***
«Bimse buan ar buairt gach lo, ag gui go crua 's ag tuar na ndeor… “ Эйдан закрыл глаза. Строки были настолько созвучны его настроению, что это причиняло боль. Но он хотел этой боли. «Mar scaoileadh uainn an buachaill beo, 'S na riomhtar tuairisc uaidh, mo bhron… ” Легкое нажатие кнопки — и музыка звучит тише. Если еще немного убавить, можно представить, что это тот самый шепот в темноте спальни, на одной подушке. Киллиан все еще здесь, прижался так тесно, будто собрался срастись с ним. Каждая нота воскрешала в памяти все больше деталей: тепло и силу рук, его запах, его шепот и дыхание, щекочущее мочку уха. Голос у певца был выше и, в отличие от Киллиана, профессионально поставлен, но если закрыть глаза и включить воображение… «Sé mo laoch mo Ghile Mear ‘Sé mo Shaesar, Gile Mear, Ní fhuaras féin aon tsuan ná séan, Ó chuaigh i gcéin mo ghile mear» — Детка, ну сколько можно слушать эту кельтятину, — ворвался между нежных строк песни бодрый голос. — Сил нет, как нудно. Вслед за голосом из ванной комнаты показался и его высокий широкоплечий обладатель, в боксерах, белой футболке и с пятнышком зубной пасты на покрытом светлой щетиной подбородке. Эйдан поморщился от досады — но скорее на себя, чем на него. — Нашел детку, — он резким движением поднялся, одновременно выключая музыку. Случайный знакомец что-то прощебетал в ответ и вернулся к своему занятию. Эйдан же по-быстрому привел себя в порядок, будто бы был в казарме и на все, про все у него сорок пять секунд. Вчера он опять сглупил и поддался иллюзии, что выпивка и секс без обязательств помогут ему почувствовать себя лучше. Напротив, Эйдан чувствовал себя просто ужасно. Он даже не мог вспомнить, как зовут этого парня, сейчас занявшего его ванную комнату. Неужели раньше ему это нравилось? Захотелось потрахаться — встретились, не захотелось — продолжили каждый заниматься своими делами. Надоели друг другу — разбежались, без обид и выяснения отношений. А ведь он так и жил до Киллиана. Почему же теперь такое чувство, будто бы извалялся в грязи? Даже секс, объективно неплохой, с красивым мужчиной, принес не больше эмоций, чем быстрая дрочка перед сном. Да потому, что не этого Тома-Джима-Джека-или как его там, Эйдан хотел видеть рядом с собой. Это Киллиан должен был выглядывать из его, из их общей ванной комнаты, в боксерах и белой майке без рукавов, раскрасневшийся со сна, с растрепанными медово-русыми волосами и легкой щетиной. Он, а не кто-то, чьего имени Эйдан не запомнил, рылся бы на кухне в поисках сахара и кофейных капсул, а потом разливал им кофе в одинаковые маленькие чашечки. — Позвонишь поближе к выходным? — в руку Эйдану вложили чашку, от которой шел божественный запах свежесваренного кофе. — Прости, но нет. Скоро уезжаю, очень надолго, — Эйдан вежливо улыбнулся. — Ну, может быть, потом, когда вернешься, — не терял надежды парень. С большим трудом его удалось выпроводить. Едва за безымянным гостем закрылась дверь, Эйдан едва не поддался искушению, лечь в постель и включить музыку снова. Чтобы хоть в мыслях вернуться к Киллиану. Но расслабляться было нельзя. Сегодня он ожидал важный звонок. Если он получит нужную информацию, то можно смело заканчивать эту главу жизни. А где начнется новая, пока никто не знает. Мобильный завибрировал. — Я слушаю, — голос Эйдана охрип от волнения, пальцы похолодели. Пиши адрес, Лис, — хмыкнули на другом конце провода. — Только в память о нашей старой дружбе, и никому ни звука. Через три минуты Эйдан уже покупал билет до Нью-Йорка.***
