Воспоминания

26 января 1593 года Сиявуш паша находился в корпусе янычар. И объявлял последним, что их задержанное жалование будет в скором времени роздано. Мурад надеялся, что его великий визирь убедит янычар, и это поможет избежать очередного бунта. — Не бывать тому, о чём Вы просите, Сиявуш паша, — запротестовал Мехмед ага. — Мы — янычары! Мы устали ждать, мы возьмём то, что нам полагается своими мечами! Собравшиеся янычары за спиной командира одобрительно загудели. — Тихо! Тихо! — Старался перекричать их Сиявуш. — Вам заплатят и так, средствами из закрытых фондов Синана паши, проявите терпение, нет необходимости поливать снова реки крови. Мехмед ага усмехнулся. — Пока какая-та калфа гарема строит мечети и купается в золоте, ты говоришь нам о терпении, паша?! Нет никакого терпения, всё, кончилось! Пришло время выносить котлы! — Мехмед ага… — При всём уважении, паша, Вы не сможете нас переубедить! Сиявуш паша зло закусил губы и покачал головой. — Ладно… Раз так ты кое-что для меня сделаешь… — Паша наклонился к аге и что-то прошептал ему на ухо. Выслушав пашу и узнав о намерении янычар, Мурад послал глашатаев, которые принялись кричать на улицах о милостях султана, если янычары не восстанут. Неизвестно откуда прилетевший кинжал, сделавший несколько оборотов в воздухе, воткнулся глашатому в горло. Прохрипев, он удержался ещё несколько секунд на ногах и упал навзничь, раскинув руки. — Янычары! Янычары! — Душераздирающие крики разносилось по всей улице. — Янычары идут! Спасайтесь! Воздух разрезал свист и улюлюканье, смешанный с ржанием коней. Торговцы побросали прилавки и разбежались в разные стороны, стремясь найти убежище. Предвидя такие действия, всадники, образовав круг, отрезали несчастным путь к отступлению. Началось избиение беззащитных людей. Воздух наполнился криками отчаяния и мольбами о помощи. Некоторые из янычар спешились и стали грабить брошенные прилавки. Всё ценное немедленно исчезало в кожаных мешочках, прикреплённых к поясу каждого из них. Другие врывались в дома, грабя их и поджигая, вытаскивая несчастных жильцов на улицу. Кто пытался оказать сопротивление, того тут же рубили ятаганами! Возле одного из горящих домов металась плачущая женщина. Её окружили янычары. Вначале они сорвали с её головы платок. Затем со смехом стали подталкивать к огню. Несчастная женщина старалась увернуться, отстраниться… Но… Раздавался крик полный боли, который тут же утонул во взрывах дикого хохота. А тем временем Мехмед ага, подняв изогнутый клинок, повёл янычар прямо к дворцу. Уже привычно за последнее время через главные ворота толпа разъярённых воинов ворвалась во Двор Янычар, через Ворота Приветствия — во второй двор, где восседал диван, с требованием к султану немедленной казни — казначея Ибрагима пашу и омерзительной Джанфеды. Одновременно толпа била в котлы, в которые им давали угощения при церемониях. Оставив своих детей вместе с Айлин в своих покоях, Сафие Султан направлялась в Башню справедливости, когда дрожащая Джанфеда калфа упала перед ней на колени. — Госпожа, госпожа, прошу, защитите меня, сжальтесь надо мной, госпожа. Умоляю Вас! — Успокойся, Джанфеда, я не выдам тебя, а сейчас дай мне пройти! — Сафие вырвала свой подол и пошла дальше. — О, благодарю Вас, госпожа. — Раздалось ей вслед. Продолжая сидеть на коленях, Джанфеда никак не могла поверить, что сейчас её защитили… Защитили… Ей вдруг вспомнилась Эдже, которую использовали, заставили сделать то, что она не хотела, а потом безжалостно выбросили… Она сама в этом участвовала… И Нурбану Султан скорее