Ключи от неба

Джон тихо приоткрыл дверь, на секунду задерживая дыхание; с бешено колотящимся сердцем он шагнул вперед; Дейдра ждала его за ширмой, перекинув через локоть лифчик. Должно быть, от того, что супер задержался, девушка решила, что он и вовсе не придет, но разве мог Хоумлендер променять ее на эту кучку уебанов? Мужчина несмело улыбнулся, глядя, как Дейдра поправляла волосы, ища что-то в телефоне; он старался не думать о том, что у модели просто нашлись какие-то дела, и она осталась в костюмерной совсем не потому, что искала общества Джона. Щелкнув замком на случай, если кто-нибудь решит им помешать, Хоумлендер одернул манжеты, расправил плащ, пригладил волосы, чтобы предстать перед девушкой неотразимым, супер направился к ширме, за которой слышалось ровное дыхание Дейдры, ее мягкое сердцебиение; маленькие босые ступни переступали по ковру с длинным пегим ворсом, имитирующим звериный мех, шуршала ткань; пальцы Джона выворачивало от жажды прикоснуться к Дейдре. Она же не будет возражать, правда? Девушка сама этого хотела, иначе бы не флиртовала с ним. Нельзя провоцировать и думать, что ничего не будет. Хоумлендер хотел, чтобы у них было все и даже больше. Дейдра вздохнула, тряхнув волосами, повернулась спиной, демонстрируя ровные лопатки и плавный изгиб поясницы, положила телефон на столик, не замечая показавшегося из-за ширмы супера. Взгляд Джона тут же опустился ниже, на ягодицы и ноги; худощавость Дейдру ничуть не портила, пусть у нее не было крепкой груди Мэйв и тяжелых бедер, как у Штормфронт, вид ее ладной изящной фигуры раззадорил Хоумлендера сразу же, возбуждение ударило резко, заставляя член твердеть, иссушило рот; в голове опустело. Не хотелось ничего говорить, супер был уверен, что стоит ему обнять девушку, как она все поймет, однако когда модель, ощутив чужое присутствие, обернулась, она вздрогнула, сердце ее сбилось от испуга, а щеки зажглись румянцем. Дейдра прикрыла ладонями голую грудь, и Джон едва не застонал от разочарования; нет, ну, зачем же так? Он устал ждать, но сказать об этом модели не мог: боялся, что она разозлится, решит, что ему нужен только секс, а Хоумлендеру хотелось всего и сразу, чтобы его любили не за деньги и известность, а просто так. Дейдра бы ему понравилась, даже если бы они столкнулись на улице, Джон нуждался бы в ней без всех этих примерок, съемок и интервью; а она? Стала бы она с ним встречаться, будь он простым человеком? Хоумлендер хотел бы нравиться ей любым. — Ты что тут делаешь?! — спросила Дейдра громким шепотом; она казалась сердитой, и супер уже готов был заставить себя отступить, но, встретившись с буйным весельем, игравшим в девичьем взгляде, расслабленно опустил плечи и улыбнулся. Дейдра не злилась и не боялась; может, немного возмутилась, но и Джон поступил совсем неделикатно: ворвался к даме, когда она в неглиже. Очень не по-джентльменски; хорошо, что на подобную поеботу Хоумлендер никогда не обращал внимания. — Выметайся! — сорвавшись на смех, Дейдра схватила попавшийся ей под руку шелковый шарф и швырнула его в супера; легкая ткань расправилась в воздухе, распустилась, словно цветок, и, не долетая до Джона, плавно опустилась у его ног. Хоумлендер перешагнул через платок, протянул руку к девушке, которая юркнула за столик, заваленный отрезами тканей, эскизами, катушками ниток; все это повалилось на пол, когда супер в одно небрежное движение оттолкнул стол к стене, свалив стойку с вечерними платьями во всех оттенках зеленого. Дейдра вскрикнула, распахнув глаза, попыталась забежать за манекен, одетый в отвергнутое ею золотистое платье, но Джон не пустил: мужские ладони обхватили ее талию, притянули ближе, супер уткнулся носом в макушку девушки, шумно вздыхая, и потерся губами об ее лоб. Его тело отзывалось взволнованной дрожью на участившееся сердцебиение Дейдры, модель в его объятиях была напряженной, как натянутая струна, и поцелуи Хоумлендера совсем не помогали ей расслабиться. Дейдра дышала прерывисто, хватая воздух пересохшими губами, из-за румянца кожа ее щек казалась раскаленной, а кончики пальцев, напротив, были ледяными. Джон, у которого голову совершенно затуманило, не мог остановиться: он целовал ее лицо, шею, узкие ключицы, плечи, но больше всего Хоумлендера манила девичья грудь. Ее хотелось взять в ладони, помять, погладить и облизнуть соски; Мэдди такого не позволяла, со Штормфронт он не успел, а Мэйв… нет, нахуй их всех! Зачем Джону думать о бывших, когда с ним Дейдра, и от этого так… хорошо. Член затвердел до боли, лежал в штанине, оттягивая спандекс, поджавшиеся яички ныли, а Дейдра в руках Хоумлендера была какой-то рассеянной, отстраненной, словно ей не нравилось. Увернувшись от поцелуя, она вжалась ладонью в плечо супера, выгнулась в попытке отстраниться, но Джон не мог этого допустить: подался к ней, опуская голову, и прильнул щекой к ее груди, задевая губами покрывшуюся мурашками кожу. Сердце девушки колотилось заполошно, будто у синицы в когтях коршуна. — Ты… ты что делаешь? Ты спятил?! — модель говорила тихо и сдавленно, словно у нее перехватило горло. — А если кто-то войдет?.. — Плевать, — пусть хоть вся Башня ебнется до самого основания, это не смогло бы заставить Хоумлендера оторваться от девушки; его язык оставил влажный след под ключицей Дейдры, губы жадно прижались к шее, туда, где бешено пульсировала голубоватая венка. — Думаешь, кто-то рискнет нам помешать? Рука супера опустилась на бедро Дейдры, пальцы задели резинку трусиков, и модель заплясала на месте, рывком поднимаясь на носочки; пока Джон млел от близости ее тела, девушка словно пыталась оказаться как можно дальше от него. Неужели… она не хотела? Хоумлендер мучительно зажмурился, поцеловал Дейдру в шею отчаянно, умоляюще, прося не отталкивать, дать ему шанс; ей понравится, Джон все для этого сделает, пусть только разрешит, не бросит, не будет такой бессердечной, злобной мразью, как все остальные. Это жестоко: когда Хоумлендер был готов вознести ее на крышу мира, Дейдра ломалась, будто у нее были дела поважнее, чем ее парень. — Сладкая, — произнес супер, целуя ухо девушки и прихватывая губами сережку, чтобы слегка оттянуть; вобрав украшение в рот, он пощекотал языком мочку, и по телу Дейдры волной прокатилась дрожь, дыхание потяжелело и участилось, руки не отталкивали, а цеплялись за мужчину, словно модель могла упасть в любой момент. — Дейдра… Моя Дей… — Кто-нибудь войдет, — пискнула девушка и задохнулась, когда ладонь Хоумлендера накрыла ее грудь; от приятной тяжести, мягкости кожи член дернулся, упираясь головкой в жесткий шов. Супер поморщился; сопротивляясь желанию ущипнуть за маняще-розовый сосок, он погладил Дейдру под грудью; модель качнулась навстречу мужчине, но, опомнившись, вновь зажалась, как будто ей были противны его прикосновения. — Как войдут, так и выйдут, — рыкнул Хоумлендер и, подхватив девушку под ягодицы, поднял ее над полом, так, что ее грудь оказалась напротив его лица. Руки Дейдры невольно захлестнули его