***
— Да вы издеваетесь! — воскликнула я, увидев то, что раньше можно было назвать лицом Липа. Сейчас же, это больше походило на кровавое месиво. Под его левым глазом красовался огромный фингал, который можно было заметить даже из космоса. Все остальное лицо было в глубоких царапинах, а нос кажется был сломан. Из правого виска тонкой струйкой все еще сочилась кровь. Я поморщилась от его вида, но со вздохом подошла ближе, чтобы более тщательно осмотреть его увечья. Как я поняла, Вероника уже приличное количество времени хлопотала над ним. Закончив осмотр, и ужаснувшись количеству ран, я села рядом с ней, и взяв в руки ватку, смоченную в перекиси, стала аккуратно обрабатывать его царапины, при этом стараясь не мешать опытному доктору лечить нос парня. Когда я в первый раз прошлась по самой глубокой из царапин, Лип несильно дернулся от боли. Я сразу же убрала от его лица вату, и подула на рану. Галлагер кинул на меня какой-то странный взгляд, который я предпочла оставить без ответа, ведь работы для меня и Ви было слишком уж много. — Почему у вас так холодно? — спросила я, когда парень стал регулярно дергаться от прикосновений моих холодных ладоней к его коже. Мне хотела ответить Фиона, которая сидела рядом и наблюдала за процессом «исцеления» ее брата со стороны, но ее перебила Дебби, которая тоже была здесь. — У нас газ отключили за неуплату, — просто сказала девочка, и вернулась к попыткам расчесать свои непослушные рыжие волосы. Мне всегда нравился их цвет, да и сама девочка в целом. Конечно, она была со своими тараканами, как и все в этом районе, но рыжая всегда старалась быть милой и приветливой, что всегда цепляло меня в ней. Почему-то, я иногда видела в ней — маленькую копию себя, но быстро отмахивалась от этой мысли, ведь она, в отличие от меня, росла в семье где ее любили, и была счастлива. Одновременно и завидую этой малышке, и одновременно так счастлива за нее. Я прикипела к каждому из Галлагеров по-своему. С Дебби меня связывало множество воспоминаний. Надувной матрас, на котором я всегда сплю в ее комнате, когда остаюсь у них с ночевкой, огромное количество бессонных ночей, которые мы проводили за разговорами. Не смотря на ее маленький возраст, с ней было интересно общаться. Ее виденье на различные вещи, было намного глубже и интереснее, чем у всех моих знакомых вместе взятых. Это девочка была веселой, задорной, не такой как все, в принципе, как и все остальные ее родственники. Эта фишка была у них в крови. И как мне кажется, я немного переняла ее у них.***
Когда Вероника, Фиона, Фрэнк и Дебби ушли выбирать новую тетю Полли, взамен той, которая как оказалось умерла двенадцать лет назад, я осталась с Липом наедине. Зная мои способности в области обработки ран, Ви переложила этот груз на мои плечи. Я была если честно не против, ведь меня это как не странно успокаивало. Да и тем более, это был отличный шанс узнать, что действительно произошло с парнем, потому что при остальных — он молчал как рыба. — Все ушли, а это значит, что у тебя больше нет аргументированных отмазок, для того, чтобы продолжать умалчивать о своих боевых ранениях, — в который раз меняя ватку, сказала я. Лип удрученно вздохнул, и превозмогая боль в области ребер начал рассказывать. Как оказалось, к Йену начала подкатывать Мэнди Милкович, которая попыталась его трахнуть, и на которую у моего рыжего друга не встал. Если честно, меня эта ситуация знатно повеселила. Мне никогда Мэнди не симпатизировала. Мы учились в одном классе, но особо не пересекались. Я знаю о ней лишь со слухов, и обрывков фраз Микки. Он до безумия любит свою младшую сестренку, поэтому поверил в ее легенду о том, что Йен до нее якобы «домогался». Вообще-то все было в точности да наоборот, но главный гопник нашего района в это никогда не поверит, ведь зачем его сестре ему пиздеть? Правильно, не зачем, но я бы