Солнце с Востока

Его талант: ему ни разу не понадобились руки, чтобы коснуться каждой части меня – он мог коснуться меня, даже находясь на другой стороне дороги. Лифт привозит Тэхёна на нужный ему этаж. Выйдя из которого, омега шагает по широкому коридору, рассматривая золотистого цвета номерки на белоснежных дверях квартир. Остановившись у нужной ему двери, он стучится, сразу слыша копошение за ней и моментально повернувшийся ключ в дверной скважине.  Дверь открывает какой-то незнакомый ему альфа, тот улыбается Тэхёну и коротко здоровается. Омега недоверчиво смотрит на молодого альфу, отходя на шаг, и, чуть подавшись назад, заглядывает за дверь, снова проверяя номер квартиры. Боится, что ошибся. Но нет, всё верно. Он не мог ошибиться, ведь это место он знает, как свои пять пальцев, если не считать остальных пятнадцать.  Тэхён не успевает что-то сказать, как его перебивает альфа.  — Ты, наверное, к Чимину, — альфа чешет затылок. — Он вышел, но ты можешь зайти, он ненадолго, — альфа отходит в сторону и пропускает Тэхёна.  Тэхён чуть тормозит, но всё же заходит в квартиру и сразу направляется в гостиную. За омегой заходит и альфа, закрыв за ними входную дверь.  — Ты присаживайся, — он указывает на диван в гостиной. Стоит Тэхёну сесть, сразу интересуется: — чай, кофе, сок? — Воды, можно просто воды.  — Понял.  Альфа уходит на кухню, а Тэхён провожает его взглядом и не может понять, кто он такой. Он его видит впервые, да и Чимин не говорил, что к нему кто-то приезжает из родственников. Это точно не дядя Чимина, ведь его Тэхён знает, да и он уже давно не живёт в Дубае.  Через минуту альфа возвращается в гостиную со стаканом воды и передаёт его Тэхёну. Омега делает глоток и ставит стакан на столик, что находится прямо перед ним.  — Ой, я же не представился, — неловко улыбается альфа. — Меня зовут Сан, Чхве Сан, — он протягивает руку Тэхёну в честь их знакомства.  — Тасбих, — Тэхён лишь легонько улыбается и кивает головой, но руку, протянутую альфой, не пожимает.  Вспомнив, что у мусульман не принято, чтобы омеги касались альф или наоборот, Сан быстро извиняется и убирает руку. Тэхён говорит, что всё в порядке, продолжая всё так же доброжелательно улыбаться. — Я друг Чимина, — говорит Сан, заметив, что тишина накаляется, а Тэхёну неудобно сидеть с малознакомым альфой в одной комнате. — Мы с ним учились вместе, в Корее, были хорошими друзьями, — улыбается альфа, видимо, вспомнив, как они вместе проводили время. — Я только вчера приехал в Дубай по работе. Вспомнив, что Чимин живёт здесь, решил к нему заглянуть.  — Понятно, — только лишь говорит Тэхён и натянуто улыбается. Всё ещё неловко. Сан продолжает рассказывать Тэхёну про их с Чимином университетскую жизнь, и Тэхён его внимательно слушает, не перебивает. Да и нечего ему сказать. Не привык так в открытую разговаривать с незнакомыми альфами. Хоть с Чонгуком они сблизились слишком быстро, слишком быстро открылись друг другу. Но Чонгук умеет располагать к себе людей, и это уже совсем другая история.  В этот самый момент возвращается Чимин, и Тэхён готов прямо сейчас благодарить Всевышнего за это. Чимин заходит в гостиную с какой-то коробкой среднего размера и ставит её на пол, поздоровавшись с Тэхёном и Саном.  — Вижу, вы уже познакомились, — улыбается Чимин.  — Да, Тасбих очень интересный собеседник, — говорит Сан и усмехается, вспомнив, как Тэхён всё это время просто молчал. — Ладно, не буду вам мешать, пойду свежим воздухом подышу, — сказав это, альфа забирает свой телефон с маленького столика в гостиной и выходит в коридор, а буквально через секунду слышится стук входной двери. — Ты не говорил, что к тебе друг приехал, — неловко трёт шею Тэхён, посмотрев на Чимина. — Ты знаешь, как мне было неудобно? — Да я сам не знал, что он приезжает, — Чимин пожимает плечами. — А ты чего здесь? Разве вы не на практику едете?  — В том-то и дело, что я уже уезжаю и только через две недели приеду, — омега шарится в своей сумке и достаёт зарядное устройство от телефона, махая им перед лицом Чимина. — Поэтому пришёл отдать тебе зарядник от твоего телефона, который ты забыл у меня. Я подумал, что он будет тебе нужен, а если меня нет дома, ты не поедешь к нам за ним.  Чимин смеётся и говорит, что думал, потерял его, и поэтому купил новый, вот уже как второй день с ним. Но зарядное устройство забирает и благодарит Тэхёна, что привёз его, хоть и должен быть уже давно на работе. Чимин предлагает другу подвести его, на что тот говорит, что он с водителем, благодарит Пака и, попрощавшись с ним, выходит из квартиры.  В коридоре Тэхён сталкивается с Юсуфом, что, кажется, только пришёл, и усмехается, про себя думая, что сегодня у Чимина день гостей.  — Тасбих? — Юсуф моментально улыбается, когда видит племянника.  — Ас-салам алейкум, дядя, — Тэхён улыбается дяде в ответ и приобнимает альфу, когда тот заключает его в свои объятия. И первая мысль, что приходит в его голову – это то, что Юсуф с Чимином наконец нормально поговорят и помирятся.  — Ва-алейкум ас-салам. Куда-то спешишь? Не останешься? — спрашивает Юсуф, заметив, что Тэхён уже собирается уходить.   — Нет, дядя, мне надо идти. У меня практика за городом, меня уже на работе заждались, — коротко улыбнувшись и попрощавшись с альфой, Тасбих практически бежит к лифту и запрыгивает внутрь кабинки, когда двери открываются, сразу нажимая на первый этаж.  Юсуф усмехается и, подойдя к двери чиминовой квартиры, стучится.  Чимин, что разбирал коробку с посылкой в гостиной, протяжно вздыхает и идёт открывать, надеясь, что этот поток незваных гостей когда-нибудь прекратится. Но, открыв дверь, все мысли тут же покидают его. Не может ничего сказать, так и застыв в дверном проёме.  — Привет, — первым начинает Юсуф.  — Привет, — совсем тихо отвечает омега и, лёгкая улыбка трогает его губы.  — Как ты? — В порядке. А ты? — Тоже… Наверное, — пожимает плечами Юсуф и, чуть подавшись, заглядывает внутрь. — Не впустишь меня? — А?.. Ах, да, проходи, — заторможено отвечает Чимин, но быстро отходит в сторону, пропуская альфу. Чимин следом за Юсуфом заходит в гостиную и тут же бросается убирать разбросанные вещи и остатки клейкой ленты, которая была приклеена на коробку с посылкой. Чимин просит Юсуфа сесть на диван и предлагает выпить чего-нибудь, извиняется за беспорядок и просит немного подождать, пока он чего-нибудь быстро не приготовит. Альфа отговаривает его от готовки, говоря, что не голоден, что пришёл просто увидеться и поговорить. Но Чимин всё же уходит на кухню, говоря, что это займёт не так много времени.  Пак во всю носится по кухне, время от времени заглядывая в гостиную, перекидываясь с Юсуфом парочкой словечек, разговаривая на отдалённые темы. Чимин даже не замечает, как за разговором пролетает время, и вот у него уже всё готово, осталось только на стол накрыть. Он достаёт с верхней полки белые тарелки, чтобы положить в них еды, но тут же охает, когда большая рука опускается на его талию, и он в эту секунду оказывается вжатым в кухонную столешницу.  — Я так скучаю по тебе, — почти шёпотом, прямо над ухом, бархатным голосом.  Чимин сглатывает и пальцами сжимает края столешницы, не решаясь ничего сказать. Он скучает, кажется, сильнее, чем Юсуф. Тут слова не нужны, чтобы это понять – Юсуф прекрасно слышит его быстро забившееся сердце. Услышал ещё там, на пороге, в тот самый момент, когда Чимин ему открыл дверь.  — Я понял свою ошибку, Чимин. Я много думал об этом. Я действительно поспешил, — Юсуф водит одной рукой по плечу Чимина, пока вторая покоится на его талии. Альфа прижимает его сильнее к себе и зарывается носом в шею, вдыхая запах цитрусов – его любимый. — Скучаю по твоему запаху, — он проводит носом по шее, — по твоим объятиям, — обвивает руки вокруг талии омеги и обнимает, — по твоим прикосновениям, —  Юсуф аккуратно разворачивает Чимина лицом к себе и берёт его за подбородок, приподнимает голову, заставляя смотреть в свои глаза.  