шею, модель выгнулась, содрогнувшись от горячего дыхания, пощекотавшего ее соски. Джон не единожды видел женскую грудь, но сейчас было все по-другому; он поднял потемневшие глаза на Дейдру: лицо модели было растерянное, беззащитное, в зрачках дрожала паника; супер, умилившись, поцеловал ее в живот. Чего она так испугалась? Хоумлендер хотел только сделать ей приятное. Потянувшись губами к ее соску, Джон ощущал болезненное давление в паху, однако был готов терпеть, чтобы Дейдра успокоилась, поняла, что он не сделает ничего плохого, но ладонь девушки, накрывшая его щеку, вынудила супера остановиться. — Дей?.. — Хоумлендер несмело улыбнулся; ответная улыбка Дейдры вышла робкой и смущенной. — У нас ведь еще будет время, — заметила девушка, большим пальцем поглаживая супера под глазом, — совсем не обязательно спешить. — Ты не хочешь? — растерянность модели уколола мужчину; он настолько увлекся, что не подумал о том, что Дейдре могло быть здесь неудобно. Но… какая разница?! Они ведь вместе, и это главное. — Я не хочу, чтобы нас увидели… так, — застенчиво призналась Дейдра, — это… очень личное. — Сладкая, — в груди растроганно потеплело, — ты чего? Неужели ты думаешь, что я позволю кому-то тебя обидеть? Никто и посмотреть на тебя косо не посмеет. Тем более, из-за того, что я настолько схожу по тебе с ума, что не могу сдерживаться. — Джон… — когда девушка назвала его по имени, супер прикусил губу; от этого ее захотелось только сильнее. Член ныл, костюм мешал, болтающийся за спиной плащ раздражал, а Дейдра сидела на руках у Хоумлендера, где и было ее место, но он не мог ничего сделать, потому что модель была не готова принять его окончательно здесь и сейчас. А Джон нуждался в этом остро, до давящей боли в груди; подтверждение, обещание — как угодно. Дейдра нужна ему больше, чем воздух. — Обещаю, я все улажу. Вот увидишь, все будет хорошо, — ласкаясь, Хоумлендер потерся виском об ее грудь; соски девушки стояли торчком не то от волнения, не то от озноба. — Я сделаю что угодно. Что только попросишь. Девушка ласково взъерошила его волосы. — Даже если я скажу отпустить меня? Джон сжал зубы; это был запрещенный прием — просить у него такое было просто не честно, однако… не мог же супер настаивать, применять силу. Разве что попытаться ее все-таки переубедить; пусть Дейдра стеснялась, но ей нравилось. Нравилось, так ведь? Поэтому они и встречались. — Может, все, кроме этого? — одной рукой удерживая девушку под ягодицы, Хоумлендер второй ладонью провел по ее напряженной спине, повторяя контур позвоночника; пальцы запутались в светлых волосах, сжали в кулаке шелковистые пряди. Взгляд Дейдры сверкнул дьявольской хитринкой, которую она тут же постаралась скрыть за ресницами; не вышло, Джон все успел заметить. Значит, у него еще был шанс. Похуй на Семерку и стилистов, подождут, а если что-то не нравится, пусть катятся нахуй вместе с Эдгаром, который может взять за щеку сам у себя. — Дейдра… Дей, — произнес Хоумлендер, делая шаг к небольшой тумбе, на которой лежала стопка журналов и рулон бледно-лавандового атласа. — Ты в самом деле готова бросить меня одного? Просто одеться и уйти? — Я прошу лишь немного подождать, — поправила модель, но супер своевольно качнул головой. — Почему я должен ждать? Сладкая, — Джон со стоном провел носом по шее девушки, бережно усаживая ее на тумбу, одновременно сбрасывая ткань и журналы на пол. — Вся Башня в нашем распоряжении. Можно делать все, что захотим. Мы с тобой. Вместе. Пройдясь быстрыми поцелуями по плечу Дейдры, супер несильно укусил ее за шею; модель вскрикнула, сжимаясь, рванулась в сторону, но засмеялась, когда мужчина попытался забраться губами ей в ухо. — Джон!.. — задорно взвизгнула она. — Прекрати! — Пожалуйста, сладкая, — Дейдра продолжала держать его за шею, не сопротивлялась и не вырывалась, кожа под руками Хоумлендера, шарящими по ее телу, словно раскалялась, а сердце билось не возмущенно и напугано, а предвкушающе и жарко; пульс был частым, звучал как биение ливня по стеклу, и сорвался совсем, когда супер взял грудь девушки в ладони. Пальцы тут же нашли соски, нежные, но такие твердые, розовые, словно земляника; Дейдра выгнулась со вздохом, отодвигаясь от Хоумлендера, разомкнула объятия. Одной рукой уперевшись в край тумбы, ногтями второй она по-кошачьи цеплялась за его плечо, пока супер, глотая вязкую слюну, гладил ее соски, крутя между пальцами и надавливая совсем немного. Это было так хорошо, так потрясающе охуенно, что Джон был готов спустить себе прямо в штаны, однако нельзя было думать только о себе; мужчина здесь ради Дейдры, все было только ради Дейдры, которая так трогательно поджимала пальчики на ногах и обхватила его затылок, притягивая к себе ближе. — Все будет хорошо, — хрипло прошептал Хоумлендер, не мигая глядя на ее грудь, на кулон, его подарок, кобальтово синевший на матово-молочной коже. — Ты ведь тоже этого хочешь, я знаю… — В более подходящем для этого месте мне хотелось бы сильнее, — поправила девушка; ее шея алела румянцем, пылали не только щеки, но и плечи, и кончики маленьких ушей; из-за расширившихся зрачков глаза казались совсем черными. Мягко сжав в ладонях ее грудь, супер подался вперед, накрывая ее губы поцелуем; Дейдра замерла, даже затаив дыхание, но выдохнула, податливо расслабляясь, приоткрыла рот, впуская его язык, позволяя поцеловать ее крепче и глубже. Поцелуй вышел совсем иным, раньше у них было по-другому: более трепетно и нежно, когда привыкали, узнавали друг друга, а сейчас Джон целовал властно, жадно, развратно и влажно, потому что девушка была только его, она сама позволила, сама захотела, потому что любила. Пусть Дейдра этого и не говорила, но она была влюблена в него; нельзя быть такой замечательной и не любить. С поцелуем модель завелась окончательно; когда Хоумлендер отстранился, она потянулась за ним с томно приоткрытыми, припухшими губами, с которых спорхнул игривый смех, когда очередной поцелуй, похожий на укус, пришелся в шею. Супер голодно льнул к ней всем ртом, прихватывал зубами, не сильно, однако девушка все равно вздрагивала под ним, гладила по затылку, выгибаясь дугой навстречу Хоумлендеру, выдыхала один стон за другим и совершенно растаяла, когда Джон горячими губами спустился к ее груди. Дейдра слегка откинулась назад, открываясь суперу, просунула пальцы под воротник костюма, гладя его по шее, пока он забирался языком в ложбинку между ее сжатых грудей. От осознания того, что ей нравилось, что девушка все это позволяла, кружилась голова; оторвавшись на секунду, чтобы поцеловать Дейдру в шею, Хоумлендер склонился к соску, такому дразняще твердому, с бледной чувствительной ареолой; он… мечтал о чем-то подобном. Сначала с Мэдди, но лживая сука никогда не была с ним ласкова; мужчина подозревал, что Стиллвелл была попросту не способна на заботу и нежность; ее сыну лучше быть сиротой, чем с такой мамашей. Мэйв особой прытью в постели не отличалась, была скучной, грубоватой, не слишком заинтересованной; встречаться