Весна закончилась, лето подходило к середине. Жизнь будто шла мимо Киллиана. Словно бы он сидел в вагоне поезда, а тот несется вперед, перед глазами проносятся дома, люди, а Киллиан просто сидит и может только наблюдать. Бог свидетель, он очень старался. Заводил друзей, перестал противиться, когда сестре взбрело в голову познакомить его со своими новыми подругами. Но все равно, жизнь казалась безвкусной, не имеющей ни цвета, ни запаха. В ней не хотелось участвовать, а только смириться с ее существованием. Киллиан проводил долгие часы, пытаясь отогнать тоску по человеку, по которому он не имел права тосковать. Заставлял себя ходить развлекаться с коллегами. Хотя их посиделки приносили очень мало положительных эмоций. Проклятие Киллиана вернулось, он сидел, как на иголках, и старался лишний раз ни на кого не смотреть. На этом фоне знакомство с Сиршей представилось ему спасением. Сирша работала вместе с его сестрой, только не в хирургии, а в детском отделении. Небольшого роста, хрупкая, со светло-рыжими волосами и усыпанным веснушками личиком, она казалась совсем юной девочкой, хотя Сирша была всего на год моложе его. Милая, скромная, судя по тому, как на нее смотрели другие мужчины, должно быть, красивая. — А еще она каждое воскресенье ходит в собор Святого Патрика у нас в Бэй Ридж, — с усмешкой рекламировала подругу Энни. Это оказалось решающим аргументом. Встретить такую девушку — почти что знак свыше. Киллиан решил, что приложит все усилия, чтобы понравиться ей. Если он как следует постарается, то станет нормальным. Обязательно. Впрочем, ему даже стараться не пришлось. Сирша, по выражению его сестры, едва их познакомили, «влюбилась, как кошка». Они начали встречаться, а через месяц Киллиан сделал Сирше предложение. Мир вокруг все еще казался блеклым, цвета сепии. Но у Киллиана появилась надежда. Он оставил подготовку к свадьбе своим невесте, маме и сестре и просто подчинялся их решениям. Какая разница, какие там будут кольца, платье и так далее? Сирше нравится — ну и хорошо. Ему даже хотелось, чтобы время до венчания прошло побыстрее. Будто бы на следующий день он мог начать жизнь заново, новым человеком. На его счастье, девушка тоже оказалась глубоко верующей. Поэтому, к облегчению Киллиана, их свидания заканчивались только поцелуями, чаще в щеку. Конечно, он не мог не думать, а что же будет дальше, но пока что гнал от себя эту мысль. В конце концов, секс не главное. Взаимопонимание, общие ценности и поддержка не менее важны, а уж этого Киллиан был готов дать с избытком. Дата уже была назначена, выбрано платье невесты и костюм жениха. Энни шутила, что если свадебный букет полетит в ее сторону, она прикончит Сиршу и даже Киллиан ее не остановит. Донал настолько проникся своей ролью (он должен был нести кольца), что волновался больше жениха. Младшие братья тоже были рады за старшего. Только мать Киллиана почему-то выглядела сомневающейся. Даже спросила его несколько раз, а уверен ли он в том, что делает. Киллиан натянуто улыбался и уверял ее, что никогда и ни в чем не был так уверен. Купить готовый костюм на его рост оказалось той еще задачей. Мать замучила сына примерками: то коротко, то узко, то нескладно. Она могла забежать к нему несколько раз за вечер. Вот и сегодня, Киллиан в задумчивости стоял в свадебном фраке перед большим зеркальным шкафом. Он смотрел на себя, но мыслями был далеко. Против воли ему вспоминалось его короткое невозможное счастье. Ненастоящее, украденное, запретное… но такое желанное. «Всего лишь иллюзия и обман. Кругом был обман», Киллиан вздохнул, опуская голову. «Этот человек никогда