Чимин поднимает взгляд на альфу и заглядывает прямо в его глаза. Всё те же до боли любимые глаза, в которые глядишь и видишь тёмный лес, в которых потеряться не страшно. Чимин поднимает руку и легонько кладёт на щеку Юсуфа, затем нежно проводит по ней и улыбается. А Юсуф бы сейчас всё отдал, лишь бы всю жизнь так стоять с этим омегой и смотреть на улыбку, которую он дарит только ему, Юсуфу.  — Ещё немного без тебя я не смогу. Мне нельзя без тебя, — мотает головой Юсуф.  — Тогда привяжи меня к себе, чтобы ничто больше не смогло нас разлучить, — полушёпотом проговаривает Чимин и на пяточках дотягивается до губ альфы, аккуратно касается его губ своими.  Юсуф подаётся вперёд и отвечает на поцелуй, руками бродя по спине омеги и прижимая его ближе к себе. Чимин обвивает руками шею альфы и всем телом жмётся к нему, хочется почувствовать это тепло его до боли любимого тела.  В этот момент хлопается входная дверь и слышатся звуки приближающихся шагов. Чимин тут же отстраняется и отходит от Юсуфа, в спешке пытаясь привести себя в порядок. Юсуф непонимающе смотрит на Чимина, а потом переводит взгляд в сторону кухонной двери, за которой отчётливо слышны звуки постороннего человека.  — Чимин, у меня хорошие новости, — подаёт голос Сан, что находится по ту сторону двери, всё ещё не заходя на кухню. — Я связался с генералом Ли, он сказал, что они отправили людей в Марокко для разведки. Сейчас у нас есть время, чтобы… — так и не договорив, альфа замирает в дверном проёме, удивлённо уставившись на Чимина с Юсуфом, что с таким же удивлением на лице смотрят в ответ.  Юсуф переводит взгляд на застывшего позади Пака и смотрит на него выжидающе, будто требует объяснений. Сан говорил на корейском, так что понять, о чём он говорил, Юсуф так и не смог. Чимин, тут же сориентировавшись, проходит к Сану и обращается к Юсуфу: — Юсуф, познакомься, — он указывает на рядом стоящего Чхве чуть трясущимися руками. — Это Чхве Сан – мой друг из Кореи, — потом подходит к Юсуфу и уже обращается к Сану, — Сан, а это Юсуф – мой альфа.  Сан первым реагирует и, улыбнувшись, протягивает руку Юсуфу. Юсуф чуть заторможено пожимает её.  — Так ты и есть тот Юсуф, о котором Чимин так много рассказывал? — улыбается Сан. — Что ж, должен сказать, я впечатлён, — уже обращается к Чимину, — действительно красавчик.  — Так, давай опустим это, — неловко смеётся Чимин, а затем просит Сана посидеть в гостиной, пока они с Юсуфом не поговорят.  — Не понимаю, — когда за Чхве закрывается дверь, подаёт голос Юсуф.  — Что? Что именно ты не понимаешь? — Ты что, всё это время, пока меня не было, жил с альфой? — Что? — переспрашивает Чимин, хотя всё прекрасно слышал. Но слышать такое от любимого человека было крайне обидно. — Я ни с кем не жил, пока тебя не было. Сан приехал только вчера, но должен уехать через пару дней. Он остановился у меня, пока документы его новой квартиры не будут готовы.  — Но ты мне не говорил, что у тебя живёт альфа.  — Как я сказал бы тебе это, если ты не хотел даже разговаривать со мной? После соколиной охоты ты будто охладел ко мне, я не мог понять, что с тобой. А теперь ты мне говоришь это, всё внимание акцентируя на том, что у меня живёт альфа. Что ты хочешь этим сказать? — Чимин меняется в лице и чуть напрягается, но не подаёт виду. От слов альфы становится обидно, и Юсуф это замечает. — Ты меня в чём-то подозреваешь?  — Я ни в чём тебя не подозреваю, — Юсуф за руку притягивает Чимина к себе, не желая выпускать слабо вырывающегося омегу из объятий. — Я верю тебе и доверяю. И прошу тебя лишь об одном – не подведи моё доверие, — альфа кладёт свои руки на щёки Чимина и, внимательно посмотрев в его глаза, кивает, будто сам себе отвечая.  Альфа обнимает Пака и гладит по голове, чувствуя, как тот расслабляется в его объятиях и сильнее жмётся к его телу. Это то, что им обоим так сильно не хватало всё это время.  — Если бы мои объятия могли рассказать тебе, как сильно я тебя люблю, я бы держал тебя в своих объятиях вечно, — тихо произносит Юсуф, после сразу улыбаясь, когда Чимин утыкается носом в его шею, пряча своё покрасневшее от смущения лицо.  — О чём он говорил? — спрашивает Юсуф, обращаясь к Чимину, когда тот перемешивает овощной салат в большой миске. — Я корейский не понимаю, ты же знаешь, — издаёт смешок.  — Он просто рассказывает про здешние места, — улыбается Чимин, положив Юсуфу салат в тарелку. — Под впечатлением. Говорит ещё, что омеги здесь очень красивые.  — Но с тобой ни один из них не сравнится.  — Так и я ему говорю всегда об этом, — в разговор этих двоих встревает только что зашедший на кухню Сан.  Чхве садится за стол напротив Юсуфа и смотрит на Чимина, улыбаясь, когда тот, неловко улыбнувшись ему в ответ, кладёт перед ним тарелку с едой. Юсуф тут же вскакивает со своего места и встаёт между ними, закрыв собой Чимина, этим самым загородив Сану вид на своего омегу.  — Будешь пялиться на чужих омег — челюсть сломаю, — сквозь стиснутые зубы выговаривает Юсуф.  — Да я понял, прости, как-то не очень хочется остаться со сломанной челюстью, — Сан возвращает своё внимание к еде, больше ничего не говорит, лишь выдаёт негромкое: — приятного аппетита. 

☾ ☾ ☾

Началась вторая неделя практики Тасбиха за городом. Его выбрали в больнице как одного из самых хороших врачей и вместе с другими отправили на практику, которая будет длиться две недели. После окончания практики он получит высшую квалификацию, станет более зрелым в этом деле и наберётся больше опыта. Наим не сомневался в нём. Тасбих действительно делает успехи.  За всё время, пока Тэхён был за городом на практике, ни дня не проходило, чтобы Чонгук не звонил. Можно сказать, альфа звонил каждые полчаса и вёл переписки до глубокой ночи, а на следующее утро омега просто не высыпался и винил в этом альфу, что не отпускал его спать. Каждый день Тэхён всё больше открывался Чонгуку, рассказывая буквально обо всём, что он делал, и что с ним происходило. Отправляли друг другу фотографии. И вот так две недели незаметно пролетают. Каждый день скучать друг по другу было невыносимо, хотелось быть рядом, чувствовать тепло друг друга и вдыхать природный запах.  Тасбих обнимается с омегами, которые проходили с ним практику, попрощавшись, взяв свои бумаги и положив их в сумку, выходит из огромного здания, в котором он проходил практику. За день до окончания практики Чонгук писал Тэхёну и спрашивал у него, какая его любимая песня. Тасбих объяснил ему, что у него нет определённого вкуса в музыке. Ему всё нравится, но в частности больше заходят латиноамериканские. И сейчас, стоя на лестничной площадке, когда слышит какую-то громкую музыку, омега поднимает взгляд и сразу замечает движущийся в его сторону чёрный урус Чонгука. В машине играет песня, а именно латиноамериканская на всю громкость. Тэхён так и стоит с открытым ртом несколько секунд, а потом заливается громким смехом. Чонгук приехал забрать его. Тасбих слишком скучал, и это самый лучший сюрприз, который ему когда-либо делали.  Омега бежит по лестнице вниз, и Чонгук, одетый в чёрный костюм и чёрную рубашку выходит из машины. Он не может отвести свой влюблённый взгляд от омеги. Давно его не видел и как будто прошёл десять кругов Ада. Душа сильно тосковала по омеге, а не видеть этих голубых глаз было невыносимо больно.  — Салам, — Чонгук улыбается и будто заново начал дышать.  — Ва-алейкум ас-салам, — тихо говорит Тасбих и опускает глаза. Давно не видел альфу, сильно стесняется. Наверное, всегда будет стесняться.  