Ключи от неба

А-Трейн откусил от пончика добрую половину, довольно причмокнул губами и смахнул с груди сахарную пудру; осыпавшаяся, запачкавшая нос и верхнюю губу супера, она была похожа на кокаин. Спидстер активно работал челюстями, чавкал, стучал зубами и облизывал пальцы; едва доев один пончик, он тут же тянулся за следующим, запивая все молочным коктейлем из пластикового стаканчика; Мэйв, глядя на А-Трейна, становилось дурно. Возможно, от того, что она сама не ела со вчерашнего дня, а завтрак Мэгги состоял из кофе, сигарет и вина; привкус желчи жег язык, женщина повернулась к спидстеру спиной вместе с креслом, однако его чавканье звучало зычно, словно эхо в горах, и раздражение будто раскалывало череп Королевы Мэйв изнутри. Нарочито громко шуршали бумагой — Глубина то и дело перечитывал свой обновленный договор с «Vought», прихлебывая кофе с ананасовым сиропом; он шумно сглатывал, вздыхал и облизывался, то и дело писал кому-то сообщения, глупо хихикал и бормотал себе под нос; развод Глубины с женой и роман со змееподобной девкой вернули к нему интерес публики, однако это была дешевая популярность: на одном сексе далеко не уедешь, так что Кевину, измаравшемуся уже в скандале со Старлайт, придется очень постараться, чтобы вернуть себе былую славу. Но Глубина, похоже, был весьма воодушевлен возвращением в команду и сидел, все такой же смазливый и самоуверенный; да еще и влюбленный, но в своем нелепом стиле — когда он отодвинулся от стола вместе с креслом и запыхтел, приспуская штаны, чтобы запечатлеть на камеру свое хозяйство, А-Трейн подавился очередным пончиком, Мэйв дернула верхней губой от омерзения и прикурила, а Старлайт вспыхнула, и ее миловидное личико исказило от возмущения и злости. — Что ты делаешь, твою мать?! — выпалила Энни, хлопнув обеими ладонями по столу; Глубина поднял на нее недоумевающий взгляд, оттягивая чешуйчатый пояс. — А что? Тут же все свои. А ты тем более видела, — супер надменно усмехнулся, напомнив себя прежнего, до того, как Старлайт понадобилось попиздеть на камеру, однако почти сразу же стушевался, опустил голову, когда взгляд поджавшей губы девушки озарился изнутри потусторонним золотистым сиянием. — Ладно, я понял… Отвернись тогда! И не смотри! Это вообще не для тебя. — Блять, мужик, — поморщился спидстер, утирая рот от сдобных крошек, — обязательно делать это прямо сейчас? — Да ладно, мне нужен всего лишь один снимок для моей змейки, чтобы она не сильно скучала, — Глубина самодовольно вскинул голову, искоса поглядывая на хмурую Энни. — Мари по мне с ума сходит, вы же в курсе, да? У нас с ней любовь с первого взгляда. — И поэтому ты фотографируешь ей свой член? — с сомнением протянула Старлайт; Кевин взглянул на девушку покровительственно и слегка насмешливо, однако штаны подтянул, хоть и не выпустил смартфона из рук, и сквозь ткань проступали очертания его приподнявшего головку члена. Мэйв это зрелище почему-то рассмешило, Энни чопорно морщилась и закатывала глаза, а Черный Нуар, сидел, не шевелясь, словно гранитный монолит; иногда Мэгги казалось, что глаза супера были обращены прямо на нее, и от этого поперек ее горла вставал ком, острый, секущий, словно сплетенный из битого стекла и колючей проволоки. Несмотря на свою бессловесность и практически полное равнодушие ко всему, Нуар отнюдь не был безобидным, и женщина подозревала, что он может припомнить ей тот ореховый батончик. Возможно, Маргарет напрасно тогда не осталась в стороне: слитый компромат на Штормфронт не уничтожил «Vought», но заставил пошатнуться, корпорация пожертвовала бы ею, чтобы уберечь себя от полного краха, однако дело было не только в ебаной нацистке. Самолет, рейс 37, погибшие дети, родители, умалявшие их спасти, и Джон, который безжалостно бросил падающий лайнер, а потом делал вид, словно ему было не похуй, что по его вине умерли столько людей. Да, суперы не всесильны, даже Мэгги при всех ее способностях не удалось бы уберечь самолет от столкновения с землей, но… они там были. И они ушли. Просто ушли, пока пассажиры доживали последние минуты, задыхаясь от ужаса. Мэйв была виновата так же, как и Хоумлендер, и ненавидела его за это; за свою кровоточащую совесть, за желание забыться в алкоголе, за уход Елены, за то, что жизнь не доставляла никакого удовольствия, сколько ни пей и ни трахайся. Гребанный ублюдок; пока Маргарет страдала, Джон вел себя, как ни в чем не бывало. Если тогда в парке супер показался женщине разбитым ранением Штормфронт и предательством сына, то стоило рядом с ним появиться блондинке, как Хоумлендер забил на все и с головой окунулся в новые отношения. Как будто ничего не случилось, словно на руках Джона не было крови, и он не был охуевшим чудовищем, убийцей и монстром. Мэйв это бесило; Хоумлендер не имел права на счастья, не заслуживал любви, ни блондинки, ни любой другой женщины, однако Маргарет приходилось молчать. Она могла рассказать, хотела рассказать до жжения в груди, чтобы недалекая девица, купившаяся на лоск супера, не стала его следующей жертвой, но Мэгги… боялась. Как бы она не дразнила Джона тем видео, женщина слишком хорошо знала, на что он способен. Если Хоумлендер почувствует реальную угрозу, он начнет сносить все на своем пути; сейчас Джон хотел эту блондинку, сероглазую, изящную, с фарфоровой кожей и неестественно светлыми волосами. Вставать между ними было самоубийством, и Мэгги заставляла себя держаться в стороне, подальше от Хоумлендера, убеждая себя, что это ее не касалось. Если девчонка настолько глупа, что не рассмотрела, что из себя представлял Джон, то сама виновата; пусть потом расплачивается за свою тупость. Однако вид довольного Хоумлендера, улыбающегося искренне, прижимавшего к себе девушку, с готовностью льнущую к его груди, лился щелоком, кислотой на Мэйв, которая от злости тушила сигареты о собственные ладони. Несправедливо; Джон должен мучиться. Как он мог быть счастливым после всего, что произошло?! Женщина сцепила зубы, вдавливая тлеющий окурок в столешницу, вздрогнула, когда Нуар медленно повернул голову в ее сторону; Мэгги опустила ресницы, сложила руки на коленях; сердце в груди бешено колотилось, и Мэйв глубоко вздохнула, жалея, что сейчас находится в конференц-зале, а не в своих апартаментах, где можно напиваться до тех пор, пока не отключишься. Однако уйти было нельзя: им всем следовало выслушать новое распоряжение Эдгара касательно дальнейшей работы Семерки; присутствовать должны были все, но Хоумлендер не почтил их своим присутствием. Он всегда был таким: наглым, высокомерным, не думал ни о ком, кроме себя; сейчас Джон был поглощен отношениями с новой девушкой, и остальное его мало волновало. Странно было думать о том, что когда-то Хоумлендер был таким с Мэйв; пусть их роман был больше игрой на публику, но Джон всерьез ухаживал за Мэгги, старался быть рядом, прикоснуться лишний раз, обнять, поцеловать. От его внимания женщина задыхалась, рвалась из его объятий, тесных, душных, смертельно опасных, к Елене, однако свобода не принесла ей покоя, ведь Хоумлендер продолжал считать ее своей, помнил об измене, копил обиды, готовый вернуть Маргарет должок; почему же он сейчас был уверен, что сама Мэйв не припомнит суперу за все, что он сделал? Это не тупые выходки Глубины, не истерики идеалистки Энни, у которой при виде Кевина без штанов отключило мозги, и не Мреющий с его тягой подглядывать; Джон может получить прощение, если умрет, сгинет навсегда. Нахуй Хоумлендера; лучше никаких героев, чем такой, как он. Однако резко выросшие рейтинги твердили об обратном, а белобрысая девка, видимо, жадная до денег и популярности, старательно разыгрывала влюбленную идиотку, и Мэйв было мерзко, противно до судорог смотреть, как модель целовала Джона, выступала с ним рядом, держала за руку, пока Хоумлендер отвечал ей не менее обожающим взглядом. Саднящее ощущение того, что у Мэгги отобрали то, что когда-то без остатка принадлежало ей, сидело в груди осколком стекла; если бы Хоумлендер не был таким долбаебом, у них с Маргарет все было бы хорошо, как-то научились бы, притерлись друг к другу, смогли бы найти компромисс, но нет, этому уроду нужно было все сделать по-своему, и Джон продолжал командовать Семеркой, хотя давно должен был потерять на это право. Не попадись ему эта блондинка, Хоумлендер был бы совсем один; Мэгги скрежетнула зубами, сжимая лежащие у нее на коленях руки в кулаки. Хрустнули суставы, кожа побелела, натянувшись, собственные ногти, куда более крепкие, чем обычные человеческие, впились в ладони, пропарывая кожу, словно шилья, однако женщина не чувствовала боли; ее ярость, гнев и ненависть, сплетаясь в единый ядовитый побег, через Джона перекинулись и на его девушку, которая, и сама того не зная, спасла монстра. И как теперь быть? Сидеть и ждать, пока Хоумлендер опять все испортит? Зная его, Маргарет очень сильно сомневалась, что эти отношения продержатся долго, но… не лучше ли