Аппетиты

— Уже закончила? Мей не обернулась, не переменилась в лице, заслышав голос вошедшей в палату Аой. Только вжала голову в плечи. Последние несколько дней Аой если и обращалась к ней, то только с новыми поручениями о раненых. Мей сжала руки в кулаки — она справится, осталось совсем немного. Еще один пациент, и она попросит тридцать минут — тридцать минут, чтобы куда-нибудь сесть, что-нибудь попить и на оставшееся время наконец прикрыть отяжелевшие от недосыпа веки. Подремать хотя бы десяток минут — перезагрузить воспалившийся мозг. — Еще нет… Осталось пару отваров заварить, и я… — Я сама все сделаю, — резко перебила Аой и так же резко смягчилась. — Иди поспи. Мы расстелили всем в библиотеке. Я за тебя тут сама доделаю. Иди-иди, а то тоже, как Суми, в обморок навернешься — временно минус рабочие руки. Давай, хватит тормозить. Это приказ, если что. — А вы, Аой-сан?.. — Мей на заплетающихся ногах отошла от постели очередного уснувшего после операции охотника. Его доставили в дом Бабочки уже без сознания, Мей даже не знала имени того, с кем провела последние беспокойные шесть часов. Послышался противный скрип половиц. Мей подошла ближе к застывшей Аой. Та едва не валилась с ног, держась только подрагивающими пальцами за ткань своего же халата и за обязательства, данные покойной Шинобу-сан. Мей и сама выглядела не лучше. Светлые волосы на лбу слиплись от пота, под глазами страшные синяки, белый халат во многих местах заляпан кровью — убитый вид. Как и у всех тех, кому удалось пережить ту роковую ночь несколько дней назад. Битва охотников и демонов была завершена. Победа. Абсолютная, безоговорочная. Но радоваться этому ни у кого не было ни сил, ни желания. Слишком много смертей, слишком много раненых — за последних придется бороться еще не один день и не одну неделю. — Я приду через два часа, Аой-сан. Заменю вас. Вам тоже нужно… Мей не успела договорить, поймав на себе уже знакомый недобрый взгляд. Больше всего Аой не любила, когда ей пытались перечить и что-то там возражать совсем не по делу. — Иди уже, — нетерпеливо буркнула она. — Обо мне не думай. В четыре часа с тебя обход во второй, третьей и четвертой палате — вот об этом помни. А я и без тебя тут справлюсь. Думаешь, я только командовать умею? Мей покачала головой и медленно переступила за порог. Конечно, она так не думала — она просто не могла думать что-то подобное об Аой-сан. Мей своими глазами видела, как Аой вместе с ней принимала участие в сложнейших операциях, вместе с Мей и остальными девочками бегала по палатам, попутно не забывая раздавать всем нужные указания. Для Мей правда было необъяснимым чудом то, что Аой-сан все еще упрямо держалась на ногах. Вот, что значит, выдержка несостоявшейся охотницы. Тренировки на выносливость, видимо, дали свои плоды и в медицинском деле. — Не забудь, что ты сейчас идешь в библиотеку, — хмуро напомнила Аой Мей вслед. — Если в следующие три часа увижу тебя в чьей-нибудь палате — вообще от работы отстраню! Мей обернулась, мягко кивнула. На сердце вместе с тупой усталостью растеклось и тепло. Аой-сан не шутила: ей нужны были здоровые врачи, а не ходячие мертвецы. Последних у них и так было навалом — забита каждая койка. Мей шла по коридору, то и дело придерживаясь рукой о стену. По пути она встретила лишь пару уже знакомых девушек: одна из них несла бинты, другая — ящик настоек. Судя по их посеревшим измученным лицам, их смена пока и не думала заканчиваться. До них Аой-сан еще не добралась со своей принудительной амнистией. Мей хотела бы скорей дойти до библиотеки и упасть на один из разложенных футонов, но ноги совсем не хотели ее слушать. Она, так и не дойдя до выхода, остановилась у одной из палат. Тишина. Замогильная тишина. У Мей по телу пробежала невольная липкая дрожь, а руки сами