с Джоном ей не нравилось, а он так старался для нее, пытался порадовать, однако рыжей бляди это было не нужно. Штормфронт… хорошо, что с ней покончено. От мысли, что нацистская блядина могла что-то сделать Дейдре, глаза жгло от ярости, лазер грозил вырваться через зрачки, прожигая все на своем пути. Но это лишнее; сейчас не было никакой злости, боли или обиды, только чистое, дурманящее удовольствие, нежная кожа под пальцами, осторожные прикосновения, частое дыхание и имя, его имя, которое Дейдра застенчиво шептала на грани слуха. — Сладкая, — Хоумлендер сглотнул, ощущая сухость в горле, — ты такая красивая… Прикрыв глаза, супер потянулся губами к соску, вжался в него ртом, обхватывая, мягко потянул, посасывая с довольным, тихим причмокиванием; когда-то Джон хотел, чтобы у него так было с Мэдди, однако женщина не позволяла ему приблизиться настолько близко, хотя и говорила, что любила, что старалась только ради него. Дейдра Каллаган ничего не обещала, а просто… была рядом. Ей не нужно было контролировать Хоумлендера, пытаться внушить ему ложное представление о мире, подбивать и уговаривать на убийство, подлог и шантаж; девушка просто хотела встречаться с тем, кто ей нравился. Прелесть; какая же она прелесть. Лучшее, что случалось в его жизни. Осмелев, Джон целовал ее соски по очереди, облизывал, посасывал как карамель, мял девичью грудь, приникая к ней всем ртом, и этого ему было бы достаточно, чтобы кончить, но супер не хотел, чтобы все завершилось так быстро; следовало насладиться моментом в полной мере, и его Дейдра заслуживала куда большего. Продолжая потирать языком ее левый сосок, заострившийся от возбуждения, Хоумлендер погладил модель по животу; девушка задрожала, едва не сдвигая ноги, однако супер успел удержать ее под колено и настойчиво развел бедра блондинки. Дейдра выгнула поясницу, ссутулившись, чуть не соскользнула с края тумбы, и Джон подтолкнул ее вперед, вклиниваясь между ее раскинутых ног; внизу живота, над лобком, у модели разгоряченно пульсировала венка. Хоумлендер повторил ее контур кончиком пальца, оттягивая вниз резинку белья. — Джон… — не то позвала, не то попросила Дейдра; она зажала рот ладонью, срываясь на гортанный стон, когда супер провел рукой по ее промежности, массируя бархатистые складки сквозь тонкую ткань белья. Девушка была уже влажной — настолько ей было с ним хорошо. Поцеловав в последний раз каждую из ее грудей, Хоумлендер опустился перед моделью на одного колено; стоило ему взяться за резинку трусиков, эластичных бесшовных стрингов, Дейдра резко вскинула ноги, поджимая, посмотрела на супера с тревогой, недоумением, и супер умилился ее наивности. Неужели она думала, что Джон не решится пойти до конца? Нет уж, сегодня он получит свое; и Дейдра тоже — теперь Хоумлендер весь ее, без остатка; поэтому беспокоиться совершенно не о чем. — Ну же, сладкая, — мужчина целовал внутреннюю сторону ее бедра, держа девушку за оттянутую резинку белья, — я стараюсь для тебя, только для тебя… Моя Дейдра… Моя Дей… — Ты… что делаешь? — модель нервно хихикнула, упираясь босой стопой в край тумбы; по ее бедрам волной прошлась мелкая дрожь, когда Джон коснулся губами ее колена. — Тебе понравится. Не упрямься, сладкая. Позволь мне… сделать то, чего мы оба хотим. — И чего же я хочу? — отрывисто прошептала Дейдра; ее кожа блестела испариной, на ткани трусиков проступило мокрое пятно, створки половых губ набрякли и соблазняли прикоснуться к ним языком; рот супера наполнился слюной как у диабетика при виде куска торта. Облизнув губы, Хоумлендер улыбнулся девушке и принялся медленно стягивать с нее стринги. — Меня, разве нет? — супер влажно поцеловал ее бедро, задевая кожу зубами. — Вот я хочу тебя, сладкая. Хочу с того дня, как мы впервые встретились. Я тогда сразу понял, что мы созданы друг для друга. Белье без труда соскользнуло вниз; скомкав трусики, Джон небрежно отбросил их в сторону и придвинулся ближе к девушке, притянул ее к себе за бедра, забрасывая ноги себе за плечи. Дейдра смотрела на него, широко распахнув глаза, такая милая, растерянная; ее смущение невероятно умиляло. Наверное, так и должны вести себя искренние девушки, только откуда Хоумлендеру это знать? Раньше он имел дела только со шлюхами. — Ты чудо, сладкая, — Джон поцеловал Дейдру в живот, глядя в ее залитое румянцем лицо снизу вверх, — просто чудо. Поцелуи сместились ниже, к лобку. — И я от тебя без ума, — супер, шумно вдыхая, провел носом по мягким складкам у нее между ног, пачкаясь липкой, как сироп, влагой; по ногам модели, лежащим у него на плечах, прошлась судорога, она задрожала, хватаясь то за руки, то за плечи Хоумлендера, и ее тело в миг напряглось, сердце замерло, как и дыхание, когда Джон поцеловал ее, забираясь языком между створок. Облизав их с изнанки, он приподнялся выше, к клитору, и потерся об него кончиком языка, зажмурился от удовольствия, чувствуя, как пальцы Дейдры судорожно зарывались в волосы на его затылке, притягивая ближе. — Джон-ни… Имя супера, произнесенное так, по-новому, ошпарило слух, пронеслось электрическим импульсом по нервам, ударило прямо в грудь; Хоумлендер отстранился, с обожанием глядя на девушку, сыто облизнулся и прильнул к ее ноге, чувствуя щекой напряженные мышцы. — Меня еще никогда так не называли, — признался он; Дейдра несмело улыбнулась, проводя рукой по его волосам, пропуская их сквозь пальцы. — У меня еще ни с кем не было… такого, — шепнула модель; супер прижался к ней крепче. — Значит, мы друг у друга первые, да, моя сладкая? Дейдра рассмеялась, однако забылась громким стоном, уже абсолютно не сдерживаясь, и Хоумлендер с упоением зарылся лицом ей в промежность, обхватывая ртом клитор; узкий, плотный бугорок скользил по языку, супер вбирал его в себя, громко всасывая, затем спускался ниже, раскрывая слипшиеся створки, и толкался языком в тело девушки, старался забраться как можно глубже во влагалище. Расслабив нижнюю челюсть, мужчина двигал языком, глотая сочащуюся влагу, терся губами о всю розовую расщелинку, а когда он большим пальцем надавил на клитор, потирая, Дейдра приподняла бедра, подавшись промежностью к его губам. — Не сдерживайся, сладкая, — пробормотал Хоумлендер прямо ей в гладко выбритый лобок; член болезненно тянуло, супер, не отрываясь от девушки, приспустил штаны и с облегчением выдохнул, когда естество, напряженное до каменной твердости, вывалилось из складок ткани. Он затряс головой, стараясь забраться в Дейдру как можно полнее, цепко удерживая ее за чувственно подрагивающее бедро, обхватил пальцами собственный член, мечтая, что совсем скоро он окажется в девушке, и они станут единым целым, так, как и должно быть. Вместе, чтобы навсегда. Прерываться не хотелось, Джон был готов провести так с Дейдрой весь день, но у них еще будет время, а суперу самому хотелось немного ласки, подтверждения желания девушки, поэтому, чмокнув ее в лобок, Хоумлендер поднялся и навалился на модель, притягивая ее к себе за бедро; Дейдру, чьи ноги