***
Зал Суда на поверку оказался просторным помещением с огромными витражными окнами (сделанными, скорее всего, только для красоты) и шестнадцатью — по изначальному количеству участников — кафедрами, стоящими в круг. На одной из последних уже красовалась перечёркнутая огромным красным крестом большая чёрно-белая фотография Пионера. Похоже, так здесь помечались покойники. — А будто никуда и не уходили, — задумчиво сказал Хоши, осматриваясь вокруг. — Дизайнер совсем подвыдохся, — ответил Амами. Чуть в стороне стоял большой постамент с экраном, на котором вовсю красовался довольный Морти: — Давно уж не терпится перейти к самой вкуснятинке, — лениво позёвывая, паренёк пояснил. — Вон там они, ваши места. У всех всё подписано. Смотрите внимательно! И мы начинаем. Порядок расстановки мест, если двигаться по часовой стрелке, оказался здесь следующим: Нацуки, Юри, Моника, Саёри, Рантаро, Рёма, Тенко, Миу, Электроник, Шурик, Ольга, Семён (точнее, то, что от него осталось), Джехи, Севен, Зен и Юсон. Все без лишних пререканий заняли надлежащие им позиции. — Ну, что ж, да начнётся игра! — торжественно провозгласил Морти. — Сегодняшняя наша жертва: Семён Персунов. Подробности? — Он чуть улыбнулся. — Я думаю, вы их все и так знаете. — Нам просто нужно проголосовать за виновного, и мы тогда будем свободны? — задумчиво пробормотал Шура. — С той лишь небольшой разницей, — серьёзно заметила Кан, — что в случае нашей ошибки отсюда не выйдет никто. Ну, или почти никто. Поэтому я советую обдумывать наш ответ тщательнее. — Отправлять человека на верную смерть… это ведь… просто неправильно, — чуть слышно пробормотала Саёри. — Наверняка может быть и другой способ? Правда же?.. Её робкий вопрос заглушил вдруг неистовый вопль вожатой: — А я вам всем говорила, говорила, как надо себя вести, разве же нет?! — что есть сил закричала Ольга сквозь слёзы. Лицо её стало пунцовым от гнева. С жаром, которому могла позавидовать и разорвавшаяся бомба, она продолжила. — Если бы все здесь вели себя достойно, прямо как мои дорогие ребята, дружно защищали честь пионеров и не пытались сеять разлад в наших тесных рядах своими глупыми страшилками, этого всего сейчас бы попросту не было! — Здесь ещё как сказать… — негромко произнёс Рантаро, сложив руки на груди. — Право же слово, Ольга Дмитриевна, — зарделся вдруг Электроник, застенчиво почёсывая свою белобрысую голову. — Вы меня прямо смущаете… ведь я не такой уж герой, в самом деле, хе-хе. — С тобой, Сыроежкин, потом ещё отдельно поговорим! — сердито ответила Ольга. — Какой уважающий себя пионер позволит вот так вот просто помыкать собой всяким там женщинам с низкой социальной ответственностью?! Да ведь это позор для всего отряда! — Чего-о, блядь?! — культурно возмутилась Ирума . — В моём прекрасном «Совёнке» подобного никогда не происходило! А здесь… Семён… он ведь был… таким тихим и добрым мальчиком, — запричитала вожатая, всхлипывая и утирая свои слёзы косынкой. — Мы точно про одного и того же чувака сейчас говорим? — задумчиво прошептал Юсон. — Понятия не имею, — в тон ему отозвался хакер, пожимая плечами. — Дадим даме выговориться, пускай успокоится. — Я твёрдо уверена, — теперь Ольга Дмитриевна принялась махать в зал кулаком со своей кафедры. — Что это был кто-то из вас, негодяев! Довольны, изверги?! Вот до чего эта ваша западная пропаганда людей довела. Насилие, секс и наркотики! — А разве не за этим мы здесь собрались? — негромко произнёс Морти через динамики, пытаясь вернуть атмосферу судебного зала в привычное русло. Его смешок вожатой оказался проигнорирован. Она по-прежнему продолжала размахивать кулаками и кричать на публику что-то про мир, счастье, равенство и победу социализма на пути в наше солнечное будущее! Шура в очередной раз задумчиво поправил очки, обернулся к своему лучшему другу и прошептал: — Я даже и не замечал раньше, что она картавить начинает, когда нервничает. — А мне показалось, это немецкий акцент… — Так, а теперь внимательно послушай меня сюда, ты, РосКомЗапрет Головного Мозга! — Весь зал в оцепенении уставился на Ируму. — Мне глубоко поебать, как ты там у себя на родине своим сектантам мозги промываешь! Вообще похую. И то, что ты ущемляешь мою общепризнанную пиздатость, тоже пока опущу. Я сейчас не за этим. Но если б ты, сука, дала б нам тогда в столовой как следует объясниться по поводу сраных правил, которые ты называешь «антисоветскими пугалками» или как-то ещё, хуй знает, возможно, всеми нами любимый Мистер Скрип ещё был бы жив! Не поняли, да?! Какие же вы тупые. Для разнообразия, бля, попробуй-ка сначала запретить что-то не потому, что оно пиздец как нельзя. Попробуй найти причину. Изучи сам вопрос! ДАЙ ЛЮДЯМ САМИМ ЕГО ИЗУЧИТЬ, не пихая нигде своё нахуй не всравшееся однобокое мнение. Потому что если бы народ с самого начала нормально знал, какое будет наказание в этой ебучей игре, каковы последствия, они б не спешили туда сломя голову. Но нет. Твоя цензура — полная хуета. Это как до наступления двадцати одного года держать девочек в полной изоляции от противоположного пола, а после отпускать их в свободное плавание без ограничений и удивляться, почему одни становятся шлюхами, — Миу постучала себя по голове, — а другие едут кукухой. Вот. Мамочка всё объяснила. А теперь завали, пожалуйста, свой ебальник, и дай нам доделать работу. Сделавшись мрачнее самой чёрной тучи и тише воды, Ольга Дмитриевна поражённо глядела на изобретательницу. Весь остальной зал, впрочем, тоже. Первым затянувшуюся тишину неумело попытался разрядить Электроник: — Да ведь и ёжику понятно, что это кто-то из организаторов сделал! Тот человек, который устройство для связи держал, или его помощники… — парень миролюбиво оглядел зал. — Там ведь вообще сложно было сказать, кто где. И я уверен, вот просто уверен, никто из этих ребят, находящихся сейчас здесь со мной, не стал бы совершать нечто настолько ужасное! Мы ведь все здесь уже друзья, правильно? С