Сомнения

В сумраке лютом ливень сорвался с небес, высохла земля. Белые горящие языки яркого пламени обрывисто извивались, сжав, скрючив длинные искрящиеся пальцы, выгибая ладони, обвивая чёрный, издыхающий, увядающий камень тысячью полыхающими руками. Сдавливая, в неистовом огне прожигая обветшалую поверхность, они нежно, болезненно ласкали его, поглаживая синими острыми когтями трескающуюся кожу, оставляя на ней глубокие кровавые шрамы. Алые сияющие расплавленные капли медленно стекали с чёрного тела, охваченные умерщвляющим жаром, впиваясь в рассыпающийся материал, обращая в раскаленные осколки. Тонкие струи едкого горячего дыма расползались в воздухе, огибая смертоносные лапы, ненароком испуганно вдруг касаясь их багровой ядовитой оболочки, вздрагивая, испаряясь в колышущемся пространстве. Костлявыми пальцами вдавливаясь в грунт, вырывая куски мгновенно сгорающей земли, пожирая бурые клочья, дикое пламя росло, хватаясь за деревья, несчётными струями тянувшись по пепельным лесам, треща, пыхтя, разрывая серые ветки, бросая в разинутую неистовую пасть, вгрызаясь шипящими клыками, перемалывая обратившиеся в труху стволы, жадно поглощая почву, ненасытно осушая кипящие озёра. Визжа, крича, полыхающие растерзанные морды виднелись в недре чудовища, жаждая вырваться наружу, растягивая, упираясь головами в раздутое брюхо. Хищно, словно подстерегая жалкую добычу, оно неслышимо подкрадывалось к городам и посёлкам, вдруг разразившись в яростном оглушающем рёве, затмив небо, бешено врываясь в деревни; оно терзало, уничтожало дома, несясь в по разбитым улицам, охотясь за беспомощными жителями, вдребезги разнося каменные стены. Багровые широкие губы его впивались в рушившиеся башни, обвивая освобождающим, бесчеловечным, взмывающим ввысь огнём. Объятые неимоверным ужасом, несчастные жители бежали прочь, пойманные в клетку, разорванные белыми горящими лапами. Проклятые кошмарное существо приносило нестерпимую боль и лютый удушающий животный страх, опустошая города, оставляя лишь тлеющую израненную почву под телами павших бездыханных жертв. Бесясь, смеясь, хохоча громовым криком, оно бесцельно скиталось по дрожащей земле, рассыпаясь, тонкими паучьими лапами поражая, подстерегая обречённых, вновь обращаясь в густую кишащую волну, одним движением гремящего тела сжигая поля, втягивая, беспечно уничтожая жизненные посевы. Безудержное, безумное, беспощадное, оно поднялось из праха умирающего, распадающегося княжества, собрав воедино всю пропасть людской жестокости, питаемое бедствием, повинующееся гнусному приказу потерянного, мятущегося человека. Чёрный, беспробудный глухой мрак безмолвным шлейфом тянулся за роковой бестией, погружая израненный мир в тяжёлый болезненный сон. Смерть и хаос мчались по расстилающемуся прожжённому мёртвому грунту, брошенные с разорванной цепи расколовшейся кусаригамы, гонимые одной отчаянной мыслью разбитого разума. Обвитый тёмными, покрытыми шипами густыми зарослями, одинокий онемевший замок покоился в глуши своего нескончаемого ночного мрака, издыхая, в опустошённой покинутой бескрайней долине, под холодным чёрным нависающим небом застывших грозовых туч. Раздался гром. Порванное слабое биение слышалось вдали, нагой треск, свисающий с каменных облаков, подобно тонким распущенным нитям, пронизывающим густую дымчатую поверхность, сплетаясь в сжатую паутину, глухим подавленным шорохом спадая с замёрзшего небосвода. Второй казался громче, трепетным эхом, изнемогающим криком срываясь наземь, рассекая чёрствую почву, забираясь в узкие щели старого замка. Ледяные судороги мгновенно промчались по серым зарослям, зашевелились дремлющие змеи, мёртвой хваткой обвившие осыпающиеся стены, задрожали доски, всхлипнул обратившийся в осколки камень, пробитый твёрдыми рыхлыми корнями. Осыпающийся, увядающий, он уже почти полностью исчез под нестерпимой