Чонгук открывает дверь Тэхёну, приглашая сесть в машину, и Тэхён послушно садится. Чонгук обходит машину и садится следом.  — Ты мне не говорил, что приедешь. — Хотел сделать сюрприз, надеюсь, у меня получилось, — смеётся альфа.  — Конечно, получилось, ты не видел моё лицо?  Чонгук видел и всё запомнил. Именно такой реакции он и ждал от омеги.  — Вот почему ты спрашивал, какая у меня любимая музыка, — Тэхён улыбается и откидывается на спинку сиденья.  — Жаль, мы не можем кушать, мы бы с тобой завернули в какой-нибудь ресторан, — говорит Чонгук, вспомнив о начале священного месяца поста.  — Но ты ведь можешь кушать… — говорит омега.  — Не могу, я держу пост вместе с тобой. Несправедливо, что мой омега держит, а я нет.  Сказав это, Чонгук подмигивает Тасбиху, а Тасбих не знает, от чего ему в душе сходить с ума. От того, что Чонгук держит пост вместе с ним, или от того, что Чонгук назвал его своим. Он словно и не на земле сейчас. Тасбиху хорошо и ему не хочется, чтобы всё это кончилось.  — Так здорово, — Тэхён всё ещё не на земле.  — Голоден, да? Хочешь кушать? — Чонгук словно издевается над омегой, но по сути так оно и есть. — Нет, не голоден, прекрати, — Тэхён начинает смеяться и говорит, что, скорее всего, Чонгук сам голоден, а тот лишь отрицательно качает головой.  На следующий день Чонгук просит Тасбиха встретиться и прогуляться до вечера, а после, во время разговения, пригласить омегу куда-нибудь поесть. Тасбих, недолго думая, соглашается. Выбрав нежный образ из белой рубашки и таких же классических брюк, сделав лёгкий макияж, омега идёт на встречу альфе. Тот же плиточный холм и тот же переулок, где они обычно встречаются. Чонгук как всегда не может отвести своих глаз от Тасбиха. Боится даже моргнуть, будто омега исчезнет, ведь он такой нереальный, такой красивый и только для Чонгука.  Как-то в один из таких вечеров Тасбих звонит Чонгуку и говорит, что приготовил ему поесть, чтобы альфа приехал и забрал еду. Чонгук улыбается в трубку и, сказав, что уже мчится, отключается. Он приезжает быстро, кажется, слишком проголодался, думает Тасбих и улыбается своим же мыслям. Тэхён выходит за ворота особняка и, пока отца нет дома, передаёт пакет с едой альфе, помахав ему рукой и пожелав приятного аппетита, заходит обратно.  Уже дома Чонгук отправляет фотографию еды омеге, с надписью, что всё безумно вкусно, но слишком острое. Тасбих отвечает, что думал, что если Чонгук кореец, то он любит острую еду, потому что ему приходилось встречать корейцев, которые очень любят острую еду, один из которых его друг - Чимин. Чонгук улыбается и говорит, что всё хорошо, и добавляет, что чтобы это ни было, если это приготовил его восточное солнце, для него всегда будет вкусно.  Такие вечера для них уже стали традицией – отправлять друг другу еду или ходить вместе в какую-нибудь кафешку или в дорогой ресторан покушать. Как-то Чонгук, лёжа на траве, пока Тасбих увлечённо что-то рисует в своём скетчубе, говорит, что его давний друг из Бразилии приехал в Дубай, с которым они познакомились ещё в Корее, когда сын-омега этого бразильца проходил практику в их компании, и через три дня у него день рождения. Чонгук добавляет, что тот пригласил его на праздник и что он хотел бы, чтобы Тасбих сопровождал его там, как его омега.  Тэхён удивляется и говорит, что он не уверен, потому что он не знает этих людей, он там будет лишним. Чонгук никак не принимает отказы, сказав, что Тасбих его омега, и на отговорки Тэхёна, что ему нечего надеть, говорит, что завтра они съездят и купят для него одежду.  На следующий день омега и альфа едут в магазин за новой одеждой и, уже стоя перед сидящем на диване Чонгуком, Тасбих кружится перед ним, показывая альфе костюм, который он надел. Омега так громко смеётся, когда Чонгук в очередной раз говорит, что он в любом костюме прекрасен. И когда Тасбих смеялся, Чонгук не мог понять, что творилось у него в голове в этот момент, а Тасбих окончательно поверил в любовь Чонгука. После этого Чонгук понял, что несёт ответственность за него. Чонгук хотел наполнить его жизнь светом, как Тасбих наполнил светом жизнь альфы.  Наконец выбор у обоих останавливается на бежевых брюках и голубой шёлковой рубашке. Взяв одежду, Чонгук с Тасбихом направляются на кассу. Когда они видят длинную очередь, Тэхён охает и говорит, что они опоздают на ифтар, а телефон омеги уже разрывается от звонков от дедушки, который звонит, чтобы узнать, где омега, потому что все уже собрались, стол накрыт, и отец тоже скоро будет дома. А когда Тасбих ещё днем собирался поехать с Чонгуком в магазин, он сказал дедушке, что его срочно вызвали на работу, и сейчас Тасбих говорит Ахмеду, что он застрял в пробке. Всё ещё держит отношения с Чонгуком в тайне от дедушки. Приходится врать, а Тэхён никогда не врал дедушке.  Чонгук, не выдержав, говорит Тасбиху подождать пока в очереди и исчезает из виду. Он направляется в сторону служебного помещения и, зайдя туда, говорит сотрудникам обслужить их, что его омега сильно опаздывает. Те оперативно выбегают из помещения и открывают отдельно для Тэхёна и Чонгука кассу. Чонгук возвращается и просит Тасбиха следовать за ним. Их быстро обслуживают, и после они выходят из магазина, идя в сторону парковок.  В этот самый момент рядом с тем магазином одежды стоит Юнги с коробкой пирожных в руках, а Хосок сидит перед ним на корточках, завязывая шнурки на его кроссовках. Они ездили на узи, чтобы узнать, как развивается малыш в животе омеги. И Юнги попросил Хосока заскочить в кондитерскую, захотел пирожных. Юнги поднимает голову и видит сначала Тасбиха, который увлечённо что-то говорит, размахивая руками, а потом Чонгука, который несёт в руках сумки, улыбающегося и идущего за омегой. Они переходят дорогу, и направляются в строну парковки. Завязав шнурки, Хосок встаёт с корточек и смотрит на Юнги.  — Посмотри туда, — Юнги улыбается этой картине и кивает головой в их строну.  Хосок оборачивается и ничего не может сказать, когда видит брата. Он его не узнаёт. Чонгук сильно изменился. Тасбих его поменял. Если бы Хосоку полгода назад сказали, что он увидит Чонгука, идущего за омегой, как влюблённый подросток, Хосок бы сказал, что этот человек сошёл с ума, но сейчас это действительно происходит. Хосок бы не узнал, что Чонгук и Тасбих стали настолько близки, если бы не увидел их сегодня вместе.  — Не могу поверить в это, — это всё, что Хосок может сказать на данный момент.  — Ты не рад?  — Я очень рад, Юнги, ведь Чонгук мой брат, и я благодарен Тасбиху, что он сделал моего брата таким, но… — альфа глубоко вздыхает, — я беспокоюсь за него.  — Всё будет хорошо, Хосок. Чонгук знает, что делает.  — Поэтому я переживаю за него. Чонгук не умеет останавливаться. Он любой ценой добьётся того, чего хочет. Хосок с Юнги садятся в машину и трогаются с места. Чонгук сажает омегу в машину и просит его подождать, а сам идёт обратно в сторону магазинов. Долго ждать не пришлось. Чонгук возвращается с пакетом в руках и с двумя бутылками воды. Он видит через лобовое стекло машины Тасбиха, который сидит, подняв руки перед лицом в молитвенном жесте. У Чонгука смешанные чувства, когда он видит омегу, который сидит в машине и тихо молится. Просит у Всевышнего всё, чего его сердце пожелает и напоследок не забудет упомянуть Чонгука. Просит у Господа уберечь альфу от всего плохого.  Чонгук, немного постояв, садится на своё место и улыбается омеге, прося подержать пакет.  — На разговение мы и так опоздали, так что… — Чонгук открывает коробку с финиками и, убрав косточку, передаёт один омеге.  