непроизвольно взялись за ручку. Мей знала, кто там лежал. Она совсем недавно провела в этой палате больше суток — ровно двадцать шесть часов. Ровно столько понадобилось времени, чтобы вернуть с того света Санеми-сана. Мей отдернула руку от двери, будто отмахнувшись от какого-то наваждения. Тихо. В коридоре было очень тихо. В палате — тоже. Санеми-сан оказался очень спокойным пациентом — одним из самых спокойных на ее практике. Тише, спокойнее и смиреннее некогда грозного жуткого Санеми-сана были только хладные трупы. Мей помнила: как только Аой вызвала ее в операционную, бросив пару слов о том, с чем и с кем ей предстояло иметь дело, Мей ни на секунду не замешкалась. Санеми-сан хоть и был безумно страшным, но полученные им ранения были еще страшнее. Мей не понимала, как он вообще смог выжить. Как это изувеченное исполосованное тело с вываливающимися наружу органами вообще могло подавать хоть какие-то признаки жизни? Чудо. Страшное жестокое чудо. Санеми-сан должен был умереть если не на поле боя, то на ее руках. И все же, зашивая его раны, переливая кровь, мысли Мей были чисты как стерильные бинты. Она не позволяла ни на секунду допустить, что все, что она делала, было напрасно. Нет, Санеми-сан не обречен, Санеми-сана можно было вытащить. Нужно. Она должна. Это был ее долг. Сейчас, стоя замершим изваянием у двери в его палату, Мей знала, что жизни Санеми-сана теперь ничего не грозит. Его неубиваемому организму действительно можно было только позавидовать. Он поправится: обязательно поправится. Мей хотелось в это верить. Хотелось, чтобы все они поскорее пришли в себя. Все пошли на поправку после бесконечных дней и ночей кровавого кошмара. Мей постояла у двери всего с минуту — так и не решилась зайти. Сегодня за Санеми-саном наблюдали другие медики, ей там делать было нечего. Нечего мешаться. Состояние Санеми-сана сейчас стабильно, пусть он все еще и не пришел в сознание. Неважно, его пробуждение — лишь вопрос времени и вопрос должного ухода. И уж о последнем Мей обязательно позаботится. В свою смену. Сейчас ей нужно идти. Она подумает о Санеми-сане позже. Обо всем она подумает позже. Мей вышла на улицу. Темно. Холодно. Никого. Никого не видно, ничего не слышно. Весь штаб будто вымер. Неудивительно: одна половина Организации сейчас лежала перебитая без сознания в доме Бабочки, а другая половина все бегала-суетилась вокруг «перебитых». Мей поежилась. До библиотеки осталось дойти всего ничего. Мей шла, считая про себя шаги. Пять… Шесть… Семь… Восемь… На двенадцатом она остановилась. Замерла перед входом в библиотеку. В последний раз она приходила сюда вместе с Хинаки. С Хинаки, которой больше нет. И Аманэ-сама нет. И Оякаты-сама нет. Губы Мей мелко задрожали, но она тут же тряхнула головой. Не сейчас. Она не заплачет, нет — сейчас ей нечем плакать. Потом. Она поскорбит когда-нибудь потом. Когда все это закончится. Обо всех поскорбит. Вместе со всеми. Мей толкнула скрипучую дверь. Та поддалась не сразу. Стоило Мей войти, как она тут же невольно поморщилась: это место больше совсем не пахло деревом и старыми книгами — теперь и здесь стоял стойкий запах медикаментов. Мей рефлекторно схватилась за шею, ей снова захотелось вернуться назад, на улицу. Душно. Здесь было очень душно. Мей ничего не сказала подошедшему к ней какуши, а лишь тихо послушно прошла за ним следом. Он отвел ее в главный зал. Книжных полок там будто никогда и не бывало — вместо них теперь всюду были разложены футоны. А на них едва не в обнимку теснились девочки-медики, каждую из которых Мей уже знала поименно. Бабочки. Высушенные, обессиленные, обездвиженные. Будто мертвые. Мей ощущала себя так же — одной из них. Они все сейчас были как одна похожи друг на друга. Разделяли одни и те же чувства. Одну и ту же боль, одну и ту же