чего нам друг на друга так ополчаться? — Именно это сказал бы гнусный убийца! — ни с того ни, с сего воскликнула отважная Чабашира, обвиняюще указывая на Сыроежкина. — Вы все, грязные мужланы, только об этом и думаете! Аккуратненько завоёвываете наше доверие, а потом втыкаете свой… — Постой, эм, п-постой-ка, — негромко вмешалась Саёри. — Тенко, сейчас ты… немножечко неправа. Да и он тоже, — она, будто бы извиняясь, взглянула на Электроника. — Просто… мы… — О, ну и что ж ты нам тут захочешь поведать, Оперуполномоченный Дуфи? — Воспользовавшись очевидной заминкой, съехидничала вечно острая на язык Миу. — Давно не терпится послушать новые аргументы от недоразвитых личностей. Как раз вот место освободилось. Ха, уже лезет с какими-то доводами, хотя даже как имя своё правильно написать, бля, не знает . — Я только хочу сказа… — начала было расстроившаяся Саёри. Она собиралась поделиться с ребятами истиной про предателя. Бедняжке просто физически было больно смотреть, когда кто-то ссорится. Но тут стоящий совсем рядом недавний напарник вдруг тесно-тесно сжал её руку. Крепко, до боли. Это всё происходило за кафедрами, поэтому сумело обойтись практически без лишних глаз. — Во время нашего небольшого расследования мы нашли это, — Рантаро явил миру тот самый пульт от кондиционера. Выглядел Амами, как и всегда, непоколебимо. — Очевидно, в какой-то момент оно выпало из рук ассистента организатора вместе с планшетом. Как мы моментально выяснили, пульт управляет кондиционером, находящимся в этой же комнате. Саёри виновато прижала к себе освобождённую руку: всё ещё немного болит. Она понурилась. Рантаро же просил не рассказывать о предателе! Ничего и никому! Во всяком случае, сейчас. Теперь девушка вспомнила его объяснения по этому поводу. Своим желанием примирить всех она неминуемо сделает только хуже! Ребята начнут подозревать друг друга ещё сильнее, если узнают, как всё обстоит! Ещё больше станут ругаться, а там уж и до драки недалеко. Нет, так нельзя! «Глупая, глупая… тебя не стоит даже близко таким заниматься! Всё только испортишь. Доверь обсуждения остальным и молчи». Саёри виновато потупилась в пол, решив больше не отсвечивать и думая, как бы загладить свою вину. «Работа детектива точно не для меня». — Пульт от кондиционера? — искренне постарался припомнить хакер, продолжая дискуссию. — Ну, припоминаю я, валялся там такой, когда мы уже уходили, кто в душ, кто по дрова. И что дальше? — А там и кондиционер был? — Юсон вдруг задумался, при том довольно надолго. — Ага. Большой такой. Сзади тебя, на стене, — мгновенно ответил Зен. — Заметил, когда ударился об него. Пару раз. — Но зачем? Там и так очень холодно… — Ким поёжился. — Наверняка, чтобы, благодаря чудодейственной силе ветра, можно было задирать юбки девочкам! — брезгливо ответила Тенко, имеющая на всё свою, не затуманенную избытком размышлений, версию. — У-у-у, мерзавцы! — Мой вариант немного отличался от этого, — чуть слышно усмехнулся Амами. — Потому как, помимо вышеперечисленного, мы видели в комнате свечи. Много свечей. — Задуть свечки с помощью ветра? — похоже, Кан первой раскусила его догадку. — Наверное, подобным образом эти так называемые «организаторы» собирались устроить в комнате абсолютную темноту на случай, если что-то пойдёт не так? — Она вдруг щёлкнула пальцами. — Если кто-нибудь окажется достаточно ловким, чтобы попытаться разоблачить ассистента и стянуть с него маску, к примеру. Довольно креативно, пускай и слегка ненадёжно. — Убийца тоже сделал полную темноту! — услышав первые разумные слова, относящиеся к делу, Рантаро весьма оживился. — Но предпочёл немного другой способ. Помните? — Конечно, — догадалась теперь и Моника. — Он залил нас всех водой с верхнего этажа, тем самым потушив эти свечи! Но его способ… он куда менее надёжен. Потому что здесь, как минимум, нужно рассчитывать, когда именно перельётся вода, выждать момент… всё стало бы куда менее замороченно, если б нужно было просто нажать на кнопку и отрубить свет, когда тебе будет угодно. Убийце незачем было бы проходить через лишние неудобства. Раз — и готово. — Что я и пытаюсь вам доказать, — благодарно улыбнулся Рантаро, имея сейчас вид довольного фокусника и, разве что, не начав кланяться публике. — Похоже, у убийцы просто не было более удобного способа оставить нас без света. Иначе не вижу причин им не воспользоваться. — Но… это и правда значит… — По залу пролетел очень тихий голосок Нацуки. — Что убийца — один из нас? Рантаро по-простецки пожал плечами: — Видимо, так. — Но… — Шура неуверенно помолчал и немного извиняющимся тоном продолжил. — Эти обсуждения ведь до сих пор ни на шаг не приблизили нас к пониманию того, кто преступник? — Очерти для начала хотя бы круг подозреваемых, дружочек, — попробовал утихомирить собеседника хакер. — Правда, и в этом мы пока не особо продвинулись. Полный ноль, — Люсиэль печально вздохнул. — Я могла бы назвать вам имя убийцы. …после этой негромкой, но очень даже отчётливой фразы взгляды всего Судебного Зала вмиг оказались прикованы к Юри. Тихоня задумчиво разглядывала тыльную сторону своей ладони с скучающим видом, и очень не сразу сообразила, что поселившаяся здесь мёртвая тишина воцарилась как раз-таки из-за неё. По-прежнему немного робея перед толпой и вжав голову в плечи, девушка обвела неуверенным взглядом всю публику: — Ой… вы меня услышали… не ожидала. — Давай, выкладывай уже, чего ты там хотела, а, шизанутая? — слегка поторопила её не привыкшая долго ждать Миу. Весь остальной зал, в целом, был здесь на её стороне. Тогда Юри весьма осторожно, оглянувшись пару раз по сторонам, точно пугаясь стремительной атаки исподтишка, начала: — Я долго изучала со стороны тех людей, с которыми оказалась здесь. Так вот. Старая, даже древняя, мудрость, гласит… гласит, что… преступник всегда возвращается на место своего преступления. И ещё, — по мере того, как она говорила, осанка Юри невольно распрямлялась, взгляд