Клыки

      — Спасибо Вам, что пустили меня к себе, — сказала я, подцепив вилкой немного картофельного пюре.       — Ты же уже благодарила меня за это, — спокойно ответила бабушка Сага.       Ужин она приготовила очень вкусный, особенно восхитительно было тушеное мясо с овощами – ароматное, мягкое и нежное. В первую секунду я отнеслась к еде с недоверием, кто знает, чем питаются волки? Точнее, кем. Но Сага заметила мое замешательство и заверила, что это обычная свинина.       — Да, но… я подумала или почувствовала, что надо поблагодарить еще раз.       Столовая была совсем небольшой, как и весь старый домик, в общем то. Располагалась между ванной, гостиной и еще одной закрытой комнатой, должно быть, спальней. Кухня со всей утварью находилась в просторном коридоре – также как было на даче у прабабушки, когда я была маленькой, и удивительным образом совмещала в себе современную технику со старой мебелью, старой посудой и кучей сушеных трав.       На стене напротив обеденного стола висела картина в рамочке – лесной пейзаж. Это так странно, жить в лесу и дома тоже вешать изображения леса, но в интерьер она вписывалась хорошо.       — А у Вас нет душа? — спросила я.       Перед сном хотелось смыть с себя весь сегодняшний день вместе с грязью, но в ванной комнате был только туалет и раковина без зеркала.       — Я хожу в баню, так привычней, — ответила бабушка, — но душевая кабина есть в доме у семьи Германа.       Вряд ли его отец был бы рад меня пустить. А его жена и подавно.       — Баню Вы сегодня топить не будете? Извините за наглость.       — Не хочешь идти к Герману? — старушка перевела на меня заинтересованный взгляд.       Больше всего я хотела пойти к Герману. Он единственный не был чужим здесь, в этой деревне других существ. В голове до сих пор не укладывалось, что вокруг были не люди, а кто-то иной.       — Нет, не в нем дело.       — В Фрейе?       Почему она сразу подумала, что проблема была в ней?       — В том числе, — поджав губы, кивнула я. — В ней, в Аласторе и возможно в ком-то еще, если там еще кто-то есть. Меня же все ненавидят, кроме Вас. Оно и понятно.       Сага опустила вилку, немного подвинула тарелку вперед и сложила обе руки на столе. И как только ее запястья не уставали от такого количества браслетов? На вскидку их в сумме было штук двадцать, и это если за длинными рукавами платья не пряталось еще.       — Не думаю, что многие испытывают к тебе ненависть, Алексия. Просто они пока не поняли, как к тебе относиться. Ты же чужачка, да еще и не одна из нас. Хотя с некоторыми проблемы будут, — задумчиво добавила она.       — С кем? — тут же спросила я. Все-таки, предупрежден – значит, вооружен.       Сага загадочно и даже немного хитро улыбнулась.       — А сама как думаешь?       — С Фрейей, — это был очевидный вариант. — С Ириной, Дечебалем, Аластором, Михаем. И это как минимум.       Бабушка покивала головой. Неужели получилось угадать всех? Немаленький список врагов.       — Я знала, что не ошиблась, — еле слышно произнесла она.       — Не ошиблись в чем?       В тарелке еще осталась еда, но аппетит пропал. Хотелось как можно больше узнать у Саги о стае и жизни здесь. Но бабушка не спешила отвечать на мой вопрос, она снова загадочно улыбалась. Ее глаза были темными и глубокими, умудренными опытом, по ним было видно, что они уже очень многое повидали в этой жизни.       — В вашей связи с Германом.       — У нас ничего нет! — тут же выпалила я. — И не было никогда. Клянусь.       Выражение лица хозяйки не изменилось.       — Что?.. Почему Вы так смотрите? Вы можете спросить у Германа, он под…       — Алексия, — перебила меня Сага, чуть склонив голову набок, — как ты думаешь, кто я?       