«Перед чужими так стыдно, Перед своими — расслабленно. Чтобы ты подостыла, Моя правая щека подставлена». (DenDerty — Бей)
Едва ребята (весьма неохотно) успели занять свои злосчастные кафедры, Сири окинула компанию оценивающим взглядом. Подумать только! Ведь с предыдущего Суда так ничего и не изменилось: сейчас на манеже остались всё те же. Она противно усмехнулась и разрядила воцарившуюся мёртвую тишину едким: — Будто мне нужно что-нибудь ещё вам разжёвывать. В первый раз, что ли? Начинайте! Собравшиеся растерянно переглянулись между собой. Спроси их кто хотя бы с пару часов назад, никто не смог бы даже предположить, что следующее печально известное собрание состоится по случаю внезапной гибели самого организатора. Не одного из них! А того самого человека, на ком вся прогнившая система их Игры на выживание, казалось бы, благополучно держится. И за чью смерть, вроде как, даже не должно быть обидно… всё по справедливости. За что боролся, на то и напоролся. Шах и мат: карма, если хотите. Однако теперь эта же самая призрачная «справедливость» голосом богини из машины упорно требовала оплатить свежего покойника кровью кого-то из тех, кто остался… как это было всегда. Никаких исключений. — Так, бля! Никто, что ли, н-не собирается здесь больше ничего говорить? — Ирума неуверенно оглядела притихшую публику. Потупив свой взгляд, еле слышно продолжила. — Мне вот всё кажется очевидным, как ёбаный день. Народ!.. — Ты на что это намекаешь? — Электроник обернулся на неё и задумался. — Я не намекаю, а говорю прямо, как оно есть! Ну, у кого ещё тут был настолько же сильный мотив на убийство мелкого пидора и кто оставил этаж с тюрьмой чуть ли не первым из всех собравшихся?! — Миу окинула друзей неловким, почти извиняющимся взглядом из разряда «не-заставляйте-меня-это-произносить». — Я… я считаю, что убийца — К-Корова… — Нет. Протестую! Теперь всеобщее внимание завоевал громкий оклик Саёри. Поняв, что она уже заполучила себе большинство зрителей, девушка уверенно начала говорить. — Тенко не могла никого убить. — С-спасибо… — послышалось от Чабаширы немного сдавленное. — Но если это только потому, что она человек хороший или- — Я сейчас докажу это! Так, как и полагается на Суде, — продолжила свой монолог Саёри, не поведя даже бровью. — Потому что я сама лично осмотрела нашего свежего покойника. Вы говорите, что Тенко покинула второй этаж одной из самых первых? Допустим, всё так. Но жертва была не просто заколота или ударена по голове тяжёлым тупым предметом! Морти задушили. На то, чтобы затянуть покрепче удавку на чьей-нибудь шее, обычно человеку требуется либо помощь гравитации, либо сильные руки. И, очень желательно, чтобы все пальцы оставались на месте. — Я бы тоже на её месте выбрала другой способ, — согласилась всё-таки Юри. — Раны-то совсем свежие… это будет очень больно — и, в первую очередь, самой же «душительнице», которая уже и без этого натерпелась, — тихоня с состраданием взглянула на Чабаширу. — А у меня вопрос! — вдруг заговорил Зен. — Разве мог хоть кто-нибудь бесцеремонно прикончить мелкого ублюд-, то есть, простите, нашего Морти, старым дедовским способом… когда этот пацан весь обвешан новомодным оружием и случись что, сразу начинает в тебя стрелять?! — Ну-у, если так припомнить, то его перчатка после одного моего вмешательства уже не особенно хорошо работала… — Саёри в размышлениях поднесла к губам палец. — Э-хе-хе-хе… — Ты сделала будущему убийце доброе дело, получается! Этот комментарий Сири остался, увы, без ответа. — Если никто не возражает… теперь, когда Тенко точно не виновата, она хотела бы обсудить ту странную дополнительную информацию с нашими именами и какими-то циферками. Тенко пока не совсем понимает, что бы это такое могло быть. Все снова обратились к Файлу пятого дела. Вернее, к его части, упомянутой выше: «Дополнительная информация: I Саёри — 9:09 Тенко — 9:28 Морти — 9:30 Зен — 9:33 II Миу и Электроник — 9:14 Юри и Зен — 9:18». — У меня, эм, есть одно предположение, — снова заговорила Юри. Дождавшись, когда все взгляды обратятся лишь на неё, девушка смущённо продолжила. — Когда мы с Зеном дожидались лифта на жилом этаже, я нечаянно взглянула на часы. Было «9:17». «9:18» могло стать, когда мы уже приехали на этаж с тюрьмой. Я думаю, это всё — метки времени. Недаром и имена здесь написаны в порядке прибытия. — И тогда, соответственно, — актёр аж щёлкнул пальцами. — Римской «два» мы считаем этаж с тюрьмой, куда мы с Юри прибыли! Тогда «единица» — это первый этаж! Зал Суда. Вот как всё просто. Тут лишь написано время прибытия лифта! — Сам понял? Неплохо для смазливого мальчика, — похвалила Ирума. — Спасибо. Я стара-, эй! Минуточку! Я не тупой! — Я такого и не говорила, красавица. — Отложите пока свои склоки. Я думаю, — теперь перехватил инициативу до этого долго молчавший Амами. Своим острым взглядом Рантаро внимательно оглядел всех собравшихся. — Нам следует вооружиться