***
Мы спокойно сидели нашей огромной толпой в гостинной семьи Галлагер, и смотрели по телеку какую-то передачу про рыболовство. Все, кроме меня и Стива наблюдали за ней с каким-то диким интересом. Мне было не до этого. Я думала, как бы подловить удобный момент, и обчистить ухажера Фионы, а что было в его мыслях, я не знаю. Как я уже сказала, мы спокойно смотрели телевизор, никого не трогали. Вообще ничего не предвещало беды, но тут со стороны коридора раздался хлопок входной двери. Все практически одновременно повернули головы в ту сторону. В дверном проеме разделяющим коридор и гостинную появился Фрэнк. Как всегда нечесаные волосы патлами свисали на его опухшее от постоянных пьянок лицо, помятая одежда, которая явно была вытянута до предела, мешком висела на нем. В принципе ничего нового, кроме разбитого носа и окровавленного ворота синей футболки. Интересно, что с ним случилось? Подрался в баре из-за последней капли пива? — Фрэнк, ты в порядке? — первый поинтересовался Стив. Мужчина тактично проигнорировал его, и придерживаясь своего прежнего направления, отправился на кухню. Но тут, до этого молчавший Йен вскочил со своего места. Я схватила его за руку, как бы останавливая от ошибочных действиях, но он сразу же вырвал ее, и все-таки окликнул его. — Эй, это моя рубашка? — голос парня был тихим, не таким как обычно, но это и понятно. Рыжий боялся Фрэнка. Сильно боялся, поэтому всегда старался обходить его стороной и сидеть тише воды ниже травы когда он дома. Не знаю, откуда в нем столько смелости, но вскоре он поплатился за нее. — Да, — старший Галлагер остановился и развернувшись, начал угрожающее приближаться в сторону сына. Я наблюдала за этим зрелищем затаив дыхание, и стараясь не двигаться. Мужчина был пьян и зол. Я понимала, что он мне ничего не сделает, ведь вся его агрессия в данный момент была направлена на Йена, но мозг все еще помнил, что тот, кто сделал это со мной, был в точно таком же состоянии. Он не хотел повторения той истории, поэтому я рефлекторно вжалась в угол дивана, и старалась никак не выдать своего присутствия. Фиона на секунду повернулась в мою сторону. Я кивнула ей, как бы говоря, что все в порядке. Но блядь! Нихуя не было в порядке. В один момент, когда мне показалось, что Фрэнк долбанул своего сына головой в нос, перед глазами начало резко темнеть, и я почувствовала, как слабеет мое тело. Так, мне тут для полного счастья еще обморока не хватало. Обычно, в таких случаях, я начинаю концентрироваться на своем дыхании, или же до крови закусываю губу, чтобы физической болью вернуть себя в реальность еще быстрее. В этот раз я поступила точно так же. Секунд через пять это начало работать, и я понемногу понимала, что происходит вокруг меня. А происходила какая-то бесовщина. Дебби стояла со сковородой в дверном проеме. Филипп находился рядом с ней, и придерживал девочку за плечо. Молодец, не давай ей натворить глупостей. Карл куда-то смылся. Скорее всего ушел наверх. Ему не особо нравятся такие семейные разборки, и поэтому он всегда первым уходит, когда начинает пахнуть жаренным. Йен лежал на столе с разбитым носом. Видимо, мне все-таки не показалось, и он получил от Фрэнка за «излишнюю борзость». Его окружали Вероника, Фиона и подружка Липа. До сих пор не знаю как ее зовут, но не важно. У рыжего из носа обильно текла кровь. Первым моим порывом было подойти к нему и помочь. Я даже поднялась с места, и на немного трясущихся ногах направилась в его сторону, но он мотнул головой, и взглядом указал на коридор. И парень был прав, ведь пока я занималась разглядыванием комнаты, Фиона отошла от Йена, и пыталась уговорить Стива уйти. Отвлеченный разговором с ней, мужчина совсем не обращал внимания на свою куртку, оставленную в коридоре. Я довольно улыбнулась, и мысленно поблагодарив Фрэнка за этот балаган, незаметно