становился куда более уверенным, а в её всё такой же тихий голос понемногу добавлялась порция стали. — Ещё убивший один раз — уже убийца. Тут, как ни посмотри — это просто правило жизни. А по этому самому правилу у нас здесь может иметься всего один негодяй. Вернее, одна. Только она. Я знаю, что ты сделала на прошлом Фестивале, Моника. — По окончанию её не особенно связной и убедительной речи на лице у говорившей проступила весьма неприятная улыбка. — Девочки! Девочки, — внезапно сойдя с кафедры, Саёри решительно схватила обеих своих подруг за руки. — Я не потерплю, чтобы вы здесь поссорились! Да, каждая из нас немножко не идеальна, но это не повод… — с начинающейся истерикой в голосе заговорила она. Да, ругаться здесь мог кто с кем угодно, только не её самые близкие люди. Только не её подруги! Этого она никак не потерпит. — Моника знает, что сделала, — и, тем ни менее, Юри осторожно высвободила свою ладонь, свирепо глядя на оппонентку. — Если она по какой-то причине подумала, что здесь это снова прокатит, теперь я не позволю. Моника же, в свою очередь, явно собиралась ответить, но тут вперёд неё свой голос подала Нацу: — Она… вправду сделала что-то плохое? — подруга с недоверием посмотрела на бывшую Президента, затем перевела взгляд в сторону Юри. — Нечто… настолько ужасное? — чуть слышно добавила Нацуки. — Конечно же, всё это сказки! — мгновенно вмешалась Саёри. — Кое-кто просто не очень удачно так шутит… э-хе-хе-хе… пожалуйста, девочки, не ругайтесь. — Так что же там такое было? — настойчиво спросила Нацуки. — Этого я не могу сказать, — призналась тихоня. — Пусть Моника тебе и ответит. Если захочет. — Послушайте, дамы! — раздался вдруг звонкий голос хакера. Обратив на себя всеобщее внимание, Севен продолжил. — Я и сам обожаю все эти грязные дрязги и, будь сейчас ситуация немного другой, с интересом бы вас послушал. Но у нас здесь типа жизни стоят на кону, сечёте?! Да ваша подруга могла хоть Одиннадцатое Сентября устроить, это всё СЕЙЧАС не имеет никакого значения, до тех пор, пока не касается ЭТОЙ жертвы, ЭТОГО дела. Можете решать свои вопросы после суда, лады?! — Я знала, что немногие меня здесь поддержат. Я просто пыталась помочь. Ладно. Что ж, — Юри чуть развела руками. Всё с той же улыбкой продолжила. — Тогда идём дальше. Вам нужны свежие доказательства? Хорошо. Её одеяние чуть ли не сильнее прочих было испачкано кровью, что означает… Моника стояла ближе всех к жертве, когда это случилось. — При всём моём уважении, но и твоё тоже чистым не назовёшь, — заговорила, наконец-то, бывшая Президент. — Нас с тобой задело примерно одинаково, — Моника явно прикладывала все свои последние силы, дабы показаться непоколебимой, как и всегда. — Что с того? — А то, что меня обыскивала лично ты. При свидетеле. — С этими словами ловушка захлопнулась. — Не было при мне ничего. Вы ведь помните? — Ой, блядь, хватит вот этого! — вмешалась порядком рассерженная Ирума, свирепо указывая в сторону Юри. — Ненавижу нелепую болтовню. По мне, так с тех пор, как Мистер Скрип ласты склеил, ты здесь у нас самая шизанутая осталась, чего даже особенно не скрываешь! Может быть, это вообще ты его ёбнула, а сейчас тупо глаза всем отводишь?! Я бы на твоём месте давно уже засунула свой грязный язык себе в жопу. Тихоня даже в лице не переменилась, разве что, недоверчиво приподняла бровь: — Нож был найден на месте преступления. У меня ножа не было. Где здесь попытка кого-нибудь одурачить? — Я… ну-у… — теперь Миу не выглядела настолько уверенной. — Ты запросто могла принести его на место заранее! Если с водой этот трюк сработал, тогда почему и со сраным ножом нельзя?! Вот! Вот именно! Мамочка всё порешила. Так что заткнись и уёбывай, пока ещё целая. — Принести и припрятать непосредственно на месте преступления… это хорошая мысль, — тихоня хмыкнула. — Если бы не пара маленьких «но». Я могла сходить на место будущего убийства за несколько часов до трагедии и припрятать его где-то в той комнате, это возможно. Но я понятия не имею, где сама буду стоять в начале события. Вспомните, как все перемешались в темноте. Это мог оказаться совершенно противоположный край помещения. А также не ведаю ни единого способа в данной ситуации сделать оружие заметным в кромешной темноте так, чтобы его могла разглядеть только я, ваша так называемая убийца. Оно бы бросилось в глаза кому-то ещё, непременно. Либо я тоже бы его потеряла. Немало удивлённый логикой в словах, звучавших от самой, казалось, безумной здесь, Рантаро задумался: — Убийца всё-таки пронёс нож с собой, гм. Это имеет смысл. Юри благодарно кивнула: — И человек, пронёсший с собой на церемонию оружие смерти, — опять же, улыбаясь, с заметным упоением продолжила она. — Наверняка знал о его пропаже. Не мог не знать. А до чего удобно было, прикрываясь заботой о ближней своей, попросить единственного находящегося в курсе соратника ненадолго придержать этот факт от других. Не правда ли, Моника? Однако вынуждена тебя огорчить: на этом злодеяния и закончатся. Такой же вседозволенности, как в Клубе, здесь больше не будет. — Она просто… г-х-х… — теперь же главная краса Литературного Клуба, похоже, вот-вот потеряет контроль над собой. С какой-то мольбой в глазах, но также с досадой и явным отчаянием, Моника обернулась вдруг в сторону Зена. — Ты рассказал ей всё? Зачем?! — Я ведь… — Актёр растерялся. — Решил извиниться перед ней, и как-то само с языка сорвалось! Так ты и в самом деле..? — Нет, разумеется! — с застывшими слезами в глазах огрызнулась вдруг Моника. Она обернулась к той самой, некогда ещё, подруге в беде, процедила сквозь зубы. — Что ты себе позволяешь? — Я обещала, что пальцем тебя не трону, — тихоня в мирном жесте показала ей свои раскрытые ладони. — И я своё слово сдержала. Но если ты подумала, что это, как и раньше, развязывает твои руки… я тебя раздавлю. И впредь не позволю обижать тех, кто мне дорог. Затюканная молчаливая девочка, сносящая все обиды, осталась догнивать свой век там, в Старом Клубе. А здесь теперь новый мир. Новый мир и новые правила. — … — Спасибо, что помог мне в раскрытии истины, Зенни, — чуть наклонив свою голову набок, Юри дружелюбно улыбнулась опешившему актёру.***