действовать сейчас, пока супер расслаблен и не ожидает подвоха? С девкой говорить опасно: еще взбредет в голову все выдать Хоумлендеру, и тогда одним обменом колкостями с Мэйв Джон не ограничится; тогда что делать? Обратиться к Бутчеру? Но захочет ли он помочь, лишившись жены? Все ведь затевалось ради Ребекки Бутчер, а без нее… что ему делать? Спиваться в попытке утопить в дешевом виски презрение к себе и ощущение своей бесполезности? Не лучше ли будет умереть в борьбе с Хоумлендером? По крайней мере, успеет сделать что-то полезное в своей жизни; может, Королеве Мэйв тоже хотелось забить на все, послать всех нахуй и отгородиться от проблем, однако если не она, то кто уничтожит Хоумлендера? Блять, ну, почему Мэгги Шоу окружали одни слепые уебки, которые даже после всего случившегося, так и не поняли, какая же Джон мразь?! Частое, судорожное дыхание рвало легкие, женщине хотелось вскочить, перевернуть к херам стол, вбить в головы Глубины и А-Трейна осознание того, что нужно что-то делать, что-то менять, но Кевин — трус, вялая рыбешка, у него не хватит смелости выдержать взгляд Хоумлендера, а спидстер и сам надломан настолько, что совсем раскрошится от малейшего усилия; Черный Нуар работает непосредственно на Эдгара, и, если бы не рост рейтингов и интерес общественности к личной жизни Хоумлендера, то президент, возможно, и сам был бы рад избавиться от Джона, однако разработка новых проектов давала уяснить, что «Vought» все еще намерены использовать Хоумлендера, так что с этой стороны поддержки можно не ждать; тогда что выходит? Что Мэгги осталась одна? Ее все бросили, даже… даже Джон, который до последнего хватался за крупицы того прошлого, что у них было; как он мог после того, через что Маргарет пришлось пройти по его вине? И чем эта тощая блондинистая девка была лучше Королевы Мэйв?! Женщина откинулась на спинку кресла, натужно сглатывая колючий ком, вставший поперек горла; Кевин, намеренно дразня Старлайт, подкидывал на ладони смартфон, держа одну руку под столом, Энни старательно отворачивалась, отводила глаза, но ее скулы полыхали пятнами вишневого румянца, а глаза предупреждающе золотились по самой каемке хрусталика. А-Трейн, прикончив коробку пончиков, сыто икал, его живот едва не лежал на коленях, нависая над поясом штанов и натягивая верх костюма, и спидстер довольно поглаживал себя по боку, на котором сквозь спандекс проступали довольно объемные складки. Покосившись на часы, супер басовито выдохнул и потянулся к середине стола за пультом; живот его не пускал, мешал, А-Трейн пыхтел, слизывая раздраженную испарину над верхней губой. Злой взгляд спидстера, чернея ядовитой нефтью, метался по лицам остальных суперов, будто ожидая насмешек, но все сидели, будто мысленно отгородившись друг от друга, изображая полнейшее безразличие, хотя Мэгги и догадывалась, что в голове у каждого творился полный сумбур. И кто виноват, что их жизнь, когда-то четко выверенная и размеренная, превратилась в хуй пойми что? Одного только Хоумлендера в этом не обвинить, пусть и очень хотелось; как было бы удобно — найти овцу отпущения. А по итогу, возможно, решат вырезать все стадо. А-Трейн остервенело щелкал кнопками пульта, словно они лично перед ним провинились; Глубина чуть сполз вниз по спинке кресла, закинул ногу на ногу, озабоченно уставившись в экран смартфона, едва не капая на него слюной, пока Старлайт рассматривала свои ногти, изредка угрюмо посматривая то на Кевина, то на саму Мэйв; когда женщина скривила губы в подобии улыбки, Энни опустила голову, и светлые локоны упали ей на щеку; от оглушительного стука, прозвучавшего резко, как выстрел, девушка вздрогнула, едва не подскакивая с кресла. — Блять, как же заебало! — рявкнул А-Трейн, разъяренно вращая глазами; на склерах супера витье кровеносных сосудов поступало неестественно ярко. — На всех каналах эта телка! — Какая? — оживился Глубина, подавшись вперед, но поскучнел, нахмурился, увидев на широкоформатном плазменном экране блондинку, бледную, будто туман, сидящую среди темной воды. — А, эта… Я думал, ты про Мари. Она тоже недавно в рекламе снялась, только там алкоголь был. Абсент! Моя змейка в кадре смотрится просто охуенно. Не знаю, почему везде пихают эту белобрысую… — Известно, почему, — усмехнулся спидстер и обвел мрачным взглядом присутствующих, — она же с Хоумлендером спуталась. Видимо, очень хорошо дает, раз он так на нее запал. Королеву Мэйв передернуло от омерзения; она считала, что не испытывает к Джону ничего, кроме ненависти, однако мысли о нем и его новой девушке отзывались давящим ощущением в сердце, точно ей на грудь давила могильная плита; какая Мэгги разница, с кем ебется Хоумлендер? Это больше не касалось Маргарет; искоса взглянув на экран, женщина выхватила изображение крупным планом лицо блондинки, и внутри Мэйв расползся острый холод, словно ей в грудину влили жидкий азот; наверняка, все дело было в графике и эффектах, которыми обработали кадры, но глаза девушки, серые и прозрачные, пробирали до нутра, а вкупе с белыми ресницами и тонкими чертами лица, впечатление она производила будоражащее. В жизни она была совсем другой, более настоящей и естественной, однако вид ее нагого тела, выбеленного, словно у греческого изваяния, вызвал у Мэйв сухость во рту и сбивчивое сердцебиение. У нее просто давно ни с кем не было, вот и все; в девчонке нет ничего особенного, но если бы Маргарет могла, она бы спасла, забрала эту глупышку себе; с Королевой Мэйв ей было бы куда лучше, чем с Хоумлендером. На плахе, на виселице, перед расстрелом было бы лучше, чем рядом с Хоумлендером. — Они с Мари общаются, — заметил Глубина, кивнув на телевизор, изображавший уже не модель, а флакон рекламируемых духов; рельефные узоры на матовом стекле имитировали морозный рисунок на окнах, а на этикетке серебрилась надпись «Мираж». — Можно сказать, лучшие подружки с этой блондинкой. Спидстер, ухмыляясь, повернулся к Кевину, почесывая живот; чтобы было привольнее, он чуть ослабил ремень и расстегнул молнию на костюме. — Да? А блондиночка, случайно, твоей змее не рассказывает, как у нее с Хоумлендером? — Вам не все равно? — с неприязнью осведомилась Старлайт, беспокойно отводя волосы за уши; золотистый ободок на ее голове мерцал, как королевская тиара. Мэйв тихо хмыкнула: а девчушка взрослеет, уже начинает понемногу скалиться, обнажать клыки; скоро совсем заматереет и распрощается с наивностью и верой в чудо. Грустно; в Энни все же было свое очарование. Пусть это было обаяние чирлидерши-герлскаута, но все равно Старлайт была мила, хоть и не во вкусе Мэгги. — Отъебись, — спидстер отмахнулся от Энни, не поворачивая головы; оттолкнувшись пятками от пола, он вместе с креслом подъехал поближе к Кевину и со зловредной ухмылкой обратился уже к нему: — Раз у тебя с Мэри такая любовь, вы наверняка все друг другу рассказываете? Сплетнями делитесь? Ну, точно же она тебе про новую телку Хоумлендера что-то да растрепала. — Ну, во-первых, — Глубина, нахмурившись, аккуратно отложил телефон, — она не Мэри, а Мари. — Да какая нахуй разница, — огрызнулся А-Трейн, — Мэри, Мари… я ее имя на стаканчике с кофе писать не собираюсь. — А во-вторых, — голос Кевина от недовольства стал ниже на пару октав, и супер посмотрел на спидстера из-под сурово сведенных бровей, — это… это не твое дело, ясно? Не хер совать нос в нашу жизнь! — Да ладно, блять, мужик, — А-Трейн с озадаченно перекошенным лицом развел руками, — я же не прошу показать ваше домашнее порно. — Я и так не покажу — мы снимаем его для себя, — парировал Кевин; Энни страдальчески прикрыла лицо ладонью. — О, Господи… — Мне просто интересно, как это у них там все, — продолжил спидстер, — по договору или в самом деле. Глубина меланхолично пожал плечами. — Без понятия. Да мне и не интересно. Но Мари за нее переживает, волнуется, поэтому я надеюсь, что Хоумлендер не выкинет какую-нибудь херню. Не хочу, чтобы моя змейка расстроилась. — Херня — это второе имя Хоумлендера, — с тихим смешком пояснил А-Трейн, — а первое — конченный уебок. — Пизди потише, — шикнул Кевин, по-черепашьи втягивая голову в плечи, — если он услышит… — Если Хоумлендер сейчас что-то и слушает, так только то, как голосит под ним его подружка, — спидстер издевательски расхохотался, поглаживая пряжку своего ремня, — знаешь, что я слышал?.. Когда этот обмудок со Штормфронт сошелся, они с ней всю комнату разнесли. Нехило он тогда отодрал нацистскую сучку, да? И эту девку точно как следует… — Реджи, — ласково начала Мэйв, потирая переносицу; спидстер, осекшись, замолчал на полуслове и уставился на женщину, словно забыл об ее присутствии. — Ты несешь такую лютую херню, что от твоей болтовни уже мутит. — А ты чего завелась? — А-Трейн осклабился, сплетая пальцы на животе. — Ревнуешь? Ты же у нас теперь первая среди лесбух, мужские хуи тебе по определению не положены. — Прекратите, — попросила Старлайт, массируя виски, — кому какое