Смирение

Мужчина вздохнул, заглядывая внутрь палатки. Возле кровати, на которой лежала девушка, суетился целитель. -Она еще не очнулась? Женщина недовольно посмотрела на короля, когда услышала его слова, но ничего не ответила. Она знала, что младший принц был сложным человеком и лучше промолчать, чтобы не навлечь на себя беду. Навряд ли, он решит убить главного лекаря в лагере, где воины каждое сражение получают раны. Ивар фыркнул, прикрывая вход. Он дошел до скамьи, опускаясь на нее. Оглядывая спокойных воинов, которые занимались чисткой оружия, мужчина не сразу заметил своих братьев. -Эйтери еще не пришла в себя? Голос Хвитсерка был веселым, пока он ел яблоко, но увидев взгляд короля, мужчина тяжело сглотнул. Казалось, их отношения рушились с каждым днем. Не то, чтобы здесь не было вины Хвитсерка, который докучал Ивару, ставя под сомнения его действия. Но мужчина не понимал, как мог вызвать гнев одной фразой? -Откуда ты знаешь ее имя? Огрызнулся Ивар, недовольно смотря на брата. Тот закатил глаза, опираясь на столб навеса. -Она сама сказала мне. Он пожал плечами, словно это было естественно. Ивар старался не думать о том, что девушка доверилась Хвитсерку в первую же встречу. Хотя Бескостный и не интересовался ее именем, он не мог игнорировать разочарование в груди. Эйтери. Странное имя, но почему-то, казалось для Ивара, чем светлым и честным. Боги, это было смешно, женщина, нарушающая правила своей же веры, не могла быть честной. Мужчина помнил, как она вздрогнула в ту ночь, когда он напомнил об ее статусе. Блудница. Какое неприятное слово, да и в целом, бесполезное. Почему христиане так привыкли страдать? Для Ивара и его народа был диким тот факт, что удовольствие и любовь зачисляли в грехи. Но варварами были, конечно, викинги. -Агнес сможет помочь ей. Уббе сел на скамью рядом с Иваром, смотря в сторону палатки, в которой целительница боролась за жизнь саксонской девушки. -Стоит ли это того? — Недоумевал Ивар, потирая руки. — Она слабая, раз смогла свалиться от жара. Видимо, его слова не понравились старшему брату. Уббе вздохнул, облокачиваясь локтями на стол, позади них. -Она потеряла сознание не только из-за жара. — Голос его был, на удивление, жестким. — Последние дни были тяжелыми для Эйтери, так еще и спала на холодной земле. Ивар закатил глаза, понимая, что брат пытается обвинить его. Не думал же Уббе, что король уступит пленнице кровать, а сам ляжет на полу? -Может, наша еда ей не подходит? Спросил Хвитсерк, доедая яблоко. Он откинул огрызок в сторону, смотря на молчаливого младшего брата, который не считал нужным объясняться. — Что последнее она ела? — Настаивал Хвитсерк, встречаясь с настороженным взглядом Уббе. — Ивар, ты вновь решил нас проигнорировать? Мужчина вздохнул, снимая перчатку с руки. Пальцы болели после агрессивной езды, когда Ивар тянул поводья, чтобы хоть как-то справиться с гневом. -У Торви спросите. Уббе выдохнул с разочарованием, потирая лоб. Он привык, что его младший брат не заботится ни о ком, кроме себя, но быть настолько безответственным он не мог. -Ты ведь понимаешь, что она быстрее умрет от холода и голода, чем мы сможем договориться с саксами? Отрывисто бросил Уббе, пытаясь образумить Ивара, но встретил лишь его желчный взгляд. -Ты предлагаешь мне отложить обязанности короля, чтобы следить за какой-то христианской девкой? Старший принц покачал головой, пытаясь вернуть брата к разговору, но гнев уже завладел Иваром. Он сжимал кулаки, понимая, что не может наброситься на Уббе прямо посреди лагеря. Он король. Он ведет эту армию, а значит, должен показать другим, что владеет собой. -Если не хочешь следить за ней, я бы мог. — Предложил Хвитсерк, немного усмехаясь. — У меня большая кровать. Он отступил на шаг назад, услышав рычание Ивара. Мужчина приподнял руку, указывая ножом в сторону Хвитсерка и проскрипел сквозь зубы достаточно громко, чтобы братья услышали его. -Даже не смей думать об