тем, что мы уже знаем, внимательно пройтись по этому списку и- — Постой-ка. А где был ты сам?! Его прохладный и расчётливый взгляд набрёл вдруг, словно коса на камень, ещё на один почти точно такой же: у Саёри. У по-прежнему рассерженной на него Саёри, если точнее. — Тебя в этом списке из-за чего-то нет вообще! И ты, помнится, недавно собирался мне в чём-то признаться. Но так этого и не сделал, — медленно проговорила она. За почти-почти спокойным и отрешённым фасадом разыгрывалась настоящая буря из всевозможных чувств и эмоций, переполняющих девушку. — Слишком много вопросов. Я жду. Амами лишь тяжело выдохнул, вернув своей обиженной собеседнице холодноватый и немного надменный взгляд старшего родственника, который точно повидал и знает в этой жизни гораздо-гораздо больше подводных камней, чем ты сможешь когда-либо. И который если уже вдруг не сообщает тебе о чём-то, так только потому, что когда меньше знаешь, то крепче спишь, ведь правильно? А между тем, у Саёри, наконец, появился подходящий момент, чтобы ещё разок, и чуть пристальнее осмотреть собравшихся с нею в Зале Суда людей. Практически все оказались в меру взволнованными или замкнувшимися в себе, как и обычно. Но внимание девушки привлекли два человека. Первым из них оказался Люсиэль. Обычно достаточно острый на язык хакер, на удивление, ещё не проронил ни единой своей тухловатой шуточки аж с самого начала дискуссии. Вместо этого он всё стоял в почему-то непривычно застёгнутой оранжевой куртке и… его нижнюю половину тела, как и обе руки, Саёри не видела из-за кафедры. Но, кажется, хакер что-то активно там делал. Держал что-то и… печатал? Сильнее всего Севен напомнил ей этакого нерадивого ученика, затерявшегося на задней парте на предмете, который ведёт самый нелюбимый его учитель. И занимающегося там своими делами. Другим же человеком, достойным её внимания, стал, несомненно, Рантаро. Амами держался с ней крайне отстранённо и холодно. При этом, выглядел он — чего Саёри сразу же, видимо, из-за нервов, не заметила — почти таким же помятым, как предыдущий товарищ. Но было и одно существенное отличие между этих двоих. Сначала девушка даже подумала, что ей вдруг показалось. Однако, в одном месте одежда Рантаро была немного запачкана кровью. Несколько маленьких алых брызг. При этом сам Амами, разумеется, ранен не был! Далеко не. А удушение Морти, вроде как, не подразумевало каких-либо кровоточащих ран. Других свежих (свежее вчерашнего дня) порезов или чего-либо похожего Саёри на теле покойника не отыскала. Но тогда всё это вообще не имеет ни капли смысла. — Что с тобой произошло? Что ты сделал?! — в конце концов, сухо поинтересовалась она. — Я отказываюсь продолжать Суд, пока не дашь мне ответ. Рантаро снисходительно взглянул на неё, скрестив на груди руки: — Я тоже был там. Отправился спасать кое-чью шкуру, всё правильно. Просто пробирался на этаж по вентиляции, поэтому в записях лифта меня и нет: я им не пользовался. Не хотел заставать предполагаемого врага лоб в лоб — хотелось соблюсти элемент неожиданности. Понимаешь? — Это правда? — Саёри быстро и довольно сурово оглядела всех прочих собравшихся. — Он не врёт мне? Я могу ему доверять? Несколько людей одновременно кивнули. — Да. Да, он был там. Мы все его видели, — в конце концов быстро произнёс Электроник, смущённо почёсывая белобрысую голову и отводя взгляд. Словно имелась здесь также и некоторая другая часть фразы, которую ему пришлось проглотить. Да и не только ему. А будто всем в этой комнате, но некоторым это давалось гораздо болезненнее других. Сири тогда не зря вспомнила про какой-то «грех»… что-то явно нечисто. И Саёри никак не желала сдаваться, пока не узнает, что именно. Плевать, имеет это отношение к текущему следствию или нет! — Я требую узнать всё. — О некоторых своих самых мрачных желаниях мы потом очень-очень долго сожалеем, — вооружаясь холодной усмешкой, тихо предупредил Амами. — Ты ведь всегда предпочитала слепое неведение тому, что могло бы тебя очень здорово огорчить? Отвернувшись от прав- — Ой, да в пизду это, — вдруг перебила не выдержавшая подобного накала страстей Миу Ирума. — Я расскажу ей, что там было! Только не надо вот этих обоссанных гляделок, а, хорошо?! Меня в дрожь с них бросает. Ты стрёмный, чел. И — да, учти, деревенщина… он тебя предупредил.***
