***
Кажется, пришло время добить себя еще одной встречей. Запланированной очень давно и откладываемой собственной трусостью. Но… «Я не могу избегать его до конца жизни… Да и не хочу». Переломанный во всех известных смыслах, Тэн поднялся с лежбища и потащил себя к зеркалу. Его лицо… Оказалось не таким уж и разукрашенным. Основное сосредоточение побоев оставалось на ребрах, шее, словно Джун, в отличие от тайца, жалел его строптивую мордочку. Лишь под скулой сияло темнеющее созвездие полопавшихся сосудов. Своей самой яркой фазы оно достигнет только завтра, когда тайцу нужно будет выйти на работу. Чем прихорашиваться для, очевидно, не самой романтичной посиделки с Сыченом, Тэн подумал скорее о будущем, прикладывая к роже смоченное ледяной водой полотенце. Тэн предпочел не наряжаться каким-то определенным образом и вошел в лифт в максимально потрепанной домашней одежде. Он спустился вниз слишком быстро. Слишком быстро закончились шаги вперед по коридору, ведущие к одной из дверей. «Почему ты не поселишься на съемной хате, как все нормальные студенты, у которых есть деньги?.. Даже если это деньги родителей». Тэн даже не пытался заводить эту тему, ожидая услышать от конформного парня что-то вроде: «Мне это ни к чему». И еще хуже, что, скорее всего, следом он услышал бы: «Но если ты хочешь…». Тэн поежился и постучал в дверь. Он застал Сычена за столом, втыкающим в ноутбук. Включенный белый свет ударил в глаза, привыкшие к тусклому желтоватому освещению своей комнаты. – Я… – Не отвлек, проходи, – предупредив опасение Тэна, младший нажал на кнопку включения на небольшом чайнике. Тэн устроился на кровати, дожидаясь момента, пока все внимание Сычена переключится на него. С двумя кружками кофе молодой человек подсаживается к Тэну. Его лицо выражает сдержанную озабоченность, к которой приучил его сам Тэн, не позволяя кидаться к себе по каждой мелочи с аптечкой и телефоном с уже набранным номером полиции. Принимая сосуд с горячим напитком, Тэн не может позволить себе игнорировать этот скорбящий прищур и очевидное желание быть в курсе происходящего. – Подрался, с кем не бывает? – Подрался, или тебя… – НЕТ! Меня не били! По правде говоря, я бы даже сказал, что победил. «Если судить по видимому урону, конечно же». Сычен вздыхает, рассматривая полосу на шее тайца и вновь поднимая взгляд к его раскосым глазам, явно транслируя «Мне правда нужно задавать вопросы дальше? Или сам расскажешь?». Рассказывать Тэн не хотел, но альтернативой было возвращение к разговору, которого парень не хотел еще больше, и, более того, не знал, как его вести. По крайней мере, то, что беспокоило его парня прямо сейчас, не требовало лжи. Поэтому. «Я не хотел выдавать тебя, но, извини…» – Джун… Плотно сомкнутые губы рослого молодого человека негодующе, даже с некоторым омерзением, если этому существу неземного происхождения вообще свойственна эта эмоция, искривились. Чтобы не вымещать агрессию в крике, он поднялся с кровати, отставил кружку на стол и бодро зашагал из одного конца комнаты в другую. – Вам надо прекращать это соседство. Глаза Тэна округлились. – В каком смысле? – В прямом. Я тебе с самого его приезда говорю, с ним не надо соседствовать. Ты же знаешь его отношение к… – Да нет же! – Хочешь сказать, ваш конфликт не касался твоей внешности или ориентации? Сычен, сложив руки за спиной, вопрошающе смотрит на тайца, загнанного в угол правдой. – Касался… – О чем я и говорю. На днях мы пойдем в администрацию. И если не потребуем его выселения, то хотя бы попросим отселить его к кому-нибудь столь же маргинальному. Тэн открыл рот. Даже в гневе Сычен источал благородную эстетику. Успокаивая парня, таец перехватил рукав его рубашки, когда разгоряченный партнер в очередной раз проносился мимо него. – Может не надо? Люди… Не меняются так быстро. «И… Не так уж он и виноват… Если уж смотреть объективно. Мы оба нарывались на драку друг с другом…». Глядя снизу вверх, Тэн пытается смягчить разозленного молодого человека просящей улыбкой. – Я понимаю… Ты хочешь меня защитить. – Хочу. Заряженный воздух, наконец, выходит из легких Сычена, прогоняя прочь раздражение. – Позволь хотя бы… Поговорить с ним. Одно радовало, Сычен – не тот персонаж, который понесется отстаивать честь своего возлюбленного с дубиной на перевес. Хотя побитая рожа навредила бы Сяоджуну куда меньше, чем выговор или, того хуже, угроза