этом. -Сплюнул Бескостный, поднимаясь с места. — Она нужна для плана. Он покинул братьев, направляясь к палатке. Хвитсерк покачал головой, садясь рядом с Уббе. -Он становится менее управляемым. Уббе кивнул, понимая, что младший брат прав. Когда это началось? Когда языческая армия отомстила за Рагнара? Когда Бьерн, единственный, кто мог дать Ивару достойную конкуренцию, покинул их? Все видели, как власть сводит Ивара с ума. Он часто злился, даже чаще, чем раньше, угрожал расправой каждому, кто отступится хотя бы раз. Даже Сигурда не пожалел. Уббе нахмурился, приподнимая голову. Он видел, как Ивар остановился перед входом в палатку, словно пытался обдумать, правильное ли это решение. На мгновение мужчине показалось, что он видел растерянность в движениях короля. Но это было лишь на мгновение. Ивар зашел в палатку, встречая внимательный взгляд целительницы. Она перевязала рану саксонки и отошла в сторону. Эйтери лежала на его кровати  полусидя, чтобы рабыня могла покормить ее. -Я больше не могу. Скривилась девушка, не в силах съесть еще одной ложки горького супа. Ивар кивнул рабыне и целительницы, молча прося оставить их наедине. Подойдя ближе, он не заметил страха или напряжения в хрупкой фигуре Эйтери. Она была слишком уставшей, чтобы что-то говорить или делать, поэтому смотрела на него, ожидая первого шага. -Почему не сказала, что рана открылась? Ивар сел на край кровати, не сводя взгляда с бледного лица девушки. Были видны следы пота на лбу и синяки под глазами. Темные локоны прилипли к лицу, но они не мешали Эйтери, или она не замечала их. Мужчина вспомнил, как держал прядь ее волос в руках. Он вошел в палатку этим днем, ожидая увидеть пленницу в очередном приступе гнева где-нибудь в углу, но какого было его удивлением встретить спящее лицо. Ивар не мог сказать ни слова, разглядывая, какой безмятежной и спокойной была Эйтери, прибывая во сне. Он не смог удержаться, чтобы не притронуться к ее волосам. Они были мягче, чем мужчина представлял. Темные пряди напоминали шерсть волка. -Что со мной будет? — Она проигнорировала его вопрос. — Ты убьёшь меня? Эйтери помнила слова Ивара о том, что ее ждет, если условия не будут выполнены. Она боялась получить ответ, но что-то внутри нее говорило о том, что знать правду лучше, чем прибывать в неведении. Мужчина не отвечал, что заставило Эйтери посмотреть на него. Его брови были нахмурены, словно он не хотел, чтобы подобный вопрос прозвучал. -Тебе надо набраться сил. Кинул Ивар, не ожидая быстрой реакции на его слова. Эйтери засмеялась. Громко и звонко. Бескостный впервые слышал ее смех, но не мог назвать его веселым. Он был больше нервным, будто девушка пыталась выпустить напряжение из груди. -Перед своей казнью? Она смотрела на свои руки, которые никогда не знали тяжелой работы. С раннего детства о ней заботились, если подобное воспитание можно назвать заботой. Родители отдавали последние деньги на учителей, задача которых привить правильные манеры для единственной наследницы их рода. Эйтери не была против. Она получала образование, достойное дочерей лордов и графов, но девушка знала, что это было сделано не с заботой о ее будущем, а с требованиями, которые возникли от родителей, когда ей исполнилось 16. Она не понимала, почему родители таскали ее на каждый торжественный вечер во дворце, думая, что они подыскивают ей подходящего жениха. Но нет, они не искали мужа, который станет ей защитой и поддержкой. Они искали  человека, чей любовницей она могла стать, чтобы выбить для своей семьи высокий пост. Настала ее плата за все старания родителей. -Так не терпится умереть? Недоумевал Ивар. Он хотел списать подобные слова на бред больного. Разве Эйтери не отшатывалась от него в страхе? Не умоляла отпустить ее? Тогда почему она сейчас так спокойно говорила о своей смерти, словно была готова принять ее? Христиане и их слабость. -Поскорей бы. Он замер, услышав ее слова. В голосе горела горечь, словно