мертвую усталость. Все они были сейчас как никогда близки. Эта близость ощущалась особенно чутко именно здесь. Мей поняла это только тогда, когда осторожно опустилась рядом на крайний футон и прижалась к чьей-то теплой спине. Вдохнула спертый воздух, вслушалась в чье-то слабое дыхание. Приведший ее сюда какуши тем временем снова возник у Мей над душой — взглянул на нее с вопросом. Она поняла его без слов. — Разбудите меня полчетвертого. Пожалуйста… — тихо прошептала она и тут же прикрыла глаза. Сознание разом заплыло в непроглядной темноте. Хорошо. Наконец-то. Теперь можно вдохнуть и выдохнуть по-настоящему. — Как скажете, Мей-сан, — вкрадчиво между тем проговорил какуши и тут же его голос пропал — послышались лишь легкие удаляющиеся шаги. Мей не удивилась тому, что этот незнакомый человек обратился к ней по имени. Даже не заметила. Мей перевернулась на спину, сцепила руки в замке на груди. По телу с новой силой начала растекаться усталость. Одна нога дернулась в нервной судороге. Мей еще не успела провалиться в дрему, как перед сомкнутыми глазами в черноте сознания один за одним стали проступать большие нестираемые кровавые пятна. Вязкие, бездонные пятна, в которых плавали оторванные руки, ноги. Безротые, безносые перекошенные ужасом лица. Они все кричали. Кричали, звали на помощь, звали к себе Мей-сан. А Мей-сан все не приходила. Мей-сан сидела где-то в темном мрачном уголке, тряслась от страха в колючем ожидании. Мей-сан все ждала, когда ее позовет тот, другой голос. «Мей-ча-а-ан!.. Я так скучал!.. Вот, решил к тебе в гости заглянуть — ты опять обо мне забыла. Видишь, я, пока тебя ждал, уже успел познакомиться с твоей новой подружкой. Влюбился, представляешь? С первого взгляда влюбился… Ты только Котохе-чан не говори, она расстроится… Ты знаешь, какая она ранимая, правда?» Тот самый, другой звонкий мелодичный голос сдавил на виски, ударил по барабанным перепонкам, смешался со стонами расчлененных безликих тел, что все взывали и взывали к своей Мей-сан. Мей-сан же все продолжала трястись, забившись в углу. Ждать, когда же все наконец оборвется: или ее жизнь, или этот непрекращающийся кошмар — Его последнее представление. «Мей-сан… Вот ты где!.. Мы с Шинобу-чан тебя так долго искали… Кажется, моей любимой нужна помощь, ее немного потрепало во время нашей первой ночи любви. Ну, ты понимаешь. Подлатай ее, девочка моя. Знаю, в этом у тебя уже есть опыт». Мей-сан почувствовала, как горлу начали один за одним подкатывать рвотные позывы. Она распахнула глаза. Перед ней стоял Он — демон, светящийся кровавой радугой. Доума. Живой. С мертвой Шинобу-сан на руках. Точнее, с тем, что осталось от Шинобу-сан. В одной руке Доума держал окровавленное туловище с выглядывающими из-под формы охотницы внутренностями, в другой же он под мышкой придерживал оторванную голову, заботливо завернутую в хаори. Хаори Шинобу-сан. Ее ноги и руки Доума потерял где-то по дороге — видимо, и правда очень спешил к Мей-сан за помощью. Демон подошел ближе. А затем резко подкинул голову «своей возлюбленной» — прямо к Мей-сан. Мей-сан в страхе протянула дрожащие руки. Словила. Вмиг стало липко, грязно. Еще холоднее, еще страшнее. «Умничка, Мей-сан, — Доума восхищенно похлопал в ладоши. — А теперь давай, подлечи ее. Видишь, Шинобу-чан совсем нехорошо… Смотри, как утомилась, осунулась. Фу, какая страшненькая. Нужно привести ее в порядок. Вот, Мей-сан, держи». Мей-сан дернулась, когда Доума воткнул в голову Шинобу-сан уже знакомый узорчатый гребень. «Давай, причеши ее. Для начала». Мей-сан опустила взгляд на голову, что покоилась на ее коленях. Лоб мгновенно покрылся испариной, рот приоткрылся в немом вскрике. Голова сама по себе выскользнула из рук, сама покатилась обратно к своему возлюбленному. Доума остановил голову