Через тернии к звездам

      Припаркованная на вершине холма «Тула-200» заиграла мутными рассветными бликами на облупленном баке. Солнце еще не поднялось из-за горизонта, веяло утренней прохладой. Кинув под невысокий тополь пенку, Стрелок сел, утирая лицо от копоти. Рядом валялся рюкзак с разобранным самопальным огнеметом. Шрам опустил очки с глаз на шею и взглянул вниз по склону на бескрайние берилловые леса, что ранее были недоступны из-за «выжигателя».       – Старик нас прибьет. У него же были планы на дом, – промямлил Стрелок и шумно выдохнул.       – Я знаю.       – Надеюсь, ты доволен.       – Да. Меня бесило это логово всю зиму одним своим существованием, так что теперь я успокоился. Спасибо за помощь.       Он и правда выглядел немного уставшим после ночной езды. Чуть согнув спину, Шрам отряхнул легкий черный плащ от пыли и грязи, посмотрел в зеркальце мотоцикла, вытер седую щетину. Аккуратист. Стрелок наблюдал за ним, как за старшим братом. Притерлись уже так сильно, словно всю жизнь знакомы. Выучил каждый жест наемника.       – Присядь, отдохни, – позвал он.       Упрашивать Шрама не пришлось. Тяжело шагая, мужик подошел да сел на краю пенки.       – Как будто это и не Зона, – сказал он, глядя на деревья с проклюнувшейся зеленью апрельских почек. За спиной копошился напарник. Шрам на него не смотрел. – Ты слышишь? Даже птицы щебечут. Я не помню, когда они вообще пели.       – Я тоже. Когда я перебил «осознанщиков», я долго сомневался в правильности своего выбора. Похоже, не ошибся.       – Точно, не ошибся. Зона не исчезла, но стала живее. Зомби, кстати, вымирают.       На плечо Шрама всем телом свалился Стрелок и протяжно зевнул.       – Сядь по-другому. Мне неудобно.       – Если я сяду по-другому, неудобно будет мне, – раздраженно буркнул наемник.       – Ну ты сядь так, чтобы удобно было и мне, и тебе, – Стрелок не унимался, надеясь-таки прислониться к напарнику так, чтобы спина не затекала. – Тебе сложно что ли?       – Очень. Ты заставляешь меня шевелиться.       – Ну ты как будто развалишься, если сдвинешь жопу свою!       – Гс-с-спди... Облокотись об дерево, Стрелецкий, а?!       – Да не хочу я облокачиваться об дерево! Оно жесткое, и у меня поясница ноет. Я старый больной человек. Давай двигайся, пень, балин.       Как порой сложно с этим Стрелком. Закатив глаза к небу, Шрам немного поерзал, чтобы его друг устроился, как ему нравится. Наконец-то оба пришли к консенсусу, Стрелок опять уронил голову на плечо напарника, опять зевнул и прикрыл глаза, чтобы вздремнуть несколько минут.       – Если сейчас кто-то пропалит наш мотоцикл...       – ...то ничего не произойдет.       Шрам закатил глаза ещё раз и позволил себе расслабиться тоже. Так они и уселись бок о бок, готовые вот-вот уснуть после утомительной бойни. Оба провоняли порохом, потом, горючей смесью, и все, чего обоим хотелось, это отмыться и лечь в горизонтальное положение на ближайшие часы. Почувствовав, что глаза слипаются, Шрам заставил себя взбодриться.       – Так, не спать. Слышь, старый и больной, может, отвалишь? Домой пойдем или что? – спросил он, когда Стрелок уткнулся носом ему в плечо. Ответа не последовало, потому что сталкер крепко заснул. – Эх...       Нехорошо вот так брать и дрыхнуть, не подумав о карауле, но Шраму оно как-то стало до одного места. Усталость одолела и его тоже. Еще несколько минут он сражался с навалившейся дремой, пока та не одержала сокрушительную победу. Веки опустились, дыхание стало ровнее...       Перед ним расстилались бескрайние болота, поросшие пучками высоких колосьев камыша. Под ногами хлюпали лужицы, подошвы норовили поехать по глинистой грязи, поэтому идти приходилось медленно. За наемником кто-то шел. Он не видел их лиц, не запомнил слова, но почему-то был уверен, что это ученые. Все было таким странным. Выученным движением Шрам бросил перед собой болт. Зачем? Очевидно, что там чисто. Машинально как-то получилось, само по себе.       Самый болтливый из спутников обладал эмоционально окрашенным голосом. Проводнику было совершенно наплевать на смысл слов. На слух приятно ложились именно пляшущие интонации речи, то завороженно тихие, то восторженные, радостные. В какой-то мере амплуа «хвоста» было настолько забавным, что казалось, будто за огромным двухметровым сталкером плетется вереница потешных утят. Нет, Шрам не улыбался, но и не просил их помолчать. Пусть треплются, он здесь для этого и нужен – дорогу прокладывать, по сторонам смотреть. Он тоже такой же ученый, просто в несколько иной стезе.       Ни с того ни с сего мимо них промчалась стая слепых псов, выскочивших из камышей. Ладонь обожгло холодом металла. Вроде, Шрам опустил пистолет одного из ученых, чтобы он не стрелял. Затем прогремел выброс.       Из багрового инфернального пожара проступили очертания высокой заросли. Ученые исчезли, и мир утонул в марганцовке, оставив наемнику лишь островок твердой почвы, поросшей травой. Раздвинув руками камыши, Шрам застыл на месте.       На земле лежал Стрелок, одетый в свои обычные брюки да черную футболку, уставившись широко раскрытыми стеклянными глазами с еще не высохшими мокрыми дорожками слез в красное небо. На лице застыло выражение животного страха. Кожа была покрыта сплошными гематомами. Сталкер умер раньше, чем веко успело заплыть от сильного удара. Откуда-то Шрам знал, что это была очень неправильная смерть, жестокая, издевательская. К горлу подступил горький сдавленный комок. Нет! Только не это!       Стрелка вырвал из сна крепкий удар с локтя по подбородку. Шрам так подскочил, что ненарочно отоварил друга. Прикрыв челюсть ладонью, сталкер сонно выругался:       – Шрам, блин!..       – А? Ой, черт, извини.       – Чего дрыгаешься? Ха-тьху! – сплюнул в сторону Стрелок.       «Очень страшная херня», – подумал про себя Шрам.       – Да сон приснился.       – И что там такого было?        Наваждение страшной эмоции постепенно отступало.       – Муть какая-то, забей. Пошли на стоянку.              ***              С неба начало накрапывать мелкими капельками, и только одна крупная упала на тлеющий уголек сигареты. После виноватого пшика дым пропал, по бумаге расползлась влага. Майор Саша вынул со рта свое курево и тяжко вздохнул, глядя вверх. Какая же Зона все-таки мразь. Почему именно он? Почему именно последнюю сигарету? Чтобы выходка полноправно заняла почетное звание натурального издевательства, дождик тут же прекратил. Спасибо большое, прямо у входа на Склады. Ладно, там возьмет себе сразу блок, чтобы не курить экономно по пол-штучки, а от души смолить, как он любит.       – Слышь, Борода, – Дегтярев облокотился о стойку, наклонившись в сторону бармена так сильно, что вот-вот перевалится внутрь. – Как думаешь, мог бы кто-нибудь, ну-у-у, чисто теоретически, конечно, дать задание на зачистку логова кровососов кроме тебя?       На его плечо легла массивная рука с волосатыми пальцами и деликатно отодвинула обратно в зал. Оборона барной стойки завершилась успехом, натиск был ослаблен.       – Я знаю, о чем ты думаешь. Что это были обычные сталкеры, верно?       – Я предполагаю, – непринужденно тянул он, медленно вертя ладонью, – что такое может быть.       – Решил поймать за хвост того мотоциклиста с огнеметчиком? Хе-хе, ну, тогда слушай сюда: да, может. Вот только зачем тебе это? Не лезь ты к ним. Это гиблое дело, за версту чую, – нахмурился дядька.       – Кому надо зачищать логово кровососов в Рыжем Лесу?       – Какому угодно барыге! Там же артефактов – море.       – Я понял, пока!       – Стой, Саш... Саня, е-моё! Ну что за человек... – удрученно покачал головой Борода, когда за Дегтяревым захлопнулась входная дверь Скадовска.       Борода не понимал, что двигало майором. Тот аж загорелся идеей вывести «легенд» на чистую воду, да не из вредности, а в надежде, что один из них именно тот, о ком он думает. Что за пятно на руке? А вдруг это взаправду татуировка? А вдруг это Стрелок? Что, если он виртуозно слинял из-под носа вояки, не желая вовлекаться в военные тайны, подписки о невыезде, неразглашении и прочую ненужную ему чепуху? Запросто. Тела-то никто так и не видел – вот и весь секрет довлеющего гештальта, что требовал себя завершить.       Не то чтобы Стрелок был для Дегтярева каким-то важным в личном плане человеком, просто майор считал своим долгом отбить лихому сталкеру пару поклонов за все его великие подвиги. За ту же открытую дорогу к родной Припяти, которую Саше пришлось покинуть в возрасте семи лет. Стрелок для сталкерского братства, пожалуй, как академик Ферсман для крайнего севера, Эрнесто Че Гевара для кубинцев или как Федор Конюхов – для путешественников. Значимая фигура, культовая.       Даже в прачечной этот юный сталкер сидел, чуть наклонившись вперед, но не сгорбленный. Голос не дрожал, а горящий взгляд поразительно сочетал в себе легкую степень надменности и безграничную доброту, словно все эти военные, ноющие об отбытии на Большую Землю, котятки, не нюхавшие пороху. Почему-то Стрелку хотелось доверять, но не идти за ним под его командованием. У него огромными красными, нет, огненными буквами на лбу написано: «ОДИНОЧКА». Как-то в голове не укладывалось, что такому пацану пристрелить человека, как высморкаться. Дегтярев постоянно забывал об этой... специфичной черте его характера. Умеет он пускать пыль в глаза своими улыбками и теплым взором как бы немного свысока.       Потому неохотно, но верилось, что такой мелкий засранец может ходить с огнеметом, как фашист, и беспристрастно жечь деревни. Есть еще надежда остановить его, вернуть к нормальным людям, дать пожить в мире и покое. Он это заслужил.       Пройдя мимо двух охранников в желтых экзоскелетах, майор Саша оказался на базе «Свободы». Уверенно топая к ближайшему бару, он еле сдерживал себя, чтобы не перейти на рысцу. Несколько часов прошло с тех самых пор, как сгорел дом в Рыжем Лесу, и он опасался, что загадочные напарники больше никогда не появятся. «Типа, волшебство существует, пока на него не смотришь, и прочая квантовая хрень! А я прям пялился!» – думал свою ерунду Дегтярев. Наконец, он наткнулся на гараж, из которого доносилась легкая музыка.       Sing for your supper and you'll get breakfast!       Внутри стоял крепкий запашок пряных специй. Вместо привычной стойки по правую руку находился широкий стол с россыпью всевозможных товаров, как в рыночной лавке. У стены на спиральной электрической плитке в казане кашеварилось нечто вкусное, судя по аромату, узбекский плов. Антуражу хипповатой забегаловке добавляла «музыка ветра», где вместо тонких звонких трубочек гремели пустые консервные банки без днищ и разнокалиберные гильзы. Зал набит посетителями не под завязку, но достаточно. Кто-то весело орал, стучал миской о деревянную катушку, что замещала стол, и требовал жрать. Шутку всячески поддерживали, кидая безобидные колкости в адрес Ганжи, что старательно намешивал в глиняной чашке разноцветные порошки специй в единый идеальный микс.       – Привет, – поздоровался с барменом-поваром-барыгой майор Саша.       – Здорово, мэн! Через полчасика будет махапрасад, присоединяйся к кругу. Не совсем кришнаитский, потому что с чесноком и мясом, но тут, сам понимаешь, особо не повеганить, – дружелюбно выдал какую-то абракадабру тот.       – Спасибо, но я по делу, минут на пять-десять, – в желудке противно заурчало. Готовил хиппан судя по аромату очень сносно. – Уделишь?       – Валяй, спрашивай.       – Ты не видел этого сталкера в последнее время? – на КПК Дегтярева светилась фотография Стрелка, сделанная в припятской прачечной.       – А че? – уточнил свободовец.       – Друг мой. Потерялся.       – Не, не помню такого, мэн, сорян.       – Может быть, – майор полез в карман, – пара деревянных освежит твою память?       На стол легли две голубоватые купюры с изображением Ярославля. Ганжа посмотрел на тысячи, посмотрел на Дегтярева. Подхватив желтыми от куркумы пальцами деньги, парень прислонил их ко лбу и убрал в карман.       – Джай два деревянных. Знаю я его, конечно, – охотнее заговорил бармен. – Это сталкер Меченый. Конкретно ко мне в бар он не заходил ни разу, но вообще по базе слонялся. Помер он, дядь, земля чуваку пухом.       – Когда? – спросил Саша, убирая КПК обратно в отделение рюкзака.       – Да сразу, как «мозговыжигатель» отключил. Говорят, что его неупокоенный дух бродит по Припяти и убивает ученых, – чуть сбавив голос, Ганжа сделался очень серьезным. – Его Сахаров, говорят, каким-то макаром обманул, и из-за этого дух Меченого подкрадывается к каждому, кто занимается в Припяти исследованиями, и сворачивает головы. Кх! И все. Поэтому там до сих пор нет ни одного ботана.       – Я сейчас попрошу обратно свои два деревянных...       – Это будет справедливо, чувак. Спроси что-нибудь еще, чтобы они остались при мне.       Майор задумался. Есть два варианта – узнать про задание в Рыжем Лесу и тот, что в лоб. И тот и другой логичные. Если бы сталкеры брали работу сами, то о каких персонажах местного фольклора шла бы речь? У них явно есть посредник. На них можно выйти лишь найдя посредника или... Была не была, Саша решил действовать напрямик, потому что он военный, и по-другому у него плохо складывается.       – Слышал байку про мотоцикл, Семецкого и Шухова?       – О-о-о, это воще! Кто ж не слышал? Когда бандиты одиночек с Депо выгнали, они разгневались и сожгли Депо до тла. Чистая энергия Кали!       – Они много что сожгли, – вдруг за спиной Дегтярева раздался голос одного из «свободных». – Всю зиму буйствовали, как звери.       – Серьезно? – прикинулся дурачком вояка.       – Серьезно-серьезно! – подхватил другой. – Торф подожгли на Болотах, всех последних ренегатов перетравили.       – Пару домов в Припяти разнесли на щебень взрывчаткой.       – В Диких Землях заперли стаю собак в ангаре, задушили газом.       «Плагиатор!» – возмутился про себя Дегтярев. Выслушав о подвигах Стрелка с неизвестным вторым сталкером, в которых они чуть ли не ядерную бомбу на Свалку скинули, он покивал.       – Понятно. А где их искать кто-нибудь знает?       Ганжа смущенно кашлянул. Он выключил плиту и оставил плов настаиваться на пару. Пахло, как в раю. Надо будет раскошелиться на тарелку.       – Утром один из наших видел их колымагу на границе Эльфийского Леса. Это новая территория, если че. Там раньше «выжигатель» работал, не пройти было, а теперь лес, ходи – не переходи. Мне фотки показывали. Красиво там, словами не описать! Но опасно, поэтому вглубь никто из «свободных» не заходил. Очень много химер. Рассадник прям. Короче, на холме их моцык видели. Ходят слухи, что они оттуда и вышли, хотя лично я считаю, что их породил Монолит. Кто-то явно загадал желание, чтобы в Зоне воцарилась справедливость.       – Скинешь координаты?       – Скину, но зачем они тебе, мужик? Не буди лихо.       И правда что. Майор Саша всерьез задумался над этим вопросом, все еще сомневаясь в материализме происходящего. Проклятый вопрос «а вдруг» отказывался покидать его обычно хладнокровный ум. «А вдруг» мешало жить. Это чертово «а вдруг» выбивало почву из-под ног. В Зоне столько поразительных вещей происходит, так отчего бы ей не выдумать себе в подручные пару карателей, которые подотрут весь тот срач, что развели мерзкие людишки.       – А кто сказал, что следующей не станет Деревня Новичков... – нахмурившись, пробурчал под нос майор Саша.              ***              На границе Эльфийского Леса находился скалистый обрыв, внизу которого ранее текла речушка. Сейчас от нее осталась лишь ниточка безобидного ручья, пройдя по руслу которого можно обнаружить хорошо замаскированную кустарниками пещеру, похожую на одну из Саблинских, только меньше и суше. Повиляв по малочисленным коридорам, по которым в прошлом вывозили рыжий песок, можно обнаружить хорошо обжитое жилище двух сталкеров.       Место было идеальным для жизни. Вода под носом, дрова под носом, температура воздуха стабильно около +8. Есть и закуток для мотоцикла, и «комнатка» с низким потолком, где очень комфортно жить вдвоем. Мужики за зиму сколотили себе минимум необходимой мебели, расставили «огненные шары» на пол и полки, которые нагревали помещение и давали свет, и живи себе в удовольствие. Главное не уходить дальше в лес. Судя по вою мутантов, там не так жизнерадостно и весело, как обманчиво рисует красивая изумрудная картинка.       Пока напарник в соседнем зале отмывался в тазике, Шрам, уже свежий, включил приемник на батарейках, а сам развалился на своей лежанке, замотавшись в спальники.       – О, дискотека, – Стрелок словно выспался за те пятнадцать минут на холме. Сталкер зашел в своих обычных камуфляжных брюках и черной футболке, и прикрыл за собой шторку из шерстяного пледа, чтобы тепло не уходило в «коридор». Мокрые волосы, отросшие сантиметров на пять, торчали в разные стороны, как у сумасшедшего. – Опять та бабца-сопрано?       – Это «найтвиш». Олдскульный, – хмыкнул Шрам, устало потирая глаза.       – Вот, значит, какие дамочки тебе нравятся, – скептично заметил Стрелок, растирая полотенцем затылок. – Чтобы у них был голос ниже, чем у... не знаю, чем у меня. Хочешь, спою? У меня хорошо получается.       – Избавь, а, – он вырубил приемник, еле дотянувшись. Еще чего не хватало.       – Ноу вилл ту вейк фо вис морн, ту си эновер блэк роус борн...       Шрам тихо засмеялся, прикрыв лицо.       – Перестань, пожалуйста. Это ужасно.       Цыкнув, Стрелок в два шага подошел к своей койке, скинул берцы и плюхнулся, откинув полотенце в сторону. То не долетело до табуретки, упав на пол. Зарывшись под одеяла, тот положил руки под голову и мечтательно вперился в потолок. Прошла минута. Шрам не выдержал первый:       – И что, ты так и будешь молчать? Необычно, – нахмурился он.       – Я просто думаю задавать тебе этот вопрос или нет, – ответил сталкер.       – Задавай.       – Мне интересно, а какие тебе на самом деле нравятся женщины? Мне вот нравятся блондинки. Но мне кажется, что ты более притязательный, – посмотрел он на друга.       – Хм-м-м... – Шрам задумался. А ведь и правда, они ни разу не затрагивали эту тему. – Шаная Твейн. Знаешь такую?       – Певичка эта?       – Если честно, она внешне вообще не в моем вкусе. Но почему-то первая, кто всплывает в уме.       – Это потому что она не впечатлительная, да? Прям бесит.       – Да не говори. Вот что ей еще надо?! Какая-то очень обычная бабеха, ничем не примечательная. Но цепляет. Претенциозностью своей, наверное.       – А если внешне?       – Не знаю я. Солистка Тексис?       – Она мужиковатая какая-то.       – Мне кажется, что что-то в ней такое интересное есть. Я бы с ней и в разведку пошел.       Стрелок гоготнул. Да уж, напарник у него с приветом.       – Вот какие у тебя, значит, сексуальные фантазии. Солистка Тексис в сталкерском комбезе, да, Шрам?       – А что, звучит неплохо. Со снайперской винтовкой и котелком гречки, – засмеялся наемник. – Я б женился.       – Если все то же самое, только с солисткой Ноу Даубт, я б тоже женился. Как ее там? Гвен Стефани, кажется.       – Да, она. Хотя знаешь, сойдет и просто Тексис с котелком гречки, можно без сталкерского комбеза и снайперки.       – Да в общем-то и сама Тексис не особо нужна.       – Абсолютно верно.       – Вот мы и пришли к логическому умозаключению.       – Вот видишь, Стрелок, не такой уж я и притязательный.       Мужики заржали. Обсудили, значит, женщин. Предел мечтаний – пожрать. Следом они продолжили сквозь смех пробрасывать какие-то прибаутки, пока Шрам не вспомнил утренний сон. Стало как-то не по себе, поэтому он первый свернул веселье.       – Ладно, давай хотя бы немного поспим.       – Ой, блин, насмешил. Вот знаешь, Шрам, нравишься ты мне этим! – выпалил Стрелок. – Ходишь вечно со скисшей рожей, а потом как выдашь что-нибудь, хоть стой хоть падай. Я сперва думал, что ты хладнокровная рептилия, слово тебе сказать боишься, чтобы ты через губу разговаривать не начал. Теперь-то я вижу, что ты нормальный веселый мужик. Вообще приятно иметь с тобой дело.       