девушка не была больна, она прибывала в печали. В той самой, которую испытывают люди после предательства родного человека. -Спи. Звучало, как приказ. Единственный приказ Ивара Бескостного, который Эйтери была бы рада выполнить. Она проследила за ним, когда мужчина покинул палатку и спустилась вниз на подушку, чтобы поудобнее устроиться. Но закрывая глаза, она не видела сон, лишь воспоминания. «-Отец, прошу не делай этого. — Рыдала Эйтери, сжимая руки перед собой. — Я ведь твоя единственная дочь. В горле стоял ком, не давая голосу обрести уверенность. Слезы капали с ее глаз, затуманивая происходящее. Девушка смотрела на сгорбленную фигуру отца, который все еще был молчалив. -Потому я и делаю это. — Вырвалось у него, когда он посмотрел на свою юную дочь. — Ты —  единственная надежда для всей семьи. Девушка судорожно качала головой, произнося заплетенным языком. -Не могу, не могу, не могу, не…- Она упала на холодный деревянный пол, цепляясь за ноги мужчины. — Прошу, я не могу этого сделать. Но отец оставался непреклонным. Он даже не смотрел на нее, чем разбивал Эйтери сердце. -Что обо мне скажут люди? — Не унималась девушка, пытаясь достучаться до его совести. — А моя жизнь? Она же будет разрушена, отец. Я никогда не смогу выйти замуж после такого позора. Мужчина вздохнул, смотря на свою дочь. Он приподнял ее подбородок одной рукой, заставляя девушку посмотреть на него с надеждой. -Тебе нужно смириться, Эйтери, со своей судьбой. — Оборвал мужчина, останавливая ее рыдания. — Тебе никогда не выйти замуж и не иметь семью, как остальным девушкам. Эти глупые мечты оставь кому-нибудь другому. Мужчина встал, переступая неподвижное тело дочери. Он вышел из комнаты, делая вид, что не слышал ее криков. -Я ненавижу тебя, ненавижу. — Захлебываясь в истерики, кричала Эйтери. — Будь ты проклят, отец. Пусть Господь отвергнет твою душу. Она стучала по полу, чтобы хоть как-то выплеснуть свой гнев. Несколько капель слез упали на рану на ладони, вызывая неприятные ощущения. Но эта боль не была сильнее душевной. » Девушка вертелась по кровати, то падая в бред, то выходя из него. Мужчина сидел за столом, смотря на ее страдания. Он не знал, снились ли ей кошмары или воспоминания одолевали больное сознание, но он не мог дальше смотреть на подобное. Встав со стула, Ивар подошел к выходу из палатки и приказал одному из мужчин привести целителя. Девушка просила кого-то, она умоляла не быть таким жестоким по отношению к ней. Бескостный подошел ближе к кровати, садясь на край, чтобы лучше рассмотреть ее напряженное лицо. Видимо, жар снова начал одолевать Эйтери, она закусывала губу, бормотала какие-то проклятья, обещала отомстить. Ивар мог разобрать пару слов. Кто бы мог причинить ей такую боль? Что за человек должен был быть настолько жестоким к этой хрупкой и слабой женщине, чтобы вызвать ее ненависть? Мужчина опустил тряпку в холодную воду, стоящую в тазу у кровати. Выжав, он положил ткань ей на лоб, чтобы хоть как-то сбить жар. Ивар замер, почувствовав прикосновение дрожащих пальцев. Эйтери, все еще прибывая во сне, схватила его запястье. Он смотрел на нее, пытаясь понять, хочет ли она, чтобы он убрал руку. Девушка что-то шептала, заставляя мужчину придвинуться к ней, чтобы разобрать слова. -Будь проклят. — Она облизнула потрескавшиеся губы. — Не найти тебе покоя. Ивар отодвинулся, смотря на христианку. Он должен чувствовать злость за подобные слова, но гнев, который всегда моментально поднимался в груди, отсутствовал. Вместо этого в груди разлилось разочарование. Ему было плевать на чувства других, но он понимал, что быть жестоким по отношению к слабым, лишало Ивара любого удовольствия. Когда принц был младше, то часто слушал истории отца об его боях. «-Почему ты вернул ему меч? Недоумевал мальчишка, когда услышал, что Рагнар смог обезоружить одного христианина, но позволил тому взять меч в руки. Глупый поступок. Но мужчина рассмеялся, встряхивая волосы