тяжестью острых удушающих веток. Они заняли его место, сжимая, тесня поражённое сердце, окутывая лишь горькую, насыщенную песчаной пылью пустоту. Они затмили окна, всё ближе сползаясь по морщинистым отверстиям, впитывая, отбрасывая спасительный ослабший свет, не давая ему проникнуть в пепельное, поражённое, усыпанное ядовитыми растениями нутро. Они сплетались, душа друг друга, они сохли, трескались, охровые стволы сыпались наземь, их пробивали острые концы новых зародившихся шипов. Горький горящий запах наполнял несчётные комнаты, пробирался по чёрным коридорам, серыми клубами выпадая в оставленные руины главной залы. Подобно неестественным узорам дикой болезни, тёмные ветки раскрыли чёрствые ладони, цепляясь за упавшие балки, выломав потолок, блёклыми венами спадая наземь, взорвав холодный пол, разбросив гниющие щепки. Девушка вздрогнула. Сильнее укутываясь в порванное одеяло, она испуганно обернулась к узкой расщелине, почувствовав на лице струи ледяного обжигающего света, созерцая бескрайнее пепельное полотно предвещающих лютую бурю туч. Впадшие под опухшими веками глаза мгновенно сощурились, девушка прикрыла лицо ладонью, синие губы её оказались приоткрыты; словно околдована, поймана в неистовом зрелище; взгляд её замер на бледных пронзающих небо молниеносных неслышимых вспышках, приближающихся, настигающих её блаженное убежище. Очарованная, заворожённая, она была готова протянуть руку, наклониться вперёд, ухватиться щуплыми пальцами за белые лучи, вовек сохраняя в разуме прекрасную картину, но резкий, вкрадчивый, мёртвый, страшный, демонический голос вырвал её из невольных блужданий, возвращая за стены разрушенного бездыханного замка. — Твой ход, — улыбнулся призрак. Девушка мигом обернулась, съёжившись, ещё ощущая на лице догорающее тепло незримого солнца. Проведя ладонью по щеке, она растерянно, неуверенно смотрела на деревянную разбитую доску, охватывая взором маленькие фишки. Мысли её сбились, спутались, она судорожно надеялась увидеть ход, поставить фигуру, но, подобно ледяным, они мигом таяли, как только их касались дрожащие сухие пальцы. Окутанная колющим смущением, Ёсихиро подняла беспомощный взор на собеседника, убрав со лба спутанные длинные пряди волос, слова её казались нагими, беззащитными, увядающими в мрачных просторах усопшего дворца. — Я ведь играю чёрными? — Как обычно, — его уста оголили лёгкую усмешку. Чёрствые жилистые заросли вились на её руке, вонзившись в бледную кожу, отравляя, пронзая плоть, вытягивая жизненный сок, киша, поднимаясь к плечу, изгибаясь, колышась, ухватившись за шею, тонкими отростками расползаясь по лицу, впившись в впадшую щёку, опутав раненный глаз, колющими ветвями спадая в чёрных волосах. Девушка бережно заключила в ладони крохотную пешку, дав удушающим растениям опутать хрупкое тельце, желая поставить её на габан, но обессиленные пальцы едва удержали её, фишка упала с глухим звоном, скатившись к её ногам, пойманная в цепких когтях острых шипов. Призрак молча созерцал её рассеянные движения, сложив руки на коленях, устремив на неё ожидающий глумный взгляд. — Я пасую, — тихо, едва уловимо ответила девушка. — В таком случае я забираю все твои пешки, — он улыбнулся, слабым стуком ставя маленькую фигуру, — теперь у них перекрыт путь отступления, они загнаны в кольцо, и я бесшумно убью их. Ты ведь боишься меня, не так ли? — края его губ поднялись немного выше, его силуэт мгновенно преобразился, очерчивая края иного, наступающего генерала. Грянул гром, взвыли кипящие заросли, Ёсихиро скорее натянула одеяло на голые плечи. — Это был безрассудный поступок, ворваться в мои территории, напасть на невинных жителей моих земель. Твоя армия мертва, моё войско уже приблизилось к твоей фигуре, — блеснув шестью катанами, тень могучей рукой указала на габан. — Ты оказалась одна, у самого края доски, я