От этих слов на душе стало тепло. Шрам про себя подумал, что и ему со Стрелком отлично работается и бытуется. Поначалу он показался раздолбаем, на которого нельзя положиться. Теперь он так не считает. При всей своей видимой разнузданности это надежный человек. Наверное, именно так ощущают себя хорошие напарники в компании друг друга.       Спокойную обволакивающую темень сна прервал настойчивый писк КПК. Недовольно ругаясь матом, Шрам потянулся на пол, чтобы поднять проклятый наладонник. Сталкер на соседней койке проснулся, сонно потирая красные глаза:       – Чего, блин?       – Хрен знает. Лесник. Да, але? – на выдохе через силу спросил Шрам.       Из динамика раздался бойкий старческий голос:       – Сынок, помощь твоя нужна. Ты чего, спишь что ли? – вторую фразу дед произнес немного виновато.       – Уже не сплю. Что стряслось?       – В машине «вспышка» перестала работать, – сразу перешел к делу старик. – Я хотел поехать искать работу в Бар, а все, сломалась. Села батарейка. Последняя. Ты можешь привезти новую?       – Могу.       – Привезешь парочку?       – Привезу.       – Сейчас?..       – Ох, господи... Сейчас. Ты где?       – На бывшей базе «Чистого неба».       – Ты там совсем прописаться что ли решил? Ты когда к Лиманску возвращаться собираешься? – Шрам сел, приглаживая растрепанные волосы.       – А я собираюсь? У них тут так козырно все обустроено, что и уезжать не хочется.       – Тогда жди. Мы сейчас на стоянке.       – Хорошо, сынок, не торопитесь, езжайте осторожно.       Закончив сеанс болтовни, Шрам устало уронил ладонь с КПК на колено.       – Реально сейчас поедешь? Ты ж не спал больше суток.       – Таблетку кофеина выпью и поеду.       – Ба-а-али-и-ин... – заворочался Стрелок, поднимаясь следом, на что Шрам отмахнулся.       – Спи, я один сгоняю.       – А спину тебе кто прикроет?       – Ты сейчас с большей вероятностью из седла выпадешь, чем прикроешь меня от кого-то, – отмахнулся наемник. – Отоспись. Я вернусь к вечеру.       Он принялся шнуровать берцы, как вдруг толкнул начавшего засыпать Стрелка в плечо. Тот приоткрыл глаза.       – Слышь, Павел, – тон Шрама стал очень серьезным, – не вздумай отсюда выходить, пока меня не будет. Положи нож под подушку, спи с «калашом» в обнимку.       – Хорошо, – прошелестел он. Не дожидаясь, пока напарник додумается до сути слов, наемник пихнул тому под спальник АК, снова разбудив.       – Слышал, что я сказал? Не смей высовываться. Это приказ. Ну-ка, повтори.       – Я клянусь не выходить наружу, пока тебя нет. Буду спать с автоматом и ножом под подушкой, – чуть бодрее отозвался Стрелок. – Дай бумажку, я тебе список напишу, что у Лесника взять.       – Ага... Так, на ручку, на бумажку. Я возьму на себя деда с его возмущением за спаленный дом, а ты подшей свою броню, наконец, чтобы она по размеру была.       Когда Стрелок закончил сонно корябать список вещей, которые им позарез нужны на стоянке и протянул другу, Шрам направился к выходу.       Вскоре раздалось характерное шуршание колес мотоцикла, уходящее к выходу из логова. Стрелок зарылся носом в постель. Утомленный, он провалился в небытие за считанные секунды.              Несмотря на бурную ночь сон выдался рваным. Проснувшись через пару часов, Стрелок осознал себя выспавшимся. Обманчивое чувство восстановленной энергии переполняло его, хотя он знал, что пройдет совсем немного времени, и он снова отключится. Привычка набираться сил в рекордные сроки, не более того. До вечера еще долго. Потерев побритое перед сном лицо, сталкер задумался, чем бы заняться в отсутствие Шрама. Онанизм? Хорошее дело, но всего на десять минут. Не будет же он сидеть со спущенными штанами до темноты. Подшить броню, как велел наемник? Да ну ее нахрен, муторно.       «Почему не выходить-то, – его голову посетила первая более-менее сформулированная мысль. – Кто из нас еще берега попутал. Запрещать мне выходить на улицу? Ага, щас.»       Страх побеждал желание сопротивляться первый час. Нет, Шрам обязательно узнает, что Стрелок его ослушался. Даже если он не оставит никаких улик, проницательному наемнику будет достаточно задать вопрос, чтобы Стрелок себя сдал с потрохами. Конкретно Шрама он обманывать не умеет, тот сразу чувствует ложь, давит интонациями, словами и взглядом так, что... в общем, лучше не надо. Орать начнет.       За этот час Стрелок взял в руки нитку с иголкой, тут же их бросил. Навел порядок, перебрал рюкзак. Попробовал почитать скачанную на КПК книжку, тоже бросил. Походил туда-сюда, полежал, постоял. Без Шрама стало одиноко, поэтому наплевав на грядущие проблемы из-за непослушания, Стрелок накинул на футболку бронежилет, принадлежавший когда-то в прошлой жизни некоему Призраку, повесил кобуру с «кольтом» на пояс, закинул на плечо «калаш», да вышел из-за шторки в коридор рукотворных пещер. Да и вообще, что значит не выходить? Мамка что ли? Совсем берега попутал.       Погодка стояла великолепная. Недавно покапал слабый дождик, не вымочив лес насквозь, но освеживший воздух. Сегодня было особенно тепло, почти по-летнему. Как можно сидеть под землей, когда здесь так хорошо? И главное тихо. На окраину Эльфийского Леса практически не забредают мутанты. Сталкеры тоже предпочитают держаться от неизведанной опасной территории подальше, поэтому Стрелок расслабленно потопал вдоль ручья, отдаляясь от скалы с вырытыми пещерами.              ***              Воздух закручивался в водоворот новых запахов. Роя носом прелую листву, собака убегала прочь от жилища навстречу новым приключениям. Где-то гнила плоть. Ветер принес с собою шлейф отсыревших углей. Мимо проносились шелестящие камыши, на небе противно каркали вороны. Собака, шумно сопя, замедлилась, приближаясь к очередной болотной лужице. Жирная лягушка. Хозяин не разрешает есть падаль, но сейчас его нет рядом, поэтому если пес слопает лягушку, хозяин не заметит и не станет ругаться. Плоская безглазая морда нависла над неглубокой водой, отражаясь вместе с лазурным небом. Мощные челюсти разгрызли амфибию напополам, после чего мягкий розовый язык пару раз зачерпнул из «копытца». Хороший день. Вкусная лягушка.       Собака бегала по зарослям, плескаясь в водице. Репейники облепили жесткую шерсть, как детки кактусов. Он надеялся нацепить их на себя как можно больше, чтобы вечером хозяин долго вычесывал пса. Хозяин всегда делал вид, что ругался, но это было неправдой. Голос ворчит, а руки гладят. Хороший хозяин.       Тут собаке почудилось, что в воздухе словно появился незнакомый прежде запах. Любопытное животное вновь уткнуло слепую морду во влажный торф и с нескрываемым энтузиазмом поспешило в сторону гостей.       