меня не любил. Его вообще не существует. Мерзкий, скользкий бобби — не мой нежный и любящий Лиам». Лиам… Ненастоящее имя для ненастоящего человека. А Сирша — тут. Живая и настоящая. Семья любит ее. И он тоже полюбит. Киллиан с горьким вздохом улыбнулся своему нарядному отражению, когда раздался настойчивый стук в дверь. Он нахмурился и повысил голос, открывая: — Я ничего не покупаю! Человек на пороге заставил его замереть и схватиться за косяк, спасаясь от падения. Его просто не могло там быть. Он не настоящий. — Ты?! — голос сел от волнения. — Наконец-то я нашел тебя, Киллиан. Мягкий низкий голос послал целую стаю мурашек вдоль позвоночника. Темные кудрявые волосы чуть шевелились от легкого ветерка, и их так и хотелось пригладить. Голубые с карим пятнышком глаза, пухлые губы, статная фигура, которая так выигрывала в черных джинсах и белом поло. Лиам… Эйдан, его личное проклятье. Киллиан с трудом отлепился от косяка и выпрямился. — Что тебе нужно? — глядя поверх плеча Эйдана, процедил он сквозь зубы. — В отпуск приехал? Так тут нечего смотреть, обычная жилая застройка. Всего доброго, — и попытался закрыть дверь. — Не в отпуск. Я искал тебя, — на пути двери оказалась нога Эйдана. — Это еще зачем? А, понял, — Киллиан с усмешкой хлопнул себя по лбу. — Подозреваете, что я мастерю бомбы для Аль-Каиды? Не стоит волноваться, агент Фокстейл. Америка мне ничего не сделала, так что ничем противозаконным я не занимаюсь, — О`Рейли с силой надавил на дверь. Но Эйдан был не слабее его и снова не дал ее закрыть. — Я искал тебя, — повторил он, протискиваясь в дверной проем. — Киллиан, прости меня. — Бог простит! — Мне нужно не его, а твое прощение. Проклятый бриташка потерял равновесие и упал прямо на Киллиана, тот автоматически подхватил. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу. Обоняния коснулся знакомый аромат сандала. У Киллиана перехватило дыхание от этой близости, которую он так безуспешно пытался забыть. Поло Эйдана было расстегнуто на две пуговицы и открывало шею и ключицы, внизу в вырезе проглядывали темные волоски. Этот вид заставил Киллиана тяжело сглотнуть, а его сердце учащенно застучать. Он видел, как бьется жилка на крепкой шее, помнил, как целовал мускулистую грудь от ключиц вниз, до пояса, ни упуская ни полдюйма. Как гладил, а эти волоски щекотали ладонь и губы… Краска бросилась ему в лицо, он отвел глаза. — Уходи, — бросил Киллиан, отдергиваясь и отступая. — Больше нет нужды обманывать меня, мне больше нечего дать твоему начальству. — Как же я теперь уйду? — ладонь Киллиана оказалась в плену рук Эйдана. — Я так долго искал тебя и наконец обрел… — он начал поглаживать его пальцы. — Уже почти отчаялся, когда узнал твой адрес. И теперь наконец вижу тебя во плоти, а не во сне. Все такого же прекрасного, с такой же чистой душой. Киллиан, пожалуйста, выслушай меня. Я ведь знаю, что ты добрый и справедливый, ты сможешь меня простить… и ты тоже любишь меня… — Нет, — услышав это слово, Киллиан резко оттолкнул Эйдана. — У меня свадьба скоро, дата уже назначена, — он небрежным жестом показал на свой костюм. — Забудь о том, что было и оставь меня в покое. Я уже забыл. Щелкнул замок, звякнула цепочка. Тяжело дыша, О`Рейли медленными шагами отступал от двери. Как слепой, натыкаясь на стены и углы, добрался до комнаты и без сил упал на диван, уронив голову на руки. Проклятый Фокстейл стоял перед глазами, как живой. Воображение наполнилось картинками прошлого. Разнузданными и греховными, но не только. Почему-то вспоминалась их первая совместная поездка: изрезанный узкими бухтами зеленый берег, шум лазурных волн, набегающих на золотой пляж далеко внизу, соленый ветер в волосах. И невинное прикосновение руки, от которого сердце подскочило к горлу.***