Коридор этажа-тюрьмы вдруг оказался окутан немного едким и почти непроглядным туманом, а уже всего парой мгновений позднее плечо Тенко повстречалось с режущим лезвием. Мастерица нео-айкидо закричала так, что сама, кажется, едва не оглохла — новый приступ разрывающей сознание надвое боли чудовищными волнами разносился по всему её телу — от места встречи с острым куском металла и до самых кончиков пальцев ног. Конечно же, новая боль тут же повстречалась со старой, от полученных ещё совсем недавно других ран. И вместе они преумножились, рождая на белый свет симфонию непереносимой агонии. Что-то тёплое, почти горячее, не торопясь, толчками выходило из места нового пореза, пачкая прилегающую одежду, когда нож погрузился вдруг ещё дальше в плоть. Крепкая мужская рука сдавила Чабашире рот, а до омерзения знакомый, но прежде даже немного приятный голос тихо продолжил, вливаясь липкой патокой в самые уши: — Я не хочу лишнего внимания — на этом этаже ведь ещё остались люди? — не надо кричать. Не кричи. Скажи-ка мне лучше, что за чертовщина здесь происходит и где Саёри. Или я сделаю тебе по-настоящему плохо. Всё то, что ты сделала с нею, к тебе вернётся. — Вместо того, чтобы мирно разобраться во всей произошедшей ситуации, ты сразу же полез в драку?! Тем более, что это была совсем не твоя война. Тенко ожидала от тебя этого в последнюю очередь, но ты… Ты больше, чем дегенерат. Ты настоящий придурок, — сквозь зубы выдохнула она, когда рот снова освободили. Развернувшись к своему новому обидчику, Тенко зло плюнула прямо в его красивое, усмехающееся лицо. — …Рантаро Амами. — Но я заставлю тебя говорить, что ты с ней сделала, — медленно, вовсе не торопясь, нож повернулся в её свежей ране. Точно какое-то отвратительное животное сейчас копошилось внутри плоти Тенко, пытаясь прогрызть себе выход на волю. Хотя, и здесь тоже ничего нового. Снова брызнула кровь. — Не надо сильно сопротивляться — испачкаешь мою одежду. А заниматься чисткой я не люблю. Отвечай! На кой чёрт было тащить её сюда вместе с собой? Удумала отправить её на верную смерть? Что с Саёри?! И откуда взялся хренов туман?! Амами утёр плевок со щеки тыльной стороной своей ладони и усмехнулся. Во взгляде заплясали безумные искорки. Ему это даже… понравилось?! Он явно вошёл во вкус. — Поверь, я умею быть грубым с дамами. Но ты… ты точно пожалеешь об этом, если сейчас же не заговоришь. Если ты не расскажешь мне всё, я просто убью тебя. Ты ведь предательница. Предателей никто не любит… Не было сильно похоже, что Амами сейчас врал или как-нибудь приукрашивал действительность. Казалось, даже Морти затаился где-то в тумане и вдруг передумал атаковать. Ему что, захотелось взглянуть на развязку неожиданной драмы? Но, кроме всего прочего, Тенко тоже стало достаточно любопытно, откуда взялась странная дымка, окутывающая этаж. Не было похоже, что это вписывалось в планы её мучителей… да и Сири о происхождении тумана тоже понятия не имела, судя по всему. — Тогда… хм, — разгневанная мастерица нео-айкидо едва подавила непрошеный истеричный смешок. — Ну, тогда Тенко скажет тебе. Только нагнись чуть поближе. Она не желает, чтобы другие услышали, — покорно ответила Чабашира себе под нос, немного опустив голову. — Что ты там шепчешь? Я не могу разобрать ни сло- Едва Амами наклонился к ней чуть ближе, чтобы расслышать речь, как Тенко «боднула» его прямо в лоб, что было силы! Схватившись за свою саднящую голову, Рантаро попятился. Он начал потерянно искать в своей руке нож, но тот так и остался в плече у Чабаширы. А в следующее мгновение случилось кое-что, вообще выходящее за рамки любых ожиданий: прямо возле Тенко из злосчастного тумана выскочила знакомая фигура… Электроника. — Бля, сука! Не лезь, дебил! Он же ведь и тебя ща убьёт!.. — где-то рядом истерично закричала Ирума. Но Сыроежкин, казалось, вопреки всем законам логики и здравого смысла, сумел-таки повалить на пол «контуженного» Амами и, скрутив руки молодого человека у него за спиной, уселся верхом на нём. — Недаром мы с Шурой играли в своё время в «Поймай Изменника Родины»! — Я, нахуй, даже не стану спрашивать… — рядом показалась довольно-таки неуверенная Миу, зябко обхватившая себя за плечи. Она оглянулась на главную пострадавшую. — Корова, ты как? Руки; ноги и то, что между ними — всё целое? — Эм? Д-да, наверное?.. — Чабашира, сама поражённая подобной встречей не менее, а то и много более всех остальных, показала собеседнице свою уже-не-пятерню. — Вот только… п-пальцам не повезло. Но это уже было так до Рантаро. Из-за Морти. — Ах, ёб твою мать! — Ирума не стала сдерживать крайнее удивление. — Этот пидорас и тебе жизнь сломал… — Это дело нужно обработать, и как можно скорее, — следующим возле собравшихся вдруг «вырос» Севен. Он осторожно взял в руку повреждённую конечность Чабаширы прежде, чем та хоть что-нибудь поняла. — Благо, мои чудодейственные ручки всё ещё в деле. Поверьте мне, уж они на своём веку многое перевидали и перетрогали! — Сегодня Тенко проигнорирует сказанное тобой… — О! А мы как раз тебя ловить шли. В итоге дымовые шашки только зря потратили — ты сам появился! — добавил со своего места довольный, словно сытый кот, Электроник. — Молчи, долбоёба кусок!.. — сквозь зубы ответила Миу, являя своему приятелю красноречивую гримасу. — Удобно там сидеть? — вместо реакции немного обеспокоенно спросил его Севен. Сыроежкин внимательнее взглянул на свою «живую подстилку», которая теперь пришла в себя и активно (но пока безуспешно) пыталась вырваться: — Да, нормально. Раздался звук ещё разок прибывшего на этаж лифта. — Кого там на сей раз притащила нелёгкая? — Конечно же, это оказались Зен вместе с Юри. — Короче говоря, приготовьтесь охуевать на полную мощность, народ. …Что новоприбывшие успешно и сделали.***
