«I don't know why, I said I don't know why. I don't know why, I feel that something really bad is gonna happen». Hadouken! — Something Very Bad
Стоит лишь привыкнуть к тому, что чуднЕе ничего уже сегодня не будет, как события начинают принимать всё более фантасмагорический оборот. Хах. В странное время мы живём. В странном месте. — Ты точно хочешь… эм-м… находиться здесь? По-моему, для тебя стресса уже было предостаточно. Никто не станет ругаться. Всегда можно присесть, выдохнуть и подождать до начала суда внизу, рядом с- Саёри смотрит на меня, как на душевно больного. «Кому я тебя оставлю?» — словно бы молча спрашивает. Гм-м, не замечал за ней поначалу подобной… тяги к заботе? Н-да. Сжимает мою руку так, что становится больно. Сердится. Не хочет сдаваться. — Нет! — Вздёрнула свой маленький носик. — Она глупая. Пускай сама там, одна спит! Я с неё ещё спрошу, как проснётся. А пока с тобой буду. Я тебе не какой-то глуповатый ребёнок, которого надо оберегать. Взрослая девушка, между прочим! Сама детская непосредственность. — Ваше желание для меня закон, миледи! — Пожимаю плечами. В конце концов, на мёртвые тела она уже насмотрелась. И даже побольше некоторых… учитывая предыдущее дело, её одним трупом больше не удивишь. Саёри лишь зябко обхватывает себя за плечи и чуть слышно бормочет под нос, отведя свой взгляд в сторону: — Я не бесполезная. Кажется, эту черту она невольно переняла у… к-хм, другого человека из Клуба, ещё одной судьбы, сломанной Моникой. Светлая память. Попробуй-ка здесь не перенять, с другой-то стороны, в нашем месте. Я ничего не отвечаю, потому как это, скорее всего, в принципе не предназначено для чьих-то ушей. Сейчас мы с Сай находимся на палубе нашего великолепного лайнера, куда меня и привело моё известное по многим кабакам ближнего и дальнего света чутьё к приключениям. Дурацкая турель немного нас задержала — минуты две-три со времени сигнала об обнаружении, вряд ли больше. Потом ещё Саёри настояла остановку возле медпункта сделать, проверить кое-чьё состояние. Худшие опасения не оправдались. Вот так и получилось, что, похоже, к самому интересному мы всё-таки… опоздали. Рядом из конца в конец палубы, словно не представляя, куда деть свою накопившуюся энергию, нервно прохаживался бедняга Зен. Весь бледный (бледнее обычного) и даже какой-то шатающийся, он нервно грыз ногти. Уже по одному только взгляду на него мне стало понятно, что умерла именно Моника. А по ком бы ещё он мог так сокрушаться? Наша нечастная звезда сцены, по моему личному мнению, казался из тех ребят, которых в подобной ситуации попросту опасно допрашивать. Знавал я как-то пару таких. Взведённый до предела потерей самого для него дорогого, точно натянутая пружина, этот мог запросто разрядиться парой достаточно точных (и болезненных) ударов в лицо всего лишь за одно «неправильное» слово в адрес почившей возлюбленной. Или даже за взгляд. Пф-ф. Да запросто. Не был он плохим человеком, просто… эти творческие натуры, чтоб их. Опасно с таким рисковать. К нему бы лучше подходить, когда уж успокоится. К тому же, я не смогу сейчас спокойно с ним разговаривать как раз о Монике. Даже если выражу глубочайшие соболезнования, скорбно преклонив голову, бывалый актёр всё равно заподозрит в них фальшь. Всего лишь неумелую игру новичка. Потому что, по правде, её мне… ну, почти что не жалко, будем уж честными. Не после того, что Саёри рассказывала. И не после того, что мог видеть или слышать я сам. Главная сплетница у нас на корабле — это Миу. Всегда знает, кто на кого как взглянул, что кому сказал и так далее. Как ей только удаётся? Неважно. Так вот. В одной из наших с ней бесед Ирума поведала, что сама лично каким-то образом увидела, как Моника, во время своей жизни в компании двух парней, в не самой просторной, прямо скажем, комнате (когда у нас шёл мотив с похолоданием), продолжала свои достаточно, гм-м, откровенные занятия йогой. Я понимаю подобное, если рядом только твой молодой человек — ну, почему бы и нет, так сказать? Порой нужно уметь правильно разжечь страсть, особенно в ситуациях вроде нашей, когда все почти всегда на пределе. И этот способ вполне работает, особенно, когда есть, чем похвастаться, ха. Но не в компании же совершенно постороннего парня! Такого, каким был для неё хозяин комнаты — Люсиэль. А они с Зеном друзья, очень близкие. Никого из прежней жизни у каждого из них более не осталось! А Зен временами бывает очень ревнив, я давно заметил. Не удивлюсь, если их дружба теперь под серьёзной угрозой, именно из-за неё. Да ещё и пространство довольно… стеснённое. И как дать выход появляющимся, гм, желаниям? Захочется потом уединиться, а негде. Какие цели она