поступила бы с ней так же, если что, и чем судьба Газанфера этому не доказательство… Да, он остался и вроде как этого хотел, но какой ценой… Стоило ли оно того, и хотел ли… Или просто оказался слабым человеком, которым сманипулировали, подчинив, и искренние чувства которого использовали… Она никогда не задумывалась над этим, кроме как сейчас… А женщина против которой они были, сейчас её защитила, отнесясь к ней как… Как к своей. Калфа совсем сникла и заплакала ещё сильнее. Султан Мурад вышел во двор. С ним были великий визирь, шейх-уль-ислам, Байрамзаде Хаджы Зекерия Эфенди, и начальник артиллерии. В руках Хаджы Эфенди был Санджак-шериф! — По древнему закону каждый правоверный должен беспрекословно повиноваться повелениям, сказанным под Санджак — шерифом, священным знаменем Ислама! А вы презренные рабы, кажется, забыли об этом! — Прогремел яростный голос Мурада. — Повелитель, сжальтесь над своими рабами! — Аслан рухнул на колени, а вместе с ним весь его полк, так же как и некоторые другие. Мурад сделал знак начальнику артиллерии, и из-за ворот во двор выкатили пушки, и топчу-баши самолично поднёс факел к фитилям. — Всем, кто сейчас разойдётся и вернётся в свои казармы, я перед лицом шейх-уль-ислама дарую милостивое прощение. Остальные пожалеют, что остались! Аслан поднялся и, сделав знак рукой, увёл тех янычар, которых мог. Но Мехмед ага только ещё сильнее поднял ятаган вверх. И в следующую секунду раздался залп, отразившийся громким эхом от стен дворца. Раздались стоны, дым рассеялся, и двор оказался усыпан телами. Оставшиеся янычары кинулись бежать, но пушечные залпы настигали их раз за разом. Спасения не было никому. — Ферхад паша! — Приказываете, Повелитель! — Иди и забери жизнь каждого, кто сейчас всё-таки сумел сбежать. Не жалей никого! — Как прикажете, Повелитель! В этот момент Мурад осознал, что на него, размахивая мечом, летит разъярённый офицер-янычар. — Да здравствует Шехзаде Мехмед! У Сафие на Башне справедливости перехватило дыхание. Мурад резко выхватил меч и, увернувшись от взмаха меча янычара, пробил грудь противника. — Повелитель! Вы в порядке? — спросил, изобразив волнение, Сиявуш паша. — Ферхад паша, выполняй приказ, а ты, Сиявуш, за мной! Зал Совета Дивана. — Повелитель, если позволите, я займусь расследованием, Вас хотели убить с именем наследника… Мурад схватил пашу и резким движением повалил его на землю. — Что ты собрался расследовать, паша? Ты в чём-то подозреваешь моего сына? — Сиявуш почувствовал холодное прикосновение лезвия кинжала к своей шеи. — Повелитель… Конечно, нет, но Вы знаете, как наследник популярен среди янычар. На несколько минут воцарилось напряжённое молчание, как будто внутри Мурада была борьба. — Эти бунтовщики посмели использовать имя моего сына. Они за это заплатят! И никаких «но» здесь быть не может! Я больше не хочу тебя видеть, Сиявуш паша. — Мурад забрал печать. — Я ссылаю тебя в Ускюдар! Пошёл вон! Ферхад паша верхом на коне ворвался в центр круга, образованного янычарами, и соскочил с седла, медленно вытащив саблю из ножен. — Ты — безумец, если собрался победить всех нас, Ферхад паша! — посмеивались янычары. — А кого мне бояться? Шакалов, которые только и могут убивать женщин и беззащитных! — с презрительной улыбкой произнёс паша. Услышав эти слова, янычары, подняв ятаганы, с яростью бросились на мужчину, но уже в следующую секунду им пришлось пожалеть о своей горячности. Первая же атака Ферхада оставила на земле два мёртвых тела. Он двигался быстро и великолепно владел саблей и уложил оставшихся в живых четверых янычар