отчисления. Тэн коротко кивнул. – Только не запугивай его слишком сильно. Не хочу просыпаться от чужого проклинающего взгляда на своем затылке. Наконец, немного успокоенный Сычен позволил себе опуститься на прежнее место. – Договорились. Болит? – рука парня обводит пространство вокруг пятна на лице тайца. – Почти нет, – болело, – но, если продолжишь в том же духе, совсем перестанет! – Иди сюда, – разулыбавшийся высокий юноша потянул старшекурсника к себе и тот с удовольствием воспользовался возможностью взобраться на руки к любимому человеку, поворковать ему на уши комплименты о «защитнике» и «самом лучшем парне в пределах этого общежития… Как минимум!». Им обоим не хватало этого. Покоя. Отдыха от тревожащих переживаний. Сычен предложил посмотреть сериал, хотя не слишком любил продукты массовой культуры, а Тэн согласился, хотя ненавидел следить за продолжительными сюжетными арками плохо прописанных персонажей. Но оба они любили другое: обкладываться подушками, держаться за руки, обмениваться дурацкими комментариями на манер «Так, стоп, а это кто? – Понятия не имею, я уже совсем запутался». Кажется, на этом посредственном развлечении и держалась последняя нервная клетка тайца.***
Тэн проснулся в комнате Сычена, укрытый легким пледом. На столе для него была оставлена чашечка со сладостями и наполненный водой чайник. В этой атмосфере – тепла и поддержки – его словно покинули всевозможные болевые ощущения. Тэн резво точил печенье, запивая крепким кофе, разглядывал уже выученную наизусть комнату. В голову лезли мысли, что каждый его день мог бы быть таким. Сладким. Беззаботным. Где единственной проблемой стала бы скука. И такая жизнь могла появиться у него по одной только просьбе. Никакой работы после окончания обучения. Никаких унизительных тайн. Но почему-то он не мог позволить себе согласиться на это, хотя никогда не сомневался в своей прагматичности. И чем больше Тэн думал об этом, тем больше портилось его настроение… И тем ближе была новая рабочая ночь. [Тэн: Ваан, притащи в нашу раздевалку свою косметичку.] [Тэн: Всю.]***
– Бооооже! Если ты будешь делать это сам – сегодня ничего не заработаешь! Нежная и бойкая блондиночка хлопотала вокруг побитого коллеги, разместившись на большой скамье раздевалки первого этажа. Одно безмерно радовало – другие работники смены не придали никакого значения новым украшениям Тэна. Это могло говорить только о двух вещах: либо он был им в крайней степени безразличен, либо сие являлось настолько обыденной вещью на подобного рода работе, что попросту не стоило внимания. – У нас не очень похожий тон кожи, но в свете клуба будет почти незаметно. Сделаю из тебя конфетку! Тэн немо восхищался активной таечкой, не задавшей ни одного лишнего вопроса. Это в высшей степени талант – удерживать равновесие здоровой заботы, где тот, кто заботится, не запускает руки глубоко в личное пространство и, в то же время, не отходит слишком далеко, чтобы начать казаться безразличным. «Ваан, была бы ты мужчиной… Из нас вышла бы очень колоритная парочка». Тэн невольно хихикнул, за что тут же поплатился, едва не получив подводкой в раскосый глаз. – Я бы на твоем месте так не хохотала. Вот заметит тебя Седжон – придется отдуваться, – оценивая нанесенный на друга легкий макияж, девчонка удовлетворенно причмокнула, а затем оттянула пальчиком ворот майки Тэна. – А ну показывай, что у тебя там. – Деньги вперед. – Быстро, я сказала!!!***
Оказалось, одетого проститута берут ничуть не реже, чем полностью обнаженного. К тому же подавляющему большинству клиентов нет дела до лица купленного мальчика, как только за ними закрывается дверь приватной комнаты. Но… тем лучше. Видеть перед собой стену, пол, кровать, дверь, поверхность стола, плитку, да все, что угодно, – всё же приятнее, чем лицо даже не слишком омерзительного клиента. Смена за сменой. И страх отходит на второй план. Все чувства ниже живота притупляются вместе с испытываемыми эмоциями, а борьба за клиентов все больше напоминает занимательное соревнование. Истероидная сторона Тэна успокаивается, и он начинает понимать – он хорош, его хотят, ему готовы заплатить неплохие суммы. Парень даже позволяет себе быть избирательным. – Тэн! Прекращай обслуживать одних фарангов! Фарангами здесь называли иностранцев. Ваан оттаскивает Тэна к барной стойке после того, как тот в очередной раз отказал одному из клиентов