окружил тебя. Сюгон растерянно смотрела на треснувшее дерево, созерцая настигающую мощь противника, но и отдалённых, четверо белых пешек, охвативших чёрную со всех сторон, оставив всего один просвет. Они подавляли её, они убивали её, они лишали её дыхания, заключая в сумрачном увядающем замке. Неистовая армия томилась ещё в невиданной дали, они же сжали, отравили её, отсчитывая до гнусной смерти последний ход. Ёсихиро закрыла глаза, обхватив холодное тело руками, её голос дрожал, превращаясь в истощённый шёпот, срываясь, иссякая в чёрной бескрайней мгле. — Я чувствую себя опустошённой, они убивают меня, в моём сердце мрак; я вижу бездну, она медленно поглощает меня. — Отпусти, дай ночному сумраку опутать себя, ты очутишься в сладостной дрёме, исчезнет грядущий кошмар. — Я не знаю, смогу ли вернуться. Дух на миг замер, удерживая в ладони пешку, вдруг резко подняв голову, прислушиваясь; лицо его исказилось, острые черты нескрываемого испуга проявились в его облике, бледнея, не смея дохнуть, он исчез, скрылся, растаял в ледяном жаре глухого пространства. Ёсихиро тревожно обернулась, держась за пронзившие кожу отростки, скорым шагом направляясь к узкому окну, бросив мгновенный нерешительный взгляд, разом отстранившись, растерянно всхлипнув, отдаляясь к морщинистой стене, упираясь руками, объятая нечеловечным безумным ужасом. *** Чёрная неистовая туча возвышалась над распадшимися руинами, дико, бесшумно, каменные края её спадали на трепещущий мир, вдребезги разбивая прожжённую почву. Острые осколки разлетались над землей, впиваясь в тела погибших, раздавленных царящим безумием людей, серые ползучие тени карабкались по треснувшим доспехам, прячась в щелях, цепкими лапами перебирая убитых, закрывая стеклянные потухшие глаза. Мутное колышущееся полотно охватило бездыханные тела, дымчатые клочья его обездвижено покоились, не существовало более жизненного бурного ветра в забытом тусклом пространстве, исчезло время, спешно покинув истерзанный край. Всего лишь несколько кротких шагов разделяло его от мрачной поглощающей бездны, усопшая долина, расстилающая на грани треснувшего обрыва; песчаным скрежетом заледенелые осколки земли спадали в незримые лапы необъятной мглы. Коснувшись смертоносного тела лютой тьмы, они рассыпались в прах. Грозный грозовой небесный житель молча созерцал немую картину оставленного склепа, холодные глухие трещащие раскаты раздавались в глуби его туловища, губы его дрожали, он не смел молвить и слова, нарушить витающую гробовую тишину, в неописуемом ужасе оглядывая увядающее поле. Крылья его не имели опоры на северном мёртвом воздухе, свирепый, лютый, безудержный, он замер над обросшей шипами проклятой гробницей, не решаясь ступить, отворить запертые двери, рассечь высохшие ветви. Гнусный страх медленно прокрадывался в его сердце, опутывая его, наполняя горящим пронзающим ядом. Он крепче держал стальные орудия, сжимал роковые молнии, не в силах совершить более шагу, ужас, нерешительность, лютые сомнения ледяной иглой вонзались в его душу; невольно сжавшись, замерев перед главными воротами; он оглянуться, бросил последний рассеянный взгляд на ожидающую армию, верного друга, и, вдруг объятый дрожью, резко выхватив из ножен громовой искрящийся меч, вскрикнув, яростно рассёкая пронизанные шипами оковы. Яркий, пронзающий, едкий, обжигающий свет ворвался в тёмную залу, болезненный скрежет метался средь растущих стен, серая густая пыль пепельными клубами поднялась в воздух, превращаясь в искривлённые туловища диких зверей, разинув пасть, распадаясь в бледно-белых лучах. Холодный сумрак на миг отстранился, отдёрнув руку, ощущая пылающее ранение. Она ждала его, затаившись в густом укрытии, опустившись наземь, сбивчиво, тяжело дыша, издавая подавленное сопение, глаза её горели, с уст стекал напирающий жар, ледяная дрожь резкими раскатами неслась