тоже не поверила, если честно. Все-таки я за свою семью надеру зад любому. — Я все еще не понимаю, причем тут ты, Лип, — сказала я, обеззараживая бинт, которым я собиралась замотать рану на голове парня. Галлагер вздохнул, и слегка поддался вперед, чтобы принять более удобное положение. Я же как раз потянулась к нему, чтобы начать забинтовывать рану. Тогда все было как в дешевых романтических фильмах. Наши взгляды пересеклись, мое дыхание начало учащаться, кожа покрылась неприятными мурашками. Мне стало не по себе. Нас отделяло друг от друга буквально миллиметров пять. Я зачем-то прикусила нижнюю губу, чем, наверное, еще больше накалила обстановку между нами. Его цепкий взгляд голубых глаз уловил этот жест. Легкая усмешка, как по щелчку пальцев, нарисовалась на его израненных губах. Парень в одно мгновенье сократил расстояния между нами до минимума и оставил на моих искусанных, сухих губах быстрый поцелуй. Я распахнула немного прикрытые до этого глаза. Мозг за считанные секунды начал рисовать в моем подсознанье самые разнообразные образы, которые я бы никогда больше не хотела видеть. Захотелось разреветься, но я сдержалась, испустив лишь короткий еле слышный всхлип. По щеке скатилась одна единственная слеза. Она быстро перешла на подбородок, а потом капнула на ковер. Мне показалось, что я слышу, как она соприкасается с ворсом на полу. Я отпрянула от него как от огня. Сделав глубокий вдох, я передернула плечами, и опустила взгляд вниз, тем самым разорвав зрительный контакт, который все еще сохранялся между нами. Со стороны парня последовал тихий, удовлетворенный хмык, но больше он ничего не сказал. Этот миг, позволил ему убедиться в своих догадках. Филипп был умен. Он давно заметил некоторые изменения во мне, об этом говорил его изучающий взгляд, который преследовал меня буквально каждую нашу встречу. Я знаю, что он догадывается о моих бессонных ночах, из-за появления больших черных кругов под глазами, и знаю, что иногда, когда я остаюсь у них, через тонкую стену комнаты он слышит, как я плачу во сне, как метаюсь по матрасу пытаясь выбраться из все новых и новых кошмаров, которое рисует мне мое подсознание. Парень не мог не заметить, как я первое время шарахалась от него и Йена, будто от огня, как я стала намного реже выходить с ними на связь. Потом, он наверно сложил мою долгую болезнь, о которой никому ничего не говорили, и, скорее всего, в чем я практически не сомневаюсь, он видел мою реакцию на агрессию Френка. И эта ситуация стала финальным пазлом для него. Лип просто сложил все те незаметные мелочи в целую картину, и все понял. — Кто он? — задал ожидаемый вопрос Филипп, на который я не особо хотела отвечать, но под его испытующим взглядом, сдалась, и все так же смотря в пол, практически одними губами ответила: — Это не важно. Он в тюрьме за много километров отсюда. Тони дал сто процентную гарантию, что он ее никогда не покинет, — я резко подняла на парня глаза и увидела то, что, больше всего боясь увидеть. Жалость. Его голубые глаза насквозь были пропитаны ею. Знаю, это обычная реакция на такое известие, но я никогда больше не хотела видеть этого по отношению к себе. Никогда. Я поклялась, что больше меня никто не будет жалеть, ведь жалость — это слабость, а я не хочу быть слабой. — Фиона в курсе. Можешь обсудить это с ней, если хочешь, — поднимаясь со стула без эмоционально начала я. Все то, что я хотела узнать раньше — в одно мгновенье перестало волновать меня. Хотелось лишь уйти, сбежать от этого взгляда. То, что творилось тогда в моей душе — я не хочу описывать. Там был целый вихрь эмоций, многие из которых настолько перемешались между собой, что превратились во что-то новое, совершенно не понятное мне до сих пор. — Йену и остальным не слова. Мне не нужна жалость, Лип. Это было давно, и этого уже не исправить. Я приняла этот факт, и стараюсь жить дальше. Прошу, не напоминай мне об этом. Никогда, — надевая на себя излюбленные перчатки, я прошла в коридор, и схватившись за ручку двери открыла ее настежь. Сделав один шаг наружу, я остановилась, и не поворачивая в сторону Галлагера головы, произнесла: —Я поговорю с Микки. Попытаюсь ему все объяснить. Не уверена, что он меня послушает, но я все равно попытаюсь, — после этого я покинула дом. По моим щекам катились слезы. Я снова вспомнила тот день.***
