Аппетиты

— Вам что-то нужно, Оота-сан? Я вас не побеспокоил? Мей вздрогнула, услышав, как в ее комнату тихо постучался и затем вошел низкорослый мужчина уже преклонного возраста. Увидев испуганное серое лицо девушки, он замешкался, но все же почтительно склонил голову. Мей даже привстала с постели. Она совершенно не понимала, почему к ней относились подчеркнуто официально-вежливо, будто она была какой-то важной особой. Она здесь никто. Пленница, считай. Почему все в этом странном месте делали вид, что это не так? Кажется, понемногу она тоже начинала сходить с ума. Безумие хозяина этого дома было заразительным. — Я могу увидеть вашего господина? — решила рискнуть Мей. К принесенной с утра еде она так и не притронулась, ей совершенно ничего не хотелось. В ней горело только желание узнать, когда она сможет покинуть это пугающее место. В заверения Доумы она упрямо не верила — ее ждали дома. Все, что он успел ей наговорить, было каким-то бредом, ошибкой. Мей вообще думалось, что с рассветом этот кошмар должен был так же внезапно оборваться, как он, собственно, и начался. Мей явно не везло. Глаза мужчины между тем обеспокоенно забегали. — Доума-сама сейчас принимает своих прихожан. Простите, Оота-сан! — Прихожан?.. — Мей нахмурилась в непонимании. — Доума-сама служитель при храме? В это ей верилось с большим трудом. Он был больше похож на какого-то избалованного отпрыска-наследника знатной семьи, который от скуки сходил с ума в своем поместье. — Доума-сама основатель нашего культа, — поправил мужчина, на губах которого растянулась благодушная, едва не блаженная улыбка. Мей стало не по себе. Она впервые слышала о культе, лицом поклонения которого был совершенно обычный человек, а не известное божество. По спине пробежали мурашки. Она все еще не знала, где ее держали, но теперь отчего-то ей все меньше хотелось знать правду. Страшно. А вдруг в этом культе были приняты еще и жертвоприношения? А вдруг ее похитили ради этой самой жертвы? Губы нервно дрогнули. Не так она хотела закончить свою жизнь. Не той жизни ей желала бабуля. — Мне нужно видеть Доуму-сама. Отведите меня к нему, — решительным тоном проговорила Мей, тут же добавив: — Или я сама его найду. Пожилой мужчина тут же засуетился, стал бормотать что-то неразборчивое. Видно, он совершенно не знал, что делать. Видно, он очень волновался и будто чего-то боялся. — Прошу вас, подождите хотя бы полчаса!.. Я все доложу, Оота-сан! Мей внезапно ощутила неизвестно откуда взявшийся прилив острого чувства вины. Ее с детства учили уважать старших, помогать и заботиться о них. Сейчас же ей казалось, что она одним своим видом и своими просьбами доведет бедного пожилого мужчину до как минимум инсульта. Мей не знала, что и делать. Но сидеть на месте она не могла себе позволить. — Хорошо, я подожду, — примирительно кивнула она, решив успокоить старика. Тот только сдавленно благодарно улыбнулся. — Поешьте, Оота-сан. Господин будет переживать, если вы начнете голодать. Он очень… очень будет волноваться. Мей в это слабо верилось. За те два раза, что ей удалось увидеться с «господином», она не почувствовала в нем ничего, кроме тихой опасности, которую пришлось особенно ощутить в его удушающих объятиях. Она помнила: «господин» много эмоционально говорил, взмахивал руками, но Мей даже в полубредовом состоянии виделась в этом какая-то пугающая мертвая фальшь. Когда-то бабушка учила ее: верь только глазам, Мей. Глаза никогда не обманут. Глаза Доумы-сама были пустыми. Нечитаемыми. Безумными. В них даже на миг не проскальзывали сочувствие и переживание, о которых он мог стенать, казалось, без умолку. Мей снова перевела задумчивый взгляд на пожилого мужчину, что так и стоял изваянием возле нее. Она совсем не понимала, почему он был так взволнован. Неужели его господин был так жесток, что его люди боялись хоть чем-то ему не угодить? — Если для вас это важно, я поем и дождусь Доуму-сама, — Мей мягко улыбнулась, подходя к столику с едой. Честно говоря, ей