оставались закинутыми ему на плечи, едва не сложило пополам, как сломанную куклу, она охнула, чуть не опрокинувшись на спину, и напряженно вздохнула, ощутив головку члена супера, ткнувшуюся ей в промежность. Джон, лихорадочно блестя глазами сквозь упавшую на лицо челку, провел членом по мягким складкам, клейкая влага оседала на нем как смола, а Дейдра вздрагивала, уже готовая принять его целиком, но все равно будто испуганная, смятенная. Ее ноги дрожали, сведенные спазмом, и супер аккуратно опустил их, устраивая у себя на поясе; головкой он потирался между половых губ, уретрой задевая клитор, от чего ему в спину словно вбивалась молния, звенящим давлением копясь под затылком и в копчике. Дейдра несильно сжала коленями его бока, сцепила щиколотки у мужчины за спиной, путаясь в складках плаща; ее глаза казались совсем бездонными, словно космос, и Джона затягивало в нее все глубже. Когда ее руки легли ему на грудь, хватаясь за ткань костюма, Хоумлендер качнулся вперед, оказываясь вплотную прижавшимся к девушке. — Ты… — ее розовый язык обвел губы, — ты слишком одет. Нечестно. — У тебя еще будет возможность меня раздеть, — пообещал Джон и двинул бедрами, закатывая глаза от нахлынувшего удовольствия; член вошел немного туго — Дейдра была такой тесной и узкой, что просто ощущения себя в ней было довольно, чтобы свести его с ума, однако это был их первый секс, и он должен стать незабываемым. Хоумлендер не стал пытаться войти целиком, опасаясь сделать девушке больно, но она сама поддалась бедрами, насаживаясь на его член, неторопливо, по миллиметру в секунду, и когда супер оказался полностью в ней, пахом вжавшись в ее промежность, Джон совсем потерялся, заблудился в ощущениях и чувствах, сгинул в ее взгляде. — Сладкая… Дей… — весь остальной мир стал безразличен, теперь значение имела только Дейдра, ее ласковые руки, губы, глаза; девушка взяла лицо супера в ладони, он наклонился ниже, прильнув лбом к ее лбу, и их дыхание смешалось. — Я так этого ждал. Так хотел… Так надеялся… Повернув голову, Хоумлендер поцеловал девичью ладонь, не отрывая мутного взгляда от ее зарумянившегося лица. — Ты такая узкая. В тебе так хорошо, — пьяно признался он; он немного опасался начинать двигаться: не хотел сорваться, планировал, чтобы все было великолепно, томно и медленно, однако у девушки на супера были свои планы. Чуть отпрянув, она проехалась ягодицами по тумбе, скользя собой по члену Джона, и тут же подалась вперед бедрами, снова принимая его в себя. От накатившего возбуждения колени подкосились, мужчину заколотило, словно в приступе; с грудным рыком он ухватил обнаженную Дейдру за бедра, поймал ртом готовый сорваться с ее губ стон. Выйдя из нее почти полностью, Хоумлендер сразу же подался вперед, заполняя ее собой, чтобы через секунду забыться и мелкими, частыми толчками врываться в ее тело под влажное, похабное хлюпанье и шлепки, скрип шатавшейся под ними тумбы, скрежет елозивших по полу ножек. Девушку на нем подбрасывало, ее грудь тряслась и подпрыгивала, ноги крепко обхватывали супера за пояс, пока он целовал Дейдру, просто прижимался к ее рту губами, а его член двигался внутри нее, такой тугой и горячей, что подкашивались колени. — Моя… Ты моя, Дей, — шептал Хоумлендер сквозь поцелуй; девушка не отвечала, но обнимала мужчину так, что все было понятно без слов. — Почему мы не встретились раньше?.. Мы были бы с тобой так счастливы… Выпрямившись, Джон приподнял модель, почти не ощущая ее веса; держа Дейдру за бедра, супер принялся нанизывать ее на себя. Девушка, ища точку опоры, крепче обхватила его за шею, напрягла бедра, внутренне сжимаясь, и Хоумлендер взвыл в голос, когда от оглушающего удовольствия, ударившему от паха до макушки, у него потемнело перед глазами. — Ты такая нежная, моя любовь, — супер подбрасывал ее на себе, тряс, все крепче и сильнее насаживая на член, а Дейдра только стонала, прося о большем, и Джон был готов отдать ей всего себя без остатка. — Нахуй всех, — прерывисто продолжал он, — Семерку, стилистов, твоего Пэрри… пусть сами разбираются… А сегодня — наш день, правда, сладкая? Проведем его вместе? Вот… так… — Родной, — тихий, нежный шепот ласкал слух, словно шелк, Джон порывисто поцеловал Дейдру, задыхаясь от ощущения чего-то нового, совершенно не похожего на то, что было у супера со Штормфронт, Мэйв и Мэдлин, что он позабыл и о нестабильных в последнее время рейтингах, об Эдгаре с его новой концепцией, о премьере дерьмового фильма, в сюжете которого ему приходилось оправдываться за Штормфронт; главным теперь стало то, что Хоумлендер, наконец-то, важен и любим. И супер ради того, чтобы это сохранить, был готов уничтожить не только самолет… — Ты… ужасно на меня влияешь, — заявила Дейдра; это прозвучало больше соблазнительно, чем укоризненно, и Джон взял девушку под ягодицы, сжимая и растягивая, забираясь пальцами ей между ног, туда, где ее тело плотно впаивалось в его. — А ты делаешь меня лучше, сладкая, — признался Хоумлендер, развеселив модель, и с готовностью подставил ей лицо под поцелуи. Дейдра водила губами по его щеке, шее, виску, щекоча, царапнула зубами мочку уха; супер рассмеялся от восторга и удовольствия. Она потрясающая, его девушка — потрясающая; если ей с Джоном так хорошо, значит, и она считала его таким же? Блять, в самом деле, почему им не довелось узнать друг друга раньше?! — Джонни, — прошептала Дейдра прежде, чем забраться в ухо мужчины языком; он двигался в ней все быстрее, выдыхал с присвистом сквозь стиснутые зубы. От близости с моделью его слух притупился, Хоумлендер не слышал, как щелкнул замок, как скрипнула, открываясь, дверь, и деловитый цокот каблуков нарушил уединение костюмерной; за стонами шорох бумаги и вибрация айфона затерялись, Джон вбивался в Дейдру, предчувствуя скорую разрядку, когда возле ширмы мелькнула тень, и Эшли с выражением хмурой сосредоточенности на конопатом лице подошла к манекену, облаченному в красно-синее платье с крыльями на лифе, однако вид супера, держащего на руках нагую девушку, полностью переключил внимание Баррет на себя. Женщина вскрикнула, ее щеки зажглись пунцовым румянцем резко, как по щелчку; Джон вынужденно остановился, чувствуя, как нутро выжигало яростью: и какого хуя, спрашивается, ее сюда принесло?! Хуже всего было то, что Дейдра перестала целовать супера, нервозно замерла, пряча лицо за волосами, попыталась прикрыться; Хоумлендер, удерживая модель на одной руке, накинул ей на плечо уголок звездно-полосатого плаща; Дейдра благодарно завернулась в ткань, приникая к мужской груди, трогательно устроила голову, у него на плече, не делая попыток вырваться или прекратить все, не дожидаясь финала: член супера, все еще мраморно-твердый, оставался в ней. Эшли хлопала глазами, будучи не в силах издать ни звука; ее улыбка вышла кривой, будто наспех пришитой к стыдливо багровому лицу, на котором веснушки проступили ярче. Глаза Баррет затянуло влажной поволокой, словно она была готова расплакаться. Хоумлендер улыбнулся женщине