по спине, руки сильнее впились в грунт, проламывая рассыпчатый камень. Раздался звон, и она вылетела, оскалившись, помчавшись на лютого врага, тёмные отростки кипели, бесились, жужжали, кряхтели, предвкушая плоть испуганной добычи, острые шипы блеснули жгучим ядом, она совершила резкий прыжок, взмыв ввысь, поднявшись над головой генерала, широко раскрыв глаза, издав бешеный крик. Пламенная сталь мгновенно отбила атаку, девушка взвыла, упав наземь, вцепившись пальцами в рыхлую землю. Но трепеща, охваченная судорогами, она постепенно подняла чело, устремив отравленный ненавистью взгляд на сёгуна, карабкаясь, собирая ладонью багровую кровь с поражённых ветвей. Бледное лицо её казалось мёртвым, синие губы искривились, выдавив хриплое шипящее благоговейное слово. — Дате… Дракон крепче сжал катану, поднеся её близь лица, отступив на шаг; сердце его билось сильнее, с каждой секундой ускоряя бешеный ритм, бардовая кровь кипела в венах, натянулись жилы, он на миг закрыл глаза, вдыхая высохший воздух разрушенного замка. И она расправила руки, запрокинув голову, глаза её залились тёмным светом, дико, свирепо завизжав, она поднялась над землёй, охваченная извивающимися стволами; зашевелились, заколыхались замершие растения, в каждом углу, с каждого краю поползли пробудившиеся ростки, карабкаясь по стенам, пробегая по половицам, зарываясь в груды каменной трухи, разбрасывая мелкие осколки, застонали стены, всхлипнул потолок, затрещали балки, едкая пыль посыпалась из гниющих расщелин; тысячью кривыми, изогнутыми, безобразными, когтистыми лапами смертоносные ветки ринулись к ней, сплетаясь с больной рукой, впитывая жизненный сок, заключая в гробовые оковы. Дате в ужасе пятился назад, мгновенно рассекая приближающиеся тянущиеся к нему пальцы, созерцая истерзанный в клочья силуэт обезумевшей девушки. Она ревела, выла, люто оскалившись; вдруг сорвавшись, направляясь к одинокой фигуре воина. Кишащие ветки, подобно стрелам, понеслись к парню, впившись в треснувшие стены, шумя, бушуя, молниеносными движениями вонзаясь в спасительную катану генерала, поглощая её горящие искры. Подобно чудовищному змею, огромный вибрирующий ствол поднялся под руками девушки, сопя, отряхиваясь, застыв, вдруг с нечеловечной скоростью налетев на генерала, отбив к стене, ударяясь о чёрные доски. Всхлипнув, сёгун выронил меч, упав, сжавшись, подавляя нестерпимую жгучую боль. Ладони его залились кровью, алые струи текли с губ, дымящейся лужицей собираясь на каменной почве. Издав триумфальный визг, девушка ринулась к своей жертве, шумящие растения понеслись за ней, подгоняя, желая рассечь ослабшее тело. Она возвышалась над ним, занеся зверскую лапу, свирепая, бесчеловечная; совершив резкий вдох, Дракон скорее оттолкнулся ногами, выхватив пятеро когтей, мгновенно рассекая затмившие путь ветки, скользя по земле, крепко упираясь в грунт ступнями, тяжело дыша, утирая с лица загустевшую жидкость. Тонкие белые молнии затрепетали на жгучих лезвиях, мерцающими нитями опутывая смертельную сталь, бесшумно вспыхивая, вновь угасая в руках воина. Самурай медленно поднёс катаны, девушка, озираясь, скорее поползла к нему, хватаясь цепкими пальцами за многочисленные выступы сорвавшихся камней. Пробивающие электрические струи разом закружили над генералом, искрясь, глухим треском вонзаясь в живущую вздрагивающую землю, кожа на руках натянулась, волосы поднимались над плечами. Жуткий пробивающий, уничтожающий грохот разорвался на гремучем небе, оглушающее невыносимое биение, пошатнулись стены, застыли, замерли кишащие ветки. Яркая полыхающая молния озарила бледнеющий мир, острые тени столкнулись резкими гранями в затаившемся пространстве. Насыщенный воздух колыхался, трепетал, сжимался, казалось, одна вспышка, и мир разорвёт, пожрёт, растерзает неистовая настигающая небесная мощь. Словно окаменев, Ёсихиро