В камышах проглядывался размытый, почти невидимый силуэт высокого сталкера в длинном, как у хозяина, плаще. У него была винтовка, тоже как у хозяина, но это точно не хозяин. Такого сталкера пес раньше не встречал. Наученный жизнью, он не стал выпрыгивать из укрытия, чтобы поздороваться. Человек пришел с собакой, только ненастоящей – железной, черной, и старательно прятал ее, закидывая сухими ветвями. Понаблюдав за новым гостем Болот, собака завиляла хвостом, устремясь обратно до дому порадовать хозяина новостями.              Шрам не мог проехать дальше. Коварные Болота умели обманывать видимостью твердой почвы под ногами. Он уже не единожды застревал, пока не сообразил, что пешком с шестом будет надежнее, а еще лучше с проводником, да только где ж ему проводника добыть? Нигде. Придется идти своими силами. Местность он помнил интуитивно. Видел впервые, но откуда-то знал, какая кочка выдержит его вес, а какая непременно провалится, утянув наемника за собой в трясину.              ***              Пока напарник промачивал ноги в болотной жиже, Стрелок расселся у расширившегося русла чистой реки. Естественно прозрачная мелодичная вода играла бликами под солнцем, что выглядывало причудливым боке из-за крон деревьев с практически до конца раскрытыми нежно-зелеными листьями. Этот лес распустился быстрее Рыжего. Он был каким-то настоящим, не изувеченным. Одним только видом лес манифестировал любоваться природой, забыв хотя бы на минутку, что мир сталкеров ограничен исключительно Зоной отчуждения. Если бы Стрелок только знал, что все это время прятал от них «выжигатель»! Красота. Во всей этой красоте щебетали самые обычные синицы. Над водой трепыхали крылышками разноцветные стрекозы, так рано очнувшиеся после долгой спячки.       Он сидел и думал о прошедшей зиме. О деньгах, что копились. О том, что конечная цель пошагово приближается, медленно, но верно. А еще о Шраме думал, о том, как тот нагло раскомандовался. Ишь ты, хмырь. Стрелок успел перевидать после амнезии достаточно людей, чтобы убедиться, что Шрам – лучший из них. Наверное, именно поэтому он готов потерпеть командный тон, тем более, что он всплывает раз в сто лет. Надо будет обязательно привести его сюда. Он будет бубнеть и вопрошать, чего тут такого особенного, но сталкер знает, что этот толстокожий дурень имеет представления о прекрасном, если, конечно, не считать солистку Тексис.       Но Стрелок уже был здесь не один. У бедняги судьба такая – тащить за собой «хвосты», то сперва в лице наемника, а теперь в лице военного.              ***              У майора Саши ни утро, ни день не задались. Сперва он остался без курева, затем ему пришлось отказаться от божественного (почти в прямом смысле) плова, нестись, сломя голову, аж до границы Эльфийского Леса и, когда на глаза попался одинокий водитель «Тулы-200», мчащийся вдаль, пропахивать рожей землю в поисках следов, что приведут его к тому, второму, мелкому. И, черт бы разобрал этот гребаный день, в вырытых пещерах никого не было! Только отпечатки подошв на рыжем песке – огромные и средние.       Многое о психологии Шухова и Семецкого можно было понять по одежде и личным вещам. Та, что была скомкана и распихана, как попало, принадлежала Семецкому, поскольку все опрятно сложенное и развешенное было большего в пару раз размера. Стиль Шухова походил на байкерский. Тут тебе и футболки с принтами, и стопка пленочных кассет с неплохой рок-музыкой, и приемник. В Семецком творческого почерка было гораздо меньше. Так, какие-то огрызки бумажек с заметками в ключе «купить сахер». Наверняка, он моложе возрастом, более болтлив, активен. Вся атмосфера лагеря кричала о том, что они напарники, работающие на равных, но последнее слово в спорных моментах остается всегда за Шуховым. Он тут главнее. Следов нет, будто кто-то недавно наводил уборку.       «Ясно все, – задумчиво прислонил палец к губам майор. – Противоположности притянулись. И правда, как из легенды.»       Дегтярев окончательно все понял, когда залез в чужой рюкзак. Он не узнал в нем ничего, кроме старой дамской косметички в выдержанных сепийных оттенках, в которой Стрелок еще в прачечной наводил порядок, рассовывая бинты, пластыри, антирады, обезболивающие и прочие лекарства. В ней же нашелся початый тюбик вазика, и картинка в голове майора собралась в единое целое. Это точно Стрелка. Он постоянно натирал кисти рук, борясь с капризной зудящей кожей.       Значит, на видеозаписи действительно была татуировка.       Нахальство в жестах, что прослеживалось в «домашней» обстановке, тоже ему свойственно. Ниже среднего рост, худощавое телосложение и природная гибкость – туда же.       Вот уж внатуре Семецкий! Неубиваемый клоп. Прям в точку попали.       Интересно, кто же этот второй? Это что за сверхчеловек, которому удалось заставить Стрелка слушаться и принять чужой авторитет? Даже представлять страшно. «Умом. Он завоевал авторитет не столько силой, сколько умом. Хотя и силой тоже. Сложно спорить с таким шкафом», – решил про себя Саша.       Теперь от внимания майора Саши не уходила ни одна сломанная веточка, ни один оторванный по пути листочек, ни одна треснутая хворостинка и ни одна примятая травка. Будучи опытным следаком, военный топал за Стрелком практически шаг в шаг до тех пор, пока не увидел через тонкие прутики зазеленевших кустов его открытую спину.       «Вот идиот! Кто же так сидит! Лучше к нему не подходить близко. Сперва выстрелит, потом думать будет.»       Наблюдая за товарищем издалека, майор, не сдержавшись, упер руки в бока. Это что, бляха-муха, за представление было в Рыжем Лесу? Огнемет? Он, типа, пошутил? Военного переполняли разные эмоции. Среди них была злость из-за лжи, была и радость, что смерть Стрелка оказалась враньем. Он чувствовал и что-то очень теплое, словно перед ним непутевый избалованный младший брат, который сидит и ждет, когда старший, наконец, обратит на него внимание и уведет из плохой компании. Рационализм победил весь эмоциональный калейдоскоп дерьма в башке майора. Надо быть серьезным.       – Стрелок, – позвал он, подняв заранее руки.       Сталкер обернулся так резко, что на секунду от такой встряски мир поплыл. Вытаращившись на Дегтярева, Стрелок подскочил на месте, одновременно наводя на него ствол «калаша». Молчал, ожидая, что скажет СБУшник. Сердце бешено колотилось. Только не тюряга! Только не НИИ, не работа на военных! Он сам может выйти из Зоны!       – Не ссы, я тут один. Рад, что ты живой, – руки затекли, так что Дегтярев решил не косить под взятого в плен и встряхнул конечностями.       – Что тебе надо? – совсем недружелюбно спросил Стрелок.       – Ничего. Увидел в Рыжем Лесу двух сталкеров на мотоцикле. Интересно стало, кто у меня хлеб отобрал и спалил кровососов быстрее меня, – пожал плечами Саша, улыбаясь в своей манере. – Вот, выяснил, что один из них – ты. Ты в курсе, что тебя называют Семецким? А твоего напарника Шуховым. И это еще не все байки, которые о тебе гуляют, сливки потом как-нибудь расскажу.       