выскользнула в коридор. Найти там вещи Уилтона среди всего остального было легче легкого. Моя куртка как раз висела рядом с его. Да мне прям везет сегодня. Делая вид, что пытаюсь найти что-то у себя, я быстро опустила пальцы в его карман. Практически сразу нащупав нужную мне пачку бумажек, я оглянувшись по сторонам, переложила ее в свою толстовку. И вовремя, ведь в этот момент в коридор залетел разъяренный Стив, и кинув на меня какой-то странный, короткий взгляд, одним резким движением стянул свою верхнюю одежду с держащегося лишь на святом духе ржавого крючка, и вылетел наружу, не забыв при этом громко хлопнуть дверью. Недолго посмотрев ему в след, я пожала плечами, и счастливая вернулась ко всем остальным. У меня есть деньги, а это значит что сегодня я поем. Когда я зашла в гостинную Йен, как раз поднимался за верх. За ним разумеется пошел Лип. На середине лестницы, он остановился и кивком головы показал, чтобы я следовала за ним. Если честно, это было не обязательно. Я бы в любом случае поднялась к ним, ведь сегодняшнюю ночь я проведу у Галлагеров. Последняя пятница месяца — день, когда отцу приходит чек по неработоспособности. Если Фрэнк просто уходит в бар и развлекается там, то мой папаша приводит домой целую ораву таких же пьяниц как и он сам. Да и мать со своими девицами будет там. А они все поголовно курят эти ужасные, вишневые сигареты. Господи, как же я их ненавижу. Возможно даже больше, чем самих родителей. Эти двое уже полностью забили на меня хрен. Если я не показываюсь на глаза, и регулярно пополняю холодильник выпивкой — все хорошо, если нет, то… Не хочу об этом думать. В последнее время, я всегда стараюсь угодить их требованиям, главное что отъебались от меня нахер. А ради этого — я готова сделать что угодно.***
Поднявшись на верх вместе с Липом, я постучавшись, вошла в комнату, а парень направился в ванну за аптечкой. Внутри все было по прежнему. Три кровати, стол, окно задернутое пожелтевшими от времени жалюзи, и разумеется стена около обители Йена, вдоль и поперек увешенная различными плакатами и рисунками. Это выглядело достаточно интересно, если не знать, что прячется за этими кусками разноцветной бумаги. За этой радужной мишурой скрывались трещины в стенах, которые уже не возможно заделать, облетевшая краска, и пепел от сигарет. Последнее, можно было встретить чаще всего. Какую-то часть из них, оставила я. Знаю, не лучшая идея портить комнату друзей еще больше, но блин, Йен все равно хотел повесить туда новый плакат, так почему собственно и нет? Дойдя до кровати рыжего, я ничего не сказав плюхнулась на нее, и разлеглась там в позе морской звезды. Он молча проводил меня взглядом, закатил глаза, и продолжил поиск чистой одежды. Уже привык к тому, что я могу лежать на его кровати часами. У нее было очень мягкий и удобный матрас, а еще и одеяло теплое впридачу. Так что ничего удивительного, что я выбрала именно его кровать. Да и тем более, к Липу я наверх не полезу, мне будет очень лень, а Карл просто пошлет на четыре стороны. Если честно, я иногда начинаю до усрачки бояться этого парнишку, но иногда, он бывает очень милым. Особенно когда спит зубами к стенке, и не включает язвительного придурка. Скоро в комнату зашел Лип с аптечкой. Усевшись рядом со мной, он принялся пытаться сделать пластырь хоть немного липким. Я же заинтересованно поглядывала на все остальное скудное содержимое аптечки, и прикидывала в уме, чем можно обработать рану. Не найдя ничего нужного, я вздохнула, и потянулась за рюкзаком, который захватила с собой из гостинной. Достав оттуда свой набор «юного доктора», я выхватила из рук Филиппа пластырь, которому уже было ничем не помочь, и всучила свою аптечку. Он удовлетворенно кивнул, и начал капаться в ней в поисках нужных приспособлений. — Мог бы ему сдачи дать, — нарушил молчанье