Это был вопрос с подвохом? Я замялась, не решаясь произнести ответ.       — Оборотень?       Она не ответила, но продолжила выжидающе на меня смотреть. Значит, надо было еще подумать. Браслеты, подвески… баночки с травами. Догадки насчет Германа.       — Экстрасенс? Ой, то есть, колдунья?       — У нас это называется шаманка. По внешности не видно, но моя пра-пра-прабабушка была шаманкой в племени индейцев.       — В Америке? — удивилась я. Сага кивнула. — Ого, ничего себе. А пра-пра-прадедушка тоже индеец?       — Нет, белый европеец.       — Но тоже оборотень?       — Да. У них родилась дочь, моя пра-прабабушка. Она вступила в брак с мужчиной-волком из Скандинавии. Все женщины в моем роду были шаманками. Я не… как ты сказала? Экс?.. — сощурилась она.       — Экстрасенс.       — Я не экстрасенс, но есть вещи, которые ясно вижу и ясно чувствую. Так что будь осторожней с Фрейей. Это мой тебе совет.       Но ведь у нас с Германом и правда ничего не было. Мы даже не целовались никогда. К тому же, какой смысл Фрейе выяснять со мной отношения, я же всего лишь человек. Мы с Германом не смогли бы быть вместе, даже если бы он… даже если бы мы этого вдруг захотели. Развивать тему и делиться своими мыслями на этот счет с Сагой я не стала, но предупреждение насчет жены Рудницкого запомнила.       — Сага, а могу я…       Договорить не успела, шаманка меня перебила. И вряд ли случайно.       — Время уже позднее, а я спать рано ложусь и встаю тоже рано. Сейчас ужинать закончишь, пойди к Герману помыться, ничего страшного. Не съедят. И скажи ему, пускай у Лики для тебя одежду возьмет. Я сегодня за день находилась уже.       Покорно кивнув, я стала быстро доедать оставшуюся картошку. Лика – знакомое имя, она была на собрании? А, нет, она, кажется, сделала тот злосчастный браслет. Никто мне его так и не вернул, а ведь это был подарок.       Сага объяснила, который из домов принадлежит Рудницким. На улице уже почти никого не осталось, все разошлись отдыхать и готовиться к завтрашнему дню, но все равно было боязно идти одной через деревню. Пока здешние оборотни как-то не вызывали доверия, что неудивительно, если вспомнить о том, что несколько из них в открытую проголосовали за мою смерть.       Подойдя к двери, я остановилась в нерешительности. Просто постучаться? А если откроет Аластор или Фрейя? Нельзя сказать им, что я вот так в наглую прискакала принять душ. Возможно, лечь спать грязной все же было неплохой мыслью. Какое же отвратительное чувство – быть чужой. Не вписываться. И если вписаться в новое человеческое общество со временем еще было бы возможно, то как вписаться к существам другого вида? Это же вообще без шансов. Особенно с моими-то выдающимися ораторскими способностями и умением заводить друзей.       Нет, просто постучаться в дом Рудницких я не могла, а как иначе позвать Германа, не знала. К Саге тоже не вернешься, стыдно было признаться в своей трусости и бесхарактерности. Вздохнув, я беспомощно присела на ступеньки, совершенно не понимая, что делать дальше. Оборотни и вампиры – это, конечно, прикольно, но что-то идея жить среди них уже не казалась такой замечательной.       Вдруг зашуршал один из кустов, растущий неподалеку, и на тропинку выбежал черно-белый котик.       — Эй, кс-кс-кс, иди сюда, — шепотом позвала я, протянув к нему руку.       Котик тут же рысцой направился ко мне. Приблизившись, аккуратно понюхал пальцы и стал о них тереться. Он сразу заурчал, как только я начала гладить его, и подошел ближе, чтобы потереться теперь о ноги. Ночь сейчас сидел один в квартире, и я надеялась, что Герман не забыл позвонить сестре. У этого котейки шерстка была намного грубее и жестче, чем у моего малыша, но сам новый друг оказался очень ласковым. Здорово, что хоть он неприязни ко мне не испытывал. Итого, уже трое. И не покидало странное чувство, что с Дечебалем тоже может получиться что-то вроде дружбы. Но откуда такая уверенность? Ведь этот агрессивный доберманчик и намека на это не оставлял.       