во всю ширину рта, еле сдерживая бешенство; вместо того, чтобы наслаждаться обществом своей девушки, супер был вынужден лицезреть тупое ебало Эшли, которую еще, похоже, перемкнуло от зависти. Ну, что за нахуй?! — Эшли, — процедил Хоумлендер, — я, блять, для чего запер дверь? — П-простите, сэр, я не знала, что здесь кто-то есть, — оправдания Баррет были вполне логичными, ее вины в этом не было, это Джон не смог удержаться от такой лакомой возможности, но блять, Эшли что, уши заложило? Она ничего не слышала? Не поняла, что в костюмерной кто-то есть? В следующий раз, когда суперу захочется побыть со своей девушкой, придется табличку на дверь вешать, чтобы точно никого не принесло? — Ну, раз ты теперь знаешь, то, может, съебешься уже? — рявкнул Хоумлендер, но дернул головой, возводя глаза к потолку, от щекочущего возбуждения, когда Дейдра выдохнула ему в ухо, задевая мочку губами. — Тш-ш, не ругайся, — попросила она, и Джон едва не замурлыкал от того, какая она ласковая. — Как скажешь, сладкая, — супер чуть присел, сгибая колени, когда девушка повела бедрами, прокручивая в себе его член; ее тихий, искушающий смех пронесся колкими мурашками под костюмом. — Эшли, — позвал Джон, не отводя глаз от Дейдры, не напуганной и не сердитой, а открыто забавлявшейся ситуацией; да, пожалуй, если призадуматься, это и вправду смешно, — будь так любезна — съебись. О, и еще сама объясни все Семерке по поводу проекта Эдгара и отмени все мои встречи на сегодня. Мы с мисс Каллаган будем… очень заняты. — С-сэр, п-простите, но… т-то есть… я хотела сказать… Супер в раздражении дернул подбородком, однако улыбнулся, ощутив быстрый поцелуй расшалившейся Дейдры в шею. Какая проказница; рисовала из себя недотрогу, а оказалась такой негодницей. — Блять, Эшли, или говори, как есть, или сьеби отсюда нахуй! — Сэр, это же!.. — взвыла Баррет, беспомощно заламывая руки, как внезапно дверь вновь скрипнула, выпуская еще одного человека, чей одеколон благоухал шафраном, амброй и кедром, то есть — вонял как типичный пидорас. — Что, она здесь? — громко и беззастенчиво осведомился Джерри. — С ним? Трахаются, да? Можете не отвечать, я и так знаю, что трахаются. — Мистер Калгари!.. — взвилась Эшли, выскакивая за ширму, с лицом краснее, чем вареный лобстер. — У нас же сроки!.. Нужно… — Я знаю, что нужно, — скучающе отозвался агент модели, пока его подопечная, уткнувшись лбом в плечо Хоумлендера, сотрясалась в беззвучном смехе. — От меня вы что требуете? Что бы я сдернул эту несносную девицу с его члена? Милая, мы не в приходской школе, когда долбиться можно только в зад, а я из принципа в чужие потрахушки вмешиваться не буду. Солнышко, ты там как? Все хорошо? Я надеюсь, что все хорошо, неспроста же тебе захотелось прямо здесь. — Джерри, уйди, пожалуйста, — простонала Дейдра в шею супера, стыдливо зажмурившись; Джон успокаивающе целовал ее висок, скулу и шею, содрогнулся бедрами, подаваясь членом в нутро девушки, и модель взвизгнула от неожиданности, подскакивая к потолку; Хоумлендер со смешком тут же опустил ее снова на себя. — Что, настолько все у него замечательно? — удивился Джерри, паскудно растягивая гласные. — Ну, ладно, развлекайся тогда. Но работать все равно придется. Это и вас касается, мисс Баррет! Почему стилисты до сих пор не на месте? На мне платье будет смотреться не так сексуально, как на лапочке, но цвет помады я подобрать в состоянии! — Мистер Калгари, это не серьезно!.. — каблуки застучали по полу вслед за удалявшимся Джерри. — Еще столько всего нужно спланировать, с образом на премьеру нужно определиться сегодня, а как все успеть, если все перенести? Мы выбьемся из расписания! — Значит, дерьмо твое расписание, — отрезал Калгари, и дверь захлопнулась, заглушая голоса; Хоумлендер выдохнул; наконец-то, ушли. Пробыли всего минуту, а заебать успели до самых печенок; Джон сдернул плащ с Дейдры — незачем ей закрываться, когда они вдвоем, — и охнул, качнув головой, когда девушка, негодующе белея лицом, дернула его за ухо. — Сладкая?.. — удивленно нахмурился он и втянул шею в плечи, когда следующий удар, несильный, легче падающей снежинки, пришелся ему в плечо. — Это все из-за тебя! — обвинила супера девушка. — Так и знала, что не надо было тебе поддаваться!.. — Эй, это обидно, — чуть слукавил Хоумлендер; ему не верилось, что Дейдра всерьез на него разозлилась: для подобного она была слишком милой. — Тебе не о чем беспокоиться, радость моя. У Эшли всегда был недостаток мозгов, а твой Лэрри… — Его зовут Джерри! — Ладно, Тэрри, — послушно согласился Джон и рассмеялся, когда нежная девичья ладошка хлопнула его по груди. — Ну, хорошо, хорошо, моя маленькая злюка!.. Твой… агент точно не станет распускать слухи. Иначе вылетит. И я имею в виду не только его работу. — Джон, — строго начала Дейдра, однако поцелуй в нижнюю губу помешал ей договорить. — Нет, не так, сладкая. Назови меня по-другому. — Джонни? — улыбнулась она, слегка оттаивая. Хоумлендер широко улыбнулся и двинул бедрами, проезжаясь членом внутри нее. — О, да, сладкая, — от так и не отпустившего его возбуждения ноги немели, поэтому супер вернулся к тумбе, усаживая на гладкую деревянную поверхность девушку; ей и самой явно надоело ждать. Джон это понял, когда она лизнула его в шею, прикусила мочку и обняла, гладя спину под плащом, когда он принялся раскачиваться, вбивая девушку в тумбу, грозя развалить ее к херам к моменту оргазма.

***

Камера взяла их парочку крупным планом: Хоумлендер с ебалом счастливым до тошноты, с еще более ебаной улыбкой, чем обычно, вел по красной ковровой дорожке бледнокожую блондинку с длинными прямыми волосами, разделенными на боковой пробор. С причудливо изогнутой серьги, занимавшей все ухо, свисали тонкие золотистые цепочки, платье с переливчато-синим узким верхом и красной юбкой, более темной, чем ковровое покрытие под ногами, золотящейся по краю подола, заканчивалось небольшим шлейфом; тонкая белая рука лежала на сгибе локтя супера, который щедро расточал улыбки и старался повернуться рабочим ракурсом к алчно щелкающим фотокамерам, чьи вспышки мелькали стремительно и ярко, как взрыв комет в верхнем слое атмосферы. Когда блондинка что-то сказала Хоумлендеру, он наклонился ближе к ней, накрывая ладонью девичьи пальцы, держащие его под руку; она казалась немного скованной и надменной, однако легко позволила мужчине взять себя за руку, лучезарно улыбнулась Королеве Мэйв, вышедшей с таким ебалом, словно она наступила в собачье дерьмо, позировала рядом со Старлайт. На фоне Энни девушка выглядела совсем бледной, хрупкой, прозрачной, как пар над кипятком или утренний туман, несмотря на яркое платье, но при этом ее хотелось рассматривать, как нечто необычное, то, что так сложно найти и легко потерять, вроде второго носка. Хоумлендера рядом с ней распирало от гордости, восторга и осознания собственной пиздатости: еще бы, новая баба клюнула! И похер, что все остальные закончили хуево, главное, что у него теперь новая подружка; Билли даже не