Аппетиты

— Доума-сама любит ликорисы? Мей обернулась. Весь сад был усеян алыми цветами, девушке даже казалось, что она ступает по кровавой выстланой дорожке. Горо, между тем следовавший за ней по пятам, только неловко пожал плечами. — Они всегда здесь росли, Оота-сан. Мей выдохнула. Свежий воздух опьянял. Впервые, находясь в этом странном месте, она почувствовала себя хоть немного свободной. Ненадолго. Мей знала, что это всего лишь прогулка, ей всего лишь немного ослабили поводок. Чтобы и дальше добиваться послаблений, нужно продолжать подыгрывать. Она сделает все, чтобы подобраться как можно ближе к Доуме — тогда он отпустит погулять не только в своем саду — отпустит ее насовсем. Мей в это верила. Доума хоть и отталкивал ее, вызывая дрожь по всему телу, но все же… Бабушка всегда ей говорила, что даже к самому сварливому проблемному больному можно подобрать свой ключик. Пока сердце и душа Доумы были для Мей прочно закрыты. Но Мей не привыкла отчаиваться. Она из семьи целителей, ей нельзя было терять надежду, пока она не испробует все возможное, чтобы достучаться до Доумы. Чтобы вернуться наконец домой. — Если хотите, можете прогуляться там, в чаще. Доума-сама разрешил, ничего не подумайте. Мей с сомнением посмотрела за ограду. Она все еще не знала, чего стоило ожидать от своего «проблемного больного». А вдруг это какая-то проверка? Мей боялась оступиться на ровном месте. — Не бойтесь, Оота-сан, Доума-сама не задумал ничего дурного, просто он видит, как вам нездоровится взаперти. Доума-сама заботится и думает о каждом. Примите его милость. Мей пристально всмотрелась в пустые серые глаза старика. Горо-сан будто бы и правда о ней переживал и хотел, чтобы она хоть ненадолго оставила тяжелые мысли. Возможно, стоило довериться хотя бы ему, он точно не желал ей зла. — Спасибо, Горо-сан. Наверное, вы правы, мне стоит пройтись. Горо-сан поклонился. Мей же неуверенным неспешным шагом направилась в сторону ворот. Сердце забилось в остром волнении. Она интуитивно понимала, что в побеге не было никакого смысла, не нужно делать глупостей, ее чувства обостряло уже то, что она может побыть наедине, прислушаться к живой природе. При храме у Доумы, даже оставаясь одна в комнате, Мей постоянно ощущала чужое присутствие подле себя и ничего не могла поделать с этим больным наваждением. Сейчас у нее был шанс хоть немного прийти в себя. Мей сразу свернула на узкую тропку, ведущую в чащу, о которой говорил Горо-сан. Слегка замедлившись, девушка повернулась — во дворе при храме старика уже не было. Мей пошла дальше. Волнение снова проснулось где-то под ребрами. Она не понимала, о каких толпах последователей как-то говорил Горо-сан; казалось, этот храм расположен на самом отшибе, в самой глуши, куда вряд ли даже самые ярые фанатики могли добираться каждый день. Удивительное место. Страшное. Мей обхватила себя руками. Как только она сошла с тропинки и зашла в чащу, наконец осталась одна, спокойней не стало. Она снова почему-то вспомнила о ликорисах — цветах, которыми буквально зарос сад Доумы. Такие цветы обычно растут у кладбищ, странно, что Доума вообще высадил вокруг своего храма эти растения. Он говорил, что дарует людям вечную жизнь, исполняет все их мечты и надежды. Этим кровавым цветам точно не место в его «священной» обители. Хотя, находясь здесь, Мей уже должна была перестать удивляться самым разным странностям — Доума сам по себе был их ходячим воплощением. Стоило Мей пройти несколько десятков шагов, как она заметила знакомые целебные травы — их ей приносил и Горо-сан еще от своей знакомой травницы. Девушка поджала губы. Нужно было взять с собой корзинку. Хотя, она же не думала, что ее и правда выпустят за пределы поместья — остается надеяться, что и в следующий раз у Доумы будет благодушное настроение, и он позволит ей еще раз сюда вернуться. Для Горо-сана эти травы точно пригодятся. Сейчас Мей решила собрать хотя бы немного — не тратить же ей время впустую. Мей сама не заметила, как увлеклась, обрывая нежные цветки с уже закрывшимися маленькими бутонами. Мей не заметила, как быстро зашло солнце. Несколько дней она провела взаперти -- у нее все смешалось, сбилось. Она не понимала, в какое время суток спала, ела, терпела общество Доумы — в этом храме время будто застывало, рассыпалось в бесконечность. Сейчас же Мей было все равно, что сумерки все сгущались и сгущались: она в любом случае найдет