Минут через десять дверь за спиной скрипнула. Котейка, валяющийся в это время на земле, тут же вскочил на лапки и уставился на кого-то. Оборачиваться не хотелось. Зажмурившись, я стала ждать злобное восклицание Фрейи или недовольный вопрос Аластора.       — Алекс? Ты чего здесь? — послышался знакомый приятный голос. Еле удержавшись, чтобы не улыбнуться удаче, я глянула на Германа из-за плеча.       — Ну… я… кота, вот, гладила.       Рудницкий спустился по ступенькам и сел рядом. Лестница была недостаточно широкой, чтобы между нами оказалось достаточно места, отведи я чуть локоть в сторону, коснулась бы Волчонка.       — Познакомилась с Василем? — спросил он, кивнув на вылизывающегося котейку.       — Василием?       — Не Василий, а Василь. Его так девочка одна назвала. Ей сейчас семь лет, большеглазая с веснушками. Волосы обычно в две косички заплетает, может, увидишь как-нибудь. Это она его притащила откуда-то пару лет назад.       Дети оборотней ничем не отличались от человеческих – также таскали домой бездомных котят. Мило.       — Так почему ты вдруг ночью решила погладить кота на ступеньках моего дома?       Герман посмотрел на меня. Он сидел слишком близко, для того, чтобы вот так поворачиваться. Из головы все не шли слова бабушки Саги. Может, она увидела будущее, в котором я целую Германа? И об этом узнает Фрейя и захочет убить меня? Стоп, а с чего вдруг мне целовать Германа? Даже если он снова будет сидеть рядом, говорить таким же мягким бархатным голосом и так же вкусно пахнуть, это все равно не повод.       Я абсолютно точно не хотела и не собиралась целовать Рудницкого. Это нонсенс. Просто было любопытно, как это ощущается. Его губы не были пухлыми, но казались мягкими. По характеру он был спокойный и даже холодный, но как бы он целовался? Нежно или страстно?       — Алекс? — позвал Волчонок.       Я резко подняла взгляд от его губ на взволнованные глаза. Черт. Мне срочно нужен был сон, мозг уже не работал, как надо.       — Прости, задумалась, — смущенно произнесла я, наклонив голову вниз.       Как же неловко.       — Интересно, о чем, — шепотом произнес Герман. Не видела, но уверена, что он быстро поднял брови в этот момент.       Стоило промолчать, но показалось, что надо выкрутиться.       — О том, как обычные человеческие зубы трансформируются при обращении в клыки. Кстати, — оживилась я, — а если серьезно, как происходят обращения? — Это правда интересная тема.       Волчонок трижды быстро моргнул.       — Так, Алекс, погоди. Давай сначала ты все-таки ответишь на мой вопрос, а такие разговоры оставим на другой раз, идет?       Я склонила голову вбок. Можно подумать, был вариант не согласиться и настоять на том, чтобы он показал, как из обалденного мужчины превращается в огромную собаку.       — Тебе честно сказать, почему я здесь сижу?       — Было бы славно. Я сегодня ужасно устал и хочу спать.       Намек понят. Я тяжело вздохнула и стала водить по земле носком кеда.       — Я хотела принять душ, но Сага сказала, что у нее его нет, и отправила к тебе. Еще сказала попросить тебя сходить к Лике за одеждой. Но постучаться в дверь я не решилась, потому что боялась, что откроет кто-нибудь другой, а идти обратно домой стыдно, не хочу так сразу демонстрировать свою трусость.       — Ты точно не из трусливых, милая, — мягко сказал Герман. — Ты очень смелая девочка. Никогда не забуду, как попросил тебя остаться в доме, когда нам выпотрошенную собаку подкинули, а ты вместо этого выскочила на улицу с ножом. И имя мое на собрании отказывалась назвать, хотя тебе угрожали смертью. И Тео попыталась спасти, хотя на твоем месте многие бы убежали. Ты смелая.       