обездвижено стояла, глаза её наполнил неимоверный ужас, чёрные расширенные зрачки отражали лишь мрачный густой пробившийся клочок демонической тучи. Она вдруг схватилась ладонью за лицо, горячие слёзы текли по впадшей щеке, тёмные пятна под очами приняли красный оттенок. Она бросила рассеянный, полный людского страха и зверской ненависти взгляд на генерала, прикусив губу, созерцая облик могучего противника. И вдруг лютый поглощающий огонь взревел в её взоре, она кинулась на него, Дракон поднялся ввысь, искрящийся белый шар сорвался на девушку, опаляя сухие ветки, сёгун откатилась, взмахнув рукой, послав обвивающие растения на генерала. Сплетаясь, образуя смертоносные ладони, они окружали парня, даровая заключить мерцающую фигуру, Масамунэ же издал воинственный крик, поймав утерянный коготь, рассекая демонические лапы, опалив плоть, развернувшись, стремглав полетев, желая поразить юную девушку. Она лишь укрылась спасительным стволом, острые шипы мгновенно проявились на чёрствой поверхности, едва коснувшись воина. Дате в мгновении ока пронзил ядовитые орудия, яростные молниеносные раскаты помчались по дребезжавшему дереву, терзая, обратив мощную руку в груду пепла. Ёсихиро отчаянно взвыла, упав наземь, ощущая багровые ожоги на бледной коже. Дракон снова поднялся в воздух, посылая когтями могучую волну; подобно зверю, девушка металась среди ужасающих атак, созерцая воспламенившийся грунт, кипящие растения, в бешенстве оттолкнувшись от почвы, одной рукой вцепившись в грудь воина, впивая отростки в пламенное тело, откинув его наземь. Отрывисто схватив глоток воздуха, генерал с силой отбил девушку, вырывая отравляющие растения. Дикие ветки хлестали, бесились, обвивая, окружая его, Масамунэ отлетал в сторону, занеся когтистые лапы, кружась, поражая жилистые лианы, они горели, рассыпаясь, нарастая, судорожно стремясь сжать, раздавить, задушить пылающего самурая, яркие кричащие струи неслись по кишащей зале, сжигая, вонзаясь в шипучие ветки, дымящиеся шипы плавились, разъедая сухую землю. Синие искры впивались в разбитый камень, неимоверные неуловимые удары рассекали воздух, яростные клыки терзали, поражали, рвали беснующиеся растения. Мерцающий зверь дико ревел, взмахнув могучим хвостом, громовыми лапами раздирая балки, изрыгая пожирающий белый огонь, заключив изнывающий мир в смертоносном пламени. Пылающие осколки срывались наземь, рассыпаясь обжигающей трухой, ползучие ветки визжали, болезненно извиваясь, обращаясь в серый тлеющий пепел. И вдруг раздался неистовый свирепый грохот, всюду сыпались багровые искры, треснувший измождённый камень сорвался с объятого алыми языками потолка, обнажая чёрное грозовое тело лютого небесного жителя. Укрывшись руками, Ёсихиро мигом ринулась к тёмному просвету, судорожно карабкаясь по горящим лианам, хватаясь за ломкие выступы, отчаянно стремясь к слабому спасению. Холодный ветер мигом хлестнул её по лицу, горячая кожа взвыла на ледяном воздухе, девушка обессилено опустилась на колени, высохшее горло объял неимоверный жар, тёмная кровь сочилась из многочисленных порезов, сбивчивое дыхание словно сковало её, зелёные опалённые ростки медленно шевелились на бесчувственной руке. Упираясь ладонями в грунт, сёгун на секунду закрыла глаза, сладостная нежная тьма за мгновенье обвила её фигуру, всё глубже затягивая в безвременную обитель. Девушка испуганно вскрикнула, очнувшись, резко подняв голову, но замерев, не смея двинуться, созерцая жуткую ужасающую роковую картину. Бушующий, яростный, пылающий, безудержный Дракон вырвался наружу, жгучие багровые языки пламени взмыли ввысь к небу, окрасив его в кровавый цвет; разинув лютую пасть, громовой зверь бешено ревел, демонические молнии срывались с мёртвых туч, вонзаясь в его мерцающую фигуру, рассыпаясь тысячей гремучих раскатов. Вздрогнули чёрные балки, затрепетала