старший сын Фрэнка. Йен на секунду замер с чистой футболкой в руках, но потом так же быстро отмер, и стянув с себя испачканную в крови кофту, бросил ее куда-то в кучу с грязной одеждой. — Если дам сдачи, то сразу и замочу его, — ответил он, теребя в руках зеленую футболку. Я же, уже перевернулась на живот, и переместилась ближе к окну, уступая место истинному хозяину этой кровати, который светил своим торсом прямо у меня перед глазами. Если быть до конца откровенной, то я уже видела его, и не раз. Но все равно не могу не удержаться от ехидной улыбочки, и от мысли, что в какой-то степени, мне даже жаль, что он гей. Но она улетучивается очень быстро, стоит ему надеть какую-то вещь на верхнюю часть своего туловища. — И что? — все еще не отставал Лип. — От восьми до десяти лет за убийство. Трахаешься когда хочешь, тату, и все такое. Рай для гея, брат, — я испустила легкий смешок, а Йен закатил глаза, и наконец-то нацепил на себя несчастную вещь. — С одной стороны — реально рай, без обид, — рыжий не выдержал и швырнул в меня подушкой, которая все это время мирно лежал у изголовья кровати. Я конечно попыталась спрятаться за Липа, но этот придурок увернулся, и она все-таки прилетела мне в лицо. Вот меткий, сука. Я обижено убрала подушку на ее место, и вернувшись на свое, прижалась спиной к подоконнику и сложив руки на груди, стала не мигая пялиться на этого снайпера. Тот лишь поднял руки в знак капитуляции, и сел на край кровати рядом с братом. Я же, тряхнула головой, и решила все-таки завершить свою мысль. — А с другой — если ебнешь кого-то, это испортит все твое будущее. Ты же не хочешь падать еще ниже? — они одновременно фыркнули. Куда уж ниже, думаете вы? Поверьте, есть куда. Я достала из кармана худи начатую пачку сигарет. Зубами подцепив одну, я втиснулась между парями и позаимствовала у Липа зажигалку. Сделав неглубокую затяжку, выдохнула небольшое облако дыма. Когда я поднесла сигарету к потрескавшимся губам еще раз, у меня ее нагло выхватили. Я уже даже не возмущалась. А смысл? Этому рыжему идиоту вообще параллейно на мои отчаянные возгласы. Так что я не стала тратить свою энергию на бессмысленные споры. Они все равно ни к чему не приведут. Вместо этого я стянула с тумбочки окровавленное полотенце, и подождав, когда рыжий докурит, аккуратно взяла его за подбородок и начала стирать запекшуюся кровь. Сначала, парень попытался отстраниться и вырвать полотенце, но я несильно ударила его в плечо, и в который раз раздраженно закатила глаза. Господи, какие мы самостоятельные. — Лучше не беси меня, Галлагер. Иначе, я повторю за Фрэнком и тоже разобью тебе нос, — чуть ли не сквозь зубы сказала я, вытирая левое крыло носа. Где-то за спиной Лип испустил смешок. Я закусила губу, чтобы хоть как-то сдержаться и не спихнуть его с кровати. Как же вы двое иногда меня бесите! — У тебя руки холодные, — вдруг выдал рыжий, когда я уже собиралась отложить грязное полотенце. Схватив меня запястье, он потянул меня на себя, и мы оба упали на кровать. Прижав меня к себе, он взял мои ладони в свои, и начал усилено тереть. Я же не понимала, что происходит. Вроде, как сказала Вероника, Фрэнк разбил ему только нос. С головой все должно было быть в порядке. Почему-то, я сейчас начинаю убеждаться в обратном. — Господи, как это мило. Меня сейчас стошнит, — Лип показательно изобразил и озвучил рвотный позыв. Парень освободил мои ладони, чтобы показать брату фак, а я же запустила полотенцем, которое все еще находилось в моих руках. И знаете, я попала точно ему в лицо. Прости Йен, но место лучшего снайпера в этом доме — теперь мое.***