Сердце забилось чаще. Это все прозвучало так чувственно… Сложно вспомнить, когда со мной последний раз кто-то, кроме него, так разговаривал. Не поверхностно. И обо мне. Приятно быть для кого-то не картонным персонажем. И приятно, когда тебя так ласково называют милой. Он впервые сказал просто “милая”. Даже Кирилл такими словами меня не называл.       — Ты… ты веришь мне, что я пыталась спасти Тео?       — Конечно, — сразу же ответил Волчонок.       — Остальные верят мальчику. Оборотни же не врут, — прозвучало слишком саркастично.       — Оборотни врут также, как и все, — со вздохом произнес Рудницкий. — Особенно напуганный молодой парень. Ты знаешь, что оборотень должен поклясться защищать того, кто спас его жизнь? Либо пока сам не спасет, тем самым вернет долг, либо до самой смерти.       — Что-то слышала, да, — покивала я. Это было в одной из статей про оборотней, да и в книге какой-то встречалось, кажется.       — Ну вот. Не все придерживаются этих правил, но в нашей стае к этому долгу относятся серьезно. Думаю, Тео просто испугался, слишком юный.       Мне нечего было на это ответить. Злости на мальчика я все равно не держала, хотя до этого момента искренне не понимала, зачем он врал. Злости не держала, но общаться с ним не хотела. Он поступил подло и эгоистично, и юный возраст не мог его полностью оправдать. Все-таки, не такой он и маленький, уже подросток.       — Ладно, пойдем, провожу тебя в ванную, — сказал Волчонок.       Упершись ладонями в колени он поднялся на ноги и подал мне руку. Джентльмен. У него вообще были какие-то недостатки? Уж больно идеальный мужчина. И умный, и воспитанный, и красивый до невозможности. Добрый, к тому же. Заботливый. Но наполовину собака, это да.       Хотя, собаки так-то классные.       Продолжая соответствовать роли джентльмена, Герман открыл дверь, приглашая пройти внутрь.       — А проблем точно не будет? — шепотом спросила я, глядя ему в глаза. — С папой или с женой.       — У тебя или у меня?       — У обоих.       Рудницкий кивком указал на коридор.       — Иди, давай, спать хочется ужасно.       Я пожала плечами и шагнула через порог.       Дом Рудницких был просторным, хорошо обставленным и стильным. Не сильно напоминал дом Германа, но скандинавские мотивы местами тоже прослеживались. Интересно, конечно, как они в этой глуши построили такие дома. Нужна же специальная техника небось, а кругом был сплошной лес.       Хотелось провести побольше времени под горячими струями воды, расслабиться и порелаксировать, но заставлять людей ждать было бы неправильно. Припереться в такое позднее время с очередной просьбой – и так наглость с моей стороны.       Выйдя из душевой кабинки, я промокнула волосы мягким бежевым полотенцем и обмотала его вокруг груди. Сменную одежду Герман пока не дал, а надевать свою грязную не было никакого желания. Рискнув, я слегка приоткрыла дверь и шепотом позвала Волчонка.       — Герман?       Послышались шаги со стороны кухни. Полотенце прикрывало все, что надо было прикрывать, а щелка между дверью и косяком была слишком маленькой. Рудницкий вышел в коридор и резко остановился, увидев меня. То ли он все же смутился, то ли воображение разыгралось, и мне это просто показалось.       — Не дашь сменную одежду, пожалуйста?       — Да, конечно. Только Лику беспокоить уже поздно, давай я дам тебе свою, тебе же без разницы, в чем спать? А к утру принесу что-то нормальное.       Так даже лучше. Есть что-то пикантное в том, чтобы надевать одежду приятного тебе мужчины.       — Конечно. Без разницы, — ответила я.