преследовала? Чего хотела? Вызвать у Зена ревность? Проверить его чувства на прочность? Понятия не имею. Опасная женщина, абсолютно непредсказуемая. Короче, если кому-то здесь нужно знать моё настоящее мнение, Моника была человеком достаточно… неоднозначным. Историки лет через сто наверняка запутаются в её биографии. Как здорово, что кроме нашего уязвлённого горем друга на палубе одиноко болтался и озадаченный Электроник. Я быстро подозвал его, желая узнать самое главное: — А где тело? Он шустро указал в сторону открытой дверцы капитанского кубрика, внутренности которого просматривались с моей позиции практически целиком: — Там. Я уже говорил? Стоит лишь привыкнуть к тому, что чуднЕе ничего уже сегодня не будет, как события начинают принимать всё более фантасмагорический оборот. — Вернее, оно БЫЛО там… — теперь не настолько уверенно исправился Сыроежкин, почёсывая свою белобрысую голову. Потому что помещение пустовало.***
Окончательно сбитый с толку, я попросил Электроника рассказать поподробнее, что же такое там произошло. И вот, что он мне поведал. Когда раздался привычный всем сигнал об обнаружении тела, наша госпожа покойница по-прежнему находилась на своём месте, в маленькой капитанской комнатке на корабле без капитана. Лежала и даже не думала никуда пропадать. А Зен, Севен и Сыроежкин оказались тому самыми что ни на есть настоящими свидетелями. Пару мгновений вокруг растерянной троицы витала лишь гробовая, замогильная тишина. Казалось, никто из собравшихся не догадывался, что делать дальше. Не знали, что или как говорить. А после хакер очень странно буркнул себе под нос, даже словно бы ухмыляясь: — И вот, нате вам! Словно могло выйти как-нибудь по-другому… Зен услышал его, весь подобрался. Мышцы на руках напряглись, точно бы несчастный всё пытался совладать с собой, из последних сил. Жуткое зрелище. — Что ты такое имеешь в виду?! — вскинулся он. Зен глядел на своего давнего друга, словно на последнюю сволочь. Готов был даже ударить за любимую девушку! А Севен просто лениво пожал плечами. — Право, ничего особенного, дружище. Но то, как она вела себя с- Люсиэль согнулся от мощного удара в живот. Выпучив глаза, он словно сам не поверил, что подобное вообще происходит! Здесь. Сейчас. С ним. От его самого близкого друга. — Впредь я попрошу тебя пристальнее следить за своим языком, — выплюнул Зен сквозь зубы. Казалось бы, со всей той горечью, на которую вообще был способен. — Приятель. И быстро зашагал прочь, в комнату, к мёртвой Монике. Ситуация до безумного накалялась. Шокированный до глубины души Электроник попробовал было призвать обе стороны хоть к какому-нибудь порядку, к согласию, к хрупкому перемирию: — Ребята! Я вам всегда говорю, ну будьте ж людьми! Ну не надо ж- Раньше, чем он закончил, дверь вдруг захлопнулась, отделяя двух спорщиков. — Заперся, — хмыкнул Люсиэль, по-прежнему придерживая место удара. Чуть слышно прошептал себе под нос. — Опять со своей ненаглядной милуется. Поглядите! У нашей маленькой Королевы Драмы снова истерика… — Друзья! С каких пор всё так?! — всерьёз запереживал Электроник, махая руками. — Я ведь помню, как вы прекрасно ладили! Оба! — Правда? — Севен вдруг болезненно улыбнулся. Очень-очень болезненно. — Только если ты чего-то не замечаешь, compadre, не означает, что этого нет. Мы на самом деле достаточно часто с ним спорим и ссоримся. — … — И куда активнее с тех самых пор, как в жизни его появилась ТА ЧЁРТОВА ЖЕНЩИНА, — хакер кивнул на дверь, что отделяла собеседников от свежего трупа. С неприкрытой горечью он добавил. — Моника, она… скажем так, не в самую хорошую сторону повлияла на многие решения нашего вконец запутавшегося друга. Сыроежкин вновь окинул собеседника взглядом, полным волнения. Доброе сердце Электроника сжалось. — Тебе плохо? Еле стоишь на ногах. Может быть, отвести тебя в медпункт, друже? — Со мной всё нормально, — хакер лишь отмахнулся, потерянно почесал голову. — Возьми уж лучше с собой нашего Мистера Любовничка. Ему куда нужнее. Голову хоть свою там проверит… Дверь кубрика с шумом открылась. На пороге вновь во всей своей невероятной красе возник Зен. Убийственная аура незамутнённой ярости, казалось, оплетала его с ног до головы. А позади всё также тихо лежала бездыханная Моника: несчастная принцесса без крыши у своего замка, которую один незадачливый рыцарь так и не спас от самой себя, видимо… — Что он там тебе наговорил?! — Рявкнув, мужчина с чувством саданул кулаком по двери. Та вдруг захлопнулась. Изнутри что-то щёлкнуло. — Что. Он. Там. Тебе. НАГОВОРИЛ?! Зен медленно и неотвратимо двигался в сторону бедного Электроника. Никогда ещё Сыроежкин не видел этого человека в подобной