Дверь захлопнулась прямо перед носом ошарашенного Эйдана. «Свадьба?! Какая еще свадьба?!». Он хотел было снова броситься к двери, умолять открыть, но не стал. Вряд ли Киллиан послушает его сейчас. Пусть говорит, что хочет, Эйдан ни на грош ему не поверил. Глаза говорили намного больше слов. Взгляды ясно давали понять: Киллиан скучал по нему и все еще любит. Этой свадьбы нельзя было допустить. Фокстейл занялся разведыванием обстановки. Очень быстро он узнал все, что его интересовало: адреса всех членов семьи и работы Киллиана, а также личность его невесты. Понаблюдав за Сиршей и познакомившись ближе с ее привычками, Эйдан лишь укрепился в своем решении. Киллиан никогда не станет ей хорошим мужем. Это милое, доброе, в чем-то наивное создание будет страдать в браке с ним, совершенно без вины виноватое. Потому что как бы Киллиан ни пыжился, ему была нужна отнюдь не женщина. Узы брака не принесут счастья им обоим. Но чертов упрямый ирландец гнул свою линию. Эйдан с болью в сердце наблюдал, как они гуляют под руку, как Киллиан с залитым румянцем лицом целует невесту в щеку на прощание. Девушка казалась очень счастливой и если бы Эйдан не знал Киллиана так хорошо, приревновал бы. Эйдан начал попадаться Киллиану на глаза при каждом удобном случае. Узнав, что в его доме освободилась квартира, въехал туда. Ходил на пробежку в тот же парк, в то же время, что и Киллиан. Во внутреннем дворе их дома был бассейн, погода способствовала и Эйдан начал регулярно плавать, к огромной радости женской части населения этого дома. Каждый раз, снимая одежду или вытираясь, он ловил на себе не один оценивающий взгляд. Киллиан тоже не остался равнодушным. Он вспыхивал, как маков цвет, когда они «случайно» встречались в парке или внутреннем дворике, и напускал на себя равнодушный вид. Но смотрел, с жаждой и тоской во взгляде. Эйдан пытался с ним поговорить. Подкарауливал после работы, догонял в парке, как-то даже дежурил возле квартиры его матери. Разумеется, он не смог долго оставаться незамеченным. — Отец О`Нил? — раздался за спиной знакомый женский голос. Эйдан обернулся и увидел перед собой мать Киллиана. За ее спиной стояли Донал с большими бумажными пакетами и Киллиан, с упаковкой воды в каждой руке. В то время как лицо младшего брата расплылось в радостной улыбке, старший нахмурился и отвел глаза. — Удивительно видеть вас здесь и без сутаны, — она сделала шаг навстречу и начала копаться в сумочке в поисках ключей, не спуская с Эйдана глаз. — И по чью же душу вы явились? Весь облик женщины выражал максимальное напряжение. Губы сжаты, взгляд мечется, отыскивая возможные пути отступления. Держащая ремень сумочки рука сжалась до побелевших костяшек. Подумалось, что в такой сумочке вполне может поместится винтажный дамский револьвер-крохотулька. И что с такого расстояния промахнется только слепой. — Ни по чью, просто случайно снял квартиру в вашем доме, — Эйдан приветливо улыбнулся, стараясь перевести разговор в шутку. — А сутану я носил по долгу службы и снял сразу же, как она закончилась. Так что больше я не стою на страже британских законов. Судя по тому, как расслабились ее плечи, женщина поверила — Ну тогда заходите, — она распахнула дверь. — Как раз время ужинать, присоединяйтесь, раз мы и соседи, и земляки. Донал будет счастлив, — и потрепала сына по плечу. Эйдан не планировал втираться семье Киллиана в