На часах примерно пол первого ночи. Я лежу в комнате Дебби на надувном матрасе, и уже час пытаюсь уснуть, но все безрезультатно. Как по мне, я пересчитала всех животных этого мира, но ни одно из них не дало мне провалиться в царство Морфея. Каждый раз закрывая глаза, я вижу его. Его руки, которые сжимали мои ребра до такой степени, что иногда мне казалось, что они вот вот сломаются, глаза, которые смотрели на меня с такой похотью, что я всегда закрывала свои, чтобы только не видеть этого, довольную ухмылку, с которой он кончал в меня раз за разом. Иногда, мне даже кажется, что я слышу его голос. Грубый, безжалостный, с гребаным английским акцентом. Мой мозг понимает, что он в тюрьме, за тысячу километров отсюда, но страх, который скорее всего никогда не покинет меня, каждую ночь сжимает мою грудную клетку до такой степени, что я задыхаюсь, и еще долго не могу вздохнуть полной грудью. Но все уже намного лучше, чем в первые месяцы. Тогда, я вообще не могла спать, даже приняв снотворное, а сейчас я иногда могу заснуть. Правда не надолго. Может на час или два. После этого все равно проснусь от очередного кошмара. Гребаное блядство! Ненавижу себя за это. Веду себя, как маленькая девочка, которая боится несуществующего монстра под своей кроватью или же в шкафу. Пора переставать трястись будто осиновый лист, каждый раз, когда видишь кого-то хоть каплю похожего на него. Так я говорю себе каждый день, но ничего не происходит. Я не могу перестать опасаться прохожих, или даже Фрэнка. Я воспринимаю их всех, как опасность, и пока ничего не могу с этим сделать.***
Четыре утра. За окном еще слишком темно, чтобы хоть что-то разглядеть через окно на плохо освещенной улице. Я уже долго сижу на подоконнике, завернутая в клетчатый плед, который притащила сюда в свою первую ночевку. Он уже во многих местах проеден молью, да и уже давно не греет, как раньше, но я все равно не выкидываю его, потому что я не могу пока себе позволить купить что-то более новое. Да и с ним связано много приятных воспоминаний. Они маленькими обрывками всплывают в моей голове, что вызывает лишь улыбку. Хочется курить. Дебби еще спит, и я не хочу будить ее раньше времени неприятным для маленького детского носика запахом, поэтому накидываю поверх своей растянутой футболки толстовку, и выхожу на улицу. Садясь на высокой крыльцо заднего двора, я закуриваю сигарету, выпуская дым из своих легких. На улице холодно. Я еще сильнее кутаюсь в свой плед, но это увы не спасает. Терплю, не хочу заходить в дом. Там сейчас слишком тихо, ведь все еще спят, а меня эта тишина угнетает. Я привыкла к бешеному ритму жизни этой семьи, и сейчас, когда они все спокойно лежат в своих кроватях, мне не комфортно от того, что если произойдет нечто ужасное, никто из них даже не проснется. Докуриваю сигарету, и бросаю догорающий фильтр на ступень, не забыв потушить его носком кроссовка. Прячу оледеневшие руки в карман, но это не помогает, ведь они все равно всегда остаются холодными. Сзади раздается протяжный скрип двери. Оглянувшись, я вижу худой силует девушки. Она дергается от холода, и кутается в свою кофту, чтобы немного согреться. Ухмыляюсь, и отворачиваюсь обратно. Из дома напротив вышел бухой мужик. Не удержав равновесия, он кубарем катиться с крыльца и несильно ударяется об него затылком. Мне почему-то хочется смеяться. Не знаю, что меня так рассмешило, но это и правда выглядело комично. Эта картина напомнила мне об отце, ведь он выглядит точно так же, когда встает с дивана за очередной бутылкой дешевого нефильтрованного пива. Жаль только, что он еще ни разу не ударился об угол стола настолько сильно, чтобы разбить себе голову и умереть от кровотечения. Тогда у меня было бы намного меньше проблем, но увы, он все еще жив. Вдруг, на мои плечи накидывается что-то теплое, а крыльцо прогибается под весом еще одного тела. Поворачиваю голову в сторону, и вижу растрепанные черные волосы, которые падают на лицо и мешают обзору, ярко выраженные скулы, и потускневшие карие глаза, под которыми залегли огромные тени. Мне