ногой, слегка наступив. Осуждающе посмотрел на Мей-сан, покачал головой. «Эх, знаю-знаю, Шинобу-сан уже успела рассказать мне, что вы не особо ладили. Печаль-печаль. Ну да ничего, вы еще подружитесь. Теперь у вас на это будет вечность, девочки!..» Мей-сан смотрела на демона не моргая. Ей все казалось, что голова Шинобу-сан, на которой сейчас весело топтался Доума, тоже смотрела на нее укоризненно и осуждающе. Она тоже хотела поскорей закончить с этим представлением, но еще больше она хотела вновь оказаться на руках у Мей-сан — своей новой подружки, с которой они теперь точно-точно разделят одну вечность. Теперь у Шинобу-сан будет уйма времени, чтобы наконец задать все-все-все вопросы, от которых Мей-сан в свое время так упорно старалась убежать. Шинобу-сан привыкла доводить все до конца — и доведет. В отличие от Мей-сан, которая тем временем все не решалась подползти к демону и забрать разбитую растрепанную голову Шинобу-сан — наконец заняться делом. Мей-сан будто бы совсем не торопилась выполнять просьбу своего нового-старого Хозяина. Опрометчиво. Глупо. Опасно глупо. Доума внезапно сам пнул голову обратно к Мей-сан в ноги и снова выжидающе посмотрел на своих потрепанных девочек. Мей-сан под пристальным взглядом радужных горящих глаз опустила голову, сжалась. Из последних сил и не с первого раза вытащила замаранный кровью гребень из пробитой головы Шинобу-сан. На мгновение зажмурилась от отвращения. Всхлипнула. Причесать. Ей нужно было всего лишь ее причесать. Привести в порядок свою новую подружку — порадовать Доуму-сама. Подыграть — как раньше. Мей-сан открыла глаза — и снова едва не выронила голову из рук. Неверяще сморгнула. Теперь на нее осуждающе косилась вовсе не Шинобу-сан. Череп с чернющими пустыми глазницами. Котоха-чан — брошенная и забытая. Тоже непричесанная. Где-то совсем рядом снова раздались шаги. Доума шел навстречу — прямо к Мей-сан — по вымощенной костью дорожке. «Опять ты тормозишь, Мей-сан, — разочарованно холодно процедил демон, склонившись над Мей-сан и взяв ту за подбородок. — Шинобу-чан устала тебя ждать — развалилась, видишь? Ты опоздала. Эх, какая несчастная головешка…». Демон потрепал Мей-сан по спутавшимся светлым волосам, который в один миг окрасились в кроваво-красный. Мей-сан хотела было попятиться назад, но было некуда. Стена. Ее и демона не разделяло больше ничего. Кроме них больше не было никого — только он, она, и болтающаяся где-то под ногами Котоха-чан. «Мей-сан, ну, иди сюда. Мне скучно. Давай, развлеки нас с Котохой-чан, как раньше». Демон протянул к Мей-сан свои руки, на что она резко зажмурилась. Вжалась в стену. И тут же почувствовала, как ткань ее кимоно противно облепила тело. Мей-сан опустила взгляд. И тут же об этом пожалела — с губ сорвался истошный вскрик, внутри все онемело. По ее одежде стекала вязкая кровавая жижа, шмякались об пол откуда-то сверху чьи-то внутренности, руки, ноги, головы. Мей-сан еще сильнее вжалась в стену, стараясь хоть как-то удержаться на ногах. Ненадолго. Уже спустя секунды она почувствовала, как стена за спиной тоже стала склизкой, мягкой. Мей-сан схватилась за горло — трупный смрад забил легкие. Руки, ноги, безликие лица — все это прорастало сквозь стену, обхватывая, сжимая оцепеневшее тело Мей-сан в своих мертвых объятиях. Мей-сан даже не думала кричать и звать о помощи. Вместо паники ее внезапно охватило беззвучное смирение — сейчас эти несчастные мертвецы утащат ее за собой, спасут от живучего страшного монстра, который все стоял и смотрел на нее, счастливо покручивая в руках уже две головы — Шинобу-сан с Котохой-чан. Демон улыбался, скалился. И лишь на мгновение его лицо исказилось фальшивой тревогой — лишь тогда, когда Мей-сан совсем перестала чувствовать собственное тело, охваченное десятками спутанных обрубленных