ярости! Если вообще, кого-нибудь, хоть раз в жизни видел. Это оказалось ужасное зрелище. — Нет, нет, ничего… н-ничего! — только пробормотал бедолага, когда до неминуемого, казалось бы, столкновения оставалось уже меньше метра. Словно в его опустевшей голове что-то вдруг перемкнуло обратно, Зен резко обошёл свою «цель» и, пробормотав нечто не слишком разборчивое, двинулся на другой конец палубы. Севен вместе с Электроником лишь озадаченно переглянулись. — Никогда его таким прежде не видел, — тихо произнёс хакер. Когда всё вроде бы улеглось, Сыроежкин попытался отворить несчастную дверь, преграждающую дорогу к трупу. Разумеется, она оказалась заперта! Безнадёжно. Электроник давно бы мог догадаться о подобном эффекте. Конечно же! Они ведь сами вместе с Миу и починили эту дверь (вскоре после того, как её собственноручно и снесли). С замком осталась, правда, маленькая оказия — он мог теперь из-за неосторожности случайно запереть помещение изнутри, если толкнуть снаружи дверь слишком сильно или вроде того. На случай, если кто-нибудь вдруг окажется вот так закрытым с той стороны, никакой беды не было. Замок спокойно, легко и плавно открывался изнутри голыми руками! Только мертвец, увы, его никому не отопрёт. На этот случай, разумеется, имелся и единственный ключик! Вот только куда ж они вместе с Миу его задевали-то в последний раз, а… — Ключ, кажется, был в столовой, — словно прочитав мысли Сыроежкина, припомнил вдруг Севен. — Я видел там. На такой, типа, вешалке! Стой здесь, чтобы больше ничего не случилось. Сейчас его принесу! Одна нога тут, другая — там. Скорее всего, он бежал по другой лестнице. Плюс, мы с Саёри потеряли ещё немного драгоценного времени, пока находились в медпункте. Наверное, из-за того разминулись. А когда дверь, наконец-то, вновь оказалась открыта — стоит ли говорить? — тела там больше не было. Ну, разумеется!***
Электроник, закончив свой рассказ, кажется, пропал куда-то по своим делам, а мы же остались расследовать. — Ты как, в порядке? Эй! Что такое?! Пока я изучаю обстановку в чёртовой комнатке, где была наша покойница, Сай находится здесь же. И она, кажется, пальцем пробует на вкус содержимое из тёмной лужицы, что успела-таки набежать возле или под Моникой. Когда та ещё здесь лежала, естественно. — Это кровь. М-м-м. Настоящая. И по вкусу, и на запах, как кровь. — … Она ловит на себе мой растерянный взгляд. На мгновение привычный огонёк в её некогда весёлых, больших голубых глазах кажется мне потухшим, холодным. Мёртвым. Потерянно и глухо, будто ещё спит, Сай отвечает: — Всё нормально. …да я не думаю. — Тогда лучше не трогай это больше. Договорились? Кивает. Мне жутко даже представить, в каком она сейчас состоянии. Ведь до сих пор, держу пари, винит себя за (казалось бы, такую безобидную, а!) идею игры, по итогу которой мы все тут едва не погибли. А потом она ещё чуть не потеряла Юри! Теперь же, когда Саёри набралась смелости и вот, буквально несколько минут назад решилась сообщить Монике, которая мучила её все эти годы, всё, что она о ней думает, чтобы отныне отпустить и её, и себя с лёгким сердцем… Моники больше нет, вуаля! Она просто выходит через открытую дверь! Нагло и демонстративно, наперекор всем нашим желаниям. Ничего не объяснив и ни перед кем не извинившись. Хочется догнать, расставить все эти точки над «i» раз и навсегда, высказать всё невысказанное, отпустить с лёгкой душой… но это уже так не сработает. Нет, больше нет. Потому что на этот раз Моника ушла навсегда. Ушла и затворила за собой дверь. И даже в смерти она всё ещё словно намного хитрее всех нас, живых, вместе взятых. Что-то выдумывает и водит за нос… всё ещё будто бы издевается! Ведь она не оставила после себя даже самой малости — тела, которое можно будет оплакать! Для тех, кому это действительно нужно. Коварная женщина, что и говорить. Так, ладно. Закончили с лирикой. Мне сейчас нужно собраться. Хотя трупа, как это ни странно, тут больше почему-то нет, сама комнатка уютнее от этого не стала, и потому мне сразу хочется поскорее покинуть её. Но для начала — поиск улик. В помещении по-прежнему не выветрился ещё запах пороха. Я хорошо его знаю. Так всё-таки, в неё и правда стреляли? Хлопок-то мы точно услышали. Хороший такой хлопок, его должны слышать все. Но я не вижу на полу никаких пуль или даже гильз, чтоб попытаться поточнее определить калибр оружия. Ни посреди кровавых следов, ни возле них. Весьма досадно! Значит, или наш убийца оказался весьма аккуратен и успел не только спрятать тело, но и замести за собой другие следы, или никакого оружия попросту не было? Задачка. — Хей! — Присевшая на большой деревянный ящик, почти до краёв заполненный всякими