доверие, это получилось само собой. Донал смотрел на него, как на супергероя из фильма, остальные дети тоже быстро преодолели смущение и непонимание. Даже Энн, девушка с характером, попала под его обаяние. А мама Киллиана, когда никто не слышал, легонько дотронулась до его руки и прошептала тихо-тихо: — Спасибо, что не отобрали у них мать. Эйдану хватило получаса, чтобы всех очаровать. Но, к сожалению, это совсем не помогло завоевать сердце Киллиана. Тот лишь сухо кивал или уходил от разговора. Он продолжил игнорировать Эйдана. А если они все-таки виделись в семейном кругу, старался не отходить от своей невесты, чуть ли не выставляя ее щитом между Эйданом и собой. Но страстные взгляды исподтишка говорили другое.***
Чертов полицейский агент, мать-его-Фокстейл! Он преследовал Киллиана везде. Теперь ни на пробежку, ни на работу спокойно было не сходить. Почти каждое утро первое, что Киллиан видел, выходя из квартиры — как сильное загорелое тело разрезает водную гладь бассейна. Или как Фокстейл потягивается, снимая майку и обнажая мускулистый живот. Как поправляет намокшие, завившиеся спиралями от воды кудряшки и впивающуюся резинку плавок. Ох уж эти плавки! Впрочем, короткие шорты для пробежки были не лучше. Они обтягивали так плотно, что тот казался голым. А у Киллиана пересыхало во рту и учащалось сердцебиение, стоило ему хоть глазком взглянуть, как черная ткань обрисовывает округлость ягодиц, как напрягаются мышцы бедер при беге… Он старался забыть, каковы наощупь его мышцы на животе или плечах — твердые, сильные. Как пальцы запутывались в его мягких кудрях, как Лиам стонал, когда ладони Киллиана впивались в его упругие бедра. Горячее тугое нутро, его дрожь, вкус его кожи… Молитвы и холодный душ не помогали. Тем более, этот змей подружился с семьей и очень понравился маме. Киллиану пришлось рассказать, что именно Фокстейл был тем полицейским, с которым он сотрудничал, и семья полюбила его еще больше. Фокстейл был вездесущ, нигде от него не скрыться. Неизменно милый, любезный и улыбающийся, он словно ходил за Киллианом по пятам. — Добрый день, — вот и сейчас он преграждал Киллиану дорогу, появившись на лестничной площадке. — Только что встретил твою маму, повезла ребят на футбол и танцы. А ты чем занят в выходные? — Не твое дело, — Киллиан невольно задышал чаще. — Перестань ходить за мной! Черные брюки идеально сидели и подчеркивали мускулистые бёдра. Синее поло тоже было слишком обтягивающим, оно словно выставляло напоказ широкие плечи и солидные бицепсы. А глаза Эйдана из-за него казались совсем колдовскими. Бескрайнее синее море с темным пятнышком необитаемого острова… Киллиан смотрел на него снизу вверх, не в силах ни отвернуться, ни уйти, он словно попал в плен этого двухцветного взгляда. Огромным усилием воли он заставил себя преодолеть эти несколько футов и поравняться с Эйданом. Дело оставалось за малым — пройти мимо него. — Боюсь, это выше моих сил, — Киллиан вздрогнул, когда почувствовал прикосновение к руке. Лишь кончики пальцев, совсем как тогда. — Я люблю тебя. И моя любовь никогда не была ложью. Что бы я только ни сделал, чтобы ты поверил мне! Эйдан осторожно провел ладонью по предплечью Киллиана, а тот замер. Теплые сильные пальцы, кожа к коже, как же давно это было в последний раз… Нужно было снова сказать грубость и оттолкнуть его. Но когда пальцы Эйдана сжали плечо Киллиана, у того будто отключилась способность думать. Сомнения и боль от предательства вдруг испарились. Он лишь снова видел перед собой самого прекрасного человека на Земле. Любимого, желанного, своего. Тело