всегда было ее жаль. Она столько делает ради этой семьи, буквально тащит ее на себе, а Фрэнк даже ни разу не сказал ей спасибо. Я знаю, каждый раз ей больно от этого, но она терпит, и даже не ради себя. Ради Липа, Йена, Дебби, Карла, Лиама, и наверное ради Фрэнка тоже. Каким бы гандоном он не был, она любит его. И я люблю ее. Она заменила всем остальным Галлагерам мать, и мне тоже. Девушка буквально спасла меня, когда я чуть не умерла от воспаления легких, вызвав сначала Веронику, а потом уж и скорую. Фиона дала мне тепло, защиту и любовь, которую не могла дать мне моя мать. Я не знаю зачем ей все это дерьмо, но я благодарна. — Не сиди на холодном, простудишься, — закуривая, сказала она. Я лишь рассмеялась. Все таки она и правда, как мама. Иногда строгая, а иногда настолько ласковая, что я удивляюсь, откуда в ней все это, ведь Моника никогда не проявляла этого к своим детям. — Мне не холодно, — ответила я, снимая со своих плеч ее кофту, и набрасывая на нее. Девушка поморщилась, и сняв с себя теплую ткань, вернула ее мне. Поняв, что сопротивляться бессмысленно, я на время скинула с себя плед, чтобы надеть на себя кофту. Когда вещь была на мне, я взяла в руки плед, и завернула в него старшую Галлагер. Та промолчала, лишь незаметно закатила глаза, и сделала еще одну затяжку. — Опять он? — спустя несколько минут нарушила молчанье Фиона, и выбросила докуренную сигарету куда-то в сторону. Я промолчала, да и не нужны были ни какие слова, она уже знала ответ, когда спрашивала. — Иди ко мне, — девушка притянула меня к себе, заставив раствориться в своих теплых объятьях. Она о чем-то разговарила, перебирая мои волосы. Я не слушала ее, ведь мои веки постепенно становились все тяжелее и тяжелее, и в какой-то момент, я окончательно провалилась в сон.***
Что же, наверное следует по подробнее рассказать о причине моих кошмаров. Фиона, Кевин и Тони — были единственными, кто знали о нем. В тот день, когда Кевин обнаружил меня около подсобки, лежащую в собственной крови и чужой сперме, он позвонил сначала в полицию, а потом уже и Фионе. Когда все приехали, я сидела на складе, завернутая в огромное количество одеял накаченная каким-то успокоительным. Я помню, что очень много плакала, и отказывалась с кем-то говорить. Тогда, мне действительно хотелось сдохнуть, ведь казалось, что хуже уже не будет. Как же я тогда ошибалась. Мне повезло, что Тони оказался понимающим человеком, и с помощью каких-то там своих связей смог решить это дел без участия моих родителей, и школьного психолога. Я не знаю, каким чудом ему удалось это сделать, но тот, кто сделал это со мной, оказался за решеткой уже через неделю. Тогда, я некоторое время жила у Галлагеров, под пристальным присмотром Фионы. Я практически не вставала с кровати, и ничего не ела. Я просто ничего не хотела, кроме того, как умереть. Но мне не дали этого сделать. Фиона была со мной практически все свободное время. Когда она не могла, то ее заменяла Вероника, которую посветили в некие подробности. Все остальные думали, что я сильно болею, и все время сплю, чтобы быстрее восстановиться. Но Йен и Лип заходили ко мне каждый день по раз пять точно. Они думали, что я сплю, и сидели в креслах, о чем-то шепчась между собой. Иногда рыжий заходил один. Он молча сидел около кровати, и просто держал меня за руку. Тогда, мне было противно от любого прикосновения, но он него исходило такое тепло, забота, беспокойство, что постепенно, я перестала переворачиваться на другой бок, чтобы он не смог прикоснуться ко мне. Я заново научилась верить ему, и всей мужской составляющей его семьи. Спустя месяц я начала все чаще выходить из комнаты, общаться с людьми. Все думали, что я шла на поправку, но это было не так. Меня просто достало быть еще одной обузой для Фионы, поэтому я каждый раз выходя из комнаты, натягивала