хлопушками и петардами (они стояли здесь ещё с самого первого раза, как дверь открыли , но я не припомню, чтобы хоть кто-нибудь воспользовался ими по назначению… повода не было), Сай вдруг позвала меня. — Думаешь, оружие и правда было? Ей-богу, порою эта женщина поражает. Поначалу у меня создавалось стойкое впечатление, что иногда от неё не дождёшься даже два и два правильно сложить. А сейчас уже будто читает мои же мысли ещё до того, как те придут ко мне в голову. — Если честно, ощущение весьма двоякое, — я призадумался. — Но разве же не проще, будь у нас на складе изначально такое, для Морти придумать какой-нибудь связанный с ним мотив? — Она поднесла ко рту палец. Действительно. Упускать такой туз в рукаве? Хотя, ведь он мог и промолчать? Специально, дабы шокировать нас впоследствии? Кто знает, о чём он там думает. А тем более, прямо сейчас. Однако я не преминул поделиться с коллегой ответной мыслью: — Не стоит забывать: у нас ведь также остались ещё и те, кто может изобрести всё, что угодно… практически из ничего. Не думаю, что для Миу тут есть хоть что-то сложное. С её-то талантом? На одноразовую, но стреляющую самоделку её умений вполне могло бы хватить, даже не напрягаясь. Ей, вроде, тоже не особенно нравилась Моника. А Севену? Я слышал, что и он в своей прошлой жизни смог бы похвастаться какими-никакими, но всё ж таки изобретениями. Конечно, та его смешная механическая собака, о которой он так упоённо мне однажды рассказывал — далеко не оружие массового поражения, но чем чёрт не шутит? Умения ведь могли и прокачаться с того времени. Короче говоря, рано пока делать выводы. Для большей полноты картины не помешает допросить также отсутствующих — мне очень интересно, чем в это время были заняты Тенко или та же Миу. Однако сначала… предстоит кое-что достаточно неприятное. Небольшой кровавый след, словно бы мёртвое тело тащили или оно само ползло, волочась по земле, тянулся в сторону люка вентилляции. Тоннель находился здесь прямо около пола, и это тоже не новость — плюс, с самого начала я заметил, что он закрыт слабо. Крышка, скорее, криво привалилась к нему под собственным весом, чем действительно была заперта. Так вот, куда сбежала наша пропажа! Волей или неволей. Тайна исчезновения почти раскрыта! Я поплевал на ладони для большей театральности действа. Нужно идти за ней. Конечно, мне хватило приключений на просторах вентиляции ещё с прошлого расследования. Тогда со мною и компания была интересная. Саёри же отпускать в эти длинные, тёмные, грязные, запутанные, пропахшие пылью и кровью тоннели ни в одиночестве, ни даже под собственным чутким надзором мне почему-то ну совсем не хотелось. — Оставайся здесь, а то ещё испачкаешься, — строго сказал я ей, уже уловив весьма странный взгляд, направленный на зёв этого монстра. Она ведь наверняка заранее решила пойти со мной, что бы там ни случилось, глупая. Девушка что-то проворчала себе под нос, упрямо сложив руки на груди, но, кажется, спорить не стала. Не очень ей всё же хотелось туда ползти. И слава богу. — Сиди здесь и не скучай, — сказал я, проверяя фонарь. — Я мигом.***
…вернулся я даже быстрее, чем предполагалось. — Don’t say goodbye-e, don’t make me cry-y, — когда я всё-таки вылез обратно, Саёри сидела на полу в углу комнаты и, не замечая меня, обхватив руками свои коленки, что-то тихонько пела. Выходило у неё на удивление мило. А впрочем, её песенка обрывается, едва только мы встречаемся взглядами. Жаль. — Н-ну и чего там? Нашёл по горячим следам преступника? — мгновенно спросила она, как ни в чём не бывало. — На самом деле… — Чуть виновато потёр я голову. Неловко признавать, что не всегда успешен и идеален, — …нет. — М-м-м. Хоть я сам и давно уже вылез из зловещих объятий тёмной металлической кишки, мне по-прежнему не по себе. И даже, вроде бы, немного потряхивает. До сих пор. Надеюсь, что она не заметила. А всё дело в том… — К-хм. Что такое растяжки, ты ведь знаешь? Саёри мне быстро кивнула: — Ну, вроде бы это такие складочки на животе, которые остаются у девочек после ро- — Нет. Я в более популярном смысле. Типа, мины-ловушки и все дела. Леска, натянутая в тесном коридоре… — А-а-а. Смотрела пару подобных фильмов! Хотя мне и не очень понравилось. Всё, поняла! — Она опять оживилась. И снова стала серьёзнее. — Только не говори мне, что… — Кто б ни устраивал всё это дело, — Саёри с интересом подняла на меня свой заинтересованный взгляд, — этот человек отыскал самый действенный, простой и надёжный способ сказать всем: «не ходите за мной». С такими ловушками обычно не шутят. Леска была натянута на развилке — еле заметил её — должно быть, само взрывное устройство спрятано за одним из