Тэхён несколько секунд смотрит на альфу, но потом, улыбнувшись, откусывает финик, пока Чонгук держит его в своих пальцах. За фиником альфа открывает воду и, сунув в бутылку трубочку, передаёт омеге. Выпив воду, омега закрывает бутылку и кладёт на свои колени.  В машине раздаётся телефонный звонок. Альфа с омегой переводят взгляд на лежащий на панели машины телефон Тасбиха.  Звонок от абонента: مصطفى (Мустафа).  Тасбих громко сглатывает и ставит телефон на блокировку. Чонгук выпрямляется и заводит двигатель, толкая язык за щёку. Тасбих молчит, боится сказать хоть что-то Чонгуку. Видит, как просыпается в альфе ревность. От этого по телу пробегает холодок. Чонгук слишком напряжён.  Телефон звонит снова и снова, а после за звонками следуют сообщения от альфы.  — Ответь, — Чонгук не смотрит на омегу. Он крепче сжимает в руках руль и смотрит на дорогу.  Тэхён, недолго думая, отвечает на звонок, прислоняя телефон к уху. На вопрос Мустафы, почему омега не брал трубку, Тасбих говорит, что едет домой и сейчас стоит в пробке. Мустафа говорит, что хочет поговорить с омегой и, как только он будет дома, просит перезвонить ему и отключается.  Чонгук хватает руль обеими руками и смотрит на омегу. А Тасбих хочет провалиться сквозь землю от такого взгляда альфы.  — Не покормишь меня? У меня руки заняты, — говорит Чонгук, приподняв брови.  — А… Да, конечно, — тихо проговаривает омега, счищая финик от косточки.  Тасбих медленно протягивает руку в сторону альфы. Чонгук наклоняется и, аккуратно накрыв своей рукой тэхёнову, откусывает финик.  Тасбих в этот момент боится даже дышать, словно весь мир остановился.  А для Чонгука даже самый несладкий финик будет самым сладким из рук Тасбиха.  Спустя несколько минут альфа высаживает Тасбиха недалеко от его дома и уезжает, пожелав спокойной ночи. Тасбих, помахав Чонгуку на прощание, идёт в дом, держа в руках сумки с одеждой, которые они с Чонгуком сегодня вместе выбирали.  Уже зайдя в дом, омега слышит голоса гостей. В гостиной сидят альфы, они уже поели и перенеслись отдельно в другую комнату от омег, болтая о своём, а в столовой сидят их мужья-омеги и Чимин с Ахмедом. Они все — родственники Тасбиха. Тасбих оставляет сумки в одной из комнат на первом этаже и направляется в сторону столовой. Он заходит туда и здоровается со всеми. Омеги один за другим встают и приветствуют Тэхёна. Они обнимаются и говорят, что ждали именно Тасбиха. Тэхён улыбается и извиняется за опоздание. Самин выходит из-за стола и идёт к Тасбиху.  — Родной мой, — омега обнимает Тасбиха и пускает слезу. Тэхён обнимает в ответ и спрашивает, почему он плачет, а тот говорит, чтобы он не обращал на него внимания, это он просто вспомнил счастливые дни вместе, а сейчас с ними нет Мустафы и без него как-то пусто. Но были ли эти дни счастливыми для Тасбиха?  На эти притворства Самина Чимин закатывает глаза, а Ахмед, который всё это заметил, прыскает в кулак.  — Тэхён… Ой, Тасбих, — Чимин встаёт и хватает друга за руку. — Пошли, нарежем торт, который я приготовил.  Чимин устал от этих людей и знает, что Тасбих тоже устал от них, поэтому он спешит спасти друга. Ахмед смеётся вслед этим двоим и садится обратно на своё место.  — Ты серьёзно приготовил его? — говорит Тасбих уже на кухне, когда Чимин достаёт из холодильника большой торт, украшенный красивыми розами, сделанными из крема.  — Нет, конечно, я его заказал. Просто попонтоваться хотел перед ними.  Тэхён лишь закатывает глаза.  Чимин берёт нож и начинает резать, как на кухню заходит Дауд и приветствует Тасбиха объятиями.  — Как прошёл вечер? Как там Чонгук? — Дауд заваливает Тасбиха вопросами.  Тэхён улыбается и отводит взгляд от смущения.  — Кстати, тоже хотел спросить. Давай, рассказывай, — говорит Чимин, откладывая нож в сторону.  — Вы не представляете, что мы делали, — Тэхён вспоминает, как Чонгук кормил его в машине, и закрывает лицо руками.  Чимин с Даудом непонимающе смотрят друг на друга.  — Что вы делали, маленький принц? — недоверчиво спрашивает Дауд.  — Что? Нет… Это не то, о чём вы подумали… — Тасбих машет руками и большими глазами смотрит на Чимина и Дауда, а те вздыхают с облегчением и просят не пугать их больше так.  Тасбих говорит, что как только гости уйдут, он всё поподробнее расскажет. Омеги соглашаются. Чимин берёт поднос с тортом, Тасбих тарелки, а Дауд кружки и маленький чайник с чаем. Как только они выходят с кухни, у Тэхёна в заднем кармане брюк звонит телефон. Тасбих разворачивается и идёт обратно на кухню, ставит тарелки на стол и достаёт телефон. А на экране высвечивается до боли родное имя — «جونغ كوك». Тасбих улыбается и отвечает на звонок.  — Настал ещё один холодный вечер без тебя, солнце.  — Я скучаю, Чонгук.  — Я тоже, солнце. Каждый день скучаю. Даже тогда, когда ты рядом.  Тасбих был единственным, кого Чонгук хотел оставить для себя. Отнять у всех и развязать войну с теми, кто к нему подойдёт. Он был единственным, к кому тянулась душа Чонгука. Тасбих был его солнцем, который освятил жизнь Чонгука. Навсегда. И не важно, каким путём Чонгук пойдёт — прямым или в обход. Он всё равно придёт к предначертанному.  Солнце с Востока всегда принадлежало Чон Чонгуку.

☾ ☾ ☾

Склад давно сгорел. От него больше ничего не осталось. Где-то там лежал последний уголёк, догорал. Хосок понял, что не успел. Поиски по пропаже давнего друга Хосока шли уже второй месяц. И вот сегодня Муавия нашли за городом, в горящем складе. Ан Сохёк – помощник Хосока, лично сам взялся за это дело и довёл до конца. Они нашли Муавия, но, увы, сейчас слишком поздно хоть что-то менять. Они не успели спасти его. — Смерть наступила два часа назад, — врач, приехавший на скорой помощи, отходит в сторону и снимает перчатки. — С ним был ещё один. Его правая рука, — Ан Сохёк подходит к Хосоку, который стоит над бывшим другом, склонив голову. — Где он? — тихо говорит Хосок. — Он сейчас в больнице. К счастью, его успели спасти. Его нашли недалеко от склада. Они вместе сбежали оттуда, когда склад подожгли. Но Муавия не смог далеко убежать, он был сильно ранен, — на этом Сохёк заканчивает свою речь. — Кто поджёг? — Неизвестно. Кажется, Харун всё знает, но к нему не пустят, пока он полностью не восстановится. В этот момент приезжает Намджун с Чонгуком и движутся в сторону двух альф, которые стояли над трупом Муавия, на которого невозможно было смотреть. Всё лицо в синяках и ссадинах. Губы разбиты, бровь, нос, всё тело в ожогах. Хосок бы не успокоился, если бы не нашёл его, а сейчас, кажется, Хосок ещё больше сойдёт с ума, если не найдёт виновного и своими же руками не переломает сначала все кости, а потом и убьёт. На меньшее он и не рассчитывает. Виновники должны быть наказаны. — Мне очень жаль, Хо, — Чонгук хлопает брата по плечу и заглядывает ему в глаза, а Намджун кивает, соглашаясь с младшим Чоном. — Я не знаю, как я сообщу мужу Муавия, что его больше не стало, я ведь обещал Далилю найти его любой ценой, — Хосок вспоминает их первую встречу, на душе пусто. — Я сообщу ему, в любом случае, он должен знать, — говорит Намджун. Хосок кивает Намджуну и говорит альфам сесть в машины, чтобы уехать из этого места. Больше здесь находиться нет смысла. Да и Хосок не может. — Брат, я обещаю, что все твои и мои враги по этой земле больше ходить не будут. Я накажу каждого. Все понесут моё жестокое наказание, — Хосок садится на корточки перед альфой и касается его холодного лица. — У тебя сын родился, альфа. Ему уже полтора месяца. Он очень похож на тебя. Я позабочусь о нём и о твоём муже, не беспокойся ни о чём. Спи спокойно. Хосок встаёт и тоже уходит. Обещав больше не возвращаться сюда, но точно накажет всех, кто причастен к смерти друга. И Хосок больше не будет любезничать с такими людьми. Ведь это не то место и не то время. Теперь настало время Чон Хосока.