земля; охваченная диким страхом девушка попятилась к краю крыши, вдруг остановившись, ощущая за собой бездонную поглощающую пустоту. Израненное сердце издало глухой стон, раскалённые острые иглы разом вонзились в тело, сёгун сильно сжала серые черепицы, алая кровь солеными каплями спадала наземь, мгновенно испаряясь, жадно пойманная гнусными ветками. Покрытые шипами растения зашевелились, задрожали, колышась, впиваясь в её тело, разом пронзив грунт, вибрируя, шипя, набухая. Ёсихиро поднялась ввысь, расправив руки, подобно чёрным венам, ползучие демоны охватили её, пульсируя, и треснула почва, сотни проклятых змей взмыли к грозовому небу, вырывая багровые клочья, пылая, опутывая девушку, потряхивая жилистыми головами, направив смертоносные когти на молодого генерала. В оглушительном крике они кинулись на него, рассекая пространство, сверкнули неистовые молнии, сцепившись с чудовищными лапами, кружа в обезумевшем танце, громовые шары разрывались в кипучем огне, белыми искрами бились стальные когти, с визгом сталкиваясь, вновь отлетая, рассыпаясь жгучим шлейфом. Тёмные ветки нарастали со всех сторон; яростно взмахивая катанами, Дате метался меж пронзающими, катящимися волнами, рассекая толстые стволы, вскакивая на густые заросли, оттолкнувшись ногами, сложив ладони, пожирающий гудящий ослепляющий луч вспыхнул, вылетая со страшных мечей, раздробляя, мигом сжигая всё на своём пути, дымящиеся расплавленные черепицы покрыли крышу, опаленные обрубки веток судорожно бились, хрипя от жгучей боли, желая раздавить мерцающего Дракона. Бешеный неимоверный гул пронзал мёртвую долину, поражающие когти сверкали ярким беспощадным огнём, демонические растения извивались, спутываясь дрожащими телами, вырывая куски земли, раскидывая клочья дерева, камней, погибших собратьев, адское пламя с каждым мгновеньем приближалось; схватив глоток горького воздуха, Дате разом вонзил клинки в землю, белая сметающая волна молниеносно отлетела с его фигуры, заколыхались острые языки, зазвенели бесчеловечные змеи, высохнув, погибая, треснули чёрные стволы, пепельная труха посыпалась на скрипящие балки. Несчётные белые искры замерцали меж стальными когтями, нарастая, кружась, сливаясь, одиночные молнии вспыхивали на верных мечах, опутывая, связывая их, обращаясь в неистовую гремящую сферу, задрожали ветки, распадаясь под несносными лютыми раскатами. Дико, проклято взревев, Ёсихиро сложила руки, яростное багровое пламя сочилось сквозь кишащие заросли, расплавленными шарами струясь вокруг неё, собравшись воедино, подобно кипящей лаве изрыгая сверкающие языки. Громовая туча взвыла, прожигающий кошмарный холод окутал трепещущее пространство, застыли глухие змеи, исчезли грозные лучи в жутком ожидании проклятого смертоносного удара. Угасли лютые молнии, умолкли шипящие ветки, остановился гул распадающихся крыш; совершив последний быстрый глоток, утихло отрывистое дыхание, сжалось сердце, даже чудовищные атаки остановили настигающий шорох, созерцая неистового ужасающего противника. И вдруг раздался тихий отчаянный звон, они вспыхнули, сорвались, летя на заклятого пронзённого ненавистью врага, подняв полыхающие лапы, словно замерев в воздухе, ослепляющий жгучий проклятый свет озарил пространство, растаяли чёрные тени, треснули черепицы, испарились камни, погибли рассыпавшиеся тучи, жуткая неимоверная немая сфера поглотила содрогнувшийся мир, безграничные края её жадно разрывали, терзали, испепеляли увядающее пространство, беспощадная лютая смерть постигнула израненную землю, не сумев вскрикнуть, она оставила иссякнувшее биение, поглощённая демоническими убийственными лучами. Стигийская гробовая оглушающая тишина расстилалась над проклятой долиной, умерщвляя последние объятые страхом людские души. *** Серые осколки разорванного неба бессильно чахли вдали, растерзанные в колыхающиеся рассыпающиеся