— Спасибо, что помог мне в раскрытии истины, Зенни. Не годится! Нет, это никуда не годится!.. Саёри закусила губу почти до крови и со всех сил старалась не плакать. Она искренне никак не могла понять, из-за чего одна подруга, обычно, при том, самая скромная, так сильно обижает вторую во всеуслышание. И если б смысл их конфликта ограничивался, как могло бывать раньше, простым обсуждением стихов в Клубе или даже плохим настроением… но нет. Это совершенно другой уровень. Она почти со страхом глядела на Юри. На кону стоят все их жизни. Жизнь Моники. «Почему ты такого ужасного мнения о ней? Разве есть что-то, чего мы не знаем?..» Но даже если так, проблема не в этом. Да, вдохновлённые и пропитанные откровенным безумием поначалу, но позже речи тихони начали обретать ясный смысл, доходящий и до широкой публики. Что-то про то, что бывшая Президент, судя по следам на ней крови сразу после убийства, находилась, якобы, ближе всех к Семёну на момент трагедии. И про то, что чуть ранее она специально попросила своего нового друга, Зена, не афишировать повсеместно о пропаже ножа, оставив этот вопрос как бы между ними. Саёри только не поняла, почему. Как раз сейчас актёр упорно пытался всем объяснить, что — да, то, о чём Юри говорит, было, только причина не та, и он всё равно никогда не проголосует за Монику, пусть раньше она и была, вероятно, не самым ангельским человеком. — Твой голос ничего б и не поменял, Королева Воинов, — нагло усмехнулась ему в ответ Миу. — Не тогда, когда ответ уже, блядь, очевиден и лежит прямо на блюдечке. — Так что же, мы переходим к этапу голосования? — Разнёсся над залом спокойный, но в тоже время слегка разочарованный скоротечностью судебного процесса голос организатора. — Нет! Подождите! Я п-протестую! Все с удивлением уставились на Саёри, стоявшую до этого беззвучно почти что весь суд. — У тебя в кои-то веки есть, что сказать, Дуфи? — поторопила её Ирума. — Появились мысли умные в голове? Поскорее поделись с классом! — Я… я просто знаю, что никто из девочек с нашего Клуба никогда бы чего-то такого не сделал! — Сейчас эта девушка казалась всем самой преисполненной уверенности из здесь стоящих. Она поднесла руку к своему сердцу. — Вот здесь. — … В зале повисла крайне неловкая тишина. Кажется, Морти даже поставил сэмплы поющих сверчков, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу. — А, эм, реальные доказательства у тебя будут? — спросил тогда хакер, которому просто самому первому надоело молчать. — Беспричинно выкрикивать всякий бред куче очень занятых людей посреди чего-то серьёзного и я могу. Это моя профессия! — Послушай, — к своей горе-напарнице вдруг обернулся Рантаро. Он выглядел предельно серьёзным, — детективу чужда сопричастность. Это главное правило. Порой улики могут и будут указывать против дорогого тебе человека. И это — та правда, которую нужно принять. Наверно, ты была права и просто не годишься для этой работы, — разочарованно закончил Амами. Саёри заслонила лицо руками. «Не может всё, не может всё вот так закончиться!» Слёзы уже бежали ручьём. «Мне нужно как-то защитить Монику, потому что я верю в неё! Она бы такого точно никогда не сделала!» Только сказать очень просто. Как сделать, если время вот-вот закончится, а из имеющихся орудий в её арсенале — лишь золотое, никому здесь не нужное сердце?! «Я не могу сопоставлять эти факты. Не умею! У меня никогда не получится! Даже если слон будет стоять со мной в одной комнате, всё равно не замечу его… глупая, глупая, бесполезная…» — Саёри начала ругать себя, на чём свет стоит. Хороша из неё подруга, если в самый ответственный момент… — Всё это скоро пройдёт, юная леди, — попытался успокоить её теннисист, солидно поправляя полюбившуюся накидку. — В крайнем случае, всегда можно делать, как я, и просто ни к кому не привязываться. Со временем это придёт, и люди сами научатся как-то без тебя обходиться. Саёри постаралась утереть слезу и с благодарностью взглянула на Хоши. «…Минуточку». В голове словно бы что-то переключилось: — Но погоди, если твой милый нарядик сейчас на тебе, то что за очень сильно окровавленный, маленький кусок ткани мы нашли тогда в комнате? У стоящего рядом Амами брови невольно полезли на лоб.***
— Кусок ткани? Подожди. А… причём это здесь вообще? — поинтересовался ничего не понимающий Юсон. Рантаро задумчиво ответил: — Пропитанные кровью почти что насквозь лохмотья. Мы заметили их в той же комнате с телом, правда, на фоне всего, случившегося позднее, я и думать забыл о них. Размером тот кусок очень маленький, и никому, кроме Рёмы, он здесь бы не подошёл. — При всём моём уважении, но я, как ты видишь, остался чистым, — заметил Хоши. — Удача. — Значит, он не его… — призадумалась Тенко. — А может, какая-то бравая девочка использовала эту ткань для своих, извиняюсь, нужд? Всем отвратительным мужланам срочно заткнуть свои грязные уши! Весь зал озадаченно на неё оглянулся. — Похоже, из всех, находящихся в этой комнате, так делаешь только ты, — подвела итог Миу. — Другие давно уж тампоны используют. — Т-Т-Тенко не… это было один раз и очень давно..! — Чабашира покраснела, отвернулась и замолчала. — И всё же, кто-нибудь объяснит мне, при чём тут какие-то тряпки? — не отставал Ким. — Это всего лишь означает, что убийца смог прикрыться от фонтанов летящей в него крови той тканью, — пришла к нему на помощь Джехи. — На манер передника или вроде того. Я думаю, смысл ты уловил. — Следовательно, я никак не могла быть убийцей, — победоносно закончила Моника. — Так как прикрыться мне было нечем, что очевидно по следам на мне крови. Которые ещё чёрт знает, как отмоешь… — Йей! — возликовала радостная Саёри. Теперь её подруга-таки