Я нашла Милковича напротив магазина Кэша. Что же, это было вполне ожидаемо. На улице только-только начало темнеть, но кое-где уже начали зажигаться фонари. Я молча села на забор рядом с Микки, и достала из кармана кофты только начатую пачку сигарет. Зажав одну между зубами, я отточенным движением крутанула колесико зажигалки, и поднесла маленький огонек к табаку, которым была наполнена сигарета. Он быстро загорелся, и я, сделав маленькую затяжку, стряхнула пепел на тротуар. Микки молчал. Я тоже. Парень был зол и обижен, я же не признавала своей вины. Он сам это предложил, и сам же попался. Первое правило улиц — никому не доверяй, даже проверенным людям. Думаю, он это уяснил, и теперь еще долго будет меня игнорировать. Если честно, я даже забыла о том, что он уже отсидел свои восемнадцать суток за кражу. Вспомнила бы, встретила у участка. А так, видимо не судьба. Парень тоже так думал, докуривая свою сигарету в полном молчанье. Докурив, я кинула окурок куда-то в сторону. Проследив за его траекторией, я все-таки повернула голову в его сторону. Он не смотрел на меня, на его лице было написано, что я ему противна, и что он из последних сил сдерживается, чтобы не превратить меня в Липа. — Зачем пришла? Снова меня подставить хочешь? — прохрипел он, резко всматриваясь в мои глаза. Внутри все съежилась от такого пристального взгляда, но снаружи я осталась совершенно спокойна. Он провоцирует меня на эмоции. Что ж, прости, со мной такое не работает, и ты это прекрасно знаешь. — Ты сам себя подставил, Мик, — совершенно ровным тоном парировала я. Милкович сжал кулаки, вена на его шее вздулась. Внутри я уже рыдала от страха, но опять-таки это никак не отразилось на моем лице. Я лишь самоуверенно ухмыльнулась, и закинув ногу на ногу продолжила. — Йен не приставал к Менди. Это она хотела его, а у него не встал. Вот она и бесится, — мне хотелось как можно быстрее разобраться поговорить с ним, и уйти отсюда. Я не знаю, на что он сейчас способен, но ради Галлагера, я возможно вытерплю несколько ударов. — За дружка своего пришла просить, — на его лице расцвела угрожающая улыбка. Я не сдержалась, и слегка вздрогнула. Не знаю, заметил ли он, но скорее всего да. И сейчас, он этим воспользуется. — Я теперь не поверю ни единому твоему слову, куколка, — он вплотную подошел ко мне, яростно выдыхая мне в лицо. Каждое его слово было пропитано таким ядом, что любая анаконда позавидует. Мне стало действительно страшно. Я уже хотела воспользоваться одним полезным приемчиком, и сбежать отсюда, но мозг как будто отключил здравый смысл, потому что я лишь рассмеялась ему в лицо. Микки не сдержался и ударил по забору в сантиметре от меня. Я же лишь еще сильнее рассмеялась, только теперь это был смех, перетекающий в истерику. — Микки, милый! Ты сам проебался. Моей вины в этом нет. Признай это, и успокойся уже. И заодно Галлагеров в покое оставь. Ни один из них не виновен, — я слышала, как он заскрежетал зубами. Мне удалось вывести его из себя. Правда я не знаю, хорошо это или плохо. — Иди отсюда, Ким. Я даю тебе шанс уйти целой и невредимой только потому что, у меня сохранилась еще толика уважения к такой блядской суке, как ты. А рыжий поплатится за свои действия, так и знай, — после этого он харкнул мне в ноги, и отошел к двум амбалам, которые все это время стояли в стороне и наблюдали за всем этим. Я показала его спине фак, и спрыгнув с забора, разочаровано пошла в сторону дома. Прости, Йен. Я пыталась.***