дело, с кем встречается Хоумлендер? Пусть он… сам разбирается. — Неужели? — губы Королевы Мэйв искривились в усмешке; Энни вспыхнула ярче цветущего мака, однако не опустила глаз, отважно встречая взгляд женщины. Им обеим было известно куда больше, чем остальным, Старлайт хорошо представляла, кем на самом деле был Хоумлендер; как она могла спокойно об этом говорить? Почему не пыталась все исправить? Забыть и сделать вид, что ничего не было, легко, однако у Мэйв не выходило; она словно потеряла собственную жизнь, а строить все заново было непросто, особенно находясь возле бомбы замедленного действия, которой был Хоумлендер. — Я против подружки Хоумлендера ничего не имею, — заявил Кевин, — девчонка как девчонка. Не будь я несвободен, может, даже подкатил бы, но у меня есть Мари, самая лучшая рыбка на свете. Знаете, что можно делать с такой растяжкой, как у нее? — Нет, — А-Трейн масляно блеснул глазами, — но ты ведь расскажешь старым приятелям? Глубина самодовольно расправил плечи. — Может быть. Чтобы вы подавились от зависти, подонки, — супер рассмеялся, однако вмиг посерьезнел, насупившись: — но на двойное свидание с Хоумлендером я не пойду. Пусть Дейдра и душечка, ну… Мари говорит, что она душечка, но Хоумлендер… вы знаете, какой он. — Тогда удивительно, как эту самую душечку угораздило с ним связаться, — фыркнул А-Трейн и, повернувшись к телевизору, страдальчески взвыл: — да вы блять издеваетесь?! Серьезно? На экране вновь показался знакомый тонкий бледный силуэт среди черных волн, плещущих у ее ног. — Сколько можно?! — продолжал кипеть спидстер. — Получается, мое эфирное время урезали, чтобы эта пизда могла лишний раз покрасоваться?! — Эй, не говори так о подруге моей девушки, — возмутился Кевин. — Ой, завали, — взгляд А-Трейна окатил Глубину презрением, — ты как с этой гадюкой встречаться стал, пиздец, как изменился. Что, загнала тебя рептилия под каблук? В пиздолиза превратился? — Ну, да, бывает, — не уловив в словах спидстера издевки, супер открыто улыбнулся, — а что? Мне нравится радовать Мари, а уж как она меня балует… — Думаю, подробности здесь никого не интересуют, — вмешалась Старлайт, сердито пунцовея лицом; Глубина безразлично пожал плечами и вновь взялся за смартфон, прокручиваясь в своем кресле. А-Трейн выключил телевизор и с остервенением швырнул пульт на стол, от чего он проскользил по гладкой столешнице, как по льду, и сорвался с края, со стуком и треском падая на пол. Мэйв усмехнулась; что-то Реджи в последнее время стал таким нервным. Переедание и расстройство пищевого поведения сильно бросали тень на образ спидстера, который все реже и реже демонстрировал свою скорость; глядя на то, как А-Трейн раздраженно одергивал костюм, ерзал и похлопывал себя по животу, сдерживая отрыжку, женщина прищурилась: любопытно, что у него такое случилось. Может, если ей удастся выяснить, то получится вынудить спидстера выступить против Хоумлендера? А-Трейн все равно практически вышел в тираж никто его особо не хватится; о брате Реджи и его племянниках Мэгги старалась не думать. Лучше пожертвовать единицей, чем пострадают сотни, а Королеве Мэйв нужно выжить: кто, если не она сумеет открыть глаза миру на Хоумлендера? План был дерьмовым и дырявым, как сеть, однако немного поднял настроение Маргарет; когда двери конференц-зала распахнулись, являя взглядам суперов Эшли Баррет в сером пиджаке поверх оранжевой кружевной блузки, Мэгги даже нашла в себе силы улыбнуться, играя радость и расположение, хотя Эшли выводила ее из себя одним своим видом: Баррет была преданной выслужкой Джона, трусливой и лицемерной; Мэйв не могла ее уважать. — Добрый день, — пропела Эшли с широкой улыбкой, — прошу прощения за задержку, никак не могла договориться с маркетинговым отделом… А-Трейн пренебрежительно фыркнул, закатывая глаза, Кевин неопределенно мотнул головой, не отрываясь от смартфона, а Энни бледно улыбнулась, напряженно всматриваясь в темную фигуру, следовавшую за Баррет. Черный Нуар расправил плечи, выпрямляясь, будто чувствуя угрозу, Мэйв и сама ощутила нервозную сухость во рту, увидев, что у спутника Эшли вместо лица зубастый оскал черепа. Не сразу Маргарет поняла, что это маска; из черненого метала, тускло поблескивавшая микроскопическими гранями, с щелями на месте носа и провалами глазниц, с опасно выступающими клыками, слишком вытянутыми и острыми для человеческих. Мужчина — как Мэгги показалось по росту, ширине плеч и размашистой поступи — шел, опираясь на трость с изогнутой серебристой ручкой, одетый в черный балахон с глубоким капюшоном, черные штаны с кожаной шнуровкой и высокие ботинки на рифленой подошве. Высокий воротник закрывал шею, руки были затянуты в кожаные перчатки; не осталось ни одного незащищенного участка тела, все было закрыто, прямо как у Нуара, но не броней, а слоями ткани; полы балахона развивались за его спиной, делая похожим на летящего нетопыря. Когда мужчина остановился, он картинно взмахнул тростью и с силой ударил по полу, впечатываясь в него металлическим наконечником. Все повернулись на шум, даже Глубина оторвался от созерцания чего-то на своем смартфоне и непонимающе моргнул, заметив парня в маске, который стоял, широко расставив ноги, держась за рукоять трости обеими руками. — А… а это еще кто? — выпалил Кевин; Эшли с туповатой, благостной улыбкой и затравленным взглядом обошла стол, раздавая суперам планшеты с целой кипой листов с распечатанными на ней информацией. Старлайт и А-Трейн тут же зашуршали бумагами, Глубина не сводил мнительного взгляда с мужчины в маске, Нуар, видимо, почувствовав конкуренцию, повернулся к незнакомцу и застыл, будто варан перед прыжком, а Мэйв, покачиваясь в кресле, рассматривала злобный оскал маски, пытаясь угадать, что же было спрятано под ней. К планшету женщина не притронулась; плевать, что там придумала Баррет. Главное — что из себя представлял этот парень; возможно, у него получится принести пользу Мэгги. Не все же суперам стараться ради «Vought», нужно поработать и для всеобщего блага; немного лести, уговоров и угроз помогут подтолкнуть новичка к необходимости уничтожения Хоумлендера; если понадобится, Маргарет даже готова с ним переспать. Все мужики одинаковые; даже те, что носят уродливые маски и выебываются с тростью. — Как вам известно, — наигранно-восторженным тоном начала Эшли, — мистер Эдгар разработал новый план, согласно которому у Семерки появится противник. Самый настоящий суперзлодей! Баррет картинно ужаснулась, однако ее фальшивые завывания никто не поддержал, поэтому женщина, кашлянув, продолжила уже сдержаннее и суше: — Поэтому прошу вас ознакомиться с предварительным графиком, а так же… хочу вам представить Оскала, который на первых порах и поможет нам разыграть противостояние суперов! Если все пройдет хорошо и все затраты на концепцию окупятся, то в ближайшее время «Vought International» займется созданием целой лиги суперзлодеев. — Ну, блеск, — А-Трейн капризно отшвырнул планшет, — значит, террористов, контрабандистов, грабителей и наркоторговцев уже недостаточно, раз решили выпустить еще и каких-то ряженых ублюдков. — В некотором смысле мы сами ряженые ублюдки, — холодно напомнила Мэйв, но спидстер не удостоил ее ответом. — Нахера «Vought» вкладываться в это дерьмо, когда можно заняться раскруткой того, кто у них уже есть? Все мои предложения прокидывали, а какого-то первого попавшегося хуя в маске возлюбили настолько, что решили выставить его одного против Семерки! — Ну… — Оскал, смущенно опустив голову, почесал переносицу на маске. — Один я со всеми вами не справлюсь. Я бы предпочел глубокий внутренний конфликт с кем-то одним. На фоне этого гораздо удобнее развивать драму, а людям нравится наблюдать за страданиями и переживаниями. Он манерно покрутил в пальцах трость, подбросил ее в воздух и поймал, широко раскинув руки. — Буду рад развлечь публику и самому развлечься. Иначе что это за работа, если она не приносит удовольствия, верно? — Да дерьмо это собачье! — взвился А-Трейн; вскакивая, он задел животом стол. — Я не хочу в этом участвовать! А то один с новой подружкой светится, другой с девкой лижется на камеру, и тут еще этот хер с тростью! — Трость лишняя, согласен, — Мэйв показалось, что Оскал под своей монструозной маской улыбался; голос его звучал глухо и протяжно, будто эхо в колодце, но со скрытым весельем, — но ребята из отдела маркетинга решили, что мне нужно больше запоминающихся деталей. Под маской раздался смешок. — Как будто мое лицо недостаточно приметное. — И что? Нам с ним драться придется? — наморщил лоб Глубина. — Он что-то умеет? Или у него такой образ — парень с тростью? Тогда это как-то… бледновато. — Скажу яснее — это хуйня, — отчеканил А-Трейн; Эшли, глубоко вздохнув, смерила спидстера долгим, задумчивым взглядом. — Это решение мистера Эдгара, заверенное советом директоров, так что работать мы будем в этом направлении. — Думаю, будет