ходов. Признаюсь… я не стал проверять. Жизнь дороже. Слишком уж ярко мелькнул тогда в памяти один похожий эпизод из жизни до смертельных игр, произошедший во время давнего путешествия по горячим точкам. Жуткая вышла заварушка. Парню, идущему прямо передо мной, взрывом оторвало обе ноги. До сих пор судьбу иногда благодарю, что это был не я… а сколько крови тогда было и сколько криков. Аж вспоминать больно. И, кажется, смутные фрагменты собственных же воспоминаний намекают мне, что я и сам когда-то кому-то подобные подлянки устраивал. Пытался сохранить, что ли, что-то от чужих посягательств? От чьих же? И что это было? Гм. Ну вот. Теперь ведь даже немного стыдно… Молчание начинало затягиваться. — Знаешь, я тут недавно подумала , — своими внезапными словами Сай словно вывела меня из какого-то ступора, в котором я ещё совсем недавно толком даже не понимал, что нахожусь. — Странное какое-то выходит дело. — Да ладно?! Она проигнорировала либо же просто не поняла мой усталый сарказм. — Ты сам посуди: обычно с этими оповещениями к нам всегда приходит Морти. Ну, выходит на связь! «Тело обнаружено, теперь у вас всех есть столько-то времени прежде, чем встретимся на новом суде!» — Саёри попыталась передразнить нашего организатора. Поёжилась. Мне кажется, у неё вышло неплохо. Его манеру речи и ровный, чуть-чуть скучный тон она передала на должном уровне, пускай пародия и не была мастерской. — Сейчас же вот его не было. И знаешь, чего нету ещё? Он не дал нам Файлика! Раньше Файлики всегда были… даже, если не было тела. Официально. Последние её слова меня всерьёз зацепили. А ведь и в самом деле! Я даже полез перепроверить планшет — вдруг попросту замотался и пропустил? — но нет. Организатор молчал. Это странно. — А может, он этим хочет нас проучить? — Я устало пожал плечами, ненадолго присаживаясь поближе к ней. — Или некоторые функции в этой его системе игры теперь больше попросту не работают? Из-за Севена. Хотя знаешь. Возможно, её сам Морти и убил? Так сказать, показательно. Моника сильнее всех пыталась вставить ему палки в колёса, иногда очень нагло и слишком прямолинейно… они, организаторы, этого обычно не любят. — Может, и так. А может, есть ещё версия, — глухо и тихо пробормотала Саёри, словно бы самой себе. — А? — Нет-нет, ничего-ничего! — тут же прикрыв свой рот, будто сказала какую-то весьма нелепую глупость, Сай очень неуверенно улыбнулась. — И всё-таки это ну очень странно. Оповещение о нахождении тела мы все услышали. Сам труп тоже увидело… достаточное количество людей. Однако — ни тела, ни файла. Что-то в истории гибели Моники по-прежнему заметно не складывается. Будто, чтобы прийти к однозначному выводу, мне не хватает некой части ответов, или даже самой загадки. И похоже, что в этой небольшой комнатке её нам уже не получить. Саёри снова прошептала какие-то слова. Еле слышно. Будто заговор от всех бед — мантру о спасении, предназначенную лишь ей одной. И даже не совсем своим голосом. Цитировала кого-то? Очень на то похоже. Мне пришлось напрячь весь свой слух, чтоб разобрать: «Я знаю, как нам всем убраться отсюда». Что это? Чьи-то слова? Не понимаю. Когда я переспросил её, Саёри лишь сделала вид, что она ничего не говорила и мне всё почудилось. Ей-богу, иногда мне кажется — при невероятно огромном желании я смогу поднапрячься и познать ответы на все тайны мира. Все, кроме одной: что же у женщины на уме. Эта загадка так и останется для меня неразгаданной. — Иди сюда, — вместо этого говорю я, уже вооружившись влажной салфеткой. На самом уголке губ Саёри застыли крохотные капельки крови, которые теперь-то, вблизи, хорошо мне заметны. — Маленькая грязнуля. Ты вся перемазалась! Берёшь в рот незнамо что. При самых последних словах на меня очень зло посмотрели. Но всё же благородно позволили закончить доброе дело и больше ничего не сказали. Эх. Сидел бы так ещё очень долго, но время не ждёт. Не знаю, удалось ли нашим боевым товарищам обвести Морти вокруг пальца и окончательно сломать игровую систему. Понятия не имею, ждать ли нам дальше суда — или всё будет кончено? Но прекрасно понимаю, что в сценариях, подобных нашему, смерть — это нечто, не заканчивающееся без последствий. И я чувствую: сегодняшняя гибель Моники — как раз то, что ещё выйдет всем боком. Уже очень скоро. Поэтому мне хочется успеть посетить ещё парочку мест и людей, пока кругом не сделалось слишком жарко. Задать несколько вопросов здесь и там. Поглубже копнуть в происходящее, так сказать. И всё-таки я искренне поражаюсь, насколько везёт тем немногим счастливцам, кому выпадает возможность попросту проспать всё это безумие, хах!***