счастливую улыбку. Это привычка осталась со мной до сих пор, чему я очень рада. Ведь так намного проще. Нет лишних вопросов — нет лишних проблем. Домой я вернулась через два месяца. Когда я открыла дверь, дома никого не было. Поднявшись на второй этаж, где располагалась моя комната, я прошла через комнату отца. Оттуда воняло резким запахом мужских духов. Такие же духи были и у него. Быстро пройдя в свою комнату, и закрыв дверь на замок, предварительно подперев ее стулом — меня накрыло. Забившись в самый дальний угол я без остановки тихо плакала до самого утра следующего дня. Потом просто закончились слезы. Я сидела на холодном полу в одной толстовке уставившись в одну точку. Не знаю, сколько времени прошло, но выйти мне из этого состояния помог звонок в дверь. Я не стала открывать, так как не было сил даже на то, чтобы просто встать. Я еле доползла до кровати. Завалившись на жесткий матрас, я свернулась калачиком, и уснула. Проснуться меня заставили стоны из соседней комнаты. Еле разлепив опухшие глаза, я кинула короткий взгляд на окно. На улице уже было достаточно темно, а это значило, что я проспала чуть ли не весь день. В горле сильно пересохло, и я на свой страх и риск вышла на кухню за водой. Это стало моей ошибкой. Кухня была единственным местом куда дотягивался телевизионный кабель. Собственно, телевизор стоял там же. Скорее всего тот день был последней пятницей месяца, а следовательно и днем сборища всех дружков моего отца у нас. Спустившись туда, я застала момент, когда они уже все были пьяны до усрачки. Отец вальяжно сидел на диване с полупустой бутылкой своего любимого пива, держа за талию мать, которая полностью соответствовала своей работе. Корсет, подчеркивающий ее талию, короткий топ бордового цвета, который даже топом можно назвать с трудом, снизу были лишь стринги, которые ничего не прикрывали. Они были слегка отодвинуты в сторону, так что была видна вагина. Меня передернуло. Я хотела тихо пробраться к холодильнику, достать оттуда воды, и уйти обратно в комнату. У меня бы это практически получилось, если бы один его дружек не повернул голову в мою сторону. — Хей, Милли! Сколько стоит эта девчонка? У меня на нее уже встал, — похабно заржав и тыкнув в меня своим кривым пальцем, спросил он у матери. Та лениво повернула голову туда, куда он указал. Увидев меня, ее и без этого расширенные зрачки стали еще больше. Она резко подорвалась с дивана, задев при этом руку своего мужа. Тот по инерции дернулся и пролил на себя все содержимое бутылки. Он уже открыл рот, чтобы видимо высказать свое возмущение, но увидев куда с таким рвением направилась его жена, встал и пошатываясь направился за ней. Они вдвоем надвигались на меня, как гребаные коршуны. Я начала пятиться назад с каждым шагом ускоряясь, надеясь на то, что они слишком пьяны и не сумеют меня догнать, но нет. Когда я добежала до лестницы, сзади меня схватили за волосы и потянули на себя. Скатившись с трех ступенек вниз, я тихо заскулила потирая несчастную коленку, которая только недавно зажила. Из нее снова ручьем лилась кровь, а все из-за чертовой лестницы, у которой гвозди торчат чуть ли не на каждой ступеньке. — Вот и объявилась наконец, доченька! — заплетающимся языком проворковал отец, и пнул меня куда-то под ребра, чтобы я перевернулась на спину. — Где это мы шатаемся два месяца, а? — еще один удар, но теперь уже в живот. — Я… была у Галлагеров, — захлебываясь слезами, тихо прошептала я. Было очень больно, и кажется, я на секунду отключилась, но новый удар, который был в разы сильнее быстро привел меня чувства. — Трахалась с ними со всеми, да? Особенно с этим рыжим, — шпилька матери больно ткнула меня в печень, а ботинок отца стал наносить град ударов по моему животу. Я ничего не отвечала, лишь до боли закусывала губу, чтобы не расплакаться еще