спасена, да не без её помощи! — Простите, — негромко ответила Юри, неуверенно сведя меж собой указательные пальцы обеих рук и тихонько отшагнув назад, в тень. Она крайне неловко всем улыбнулась. — Ошиблась. — Что, обоссался, Гагарин?! — не преминула воспользоваться заминкой бывшей соперницы по дискуссиям Миу. — Я тебе щас всеку… — из-за соседних кафедр с поднятым вверх кулаком на неё уже неминуемо надвигался рассерженный… Шура. — Подожди, друг, — Электроник положил руку товарищу на плечо. — Я с тобой. Нельзя вот так вот на святое!.. — Эй, — Хоши пристально взглянул на Ируму. — Пожалуйста, успокой своих мальчиков. — Сейчас разберёмся. Звуки двух звонких подзатыльников разлетелись по Судебному Залу. Желание местных мстюнов биться за свою справедливость сразу как-то ушло: оскорблённые и пристыженные, оба быстренько вернулись на свои места. — Но откуда… гхм… могла взяться та ткань? — неуверенно протянула вожатая. Её щёки почему-то запылали румянцем. — Все костюмы ведь у нас были с расчётом по одному на человека? — Верно. Но кое-кому наряд оказался немного великоват, — осторожно продолжил красный, словно рак, Электроник, косясь в сторону теннисиста. — Пришлось откромсать кое-что лишнее. Вероятно, эти обрезки и ушли в дело. Надо держать спрос с того, кто ими занимался. Теперь все столь же дружно обернулись на Нацуки. — Я?.. — неуверенно пролепетала бледная девушка. — Я просто их выбросила, и в-всё! С чего они мне?! — Не отпирайся, убийца! Мы уже всё знаем про тебя! — заголосила отважная, но слегка недалёкая Тенко. — А разве не ты недавно защищала ВСЕХ девушек? — попробовал припомнить актёр. — … — Ох, бли-и-н, — Саёри, между тем, в который раз нервно закусила губу. Теперь, после и благодаря её «скорой помощи», под ударом молота всеобщего правосудия оказалась ещё одна из её близких подруг. — Что, Дуфи, опять уселась задницей в лужу?! — В который раз преисполнилась издевательским ликованием Миу, увидев состояние самой добросердечной. — Я не… я п-просто… — постаралась было ответить Саёри. — Ты просто ЧТО-О-О-О?! — Не желала отставать от неё Ирума. — О Господи, да скажи уже ей что-нибудь! Сколько ещё будешь позволять всем над собой издеваться?! — всплеснула руками недовольная Нацуки. — Она ж просто тупая задира, которая обожает вытирать обо всех ноги. — Нацист дело говорит. Ты самая обычная половая тряпка, дамочка. — Эй! — теперь уж обиделась обладательница нового прекрасного прозвища. — А ты, т-ты, — обиженная Саёри обернулась к Ируме, продолжая что-то выдавливать из себя. — Т-твоё место у па-, па-, у параши, в-вот. — … После этих слов обе участницы сего конфликта покраснели и развернулись в противоположные стороны. — Ну, это не отменяет фактов! — продолжил острый на язык хакер. — Что скажет наша новая подозреваемая? Эдвард Руки-Ножницы? — Чтобы вы знали, меня начинает тошнить при одной только мысли об уб-, — Побледнев ещё пуще прежнего, оскорблённая девушка мгновенно поднесла руку к лицу, плотно прикрывая свой рот, словно стараясь подавить неприятный позыв. — Уб-, уби-… — Знаем мы эту актёрскую игру на публику, видали и получше, — не спешил сразу верить ей Люсиэль. — Ты защищаться-то как-то планируешь? — Я докажу вам, что Нацуки невиновна! Все смотрите сюда! — раздался вдруг оглушительный крик от Юсона. — Прости, — парень зачем-то извинился перед стоящей рядом, а затем поднёс прямо к её лицу планшет (да, все уже успели разобрать их аккурат после душа), открыв на нём файл с фотографиями убитого. — Г-господи! Идиот, зачем ты?.. — Нацу оттолкнула своего «спасителя» прочь от себя, но договорить она не успела, вместо этого продемонстрировав свой завтрак всем окружающим. — Я же… говорила вам, что меня… тошнит, — выдала, отдышавшись и вытирая кулачком рот, она. — Н-да, — Севен чуть растерянно почесал голову. — Вместо тысячи слов. Если тебе и вправду так плохо при виде мёртвого… то прости уж. — Спасибо тебе, — Юри тепло улыбнулась Юсону. — Что защитил её. — Да ладно, чего уж там… — тот смутился. — А это от меня! — Однако от своей «подопечной» отважный Ким удостоился разве что удара ботинком по голени. — Благодарность. В следующий раз, коль уж возьмёшься, найди способ поделикатней сообщить всем, что это не я. — Ну, что же с вас взять… — над залом разнёсся слегка опечаленный голос Морти. — Робота-уборщика в четвёртую секцию, и побыстрее. Далее, что-то около минуты вся публика с интересом наблюдала, как появившееся словно бы из ниоткуда небольшое нехитрое устройство упорно наводит порядок. Когда же пол на месте их «маленькой катастрофы» снова блестел, а робот с довольным пиликаньем унёсся куда-то прочь, Шурик задумчиво проговорил: — Похоже, всех вероятных подозреваемых мы перебрали. Нам никто не сгодился. Что же теперь? — он снова деловито поправил очки. В зале вновь повисла кромешная тишина. И первой разрядить её взялась Моника: — Я бы предложила ещё разок внимательно пройтись по составляющим дела. Взглянуть поближе на сам почерк преступника, если так можно выразиться. — Каким таким «составляющим»? Что за «почерк»?! — в очередной раз искренне не понял Юсон. — Мы сами всё достаточно ясно видели! За убийством не стояло каких-нибудь интересных мотивов, как во всяких там сериалах, то есть этот Семён, или как там его, он ведь всем не нравился, да и способ не особо замысловатый — всё достаточно грязно и очевидно! Даже не подкопаешься… — В этом ты прав, — не стала спорить с ним бывшая Президент, — и всё же… всегда можно за что-нибудь ухватиться. Я предлагаю ещё раз вспомнить план убийцы с погружением зала в полную темноту. Затопить ту несчастную комнату и тем самым потушить свечи. — План ведь был не очень надёжен, если задуматься… — решил всё же поддержать её Зен. — То есть, надо много чего в голове удерживать! Как скоро ванная заполнится до краёв, например? Когда вода перельётся? Убийца почти дал маху с этим, я хорошо помню. Была секунда или две, когда удар оказался им уже нанесён, а