весело, — поддержал Баррет Оскал, — уже не терпится изображать глубокие душевные терзания, которые будут толкать меня на преступления. — И… что это за преступления? — протянула Старлайт. — Надеюсь, ничего серьезного и ужасного? — Я бы начал с ограбления банка, — признался Оскал, усаживаясь за стол; закинув ногу на ногу, он устроил трость у себя на коленях. — Или ювелирного магазина. Есть в этом что-то… Супер, рисуясь, щелкнул пальцами. — Романтичное и гангстерское. — А это не слишком? — ужаснулась Старлайт; по лицу Эшли пробежала тень недовольства. — Все будет проходить строго под контролем «Vought», так что никаких жертв быть не должно. — Я буду очень аккуратным, — пообещал Оскал, однако Энни продолжала недоверчиво хмуриться; лицо А-Трейна задеревенело от злости, блестели взмокшие шея и лоб, а Глубина, похоже, до сих пор не мог понять, что произошло: он по-рыбьи глупо таращил глаза то на Оскала, то на Эшли, которая вывела на плазменный экран несколько графиков и таблиц, намереваясь наглядно продемонстрировать суперам предстоящий процесс работы, когда голова Оскала повернулась резко, как на шарнире, взгляд из прорезей маски мазнул по лицу Мэйв и пробежался по всему конференц-залу; Черный Нуар продолжал следить за будущим суперзлодеем, словно он мог устроить диверсию в Башне прямо сейчас, не вставая с кресла. — Прошу прощения, мисс Баррет, — негромко заговорил Оскал, — я полагал, что смогу познакомиться со всей Семеркой. — А… да, — Эшли вымученно рассмеялась, — к сожалению, Хоумлендер не смог к нам сегодня присоединиться, но вы обязательно увидитесь с ним чуть позже. — Какая жалость, — протянул супер без намека на огорчение. — Мне бы хотелось пообщаться с теми, с кем мне предстоит работать. И мистер Эдгар может попросить у меня полного отчета. — Ну, вы же понимаете, что Хоумлендер очень занят, — пробормотала женщина; Мэйв только ухмыльнулась; ну, разумеется, занят — новой подружкой. Судя по тому, как Оскал сжал пальцы вокруг трости, оправданиям Эшли он не поверил. — Мне бы очень хотелось увидеться с Хоумлендером, — признался супер, — и, мисс Баррет… если моя деятельность будет напрямую связана с Семеркой, наверное, мне стоит так же найти и общий язык с мисс Каллаган. Лицо Эшли потешно вытянулось, рот недоуменно приоткрылся. — Зачем?.. — выдохнула женщина, однако, опомнившись, тряхнула рыжими волосами и в задумчивости поджала губы. — Я имею в виду, что… это можно устроить. Но о привлечении мисс Каллаган в проект речи не было. Это… может не понравиться акционерам. — Пересекаться нам с ней в любом случае придется, — логично отметил Оскал; А-Трейн глумливо усмехнулся, приподняв верхнюю губу. — А, может, ты на нее запал и решил отбить у Хоумлендера? Вот тебе и внутренний конфликт! Будете делить телку и пытаться друг друга прикончить. Чьи яйца останутся целыми — тот и победил. — Банально, — обронил Оскал, крутя в руках трость; Кевин возмущенно приподнялся в кресле. — Так, а я не согласен, ясно? Хоумлендеру это явно не понравится, и тогда вы переключитесь на мою Мари, а я не хочу, чтобы рядом с ней терся этот урод. — Боишься, что загадочный мужик в маске и с палкой ей понравится больше, чем парень, рыдающий над рыбными палочками? — язвительно осведомился А-Трейн. — Они ведь были живыми! — надрывно выкрикнул Кевин. — У них были семьи! — Ну, пиздец. Иди теперь, похорони пиццу с анчоусами, которую я вчера не доел. — Убийца! Мари ради меня перестала есть рыбу! — А я — не Мари, так что сегодня вечером закажу себе суши. — Может, ограбление банка оставить на потом и начать с чего-то менее… опасного? — робко предложила Старлайт. — Угон инкассаторской машины? — оживился Оскал и хрипло рассмеялся под маской при виде обескураженного личика Энни; бедняжка — собиралась геройствовать, а вместо этого строит планы по преступной деятельности Оскала. Какая разница, что они решат? Все равно последнее слово останется за Хоумлендером. Мэйв подперла щеку кулаком, сквозь ресницы наблюдая за супером, который безмятежно забавлялся со своей тростью. Пожалуй, им следует узнать друг друга поближе; пусть Джон развлекается со своей блондинкой. Чем меньше он будет вникать в дела Семерки, тем легче будет Мэйв подмять команду под себя.

***

Проснувшись, Хоумлендер не сразу понял, что лежит в постели один; засыпали они с Дейдрой вдвоем, прижавшись друг к другу, Джон держал ее за грудь, уткнувшись лицом в белокурый затылок, и тихое, размеренное биение ее сердца, ровное дыхание звучали лучше всякой колыбельной. Спалось суперу просто замечательно; пожалуй, впервые ему было так мирно и спокойно, поэтому, совсем разомлев и расслабившись, Хоумлендер и не заметил, что вторая половина кровати пуста. Сладкая дремота облетела, словно жухлая листва, Джон, нахмурившись, приподнялся на локте; перед глазами было еще мутно спросонья, сквозь задернутые шторы пробивалась, тонкая, как нить, полоса солнечного света, а простыни рядом уже успели остыть, намекая, что Дейдра встала давно. Супер сел на постели, отбрасывая одеяло; и как это понимать? Что такого важного могло случиться, что девушка от него сбежала? Уебок Джерри снова решил доебаться? Или Эшли принесло с очередным списком дел на день? Хоумлендер строптиво двинул нижней челюстью, дернув уголком рта; похоже, придется объяснить долбаебам, что следует вести себя скромнее, прижать жопу и не высовываться, иначе можно получить целый ушат проблем на свои тупые, ебаные головы. Мужчина спустил ноги на пол; и надо же им было испортить ему настроение прямо с утра?! Вчера все складывалось просто отлично, Джон полагал, что и сегодня будет не хуже, однако нет, какая-то херня не позволила им с Дейдрой еще немного понежиться в постели; разве супер так много просил? Он что, не заслуживал побыть немного со своей девушкой? Что, блять, Хоумлендеру нужно сделать, чтобы от них отъебались хотя бы ненадолго?! Ложился в постель Джон без одежды; зачем, если потом все равно раздеваться? Тонкая ночная сорочка Дейдры, короткая и прозрачная, была слабой преградой для рук супера, поэтому он и не возражал, хотя ему было бы приятнее, если бы девушка лежала с ним, будучи обнаженной; чего ей стесняться? У них уже был секс, все знали, что они вместе, так к чему эта неуместная стыдливость? Возможно, Дейдра пока просто не привыкла, от того и стеснялась; ведь далеко не каждую представляют всему миру как любимую девушку самого Хоумлендера. Как у модели, у нее была своя доля популярности, однако до супергероев «Vought» Дейдре было далеко; зато теперь ее имя вызывало интереса не меньше, чем те же порядочные суки Мэйв и Старлайт. О первых позициях в рейтингах говорить пока рано, но у них еще все впереди; когда они решат официально создать семью и узаконить свои отношения, об остальных попросту забудут. Хоумлендер вновь будет в первых рядах, где ему и полагалось быть, только теперь ему было с кем разделить свой триумф. Мэдди всегда была слишком зациклена на себе, чтобы обратить внимания на достижения Джона; Стиллвелл вообще было на него плевать, но она умело притворялась столько лет, разыгрывая любовь, которой не было. Мэгги в какой-то степени оказалась честнее ее; ну, или просто дерьмовой актрисой, что более вероятно. А Штормфронт переплюнула их обеих; даже жаль, что она умерла — слишком быстро и почти безболезненно, но Хоумлендер тогда спешил, его ждала Дейдра, поэтому фрау Войт еще легко отделалась, хотя должна была заплатить за свою ложь, за то, что случилось с Бекки и Райаном, за то, что планировала и дальше управлять Джоном. Можно подумать, он бы не побрезговал этим обугленным куском дерьма; надо же, лишилась ног, одной руки и половины ебала, а все равно считала себя неотразимой! При виде Дейдры эта пизда наверняка удавилась бы от зависти — ебальник Штормфронт не мог с ней конкурировать даже в нетронутом состоянии и с обоими глазами в наличии. Воспоминания о Кларе разбудили в супере желание принять душ; пожалуй, он приведет себя в порядок прежде, чем отправится на поиски своей девушки. Едва ли Дейдра успела далеко уйти, а если и смогла сбежать, то Джон все равно ее найдет; Хоумлендер всерьез пристрастился к ней, его ломало от необходимости обнять девушку, поцеловать, ощущая себя нужным и любимым; Дейдра еще не открылась ему в своих чувствах, но нельзя было быть с ним такой милой и при этом не любить. Мэдлин не позволяла Джону оставаться в своей постели на всю ночь, прогоняла его от себя почти сразу же; ни о каких совместных завтраках, болтовне перед сном и ленивых ласках утром, когда рассудок еще не до конца прояснился, а член стоит прямо и ровно, речи быть не могло, хотя Хоумлендеру так хотелось, чтобы у них с Мэдди все было как у нормальных людей, как у обычной влюбленной пары; ах, да: для этого ведь должны стараться двое, а Джон, по мнению Стиллвелл, усилий с ее стороны не заслуживал. Почему-то у Дейдры находилось для него время, и от его поцелуев девушку не передергивало, как Мэйв. Однако