Киллиана объявило себя независимым от мозга государством и зажило собственной жизнью. Он сгреб Эйдана в медвежьи объятия и поцеловал, крепко прижимая к себе. Одной рукой отпер дверной замок, а второй судорожно гладил спину, плечи, вплетался пальцами и волосы. Будто бы раз за разом хотел убедиться, что Эйдан настоящий, а не привиделся ему. Они ввалились в темную прихожую, не размыкая объятий. Киллиан не мог оторваться от вновь обретенного возлюбленного. Взвизгнула молния толстовки, футболка на мгновение закрыла лицо и приземлилась на пол следом. Эйдан отстранился от Киллиана, с восторгом смотря на него. Его ладони ласково поглаживали плечи и грудь, прослеживали очертания мышц. Он тяжело дышал, то и дело облизывая губы, и Киллиан вновь склонился, целуя их. То нежно, лишь лаская своими губами, то смелее, проталкивая язык в приоткрытый рот. Щеку щекотало горячее прерывистое дыхание, слух ласкали тихие стоны, обоняние дразнил знакомый запах его волос — все тот же сандал, но уже без примеси ладана и сгоревших свечей. Поло Эйдана отправилось в компанию к одежде Киллиана и тот замер, оглядывая открывшееся его взгляду совершенство. Широкие плечи и мускулистая грудь с короткими черными волосками, маленькие розовые соски, сейчас острые, как от холода, сильная красивая шея… Ямочка между ключицами так и манила к себе и он не стал себя сдерживать, просто прижался к ней губами. Кровать как-то сама оказалась на их пути, подвернулась под ноги и гостеприимно приняла в свои объятия. Киллиан нетерпеливо выдернул Эйдана из спортивных штанов и принялся расстегивать свои непослушными пальцами. С досадой встал, когда молния не поддалась, продолжая дергать за язычок и пожирать взглядом раскинувшегося на постели любовника. Тот посмотрел затуманенными глазами и потянулся к Киллиану. Ловкие пальцы одним движением расстегнули молнию. Эйдан сглотнул, осматривая вырисовывающийся под трусами стояк. Встал на кровати на колени, обнял Киллиана за талию, прикасаясь губами к животу и обводя языком кубики пресса один за другим. Тот поглаживал его плечи, перебирал волосы, а когда Эйдан посмотрел ему в глаза снизу вверх, так бережно погладил по щеке, что внутри что-то задрожало. Глаза Киллиана мерцали, он тяжело дышал. Такой резкий переход от нетерпения к нежности … Может, тот сам сейчас не знает, чего хочет больше. Или хочет всего сразу. Что ж, не нужно заставлять его ждать, тем более что сам Эйдан уже был на пределе. Он резко сдёрнул его трусы к коленям, охватил губами головку члена, с удовольствием слушая, как дыхание Киллиана учащается. И двинул головой вперёд, буквально надеваясь на член горлом. Бёдра Киллана под ладонями Эйдана напряглись. Сверху послышался стон сквозь зубы, в волосах сжались пальцы. Эйдан поднял взгляд, пару раз прикрыл глаза, давая понять — все нормально, не сдерживайся. Он расслабил горло, позволяя трахать себя в рот, как угодно глубоко, как Киллиан хотел. Сосал, облизывал от корня до головки, дразнил крохотное отверстие уретры кончиком языка, с удовольствием слушая стоны и ощущая дрожь Киллиана. Эйдан начал поглаживать себя через белье, но этого было слишком мало. Он положил свою ладонь поверх ладони Киллиана и тут же был отпущен. Задыхающийся Киллиан вопросительно посмотрел на него. У него словно случился короткий проблеск сознания. Голос разума буквально завопил — как ты это допустил?! Вы же только что встретились на лестнице… Эйдан, не говоря ни слова, избавился от боксеров, по-быстрому облизал свои пальцы и с ухмылкой завёл руку за спину. И вернулся к прерванному