сильнее. — Чего молчишь, гребаная шлюха? Нахуя я тебя вообще оставила? С тобой одни проблемы, — прошипела мать, и даже не посмотрев на меня развернулась, и еле перебирая ногами вернулась обратно на диван. Отец сделал еще несколько ударов по мне, и отправился за ней. Вернувшись в компанию, эти двое сделали вид, что ничего не было, что это не они только что избили своего ребенка до полусмерти, и оставили под лестницей. Боль застилала мне глаза. Я не понимала где я нахожусь, лишь слышала приглушенные звуки откуда-то слева. Меня тошнило. Все тело ныло, и на любое мое движение отзывалось жуткой болью. Глаза не открывались, сил не было. Видимо, мое тело было настолько измотано, что мозг мог дать лишь одну функцию — отрубиться. Что было дальше, я плохо помню. Единственное воспоминание, что у меня осталось, это то, как я очнулась все под той же лестницей, и попыталась подняться. Дальше — абсолютная пустота. Но в голове было лишь несколько слов: это твои проблемы. Никому не нужно о них знать. Молчи. Ты сильная, ты сама справишься. Только молчи.***
Я проснулась от какого-то шума рядом со мной. Кое-как разлепив глаза, я увидела сидящую у изголовья кровати Дебби. Ее маленькое тельце содрогалась от громких рыданий. Рядом с ней был Йен, и обнимая ее за плечи, пытался успокоить. Она вырывалась и кричала, а он все еще не терял надежды привести девочку в чувства. Как только мой мозг осознал всю происходящую ситуацию, то я сразу же слетела с матраса и в одно движенье запрыгнув на кровать, уловила момент, и затянула девочку в свои объятья. Кинув взгляд на Йена, я одними губами спросила: — Что блядь происходит? — Дебби все громче плакала, я же успокаивающе гладила ее по голове. Что мать вашу происходит? Из-за чего у нее такой сильный приступ? — Фрэнк пропал. Я схожу за Фионой. Посиди с ней, — так же ответил рыжий, и спрыгнув с кровати быстро скрылся за проемом. Старшая Галлагер прибежала очень быстро. Взяв девочку на себя, она сказала, что все что осталось от завтрака в холодильнике. Я кивнула ей, и спустилась на кухню. Поставив чайник кипятиться, я стала ждать хоть кого-то, кто все мне объяснит, при этом нервно постукивая ногой. Первый кто попался мне на глаза, был Лип с подружкой. Выцепив их обоих, я начала свой допрос. — Что мать вашу происходит? — все так же отбивая ногой одной мне понятный ритм спросила я. Лип устало вздохнул, и опустился на ближайший стул. — Фрэнк пропал, — начал он, но я быстро его перебила. — Он всегда пропадает, Лип! Вспомни, сколько раз мы находили его хуй пойми где! Из-за этого у Дебби никогда не было приступов. Так что будь добр объяснить что происходит! — знаю, наехала на него просто так, но блядь, я реально боюсь за девочку. — Вспомни, какой вчера был день. Могла бы и сложить два плюс два, — рыкнул он, а я сразу же притихла. Точно, вчера была последняя пятница месяца. Это плохо, очень и очень плохо. — Прости, — извинилась я, на что Парень лишь махнул рукой, показывая, что ему абсолютно параллельно. Сейчас есть проблемы покруче моего вспыльчивого характера. —Что вы уже успели сделать? — поинтересовалась я, выключая вскипевший чайник, и одновременно расчесывая свободной рукой свои волосы, которые за ночь превратились в настоящее гнездо. Для полноты картины лишь птичек чирикающих с утра пораньше не хватало. — Мы осмотрели все места где он обычно бывает. Фиона вместе со Стивом пошли в полицию. Они сто процентов должны его найти. Кстати, — его голос прекратил быть серьезным, и вернул себе прежнюю нотку расслабленности. — Классные шортики, — после этого он получил толчок в бок от своей подружки. Правильно, держи этого придурка в узде. Он конечно гений, но иногда такую чушь несет, что я начинаю сомневаться в его гениальности. Не ответить на такой подкол было бы белым пятном для моей репутации, поэтому повернувшись к нему