Стрелок молчал.       – На вас очень легко выйти. Вы бы мотоцикл не ставили на самые видные места, – понимая, что сталкер совершенно не хочет идти на контакт, Дегтярев посерьезнел. – Ты какого хрена в Припяти выкинул? Почему не улетел с нами?       – Я тебе не доверяю.       Сказанное обидно задело майора Сашу. Вроде бы, логично, а вроде какого черта? Он же такой милый! Ну просто душка! Как можно ему не доверять?!       – Я мог бы пристрелить тебя, но, как видишь, стою и пытаюсь поговорить, – напустив на себя грозный вид, Дегтярев спросил: – Ты, между прочим, тоже можешь. Какого хрена не стреляешь?       Вопрос сбил сталкера с толку. Дрогнула рука с оружием. «Потому что ты хороший человек», – подумал Стрелок.       – Пошли поболтаем, – слегка надавил голосом Саша, видя, что на него это работает.       – Мы и так болтаем, – вдруг ослушался тот. Автомат он упорно не убирал.       – Напряженная беседа получается. Я тебе не враг. Мы можем дойти до твоего жилища. У меня похавать есть. Стрелок, да ты чего, как не свой?       Дегтярев совершил ужасную ошибку, упомянув сталкерскую стоянку. От одной только мысли, что майор пересечется со Шрамом и возьмет его на «карандаш», Стрелок сделал то, чего Саша никак не ожидал. Над головой военного прострекотала очередь выстрелов, заставив на бесполезном рефлексе от испуга согнуться в коленях, закрывшись руками. Сам стрелявший сорвался с места, пустившись в бегство вглубь леса, куда глаза глядят, не разбирая дороги.       – Блять... Стой, дурачье! – рассердился Дегтярев. – Да никто тебя в застенки не посадит, тупица! – последние слова он проорал, что есть сил. Грязно выругавшись еще раз, майор Саша побежал вслед за спятившим одиночкой.       Ему страхи Стрелка были понятны: сталкер боится не только за себя, но и за своего напарника. Еще бы, СБУ вернулось конкретно по его душу! Саше оставалось только поблагодарить его за то, что тот не пристрелил его на месте. Вот что случается, когда паника застилает разум – идиотизм!       «Надо предупредить Шрама!» – раз за разом, словно бегущая строка, проносилась в беспокойной голове мысль. Ветки больно хлестали по лицу и голым рукам. Подошвы предательски разъезжались по листве, устилавшей влажный дерн, оставляя очевидные следы. Стрелок не оборачивался, боясь увидеть преследователя совсем рядом с собой.              ***              Хозяин попросил собаку выйти сталкеру навстречу. Наверное, хозяин знает того, кто бредет по узенькой тропе, пробуя землю шестом, поэтому собака топала по грязи уверенно, не боясь. Собака знает, как надо встречать сталкеров. Собака не станет выбегать, собака подойдет издалека, спокойно, присядет и проявит миролюбие, тогда сталкер не станет стрелять.       Болотная вода залилась через края берц, и теперь в ногах противно хлюпало. Шрама преследовало гнетущее чувство, что сегодня он, похоже, не дойдет до Лесника. Откровенно говоря, он заблудился. Вдруг наемник остановился, взглянув назад, туда, где осталась спрятанная «Тула-200». Надо возвращаться. Он беспокоится за Стрелка. Он же обязательно вылезет наружу, когда проснется, а с таким темпом ходьбы Шрам хрена с два успеет вернуться к этому времени. Тяжелой тучей посреди ясного дня на наемника легла пелена гнетущей тревоги. Под ложечкой засосало. Нельзя было уходить сегодня, ох, нельзя.       – Вуф, – тихонько прозвучало впереди.       Собака унюхала до горечи сладкий запах страха. «Не бойся, сталкер, – успокаивала она, – хозяин хороший, он тебя не обидит.»       – Вуф, – повторил пес, садясь попой на землю.       Рука Шрама машинально потянулась к «винтарю», однако, на прицел он животное не взял. Оно не агрессивное. Убедившись, что незнакомый сталкер не станет стрелять, собака поднялась и осторожно пошагала в его сторону.       «Я тебя тоже не обижу, я тоже хороший.»       Ладонь ощутила прикосновение мокрого носа. Вдруг собака завиляла хвостом – она услышала очень знакомый шлейф родного запаха. Так пах один человек, который частенько бывал в гостях у хозяина. Тот человек тоже хороший. Он любил играть с собакой, обнимал за шею, слова добрые говорил.       – Хе, – пес словно улыбнулся, облизывая грубые пальцы нового знакомого сталкера.       Шрам проникся интересным дружелюбным мутантом. Погладил здоровую голову, стараясь сделать движение поласковее. Совсем обрадовавшись, пес закрутил хвостом, как пропеллером, замотал башкой, вывалив язык наружу.       – Привет, привет, – улыбнулся наемник, почесывая его за ухом.       Тут слепые глаза собаки направились за спину Шрама, потому что там стоял хозяин.              ***              Перелетев через поваленный ствол, Стрелок, обливаясь холодным потом, еле удержал равновесие, чтобы не вляпаться в арку сгорбленных до земли обгоревших деревьев. «Жарка» дыхнула горячим по щеке обогнувшего ее сталкера. Внимательный попался, поживет еще немного.       Он уже давно оторвался от майора, но продолжал носиться зигзагами, стараясь спутать след. Затея удалась на славу, раз Саше пришлось притормозить уже как минут с пятнадцать назад. За пятнадцать минут Стрелок может убежать очень далеко! Матершина, звучащая из уст Дегтярева, говорила лишь об одном – он зол. На себя, на глупость свою, на проделки Стрелка, да на все вообще, даже на лес этот гребаный! Мало того, что потерял сталкера, еще и сам потерялся! Вынув КПК, Саша чуть было не разорался в небо. В Эльфийском Лесу не ловила связь.       Взлетев на пригорок, Стрелок решил для себя спуститься вниз и засесть в засаде, отбить Шраму предупреждение о том, что их обнаружил СБУшник, но этому не суждено было сбыться. Когда по тонкой леске прополз ленивый солнечный блик, стало уже слишком поздно. Зацепившись за растяжку, сталкер не успел закрыться, как раздался взрыв, сопровождаемый ярчайшей вспышкой. Стрелка оглушило. Споткнувшись о собственные ноги, он покатился с пригорка кубарем, слепо пытаясь ухватиться хоть за какое-нибудь препятствие. Торчащие из земли коряги выскальзывали из пальцев, пересчитывали ребра корни растений, а он все несся по склону, не в силах остановиться.       Все случилось одновременно.       Заметив взгляд собаки, Шрам обернулся.       На пути Стрелка выросло широкое дерево.       Удар тяжелого приклада сбил наемника с ног в грязь.       Столкнувшись затылком с массивным дубом, Стрелок провалился во тьму.              ***              Первое, что почувствовал наемник, это боль в затекших руках. Те были связаны за спиной пластиковой стяжкой, как и ноги, стянутые веревкой в несколько крепких оборотов. Он лежал на деревянном полу в каком-то подвале, полностью обезоруженный, без своего плаща, в одной футболке да штанах с берцами. Голова гудела, как после зверской попойки, над бровью около виска горело алое пятно боли. Еще бы немного в сторону, и был бы труп. Жажда пересушила горло, и Шрам, хрипя, попытался принять сидячее положение.       – Очнулся? – прозвучал мягкий, но совсем не приветливый голос. Повернув голову, он увидел старика помоложе Лесника лет на пятнадцать. Седой мужчина сидел на деревянном ящике, сцепив на коленях пальцы в замок. Полы длинного бурого плаща испачкались грязью. Рядом виновато сидел псевдопес, понурив морду. Сталкер ему нравился. Он не знал, что хозяин к нему недобр.       Обстановка не располагала на нечто позитивное. Не слишком просторное помещение с несколькими опорными деревянными балками было похожим на холодный полумрачный погреб, залитый теплым светом двух керосиновых фонарей. Шрам сразу понял, что сейчас его будут бить. Возможно, даже ногами.       – Ты кто? – спросил Шрам таким тоном, словно перед ним расселась какая-то малявка. Неуважительно, в общем, как к говну. Почесав седую бороду, старик явно опешил от таких заявочек.       – Ничего себе. Давай-ка вопросы здесь буду я задавать, или Дружок тебя еще одним шрамом наградит. В другую сторону, – дед показал на себе. – Таким. Чтобы симметрично было.       – Напугал ежа голой жопой, – посмеялся Шрам. Дед не вселял страх и ужас. Происходящее больше походило на идиотскую шутку. Если он собрался задавать вопросы, то пусть поразвлекает наемника, покажет мастер-класс. Весь его внешний вид кричал о том, что он ни в жизнь не пересилит себя, чтобы ради информации выдрать пассатижами зубы да подпилить напильником в деснах сколотые края. В «Монолите» он и не такого дерьма насмотрелся. Ему насрать. Собака тоже не натаскана на пытки.       – Дружок, фас, – скомандовал дед.       Неожиданно для Шрама пес подскочил в его сторону.       – Только попробуй, – зло рыкнул наемник, агрессивно дернувшись в сторону животного. Поджав хвост, пес издал нелепый тихий скулеж. Испугался даже связанного. Опустив нос, кобель попятился к лесенке, ведущей к выходу.       – Иди охраняй дом, – махнул рукой дед, и животное позорно сбежало на улицу.       – Задавай свои вопросы, и я пойду, – потребовал Шрам.       – Признаю, что я не мастер пыточных дел. Понятия не имею, как это делается.       – Я уже заметил.       – Но ведь никогда не поздно учиться. Per aspera ad astra, может, и в этом преуспею. Где Стрелок?       – Он уже сто лет как помер, – нахмурился Шрам. «На хрена тебе Стрелок, дедуля?» – подумал он.       У хозяина подвала кончилось терпение. Эффектно появиться не удалось, но позволять верить в то, что он совершенно безобиден, он не позволит. Когда он поднялся с ящика, направляясь к наемнику, Шрам подобрал связанные ноги, готовясь к подсечке и всем остальным видам нападения, на которые был способен. Держа такой же, как и у него, «винтарь» наперевес, старик вдруг ловко увернулся от атаки пленного. Приклад промелькнул в воздухе и через мгновение ударил в колено. Внутри что-то звонко хрустнуло. Шрама пробило в пот от боли. Такого он не ожидал – старик врезал не просто по болевой точке, а по очень болевой. На этом побои не остановились. Удары посыпались градом по лицу, по ребрам, по ногам, в плечи. Старик орудовал всем, что подвернулось под руки. Тычки дулом «винтаря» под лопатки, удары прикладом под челюсть, пинки кирзовыми сапогами в бока. В какой-то момент хрустнул нос. Шрам зажмурился, чувствуя, как лицо обтекает горячим ручьем с металлическим привкусом.       Это были необычные побои, куда придется. Ни один из ударов не пролетел мимо, каждый попал по самым больным местам. В голове запульсировало. Сильные руки старика вцепились в него, усаживая на задницу, словно здоровенный мужик ничего не весил.       – Давай по-новой. Где Стрелок? – повторил он вопрос по-прежнему мягко, словно извиняясь за предоставленные неудобства.       – Откуда я знаю, – не сбавляя гонора прохрипел Шрам. Для полноты картины он смачно харкнул кровью у носков чужих ботинок.       Вместо ожидаемых новых пинков, старик терпеливо повторил:       – А если подумать?       – Не знаю, – уперто ответил Шрам. – Я ничего не помню. Мне отшибло память.       – Это тот самый сталкер, которому ты пробил пси-защиту на ЧАЭС.       В ответ раздалось молчание.       – У него еще был друг по прозвищу Клык, которого ты пристрелил. Натворил ты делов, наемник, всем нам жизнь то оборвал, то просто испортил. Почему ты до сих пор по Зоне ходишь, как по двору родного дома? – совсем недобро сказал старик. – Несправедливо как-то получается.       «Это что, его приятель какой-то? Стрелок говорил про Клыка и Призрака, но про третьего ни слова. Может, он просто забыл его?» – подумал он, продолжая отмалчиваться. За весь монолог старика боль от битья не ушла, только расползлась хуже. Старый козел знает, куда надо вломить, подкован в анатомии. Особенно сильно горело хрустнувшее колено. Шрам захотел вытереть кровь из носа, которая залила ему всю грудь. «Если это действительно его друг, то в допросе нет никакого смысла, я и так все расскажу. Надо понять, не прикидывается ли он.»       – Я не верю, что ты ничего не помнишь. Стрелка-то ты помнишь. Плохой из тебя врун, – на лице старика на секунду промелькнуло искреннее разочарование. Шрам поставил галочку в уме: ему не нравится избивать людей, это не садист. Судя по разговорам моральным насилием дед тоже не промышляет. Все ошибки, которые можно было совершить при допросе, он совершил, а значит, он и правда не умеет выбивать информацию кулаками. Как потешно – за эти несколько минут наемник узнал гораздо больше, чем его палач. Ха-ха!       – Ну, помню его, да. Такого говноеда поди забудь, хе-хе... – пробросил он провокацию, чтобы выудить еще больше информации.       Вместо новых вопросов начались новые побои. Шрам вновь завалился на бок. Хорошо, что мужик хоть не иголки под ногти сует, не каленой кочергой ответов добивается, не грозится серпом яйца отрезать, а всего лишь пиздит ногами, слава богу! Как здорово, что он не попал в руки «Монолиту», а то все это его бы непременно ждало вместе с красивым завершением мучений прямиком на костре.       Что сектанты только не вытворяли с пленными! Парочка старших офицеров под командованием Харона взялась изучать японскую литературу про Вторую Мировую, выцеживая самые вкусные пыточные сливки, которые вскоре пустили в практику. Обычного сталкера удавалось расколоть минут за двадцать, а самого, что ни есть стойкого, за час-полтора, но то должен быть реально зверь с нечеловеческой силой воли. Интересно, сколько бы продержался Стрелок? «Минут сорок, – решил Шрам. – За пятнадцать минут сдал бы общий норматив по выносливости, еще пятнадцать геройствовал за идею и еще десять продержался бы на упрямстве, но в конце обязательно бы растрепал все и даже больше, как остальные. А я? Не знаю. Наверное, я бы сдался гораздо быстрее. Я-то в курсе, что у фанатиков в арсенале. Не хотелось бы пробовать на себе все приемы.»       