вода ещё не лилась… — Вот видишь? У него всё расписано по секундам, — тепло улыбнулась Моника. — Нужно заранее сходить, сделать замеры, узнать, как быстро наполняется ванная… это всё крайне трудно и грозит полнейшим провалом, если ты не в ладах с вычислениями. Убийце нужен был особенный склад ума. — Таким образом, — наконец, вновь подал свой голос Рантаро, задумчиво оглядывая весь зал суда. — У нас опять появляются несколько идеальных подозреваемых. Люди науки, ведь правильно? К таким я в первую очередь отнёс бы, — он вновь ненадолго замолк. — Ируму, Электроника, Шурика… ну и тебя, Севен. Уж извини, — Амами пожал плечами, затем, с заметной улыбкой в голосе, он добавил. — Всё-таки хакерство — тоже слегка из области подсчёта нулей и единиц. — Вот уж не думал, что окажусь по эту сторону баррикад! Какие же вы бессердечные, — наигранно ответил ему Люсиэль. Впрочем, без особой обиды в голосе. — Но как же так, mon amour? Все эти дни и ночи, аккурат с заточения нашего с вами общего знакомого, мы провели в тесной компании друг друга! У нас даже был установлен тесный лимит по времени на всякие отлучения. Я крайне в вас разочарован, коллега. — Что верно, то верно, — Амами усмехнулся в кулак. — Такой уж я человек. Недоверчивый. — Ну ладно. Я прощаю вас! Что с вами делать, подлец, вы так обаятельны. — Я польщён.~ — Ещё пососитесь здесь, педики, — не выдержала Ирума накала мужских страстей. — А ты-то чего улыбаешься? — победоносно усмехнулся ей Севен — Ты следующая. Назови своё алиби. — Да вон оно, рядом стоит, — с каменным выражением на лице Миу кивнула в сторону вновь покрасневшего Электроника, нервно теребящего свою повязку и смотрящего в пол. — Мы вместе собирались посетить эту ванную аккурат тогда, когда уже бежала вода, я бля буду. А отвлечь нас от этого и вернуть к остальным, пока мы туда не вошли, попытался, будь он неладен… — Н-ну-у… — заметно занервничал Шурик, оглядываясь по сторонам. — То, что у меня отсутствует алиби и есть соответствующие интеллектуальные данные, ещё не означает, что это был я! Из всех оставшихся это могла сделать и та же Джехи, к примеру! Вот. Она кажется мне достаточно компетентной. И почему б тогда её не спросить? — Он утёр свой вспотевший лоб. В ответ на это Кан лишь устало закатила глаза. Ей, как и большинству находящихся в зале суда, всё стало уже понятно. Даже вожатая сейчас виновато притихла, опустив голову, и больше не пыталась делать поспешные заявления. — Вероятно, преступника, помимо всего прочего, смогло выдать его старое доброе ОКР, — почему-то вдруг загадочно произнёс Рантаро. — Или что-нибудь в таком роде. — Что-что? — на этот раз уже открывшего было рот Юсона своим невинным вопросом спасла Саёри, и он не стал переспрашивать. — Обсессивно-Компульсивное Расстройство, если угодно, — лениво пояснил хакер. — Забей как-нибудь в Гугл. Потом ещё раз забей. Ну, а потом в третий, вдруг в первые два что-нибудь упустила? — … — Вспомни, как мы обследовали ванную, — снова заговорил Амами, обращаясь к «партнёрше». — Кран был уже выключен. Кому, да и зачем, если вдуматься, могло прийти в голову отвлечься от пути в душевую и сделать это? Кроме того, кто включал его. Преступника всегда тянет на место преступления. Завершить работу. Да, это звучит слегка притянуто за уши… — Рантаро рассеянно почесал голову, — но… — Это ведь совсем не по пути тем, кто хочет помыться! Я помню, как опрашивала Миу и Электроника! — продолжила вместо него Саёри со светящимися от счастья глазами. — И кто-то из них сказал, что Шура пошёл в душ самым последним, не вместе со всеми… — …потому что он был не особенно грязным и мог себе позволить… — …вернуться назад по своим же следам! Все были слишком заняты, чтобы думать о нём! Рантаро улыбнулся, старательно делая вид, что стирает слезинки с уголков своих глаз: — Браво. Теперь в зале повисла мёртвая тишина, изредка нарушаемая лишь тихим плачем Ольги Дмитриевны. Рядом с ней застыл, как истукан, Сыроежкин, поражённо глядящий на своего самого лучшего друга, Гордость Совёнка. — Шурик, ты балбес… — чуть слышно, сквозь зубы пробормотала Ирума несвойственным ей тихим голосом. — Я… я д-думаю… теперь уже нет смысла скрывать что-то? — негромко спросил Шура, нервно теребя свой несчастный галстук. — Да. Это действительно сделал я, — вскоре сорвалось с его губ.***
— Это действительно сделал я. — Шур, но зачем?! — тут же прокричал Электроник. — Нас ожидало прекрасное будущее светил советской науки! Мы с тобой могли стать… — Да ничего нас уже не ожидало, — потерянно произнёс тот, отмахнувшись и понурив свой грустный взгляд. — По крайней мере, с тех пор, как ты связался с этой падшей женщиной. — Я бы на твоём месте последила за своими блядскими выражениями… — Обожди, — Сыроежкин деликатно отодвинул Ируму чуть в сторону. — Миу на самом деле довольно весёлая и интересная! И в плане науки тоже очень много умеет. Надо просто общий язык найти! — Он панибратски шлёпнул друга по плечу. Улыбка всё равно получилась натянутой. — А что, если я не могу отыскать его? Да и не хочу! — сорвался вдруг Шурик. — Всё, что я хочу — быть как можно дальше отсюда. Желательно — оказаться вновь в старом «Совёнке», где все мы были счастливы, где нам никто не мешал, там, где мои наработки или план моей докторской… без него я никто! Все эти перипетии и сложные умопомрачительные приключения даром мне не сдались! Я хочу смотреть вперёд, в будущее! Извини, но здесь и с этими людьми у меня его нет. — Э… Обычно крайне сдержанный и неразговорчивый, сегодня Шурик превзошёл сам себя. Он не дал Электронику слова вставить: — Да, поначалу решиться на этот план было чертовски непросто. Но я про себя подумал: лучше просидеть несколько лет в тюрьме, где у меня, может быть, даже будет какой-нибудь доступ к моим драгоценным трудам. Я смогу там работать! В покое и безо всяких раздражающих факторов в чьём-то лице… да, я бы и в самом деле принял тюрьму! — Вот только наказанием здесь