занятию, легонько дразня свой анус пальцами. Это зрелище прогнало все разумные мысли. Какая разница, как так получилось, что вот вы стоите на лестнице, а в следующую секунду Эйдан уже страстно отсасывает тебе, трахая себя тремя пальцами? Неважно, всё неважно, кроме того, что они снова вместе. Киллиан дышал, словно загнанная лошадь и не знал, куда ему больше нравится смотреть: то ли на длинные загорелые пальцы Эйдана, исчезающие в его же заднице или на его лицо, на этот рот, так пошло растянутый вокруг его члена. Эйдан сосал страстно и увлеченно, будто член Киллиана — большой леденец. Крики сами рвались с губ, а бедра двигались вперед. Стоны становились все громче, Килиан резче дергал его на себя, так что кожа головы горела, но Эйдану было все равно. Он наслаждался тем, что происходит. Иногда ему хотелось полностью отдать партнеру контроль над собой, иногда — наоборот. Сейчас ему хотелось отсосать Киллиану так, чтобы тот забыл, кто он и как его зовут. Эйдан знал, что в таком положении Киллиану хорошо видно, как он трахает себя пальцами, и заводился от этого. Неожиданно он услышал сбивавшееся: — Нет, нет, подожди… Не так… — и его резко дёрнули наверх и поцеловали, аж голова закружилась. Киллиан обнимал его, его руки обвились вокруг, и кажется, были сразу везде. Он толкнул Эйдана на спину, встал на колени между его раздвинутых бёдер — тот сразу же положил одну ногу Киллиану на талию, притягивая к себе. — У меня тут не ничего… такого, — Киллиан смотрел на него так, будто собирался сожрать живьём. — Не страшно, просто не торопись, — Эйдан поёрзал от нетерпения. Киллиана не нужно было просить дважды. Возбуждение охватило его еще на лестничной площадке и сейчас потихоньку переставало быть приятным. Оно собралось многотонной тяжестью между ног и требовало выхода. Член просто ныл от нетерпения оказаться в горячей и явно ждущей его заднице. Киллиан плюнул себе на руку, растер слюну по члену и начал медленно протискиваться, сантиметр за сантиметром, чуть не сходя с ума от почти забытого жара и узости чужого тела. Он пытался быть осторожным, но Эйдан сам охватывал его талию ногами, подмахивал и просил. Так что уже скоро Киллиан трахал его грубыми глубокими толчками, оставляя на теле следы своих пальцев, а на шее — зубов. Их поцелуи больше походили на укусы, но так нравилось им обоим. Эйдан со стоном запрокинул голову от желанного ощущения наполненности и лёгкой боли, и от того, что это именно Киллиан. Тот что-то говорил ему, целовал, охватывая лицо ладонями, его сильные руки сжимали и стискивали тело Эйдана до синяков. Он чувствовал прикосновение губ к шее и ключицами, рук — по всему телу, а член каждый раз проходился по чувствительному местечку. По телу расходились волны жара, пронизывая его до последней клеточки. Эйдану даже не пришлось до себя дотрагиваться, он кончил так сильно, что перед глазами потемнело. Прежде чем отключиться, он почувствовал, как Киллиан ускорился и крепче прижал его к себе. Когда Эйдан выгнулся под ним дугой, практически подняв его тело на своем и бурно кончил, Киллиан догнал его в два особенно сильных и глубоких толчка. После чего упал на потное горячее тело. Объятия Эйдана сомкнулись вокруг стальными тисками, сильные руки гладили спину, зарывались в волосы, он что-то шептал Киллиану в шею, целовал его, а Киллиан отвечал, шепча признания в ответ. Но постепенно страстная нега сменилась сомнениями. Киллиан осторожно вытащил опавший член из растраханного тела. Он встал, неловко собирая свою одежду, в то время, как Эйдан остался бесстыдно лежать с широко