☾ ☾ ☾

Если бы Чонгуку сказали показать самого прекрасного человека на свете, он бы наоборот скрыл Тасбиха ото всех. Ни один альфа бы не посмел смотреть на его восточное солнце. Одному Чонгуку дозволено. И, кажется, Чонгуку вечности не хватит, чтобы вот так сидеть и восхищаться им, смотреть в эти наивные глаза, полные любви, что смотрят в ответ.  Тасбих сегодня одет в голубую шёлковую рубашку и бежевые брюки. В ту рубашку и брюки, что они с Чонгуком выбирали вместе. В тот самый день, когда они опоздали на ифтар, а Тасбиху пришлось соврать дедушке, что застрял в пробке, когда на самом деле стоял в очереди на кассу. День, когда Чонгук попросил у персонала того магазина открыть для них отдельную кассу, потому что его омега опаздывает на разговение. День, когда Чонгук накормил его и напоил из своих рук. День, когда Тасбих понял, что чувствует его сердце, понял, что оно теперь в надёжных руках. В руках Чон Чонгука, что обещал беречь его, не смотря на все запреты.  Тасбих садится к Чонгуку в машину, а Чонгук не может отвести своего восхищённого, полного любви взгляда. Сегодня Тасбих по-особенному прекрасен. Глаза подведены чёрной подводкой, они стали ещё выразительней. В одном ухе висит серёжка на длинной цепочке, подаренная Чонгуком. Пальцы усыпаны кольцами, а на ногах лакированные лоферы. И Чонгук еле заставляет себя прекратить так в открытую пялиться на омегу, потому что уже слишком сильно засмущал его. — Кажется, мне придётся спрятать тебя, — улыбается Чонгук и заводит двигатель машины.  — Спрятать? — Тэхён либо не понимал, о чём Чонгук, либо делал вид.  — Я боюсь, что тебя сглазят, солнце. Посмотри на себя. Тасбих лишь улыбается и отводит взгляд, устремляя свой взор на ночное небо, усыпанное звёздами и одинокой луной. Тэхён немного опускает окно машины, чтобы подышать свежим воздухом. Омега ещё с утра нехорошо себя чувствовал. А под вечер стало ещё хуже; тело начало ломить, а голова болеть сильнее, но он решил промолчать об этом, потому что обещал Чонгуку поехать с ним на день рождения его друга. Чонгук замечает поведение омеги и спрашивает, всё ли у него хорошо, на что Тэхён быстро кивает и улыбается.  Они останавливаются около светлого и огромного ресторана Сиддхарта в районе Даунтаун. Панорамный вид на город, с собственным бассейном, а также в меню входят много блюд разной кухни. Ресторан расположен на пятом этаже отеля Гросвенор Хаус. Чонгук и Тасбих поднимаются на нужный этаж, где их встречает официант и просит следовать за ним. Альфа с омегой приезжают как раз на время ифтара. Они направляются к столику того самого бразильского друга Чонгука, что уже собрал всех близких и семью. Уже начали праздновать.  — Какие люди, Чонгук, братишка, — альфа встаёт и выходит из-за стола, начиная обниматься с Чонгуком. — Чёрт, я думал, ты не придёшь.  — Ну ты и скажешь, Давид. Я своё слово держу, — говорит Чонгук, выпуская друга из объятий. — Ты же меня знаешь.  — Конечно, — Давид легонько бьёт Чонгука по плечу и смеётся. — Ох… А кто это с тобой? — Давид смотрит на Тасбиха, который стоит позади Чонгука, что моментально кивает в знак уважения, стоит альфе обратить на него внимание.  — Это Тасбих, мой омега, моё восточное солнце, — Чонгук смотрит на омегу и улыбается, а Давид давится воздухом, видя, с каким омегой сегодня пришёл Чонгук.  — Я Давид, — придя в себя и осмыслив всё, что сказал Чонгук, еле проговаривает Давид. — Я очень хороший друг Чонгука, рад знакомству, — альфа протягивает свою руку омеге, а Чонгук тут же перехватывает её и улыбается, говоря, что не стоит так делать.  Ведь никто не смеет касаться восточного солнца Чонгука.  Они садятся за стол, и Давид знакомит их со своей семьёй и друзьями. Чонгук быстро находит с каждым общий язык, но всё равно больше времени уделяет своему омеге, что всё ближе жмётся к нему. А Давид всё продолжает подкалывать Чонгука.  — Чонгук, ты удивил меня, конечно. Где ты нашёл такого омегу? — Давид смотрит на Тасбиха, который сидит тихо, опустив свои глаза в пол.  — А это последнее, что мне хотелось бы с тобой обсудить, — Чонгук улыбается уголками губ.  — Гадёныш, — Давид начинает смеяться. — Ты всегда был скрытным и не хотел о себе ничего говорить. С тех пор ничего не изменилось. Всё тот же Чон Чонгук.  — После всего, что было между нами, я не думал, что ты начнёшь с кем-то серьёзно встречаться, — встревает в разговор Луис – сын Давида. И тут же усмехается, когда Тасбих поднимает на него взгляд.  — А что между нами было, Луис? — интересуется Чонгук. Он не смотрит в сторону омеги, всем своим видом пытаясь показать Тасбиху, что ему никто кроме него не интересен. — Ты говоришь про то, что я был твоим наставником, а ты моим подопечным, у которого было ко мне что-то вроде детской влюблённости? — Чонгук всё же переводит взгляд на Луиса и, улыбнувшись, отправляет в рот кусочек сухофруктов.   — Но мы так весело проводили время. Помнишь, как мы с Майком и Джинсоном катались по ночной Корее? — Луис пытается не обращать внимания на слова Чонгука. Но он всё ещё помнит, как Чонгук отказал ему, когда он признался в своих чувствах и предложил встречаться. — Да, я, конечно, жёстко был влюблён в тебя. Но ты сказал, что не заинтересован в серьёзных отношениях, поэтому я и удивлен, что ты сейчас пришёл с таким омегой. Да ещё и с арабом.  Давид говорит сыну прекратить, что начал, и дать остальным насладиться праздником, после чего омега действительно замолкает и ничего больше не говорит. Тасбих, что слышал это всё, лишь опускает взгляд, пальцами теребя края скатерти. Он знает и понимает, что всё это уже в прошлом. Всё забыто, зачеркнуто там же, где и началось. Но почему тогда слова этого омеги делают так больно? Тасбиху не хочется так сильно привязываться к Чонгуку, но чем сильнее он его будет отталкивать, тем больнее будет ему. Так что отталкивать нет смысла, да и желания тоже.  Чонгук чуть пододвигается к притихшему Тасбиху и интересуется, всё ли у него хорошо, тут же получая утвердительный ответ от омеги. У Тэхёна всё ещё кружится голова, а внизу живота неприятно тянет, но он упрямо держится, игнорируя тупую боль, чтобы не заставлять Чонгука волноваться и не ставить его в неловкое положение.  Чонгук встаёт со своего места, когда подходит его очередь произнести поздравительную речь имениннику.  — Что я могу сказать... — усмехается Чонгук, этим самым подготавливая себя. — Ты всегда был и останешься для меня хорошим другом, что придёт на помощь в любую минуту. Я это ценю и желаю тебе прожить ещё полвека, потому что первые полвека ты уже прожил, — Давид заливается смехом, и все присутствующие его подхватывают. — Хотя я бы не сказал, что тебе пятьдесят уже. Я бы сказал, что тебе пятьдесят один.  — Эй ты, негодник, я всё ещё в самом рассвете сил.  Чонгук усмехается и берёт небольшую коробку, в которой был заранее подготовленный подарок. Он обходит стол и, подойдя к другу, пожимает его руку и передаёт подарок. Давид ещё раз благодарит Чонгука за поздравление, подарок, и что уделил ему время и пришёл на его праздник.  Когда официант приносит алкогольные коктейли и ставит их перед ними, Чонгук просит убрать их и принести им с Тасбихом сок. Тасбих не пьёт, а Чонгуку не хочется пить перед ним. Он даже курить себе не позволяет перед омегой, а об алкоголе и речи не может быть. Официант извиняется и ставит бокалы с коктейлями на поднос, чтобы забрать их, как один бокал переворачивается на подносе и весь напиток разливается на бежевые брюки Тасбиха. Омега дёргается на месте и смотрит на моментально темнеющее пятно на брюках. Официант снова начинает извиняться и хватает салфетку, чтобы помочь омеге, как Чонгук встаёт и перехватывает руку альфы, чтобы он не смел касаться его. Чонгук с яростью в глазах смотрит на официанта и говорит ему свалить из виду.  — Чонгук, мне очень жаль, что так получилось, — Давид тут же подлетает к альфе с омегой, уже в сотый раз извиняясь перед Тасбихом.  — Всё в порядке, — Тасбих натянуто улыбается и, забрав у Чонгука салфетку, встаёт из-за стола и уходит в уборную, попросив его извинить.  Тасбих забегает в туалет и встаёт перед зеркалом. У омеги руки трясутся, а глаза застилают слёзы. Он смачивает салфетку под струей воды и трёт о ткань брюк, пытаясь свести пятно, но всё тщетно – пятно никуда не ушло. Тасбих знал, что всё так произойдёт. Омега изначально не хотел приезжать сюда, но он не хотел нарушать обещание, данное Чонгуку. Ради альфы он так старался, но, кажется, всё только испортил.  Чонгук заходит в туалет за омегой, а Тасбих, заметив его через зеркало, оборачивается, в ужасе смотря на альфу, что сейчас находится в туалете для омег.  — Чонгук, что ты тут делаешь? Тебе нельзя сюда, — он тихо проговаривает и выключает воду.  — Плевать.  — Я всё испортил, — голос у омеги вздрагивает.  — Ты был прекрасен. Я даже к себе тебя ревновал, — говорит Чонгук, чтобы утешить Тасбиха, и, улыбнувшись, подходит к нему. — Не плачь, это всё не стоит твоих слёз, — совсем тихо, почти шёпотом, проговаривает он, нависший огромной спасительной тенью, словно в знойную погоду.  — Я не хотел, чтобы так получилось. Не перед всеми этими людьми, — слёзы уже текут по щекам Тэхёна, а он пытается успокоиться, еле выговаривая слова.  — Всё, солнце, успокойся, — Чонгук легонько и с некой осторожностью берёт Тасбиха за подбородок, поднимает его голову, заставляя смотреть в свои глаза. — Это не те люди, перед которыми тебе должно быть стыдно, — он мотает головой и, улыбнувшись, аккуратно проводит большими пальцами по щекам своего восточного солнца, убирая слёзы. — Хочешь, мы уедем домой?  Тасбих кивает, и Чонгуку этого хватает. Они выходят из уборной и, поблагодарив Давида, ещё раз поздравив его с днём рождения и попрощавшись со всеми, покидают ресторан.  Уже в машине Тэхён прислоняется лбом к прохладной поверхности окна и прикрывает глаза. Он делает глубокий вдох, а боль в животе никуда не уходит. Чонгук застёгивает ремень безопасности и выруливает на дорогу. Первые минуты они едут в тишине, перебиваемой лёгким вечерним ветром, что поступает в салон из открытого люка в потолке машины. Но в следующую минуту болезненный крик Тасбиха заполняет весь салон, и, схватившись за живот, он сгибается, не в силах больше терпеть. Чонгук дёргается на месте и переводит полный непонимания и ужаса взгляд на омегу.   — Тасбих, что такое? — он сворачивает на обочину и включает свет в машине.  — Чонгук… от… вези меня домой, пожалуйста. Мне очень больно, — Тасбих ещё больше скручивается от боли.  — Где болит, солнце? — Чонгук не знает, что делать. Он никогда не был в таких ситуациях. Он даже не знает, что с ним могло в эту секунду случиться. — Я отвезу тебя в больницу, скажи только, что случилось, где болит? — Нет! — Тасбих переводит взгляд на альфу, смотря на него заплаканными глазами. — Не надо в больницу. Мне надо полежать, и всё пройдёт.  Чонгук не спорит с Тасбихом. Он понимает, что до дома омеги отсюда ехать будет далеко, а его квартира совсем близко, поэтому он решает отвезти Тасбиха к себе в квартиру. Чон разворачивается, снова выруливает на дорогу и несётся по ночным пустым улицам.  Доехав до квартиры, Чонгук выходит из машины и, быстро обойдя её, открывает дверь со стороны омеги, помогая ему выйти. Тасбих выходит из машины и хватается за дверь, когда ноги от боли подкашиваются. Чонгук подлетает к Тасбиху и берёт его на руки, неся в дом. И сейчас ему не важно, увидит их кто-то или нет, ему важно лишь знать, что с омегой всё будет хорошо. Тасбих прижимается к Чонгуку и обвивает его шею, вдыхая природный запах альфы. Слишком близко. Слишком неправильно, но Тэхёну сейчас всё равно. Он словно пушинка в руках альфы, ему хорошо так, и для него сейчас это слишком правильно.  Зайдя в квартиру, Чонгук сразу относит Тасбиха в свою спальню и кладёт на кровать, после чего омега сразу сворачивается калачиком, поджав ноги, всё ещё держась за живот. Его трясёт, а тело его ломит от поднявшейся температуры, поэтому Чонгук укрывает Тасбиха одеялом. Цветочный запах забивается в лёгкие Чонгука, а дышать становится труднее. Кажется, теперь всё встаёт на свои места. Альфа открывает окно и снимает с себя пиджак, расстёгивая две верхние пуговицы своей рубашки. Он уже не может смотреть на стонущего от боли омегу. Чонгук берёт из шкафа чёрную футболку, пижамные штаны того же цвета и кладёт их у подножья кровати.  — Солнце, эта одежда на тебе неудобная, поэтому я оставил тебе свою, как станет немного легче, можешь переодеться, — Чонгук собирается выйти, как Тасбих хватает его за руку и смотрит прямо в глаза. — Чонгук, ты куда? — жалобным взглядом смотрит, словно просит не оставлять его так.  — Я сейчас приду, солнце.  Сказав это, Чонгук покидает комнату и, аккуратно прикрыв за собой дверь, направляется в гостиную. Уже в гостиной достаёт из кармана брюк телефон и набирает Джину, а пока гудки идут, берётся наматывать круги по всей комнате.  — Джин, что делаешь? — сразу начинает Чонгук, когда омега отвечает на звонок.  — Я только из душа вышел, а ты чего так поздно звонишь? Что-то случилось?  — Случилось. Подскажи, какие обезболивающие подойдут для омеги, если у него течка? Мне больше не к кому обратиться.  — Что? У кого течка? — У Тасбиха, — тихо отвечает Чон.  — Он с тобой, Чонгук?  — Да.  — Чонгук… — голос Джина становится обеспокоенным, и Чонгук это прекрасно чувствует.  — Джин, ты думаешь, я ему наврежу?  — Нет, но всякое может быть.  — Джин, тебе не стоит переживать, ты же знаешь меня. Ему сейчас очень больно, пожалуйста, проконсультируй меня.  — Есть такие таблетки, я их всегда принимаю. Они очень хорошие и очень сильно действующие. Но я не знаю, подойдут они организму Тасбиха или нет, он же ещё не рожавший. Я боюсь, что они смогут навредить его здоровью.  — Есть другие? — Дай подумать… А, вспомнил, я их пил, когда был в его возрасте или чуть младше. Думаю, они могут помочь.  Джин говорит Чонгуку, что скинет название через сообщение и перед тем, как отключиться, даёт несколько советов, что нужно сделать, чтобы облегчить его боль. Чонгук благодарит Кима и выключает звонок, через минуту получая сообщение с названием обезболивающих таблеток, про которые он говорил, и ещё два названия других, на случай, если первые не помогут. Чонгук включает свой ноутбук, лежавший на маленьком журнальном столике, в интернете находит аптеку, что находилась недалеко от его квартиры, и заказывает там всё необходимое. Пока их доставляют, альфа идёт к Тэхёну в комнату.  Чонгук заходит и видит переодевшегося Тасбиха, как и попросил его альфа. Он сидит на корточках, у изножья кровати, приобнимая себя за живот. Чонгук подлетает к омеге и помогает ему встать. Чон сажает Тасбиха на кровать и садится перед ним на корточки, заглядывая в светлые глаза своего солнца.  — Где у тебя болит? — тихо спрашивает Чонгук, и Тасбих прикладывает руку на живот, чуть ниже пупка, жмурясь от боли, издавая чуть тихие, болезненные стоны.  Чонгук опирается одной рукой о царгу кровати, а вторую кладёт на живот омеги. Тасбих томно выдыхает, когда большая и тёплая рука Чонгука опускается на его живот. Альфа начинает гладить рукой по часовой стрелке, как ему сказал сделать Джин.  — Сильно болит? — шёпотом спрашивает Чонгук, всё ещё гладя живот омеги.  — Сейчас не так сильно, — поломано улыбается Тасбих и кладёт свою руку поверх чонгуковой, несильно сжимая.  — Ложись, — Чонгук придерживает Тасбиха за плечи, а тот послушно падает на подушку.  Альфа встаёт с корточек и садится рядом с омегой на кровать и снова кладёт руку на его живот, продолжая гладить.  — Если бы я мог, я бы забрал всю твою боль себе, лишь бы ты никогда не чувствовал её, — и он сейчас как никогда искренен в своих словах.  Тасбих прикрывает глаза и чувствует, как ему сейчас хорошо. Боль постепенно отпускает, теплота чонгуковых рук лечит ото всех болезней. Этот маленький омега расположил к себе такого большого альфу, который сидит сейчас рядом с ним, гладит его по животу, готовый сейчас сорваться хоть на край света, достать для него лекарства от болей, что мучают его, и, будь у него возможность, действительно забрал бы его боль себе. Рядом с Тасбихом Чонгук становится другим, с этим омегой только так. С ним нельзя иначе. Чонгук с Тасбихом настоящий. Чонгук чувствует, как он становится счастливым в моменты, когда он с ним. Рядом с этим омегой не хочется думать о других. Никогда больше не захочется думать о других. Когда увидел его в первый раз, желание даже смотреть на других пропало и тратить жизнь впустую тоже. Сейчас у Чонгука есть свой смысл жизни, который он бережёт ото всех и хранит в своём сердце. Смысл жизни для него – его солнце с Востока.  Вскоре в дверь звонят, и Чонгуку приходится оставить на время Тасбиха одного, чтобы забрать заказ. Чон возвращается обратно в комнату с маленьким пакетом в руках и стаканом воды. Он ставит стакан на тумбочку и достаёт из коробки таблетки.  — Солнце, выпей это, тебе станет легче, — Чонгук помогает Тасбиху встать и передаёт ему таблетки с водой.  