Прошло около полутора недель. Я как обычно ходила в эту ебучую школу, потом на дополнительные по истории и математике, а потом шла сразу на работу в дом престарелых. Ви устроила меня туда примерно год назад. Меня в принципе все устраивало. Зарплата не такая уж и большая, но мне хватало ее надолго, ведь для счастья мне нужно не много. Пачки ментоловых сигарет и осознание того факта, что дома есть кофе — вполне достаточно. С Йеном я практически не пересекалась. После дополнительных он быстро куда-то уходил, а я и не собиралась догонять. Раз он не посвящает меня в свои планы — значит не считает нужным. Это его право, которое я уважаю, поэтому и не настаиваю. Захочет общаться — хорошо, нет — значит иди нахуй. Бегать я ни за кем не собираюсь, и он это прекрасно знает.***
Очередной нудный дополнительный по алгебре наконец-то завершился. Рыжий сразу же умотал куда-то. Я же спокойно собрала свои вещи, надела куртку и вышла из здания школы. Мой путь пролегал через железнодорожные пути. Я не спеша шагала по неровному асфальту, слушая музыку в своем старом плеере, который украла у кого-то несколько лет назад. Немного прикрыв глаза, наслаждаясь очередной мелодией, я не заметила, как моя шапка начала сползать мне на глаза. Когда она уже полностью начала закрывать мне обзор, я остановилась, чтобы исправить эту ситуацию. Когда я вернула головной убор на прежнее место, то хотела продолжить свой путь, но какое-то движение в паре метров от меня, привлекло мой взгляд. Первое, что попалось мне на глаза — были знакомые рыжие волосы, я хотела подойти поздороваться, но сделав несколько шагов навстречу поняла, что он был не один. С ним была Менди. Сначала они о чем-то разговаривали, а потом она встала на носочки и потянулась к его губам. Но даже это не так сильно удивило меня, как то, что он даже не попытался оттолкнуть ее. Йен наоборот поддался вперед и углубил поцелуй. В тот момент во мне что-то сломалось. Я честно не знаю, что это было, потому что мне казалось, что сломалось просто все. Самый дорогой для меня человек, тот, ради которого я была готова даже подраться с Милковичем, вытерпеть все те удары, которые он бы мне нанес, сейчас буквально плевал мне в душу своими действиями. Почему-то я уверена, что Лип, передал ему мои последние слова. Йен знал об этом, и даже не удосужился сказать мне банальное спасибо. Знаю, он не просил этого делать, но он дорог для меня. Я бы в любом случае сделала бы все, чтобы помочь ему. Но видимо он и сам прекрасно справляется. Интересно, Кэш знает? Я разумеется не буду встревать в их отношения, ведь это не мое дело, но блядь! Галлагер, что за хуйню ты творишь?! Мне захотелось подойти к этому идиоту и надавать ему подзатыльников, но портить момент лобызания этой парочки я не стала, поэтому кинув на них последний взгляд и развернувшись на сто восемьдесят градусов, я пошла совершенно в другом направлении. Если браться описывать мои эмоции в тот момент, то там хватит всего нескольких слов: мне было пиздец как обидно, слегка неприятно, и совсем чуть-чуть больно. Больно от того, что он фактически предал меня, ведь хер знает, как бы повел себя Микки. Он бы мог убить меня, или сделать что-то более жестокое, чего бы я скорее всего не перенесла. На работу я шла в состоянии полного опустошения. Мне не хотелось ничего, кроме как просто лечь и пялится в потолок всю оставшуюся жизнь, но я понимала — нельзя. На одном рыжем придурке вся жизнь не заканчивается. Было больно — уже прошло. Вдох, выдох. На губах сияет радостная улыбка. Настроение на высоте. У меня все хорошо. Мне совершенно плевать с кем сосется мой лучший друг. Мне плевать. Тогда я себя конечно убедила, но в голове, как надоедливый червячок, поселилась мысль, которая медленно поедала меня до последнего — Йен Галлагер больше не мой.