— О, мой блядский бог, — тихо пробормотала Ирума, снова зябко обхватывая себя за плечи и оглядываясь куда-то назад. — Клянусь своей волосатой мочалкой, я не припомню от Гагарина подобных оров даже на «её» ебучем Суде. Это что же она ночью-то с ним вытворять будет?! У меня болят уши! И вправду: казалось, пронзительных криков некогда самой тихой и неуверенной из них, разлетающихся сейчас по всему кораблю не хуже очередного оповещения, не смог бы расслышать только глухой. Юри была очень — нет, ОЧЕНЬ зла на Рантаро. Даже неосторожно сунувший свой нос в чужие разборки Зен, и тот оказался мгновенно послан помогать с первой помощью. — А нам точно не следует проследить, чтобы здесь, ну… сгоряча не произошло ещё одного покушения? — с сомнением спросил Сыроежкин, оглядываясь, но не наблюдая кричащей парочки. Как жаль, что туман пока не рассеялся и продолжал скрывать общую видимость. Они замолчали, прислушиваясь. — Не. Вот он. Орёт, орёл! — Заключила Ирума. — Пока мы слышим этих двоих, всё заебись. — Как здорово, что ты всё-таки сделала этот дурацкий туман, ну, знаешь, не таким едким и ядовитым, как могло бы быть, — протянул Сыроежкин. — А вместо этого он даже с ароматом клубнички! ~ Чуть-чуть. М-м-м! — Потому что я предполагала, что мы долго будем в нём находиться, пока делала это. И снова была права! Хотя теперь моя комната и похожа на ёбаную кальянную… Шутки шутками, а процесс оказания первой медицинской помощи их главной пострадавшей находился сейчас в активном процессе. Севен и Зен уже кое-как усадили ещё не отошедшую толком от шока Тенко на добытый ими из комнаты для охранников стул. Теперь же, пока актёр всецело восхвалял величие всех женщин своими длинными и прекрасными монологами, зачитанными им по памяти великолепно поставленным голосом (что, безусловно, оказывало благотворное влияние на пациентку!), сам хакер активно химичил с оказанием экстренной помощи — ибо ему наконец-то было позволено касаться «своими мерзкими руками» рук самой Чабаширы. Благодаря быстро добытым из устройства Морти — которое Севен пока ещё не успел вернуть законному владельцу после одного своего странного запроса — предметам скорой помощи, Люсиэль усердно накладывал стягивающие повязки на все три «места ампутации», дабы поскорее остановить кровотечение. Звучало это быстро и просто, конечно, — но только лишь на словах. Благо, хоть сама Тенко наслушалась успокоительных речей от товарища и временно перестала оказывать активное сопротивление своему лечению — уже хорошо. — Лучше будет поскорее снять эти давящие повязки, как только кровь перестанет идти, — сказал между делом Севен. — Если мы ещё хотим пришить твои пальцы обратно, конечно же. У них будет где-нибудь от четырёх до восемнадцати часов жизни отдельно от тебя, в зависимости от способа их хранения. Но я не профессиональный врач и медицинских вузов не оканчивал, поэтому и делаю только то, что могу! Не стреляйте в пианиста — у него и так психика уже порядком расша-, эм, то есть, он играет, как умеет! Сама Чабашира лишь зачарованно кивала в ответ на это, с некоторым интересом (но с отстранённым безразличием на лице) впитывая новую для себя информацию. Что же касается Ирумы и Электроника, то им досталась от Люсиэля почти что не менее важная миссия: — Найдите оторванные части тела. Они были, кажется… — Севен устало помассировал виски, пытаясь вспомнить. Прикрыл глаза. Вскоре ему это удалось и хакер быстро указал в сторону нужного места. — Вот в том углу. Будьте внимательны и ни в коем случае не наступите на них! Видимость сейчас-, эм, ну, вы сами знаете. — Ты говоришь всё это настолько спокойно и буднично… друг! Я тобой восхищаюсь! — честно признал Сыроежкин. — Работа у меня такая была, — загадочно сказал Севен и подмигнул ему. — Восхищать людей. — Хули ты с ним цацкаешься, мы должны были его изловить… — чуть слышно добавила явно слишком нервная Миу, настойчиво подталкивая Электроника локтем в бок. — Да я пока что никуда особо и не убегаю, вроде. — Тч!.. — Сейчас я организую и выдам вам полиэтиленовый пакет, — властно заговорил Севен, словно бы предыдущей части их беседы никогда не было. Он поправил очки. — Не потеряйте! Сложите оторванные пальцы туда и наполните его холодной водой! Тогда они «проживут» гораздо дольше. — Я где-то читал, — задумчиво подхватил Электроник, поднеся палец к губам. — Что если положить отрезанный палец в пакет с водой и со льдом, он проживёт ещё дольше. Главное, чтобы лёд не соприкасался с ним ни в коем случае! И никогда не пользоваться спиртом или формальдегидом. — Всё правильно. Садись, пять. Но я вижу некоторые проблемы с тем, чтобы организовать вам сейчас ещё и лёд. Поэтому имеем только то, что имеем! Сыроежкин кивнул. … … … …И