рук. Последнее, что ощутила Мей-сан — ее с мерзким хлюпом стало затягивать в живую стену мертвецов, словно в тягучую трясину. Она и не думала вырываться, сопротивляться — бессмысленно и бесполезно. Лучше уж слиться с месивом мертвых, стать одной из них и наконец обрести покой, чем провести следующую вечность с безумным монстром. В руках демона уже не было места для третьей — ее — головы. Последнее, что она запомнила: когтистые лапы снова потянулись к ней, пытаясь вытащить, утянуть за собой, но Мей-сан уже захватило в трупную пучину вместе с растворившимся в ней смеющимся голосом: «Пока-пока, Мей-сан. Не переживай, мы еще с тобой поиграем… Мы с девочками будем ждать тебя, не скучай без нас!..» Радужные глаза потухли вместе с сознанием Мей-сан прежде, чем она ощутила новую острую боль в плече. Достала. Когтистая лапа все-таки ее достала. Мей-сан, ослепленную, оглушенную, обездвиженную, с уже знакомым противным хлюпом потянуло наверх. Назад. В живой Ад. — Мей-сан!.. — звонкий крик ударил по налившимся болью вискам. Кто-то словно в припадке продолжал грубо трясти ее за плечо, явно пытаясь привести в чувства. — С вами все в порядке? Не молчите, Мей-сан, вам плохо? — Отпустите, — только и смогла выдавить из себя Мей. На нее взволнованно смотрел кто-то из какуш, а рядом суетилась еще пара перепуганных девушек. Мей не сразу заметила, что дыхание ее сбилось, тело трясло, а руки до побеления костяшек сжимали простыни. Мей перевела пустой рассеянный взгляд в стену. — Я… Я видела… Доума… Он… Мей осеклась, беспомощно обхватив себя дрожащими руками. Повисла гнетущая тишина. Какуши нахмурился, а девушки-медики непонимающе переглянулись. — Вторая Высшая луна мертва, Мей-сан. Вам приснился кошмар, — твердо отчеканил каждое слово какуши и поднес к Мей чашу с мутной жидкостью. — Вот, выпейте. Вам станет легче. Это ваш отвар. Мей послушно протянула руки к чаше. Сделала пару глотков. Горло неприятно обожгло — Мей окончательно пришла в себя. Она все еще в библиотеке, ее все еще окружали живые люди. Она все еще в безопасности — жива. Доума мертв, его отправили в Ад вместе с другими демонами, следом за Прародителем. Мей слышала: Доуму убил юноша с кабаньей головой и тсугуко Шинобу-сан. Иноске-сан и Канао-сан — они сделали это. Доумы больше нет. По крайней мере, не здесь. Не в мире живых. Мей под чужими напряженными взглядами приподнялась на локтях с постели. Смахнула прилипшие к взмокшему лбу светлые пряди. Ей больше не нужно бояться. Ей больше не нужно бороться. От подобных обманчиво обнадеживающих мыслей Мей не чувствовала совершенно ничего: ни облегчения, ни тихой радости. Сознание снова окутала звенящая пустота. Для Мей еще ничего не кончено. Ее борьба не закончена. — Мне приснился кошмар, — бесцветным тоном повторила она за какуши. — Ничего страшного. Сколько сейчас времени? — Три часа, — нехотя ответил какуши. — Мей-сан, думаю, вам не нужно сейчас… — Простите, но мне нужно идти, — Мей на слабых ногах приподнялась с футона. Сморгнула пару раз. Она и не думала, что сможет выспаться. Даже не надеялась. Живые кошмары со Второй Высшей луной в главной роли не скоро отпустят ее. Сейчас ей нужно было как можно скорее снова вернуться в работу — снова пытаться отвлечься. Мей больше не слушала просьб остаться, она лишь попросила какуши дать еще успокоительных. Сильнодействующих. — Мне нужно подышать. Не беспокойтесь обо мне, пожалуйста… — сказала она, выходя из библиотеки. У нее осталось еще полчаса, она как раз успеет прийти в себя и отправиться на дежурство в палаты, которые уже закрепила за ней Аой-сан. Мей присела на скамью и шумно выдохнула. На улице стояла прохладная ночь, близившаяся к рассвету. По телу Мей прошлась волна мурашек — холод за считанные минуты окончательно ее отрезвил и привел в чувства. Там, в