принца. -Только слабаки убивают безоружных. » С тех пор Ивар запомнил эту фразу и следовал ей всегда. Он позволял своим воинам убивать монахов, которые в жизни оружие не держали, но сам всегда шел по этому завету, нарушив его лишь раз. Послышались шаги, и в палатку ворвалась Агнес. Мужчина отодвинулся, вырвав руку из хватки саксонки и посмотрел на целительницу. Решив оставить лекаря с Эйтери, он приподнялся с кровати. Она ненавидела его, желала ему смерти, проклинала. И была абсолютно права. Ивар Бескостный был ужасным человеком, который обращал свой гнев на христианские земли. Она должна испытывать подобные чувства, но все еще было неприятно по неизвестной для него причине. Мужчина намеревался покинуть палатку, чтобы хоть как-то успокоиться, но услышав слабый голос, остановился. -Будь проклят, отец. *** Она чувствовала головную боль, пронизывающую само нутро. Перед глазами стояли моменты, когда родители наказывали ее за непослушание. Эйтери видела сжатые губы матери и ее строгий взгляд, безразличное лицо отца и медленное покачивание головой. Видеть стыд на их лицах было хуже всего. Стыд за нее, за ее поведение, за ее учебу. Эйтери не отличалась особым рвением к изучению правил и законов двора. Они казались ей скучными. Вместо этого она по несколько часов сидела перед картами в кабинете отца, разглядывая разные страны. Она смотрела на север и представляла жуткий холод со снегом, на юг — и перед глазами возникало яркое солнце. Девушка нахмурилась, чувствуя тяжесть на лбу. Она вертелась по подушке, мысленно умоляя Бога избавить ее от боли. Непонятное состояние, будто усталость не позволяла ей проснуться, пугало Эйтери. Она болела редко, но всегда очень тяжело. Может, Бог решил сжалиться над ней и забрать ее во сне? Так она не почувствует боль от ножа и других пыток северян. Не увидит, как веселье плещется в глазах Ивара, наблюдая за ее страданиями. Не узнает, какого это умирать на чужой земле. Девушка видела, как пелена перед глазами пробегает, принося другие события из ее жизни. «-Король Бентон ищет себе жену. Он рассматривает кандидатуры иностранных принцесс.» Будто ей было дело до его женитьбы. Эйтери не была так глупа, чтобы думать, что интерес Бентона к ней позволил бы ему нарушить правила. «-Говорят, северяне вновь совершили набег. Они становятся сильнее с каждым годом. » Впервые она узнала об язычниках, когда слухи о смерти короля Эллы разнеслись по христианским землям. Второй раз, когда варвары подошли к их городу. «-Образумься, Эйтери. Из-за тебя мы потеряем все, что так долго строили. » Голос ее отца блуждал в подсознание, вновь и вновь ругая за совершенные ошибки. Он стал голосом ее вины, которая появлялась всякий раз, когда она делала что-то не правильное. Отец не одобрит этого. Почему, даже находясь в плену у язычников, ожидая смерть на каждом шагу, лежа в мокрой постели от бессилия, единственное, чего боялась Эйтери — неодобрения отца? Девушка слышала чьи-то голоса, видела тени перед глазами. Зрение не успело сфокусироваться, когда Эйтери почувствовала боль в плече. -Тише. — Говорил незнакомый голос. — Лежи. Видимо, от болезни она начала понимать языческую речь. Эйтери скривилась от тошноты, что беспокоила ее желудок. Она моргала, чтобы вернуть зрение, но происходящее все еще расплывалось перед ее глазами. -Тебе нужно попить. — Произнесла незнакомка, приподнимая уставшее тело саксонки. — Медленно, по глотку. Эйтери повиновалась, даже не думая о том, что в стакане может быть яд. Ей было все равно, лишь бы не чувствовать окаменевшие кости. Как только вода попала в рот, девушка почувствовала облегчение. -Молодец. — Продолжала успокаивать ее незнакомка, помогая опуститься обратно. — Как ты себя чувствуешь? Целительница сказала, что силы скоро вернутся. Эйтери посмотрела на девочку, стоящую перед ней, которой на вид было лет 13. Ее волосы были заплетены в две тонкие косички, платье выглядело грязным и неудобным, но