она убежала, не предупредив и не оставив записки; в ванной было пусто; куда Дей могла запропаститься? Пригладив растрепанные со сна волосы, супер направился к дверям спальни, ступая босыми ногами по ковру; длинный мягкий ворс щекотал ступни, взгляд выхватывал из полумрака вещи Дейдры, оставленные на столике, на комоде, в кресле: ее сумочка, свесившая тонкий, похожий на перекрученный стебель плюща, ремешок, зеркальце, инкрустированное керамикой и эмалью, расческа с перламутровой ручкой, маленькие серьги с жемчугом, браслет, узкое колечко с полумесяцем, ажурный лифчик, повисший за лямку на уголке рамы, держащей портрет Хоумлендера, парящего на фоне Башни «Vought». Джон трепетно улыбнулся: срывал одежду с девушки он не слишком деликатно — очень уж не терпелось ее раздеть, такую горячую, нежную, всю его; если бы Дейдра испугалась, Хоумлендер постарался бы быть с ней мягче, но девушка только смеялась и азартно вскрикивала, когда под пальцами супера трещала ткань. Похер на тряпки; если она захочет, Джон готов обновить ей весь гардероб. Вещи, обувь, украшения — не важно; для Дей ничего не жалко. Взявшись за ручку двери, супер замер: девичий голос, звучащий в стороне, пронесся холодком по коже, Хоумлендер внутренне напрягся, прислушиваясь, и настороженно выдохнул; так, Дейдру он нашел — модель не стала уходить далеко и пряталась от него в гостиной, видимо, чтобы не мешать Джону спать, пока будет говорить по телефону. Это было весьма заботливо с ее стороны, однако интонация, с которой Дей отвечала собеседнику, ее быстрое, взволнованное сердцебиение и прерывистое дыхание выдавали недовольство модели, раздражение, может, даже злость, и Хоумлендер нахмурился. И какому еблану пришло в голову ее расстроить? Совсем охуели? Если это все-таки Эшли, то ей пизда; похоже, это тупорылое хуйло совсем забыла, благодаря кому получила должность, но Джон с радостью ей напомнит. Супер поджал губы, готовый уже выйти в гостиную и вмешаться, отобрать у Дейдры телефон и доходчиво объяснить куску дерьма на другом конце связи, как следует себя вести, как девушка устало выдохнула и откинула голову на спинку дивана, забираясь на него с ногами; она была голой под мягкой бежевой толстовкой, волосы в беспорядке рассыпались по плечам, а пальцы играли кулоном в виде сердца, который Дейдра, в отличие от других украшений, не снимала на ночь. Ловить медальон губами, когда девушка сидела верхом на супере, было потрясающе. Во рту мгновенно пересохло; член дрогнул, твердея, и Хоумлендер еле сдержался, чтобы не взять его в ладонь. — Мама, пожалуйста… — измученно попросила Дей, массируя лоб; в динамике раздался сухой смешок, и женский голос надменно изрек: — Прости, милая, но я искренне надеялась, что мой живой пример перед глазами научит тебя осмотрительности. Как оказалось, напрасно. Вместо того, чтобы строить карьеру, моя дочь занята тем, что бегает, как собачка, за мужиком в плаще. На каждом канале твоя мордашка, но не потому, что ты талантлива и самостоятельно добилась успеха, а лишь из-за того, что ты вынесла на всеобщее обозрение свою личную жизнь. Джон пораженно отшатнулся; морозный тон женщины его неприятно ошарашил: и эта мегера — мама Дей? Мать чудесной, ласковой, самой очаровательной девушки, которую суперу доводилось встречать, и оказалась такой… сукой? Ему казалось, что раз Дейдра такая милашка, то и ее родственники должны быть приятными людьми, но то, как эта женщина с ней разговаривала, было, по меньшей мере, уничижительно и грубо; эта грымза обесценивала их чувства, не верила в свою дочь и, похоже, имела что-то против конкретно самого Хоумлендера. И не похуй ли ей, чем занята Дей? Ведь главное, чтобы она была счастлива, а с Джоном ей было хорошо, так чего же этой старой мрази не нравилось?! Мужчина сглотнул слюну, горькую, едкую от злости и желчи; он и не думал ссориться с кем-то из родных Дейдры, однако ее мать вызывала желание раскроить ей голову теплозрением. Разумеется, он не тронет ебанутую стерву, потому что едва ли любимая девушка оценит убийство ее мамаши, какой бы ехидной паскудой она не была. Наверное, Хоумлендеру следовало войти, чтобы Дейдра видела, что он рядом, и вообще похер, что там несет ее мать, которая явно стоит на пороге маразма, а у них непременно все будет замечательно, но супер продолжал стоять за дверью, глядя на девушку сквозь нее; Джона раздирали надвое потребность утешить Дей и острая, колющая иглой, необходимость узнать мнение самой модели о том, что происходило между ними. Она же думает, что супер еще спит? Значит, должна быть довольно откровенной с матерью; Хоумлендер был уверен, что Дейдра на его стороне, однако старые раны, пусть почти зажившие и зарубцевавшиеся, изредка ныли, напоминая о себе и о предательствах, которые ему довелось пережить. Сколько бы мужчина не убеждал себя, что Дейдра, его сладкая Дей, белокурый ангел, не такая, сомнения отравляли рассудок, мечтая наслаждаться жизнью. Джон мог бы ворваться в гостиную, схватить Дей в объятия и целовать до тех пор, пока она не забудет о пиздеже своей матери, но вместо этого Хоумлендер стоял и подслушивал, холодея от тревоги и зубодробящей вероятности того, что все вновь могло оказаться ложью. Дверная ручка смялась в его сжавшейся в кулак ладони; Дейдра обхватила пальцами кулон, чуть натягивая цепочку, и прикрыла глаза; ее мать тем временем едко продолжала: — Раз уж ты в это ввязалась, то хотя бы за достойную плату? Джерри видел контракт? Как он вообще это допустил?! — Мама, Джерри — мой агент, а не надсмотрщик. — Очень жаль, — выплюнула женщина, — тогда бы тебе никто не позволил лизаться с этим… этим… как там его?!.. — Его зовут Джон, — пояснила девушка, на что из динамика в ответ раздалось взбешенное шипение. — Мне плевать, как его зовут! Меня совершенно не волнует ни этот парень, ни Семерка, ни вся «Vought»! Я просто хочу услышать от тебя причину, по которой ты на глазах у сотен людей засовываешь свой язык ему в рот! Скоро совместный акт эксгибиционизма перед камерами устроите? А что — шикарное будет зрелище, точно в топы выбьетесь. — Ты преувеличиваешь, — спокойно произнесла Дейдра, в то время как у Хоумлендера зрачки жгло готовым вырваться лазером, — мы с Джоном действительно вместе. Тебе не о чем беспокоиться. — В самом деле? Я могу не переживать за единственную дочь, которая все-таки влипла в работу с «Vought», хотя я просила тебя держаться от них подальше?! — Это невозможно, ты же знаешь. «Vought International» курируют множество областей, от фармакологии до утилизации мусора. — Да, я в курсе. Эта… паутина изрядно разрослась с тех пор, как я оттуда уволилась, — бросила женщина, и Джон беззвучно охнул: вот это неожиданность! Значит, мама Дей когда-то работала в «Vought»; до ее рождения или после? Это вполне объясняло наличие у девушки способностей, как и негативное отношение женщины к корпорации, но… причем тут Хоумлендер? Он точно не был знаком с матерью своей возлюбленной, иначе бы запомнил; может… ей что-то известно? О нем, о Мэдди, о самолете; тогда женщина все расскажет дочери, желая ее оградить, но этим она все испортит и разрушит. Разве так можно? Она что, всерьез готова вывалить на Дей все это дерьмо, понимая, что разобьет ей сердце?! Эта тварь совсем не любит своего ребенка? Тогда пусть съебется нахуй; Джон готов любить Дейдру за всех остальных. — Зачем… зачем ты вообще начала с ним общаться? — с истеричным надрывом выпалила женщина. — Других парней мало? Почему именно Хоумлендер? Выбирала того, кто популярнее? — Я никого не выбирала, — устало возразила девушка, — просто… так получилось. Мы вообще познакомились случайно. — Спасибо, что ты не сама пыталась попасться ему на глаза. Значит, у тебя еще осталось чувство собственного достоинства. — Мама, хватит, — потребовала Дейдра, и в ее голосе зазвенела оледеневшая сталь; Хоумлендер даже отпрянул от двери: непривычно было видеть его очаровательную Дей такой рассерженной. — Еще раз повторяю: волноваться не о чем, у нас все хорошо. — Хорошо? Правда, хорошо? — совсем вскипела женщина. — Знаешь, у нас с твоим отцом тоже когда-то было хорошо… — Джон — не мой отец, — отрезала девушка; ее мать со всем пренебрежением, на которое была способна, щелкнула языком. — Ну, конечно! Все мужики одинаковые, а именно этот от них да отличается! Не городи чушь, милая! Любой из парней будет вести себя как бойскаут, лишь бы получить свое, а как дело дойдет до ответственности и принятия серьезных решений, они бросаются в кусты, и только ты их и видела! — Мам, — терпеливо начала Дейдра; бедная малышка, и как ей только удавалось сдерживаться в разговоре с этой ебанутой? Сам Хоумлендер был уже на взводе; что ее мать могла знать о нем? Или старая сука судила по себе? Джон глубоко вздохнул, пытаясь унять клокочую ярость и желание вырвать у Дей телефон, чтобы высказать все этой стерве; если он сейчас не выйдет, то Дей может сказать что-то такое, что все