казалось, что ее тут же вывернет, если она возьмет в рот хотя бы один рисовый шарик. Ей и правда сейчас было не до еды. Но глаза этого старика, наполненные страхом и немыми просьбами, заставили ее перебороть себя. — Благодарю вас, Оота-сан. Я доложу Доуме-сама, что вы хотите увидеться с ним после его аудиенции. Мей кивнула, надкусывая онигири. — Простите… — она быстро покончила со своей утренней трапезой, увидев, что старик собирался уходить. — Скажите, как ваше имя? Мужчина вздрогнул. Дряблая шея вжалась в плечи. — Я что-то сделал не так? Вы собираетесь пожаловаться на меня Доуме-сама? Мей стушевалась, а по телу невольно пробежался легкий холодок. Этот мужчина был явно не в себе. Будто все его мысли вращались вокруг одного Доумы-сама. Страшно. — Нет, я только хотела узнать ваше имя. Я обязательно скажу Доуме-сама, что вы хорошо справляетесь со своей работой, — Мей снова улыбнулась в надежде, что хоть это успокоит старика. Действительно, сработало. — Мое имя Горо. Простите за мою навязчивость, Оота-сан. Просто мы не любим расстраивать нашего господина. — Мы?.. — Мы, — утвердительно тряхнул седой головой старик. — Служители культа Доумы-сама. Мы многим обязаны и очень благодарны нашему господину, — в благоговейном трепете пояснил он. — Извините, если вам больше ничего не требуется, я должен покинуть вас. Мей только кивнула. Ей и самой перед новой встречей с «господином» хотелось побыть одной. Собраться с мыслями. Он ведь так и не сказал, зачем ее держат здесь и почему не отпускают домой. Она хотела добиться правды во что бы то ни стало.

***

— Ты хотела меня видеть, Мей-чан? Уже соскучилась? Ради тебя я даже пораньше простился со своими последователями. Тебя что-то тревожит? Прошу, поделись со мной. Я был рожден, чтобы слушать и разделять ваши горести. Давай, милая. Тебе станет легче, вот увидишь. Мей вздрогнула. Не прошло и получаса, а Доума сам заявился к ней в покои. Видимо, Горо-сан довольно быстро донес ее просьбу. Она повернулась к Доуме и продолжительно на него посмотрела. С виду он казался самой обаятельностью и буквально разрывался от волнительного гостеприимства. Но Мей это нисколько не расслабило, а наоборот только напрягло. Все свои семнадцать лет она прожила в деревне и никогда не выходила за ее пределы. Разве что уходила порой с бабушкой в чащу леса собирать нужные целебные травы. В городе, в богатых домах она никогда не была, а оттого видеть человека, подобного Доуме, ей было даже в диковинку. И все же от одного вида этого миловидного и чересчур эмоционального парня в девушке просыпалось нехорошее бдящее предчувствие. Доума будто пожирал ее одним взглядом. — Я благодарна вам за ваше внимание, Доума-сама, — Мей поклонилась, чувствуя, как от волнения и внезапно охватившего жара лоб покрылся легкой испариной. — Но могу я узнать… Доума не дал ей договорить, всплеснул руками. Скривился, поднеся ладонь ко рту. — Да ты, кажется, нездорова. Еще ночью от тебя здесь совсем по-другому пахло. Ох, я уже и забыл, что юные девушки такие хрупкие. Небольшой сквозняк, и они уже бьются в предсмертной агонии! И что же нам с тобой делать? Доума быстро переключил внимание на новую проблему, Мей не успела даже ничего возразить. Ей и правда стало нехорошо. Но сейчас это было неважно. Дома она сможет сама себя вылечить, в крайнем случае, мама о ней позаботится. От Доумы-сама ей не нужна была никакая помощь — ей нужно, чтобы ее наконец отпустили. — Мне нужно домой, Доума-сама, — тихим голосом, почти шепотом проговорила Мей, но Доума ее услышал. Нахмурился. — Вот видишь, ты уже бредишь, милая, — рука демона осторожно легла девушке на плечо. — Я уже говорил тебе, что теперь это — твой новый дом. Забудь о своей деревне, она сгорела уже синим пламенем. Я сам видел. Не веришь мне? Глаза Мей блеснули уже знакомым недоверием. Она ни за что не поверит какому-то незнакомцу в этот бред! К тому же, от этого парня так и веяло фальшью — он определенно лгал, чтобы оставить ее при себе. Но зачем?.. Ему