дорогу обратно. Слишком уж часто она с детства бродила по лесам в поисках трав — и сейчас не заблудится. — Долго возишься. Мей вздрогнула. Разом обронила все собранные цветки. Огляделась. Вокруг — никого. — Горо-сан, это вы? — конечно, нет. В чужом голосе звучала неприкрытая насмешка вперемешку с легким раздражением. Мей стало не по себе. Может, все-таки стоило попытать удачу и попробовать сбежать? Хотя сейчас решаться на такие глупости все равно было уже поздно. Мей подняла глаза к небу, на котором уже проснулись первые звезды. В мрачной пустоте она не нашла никаких ответов. Мей машинально сделала несколько шагов в сторону — к отступлению. — Что, даже траву свою не заберешь? Так страшно? Мей замерла. Уже знакомое чувство неподдельного страха вновь охватило ее. За спиной послышался глухой звук прыжка. Она не сразу заставила себя обернуться. Всего в паре шагов от нее стоял странный рослый парень с короткими взъерошенными ядовито-розовыми волосами. В его чертах лица было что-то хищное. Почему-то именно сейчас в помутившемся сознании Мей вспыхнул ярким алым пламенем ликорис. Этот странный незнакомец ассоциировался именно с этим цветком. Даже смертью от него пахло так же. Мей пристально опасливо всмотрелась в чужие глаза, обрамленные густыми ресницами, и ничего не смогла прочитать, разглядеть. Глаза были словно подернуты чернотой. Мей не сразу заметила знакомые печати — похожую она уже видела у Доумы. Ей думалось, что это какая-то специальная техника, специальный сакральный элемент — Доума же все-таки мнит себя божеством, да и его последователи тоже. В Мей с новой силой вспыхнуло опасное любопытство, стоило ей увидеть почти такой же знак уже на другом не менее странном человеке. Свой некстати вспыхнувший интерес она все же решила мгновенно затушить, оставить при себе. Не этими вопросами ей сейчас стоило задаваться. Сможет ли она сейчас вернуться назад живой и невредимой, вот, что важно. Мей отвела взгляд. Лицо молодого мужчины не выражало ничего, кроме мертвой скуки и толики раздражения. Она ему тоже не особо понравилась. — У меня встреча с твоим хозяином, — наконец проговорил он уже отрешенным тоном без всяких насмешек, но тут же добавил, не удержавшись: — Не думал, что ты у него долго протянешь. Мей совсем растерялась. Во-первых, они, что, знакомы? Такого странного парня она бы точно запомнила: если не на всю жизнь, то надолго. Во-вторых, что значит «хозяин»? Доума совсем ей не хозяин! Да он вообще никто. Сумасшедший, от которого она рано или поздно даст деру. — Простите, мы разве знакомы? — выдавила из себя наконец она, стараясь держаться как можно спокойней и по возможности уверенней. Незнакомец между тем ничего не ответил. Только сделал пару шагов, подойдя почти вплотную. Только сейчас Мей заметила, что не только на глазах у него красовались странные знаки — все его тело было будто опутано какими-то въевшимися темными полосами. Что-то вроде незатейливого клейма. Мей невольно отпрянула назад. Сердце снова забилось в волнении, однако никакой опасности она не чувствовала. Он не тронет ее — в этом почему-то она была уверена. Видимо, потому что он явно спешил на прием к Доуме-сама. Хоть на его очередного помешавшегося последователя он был совсем не похож. — Мне вас проводить к Доуме-сама? — Мей сама не поняла, зачем выпалила такую глупость. Этот человек скорее всего и так знаком с Доумой, ему точно не нужно ее сопровождение. — Что ты здесь вообще забыла? — мужчина сощурился. Слабая усмешка внезапно снова заиграла на его губах. — Я… Доума-сама позволил мне здесь прогуляться, а по дороге я нашла… — Ясно, — он оборвал ее и направился в сторону поместья. Мей, на секунду кинув рассеянный взгляд на оставшиеся на земле оборванные травы, все же быстро засеменила следом. Ей давно пора было вернуться. Вот только Мей не сразу поняла, что того незнакомца уже и след простыл, он будто испарился. Мей побежала. Ей только сейчас пришло в голову, что своим поздним возвращением и легкомысленностью, она могла только огорчить и разозлить Доуму. А этого совсем не хотелось. Потому что она все еще не знала, какая настоящая личина скрывалась за его фальшивыми обаятельными масками. Может, не зря его храм был усеян цветами смерти. Но об этом Мей нужно было задумываться раньше. Сейчас она надеялась, что Доума отвлечется на своего ночного гостя, судя по всему, хорошего знакомого, и на сегодня ее оставят в покое.