Проклятая турель, будь она трижды неладна, продержала нас после оповещения об обнаружении тела непозволительно долго. Конечно, всем понятно: труп уже не уйдёт, в этом плане можно не торопиться. Но весь страх проблемы кроется в том, что на одного из нас здесь опять стало меньше! Вот зараза. Твою ж… кого на сей раз угораздило?! И кому? Хах. Н-да. Это-то и предстоит сейчас выяснить. Самая неприятная и самая будоражащая часть. Всё это время? Всегда. Потому что порой лучше, действительно, остаться и постоять под турелями, до поры целиком пребывая в счастливом неведении. Ещё и компания была приятная… эх. Не сейчас! Соберись. Хотя при более тщательном размышлении мне показалось, что одинокий хлопок прозвучал где-то гораздо дальше, я даже не стал возражать, когда перепуганная Сай на нашем пути по коридору едва ли не силком затащила меня в медкабинет. Чтоб взглянуть, как там Юри. Я тоже себе долго ещё не прощу, если с этой дурочкой что-то случилось. Она сильнее прочих сегодня ищет здесь неприятности! Она да ещё Моника, если подумать. А ведь могут и найти… Сначала нам предстало её неподвижное тело, одиноко лежащее на кушетке. Всё перепачкано кровью. Поблизости никого. Я вдруг изменил себе и почему-то сразу подумал о самом страшном. Проворная Саёри тогда лишь воспользовалась моей глупой заминкой. Она уже стояла около Юри, весьма деловито положив руки на пояс, готовая объявить «главный диагноз»: — Спит! Дыхание ровное. Пульс… есть, что уже хорошо. — Чего она только хотела этим добиться… не понимаю. Зачем ей умирать настолько глупо, особенно сейчас?! С ней ведь всё было хорошо! Я старалась… Саёри разочарованно, и вместе с тем крайне печально помотала головой. Ей было очень больно за свою глупую подругу. Тогда я всё-таки пояснил причины недавних поступков нашей сорвиголовы так, как я видел их. А именно — довольно отчаянная импровизация, дабы спасти наше положение. — Пойти… ради моих планов на вот такое? — Горький смешок. Она с досадой щёлкнула языком. — Похоже на неё. Вот ведь дура безмозглая. Я лишь кивнул. Тут спорить не о чем. Саёри ещё чуть-чуть постояла над ней, то сжимая, то разжимая свои кулачки, явно переполненная неким неясным желанием. В конце концов она с небывалой осторожностью провела ладошкой по макушке подруги, пригладив её растрепавшиеся волосы, а после тихо, будто боясь разбудить, но довольно холодно произнесла: — Спи, спи, отдыхай. Потом на тебя накричу. Я довольно кивнул. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не-… — Так! Тогда надо принести ей сюда одеялко, или хоть пледик какой! Вдруг простудится? К-хм, так. А вот это уже явно лишнее. — Всё это очень здорово, я не спорю. Но, может, давай с тобой для начала узнаем, кто всё-таки умер?***
— Не желаю даже близко ничего знать! У меня здесь не какой-нибудь балаган, чтоб впускать на огонёк всех и каждого! Голос за запертой дверью оставался всё столь же настойчивым, громким и неприятным. Я только печально вздохнул, терпеливо постучав ещё раз: — Приятель… ну, ты ж сам ведь понимаешь, что так выглядишь лишь подозрительнее? Следствие отказываешься к себе впускать, всё такое… — пришлось подпустить в голос каплю сладкой усмешки, перемешанной с моим фирменным горьким укором. Моя «война» с Севеном, надёжно скрывающимся за запертой дверью его собственной комнаты, без малого шла уже минут пять или, кто знает, десять. Оборонялся тот на совесть, что и говорить. Какой ведь он всё-таки иногда бывает упёртый и неприступный. Да к Абсолютной Королеве Бала отыскать подход было проще! И оттого, по мне, становится только интереснее, какие же секреты он столь тщательно охраняет. А мне ещё потом хотелось бы Тенко и Миу навестить, как самых запропастившихся. Что они знают? Что делали во время объявления? Там к каждой подход особый нужен, в каждый замочек свой ключик! Такими темпами я открытия ещё пары дверей просто не вывезу… однако, вернёмся к нашим безрогим баранам, к-хм. — Что, местный следователь, да? — С той стороны язвительно усмехнулись. — Тогда для начала покажи мне свой ордер на обыск! — Пф-ф. Этот человек бывает попросту невозможен. И в спорах с ним я, на самом деле, довольно часто теряю терпение — чаще, чем с остальными — проверенный факт. Ещё где-то со времён первого дела. — Ну ладно, ладно, не бурчи, мой дружочек, — Севен явно смутился, — ведь у меня здесь, так сказать, особый творческий беспорядок, который мне бы не хотелось кому-то показывать. Не для прессы, знаешь? К тому же, работа кипит, она в самом процессе! А от неё у нас здесь, на минуточку, целые жизни зависят! Вот так-то. — Смотри там, не зазнайся у себя в одиночестве, Мистер Недопонятый Гений. — Ты ж можешь осознать, какой это геморрой, когда кто-то постоянно тебе работать мешает? — Хах. Ты говоришь это человеку, ни дня в своей жизни не проработавшему? — Кх-х… Во всяком случае, в привычном понимании этого слова. И, тем не менее, Люсиэль за стеной уже что-то негромко ворчит. Хотел бы я увидеть его лицо прямо сейчас. Раздался звук отпираемого замка. Похоже, что шанс скоро представится! — Ну, хорошо, — Севен, сложив руки на груди, стоял на пороге своего обиталища и хмуро поглядывал на нас с Сай. — Но я готов впустить к себе только одного Коломбо! Иначе вы мне тут всё затопчете. Зря, что ли, весь день вчера прибирался? Я взглянул на Саёри, приняв самое извиняющееся выражение лица, на которое меня только хватило. — Ой, да иди уже. Вот и ладушки!***