не хватает прислуг? Почему именно она? Почему она не может вернуться в родной дом к своей старой жизни, которую она так любила? Мей шумно выдохнула. В глазах вспыхнул нездоровый блеск. Доума облизнулся. Он уже чувствовал чужое подступавшее к горлу отчаяние. Его это даже возбуждало. Совсем немного. — Я не верю вам, Доума-сама. — Твое право, — хмыкнул демон, а затем в задумчивой непринужденности добавил: — Люди любят обманывать себя и верить только в то, во что им хочется. Бедные наивные, — в радужных глазах промелькнула напускная жалость. — Верить нужно только в себя и в Доума-сама. Но ты еще слишком юна, к тому же еще и больна, чтобы сейчас это осознать, Мей-чан, я понимаю. Я приведу к тебе лучших врачей, каких только найду среди своих последователей. Ты быстро поправишься и перестанешь забивать свою красивую головку глупыми мыслями. Договорились? Он разговарил с ней как с ребенком, но при этом она мало что могла понять из его слов. Видимо, и правда жар мешал уже нормально соображать. Мей качнула головой, делая шаг в сторону от опасно близкого Доумы. Кажется, от его присутствия ей становилось только хуже. — Меня не нужно лечить, — твердым тоном заверила она, посмотрев прямо в глаза Доуме. Тот заинтересованно усмехнулся. — Мне нужно вернуться домой, Доума-сама. Если вы не отпустите меня сами, я сбегу. Демон вздохнул в глубокой печали. — Тебя кто-то обидел, Мей-чан? Тебе не нравится еда, которую приготовили специально для тебя? Постель? Покои? Может… Тебе не понравилось это прекрасное кимоно, которое я берег специально для тебя пятнадцать лет? Если хочешь, мы можем сжечь его вместе, а потом сходить присмотреть тебе новое. Думаю, у нас получится довольно милое свидание. Только тебе нужно будет сначала поправиться, конечно. Доума резко потянул Мей за оби, отчего та едва удержалась на ногах. Если от нее пахло нездоровьем, как выразился демон, то от него самого пахло опасностью. Сумасшедший. Тело девушки невольно пробила дрожь, и это был совсем не болезный озноб. Животный страх. Она смотрела в пустые радужные глаза, а в голове набатом звенело только: Беги. Беги. Беги. Но бежать было некуда. Ее крепко, как и ночью, держали в объятиях и не собирались никуда отпускать. Мей внезапно осознала, что уйти по-хорошему из этого пугающего места будет не так просто. — Зачем я вам? — подала она наконец голос, не смея отводить взгляд. Демон сделал вид, что задумался. — Странный вопрос. Ты мне не особо и нужна, Мей-чан, — признался демон, но девушке от этого откровения легче нисколько не стало. — Это я нужен тебе. Доума отстранился от девушки. Ее запах действительно отдавал слабостью, а тело было нездорово горячим. «В таком виде она точно не понравится Аказе-доно». — Говоришь, ты сама можешь себя вылечить? Быстро? — спустя секундную задумчивость к демону вернулся его напускной интерес. Мей в непонимании сморгнула. Он так быстро менялся в настроении, перескакивал с темы на темы, что это выглядело жутко. Сумасшедший. Опасный сумасшедший. С такими нужно было играть строго по их правилам. — Да. Моя бабушка занималась лечением людей, она много всего знала. Мне тоже приходилось у нее учиться. — Напиши список трав, которые тебе нужны, и с сегодняшнего дня мы займемся твоим здоровьем. Не хочу, чтобы ты умерла здесь так быстро, я ведь уже так к тебе привязался, Мей-чан!.. Мей оставалось только кивнуть в фальшивом согласном смирении. Учащенное тревожное сердцебиение понемногу начинало приходить в норму. Теперь она точно понимала: чтобы спастить, нужно было прежде всего держать себя в руках, думать наперед, что делать и что говорить. Этот человек явно безумен и даже болен. Нужно продумать, как она сможет отсюда сбежать, были ли у нее вообще на это шансы. А для этого нужно потянуть время. Заняться собственным лечением — неплохой план. Об остальном она подумает, как только сознание окончательно освободится от сковавшей паники. Все-таки у этого Доумы-сама одним взглядом получалось выбивать почву из-под ног.