идёт не херова отсидка, — продолжила непривычно тихая Миу, проговаривая это сквозь зубы. — Придурок! Тебя сейчас казнят. Рантаро как раз собирался рассказать всем об этом, тем вечером, а ваша сука-вожатая… — Ирума сокрушённо покачала головой. — Она думает: наложить вето — и всё. Проблемы больше не будет. Ага! Пизди больше, — изобретательница сокрушённо плюнула себе под ноги. — Да я уже догадался, — И Шурик обречённо схватился за голову. — Она… я… вначале мне и правда было стыдно за то, что собираюсь сделать! Перед каждым из вас. Аж в глаза смотреть тошно. Я ведь никого не хотел убивать. Честное слово! Но, даже когда я всё изучил и проверил, план ведь включал элемент неожиданности! Он мог и вообще не сработать, или пойти не так! — Пионер истерически расхохотался. — Ведь это была как рулетка! Я понятия не имел, на кого она, чёрт, покажет там в почти полной-полной темноте… эники-беники, понимаете? Полнейшая неожиданность. Мне не перед кем было чувствовать себя виноватым, ибо я даже представить себе не мог, кому именно не поздоровится! — А если бы там стоял я?.. — отстранённо произнёс Электроник. — Никаких обид! Слышишь меня, дружище?! — Шура громко расхохотался, брызжа слюной в лицо друга. — Ничего личного! Всё — на благое дело, ради советской науки!.. — Ты сам-то хоть понимаешь, что при благоприятном для тебя исходе дела собирался прикончить даже не одного человека, а ВСЕХ нас?! — Сыроежкин было поднял дрожащий кулак, шагнув прямо к собеседнику. — Оставь его, он того не стоит, — Ирума резко перехватила руку приятеля, почти силком оттаскивая того прочь. — Не теперь. Этого соплежуя ты уже не спасёшь. Приближается время казни.***
Время казни! Виновный: Шурик *ДАННЫЕ НЕ ОБНАРУЖЕНЫ* Наказание: Скрюченная Комната Вся публика с замиранием сердца глядела на огромные металлические клешни, появившиеся аккурат с потолка и подхватившие несчастного, побледневшего пионера, поднимая теперь того ввысь, когда вожатая отважно бросилась на баррикады, отчаянно стараясь ухватиться за ноги виновного: — Нет! Шура! Нет! Вы заберёте его только через мой труп! — В последний момент Ольга успевает крепко схватить того за штанину. В последующий миг вся процедура приостанавливается: похоже, этот механизм просто не предназначен, чтоб унести двоих разом. — Я здесь точно не для того, чтоб допускать подобное обращение. Я сама наблюдаю за здешним порядком и я сама наказываю всех провинившихся! Ребята, чего вы стоите столбом? Помогайте! Вместе мы Шурика точно назад отвоюем! Пока остальные в большинстве своём лишь нерешительно переглядывались, слово взял Рёма Хоши: — При всём моём к вам уважении, я всё же не считаю подобное здравой идеей. События должны двигаться своим чередом. Бросаясь на подобные авантюры, мы слишком многим рискуем. Едва он это проговорил, зловещая клешня нашла в себе новые силы и резко дернула вверх: в руке у вожатой остался кусочек ткани — последнее напоминание о некогда самом прилежном из её пионеров. Тогда Ольга Дмитриевна прорычала нечто неразборчивое и попросту сорвалась на крик. А шоу, между тем, вновь продолжилось. Тиски унесли бедолагу куда-то за сцену, и тогда же для всех остальных неожиданно оживился уже хорошо знакомый экран. Ранее он показывал лишь, в большинстве своём, весьма однообразную физиономию Морти, с которой тот наблюдал весь их суд. Теперь же с характерным щелчком декорации переключились. Глазам удивлённой публики предстала небольшая, судя по всему, комната, в которую и посадили Шурика — точно котёнка в коробку. Помещение больше всего напоминало маленькую лабораторию: повсюду на небольшом столе и на тумбочках стояли разные склянки: мензурки или прочие ёмкости, в большинстве из которых уже пузырилось, искрилось, шипело что-нибудь разноцветное. Также в самом углу столика можно было разглядеть одинокий небольшой микроскоп и какое-то разноцветное подобие бластера или другого футуристического оружия. Помимо этого, хотя сам Шура появился в данной комнате будто бы сверху, по обе стороны тоже имелись целых две деревянные двери — аккурат друг против друга. Первые несколько мгновений пионер озадаченно вертел своей головой. Затем он осторожно прошёлся мимо всех колбочек: в глазах безумного учёного внезапно промелькнул почти что самый настоящий восторг. Оно ведь должно было стать неминуемым наказанием? Тогда с чего его вдруг бросили в этой крохотной комнатке мечты?! В какой-то момент он даже заглянул в микроскоп — и в эту самую секунду где-то над головой пионера весь потолок перекрыло изображение огромного, но крайне хорошо узнаваемого глаза. Его глаза. Весьма озадаченный, Шура вдруг оторвался от созерцания. Меж тем, некоторые склянки, а если уж быть точнее, то их содержимые, начали вести себя весьма подозрительно: их действие теперь становилось куда интенсивнее. Так, судя по всему, и до маленького взрыва в химической лаборатории недалеко. А этого Шурику бы не хотелось. Бедолага подошёл к ближайшей двери и подёргал её. Затем подошёл к другой. Он пробовал и толкать — результат лишь один: отсутствие результата. Замуровали, демоны! Теперь, судя по эмоциям, мелькнувшим на лице «подопытного», пребывание в комнате мечты уже не казалось ему столь приятным. Нужно искать выход, да побыстрее. Об этом ещё, словно бы невзначай, намекнули и боковые стены, которые с протяжным, омерзительным шумом начали вдруг сжиматься, ползти друг на друга, готовые превратить своего долгожданного гостя в сочную лепёшку. Некоторые мензурки со звоном попадали со стола — да и сам тот уже порядком кренился. Шурику пришлось сделать шаг ближе к двери — на его прежнем месте, как раз, где разбилась одна из пробирок, чернело нехорошее дымящееся пятно. Которое оказалось меньшей из насущных проблем! А вот чуть большую представлял высвободившийся из-за уничтожения ещё одной ёмкости удушливый химикат, неминуемо заполняющий теперь всё помещение. Зрителям со стороны он представлялся лёгкой зеленоватой