Вот что он думал, отвлекаясь от реальности.       «Это все происходит не со мной, – успокаивал себя он, дергаясь от каждого нового пинка. В ребрах что-то переломалось, заставив его охнуть, – я сейчас немного подожду, он устанет, сболтнет лишнего, и я придумаю, как выкрутиться.»       Вдруг ногу прострелило нестерпимой болью. Поняв, что наемник просто так не заговорит, старик наступил на покалеченное колено, елозя подошвой, чтобы доставить тому как можно больше неприятных ощущений. Стиснув челюсти, Шрам пытался дышать носом. Ничего не получалось, пришлось втягивать по чуть-чуть воздух через зубы, изо всех сил сдерживая рвущийся наружу вопль. Нет, такой радости он старому пидору не доставит. Чтоб он начал визжать в первые десять минут?! Да это где видано вообще!       – Блять, не знаю я ничего! – заорал Шрам.       Господи, больно-то как! Зрение утратило цвет, спутав свет и тени. В глазах наступила темнота, и одновременно все вокруг побелело.       – Знаешь, – вздохнул старый, не переставая похрустывать коленом.       – Откуда?!       – Нашел у тебя в рюкзаке его записку.       – Какую, еб твою мать?!       – Керосин, «вспышка», спички. Печенье «Мария». Левомеколь. Сахер.       – Это, блять, мой список, – не своим голосом проревел на выдохе Шрам. Поняв, что пациент уже на пределе, старик остановился, убрав ногу с чужого колена.       – Во-первых, мне хорошо знаком почерк Стрелка, а во-вторых, я знаю только одного сталкера, который называет сахар сахером. Напряги извилины, вспомни, как так получилось, что список Стрелка попал к тебе в рюкзак.       Вот теперь Шрам не стал отвечать на "отвали". Он понял, что влип в конкретное дерьмо. Хрыч действительно его знакомый. «Я так накуралесил в прошлом, что едва ли он поверит в мои благие намерения».       – Ты ему кто вообще? – спросил Шрам, тяжело дыша.       – Я ему близкий друг.       – Хе-хе... хе-хе-хе!       – Я сказал что-то смешное? – в интонации деда наконец-то послышалась искренняя злоба.       – Ага. Что у Стрелка есть друзья. Хе-хе-хе! – сделав над собой невероятное усилие, он перевернулся на спину, глядя в серые глаза своего неумелого мучителя. – У него только один друг. Единственный, кому можно написать список и попросить сгонять за спичками и сахаром. Никаких других друзей я что-то больше не припоминаю.       Зря он это сказал. Тяжелый сапог прилетел наемнику прямиком по челюсти. Дальний зуб расшатался, и Шрам выплюнул его рядом с собой. От розоватой верхней семерки до нижней губы тянулась густая нитка крови. «Когда выберусь на гражданку, поставлю себе новый», – пронеслась в голове спокойная мысль.       – Ты врешь, скотина. Стрелок бы пристрелил тебя сразу за все, что ты сделал. Где он?! – старик повысил голос.       – Дома, – ответил Шрам, стараясь поменьше шевелить ноющей челюстью, – броню подшивает. Ты, мужик, не переживай, он там не на цепи сидит, а по доброй воле.       – Где?!       – А вот этого я уже не скажу. Я тебе не доверяю.       – Скажешь.       – Карман держи шире. Пока ты развяжешь мне язык, пройдет достаточно времени, чтобы Стрелок почуял неладное. К тому времени, как ты меня пристрелишь, он уже исчезнет со всех радаров. И обязательно подожжет твой сраный дом вместе с тобой и твоей собакой, – продолжал Шрам. – Я к такому раскладу, если тебе интересно, не готов. Не хочу разочаровывать друга своей преждевременной смертью. Тебе, думаю, тоже последствия не понравятся. Советую пересмотреть свое поведение в отношении меня.       – Я не верю ни единому твоему слову. Он никогда не поднимет на меня руку и не простит убийцу Клыка.       – Ошибаешься, дед. После ЧАЭС мир изменился. Нас всех накрыла амнезия. Теперь он с подозрением относится к старым друзьям. Так случайно вышло. Из-за меня в частности, да-а-а, не спорю. Но мы с ним решили не акцентировать на этом внимание, – наемник замолчал. Он не спал. У него все болит. Ему трудно дышать. Он устал. И сказал уже достаточно, чтобы старик переосмыслил услышанное. Шрам даже не станет давать ему сдачи. Подумаешь, недопоняли друг друга.       Старик тоже чувствовал боль, только иную. Либо его подопечный сейчас находится в плену, страдая от жажды, голода и побоев, либо Шрам сказал правду, от чего в какой-то степени даже хуже. Кто кого в этом подвале победил большой вопрос.       Наемник притих, словно ждал. В глазах вместо трусости бесстрашная готовность перед непременно грядущей болью. Из-за ноющего колена он уже не пытается извернуться, чтобы врезать в ответ. Наверняка ему сейчас очень плохо, но его поганый рот не произнес ничего, что не укололо бы старого друга юного сталкера. Никаких сомнений, этот человек будет держаться, как советский партизан. Старик отошел от него на несколько шагов назад.       – Мы вернемся к этому позже, – поставил он на сегодня точку.       – Ты хоть одеяло принеси, – попросил Шрам.       – Скажи спасибо, что не на улице в луже сидишь.       – Это не надолго. Мне б отлить. Желательно, не под себя. Уж до таких унижений ты, надеюсь, не опустишься?       – Что ты предлагаешь – руки тебе развязать или хер подержать?       По лицу Шрама поползла печальная ухмылка. Ну, да, ерунду сморозил. Придется ссать в штаны. Дожил, легенда Зоны, еб твою мать. Несколько уходящих шагов, погасшие керосинки, скрип ступенек и хлопок двери. Он остался один в кромешной темноте.       Не избиения истинная пытка, а их последствия. Ужасное утомление свалилось на Шрама давящей бетонной плитой, но погрузиться в полноценный сон не давало колено. Старик сделал с ним нечто, что полностью вывело правую ногу из строя. От малейшего движения вспыхивал яркий взрыв, отдающий в голень. Ворочаясь, он пытался пристроить конечность хоть как-нибудь, чтобы болезненные ощущения поутихли. Каждый раз, когда удавалось уложить колено, о себе напоминали ребра, отбитые ключицы, локти, спина, голова, лодыжки. Малая нужда. Холод. Голод. Жажда. Как в пространственной аномалии. Где Стрелок? Лишь бы он не наделал каких-нибудь глупостей.       К середине ночи происходящее начало его угнетать.       В памяти всплывал тот сон. Из раза в раз по новой. Каждую минуту.       – Мы не знаем усталости, – тихо шептал Шрам уже по десятому кругу, прислонившись щекой к промозглым окровавленным доскам, – и нам неведом страх. Нас не страшит смерть, ибо вера сильнее смерти. Мы – братья. Наша сила в единстве...