Ещё с порога я опросил Люсиэля касательно его картины событий. Она не то, чтобы особенно расходилась с видением Электроника. Во всяком случае, подловить его мне тут оказалось, в общем-то, не на чем. По словам нашего хакера, они вдвоём с будущей жертвой условились встретиться сразу после пошедшей вдруг не по плану (ой ли?) игры. Чтобы обговорить с нею «то, что вас всех здесь, увы, не касается, мой любопытный дружочек». Но обстоятельства поменялись, и, пока они вместе с Зеном и Тенко находились в лазарете, спасая Юри, на планшет Люсиэля пришло сообщение, что встретиться не помешало бы прямо сейчас. Так как работа по оказанию первой, срочной медицинской помощи была уже закончена, ему пришлось оставить Тенко наблюдать за пациенткой и взять с собой слишком неравнодушного Зена, дабы избежать подозрений и глупых вопросов со стороны последнего. Когда они пришли на место, то оба увидели только свежее тело. После небольшого скандала, устроенного его чересчур разошедшимся другом, Севен решил подобру-поздорову убраться к себе, «раны зализывать». Такая вот вышла история. Ну, а потом я узрел и само его обиталище. Всякий раз не могу привыкнуть… потому что глаза в этой небольшой комнатке попросту разбегаются. — Тут, как в музее. Осматривай, что захочешь, — Люсиэль лениво плюхнулся на свою застеленную сбитым аж до самого пола пледом кровать, пытаясь показать, что он вовсе не нервничает, и принялся с чересчур показным спокойствием наблюдать за мной, положив ногу на ногу. — Только сильно много руками не трогай. Ты знаешь, некоторые вещи… не любят этого. Я сразу понял, о чём он говорит. На тумбочке, возле достаточно симпатичного зеркала, красовалась на специальных головах-манекенах целая чёртова коллекция париков. Похожую, хотя и гораздо роскошнее и богаче, и не такую потрёпанную, я только у одной Абсолютной Косплеерши видел . Да у него тут и для грима всё есть! А в достаточно просторном шкафу меня встретила парочка крайне недурных, на мой притязательный взгляд, платьев. На миг мне даже отчего-то захотелось увидеть вдруг Сай в одном из них. Наверное, со всеми этими потрясениями совсем переутомился. — Выходит, что сама покойница уже давно успела от тебя съехать, а некоторые её вещи — нет? Ох, женщины… — И близко ничего подобного! Всё это — моё, — немного обиженно, но вместе с тем отчего-то довольно смущённо проговорил Севен. — М-моё и… и Миссис Вандервуд. Так-то! Так значит, не о вещах они собирались вести беседу. Не о вещах. Всего на короткое мгновение я впал в лёгкий ступор, пытаясь поскорее припомнить, кто ж такая эта загадочная Леди Вандервуд. Что за Семнадцатый Человек? Откуда я её знаю? … … … О. Точно. А-а-а, лучше б тогда и не вспоминал!.. — Ладно. У всех у нас есть здесь свои причуды, — наверняка и ему тоже сейчас тяжко приходится. «Она» же ведь… ну, скорее всего, не появляется на пустом месте, да? Скорее, как следствие переутомления, попытка уйти от-, ай, ладно. Потом уже буду об этом думать. Если не выйдет забыть! Чёрт, чёрт. Дерьмо, дерьмо. Сейчас ещё предстояло осмотреть некоторые места в комнате. Люсиэль, словно приклеенный, сидел на своей кровати, следя за каждым моим перемещением. Пожалуй, из интересного в глаза мне дальше бросилось то, что я поначалу принял за странный оранжевый мешок. Который лежал небрежно брошенным в углу комнаты, под ультрафиолетовой лампой. При более детальном изучении этот мешок оказался- — Комбинезон химической защиты? У нас и такое есть? Нет, то есть… ты это серьёзно?! Когда Мэри Вандервуд стала работать на атомной станции?! Глазам своим поверить не могу. Сам видел эти штуки прежде, разве что, только в фильмах. Хотя, после всего уже пережитого и увиденного — я ещё удивляюсь? Люсиэль просто пожал плечами: — От сильной радиации такая штука тебя не спасёт. Но… приходится довольствоваться тем, что имеешь, и перестраховываться, как можешь, когда в твоём распоряжении находится самый опасный яд, чьего малейшего попадания на кожу будет достаточно, чтобы практически