***

      От дома Рудницких до дома Саги идти всего минут пять, но Герман все равно отправился меня провожать. Фонарей в деревне не было, но на некоторых домах горели уличные лампы. Жутко, на самом деле, если осознать, что на дворе ночь, темнота непроглядная, так как период белых ночей уже закончился, а вокруг – дикий лес, и неизвестно, кто в нем водится, кто сейчас смотрит на тебя из-за деревьев. С другой стороны, может ли обычный волк, кабан или даже медведь быть страшнее оборотня?       — Герман? — позвала я.       Волчонок обернулся.       Мы шли очень медленно, еле-еле переставляли ноги. Но я-то просто с единственным комфортным человеком расставаться не хотела, а почему не спешил Рудницкий, который до этого хотел спать, непонятно.       — Мне очень неловко, что я доставляю тебе столько дискомфорта… И я правда ценю все, что ты для меня делаешь. Спасибо тебе. И извини меня за все косяки, ладно? Я постараюсь быть аккуратнее.       — Да ладно тебе, — отозвался Герман, вглядываясь в темноту. — Все в порядке. Но если тебе важно, то извинения приняты, а благодарность услышана.       Я улыбнулась. Какой же он все-таки славный.       — Ты какой-то слишком хороший. Я бы даже сказала идеальный, но прозвучит немножко…       — Как перебор?       — Да. Но все же. В чем подвох?       — Подвох? — переспросил Волчонок.       На удивление он не стал затирать про то, что никакой он не хороший, а это просто какая-то там расплата за прошлые грехи. Что за грехи-то вообще?       — Да. Понимаешь, обычно, если мужчина весь такой умный, воспитанный, сдержанный и заботливый, то он должен быть некрасивым, — начала объяснять я. — А если он при всем при этом еще и красивый, значит, точно нудный или с какими-нибудь приколами. Если и тут мимо, и он ко всему прочему еще с чувством юмора, то, не знаю… Либо маньяк, либо все-таки есть что-то мерзкое в его характере.       На улице было прохладно, по ночному небу плавали серые облака, закрывая звезды и луну. Герман дал мне спортивные штаны, свободную футболку и толстовку на молнии, я надела все, толстовку застегнула до конца и накинула капюшон, но все равно было зябко, еще и волосы мокрые после душа.       — Заботливый маньяк? Так бывает?       — Я думаю, да. Он может быть заботливым в семье, но убивать незнакомых людей, например.       Кажется, такие истории в тру-крайме мне встречались. Не самый любимый жанр, вымышленные чудовища все-таки нравились больше, чем реальные, но иногда поглядывала.       — Так я маньяк? Или я нудный? Или с приколами? — поинтересовался Герман.       — Это я у тебя должна спросить. Ты точно не нудный, но вдруг все-таки маньяк?       — Угадала. Я маньяк. Что будешь делать?       Этим вопросом он поставил в тупик.       — Да ничего, — ответила я, немного подумав. — Мне уже плевать. Меня уже ничем не удивишь.       — То, что я оборотень – не считается приколом? Или мерзкой чертой характера?       — Думаю, мы можем отнести это к приколам.       — Отлично.       Хотелось еще о чем-нибудь с ним поговорить, но мы были уже слишком близко к дому Саги, да и в сон клонило страшно. Свет у бабушки не горел, как и в большинстве других домов.       — А у тебя папа дома сейчас был? — вдруг вспомнила я то, о чем хотела спросить.       — Он спал уже. Да.       — А Фрейя?       — Почему она тебя интересует?       — Да нет, это я так… Просто.       Мы подошли к крыльцу. Снова пожелали друг другу спокойной ночи, и я хотела еще пару минут постоять на улице, послушать звуки природы, подышать свежим воздухом, но, по всей видимости, Герман не собирался уходить, пока не зайду внутрь, а задерживать его было неправильно.       Тихонько, чтобы не разбудить Сагу, я поднялась по лестнице в свою комнату. Паук Гоша сидел на том же месте.