***

— О, Аказа-доно, ты рано! Тоже не мог дождаться нашей встречи? Ты давно не был у меня в гостях, кажется, даже никогда… Что ж, я рад, очень рад тебя видеть! Специально для тебя оставил сегодня парочку своих последователей, обязательно попробуй, ты ведь голоден, не так ли? Доума сиял, словно змей-искуситель вился вокруг своего гостя, мрачную ауру которого могли бы прочувствовать все пока еще живые души храма. Аказа поморщился, отойдя от Второй высшей. Рядом с Доумой он чувствовал необъяснимую брезгливость. Если бы он был человеком, его бы точно вывернуло от этой фальшивой слащавости. — Я пришел, потому что мне приказал Мудзан-сама. У нас опять задание на двоих. Доума согласно кивнул, облизнувшись. Конечно, он знал, что Аказа не порадует его своим присутствием без особо важных причин. Это же Аказа, демон, предпочитающий сторониться своих товарищей. Почти как Кокушибо-доно. Доума продолжительно посмотрел на товарища — тот был напряжен. Непривычно напряжен. Доуме это понравилось. Раздраженный Аказа-доно всяко интереснее безразличного скучного Аказы-доно. Доума снова подошел к Аказе со спины. Лицо на секунду стало нечитаемым. Жутким. — Да. Нам приказано проверить и зачистить еще три скрытых деревни целителей. Мудзан-сама хочет, чтобы мы как можно скорее отыскали его цветочек. — Почему я не могу сделать это один? Или ты… — Аказа обернулся. Впился взглядом в демонические глаза, в которых цвета было больше, чем, наверное, в любом другом драгоценном ярчайшем камне. На лице Доумы скользнуло напускное удивление, брови взметнулись вверх. — Аказа-доно, ты ставишь под сомнение приказы Мудзана-сама? — Доума широко улыбнулся и тут же будто в сожалении покачал головой. Звонкое насмешливое любопытство в голосе за секунду сменилось глубокой печалью. — Ах, да. В последнее время ты его очень расстраиваешь. Тебя ведь недавно едва не сразил всего лишь один Столп с какими-то детишками. Теряешь хватку. Или, может, ты заболел, Аказа-доно? У меня при храме появилась чудесная целительница! Ну да ты же сам мне ее подарил. Кстати, знаю, вы уже виделись по дороге сюда. Ну, как она тебе? Не передумал? Могу отдать назад — что не сделаешь ради дорогого друга! Аказа только раздраженно фыркнул. — Я пришел по делу, — отчеканил он каждое слово. — Выдвигаемся прямо сейчас. — Ох, ты так любишь командовать, Аказа-доно, мне нравится! А то обычно ты такой занудный, все время будто в облаках витаешь, совсем не обращаешь на меня внимания, — Доума обиженно поджал губы. Усмехнулся, заметив, как у Аказы сжались кулаки. — Если хочешь ударить — ударь, — Доума покорно опустил голову, пряча хищную ухмылочку. — Кокушибо-доно здесь нет, а я ему точно не нажалуюсь. — Обойдусь, — выплюнул Аказа и в мгновение ока оказался у двери. — Поторопись. — Кажется, он стал даже быстрее, — в деланном восторге про себя подметил Доума, задержав взгляд на месте, где еще секунду назад стоял Аказа. Неудивительно, от него ведь несло свежей человечиной — Доума чувствовал. Даже у самого от таких запахов разыгрался аппетит. Неудивительно, что Мей-чан его совсем не заинтересовала. Перед тем как показаться в поместье, Аказа наверняка по дороге перекусил целой деревней. Вернее, только ее мужской половиной. Доума удовлетворенно прикрыл глаза, оскалившись. Какой же Аказа-доно глупый! Так и не понял, почему Мудзан-сама приставил к нему старшего товарища. Мудзан-сама беспокоится, переживает. С Аказой ведь и правда в последнее время творилось что-то не то — сдавал позиции. Доума как лучший друг и как преданный слуга должен был помочь. Аказе-доно просто нужно было найти новый источник силы, только и всего! Источник, от которого Аказа-доно на протяжении столетий упрямо отказывался.