Выпив обезболивающие, омега обратно ложится на кровать и прикрывает глаза. Чонгук очень надеется, что таблетки смогут помочь Тасбиху. Омега, словно маленький комочек, лежит, свернувшись на кровати, сжимая в своих объятиях подушку. А боль постепенно отпускает его. — Позвони отцу и скажи, что ты будешь у Наима, чтобы он не переживал, — говорит Чонгук и передаёт Тасбиху его телефон, который лежал на тумбе. — Не получится, — говорит омега, приподнимаясь на кровати. — Почему? — непонимающе смотрит Чонгук. — У отца с Наимом не очень хорошие отношения. Отец недолюбливает его. Я несколько раз видел, как он с отвращением смотрел на Наима, — на одном дыхании выдаёт Тасбих, а Чонгук пытается переварить слова омеги. — Скажу, что я у Чимина, хоть и это ему не очень понравится. — В любом случае, ты сегодня останешься у меня, солнце. Не хочу тебя в таком состоянии везти куда-то, — Тасбих всё понимает и кивает альфе, а Чонгук, погладив его по голове и прикрыв окно в комнате, выходит, оставляя омегу одного. Тэхён звонит отцу и говорит, что сегодня останется у Чимина. Когда вызов завершается, омега протягивает руку до тумбочки, цепляясь пальцами за коробку с таблетками. Тасбих берёт коробку и читает название обезболивающих и слишком резко кидает их обратно на тумбу, будто обжёгся. Обезболивающее от течки. Чонгук узнал, что у Тасбиха течка. Тасбих шумно выдыхает и зарывается в одеяло. Стыдно, омеге очень стыдно перед альфой. Но ведь всё было так очевидно, конечно, Чонгук узнает. Альфа далеко не дурак и всё прекрасно понял, ещё тогда, когда цветочный запах омеги усилился, и когда Тасбих крепко сжимал шею альфы, судорожно вдыхая его запах. Но даже так, Чонгук сумел сдержать себя в руках и не натворить глупостей, потому что запах был слишком сильным, а Тасбих полностью доверился этому альфе, и он рад, что именно Чонгук сейчас рядом с ним, хоть и стыдно. Чонгук заходит в свою комнату и улыбается, видя, как Тасбих лежит в огромной кровати альфы и мило сопит, зарывший в одеяло. В комнате слишком жарко, но даже так омега любит кутаться в одеяло, а Чонгук не стал беспокоить его сон. Он оставляет дверь чуть приоткрытой и уходит в другую комнату, чтобы лечь спать. Чонгуку никогда не было так больно, смотря, как его омега корчится от боли, что даже шевелиться не мог, а сейчас, видя, как Тасбиху стало легче, он может вздохнуть с облегчением. Чонгук тоже сразу проваливается в сон, как только прикрывает глаза.

☾ ☾ ☾

С первыми лучами солнца Чонгук открывает глаза и, потянувшись на не очень удобном кожаном диване в гостиной, на котором он провёл ночь, протяжно выдыхает. Он встаёт и делает парочку движений руками вверх вниз, чтобы размять затекшие конечности. Тут же вспоминается омега, что сейчас спит в его спальне, хочется пойти к нему, узнать его самочувствие, но боится разбудить его, если тот ещё не проснулся. Чонгук решает пока не тревожить сон омеги, поэтому, сходив в ванную и приняв душ, возвращается в гостиную и садится на диван, суша голову полотенцем. Он берёт телефон, лежащий рядом на диване, и набирает Хосока, когда видит от него пропущенный звонок. — Когда-нибудь ты будешь отвечать сразу, когда я тебе звоню, — выражает своё недовольство Хосок, как только принимает звонок от Чонгука. — Прости, — издаёт смешок Чонгук. — Я спал. Что-то случилось? — Случилось. Вчера Чхве приехал, есть новости. Приезжай в Скайплейн, расскажу. — Через пару часов буду. Чонгук отключает звонок и смотрит на часы – девять часов утра. Он идёт на кухню, из холодильника в барной стойке достаёт бутылку прохладной воды, делает парочку глотков. Не знает, чем себя занять за эти два часа. Он бы мог прямо сейчас выехать, но не хочет оставлять Тасбиха одного, поэтому решил немного подождать. Ближе к десяти часам приходит домработник, что убирается в квартире Чонгука. Это приветливый и всегда улыбающийся бета средних лет. Чонгук, поздоровавшись с ним, предлагает перед работой выпить кофе, как обычно это делает. Но бета как всегда отказывается и говорит, что работа сама себя не сделает. Чонгук улыбается и выходит из кухни, говоря, что будет у себя, если вдруг что-нибудь понадобится. Чонгук аккуратно открывает дверь в спальню, чтобы ненароком не разбудить Тасбиха, что, кажется, всё ещё спит. Он заходит в комнату и бесшумно, практически на пятках подходит к шкафу с одеждой, попутно поглядывая на мирно сопящего омегу посреди огромной кровати, укутанный в белоснежное одеяло, откуда выглядывает лишь голова. Чонгук улыбается и еле заставляет себя отвести взгляд от него. За ночь природный запах омеги выветрился, лишь оставив слабые нотки после себя. Альфа достаёт белую рубашку и чёрные брюки из шкафа и, быстро натянув на себя брюки, накидывает рубашку, застёгивая пуговицы. На момент, когда он заправляет рубашку в брюки, слышит позади себя копошение и оборачивается, смотря на Тасбиха, что, потянувшись, медленно открывает глаза и сразу садится на кровать, увидев в комнате Чонгука. — Извини, я разбудил тебя, — неловко улыбается Чонгук и подходит к Тасбиху. — Доброе утро, — улыбается в ответ Тасбих, не чувствуя сейчас ни капли смущения перед альфой. — Доброе, — Чонгук аккуратно кладет руку на лоб омеги, проверяя, нет ли у него температуры. — Температура, вроде, спала. Как ты себя чувствуешь? — Сейчас лучше, спасибо, — вот теперь точно смущён. Чонгук слишком близко, так близко, что даже чувствуется тепло, исходящее от его тела. — Я очень рад это слышать, — говорит Чонгук и зачёсывает волосы омеги, что падают ему на глаза, за его ухо. — Можешь принять душ, если хочешь. Твоя одежда уже выстиранная и чистая. Я скажу Зайну, чтобы он выгладил её и подготовил для тебя. — Спасибо, — Тасбих встаёт с кровати, но всё ещё слабые ноги подводят его, и он, пошатнувшись, хватается за Чонгука, что тут же подхватывает его под локоть, удерживая, чтобы не упал. — Ты в порядке? — чувствуется обеспокоенность в голосе альфы. — В порядке, — издаёт смешок омега и, выпрямившись, смотрит на Чонгука. — А кто такой Зайн? — Мой домработник, он сейчас на кухне, кажется, убирается. — А ты куда-то уходишь? — только сейчас заметив переодевшегося в рубашку с классическими брюками альфу, спрашивает Тасбих. — Я бы хотел сейчас остаться с тобой, солнце, но мне надо в компанию, — грустно улыбается Чонгук. — Как примешь душ, переоденешься, покушай, на кухне к этому времени всё будет готово. Если что-то нужно будет, можешь подойти к Зайну. Не стесняйся, чувствуй себя, как дома. А когда захочешь домой, ты только позвони, я приеду. Если у меня не получится, то мой водитель отвезет тебя домой. Но я постараюсь быстро закончить дела и приехать. Хорошо?  Тасбих кивает и благодарит, не переставая улыбаться, говоря, что вспомнил моменты из детства, когда родители вот так уходили на работу. Чонгук смеётся и говорит, что почувствовал себя родителем маленького ребёнка, за которым нужен глаз да глаз. Тасбих отшучивается и заявляет, что уже давно не маленький ребёнок. А Чонгук на это лишь улыбается и качает головой.  Вскоре Чонгук уезжает, а Тасбих остаётся один, вместе с Зайном, с которым они уже успели познакомиться. Тасбих принимает душ, переодевается в свою уже чистую выглаженную одежду и возвращается в спальню Чонгука, чтобы выпить обезболивающее – боли в животе всё ещё дают о себе знать, хоть и не сильные, как вчера, но всё же неприятные. Сегодня и следующую неделю омега не будет держать посты, потому что ему придётся принимать обезболивающее от болей из-за течки, чтобы потом на работе не свалиться ненароком.  Зайн, у которого уже стол накрыт и всё готово, усаживает отказывающегося кушать омегу за стол и заставляет есть.  — Как ещё собрался рожать детей для Чонгука, если такой худой, да ещё и кушать не хочешь? — качает головой Зайн, а Тасбих давится едой от такого вопроса и заходится в кашле.  — Я не… Вы не правильно всё поняли, — успокоившись, машет руками Тасбих и качает головой, пытаясь объясниться.  — Да что я там не понял? — усмехается бета и отмахивает. — Я же видел, как вы смотрели друг на друга. А Чонгук так трепетно относился к тебе и так переживал. Никогда не видел, чтобы он так вёл себя с омегами, что до этого приводил сюда.  — Что? У него были ещё омеги? — переспрашивает Тасбих, надеясь, что ему послышалось.  — Да, у Чонгука нет отбоя от омег, — смеётся Зайн. — Хотя в последнее время — месяца три, наверное, не припомню, чтобы он был с кем-то. О тебе часто рассказывал. Когда увидел тебя, убедился во всём сам. Воистину прекрасен, — заявляет бета, вгоняя Тасбиха в краску, и улыбается. — Кажется, он действительно серьёзно настроен.  Эти слова не могли не повлиять на омегу. Он кусает свои губы и чувствует тепло, что проходится по всему его телу, после слов беты. Не знает, что творится внутри, не знает, как описать словами эти чувства, и единственное, что он может сказать в данной ситуации, что ему сейчас просто хорошо. Он не хочет думать о том, что будет потом. Не хочет думать о том, что скажут люди, его семья. Не хочет думать о Мустафе, пока есть Чонгук. Пока он рядом, ему не страшно. Он не боится ни Мустафу, ни отца. Потому что Чонгук обещал ему защитить его ото всех, обещал, что ни один монстр не посмеет навредить его восточному солнцу. И он сдержит обещание. Тасбих верит. 