сомневался, что они уже ебались — слишком уж довольным выглядел супер, а в манерах девицы проскальзывало чувство собственничества, особенно, когда она разглаживала ему складки плаща на плечах или поправляла волосы. Ничего такого, мимолетный, простой жест, но взгляд Хоумлендера делался таким щенячьим, что Бутчер едва сдерживался, чтобы не плюнуть смачно в экран телевизора. Хуйня это все; как бы супер не старался, все равно проебется по всем фронтам, потому что херня ебаная. Все его женщины закончили плохо, не считая Мэйв, но у этой рыжей пизды в голове то еще месиво, так что вопрос еще, кто меньше пострадал от их отношений. Билли, несмотря на то, как сладко умел пиздеть Хоумлендер, ему не верил, не верил и блондинке, которую супер к ошалелому восторгу папарацци поцеловал прямо перед камерами; девушка покраснела, однако не отстранилась, улыбнулась сквозь поцелуй и совсем рассмеялась, когда мужчина притянул ее к себе, обнимая крепче; выглядело… почти достоверно, хоть и показушно, но хуи из «Vought» привыкли лицедействовать, так что вся эта ваниль ебаная могла быть просто прописанным сценарием. Штормфронт своим пиздежом умудрилась отыметь не только Хоумлендера, но и «Vought International», и чтобы немного отвлечь внимания от этой гитлеровской подстилки, под блондинистого пидрилу решили подложить новую телку; охуенный план, ничего не скажешь. А что они будут делать, когда и эта от него сбежит? Взгляды, которые Хоумлендер бросал на блондинку, немного напрягали Бутчера: супер казался всерьез увлеченным девушкой, если эта пизда тоже его прокинет, случится пиздец эпическим масштабов. Хоумлендер не из тех, кто после расставания будет жрать мороженое, рыдая под песни Тейлор Свифт, скорее, всех будет поджидать ебанный Армагеддон; и что тогда? Опять Билли придется разгребать? Как будто ему делать нехер, кроме того, как бегать за суперами. У него уже есть парочка своих собственных, и другие ему нахуй не сдались. Пусть Мэллори сама разбирается, это ее работа. — Блять, нахуй, — Бутчер гадливо передернул плечами, когда камера крупным планом продемонстрировала очередной поцелуй супера и его белобрысой девки, — давай переключим. — Нет, подожди! — Линда перехватила пульт, ловко выдернув его из-под мужской ладони. — Я хочу посмотреть. — Что тут смотреть? На ебло его поганое? — Билли поморщился, когда девушка чуть прибавила громкость; изображение сменилось, вместо блондинки Хоумлендер стоял, горделиво расправив плечи, возле Королевы Мэйв, а после на экране продемонстрировали его поцелуй со Штормфронт. Снимок стал отдаляться, пока не оказался застывшим и чуть размытым на маленьком мониторе, стоящим позади дивана, полукруглого, обитого лимонно-желтой кожей; панорама вечернего города за окном переливалась огнями, багровые розы в вазе из черного матового стекла романтично склонили соцветия, а сухопарая женщина с оливково-смуглой кожей и раскосыми глазами с тонко выведенными к вискам стрелками сидела за письменным столом, чинно сложив руки перед собой. Черные волосы были зачесаны назад и собраны в объемный пучок, темно-коричневый пиджак с массивными золотистыми пуговицами смотрелся на фигуре женщины несколько мешковато, а тонкая цепочка с эмалевым медальоном не шла ее жилистой шее и торчащим ключицам. Постучав длинными красными ногтями по подлокотнику кресла, женщина слегка подалась вперед, растягивая покрытые бордовой помадой губы в улыбке; Хоумлендер, откинувшись на диванные подушки, ответил ей невозмутимым лазурным взглядом; поза супера была непринужденной и расслабленной, плащ картинно ниспадал, перекинутый через подлокотник, до самого пола. Не отводя по-волчьему хищных глаз от Хоумлендера, женщина обратилась к блондинке; одетая в обтягивающую черную кофту и оранжевую узкую, длинную юбку, девушка сидела, прижимаясь бедром к бедру млеющего супера. — Не могу не заметить, что вы вместе смотритесь замечательно. С Хоумлендером кто угодно бы смотрелся замечательно, прямо как с сумочкой Chanel, — женщина искусственно рассмеялась; Хоумлендер изобразил улыбку, недобро холодея взглядом. — И женщин он всегда выбирал себе соответствующих. Многие поклонники надеялись, что вы с Королевой Мэйв снова сойдетесь, особенно — теперь, когда стало ясно, что представляет из себя Штормфронт. — Мы с Мэйв просто друзья и коллеги по команде, — обронил супер; Билли насмешливо хмыкнул: друзья, как же. Штормфронт она, видимо, тоже пиздила по-дружески, а шантажировала Хоумлендера исключительно из любви к нему; Бутчер не питал ложных надежд касательно Мэгги Шоу — эта пизда беспокоилась только за свою шкуру, старательно прикрывала свою жопу, поэтому до сих пор и не слила видео. Если Хоумлендер всерьез пойдет ко дну, он многих утащит за собой, чтобы дохнуть в одиночестве было не скучно. — Наверное, это нелегко, — льстиво продолжала женщина, — постоянно быть рядом, соблюдать субординацию, при этом помня, как много личного и интимного вас связывает. Кажется, что этот этап жизни пройден, а в то же время возникают мысли: могло ли все быть иначе? Возможно ли все вернуть? Не отрицайте, Хоумлендер, у вас с Королевой Мэйв был красивый роман. А ваше свидание в Париже? Сколько влюбленных тогда захотели последовать вашему примеру и отправились во Францию. — Клементина, — супер с усмешкой покачал головой, — не говорите мне, что и вы потребовали у мужа поездку на день Святого Валентина. Зазвучал закадровый смех, женщина сморщилась, притворно замахав пальцами у лица, Бутчер фыркнул: сплошные выебоны. Нахуя лететь к лягушатникам, когда и здесь можно неплохо отдохнуть? Главное — чтобы было с кем; Билли было глубоко похер, как и где проводить, выходные, лишь бы с Линдой; Бутчер с суровой нежностью покосился на девушку, не переставая растирать ее ступни, лежащие у него на коленях. Мужские пальцы мяли пятку и стопу, массировали пальцы и щиколотки, и Линда, как кошка, потягивалась одними ногами от удовольствия. На ее коже горели натертые следы от тонких ремешков туфель, девушка морщилась, когда Билли надавливал на них слишком сильно, но тихо, довольно вздыхала, когда его руки разминали ее уставшие от танцев и неудобной обуви ступни. — Хуйня у тебя, а не туфли, — заявил Билли, большими пальцами растирая серединку стопы; Линда жеманно пошевелила пальцами ног, дразня голубым педикюром. — Они просто новые. — Нахера было их на всю ночь надевать? — на лодыжке, прямо на выступающей косточке, сидело темное пятно синяка: наверное, надавило застежкой; Бутчер аккуратно ощупал место гематомы, удерживая Линду за ногу, словно норовистую кобылку. Опухло не сильно, но если продолжить давить на синяк, заболит сильнее. — А если бы совсем себе ноги снесла? В чем тогда выступать? В тапочках? — Это скоро пройдет, — качнув ступней, девушка легонько пихнула Бутчера в живот, за что он зловредно пощекотал ногтями ей пятку; Линда заверещала, вскинув обе ноги, но Билли поймал их обе в захват, зажал подмышкой и потянул на себя, роняя танцовщицу спиной на диван. Девушка упала, разметав