разрушит, а Хоумлендер этого не перенесет. Это его сломает, уничтожит окончательно; искореженная дверная ручка совсем смялась в ладони супера конфетной оберткой, он был уже готов рвануть дверь на себя, как Дейдра заговорила, и от ее слов мужчину бросило в жар: — То, что у вас с отцом не сложилось, еще ничего не значит. — Не сложилось?! — прохрипела женщина. — Это ты так называешь?! Этот ублюдок, твой папаша, имел наглость врать мне, глядя в глаза, а сам был женат! Его дочь младше тебя всего на пару месяцев! Он встречался со мной и продолжал ездить к своей женушке!.. — Джон не женат, — робко отметила Дейдра; Хоумлендер серьезно кивнул: все верно, супер совершенно свободен. Только у него есть сын, но Райан же не помеха, верно? Это его ребенок, который нуждался в заботе; Дей ведь примет его? Должна принять; она не может любить Джона и не любить при этом Райана. — Думаешь, что ты у него одна такая? Не сомневаюсь, у него десяток дурочек вроде тебя… — Ты позвонила мне лишь для того, чтобы все это высказать? — Если ты не понимаешь элементарных вещей, кто тебе объяснит, если не мать. — Ну, если ты закончила, — Дейдра привстала, придерживая толстовку на голой груди, — то я пойду. У меня на сегодня плотный график. — Значит, на мать у тебя времени не хватает? — с присвистом выдохнула женщина и, судя по хлесткому, щелкающему звуку, усмехнулась. — Ясно… Знаешь, дорогая, правду слышать неприятно, тем более — такую неприглядную, но лучше уж разобраться сейчас, чем ты потом останешься одна и глубоко беременная. Супер нахмурился: с чего это вдруг Дей, забеременев, останется в одиночестве? Можно подумать, Хоумлендер бросит ее и их малыша. Вот уж нихуя; если у них с Дейдрой будет ребенок, Джон от них не отойдет, станет самым настоящим мужем и отцом; у него и так отобрали возможность видеть, как рос Райан, но их с Дей сына или дочь супер никому не отдаст. У его детей будет нормальное детство, лишенное болезненных опытов и экспериментов, при которых толпа медиков засовывала руку пятилетнего мальчика прямо в печь, или пропускала через его тело разряд в двести двадцать вольт, или… Хоумлендер ощутил спазм в горле, перекрывший дыхание, зубы мужчины стучали, как от холода, а перед глазами плясали разноцветные круги и язычки пламени; он до сих пор помнил те страх и боль, они жили в сознании супера, напоминая, что он был слабым и жалким, и никто не пытался за него заступиться. С его ребенком такого не произойдет; никто не причинит вреда Дейдре и их детям; скорее, Джон сровняет города с землей, чем позволит кому-то причинить им вред, так что ее злобная мамаша зря на него пиздела. Грымза ебнутая. — Ты же предохраняешься? Не вздумай беременеть, Дейдра! Твоей карьере только этого и не хватало! Молодость не вечна, нечего тратить ее на беременность и декретный отпуск! — Позволь мне самой разобраться, — обронила девушка, уже не скрывая недовольства; ее мать в ответ издевательски рассмеялась. — Ох, дорогая!.. Когда-то и я точно так же чванилась, воображала себя способной покорить весь мир одним взглядом и верила, что если мужчина говорит, что любит, то это истина в последней инстанции, но реальность куда суровее и гаже, чем ты думаешь. Хоумлендер — совсем не тот, от кого стоит рожать. Они с твоим отцом одного поля ягоды. — Да? Тогда зачем же ты от него родила? — взвилась Дейдра, грациозно поднимаясь с дивана; в динамике все стихло, пропали даже звуки дыхания женщины, а Дей отбросила на спину светлые волосы и прошла к окну; в каждом ее шаге чувствовались раздражение и горечь. — Милая, — на сей раз женщина заговорила вкрадчиво, — детка, я совсем не это имела в виду. — Я знаю, что ты имела в виду, — гневно оборвала ее девушка, — поверь, я очень сочувствую, что ты пропустила все допустимые сроки аборта и была вынуждена воспитывать ребенка, которого ты не хотела. — Сбавь тон, — возмущенно потребовала мать, — я никогда!.. Да как ты могла такое подумать?! Я любила тебя! Ни на секунду не переставала любить! Ты… ты знаешь, что мне пришлось с тобой пережить?!.. — Знаю. И мне очень жаль, что из-за меня у тебя было столько проблем. — Дейдра, — прошелестел слабый голос в динамике, — только не говори, что ты еще и обидишься на меня из-за этого парня. Это же абсурд. Сколько их еще у тебя будет в жизни? Хоумлендер хмыкнул: будет всего один — он, причем на всю жизнь. Чтобы там эта бешеная мамаша себе не придумала, Дейдра уже была его. — Я просто не хочу, чтобы ты страдала! Дейдра! Я ведь не зря тогда увезла тебя из Америки, подальше от Стивена… — Мам, я не ребенок. Я способна сама разобраться и со своим парнем, и с отцом. — Ты общаешься с ним, так? — прорычала женщина после секундной паузы. — Стивен приходил к тебе? Звонил? Наверное, познакомил и с остальными своими ублюдками… Сколько у него всего выродков? Четверо? Или больше? Кто знает, он в молодости успел изрядно помотаться по стране… — А ты не можешь забыть? Столько лет прошло, а ты никак не можешь отпустить отца. Ты настолько его любила? Или тебя просто задело, что для него ты не была такой уж особенной? Вместо ответа женщина бросила трубку; раздался щелчок, и звонок прервался; Дейдра обессиленно опустила руку с зажатым в пальцах телефоном и тяжело привалилась к диванному подлокотнику, уронив голову на грудь. Больше Джон ждать не стал; потянув на себя дверь, супер шагнул в просторную гостиную, тепло улыбнулся девушке, глядя на нее обычным зрением. Их разделял лишь воздух и десять шагов, Хоумлендер и без всякого рентгена мог видеть ее тонкие запястья, узкие щиколотки, стройные, ладные ноги, бедра, до середины прикрытые широкой толстовкой, волосы, чуть вьющиеся со сна; девушка подняла взгляд, отводя платиново-белокурую прядь за ухо, и супер споткнулся от неожиданности, вздернул брови в веселом удивлении, когда в лучах утреннего солнца блеснули линзы ее очков. Прямоугольные стекла были без оправы, хромированные дужки украшала россыпь черных кристаллов, а глаза девушки были сухими и воспаленными, улыбка вышла безжизненной, однако земляничный румянец, окрасивший скулы, выдал смущение модели. Она сморщила переносицу, рассеянно поправляя очки, и отложила телефон; голос девушки звучал виновато: — Привет. Я тебя разбудила? — Я все равно не смог бы долго спать без тебя, — супер с ласковым любопытством рассматривал ее лицо: в очках и трогательно розовеющими щеками Дей выглядела особенно нежной и беззащитной, однако у нее чуть подрагивали пальцы, дыхание сбилось, а взгляд за прозрачным забралом очков был извиняющимся, словно она что-то натворила, и Хоумлендер совсем растаял. Как будто она отвечала за злобный пиздеж своей матери; суперу и в голову не пришло бы упрекать девушку, тем более после того, как она защищала их отношения. Но удержаться от шутки, немного колкой, язвительной, Джон не смог. — Сладкая, — лукаво начал Хоумлендер, — а что это такое у тебя на лице? Дейдра сконфуженно поморщилась. — Очки, — проворчала она, не слишком разделяя шутливый настрой супера, — у меня нет проблем со зрением, но глаза быстро устают во время чтения, а в очках мне полегче. А что? Девичьи губы озорно изогнулись. — Хоумлендеру не полагается встречаться с очкариками? — Нет, просто я не ожидал, — Джон подошел вплотную к Дей, обнял ее, просунув руки под толстовку, и томно вздохнул, чувствуя под ладонями мягкость кожи Дейдры; девушка плавно качнулась ему навстречу, приникая к мужской груди; нагота супера ее ничуть не беспокоила. — Тебе даже идет. — Да ладно? В самом деле? — Дейдра насмешливо фыркнула; за очками ее серые глаза переливались как речное дно, устланное серебром. Хоумлендер, опустив голову, поцеловал девушку в прохладный лоб. — Конечно. Ты очень красивая. И в очках, и без них. Дей польщенно рассмеялась, потянулась к суперу, скользнув ладонями по его голым плечам, обвила руками шею; толстовка совсем распахнулась, и плоский девичий живот вжался в рельефный, литой пресс Джона; утро вновь сделалось теплым и сладким, зловредный треп мерзкой суки, матери Дейдры, забылся, и Хоумлендер расслабился, растворяясь в нежности девушки. Несколько его поцелуев пришлись в ее макушку, затем — в висок, за которым пульсировала несущаяся по венам кровь, во впадинку за ухом, в шею, в плечо, сдвигая толстовку, плотную, словно ватное одеяло; Дей захихикала, благодарно пряча лицо у супера на груди; очки мешали, стекла слегка давили, и Дейдра старалась повернуть голову так, чтобы им обоим было удобно. Джону в любом случае было отлично, чтобы там ее мамаша не шипела. — Ты как, милая? — едва сорвались с языка, как Хоумлендер пожалел, что спросил: настроение девушки тут же изменилось. Не осталось больше той лености и томности, Дей поджала губы, отворачиваясь и отстраняясь от супера, поправила очки, между ее бровями залегла сердитая морщинка; от ее холодности Джона зазнобило. Хоумлендер крепче сжал руки, не пуская, не давая выскользнуть из объятий, позволил повернуться спиной к нему и