вот теперь озадаченная парочка стояла около чуть приоткрытой двери одной из ныне опустевших тюремных камер, глядя на три небольших отрубленных пальца прямо подле их ног. Не самое приятное зрелище, кто бы поспорил. — Н-нашли… — Ируму при виде всего этого «чуда из чудес» уже заметно так колотило. — Н-на свою голову. Чур, собираешь их ты! Я всю эту ёбаную миссию придумала и организовала, а ты пока даже палец о палец не ударил! — Не надо на меня пальцем показывать! — обиделся Электроник. — А кто Рантаро только что остановил и поймал?! — Ты думаешь, мне бы было слабо?! — разозлилась вдруг Миу. — Нихуя! Как два пальца об асфальт! — Но, вообще, их здесь три… и давай уже сменим поговорки на чуть более приятные, а? — Ах ты, сука! Будешь со мной спорить и не будешь слушаться — три дня без секса! А ну-ка поднял это! — Не, — Электроник помотал головой. — Не хочу… — Неделя! — … — Две! — Так кто из нас кого здесь наказывает? Я что-то не понял. Ирума, со слезами, застывшими на глазах, тихо, почти шёпотом, проговорила: — Т-три недели… и… ц-целый м-месяц?.. — Ладно. Давай лучше сделаем это вместе. — Д-давай… — Миу раскраснелась, как и подобает истинной (бывшей) японской школьнице.***
— Когда мы всё-таки охуенно кончили нашу работу, — торжественно завершила свой небольшой рассказ Миу Ирума. — Мы с Фуфелом дружно вернулись на место, но ни пациентки, ни Трепла, ни даже Красавицы там не обнаружили. Осталась только та круглая игрушка, которую второпях обронил этот недо-хакер. И кстати! — припомнила вдруг она. — Если вдруг кому интересно, то пальцы ждут сейчас вашего возвращения в холодильнике, прямо в тюремной столовой. Надеюсь, что ты не сожрёшь их вместе с другой едой, корова… — Так свиньи делают, — осторожно поправил Электроник свою боевую подругу. — Тем не менее. Короче, куда пропала вся та сраная троица, и где ж в этот момент обретался сам чёртов Мёрти, мы в душе не ебём. — Ну, — Зен всё-таки первым подал свой голос, прерывая затянувшееся молчание. — Пока вы отходили, ссора между Рантаро и Юри стала быстро набирать обороты. Поскольку работа Севена по оказанию первой помощи была почти окончена, я отпросился, чтобы помочь им уладить конфликт. А когда сам вернулся на место, там уже никого не было! Я понял, что не могу просто ждать их, и отправился на поиски по всему этажу… — Вот это я понимаю — «заблудились в трёх соснах», — буркнул вдруг Сыроежкин. — Подождите! — Всеобщее внимание вновь оказалось обращено на Саёри. — То есть, вы готовы продолжать это дурацкое обсуждение так, словно бы ничего вообще не случилось?! И то, что один из вас едва не прикончил другого человека вот так вот, по щелчку пальца — на этом даже не стоит внимание заострять?! — Да все уже давно знают, — Рантаро крайне мрачно ей улыбнулся. — Все, кроме тебя. Саёри, будучи сама не своя, резко обернулась на Тенко. Её всю, с ног до головы, колотила мелкая дрожь — но на сей раз не от страха или отчаяния. На сей раз от переполняющего её гнева, такого нового и почти неизведанного прежде чувства: — Ты какого чёрта ничего не сказала?! Он же, он же… он… буквально! Чуть, — она еле подбирала свои слова. — Чуть тебя не убил! — Тенко просто подумала, что это пока не особенно важно. Учитывая, ну… всю нашу ситуацию в целом, — Мастерица нео-айкидо неуверенно соединяла указательные пальцы обеих рук. — У нас были проблемы и гораздо важнее. Тенко без того могла скоро умереть, только рядом с тобой. Для неё это гораздо важнее, чем кажется! К тому же, как сама Тенко успела понять… и она, и глупый Рантаро делали то, что было нами сделано… эм-м… ради тебя. Извини. — Ну да, — неуверенно подтвердила вдруг Миу Ирума. — Мне Клоун кое-что рассказывал холодными зимними вечерами! Узнай ты вдруг всю ситуацию сразу, точно бы психовать начала, как ебанутая, мать. Петлю, там, на шею накинула, или, я не знаю- Юри только молча кивнула, мгновенно отведя взгляд. — Да хватит уже, вы все! — Эхо от удара кулаком о кафедру громом разлетелось по мигом притихшему Залу Суда. Девушка грозно топнула ногой. — Это было давно! Я к тому, что- — Каждый из нас тут, увы, чем-то грешен, — теперь вдруг примирительно сказал Севен. Он изучающе оглядел зал и снова опустил взгляд. — Ну, хорошо: может быть, почти каждый. Несомненное большинство. Кто-то сам обманывал или предавал других; а кто-то бывал в сговоре, готовый отводить глаза на некоторые моменты. Ради высшей цели. Иные в самом деле здесь раздумывали о настоящем убийстве. Да некоторые люди — просто бомба с часовым механизмом, как была та же Моника! Таким только нужна правильная сумма всех обстоятельств, и они моментально теряют голову. Каждый из нас здесь не без греха. — Саёри, я не так хорошо тебя знаю, но… Ты со своим вечным позитивом, добром и искренней верой в каждого человека у нас на борту — просто как божий ребёнок, ей-богу, — неуверенно добавил Зен, глядя на терпеливо внимающую девушку. — Нет, ну… правда. Это не всегда хорошо. Люди