кажется, это не смущало девочку. -Как тебя зовут? Спросила Эйтери, смотря на рабыню. Девочка улыбнулась, садясь рядом на край кровати. Она взяла тряпку в руки, чтобы хоть немного очистить лицо саксонки от пота. -Ребе, я рабыня у целительницы Агнес. — Непринужденно ответила она, оставляя тряпку в воде. — Мы всю ночь пытались сбить жар, но удалось только под утро. Эйтери кивнула, хоть до конца и не помнила этого. Ей казалось, что она провела не ночь, а вечность, пребывая в кошмаре. По-другому назвать вспоминания из прошлого девушка не могла. Это был ее личный ад, в котором она росла с рождения. -Ты говоришь на саксонском? То ли вопрос, то ли утверждение, но Ребе кивнула. Она не выглядела несчастной для рабыне, что очень удивило Эйтери. -Я жила в деревне на окраине, когда пришли викинги. — Неожиданно начала говорить девочка. — Меня схватили с другими девушками, но целительница Агнес взяла к себе, так как я моложе остальных и тяжёлый труд не выдержу. Эйтери кивнула, перебирая в руках край одеяла. Она была рада, что в палатке нет никого, кроме них двоих. -Она хорошо к тебе относится? Почему ее интересовало это? Безусловно, северяне не будут благосклонны к рабам, но когда Ребе кивнула, удивление отразилось слишком явно на лице Эйтери. -Да, она учит меня заботиться о других, хоть и не позволяет их лечить. — Ребе поправила одеяло. — Они пока не доверяют мне. Наверно, думают, что добью и так больных и раненых. Девушка была в смятении от ее откровения. Она не знала, что сказать, поэтому была благодарна, когда кто-то вошел в палатку. Продлилась ее радость не долго, заметив знакомое лицо. Ребе вскочила, поклоняясь королю. Он даже не посмотрел на нее. Его взгляд встретился с Эйтери, которая не могла разобрать его эмоций. Было ли он зол или в напряжение? Ивар пересек палатку, подходя к столу. Ребе восприняла это, как возможность сбежать, что и сделала, оставив девушку наедине с Бескостным. Эйтери не знала, что сказать. Она приподнялась, чувствуя, как силы потихоньку возвращались. Смотря на мужчину, который все еще стоял к ней спиной, девушка открыла рот, но не произнесла ни слова. -Тебе уже лучше? Она вздрогнула, услышав его голос. Спокойный, будто он спрашивал о погоде. Эйтери выдохнула, опираясь спиной на деревянную перекладину. -Да, спасибо. Девушка не знала, за что благодарила. За кровать, на которой все еще лежала? За то, что позволил целителю лечить ее? За то, что не добил во сне? Ивар кивнул, принимая ее слова. Он опустил взгляд на свое запястье, вспоминая, как девушка касалась его руки прошлой ночью. Вероятно, Эйтери не помнила этого, что было только к лучшему. -Значит, сделка не состоялась? Напомнила девушка, вынуждая мужчину сжать чашку сильнее. Он вздохнул, садясь на стул. Эйтери наклонилась, чтобы увидеть его профиль. -Король Бентон взял время для обдумывания. Хороший знак. По крайней мере, они не отказались сразу, а значит, надежда все еще была. Может, лорды смогут сторговаться с язычниками, упростить для себя условия. Тогда Эйтери сможет вернуться домой. Дом. Был ли замок ее домом, если она не имела право голоса там? Родительский дом, в котором она видела страданий и жестокости больше, чем во всем мире? Неважно, где, главное в безопасности. -Ты ведь понимаешь, что они не согласятся на все условия? Она ступила на тонкий лед, когда встретила колкий взгляд голубых глаз. Он смотрел сквозь нее, будто пытался забыть, что Эйтери тоже в этой палатке. -Так сомневаешься в своем любовнике? Он мрачно улыбнулся, смотря, как лицо саксонки ожесточилось. Она начинала злиться, но пыталась сдержаться из последних сил. Девушка слышала подобное ни раз, но слова Ивара всегда вызывали у нее гнев, но самое страшное, они позволяли отвращению по отношению к самой себе вновь подниматься на поверхность. Она привыкла вечно отшучиваться на оскорбления, зная, что если не позволишь другим людям задеть тебя, то они потеряют всякую власть над тобой. -Сомневаюсь.