волосы, проехалась спиной по подушкам, задирая свободный свитер, под которым обнаружилась тонкая трикотажная майка; собравшись складками, она обнажила плоский белый живот, и Бутчер, резко наклонившись, поцеловал девушку над пупком, потираясь заросшими щеками и подбородком. Линда визжала и хихикала, отбиваясь, Билли держал, продолжая целовать и прихватывать кожу зубами, а Клементина на экране телевизора дальше скалила зубы: — Если с Мэйв все кончено, то Штормфронт… все случилось совсем недавно, боль от расставания еще свежа. Тем более, она предала вас, не так ли? Обманула всю Семерку, весь мир! Многие восхищались Штормфронт, брали с нее пример… как горько осознать, что человек, которого ты любил, которому доверился, оказался совсем не тем, за кого себя выдавал. — Это… жизнь, — глубокомысленно изрек Хоумлендер с печальной поволокой во взгляде; блондинка взяла его за руку, и супер благодарно улыбнулся девушке, вздохнул мечтательно, как диснеевская принцесса. — К сожалению, она состоит не только из радости и успеха, но и из ошибок, боли, разочарований… Мне было крайне трудно все это пережить. Хоумлендер патетично прижал ладонь к груди, на его волевом лице с правильными чертами и незабудково-голубыми глазами была написана вселенская грусть, сменившаяся трепетным воодушевлением, стоило мужчине повернуться к блондинке. — Если бы не Дейдра, я бы не справился. — Ты смотри, как заливает, гаденыш, — отвлекшись на секунду от Линды, Билли хмуро усмехнулся, но тут же плотоядно осклабился, потому что девушка начала гладить его по шее и затылку и просовывать пальцы под воротник рубашки, к его спине, сведенным лопаткам, застывшей от напряжения пояснице. Бутчер дернул ворот рубашки, вырывая пуговицы из петель, и Линда принялась стягивать рубашку с мужских плеч, игриво покусывая нижнюю губу. Ее глаза коварно мерцали сквозь ресницы; как будто в горьком шоколаде купалась алмазная пыль. — Эй, ты же не хотел смотреть, — напомнила девушка; Билли укусил ее за бок, оставив блестящий след слюны ровно на изгибе талии. — А ты — хотела. Так что давай, внимай пидриле, а папочка пока чем-то поинтереснее займется. — Билли!.. — Линда вскрикнула, срываясь на смех, выгнулась, когда мужчина сунул ладонь ей под свитер, безошибочно находя грудь; продолжая держать танцовщицу за ноги, Бутчер просунул руку ей под бедра и с упоением помял ягодицу, не переставая целовать ее живот. — И не брыкайся, — рыкнул он, — а то уложу задницей вверх и так разработаю, что сидеть потом не сможешь, по шесту ерзать придется только стоя. — Стоя, говоришь?.. — промурлыкала Линда, подбираясь до невозможного наглыми пальцами к паху мужчины; Билли протяжно выдохнул сквозь зубы, чувствуя ее ладонь, смыкающуюся вокруг полувставшего члена. Зажав его в кулаке, девушка вжалась в него складками джинс и жесткой ширинкой, Бутчер крупно вздрогнул, развел колени шире, подавшись бедрами к ее руке, и прикрыл глаза, когда Линда принялась мять, вдавливая шов, яички. — Итак… Дейдра, — начала Клементина, — я же могу обращаться к вам по имени?.. К тебе? Не против, что я так фамильярно?.. — Конечно, — улыбка блондинки была располагающей, только Билли все видел немного сквозь туман; голова кружилась, Линда пьянила его без вина, а ее грудь так охуенно ложилась в ладонь, что у Бутчера отнимались колени. — Но я предпочту обращаться к вам на «вы». С моей стороны будет не слишком вежливо иначе обращаться к человеку, который годится мне в матери. Лицо Клементины перекосило, за кадром не то, что засмеялись, кто-то оскорбительно заржал в голос, а Хоумлендер в веселом недоумении изогнул бровь. Дейдра сохраняла на своем кукольном личике благожелательное выражение, взгляд казался стеклянно-непроницаемым, а ямочки на щеках создавали образ невинный и трогательный, как у солистки церковного хора, которая по ночам выступала с рок-группой. — Что же… хорошо, — процедила Клементина, побурев под слоями тонального крема и пудры; Билли, устроившись щекой на животе Линды следил за интервью, не прекращая тискать ее зад и грудь; девушка так же прислушивалась к ток-шоу, гладя его твердеющий член через грубую ткань джинсов. — Тогда поделись с нами, каково это: встречаться с мужчиной, у которого были серьезные отношения с нацисткой? — У-у-у, — Бутчер присвистнул, стягивая эластичные, легкие лосины с ягодиц Линды вместе с бельем; девушка приподняла бедра, чтобы ему было удобнее. — А старая сука завелась. — А ты?.. — соблазнительно улыбнулась Линда, задирая свитер, темно-бежевый, с цветными нашивками в виде цветов и стрекоз, до самых ключиц; грудь, не стесненная лифчиком, чуть стекла к бокам, и Билли уютно устроился лицом ровно между ними; девушка отпустила его член, чтобы сжать грудь, от чего Бутчер сипло застонал: было охуенно. Как будто лежишь ебалом в райском облаке. — Это… очень странная постановка вопроса, — заметила Дейдра, почесав переносицу; Хоумлендер глубоко вздохнул, стараясь сохранить спокойствие, но линия его подбородка затвердела, когда супер недовольно сжал челюсти. Клементина, напротив, хитро прищурилась, растянула рот в пакостной улыбке, почуяв смятение блондинки. — От чего же? По-моему, все весьма ясно. Хоумлендер столько лет стоял во главе Семерки и на защите Америки. Как он мог допустить в команду радикальную расистку? — Если я не ошибаюсь, то в Семерке состоят семеро, — озорно напомнила девушка, — не считая Штормфронт и Хоумлендера, еще пятеро человек, которые так же ничего не заметили. — Да вы его выгораживаете! — Клементина всплеснула руками; ее ногти были длинными, заостренными и изогнутыми, как у беркута. — Как мило! Мы привыкли, что это Хоумлендер защищает человечество, но нашлась та, кто готова за него заступиться! До чего очаровательно! — Вы совершенно правы, Клементина, — серьезно подтвердил супер; он высвободил пальцы из ладони девушки только для того, чтобы обнять ее за плечи, — она у меня чудо. — И все-таки, Дейдра, — настойчиво продолжила женщина, — неужели тебя это ничуть не беспокоит? До тебя Хоумлендер встречался с весьма неординарными женщинами. Некоторые считают, что ты можешь затеряться на фоне Королевы Мэйв. — С вашей стороны несколько оскорбительно полагать, что Королева Мэйв способна быть лишь моим фоном. Клементину передернуло от негодования. — Я не это имела в виду. — Разумеется, — безмятежно отозвалась девушка; Хоумлендер, не таясь, блаженствовал, надменно посматривая на посерьезневшую Клементину. — Но я и не собираюсь ни с кем соревноваться. Глаза ведущей кровожадно вспыхнули. — Боишься проиграть? — Я достаточно уверена в себе, чтобы не пытаться что-то кому-то доказать. — Мне кажется, ты уже все всем доказала, милая, — вмешался Хоумлендер, сияя улыбкой, — ты же заполучила меня. — Выебывается, — пробормотал Бутчер; было немного странно, что Билли продолжал прислушиваться к интервью пидрилы в плаще и его новой девки, особенно, когда Линда закинула ноги ему на пояс, однако столько лет слежки, ненависти и мести не прошли даром; слишком уж он привык быть