есть разные. Так тоже нельзя. Актёр невольно потупился. — Да ну, бля, тебя даже опорочить — и то как-то стрёмно будет… — добавила Ирума, неловко почесав голову и краснея. — Признаюсь вам честно, раз уж пошла такая пьянка: у меня были ночи, когда я фантазировала о каждой находящейся на борту девочке, а то и не раз. А иногда мы делали это и по трое! Ух-х. Всем ведь понятно, да, что дамы лучше понимают тело друг друга и вот это дерьмо про «как сделать приятно»? Особенно, когда бревно, что дрыхнет буквально в соседней комнате, моих намёков даже в упор не видит… — при этих словах Электроник задумчиво изучал потолок, ковыряясь в ухе. — Короче. При мыслях сделать подобное с тобой я думала, что это будет, как… не знаю. Отбирать конфетку у недоразвитого ребёнка? Что-то такое. Аж за саму себя было стыдно! — Вот как. Лучше бы я тебя не поняла, Ирума Миу, — сухо сказала Саёри, сложив руки перед собой в замок и испуская ауру чистейшей, незамутнённой неприязни по отношению к собеседнице. — Но допустим. Ты извини — просто у меня тоже есть какие-никакие свои вкусы и предпочтения, пойми. А значит, вступать с тобой в любовную связь я всё равно бы не стала. Даже по принуждению. Так что я не против, можешь и фантазировать. Только не сообщай мне больше об этом, пожалуйста. — А э-это было… д-довольно жестоко… да бля. — Вот видишь? — теперь уже заговорил Рантаро, шагнув со своего места поближе к собеседнице. — Может, пора теперь снять маску вечного глупого смайлика и начать открыто говорить о вещах, которые тебя беспокоят или смущают? А ещё — поменьше играть на публику. Ты же не абсолютный актёр? Иначе получается, что ты, вроде как, ставишь себя выше других, а на самом деле, — он постарался подыскать как можно более мягкие и подходящие слова, — готова становиться следствием чего-то куда как худшего, чем каждый из нас по отдельности. Вот видишь? Из-за твоей этой вечной «мягкой» ауры даже поругать тебя нормально не получается… а ведь мы все сейчас обречены продолжать эту игру. И ты — далеко не последний человек, приложивший к этому руку. Да я скажу больше! Пятого Дела бы не было без тебя. — Прости его. Не принимай его слова близко к сердцу, пожалуйста! Я знаю, что там всё гораздо сложнее и запутаннее, но… — Юри в который раз потупила взгляд, неуверенно перебирая свой выбившийся локон. — Отчасти — да, это правда. Тебе не следует больше ничего скрывать от других. Так будет куда проще жить: без тяжкой ноши притворства. Да и всем людям всё равно не понравишься, как ни пытайся, — сама тихоня горько вдруг о чём-то вздохнула. — Звучит банально и заезжено, но… просто будь собой. Весёлой ли, грустной… не важно. Твои настоящие близкие любить тебя от этого меньше не станут. Н-наверное… Саёри с пониманием взглянула на неё, чуть склонив набок голову: — Ты очень большая молодец. Но я бы хотела закончить этот разговор и вернуться обратно к делу, если позволите. Спасибо. — Хах. Я ведь, и в самом деле, почти кончил человека! Израненную девушку! А ты… — глаза Амами вдруг коварно блеснули, сощурившись. — Даже не захочешь как-то выговориться? Всё ещё предпочитаешь быть выше всего этого? — … — Ну же! — Амами чуть склонился и подставил свою левую щёку, прикрывая глаза в ожидании. — Просто выдохни. Выскажи всё! И давай уже спустим пар. Он чуть обречённо хохотнул, однако, ответной реакции не последовало. Увы. Рантаро прождал где-то с полминуты. Наверное, одни из самых долгих тридцати секунд в его жизни. — Останемся друзьями и пойдём чем-нибудь перекусим, едва только всё закончится, ахах? А после будем расчёсывать друг другу волосы целый вечер? Потому что ты всё ещё не хочешь об этом поговорить. О том, как, блять, я едва не убил человека! Мне очень жаль. Рантаро подождал ещё немного. И уже, разочарованный, решился встать обратно, дабы уйти на своё место. Когда вдруг согнулся пополам от удара кулаком в живот такой силы, что ему даже пришлось невольно встать на четвереньки и распрощаться с остатками небольшого перекуса, проглоченного сегодня же, накануне всех этих ужасных событий. Он ещё долго и болезненно кашлял. — Да. Я не хочу, теперь понятно? — мрачно произнесла Саёри, безучастно сверху вниз глядя, как её нерадивый товарищ пытается ловить ртом воздух, точно выброшенная на сушу большая рыба. — Разговоры о пустом не всегда что-то решают, видишь ли. Но если уж тебе так хочется, чтоб с каждым я общалась на равных и воздавала, как полагается… можешь считать, что свою порцию на сегодня ты уже получил. — … — А теперь я бы хотела выслушать твою версию произошедших событий, Рантаро Амами. И постарайся больше не дурачиться, как ты любишь. Пожалуйста. Это иногда раздражает. Спустя какую-то пару минут Амами уже снова вернулся в строй и, готовый говорить, весь деловой (пусть и немного смущённый) стоял за собственной кафедрой. Рот свой он с осторожностью протёр влажной салфеткой, которую ему заботливо протянула Юри. А затем убрал предмет личной