одного за другим на землю. И уже в следующий миг с яростным криком: «Взять его!» пашу окружили около двух десятков пеших и столько же конных янычар. Ферхад бросился к своей лошади и одним махом вскочил в седло. Его уже окружали. Паша направил коня в свободный проход и, прорвавшись сквозь окружение, начал быстро удаляться. — Не дайте ему уйти, — раздался голос ему вслед. Но Ферхад и не собирался уходить. Он остановился, развернул коня, и на него летело несколько всадников. Паша не стал уклоняться от боя и погнал коня им навстречу. Ещё мгновение, и они встретились. Паша уходил от смертельных ударов и одновременно успевал атаковать. И вот уже два мёртвых янычара весели на стременах. Внезапно Ферхад пришпорил лошадь и поскакал галопом вперёд, это как будто было сигналом, и на оставшихся сзади янычар посыпался град стрел. А тем временем паша двинулся на пеших янычар. Достигнув их, он начал кружить на лошади, сыпля ударами во все стороны. Наконец все янычары были уничтожены. Их убивали ещё несколько дней. Мятеж был жестоко подавлен. 28 января 1593 года Синан паша вернулся в Стамбул и в третий раз был назначен великим визирем. Самым важным событием этой третьей печати являлось открытие новой военной кампании против Австрии. 29 июня 1593 года армия боснийских и будинских бейлербеев была разбита австрийцами в Кульпе в результате набега, и губернатор Боснии Телли Хасан паша был убит. Несмотря на возражения некоторых пашей в неоправданности военных действий с учётом сложной финансовой ситуации Синан паша уговорил Мурада на войну, дав обещание блестящих побед. Посол Австрии был заключен в тюрьму в Едикуле. Синан паша был назначен командующим армией и отплыл из Стамбула 19 июля 1593 года с двенадцатью тысячами янычар и другими воинскими частями. Прибыв в Венгрию, Синан паша осадил Сисак, а затем основные силы в октябре атаковали Веспрем и Варпалота. Однако после того, как паша отступил в Буду, османская армия потерпела поражение в битве при Белграде 4 ноября 1593 года. Синан паша вернулся в Стамбул из-за наступления зимы. В марте 1594 года габсбургская армия взяла Ноград и двинулась на Эстергом. С мая до сентября 1594 года Эстергом пережил несколько осад и переходил из рук в руки. 29 сентября Эстергомский габсбургский гарнизон капитулировал, получив гарантии свободного выхода. Победителям досталась богатая добыча в виде продовольственных запасов и вооружения. Затем, когда Крымский хан Газы II Гирей присоединился к компании, началось взятие пограничных крепостей, а Синан паша осадил Комарно. Форт устоял, благодаря стенам и укреплениям, Синан паша не смог его захватить, но возвращался в Стамбул с триумфом. По возвращении он получил собственноручно написанное султаном письмо, почетную одежду и саблю. Маниса. — Шех-за-де! Шех-за-де! Шех-за-де! — раздавалось слаженное, восхищённое скандирование. Шехзаде Мехмед шагнул вперед, выйдя на балкон, и медленно, и с достоинством вышел к перилам, самодовольно смотря на поднятые вверх ятаганы. Скандирование продолжалось, становясь все громче, и от этого звука у Лала Мехмед паши по коже побежали мурашки. — Шехзаде, — лала неуверенно поклонился. — Правильно ли Вы поступили, открыв сокровищницу и раздав янычарам золото и серебро? Повелитель… — Мы одержали блестящие победы в Австрии. Пусть воины тоже порадуются. — Но, шехзаде, вы знаете правила… — Занимайся своими делами, лала, и не лез в мои! Если хочешь, конечно, остаться рядом со мной, и тогда, даже возможно, я сделаю тебя великим визирем! — Холодно осадил пашу Мехмед и тут же похлопал его по плечу.