Isn't it lovely, all alone Разве это не прекрасно? Одиночество Heart made of glass, my mind of stone Стеклянное сердце и тяжелые мысли Tear me to pieces, skin to bone Порви меня на части, кожу до костей Hello, welcome home Здравствуй, добро пожаловать домой.
Дома…холодно. Пустота с непроглядной теменью в порывах ветра из незакрытого днем окна напрягает. Теперь ему н-е хватает занудного ботана, от которого он так стремился когда-то избавиться. Эти воспоминания, покрытые туманной пеленой, спрятаны так далеко, будто все происходило не здесь и не с ним. Вечность назад. Как в дешевых романах, где ненависть перерастает в любовь. Да только… Была ли ненависть? Ваня уже и сам не знает. Калейдоскоп чувств с того самого момента, с той первой встречи, закружил его с головой – отделить одно от другого невозможного. Одно знает точно - чувствовать так больно, пока теряешь себя в других. Скрип кровати, обнятая руками подушка и отчаянный беззвучный крик в темноту. Боль душит его, истерическим хриплым смехом оседая в горле, пока подушка пропитывается горячими слезами. Саднящие раны на руках все еще немного кровят, но Ванечке п-л-е-в-а-т-ь. Он будто в агонии - пациент ходящий на гране. Желающий смерти, чтобы не чувствовать всепоглощающей боли, но боящийся перестать жить. И перекись, запрятанная под кроватью после прошлой вспышки ярости, остается нетронутой. Дома…холодно. Сейчас, как никогда прежде, он чувствует одиночество. Дом пуст, и только ветер, надрывные всхлипы и движущиеся стрелки часов прерывают звенящую тишину. Лай собак, доносящийся с улицы, аккомпанирует этой жалкой симфонии. Ветер – кларнет неопытного музыканта, стрелки часов – ритмичная барабанная дробь, а всхлипы – «плачущий» саксофон. Ванечка н-е хочет думать, где сейчас – Он. Он не хочет, но думает, наперед зная ответ. И от этого становится хуже. Перед глазами стоит картина из клуба, и продолжение вечера очевидно. Только верить в это не хочется. Поэтому… Он надеяться и ждет, что Данечка скоро придет. С широко распахнутыми глазами броситься обрабатывать раны: холодными пальцами, держащими ватные диски, стирая кровь с разбитых костяшек, и читать нотации дрожащим от беспокойства тихим голосом. Надеяться и ждет, зная, что надежда принесет лишь больше страданий. Да только перестать не способен. Ванечка хочет. Нет. Он мечтает избавиться от своих чувств, проросших сквозь сердце и отблесками сверкающих на дне карих глаз. Но не может. Кто он без этих чувств? Человек с пустотой в груди. С ними – «кувшин Пандоры» с единственно оставшейся в нем надеждой. Надежда лучше, чем ничего? Возможно. Однако. В голове его звенит голос.«Неравнодушие – не преимущество»
И настанет день, когда он произнесет это вслух.But I know some day I'll make it out of here Но я знаю, что настанет день, и я выберусь, Even if it takes all night or a hundred years Займет ли это ночь или сотню лет Need a place to hide, but I can't find one near Мне нужно место, где я спрячусь, но вблизи ничего нет Wanna feel alive, outside I can't fight my fear Я хочу жить, но не могу бороться со своим страхом