мгновенно убить целого человека. Он говорил сейчас необычайно убедительно и серьёзно. Ну да. «Дурачок». Что-то припоминаю. На самом деле, со времён Второго Дела мы об этой штуке-то толком и не заговаривали. Невольная волна мурашек пробежала у меня по всему телу. Надеюсь, что и дальше тоже не заговорим… ибо, если настанет такой момент, то и говорить о нём почти сразу же станет некому. — И где же… ты хранишь этот яд? — Та~ак я тебе и ответил! ~ Что за человек! — Надеюсь, сам ты этой штуковиной пока ни разу не пользовался, хах… — я постарался крайне самоуверенно ему улыбнуться. Похоже, что он прочитал моё настоящее состояние без труда, мрачно поправив очки и загадочно хмыкнув: — Не знаю — не знаю, приятель… …И я не знаю. На этом, если подвести итог, осмотр комнаты Севена для меня и закончился. Более ничего полезного или же интересного найти там мне не удалось. Хотя и уже обнаруженного, казалось, с лихвой хватало… станет ли полученное хорошим подспорьем в грядущем разбирательстве? И что именно из этого наиболее ценно? Опять же, я понятия не имею.***
Когда я покидал комнату Севена, голову мою штурмовал целый рой из тревожащих мыслей. Расследование пока лишь подбросило в топку больше новых вопросов, ничего не сделав понятным для меня, ничего не упростив. Что в итоге произошло с телом Моники? Если, как нам говорил Электроник, она вправду мертва, тогда где оно? Тоннели вентиляции расходятся по всему кораблю, словно кровеносная система по телу человека. Куда её могли унести? Кто прячет у себя труп? И, самое главное, ЗАЧЕМ? Конечно же, об этом следует спросить ещё Миу и Тенко. Куда ж без них. Они могли нечаянно что-нибудь увидеть или же услышать, но вряд ли прямо с порога станут мне говорить. С другой стороны, сама Моника, как по мне, вовсе не походит на человека, готового с подобной лёгкостью и быстротой внезапно отдаться в объятия смерти. И даже если бы что-то такое вправду случилось, то уж она-то способна за себя постоять. Это б не произошло настолько молниеносно. Из неизвестного оружия? Ха. Тогда всё это — часть очередной её, и при том очень масштабной, аферы? Но каков смысл? Какова конечная цель предприятия? Моника, которую я знаю, ничего не сделает просто так. И даже, чёрт, если… Ведь некоторые из нас видели её тело! Которое потом просто взяло и исчезло — ни ответа, ни привета. Но также был и сигнал о нахождении её трупа, а это случается только при гибели одного из нас, разве нет? Даже если без Файла. Что само по себе тоже не даёт мне покоя, но сейчас не об этом. Я успел спросить Севена, можно ли было бы его силами как-то взломать САМУ систему судов и расследований, с которыми оповещение связано, потому что — не сомневаюсь — имейся хоть на сотую долю процента у него такая возможность, Моника бы тоже смогла! Запросто. Но он со знанием дела честно ответил мне, что «пытаться как-нибудь колдовать» в подобных настройках нашей симуляции сродни всеобщему побегу отсюда. И лежит далеко-о за пределами его хакерских способностей. Да и, скорее всего, чьих-либо — тоже. Так в чём был твой секрет, женщина?! Однако ведь у Севена получилось каким-то образом взломать и отстранить от управления этим местом аккаунт САМОГО Морти! Теперь в его излюбленной симуляции народ волен творить чёрт-те что, нас больше не получается контролировать извне или запугивать страшными наказаниями и новыми мотивами. Последняя попытка с треском провалилась, к примеру. Игра больше не слушается своего повелителя, вот это открытие, ха-ха! Тогда есть ли смысл вообще сейчас что-то расследовать? А ожидать суд? Вести себя, как и прежде? Я понятия не имею… Саёри явно заскучала здесь в моё отсутствие: — Куда пойдём? Сложив руки на груди и в нетерпении притопывая ножкой, она так спрашивает, словно это свидание, на которое я уже порядочно опоздал, а не расследование. Очень мило. Я почему-то улыбаюсь ей. Настроение чуть-чуть поднимается, проблемы отходят на второй план. — Давай для начала заглянем к- Внезапно до меня доносится тихий знакомый голос: — Простой совет. Какие бы телодвижения вы все здесь сейчас ни задумывали, оставаться на местах и послушно ожидать всеобщего разбирательства будет гораздо спокойнее, разумнее и безопаснее. Для всех для вас. Время внезапной игры в героев… вышло. Слова, без сомнения, принадлежат Морти. Негромкий, холодный и даже словно бы успокаивающий голос нашего организатора я теперь везде узнаю. Но было в нём будто и что-то, прежде мне непривычное. Чего-то не хватает. Эха динамиков. — А? Сай дёргает меня за плечо и тут же буквально силком разворачивает в сторону лифта, где медленно раскрывшиеся створки дверей уже гостеприимно приглашают на наш этаж… …не может быть.