гигиены в карман, вдохнул поглубже и повёл свою долгую-долгую речь: — Как только я понял, что этот несносный ребёнок… к-хм, простите, — он словил на себе кое-чей весьма недовольный взгляд. — Взрослая и самостоятельная личность снова отправилась искать неприятностей на свою голову и другие места, я тут же, не размышляя более ни минуты, предпринял все… к-хм… необходимые меры по защите окружающих от их же поспешных решений и действий, — уклончиво сказал Амами, глянув в сторону тихони. — И отправился в путь. Я по опыту знал, что атаки в лоб наш коварный враг может ждать, и поэтому для выяснения обстоятельств воспользовался куда менее очевидным проходом — то есть, собственно, вентиляцией. Я оказался прямо над вами и имел удовольствие пронаблюдать через решётку, как Тенко, вооружившись огромным мечом, стояла над Саёри и что-то быстро ей говорила. Из-за расстояния и общего шума мне было не понять, что же именно. А также она истерично смеялась и вообще вела себя крайне странно! Уж извините. Учитывая подобное поведение с её стороны, я сразу же осознал, что мне стоит вмешаться — не было времени что-либо выяснять и раздумывать. В идеале моим планом было обрушиться на противника, точно снег на голову, но чёртову дверцу с решёткой заклинило: я не смог её выбить, ахах. Только в наивном старом кино всё бывает так просто, народ. Пришлось как можно быстрее отыскивать путь обхода, ну… и вылезать уже там. Это была одна из душевых. Оттуда я стремглав бросился к месту происшествия, снедаемый всего одной мыслью: поскорее спасти. Но к тому моменту вся картина происходящего здорово переменилась: Саёри на месте, вроде как, больше не было — живой или мёртвой. Ещё и туман этот чёртов возник… ну, а дальше, — Амами чуть театрально развёл руки в стороны, — …вы уже сами знаете. Он заметил, что Саёри смотрит на него с некой невысказанной жалостью в её взгляде: — Ты же сам говорил: сначала подумай, а потом — делай, ну… — неловко выдавила она. — Но на кону стоя- — … — Грешен. Каюсь. — Ещё и меня в чём-то там обвиняет… дурашка. — Ребята! — сказал вдруг Электроник. — Это всё очень здорово, интересно и совсем не жутко, но… давайте, может, что ли, к делу вернёмся? Мы ведь уже почти рассеяли туман над всей этой загадкой. Сейчас нам надо понять, что же делали остальные, когда мы с Миу вернулись на место нашей «скорой помощи» и никого не нашли. Зен свою версию уже рассказал: он пошёл искать друга… И снова обсуждение неспешно продолжилось.***
Времени осталось немного. Однако, дискуссия по-прежнему продолжается. Вдохни. Потом выдохни. Постарайся ещё быстрее и соберись. Главное — соберись! Вспомни: ты — бог. Его верные пальцы вовсю, до боли в онемевших суставах отстукивали строки бесконечного кода, танцуя по сенсорной клавиатуре планшета. Сокрытые от посторонних взоров за его кафедрой. В то время, как своими глазами он ещё иногда успевал демонстративно водить по толпе, а ушами — вникать в смысл происходящего. Не стоит забывать активно имитировать бурную «судебную» деятельность: ни в коем случае нельзя показывать, что он оторван от коллектива и всецело погружён в собственную особенную работу! Шанс провести эту диверсию незаметно от безумной полубогини-полуженщины, что зовёт себя Сири, и скинуть её с пьедестала — ничтожно мал, если трезво подумать. Но он всё-таки есть. Пока что. И его нельзя потерять из-за неосторожности. Ни в коем случае! Он должен поднажать. Сказать, что положение сейчас стало абсолютно отчаянным — это ничего не сказать. Нет, Люсиэль, конечно, едва ли не с момента получения свой планшет старался активно «прокачивать» — отыскивал на складе у Морти лучшее ПО, запчасти самолично ставил покачественнее, ну, и так далее. Он в целом оказался доволен проделанным объёмом работы — был шанс сравнить с товарищами. Его машинка «летала» гораздо быстрее, чем у всех остальных. Если бы это было такое технологическое соревнование, он точно бы всех одолел — оставив остальных мяться где-то на старте, три раза пересёк бы черту финиша и вернулся обратно. Разве что, Миу смогла бы хоть немного ему посоперничать, если бы захотела… но сейчас не об этом. Ибо он бог своего дела. Но то, что представало перед «богом» прямо сейчас, сильнее всего напоминало оному какого-нибудь замороченного босса из поначалу горячо любимой, но потом ненавистной компьютерной игры, прокачиваясь в которой, можно потерять сон не на один десяток ночей — но всё равно так и не приблизиться к идеальной отметке. При этом, босса ф-и-н-а-л-ь-н-о-г-о. Этакого злющего чувака, целиком в броне и при страже, с магическими атаками, да ещё который живёт в собственном, сверху донизу напичканном ловушками, замке! Для более ясного понимания: в виду непредвиденных обстоятельств несчастному Люсиэлю пришлось заявиться в этот вот самый грёбаный замок почти нагишом — в чём он был! И уповать только на собственные скрытность, скорость и ловкость. Но даже этого вполне может хватить на