приник вплотную, держа Дейдру поперек живота и устроив подбородок у нее на макушке. — Ты… все слышал? — вздохнула девушка; супер утешающе коснулся губами ее волос, пахнущих сладко-смолисто, будто мармелад и пихтовое масло. — Не все, но многое, — Джон прижался к девушке теснее, — не обращай ни на кого внимания, детка. Мы же вместе, и это главное. Верно? — Да, да, — откликнулась Дей безжизненно, будто эхо, и Хоумлендера вновь окатило жгучей неприязнью к ее матери. И надо было старой стерве вмешаться! Чего она, блять, добивалась? Чтобы Дейдра рассталась с ним? Вот уж нихуя, никакая мразь больше не будет решать за него! О том, что девушка может прислушаться к матери, Джон старался не думать; прекрасно осознавал, что ее мнение важно для Дей, однако не допускал вероятности, что Дейдра решит порвать их отношения только потому, что ее матери что-то там не нравилось. Дей не такая, Хоумлендер видел это, чувствовал. Будь модель законченной тварью, стала бы она так переживать? — Твоя мама… она… просто беспокоится, — с усилием продолжил супер, — боится, наверное… вдруг я окажусь мудаком. Но я никогда тебя не обижу, сладкая, обещаю. Дейдра склонила голову набок, потерлась щекой об его руку, обнимая мужчину за локоть; пальцы у нее были холодные, как морская вода по утру. — У моих родителей не сложились отношения, — грустно призналась девушка, — вот мама и видит в каждом встречном потенциального предателя. — Ну, знаешь ли, — Хоумлендер кашлянул, дернув кадыком, — то, что у нее с ним не вышло, совсем не повод так на тебя бросаться. Ему с трудом удавалось подбирать слова; тянуло высказаться прямо, но суперу не хотелось еще больше огорчать Дей, ей и без того было паршиво. Джону хотелось, чтобы девушка всегда была счастлива; даже намек на ее слезы приводил супера в ярость. — Она всегда была такой, — обронила Дейдра, — тяжело одной воспитывать ребенка-супера. Отец бы помог, но мама больше не хотела пускать его в свою жизнь. — Но вы с ним общаетесь? — в разгорающемся любопытстве спросил Хоумлендер; о Дей ему хотелось знать все. Девушка вяло кивнула. — Да, он нашел меня, как только я приехала в Соединенные Штаты. Благодаря ему я получила работу. И с Джерри он меня познакомил. Весьма сомнительный жест; может, как агент Гарри был и не плох, однако в остальном он — кусок собачьего дерьма; значило ли это, что и отец Дейдра такой же? Повезло ей с родителями, ничего не скажешь. — Твоя мать в курсе?.. — не договорив, Джон бегло поцеловал девушку в шею; от ее кожи веяло ванилью и сливочным суфле. Тело затопило жаром, но захотелось не столько секса, сколько вернуться с Дей в постель, чтобы лениться и нежиться под одеялом до самого обеда. Девушку в его объятиях совсем разморило, и она погладила запястье супера, прижавшись к нему спиной. — Думаю, догадывается. Я ей не рассказывала ни о брате с сестрами, ни о племянниках — их она ненавидит не меньше, чем его. Как будто они в чем-то виноваты. Дейдра вздохнула, обреченно замолкая, но охнула, тихо и немного испуганно, когда Хоумлендер чуть приподнял ее над полом; для него девушка совсем ничего не весила, носить ее на руках было приятно, если бы была возможность — супер никогда бы ее не отпускал. Он сел на диван, устраивая Дей у себя на коленях; модель тут же прильнула к нему, откинув голову на мужское плечо, укрылась в кольце его рук, и прыснула, когда супер пощекотал ее пальцы ног, тут же пугливо поджавшиеся. — Перестань, — попросила Дейдра, поджимая колени и накрывая ладонями ступни; Джон перехватил ее руки, сплетаясь с девушкой пальцами; от того, как легко и открыто она принимала ласки и прикосновения супера, сердце дрожало томительно, сладко, будто бы купалось в золоте и вине, Хоумлендер чувствовал себя пьяным или слегка под кайфом, когда нет никакой ломки, застарелой боли и обиды, способной вскрыть череп изнутри, а одна только эйфория заставляет видеть мир ярче, чем он есть, верить, что счастье есть для каждого, и его нужно только немного подождать. Джон своего дождался: сейчас, обнимая любимую девушку, которая гладила его лоб, шею, подбородок, огибала пальцем линии скул, носа, бровей, не отводя нежного взгляда, Хоумлендер был абсолютно счастлив, доволен жизнью и собой, хотя еще не так давно считал себя отвратительным, мерзким и не заслуживающим ничего хорошего. Не зря же его никто не любил; а теперь с ним была Дейдра, единственным недостатком которой была ее мать, однако, судя по тому, как привольно модель устроилась на коленях супера, пиздежу старой мрази Дей не придала значения. И правильно; теперь мнение Джона должно быть для нее самым важным. Поцелуй вышел совсем невесомым и игривым, большего не хотелось, пока вполне хватало утренней тишины и объятий на двоих; Дейдра сняла очки, потерла переносицу, на которой остался розоватый след, и бережно сложила дужки прежде, чем положить очки на стол; руки супера держали ее под толстовкой, наслаждаясь наготой девичьего тела, Дей и сама принялась гладить мужчину по груди, выписывая у него на коже узоры, но остановилась, замерла, когда Хоумлендер застенчиво попросил: — Может… расскажешь мне о своей семье? Если хочешь, конечно. Только не о матери, я пока не готов близко знакомиться с этой вредной дамочкой. — Зря ты так, — бледно улыбнулась Дейдра, — она совсем не такая ужасная, как ты мог подумать. Просто… это для нее больная тема. Джон коротко дернул плечом; плевать, пусть стерва привыкает — Хоумлендер с ее дочерью всерьез и надолго. — Я просто… надеюсь, что она не будет сильно вмешиваться, — супер старался говорить без брани и мата, сохраняя спокойствие; Дей, взмахнув ресницами, весело сверкнула глазами, прозрачными, искристыми, словно ртуть и хрусталь. — Она сейчас живет во Франции, так что если и будет доставать, то по телефону. Погрустнев, девушка смежила веки. — Только сомневаюсь, что она позвонит мне в ближайшее время… И на мои звонки отвечать не будет. — Это у вас не первый такой разговор, да? — понял Джон; улыбка Дейдры получилась горькой. — Что, так заметно?.. — Похоже, ей сложно свыкнуться с тем, что она больше не может тебя контролировать, — по мере того, как супер говорил, мать Дей казалась ему все больше похожей на Мэдди: такая же любительница командовать и манипулировать; эти две суки точно поладили бы. — Хватит делать из нее монстра, — взяв лицо Хоумлендера в ладони, Дейдра слегка сжала его щеки и быстро поцеловала в губы, — мама поворчит и смирится. Ну, или, если мы расстанемся, будет упиваться тем, что «она же говорила». — Расстанемся? Ну, нет, сладкая, ты никуда от меня не денешься! — прозвучало шутливо, но на самом деле Джон был серьезен; он не позволит Дей уйти. Больше его никто и никогда не бросит; девушке придется его полюбить, Хоумлендер добьется этого, даже если придется платить за это чужими жизнями. Или быть любезным с ее матерью. Смеясь, он повалил взвизгнувшую Дейдру на диван, навалился сверху, подминая ее под себя, поцеловал крепко, накрыв ртом улыбающиеся губы. Дей, лежа головой в облаке разметавшихся волос, вытянулась под мужчиной, выгибаясь дугой навстречу, задрожала, обхватив супера за шею, ощутив его руку на своей груди; горячая мужская ладонь потиралась о мягкий сосок, а пальцы чуть сжимались, массируя и растирая. — Ладно, — Джон провел губами по шее Дейдры, — с твоей матерью разобрались, а как быть с остальными? Девушка лениво улыбнулась, по-кошачьи потянувшись всем телом; ее ступня ласкающе скользнула вниз по его напряженной голени. — Я все скажу, если перестанешь так делать. — Неужели? — с коварной усмешкой Хоумлендер сжал в пальцах сосок, оттягивая. Дей вскрикнула, почти мгновенно срываясь на смех. — Хватит! Я из-за тебя с мыслями собраться не могу! — Ладно, — убрав руку, Джон опустил голову, целуя грудь девушки прямо в вершинку, заострившуюся и соблазнительно розовеющую; Дейдра попыталась запахнуть толстовку, не прекращая хихикать, однако супер перехватил ее руки за запястья и прижался щекой к ее груди; сердце девушки билось как птица в силках. — Какой ты скверный, — ступня Дей поднялась выше, поглаживая Хоумлендера уже по бедру, — что тебе рассказать? — Все, — потребовал Джон, — я хочу знать о тебе все. Раз у него нет родных, то, может, семью ему заменят близкие Дейдры?.. — Брат с семьей живет в Окленде. Он самый старший из нас, — девушка, высвободив руку из пальцев супера, способных давить черепа легко, как сахарную скорлупу, и запуталась в его волосах; от ее прикосновений по коже рассыпались миллиарды мурашек, тепло расходилось по телу волнами, и блаженная слабость вдавила супера в диван, — Мэтт женат, у него трое детей — два мальчика и девочка. А у Дейны четверо: все девчонки, кроме младшего. Есть еще две сестры, но мы не общаемся. Я и не настаиваю: Дейны и Мэтта мне вполне хватает. — Твои племянники уже взрослые? — спросил Джон, думая о Райане. — Старшей дочери Дейны почти семь лет, а близняшкам и дочке Мэттью пять. Энди четыре года, Мэттью-младшему — год, а Дрейку — всего полгодика, — Дейдра тихо рассмеялась, — настоящий детский сад. — А моему сыну скоро исполнится десять, — объявил Хоумлендер; сказать об этом было довольно легко, однако осознание неотвратимых последствий ринулось на него будто оползень. Зря супер так все на нее вывалил, следовало объяснить аккуратнее, рассказать о Бекки, об ее обмане, о том, что Райан живет с посторонними людьми, но Джон очень хотел, чтобы его ребенок был рядом, а вместо этого просто заявил девушке, что у него такой взрослый сын. Ее сердце билось в мерном ритме, однако кровь в руслах вен заволновалась, словно река в грозу, и Дей приподнялась, отодвигаясь от Хоумлендера. Ему пришлось ее отпустить; супер понимал, что такая новость может обескуражить, но ему хотелось, чтобы Дейдра его обняла, сказала, что рада Райану, однако вместо этого модель отстранилась, садясь на диване, поджала под себя ноги и закуталась в толстовку, будто бы ей было холодно. Глядя на девушку, Джон и сам ощутил ползучий озноб под кожей, и натянуто улыбнулся. — Твоему… сыну? У тебя есть сын? — Дей непонимающе тряхнула головой. — Да. Его зовут Райан. И я очень хочу вас познакомить. — Нет, стой, подожди секунду, — Дейдра взглянула на супера исподлобья; взгляд ее потемнел, потускнел, стал сизым, словно дым и вечерний туман. — У тебя правда есть ребенок? То есть, ты… — Я не женат, — выпалил Хоумлендер, боясь, что девушка может неправильно подумать, — и кроме Райана у меня нет… никого нет. — И… где он сейчас? — модель откинулась на спинку дивана, упираясь локтем в подлокотник. — Он живет с матерью? — Она умерла, — упоминание Бекки всколыхнуло зловонное болото воспоминаний; Джон будто наяву увидел гнусно усмехающуюся Штормфронт, хищно щурившую глаза Мэдди, Мэйв с печатью отвращения на лице; Дей, сидящая напротив мужчины, смотрела на него как на чужого, и это было больно. Она должна его понять, иначе и быть не могло. Дейдра обязана полюбить Райана, чтобы они стали настоящей семьей! — Райан живет… о нем заботится отчим. И, получается, мачеха, — признался Хоумлендер, скривившись; при живом отце ребенок сам захотел жить с Бутчером и танцовщицей из клуба; пиздец какой-то, не иначе. — Ему там хорошо. Похоже, лучше, чем со мной. Я бы не смог уделять ему нужного внимания. Из-за работы. Ну, ты понимаешь. Дейдра понимала; понимала, правда ведь? Она же была такой чуткой, ласковой, милой; блять, Дей не могла все испортить после того, что между ними было! Дейдра любила племянников, а Райан — такой же ребенок. Если девка Бутчера смогла найти к нему подход, то и Дей сможет. — Я не хотел… не хочу, — Хоумлендер терялся, путался в словах, настороженный, даже хмурый взгляд Дейдры внушал опасения. Вдруг девушка разозлится на Джона за то, что он не рассказал ей о сыне сразу, и решит, что ее мать права? Или скажет, что чужой ребенок ей не нужен? Нет, такого просто не могло быть. — Ты сама видишь, какая у меня жизнь, а детям такое пристальное внимание со стороны, скорее, навредит, и… у нас с матерью Райана все вышло так глупо, поэтому… поэтому мне приходится практически его прятать, — оправдывался супер; может, прозвучало бы не так жалко, будь он одет, но вот отсутствие одежды ничуть не умаляло ледяного неодобрения Дейдры. Хоумлендер хотел разозлиться: он же открылся ей, доверился, какого же хуя Дей тогда смотрела так обвиняюще?! Однако гнев все никак не просыпался, в груди было глухо, словно в пустой могиле, и не осталось даже надежды, лишь сухое принятие того, что с его жизнью явно было все не так, и Дейдра не обязана была с этим мириться. Только… почему? Джон был готов свыкнуться с ее приебнутой матерью и охуевшим отцом, а Райан — хороший мальчик. Они непременно поладят. — Наверное, мне стоило с самого начала тебе все объяснить, — заметил супер; Дей сухо кивнула. — Да, стоило. — Но… это ведь не помеха, правда? Это мой сын, — который и выбрал тогда Бутчера, ушел тогда с ним, бросив родного отца в одиночестве, залитого кровью, рядом с искалеченной Штормфронт. Хоумлендер хотел взять девушку за руку, но Дейдра сидела, обхватив себя за бока, и ее ладони прятались в складках толстовки. — О таком нужно говорить сразу, — сурово изрекла девушка; Джон дрогнул желваками на щеках, проведя языком по нижней губе. — И что бы это изменило? Ты бы не стала встречаться со мной потому, что у меня есть ребенок? Что за хуйня?! Глаза Дей сверкнули сталью. — Не разговаривай так со мной. — Я!.. — начал Хоумлендер, готовый вспылить; она что, забыла кто с ней? Он, блять, первый супергерой планеты, надежда Америки, он делает, что хочет! Однако проблема была в том, что, несмотря на клокочущую ярость, ссориться с Дейдрой не хотелось; Джон нуждался в ее понимании и участии, а не в этом дерьме, которого он уже вдоволь нажрался. Если бы Дей что-то скрывала от супера, он бы тоже разозлился; Хоумлендер требовал честности от других, а сам не признался о том, что у него есть ребенок. Однако как ему было об этом сказать? И когда? Сейчас был вполне уместный момент, а до этого как-то не получалось завести разговор. — Так, хорошо… Ладно, — выдохнув, Хоумлендер запустил пальцы в волосы на затылке, — прости, я зря сорвался. Просто… Сладкая… Хоумлендер потянулся к девушке, положил ладонь ей на колено; Дейдра поджала губы, однако не отстранилась, не оттолкнула его руку, и супер, ободренный, подался вперед. — Милая, я не собирался ничего скрывать, но ты же понимаешь, какую реакцию может вызвать новость о том, что у меня есть сын. Приходится быть осторожным, даже с тобой, чтобы случайно не навредить. Девушка продолжала молчать, но что-то в ней переменилось: напряжение спало, изморозь во взгляде растаяла, выражение лица чуть смягчилось, и расслабился рот, дрогнули готовые улыбнуться губы, когда Хоумлендер потерся щекой об ее колено котом, выпрашивающим ласку. — Я не хочу ругаться. И не хочу, чтобы ты злилась. — Я не злюсь, — нехотя произнесла Дейдра, однако Джон не поверил; пожалуй, сам бы он точно разозлился, пусть и ненадолго. — Но ребенок — это не пустяк, о котором можно сказать мимоходом, как об аллергии на арахис. — Аллергия на арахис — это очень серьезно, — натянуто пошутил супер; Дей ответила ему тяжелым взглядом. — А ребенок — разве нет? — Все, я понял, — мужчина подвинулся ближе, — сглупил, признаю. Но ты же меня простишь, не так ли? Я уже рассказал Райану о нас. Знаешь, мне не терпится вас с ним познакомить. Джон стеснительно улыбнулся; заметив в глубине зрачков Дейдры теплый огонек, похожий на застывшего в серебре светлячка, супер внутренне заликовал: значит, Дей не сердилась? Ну, конечно, разве модель могла всерьез обидеться? Они ведь любили друг друга. — Я обещал ему, что мы все вместе сходим в зоопарк, но если не хочешь, можем придумать что-нибудь другое. Пикник, например, — Хоумлендер прикрыл глаза, едва не заурчав от удовольствия, когда Дейдра погладила его по волосам; поймав ее ладонь, он принялся целовать ее пальцы, каждую фалангу с обеих сторон, прильнул ртом к запястью, языком повторяя витье голубоватых вен, и ненасытно вдохнул запах девичьей кожи. Штормфронт нужен был Райан, чтобы крепче привязать супера к себе, а Дей он и так принадлежит целиком и полностью; пусть просит о чем угодно, Джон все сделает, лишь бы Дейдра оставалась рядом. — Еще какие-нибудь секреты есть? — осведомилась девушка с тенью ехидства. — Братья-близнецы, ненормальные бывшие… не знаю… Брошенные у алтаря невесты? — Ничего такого, — поклялся Хоумлендер, запрещая себе вспоминать о самолете; это все в прошлом, подобному дерьму нет больше места ни в его настоящем, ни в будущем. — А ты, сладкая? Тебе… есть, о чем мне рассказать? — Ну, внебрачных детей у меня нет, — съязвила Дей, раскрываясь навстречу суперу, пуская его в свои объятия; Джон доверчиво прижался к ней, уверенный, что мог бы провести с ней так весь день. — Но я крашу брови и ресницы — они у меня белые, как и волосы. — Я сохраню твой секрет, — пообещал Хоумлендер, целуя вторую ладонь Дейдры, которую она протянула ему сама; девушка подставлялась губам супера, не льнула так откровенно, как раньше, скорее, милостиво разрешала себя ласкать, однако этого было достаточно, чтобы Джон понял, что она действительно не зла и не обижена на него. Когда недовольны или сердятся, не обнимают так, что растворяешься в чужом тепле; Хоумлендер был готов сегодня же лететь за Райаном, с которым пока общался лишь по телефону, однако, пока мальчик находился под присмотром ЦРУ, им так просто не встретиться; когда Райан переедет к Уильяму, будет легче. Джон не сомневался, что Бутчер в итоге заберет его сына, и это было далеко не самым плохим вариантом. С родным отцом Райану было бы лучше, но слишком настаивать опасно; Хоумлендер боялся разрушить ту хрупкую связь, выстроившуюся между ним и сыном, однако вместе с Дейдрой он точно со всем справится. Эта девушка давала ему куда больше сил, чем все эксперименты «Vought» вместе взятые.