душной библиотеке, в забитых больничных палатах не хватало обычной бодрящей уличной свежести. Сейчас Мей могла насладиться ею сполна. И немного подремать, забывшись в ночной тишине. Еще совсем недавно она вместе с Гию-саном так же засиживалась у водопада. Там Мей умудрялась даже подремывать с удочкой в руках, полностью растворяясь в водном шуме, греясь в закатных лучах. Все это теперь казалось Мей чем-то далеким, совсем ирреальным. Гию-сан, как и многие, все еще был без сознания. Его ранения тоже были удивительно несовместимы с жизнью. Мей уже знала наверняка: на реабилитацию уйдет как минимум несколько месяцев — ни ей, ни Гию-сану будет не до рыбалки и разговоров о чем-то будничном, неважном. Теперь все будет по-другому. Мей должна была это принять. И справиться — со всем справиться. Здесь, сейчас она должна помочь не только Гию-сану. Она не смела забываться. Доума не должен утянуть ее за собой даже в кошмарах. «Демоны проиграли. Их больше нет. Доумы больше нет. Мир очищен. Мы спасены», — Мей повторяла это как мантру, пытаясь убедить себя, что все это не сон. Это правда. Эта победа, эти жертвы — все не напрасно. Это реально — их новая реальность. Реальность, которую забитое сознание Мей все отказывалось принимать. Каждый раз, стоило ей закрыть глаза, она будто проваливалась в пустоту — к Нему. Каждый раз Доума тянулся к ней когтистыми лапами и каждый раз Мей удавалось от него ускользать. Каждый раз, закрывая глаза, Мей казалось, что в этот раз ей точно не повезет — в этот раз он обязательно ее поймает, схватит. Обратит. Поставит на одну полку вместе с Шинобу-сан и Котохой-чан. Мей понимала: рано или поздно она сойдет с ума. Даже сильнейшие успокоительные уже не помогали. Слишком страшно, слишком нервно. Но Мей не смела проваливаться в самобичевания. Пока она не поможет всем нуждающимся, она не смела забиваться в угол. Нельзя. О себе она подумает как-нибудь потом. Когда очнется Гию-сан, ей точно-точно будет легче, будет спокойней. Мей просидела на скамье недолго, вслушиваясь в шаги редко проходивших мимо людей. Стоило ей досчитать до без десяти четырех, она тут же встала и неспешным шагом направилась в сторону госпиталя. К новым-старым пациентам. Подальше от сжирающих нутро самокопаний. Мей уже знала, чью именно палату она посетит в первую очередь. Аой-сан еще вчера успела ей невзначай сказать, что тот самый охотник с кабаньей головой уже успел прийти в себя. Мей хотелось лично посмотреть на того, кто совсем недавно отправил в Ад самого дьявола. Мей хотелось лично убедиться в том, что с этим юношей все будет в порядке, его жизни точно-точно больше ничего не угрожает. Теперь Мей лично за ним присмотрит, сделает все, чтобы он скорее пошел на поправку. Мей обещала это сама себе. Тихо прикрыв за собой дверь, так же бесшумно пройдя между больничными койками бесчисленных спящих, Мей остановилась у одной — засмотрелась на жуткую потрепанную кабанью голову, уткнувшись в которую спал перебинтованный юноша с измученно напряженным лицом. Иноске Хашибира. Мей подошла еще ближе, опустив продолжительный взгляд на прикроватный столик. Все нужные настойки, мази и другие медикаменты уже были аккуратно разложены кем-то из медсестер. Если Иноске-сан уже успел прийти в себя, значит ему нужно было подготовить личный курс лечения. Мей достала из кармана халата листок бумаги и принялась записывать названия всех настоек и мазей, которые уже выписали Иноске-сану. Завтра придется как минимум полдня провести за готовкой этой травяной «панацеи». Как только Мей закончила, она еще раз пробежалась внимательным взглядом по бутылькам и тут же невольно вздернула бровь. Нахмурилась. Только сейчас она заметила за столиком переполненный таз с использованными бинтами. Видимо, кто-то забыл выбросить их и принести