дымкой, окутавшей их знакомого. Шура задыхался и кашлял, пытаясь прикрывать дыхательные пути своим галстуком, дышать через рубашку. Двери, с виду не особенно прочные, тем не менее, на все его нападки даже не думали поддаваться. Помещение по-прежнему продолжало неминуемо сжиматься по бокам. В центре комнаты в который раз что-то падало, стоял адский звон — бились склянки. Протяжно, точно в последний раз взывая о помощи, треснул злосчастный столик, переломанный пополам. Теперь пленённому здесь пионеру не нужно было даже вытягивать руку, чтобы из одного края помещения коснуться другого. Только это был ещё не конец. Вовремя же Шура вспомнил то футуристичное оружие, лежавшее рядом с микроскопом в этой же части комнаты! Всё ещё не желая принимать собственную участь, он, немного отшагнув назад, с улыбкой победителя нацелил это странное изобретение… нет, не себе в голову, а прямиком на ближайшую дверь. Ярчайший сноп синеватых искр, вылетевший затем из дула этой странной «пушки», должен во мгновение ока разорвать в щепки несчастную преграду между Шуриком и свободой! …Но выстрел этого не делает, к огромнейшему удивлению самого стрелявшего просто пролетая сквозь злосчастную дверь. Много раньше, чем Шура успевает понять это, точно такой же сноп искр беззвучно вылетает из противоположной двери и разрывает бедного стрелка на тысячи мелких алых кусочков. А стены со смачным чавканьем соединяются.***
— Какой ужас! Я не смотрю, я не смотрю… — На момент окончания казни Нацуки и Юсон, словно не сговариваясь, прикрывают глаза друг другу, отвернувшись и повторяя одну и ту же фразу, будто молитву. Эти двое дрожат, как осиновые листы. Саёри тоже решила не наблюдать все ужасы смерти товарища, а спряталась за спиной у Рантаро и, согнувшись в три погибели, крепко заткнула уши. Будто пыталась укрыться от разорвавшейся бомбы. Вожатая по-прежнему плакала в три ручья. На протяжении всего зрелища Электроник не отводил глаз от большого экрана, наблюдая последние мгновения своего бывшего лучшего друга аккурат до самого конца. В глазах у Сыроежкина застыли слёзы. Ирума ободряюще похлопала своего приятеля по спине: — Я не умею красиво пиздеть или типа того. Но после всего, что этот утырок пытался нам сделать, ему там и место… короче, забей хер. Собеседник, кажется, собирался что-то ответить, но в итоге просто кивнул. Остальные перенесли Время Наказаний достаточно стоически — во всяком случае, не выдавая своих настоящих эмоций. На этом подходил к концу их первый суд. Первый из многих. Кромешную, мёртвую тишину разрядил вдруг идущий из динамиков голос: — У меня тут небольшая заминка в технической части, — будто бы извиняясь, произнёс Морти. — Словом, вы не могли б сейчас немного подождать? Просто… просто побудьте здесь, хорошо? Не заставляйте меня подключать в дело новые наказания! — Конечно! — Хмыкнул ему в ответ Люсиэль. — Я, разумеется, собирался забрать остатки угощений в пакет и пойти домой, но раз уж ты просишь… никаких возражений, амиго! Морти многозначительно промолчал.***
Лишь убедившись, что всё самое неприятное позади, Саёри позволила себе выпрямиться, сделать шаг из-за «укрытия» и перестать, наконец, затыкать свои уши. «Мне нужно мыслить чуть-чуть позитивнее… по крайней мере, с девочками сейчас всё хорошо! Даже представить боюсь, что бы я делала, пострадай ненароком хоть кто-то из них». Так она пыталась себя успокаивать. «Я точно знаю, что никто из них в жизни бы другому плохого не сделал! Если потребуется, то снова буду их защищать! Ради такого можно даже начать немножечко думать…» Саёри сжала свои кулачки: — Я верю в нас! — И тут же поняла, что произнесла эту мысль вслух. — …ой. А в следующее мгновение девушка вдруг ощутила, как кто-то осторожно, но настойчиво тянет её за рукав: — Саёри! Ты там нужна на минутку… — это оказалась Юри. — Ты и Нацуки. Моника хочет вам кое-что рассказать. — Конечно! Я сейчас! Уже бегу! — Тихоня безучастно пронаблюдала, как её подруга понеслась в дальний конец зала, где ту уже ожидали Моника с Нацуки. Сама же Юри осталась стоять на прежнем месте, со скучающим видом ковыряясь зубочисткой в зубах. Для неё в этой «новости» ничего нового давно уже нет, а значит, это собрание она может пропустить. Саёри слегка запыхалась и пару раз чуть не упала, споткнувшись на ровном полу, но оказалась около девочек и впрямь очень быстро. Любопытно, что же такого бывшая Президент желает им рассказать? Что бы там ни было, они ведь навсегда останутся самыми лучшими и близкими… — А, вот и ты, — между тем, произнесла Моника. — Постой! Разве Юри мы ждать не будем? — недоверчиво спросила Нацу. — Для неё нужды в этом нет. Не во второй раз. — Так что же ты хочешь? — Нацуки выглядела крайне обеспокоенной. — Если поблагодарить меня за защиту, то даже не стоит! — этот комментарий Саёри оказался оставлен прочими без внимания. — Я готова стараться сколько угодно и ради подруги на всё пойду! — Нет. Дело в том… — Моника покачала головой, тщательно размышляя, с чего бы ей лучше начать. — Вы помните, как Морти сказал, что все из нас попали сюда уже после смерти? — Да ведь это бред! — не поверила Нацуки. — Он мозги нам так пудрит, чтобы мы поспокойнее были, понятно же! — Ну-у, бред или нет… — уклончиво ответила Моника, отведя вдруг глаза. — Опять же, я не готова брать на себя ВСЮ ответственность, ибо кое-где моё воздействие было лишь минимальным… Нацуки нахмурилась, словно бы прикидывая что-то в уме, вспоминая. — Ты хочешь рассказать нам какую-то тайну, да?! — глаза Саёри, как два больших озера в погожий денёк, лучились искренним счастьем от осознания огромной степени возложенного на неё доверия со стороны подруги. — Не переживай. Если это так, я никому не расскажу! Что бы они мне ни предложили! Даже за печенье. — …в гибели вас троих виновата именно я, — грустно улыбнулась, между тем, Моника. Слова подруги она полностью пропустила мимо ушей. — Юри была права. Это я вас убила. — А?..Конец Первой Главы