повязанным с Хоумлендером, тем более, что из-за пиздюка они практически породнились. Слегка повернув голову, Билли одним глазом косился в экран телевизора, вминаясь пальцами в ягодицы Линды, которая призывно качала бедрами, потираясь сочным, как персик, задом об его ладони. — Она хоть не выглядит как совсем уж конченная сука, — продолжил Бутчер, поворачиваясь на бок: член стоял, упираясь ему в живот, хотелось спустить джинсы, но так не хотелось отпускать охуенную жопу Линды; и она еще гладила мужчину по голове, ерошила волосы, и это было так славно, что было жаль прерывать девушку даже на секс. Просто лежать с Линдой на диване было хорошо, но член тянуло и подергивало от напряжения, возбуждение сводило судорогой живот, задница танцовщицы была пиздец какой крепкой и упругой, и яйца Билли не то, что звенели — трезвонили вовсю как пара колоколов. А блондинистый хуй в плаще продолжал улыбаться, пока Клементина силилась взять под контроль собственное ебало, но ее перекроенная пластикой и накачанная ботоксом физиономия то и дело выдавала истинные чувства: раздражение, откровенную злость, презрение к бледной белобрысой девице, которая смотрела на нее снисходительно и чуть свысока только потому, что ебалась с кем-то, кто носил плащ. — У Штормфронт поперек ебла было написано, что она тварь, — выдал Билли, — но и эта со своим ангельским личиком явно непростая пизда. Абы кого с Хоумлендером палить не будут. — Я видела ее в рекламе духов, — пояснила Линда, — мне попадался пробник в журнале. Приятный запах, но для меня горьковат, а вот Тифф только ими и пользовалась, пока цена на них не взлетела. — Ну, так, — хмыкнул Бутчер, — зря что ли блондиночка так старается? Или ты думаешь, что ей уебки в лосинах нравятся? — Почему нет? — девушка, приподнявшись, чмокнула Билли в вихрастую макушку. Мужчина шумно выдохнул ей в грудь, сжимая ягодицы, немного поерзал, морщась от тесноты в штанах. Игривый настрой не улетучился, но словно отступил на задний план, Бутчер сосредоточенно наморщил лоб, виском прижимаясь к девичьей груди; глухой, теплый звук ее сердцебиения откликался приятной истомой, оседавшей в конечностях. — Мне кажется, они милая пара, — отметила Линда, — и Хоумлендер явно рад, что она рядом. — Еще бы он был не рад. Все его бабы кончают плохо, а эта просто еще не в курсе, во что ввязалась. Вот когда до нее дойдет, то все, пиздец, будет поздно. Бежать от Хоумлендера можно только на тот свет. — Как-то это слишком пессимистично, — нахмурилась девушка, приподнимаясь на локтях; Билли подался назад, выпрямляясь, но ягодиц Линды из ладоней не выпустил и потянул ее на себя, усаживая на колени. Танцовщица сцепила щиколотки у него за спиной и, балансируя задом на мужских руках, потянулась, стягивая свитер через голову, и осталась в одной майке, развратно задранной чуть ли не до шеи. — Уж как есть, булочка, — угрюмо подтвердил Билли; интервью он уже не смотрел, голоса звучали словно вдалеке, невнятно, как сквозь толщу снега, а перед глазами Бутчера было лицо Линды со сведенными над переносицей темными бровями и грустинкой во взгляде. — Может, в этот раз у него все получится, — предположила она, обнимая Билли за шею; мужчина протяжно выдохнул ей в щеку, забрался носом в гущу смоляных волос и стиснул ягодицы, растягивая в стороны; Линда выгнула поясницу, подставляясь его рукам; когда ее проворные пальцы расстегнули ширинку, Бутчер слегка обмяк от облегчения. — Охуенно, — выдал он и запрокинул голову, прикрыв глаза, пока Линда перекатывала в ладони яички. — Ты как, настроена еще их пиздеж досматривать? Если да, то падай на живот лицом к телевизору — папочка хочет сзади. — Как будто так у меня получится что-то там увидеть. — Не знаю на счет тебя, но у меня вид будет пиздатый, — Билли звучно похлопал девушку по бедру, — а, может, нахуй эту парочку? Пошли в спальню — там у тебя как раз зеркало рядом с кроватью. Линда, кокетливо замурлыкав, провела языком по шее мужчины, чуть прикусила кадык, от чего огненная волна ринулась вниз, к паху. — Хочешь прямо перед зеркалом?.. — шепнула девушка, потираясь носом об его ухо. Ладони Бутчера с силой смяли ее ягодицы под воодушевленный треп Хоумлендера о его сложном периоде в жизни и отношениях с манипулятором, коим и оказалась Штормфронт. — Да. Хочу видеть, как я трахаю эту булочку, — Билли рванул леггинсы Линды вниз под треск ткани и девичье хихиканье; повезло ему с ней — Бутчера иногда от самого себя тошнило, а эта куколка все терпела: и его постоянную брань, и все закидоны, и носки, разбросанные по дому, и уродливые рубашки. Билли со своей стороны тоже мирился со всякой херней вроде ее танцев в едва одетом виде, ебанутых соседок и способностью менять цвет кожи силой мысли. Однако, если вспомнить ебанутого деспотичного папашу, все дела с «Vought», Мэллори, неудачный брак, смерть Грэйс и довесок в виде пиздюка-супера, то выходило, что булочка пока вела счет; и ладно. Бутчер не собирался бодаться со своей женщиной; он просто жил своей жизнью и получал удовольствие от этого. — Надо же, — ублюдски гнусавила Клементина на экране; женщина выглядела разочарованной и раздосадованной, но Билли уже благополучно забил на интервью Хоумлендера: к тому времени он успел совсем стянуть леггинсы с Линды, и девушка дразнила его видом своей голой, самой охуенной на свете задницы, игриво покачивая бедрами; крепко схватив ее за талию, Бутчер влажно, прихватывая зубами, поцеловал татуировку колибри, а после — укусил за ягодицу, широко раскрыв рот, словно хотел отхватить кусок как от макового пудинга. — Булочка моя… Так бы съел, — заявил он, подталкивая Линду к спальне; на экране плазменного телевизора Хоумлендер и его блондинка усиленно изображали молодоженов, пока Клементина сидела с таким видом, будто уксуса въебала. — Дейдра, может, поговорим о твоей личной жизни? — предложила женщина, жаждая мести; улыбка супера слегка померкла, хотя выражение лицо оставалось до отвращения жизнерадостным. — Кажется, в прошлом году вы были весьма заинтересованы в некоем каскадере. Кстати, он тоже был супером. — Да, Риск, — спокойно подтвердила девушка и положила белую ладонь на колено Хоумлендера, — мы познакомились с ним на вечеринке в музее Гуггенхайма, но из-за слишком плотных графиков у нас обоих наше общение почти сразу же прекратилось. — Как грустно — у нас могла бы случиться еще одна красивая история любви, — лицемерно посетовала Клементина; Хоумлендер изогнул губы в самодовольной усмешке и манерно встряхнул волосами. — Увы, парень упустил свой шанс — эта девушка теперь только моя. Живая аудитория встретила его слова аплодисментами и смехом, Дейдра, смутившись, отвела светлые волосы за ухо и опустила голову, пряча улыбку, когда кто-то со зрительских мест выкрикнул под одобрительный свист: — Поцелуй ее! — Сейчас, мужик! — пробасил Билли из спальни под запальчивый смех Линды; на экране, находясь на съемочной площадке ток-шоу, Хоумлендер целовал подставленные губы блондинки, держа ее лицо за подбородок.