раздвинутыми ногами. Из его задницы вытекала сперма Киллиана, а на животе виднелась собственная. — Может оденешься? — Киллиану стало стыдно. — Я встать не могу, куда там одеться, — Эйдан карикатурно поднял руку, и безвольно уронил ее на диван. — Ты чудо, mo grá, — и на его лице появилась абсолютно счастливая улыбка. Эйдан вспомнил, как Киллиан по его просьбе научил его нескольким словам на гэльском, как они оба смеялись, когда Эйдану не давались эти рычаще-хрипящие звуки и он неправильно ставил ударение. Но сейчас «любовь моя» прозвучало вполне чисто, Эйдан мог гордиться собой. Он с трудом сел на постели, не сдержав болезненной гримасы. — Похоже, я ещё дня три буду вспоминать тебя при каждом движении, — и довольно потянулся. — Можно воспользоваться твоим душем? Или… мы вместе им воспользуемся? Киллиан лишь растерянно покачал головой, наблюдая, как обнаженный Эйдан скрывается в ванной комнате, где скоро зашумела вода. Он собрал его вещи и тихонько, стараясь не смотреть, зашел в ванную и положил их вместе с чистым полотенцем на стиральную машинку. Когда Эйдан вышел, лишь в одном полотенце на бедрах, проигнорировав свои вещи, Киллиан уже сидел на краешке кровати полностью одетый. Эйдан плюхнулся рядом и было потянулся к нему, но Киллиан решительно отодвинул его руки. — Послушай… Это было ошибкой. Мы не должны были этого делать. Он опасался смотреть Эйдану в глаза, боясь, что его решимость даст трещину. Но так было правильно. Только что они оба словно сошли с ума, но теперь угар страсти прошел и разум вернулся. — Но почему? Мы оба свободны и любим друг друга, — Эйдан наклонился, чтобы поймать взгляд любимых голубых глаз, но, безуспешно. — И между нами больше нет ни моего начальства, ни твоих «друзей», — называть их террористами Эйдан не рискнул, чтобы не обострять. — Ты знаешь, почему. Так — неправильно, против Бога и природы. — Киллиан, мы же уже говорили об этом… — И ты врал мне, чтобы расположить к себе и разузнать все, что тебя интересует! Конечно, ты бы сказал что угодно ради своего задания! Но я больше тебе не доверяю. Ты уже предал один раз. — Мне можно доверять, — Эйдан возмущённо сверкнул глазами, — как было тогда, больше не повторится! Мне надо было кровь из носа, но достать их всех как можно быстрее! И я ещё не знал тебя, как сейчас, когда все только началось. — Все равно. Это, — Киллиан небрежным жестом указал на смятую постель, а его щеки покраснели, — ничего не меняет. Я не думаю, что нам стоит видеться. Скоро я женюсь и начну новую, праведную жизнь. — Ты не будешь счастлив, — Эйдан попытался взять его за руку, но Киллиан отдернул ее. — Это уже не твоя забота. — Киллиан, не делай этого! Испортишь жизнь и Сирше, и себе. Не торопись, подумай обо всем еще раз. Сходи в церковь и помолись, если чувствуешь в этом потребность. Раз уж ты так полагаешься на него, — Эйдан коротко поднял взгляд наверх, — то попроси подать тебе знак, что делать дальше. — Я сам разберусь, что и как. Тебе пора. Киллиан намеренно сорвался на грубость, потому что чувствовал, что еще немного — и он поддастся соблазну. Эйдан привлекал его, его голос, его тело, его удивительные глаза… А память услужливо подбрасывала воспоминая о доброте, остром уме и чувстве юмора, о готовности помочь кому угодно. И что-то подсказывало Киллиану, что все это не было притворством. Но правильнее — опустить взгляд в пол и молча ждать, пока он оденется и уйдет. Потом, правда, Киллиан на выдержал. Упал, как подрубленный, в смятую постель, уткнулся лицом в подушку, сохранившую запах Эйдана, и провалялся до вечера.