задней часть своего тела я с милой улыбкой на лице произнесла: — Раз так нравиться, могу подарить. Правда, боюсь ты в них не влезешь, но если хочешь, то можешь попытаться, — Карен не удержалась и тихо прыснула себе в кулак. Да, я наконец-то узнала, как ее зовут. Как оказалась, эта та девчонка, из-за которой нос Йена вчера пострадал. Лип лишь показал мне фак, но в его глазах читалось удивление в перемешку с уважением. Ну конечно, твоя школа, придурок. — Это было хорошо, ангел, — раздался голос сзади меня. Я резко дернулась, и поэтому пролила немного кофе из кружки, в которую я взяла со столешницы. Чертов, Галлагер! Чертова фамилия! — О, ты сделала мне кофе. Как мило! Это плата за то, что я проснулся в пять утра, чтобы перенести твое спящее тело с крыльца обратно на матрас, да? — это рыжее создание нагло выхватило у меня из рук кружку с горячим напитком. Блядь, я же снова взяла его чашку. Упс, я не специально. — Какая гадость, — сделав глоток он показательно выплюнул все в раковину. Отобрав у него сосуд, я сама сделала глоток, но только в отличие от парня, блаженно прикрыла глаза. — Три ложки растворимого кофе, и ни капли сахара. Твой любимый, — парировала я, и вместе с кружкой направилась в гостинную, где уже собрались все, кто имел хоть какое-то отношение к поискам Фрэнка Галлагера. Заняв последнее свободное место на диване, я принялась пить кофе и слушать остальных. Ни у кого не было идей, где может быть мужчина. Во время разговора Стив все время косился в мою сторону. Я же старательно делала вид, что не замечаю этого. Как только все стали расходиться, он позвал меня на задний двор поговорить. Я примерно представляла суть этого разговора, так что уже продумывала в голове отмазки, либо же план побега, на случай если он захочет применить силу. Выйдя на условленное место, я подожгла зажигалкой сигарету, и выдохнув дым из своих легких выжидающе уставилась на Стива, но он продолжал молча курить, стараясь даже не смотреть в мою сторону. Наконец, когда все содержимое никотиновой палочки было сожжено до тла, мужчина повернулся, и сделав несколько шагов в мою сторону, остановился. Он подошел ко мне практически вплотную, что начинало бесить меня даже больше, чем его игра в молчанку. Наконец, он видимо собрался с мыслями и начал разговор. — Это ты вчера стащила у меня из кармана деньги, Ким? — задал он вопрос в лоб. Я даже слегка удивилась такой прямолинейности, но виду не показала, лишь нагло выдохнула большое облако дыма ему в лицо. Закашлявшись, он отступил на шаг назад. — Во-первых, для тебя я — Кимберли. Ты мне не нравишься, уж прости, — сказала я делая еще одну затяжку и немигая смотря ему в глаза. — Во-вторых, о чем ты говоришь, Стив? Какие деньги? — самым невинным голосом спросила я. Даже если ты и не поведешься на это, то доказательств у тебя нет, а это значит что заяву на меня накатать ты не сможешь. — Не строй из себя дуру, Кимберли, — из его голоса исчезла эта наигранная мягкость, и он показал себя настоящего. Выхватив из моей руки сигарету, он выкинул ее куда подальше. — Я знаю, что это ты взяла деньги. Будь добра — отдай их мне. — Тебе так жаль тех пятьсот долларов? — спросила я доставая из пачки последнюю сигарету. Нда, видимо придется купить себе новые сегодня. — Если да, то прости. У меня их уже нет, — он уже хотел что-то сказать, как дверь открылась и из-за нее показалась голово Вероники. — Стив, тебя Фиона зовет. Тони пришел. Говорит, есть новости по Фрэнку, — мужчина раздраженно фыркнул, но не стал ничего говорить. Лишь кинул на меня взгляд, который мог означать только одно — он мне не поверил. — Ким, все норм? — спросила она. Я натянула улыбку и кивнула головой. Это мои проблемы, я разберусь сама. Главное — молчи, и делай все, для того чтобы разобраться в этом дерьме сама. Молчи, никому не нужны твои проблемы.Молчи