новые. Мей положила исписанный лист бумаги обратно себе в карман, а сама наклонилась за тазом — сейчас она быстро сбегает выбросит и тут же принесет новые бинты. Иноске-сану как раз нужно было сделать перевязку. Только Мей взяла было таз, как он тут же с громким звоном упал на пол. Мей, согнувшись, замерла в леденящем оцепенении. Лицо мгновенно побелело, в девичьих глазах все смешалось. Окрасилось в знакомые кроваво-радужные тона. Она. На Мей прямо сейчас пристально не отрываясь смотрела Она. Старая «подружка», «любимица» Доумы-сама. Котоха-чан. Мей смотрела на знакомый пожелтевший череп и не могла выдавить из себя даже вскрика. Только не это, только не кошмары наяву. Мей до боли ущипнула себя за руку — наваждение не пропало. Из-под кровати все так же выглядывали знакомые пустые глазницы и копна длинных темных волос. Мей совсем перестала дышать — животный страх сковал даже легкие. Мей вздрогнула, отвлеклась от своей «находки» только тогда, когда чей-то незнакомый хриплый грубый голос раздался у нее почти над самым ухом: — Не шуми ты… Там… Моя мама… Мей дернулась, шумно задышала, а затем машинально повернула голову. Ее черные, полные страха глаза, казалось, стали еще шире и чернее. Иноске-сан очнулся. Мей тупо уставилась на него — этот неподвижно лежащий юноша с большими изумрудными глазами все не сводил с нее укоряющего немигающего взгляда. Она его разбудила. И, видимо, не только его. — Мама?.. — не своим голосом рассеянно прошептала Мей и тут же слепо попятилась назад, задев бедром соседнюю кровать. Раздавшаяся боль в правой ноге вмиг отрезвила: это не сон, она не спит. Реальность. Это все страшная безумная реальность. Мей осмотрелась по сторонам. Больничная палата пока вовсе не думала тонуть в кроваво-алых тонах и оглушаться стонами истерзанных ходячих мертвецов. Все было тихо, все мирно спали. Все, кроме Мей, Иноске-сана и… Котохи-чан. Мей до крови закусила губу: все-таки сошла с ума. Исподлобья она снова перевела взгляд на Иноске-сана — тот закрыл глаза, лицо его стало еще мрачнее и напряженнее. Но он не спал, он больше не собирался проваливаться в сон, оставлять Мей Ооту здесь совсем одну. Одну… с мамой. Мало ли, что Мей-сан взбредет в голову с ней сделать. Мей тем временем сделала еще пару шагов от постели Иноске. Под кровать она больше и не думала заглядывать — вдруг Она еще там. И не только Она. Мей боялась снова склониться и увидеть там уже две выглядывающие головы — Котохи-чан и Шинобу-сан. А затем и третью — свою собственную. Нет, хватит с нее. Мей все это просто показалось. Никакой Котохи-чан здесь не было и быть не могло — бред. Очередной плод ее больной, невовремя воспалившейся фантазии. Мей нервно дернулась, почувствовав, как ее спина уперлась в дверь. Ей нужно было подышать. Прийти в себя. Она зайдет сюда позже, минут через пятнадцать. И никакой головы здесь уже не будет. Только таз и бинты. Только она и очнувшийся Иноске-сан. Мей тихо прикрыла дверь и что есть силы побежала на улицу. На воздух. Стоило ей выскочить во двор, как легкие тут же наполнились спасительной бодрящей свежестью, а глаза кольнуло теплым розовым светом. Рассвет. На улице было хорошо, спокойно, тихо. Светло. На улице, стоя под разливающимися слабыми солнечными лучами, она наконец-то была в безопасности. Мей опустила взгляд на трясущиеся руки. Ей нужно было возвращаться к пациентам. Иначе хватятся, иначе она всех подведет. Мей зажмурилась, сжала руки в кулаки. Какая глупая. Ей всего-то что-то померещилось, а уже глаза на мокром месте. Мей поджала потрескавшиеся губы. Нужно собраться-собраться-собраться. Вымученный всхлип так и не вырвался из ее груди. Нужно вернуться-вернуться-вернуться. Нет, дальше так продолжаться не могло. Больше Мей не сделала и шага. Обессиленное девичье тело безвольно упало на землю.