то, чтобы в нашей игре при должном упорстве и великом везении проникнуть прямо в тронный зал к финальному гаду, да. Вот только, чтобы поставить того на колени, придётся переть на него в неизбежной последней схватке, наперевес с… ну, неплохим мечом где-нибудь уровня пятнадцатого-двадцатого, наверное. …Когда у босса наберётся вся сотка. Даже единственное, доступное ему (в единственном же экземпляре!) боевое заклинание в рукаве получится использовать только один раз, и то где-то ближе к концу этого неравного боя. В противном случае, от него попросту не будет ни малейшего проку. Короче говоря, в своём маленьком и незаметном сражении супротив Сири хакер сейчас буквально идёт против танка с ножом. Идёт и выкладывается на полную, пока суд продолжается. Идёт и искренне надеется на победу, продолжая набивать строки кода. Идёт и верит в свои непобедимые вездесущие ручки: единственное и главное настоящее сокровище любого геймера! Потому что он — бог. И вовсе даже неважно, что против него сейчас выступает другой, настоящий (по меркам этого мира) Бог. Диверсия пока продвигается довольно успешно: скрытно раскиданных на пути мелких сошек противника можно уже выносить штабелями. Правда, на место одного всегда приходят ещё трое. В замке даже имеется парочка самолично им взорванных стен! Ни одна из которых даже близко не является несущей, к большому сожалению. Что же, по крайней мере, его легендарная и дарующая несметную удачу броня пока ещё здорова и невредима! Вот только один чёрт знает, куда же тут дальше идти — а время, отведённое на самую последнюю миссию, нехило так поджимает. Переиграть не получится, если что. Только одна концовка. Наверное, дальше стоит попробовать вот этот путь! Пробить себе дорогу через ближайший завал и-***
— Ай!.. — Сири, красующаяся сразу на нескольких экранах одновременно и до этой самой поры лишь с сытой улыбкой наблюдающая за ходом разборок в Зале Суда, вдруг недовольно потирает свой зад, пристально оглядываясь по сторонам. — Какие вы, ребята, всё-таки грубые… кто это сделал?! Вот ведь проклятие! Рано, рано, ещё слишком рано для этого! Кажется, случайно я вошёл не в ту дверь… В зале повисает удивлённая тишина. — А. Точно. Вот ты, — медленно, со смаком протягивает она. — Рыжий мальчик. Руки на стол! Севен неуверенно оглядывается по сторонам, пытаясь призвать на помощь всю свою показную беспечность перед этой сумасшедшей. Но никого, ещё более подходящего под это описание, конечно же, здесь не находит. — Смелее, смелее! — со странной, не предвещающей ничего хорошего улыбкой и садистским огоньком в разноцветных глазах торопит его эта жуткая женщина. Сложив свои облачённые длинными чёрными перчатками руки на коленях и подавшись вперёд, точно с собачонкой дворовой разговаривает. Куда спрятать планшет?! В голову теперь вместе с ударами пульса настойчиво стучится только одна мысль: это конец, это конец, это конец, моя песенка спе- — Чего это ты к нему так привязалась, а, стерва?! На помощь верному другу возник, точно воин в сияющих белоснежных доспехах, Зен! Настоящий покровитель и верный рыцарь. Севен всегда уважал в нём эти качества. Честно говоря, порой Люсиэль даже самую малость завидовал наличию у приятеля таких геройских черт, потому что себя он всё больше считал трусоватым, едва дело доходило до чего-то серьёзного! Пусть временами этот самоуверенный рыцарь и чутка глуповатый, зато он верный и правильный. Вот и сейчас, не разобравшись ещё толком во всей ситуации, актёр приходит спасти эту не-леди в беде! Зен закрывает Севена своим телом от самых пронзительных взглядов Сири, и выставляет здоровую руку в сторону — дескать, ты не пройдёшь! Он смотрит на Богиню из Машины с неприкрытыми злобой и ненавистью. В ответ на это женщина лишь краем губ усмехается, немного наклонив набок голову: — Чу-у! Просто прошу передать твоему особо хитрому другу, чтобы больше он не трогал мои мягкие места. Видишь ли, я очень не люблю, когда это делают нагло и без моего разрешения. А если вдруг ещё раз меня ослушается, у этого будут, — она делает характерный жест, как кошка лапой, — …последствия. Мгновение Зен ничего не понимает: позади него раздаётся громкий и смачный звук падающего планшета. Судя по звуку, стекло треснуло. Дело плохо. Игра... окончена?.. Актёр испуганно оглядывается на хакера и очень долго даже не может поверить увиденному: глаза отказываются здраво воспринимать новую реальность. Весь остальной зал также застывает в полном непонимании — до них это, тем более, не сразу доходит. Севена мелко-мелко потряхивает. Он отрешённо смотрит на свои конечности, а его губы двигаются, исторгая из себя громкий истерический смех. …Вернее, нет, не совсем так. Он глядит на то место, где его вездесущие шаловливые ручки должны были бы заканчиваться: запястья и то, что чуть далее. Но там больше ничего нет. Нет даже боли и крови — хотя бы одной чёртовой капли! Лишь два идеально-гладких среза. — М-мои… руки…