☾ ☾ ☾

Время двенадцатый час дня, а Чонгука всё нет. Хосок наматывает сотый круг по кабинету, время от времени выглядывая из окна. Намджун сидит за столом и вертит карандаш между пальцев, разговаривая с Хосоком. Из-за последних событий старший Чон не находит себе места, весь на нервах. Похороны Муавия прошли несколько дней назад, но это чувство недосказанности друг другу мучает его. Тяжелее всего было сообщить мужу Муавия о его смерти, Намджун помог Хосоку в этом. Больно было смотреть, как Далиль убивается, захлёбываясь в собственных слезах. Хосок всё ещё слышит его крики и просьбы не забирать Муавия, не разлучать их. Спустя три месяца после пропажи альфы, его наконец нашли. После трёх месяцев ожидания и тоски по мужу, Далиль наконец смог воссоединиться с Муавия, только вот Муавия – нет. Было уже слишком поздно. И даже сейчас, после долгой разлуки, омегу с альфой разлучили. Теперь он захоронен под землёй – в своей вечной обители. И уже ничего нельзя исправить. Но Хосок уже сейчас знает, как разделывается со всеми, кто причастен в смерти лучшего друга, которого называл братом. А все мученики брата понесут наказание.  Намджун просит Хосока подойти, когда видит, что на почту альфы пришло письмо от компании, что им поставляет запчасти. Хосок садится на своё место, а Намджун подходит к его столу и встаёт позади, заглядывая в компьютер. Чон открывает почту и кликает на письмо, быстро глазами пробегаясь по нему. На этой неделе поставок не будет, но причину почему-то не указали. Хосоку начинает это не нравится. В последнее время очень много странностей происходит вокруг них и их компании. Хосок про себя отмечает, что надо чуть позже позвонить поставщикам. Пора уже разбираться со всем этим беспределом, что начался.  Дверь в кабинет открывается, и заходит Чонгук. Альфы один за другим обращают своё внимание на улыбающегося Чона. Кинув Хосоку с Намджуном короткое «салам», Чонгук вальяжной походкой проходит к дивану в кабинете и садится на него, сразу откидываясь на спинку, продолжая улыбаться. Альфы не перестают смотреть на словно сияющего Чонгука. Чонгуку даже показалось, что они странно ведут себя, когда Хосок начинает принюхиваться, будто заметил что-то необычное.  — От тебя пахнет знакомым запахом, — говорит Хосок, но тут же его плечи опускаются, а он сам выпрямляется — вспомнил. — От тебя пахнет Тасбихом. Ты был с ним?  — Да, он вчера был у меня, — как ни в чём не бывало заявляет Чонгук, пожимая плечами.  — Что? Он был у тебя? — И сейчас он у меня, в моей квартире. Вчера у него началась течка, я не мог его отвезти домой в таком состоянии, я бы не знал, как он там, если бы не оставил его у себя, — признаётся Чонгук.  — Чонгук…  Намджун выпрямляется и смотрит на Хосока, а Хосок всё ещё не может поверить в только что сказанное Чонгуком.  — Хосок, не надо мне нравоучений. Я взрослый альфа и вполне способен сдерживать себя и свои желания. Я не сделал вчера ничего, за что мне было бы стыдно на утро. Я не трогал его, — Чонгук начинает злиться, уже сейчас зная, о чём пойдёт речь.  — Я всё ещё помню случай, что произошёл семь лет назад, — говорит Хосок и тяжёлым взглядом смотрит на брата, будто не хотел напоминать об этом.  — Хосок, это было семь лет назад, мне тогда всего девятнадцать было. Я был подростком, чего только не было в моей голове в то время. Сейчас я признаю свои ошибки, многое понимаю и стараюсь не совершать тех же ошибок, что тогда, — зло смотрит Чонгук, чувствуя, как хорошее настроение покидает его. — Может, мне вообще перестать общаться с омегами? Я же могу спятить в любой момент. Я же не могу контролировать себя перед течным омегой. Хосок, может, мне держаться подальше и от твоего мужа тоже? — Причём тут мой муж? — Хосок вскакивает со своего места и хватает Чонгука за грудки, яростным взглядом смотря на него.  Тут же среагировавший Намджун, разнимает братьев и просит Хосока сесть на место и успокоиться. Хосок отпускает Чонгука и делает, как ему сказал Намджун, только вот успокоиться у него не очень получается.  — Когда-нибудь и ты признаешь во мне зрелого человека и начнёшь доверять мне, — Чонгук зачёсывает волосы назад и поправляет рубашку. Злость всё больше окутывает его. — Я всегда доверял тебе, — говорит Хосок. — Всегда был на твоей стороне. Знал, что ты далеко пойдёшь, и отцу постоянно говорил об этом. Даже сейчас я вижу, как ты меняешься, становишься ответственным человеком. Я благодарен этому омеге. Но ты ведь знаешь, как у них всё устроено. Если кто-то узнает, что вы были вчера вместе, то ему будет плохо. Не тебе, Чонгук, — Хосок делает небольшую паузу, а потом продолжает, — надеюсь, ты правильно поступаешь.  Чонгук улыбается уголками губ и кивает, словно улыбкой заверяя брата, что он может полностью доверится ему. И Хосок ему верит.  — А теперь к главному, — Намджун пододвигает к Чонгуку две большие папки, когда тот садится за стол. — Это архивы две тысячи пятого года, того же, что мы с тобой нашли тогда. Это часть того нераскрытого дела на шейх Хусейна. Сан был так добр, что предоставил нам эту информацию.  Чонгук берёт одну из папок и, открыв её, начинает изучать содержимое.  — Но там дело всё ещё остаётся нераскрытым, — говорит Хосок. — Есть человек, который может помочь нам в этом, — когда Чонгук непонимающе смотрит на него, Хосок продолжает, — пролистай страницу, там указаны фамилия и имя человека, что заявил об этом преступлении в полицию, а потом ещё и в суде выступал, как свидетель. Тебе это может понравиться.  Чонгук делает так, как ему сказал Хосок, но от прочитавшего у него дыхание спирает, а сердце забивается в бешеном ритме, чувствуя, как по спине пробегается табун мурашек. Он читает и перечитывает, думая, что его зрение подводит его. Но нет, ему не кажется.  На белой бумаге чёрными чернилами чёткое – «Аяд Наим».  Тут же в голову альфы лезет разговор с Тасбихом, когда он попросил его предупредить отца, что останется у Наима. Тогда Тасбих сказал, что у отца к Наиму некая неприязнь. Теперь всё встаёт на свои места; Наим заявил на Хусейна в полицию, затем был свидетелем в суде и выступал против шейха. Оттуда и неприязнь. Значит, Тасбих не знает о судимости отца, наверное, как и о других его крупных преступлениях, что указаны в этих папках. Единственный, кто знает обо всём, указан на бумагах. Он может знать ещё и об этом преступлении, что так тщательно подчистили, не оставив ни следа. Но правда всегда всплывает наружу. Эта правда скоро раскроется. Чонгук приложит все усилия для этого. Поэтому он решает не медлить и прямо сейчас поехать к Наиму, что откроет им глаза на реальность. Но никто не сказал, что будет легко. Наим может не захотеть говорить правду. Чонгук знает, что для этого ему придётся потрудиться, а он готов к любым трудностям, пока ему помогает его солнце с Востока, что каждый день молится за него и ведёт по верному пути, указывая в правильном направлении.