тайского происхождения. – Почему это? Они платят чуть ли не в два раза больше. И не просят почти ничего, кроме классики. Кажется, девушку не удовлетворяет такой ответ. Она цокает язычком, усаживая парня на диванчик. – Все не так просто. Она складывает руки на груди и задирает носик, ожидая, пока таец будет весь во внимание. В какой-то степени Ваан является для него секс-коучем, этаким советником в сфере интимных услуг, поэтому девушке не приходится долго ждать. Заинтригованный парень вопросительно сверлит ее взглядом. – Иностранцы, это, конечно, хорошо. Особенно на первых порах. Но, Тэн, ты совсем не думаешь о будущем! – она вздергивает аккуратные бровки. – Тебе очень повезло. За время работы танцором на тебя стало заглядываться много мужчин. Ты был для них чем-то недоступным, а теперь тебя можно купить. И они готовы заплатить за это большие деньги! Да, гораздо меньше, чем дают тебе фаранги. Но, подумай. Они приезжают всего на пару дней, неделю, месяц в самом лучшем случае. Сегодня они проводят время с тобой, а завтра идут в другой клуб, искать кого-то нового. Тэн не слишком охотно, но понимающе кивает. Пока еще ни один из обслуженных им фарангов не возвращался вновь. И ему казалось, что это скорее хорошо. Вот только… – А что ты будешь делать, когда начнется неблагоприятный период для туризма, или… еще хуже, случится какая-нибудь пандемия, закрытие границ… Или просто рядом откроется новый клуб. Тебе придется довольствоваться местным населением, только ты уже никому не будешь нужен. Девушка выдерживает паузу, вздыхает. И только сейчас Тэн замечает, что за ее грамотной речью скрывается, как минимум, тройка выпитых коктейлей. – Поэтому, лично я, – она тыкает длинным ноготком Тэна между ключиц, – рекомендую тебе не жадничать и нарабатывать клиентскую базу среди тех, кто живет здесь или в ближайших городах. Да и… Далеко не все местные тут платят за секс. – В смысле? – Ну смотри… Она показывает на мужчину, лет сорока, спокойно потягивающего ром-колу за дальней барной стойкой. – Он ненавидит свою жену. Они постоянно ругаются. Из-за непрекращающейся нервотрепки ему пришлось бросить спорт и полностью посвятить себя семейному отелю. Бедный мальчик, а ведь он до сих пор хочет играть в футбол. Острие ногтя перемещается к молодому парню. – Этот – жертва любимой маменьки. Сначала она выбрала, на кого ему учиться, а потом – с кем ему тр*хаться и, получается, на ком жениться. И вот он тоже здесь. А знаешь, почему я всё это знаю? – Ну? – На самом деле всем им нужны эмоции. Секс тоже, да, но важнее другое. Они хотят понимания… быть услышанными, уважаемыми, желанными. Я не только секс-работник, Тэн. Я и подружка, и мама, и сестра, и жена. Я делаю им массаж и спрашиваю, все ли в порядке. Они проводят со мной ночь, а я даю им возможность почувствовать себя сильными, мужественными, привлекательными. И потом, когда мы расстаемся, я говорю, что буду всей душой ждать нашей следующей встречи. Они уходят от меня не только расслабленными, но и благодарными, а потом возвращаются… снова и снова. Это и есть самое искусное обслуживание. Тебе нужно тоже научиться так. Она хихикает. – Многие думают, я получаю меньше остальных, но в абсолюте я получаю гораздо больше меньшими усилиями. То есть меньше работаю. – Боюсь, я не смогу так. Тэн мнется. Мысль о том, чтобы сопереживать или заботиться о человеке, который снимает тебя, чтобы тр*хнуть и уйти, вызывает у него легкий мандраж. Да что там незнакомец, он не может довериться даже собственному парню. – Ну ты словно не таец… Тогда ты рано «выйдешь на пенсию». Или сойдешь с ума. – А с чего ты взяла, что со мной вообще кто-то захочет… откровенничать. – А с того… Если кто-то не перестает раздеваться перед тобой, будь уверен, на самом деле больше всего хочет обнажить душу. А тебе остается только позволить ему это сделать и позаботиться о ней. – Только? Ты говоришь, словно это просто… – Ваан, ты сейчас работаешь? В их разговор встревает неуверенный голос мужчины с уставшим лицом. – Да-а. Дашь мне минуточку, сладкий? Мы с другом допьем, и я примчусь. – Понял. Другу… Что-нибудь купить? – Мгм, раз уж ты оставляешь его в одиночестве. Вот компенсация! Она указывает пальчиком на нечто с шоколадным ликером. – У тебя новый маникюр? Тебе очень идет. – А ты заметил? Гордая таечка вешается мужчине на шею, на прощание по-учительски зыркнув на Тэна «Вот видишь».