клочья. Алая кровь медленно стекала с бездыханных туч, тёмные разводы виднелись на умерщвлённых телах, багровыми пятнами разбегаясь по безжизненным краям. Чёрный омут повержённого небосвода безмолвно, в кружащей истощённой воронке затягивал пепельные трупы, жадно всасывая сочащуюся бардовую жидкость. Обречённые оглушительные громовые раскаты спадали на чёрствую обратившуюся в уголь землю, пронзая почву, разбрасывая острые камни. Издав предсмертный неистовый крик, белые прожжённые молнии таяли в усеянной телами долине, обращая лежащий под ними мир в кипящую лаву. Дотлевали раскалённые щиты, разбитые копья возвышались на дрожащей черте горизонта, расколотые шлемы беспомощно трещали на окровавленных челах; пропитанный скорбью проклятый ветер подымал развевающиеся порванные знамя, поглощая бесчеловечное царящее отчаянье. Одинокий, изнемогающий, увядающий силуэт обречено полыхал в жутком склепе, объятые неистовым жаром горящие стены обрушивались одна за другой, поднимая горькие облака отравленной пыли, едкие дымчатые струи сочились из зачерствевших ран земли, пепельными клубами тянувшись к проклятому небу. Раздробленный мир изнывал, погибал, исчезал, охватываемый когтистыми лютыми лапами немого кошмара. Вскрикнув, Кодзюро быстро открыл глаза, надавив всей мощью на скрипящую балку, отрывисто всхлипывая, отталкиваясь ногами, с силой бросив чёрное дерево. Бардовые ожоги расползались на груди, руках, шее, въедаясь в кожу, клочья одежды свисали с тёмного тела, солёная влага мгновенно испарялась на огненном ветре. Едва отдышавшись, генерал помчался к пылающим руинам, горящая земля вздрагивала, поддаваясь под каждым шагом, самурай упал на колени, раздирая руки, но мигом поднявшись, ворвавшись в глубь демонического замка. Сжимающиеся ветки увядали, корчась, бешено колыхался воздух, бледные искры сыпались на осколки разбитых досок, неимоверный огромный камень с грохотом обрушился с потолка, мгновенно окутанный поглощающими алыми языками. Кодзюро закрыл лицо рукой, пробираясь сквозь горящие руины. Ядовитый дым хлестал в лицо, кашляя, самурай судорожно ступал сквозь мёртвые залы. Серый тусклый просвет виднелся за убийственным пламенем, Катакура скорее направился к бледным лучам, рассекая сухие заросли, всё глубже прорываясь в сердце полыхающего замка. Два тёмных размытых силуэта постепенно очерчивались перед взором, оставленные, даже лютое пламя чуждалось их, не смея дотронуться до истощённых фигур. Разжав ладони, отпустив стальные катаны, Дате стоял на коленях, словно покинутый дыханием, безмолвно, будто окаменев, созерцая покоящуюся перед ним обездвиженную раненную тень. Глаза её были закрыты, чахнувшие ветки изнывали на поражённом теле, спутанные поседевшие волосы лежали на белом лице. — Масамунэ-сама! — воскликнул генерал, ринувшись другу, опустившись близь него, не в силах коснуться дорогого очертания. Но стеклянные онемевшие глаза сёгуна остались на бездыханной фигуре, он не смог ответить, лишь слабое биение в груди выдавало его жизненную сущность. Катакура повернул голову, печальным взглядом окинув истощённую девушку. — Нам стоит поскорее уходить отсюда, я не знаю, сколько продержатся ещё эти стены. Холодные пальцы Дате содрогнулись, алая кровь скорее потекла по сжавшимся жилам, его голос был ровен и тих, исчезающий в бушующем огне, иссякающий в лютом, отравляющем сердце охватившего дворец безмолвии. — Я сразил уж несчётное количество битв, Кодзюро, видел несчётное количество ужасающих противников. Она была самым страшным из них. Прозрачные холодные капли падали с чёрного неба, неслышимым звоном разбиваясь на сухой земле, нарастая, смывая зачерствевшую кровь, прогоняя клубы дыма; с диким шипением колыхался свирепый огонь, неистовый, неимоверный, всёпоглощающий гром разразился на светлеющем небе, пронзив лютым трепетом окованных увядающих демонов.