☾ ☾ ☾
Чонгук удобнее устраивается на кровати и улыбается Тасбиху, зашедшему к нему в комнату с подносом в руках, на которой была еда для альфы. Омега улыбается в ответ и, поставив поднос на небольшой столик, стоявший у подножья кровати, подходит к Чонгуку, что пытается привстать, придерживаясь за бок, куда получил ранение от пули. — Лежи, не вставай, тебе нельзя двигаться — швы могут разойтись, — обеспокоено говорит Тасбих, подлетевший к Чонгуку, помогая ему лечь обратно на постель. Сколько бы Хосок с Тэхёном не уговаривали Чонгука остаться в больнице, он отказался, ссылаясь на уже успевшее стать лучше состояние. Хосок отвозит брата в их дом, находившийся в Дейре — историческом районе Дубая, расположенный на правом берегу канала Дубай-Крик. Этот район был прямо напротив такого же исторического района, расположенного на левом берегу канала Дубай-Крик — Бур Дубай. Эти оба района намного отличались от остальных районов. Они были совсем другим Дубаем — без небоскрёбов и роскоши, но с характерными для Востока узкими улочками, застроенными невысокими домами, торговыми лавочками, семейными мастерскими и небольшими кафе. В Дейре гармонично сочетаются старина и современность. Здесь тихо и спокойно, и потому этот дом был куплен Джихуном именно в этом районе. Очень давно, когда он только-только начал открывать свой бизнес по производству самолётов. Население в этом районе — выходцы из Пакистана и Индии, так что кого-то из арабов можно было встретить здесь очень редко. Чонгук рассказал Тасбиху о том, что Чимина забрали, и о том, кто его забрал, Тасбих тоже был в курсе. Омеге не верилось, что Мустафа может быть способен на такое, хотя от него можно было ожидать что угодно. Вся обида на Чимина и непонимание его поступка о том, что он скрыл всю правду о себе от лучшего друга, просто куда-то улетучились, стоило ему услышать о новостях, связанных с Чимином. Он долго ругал себя за свою реакцию и злость на омегу, ведь всё, что ему сейчас хотелось — это увидеть друга ещё раз, услышать его голос, попросить прощения и понять, что с ним всё хорошо. Чонгук поглаживает Тасбиха по щеке и улыбается ему, говоря, что он в порядке, и что ему не стоит так переживать. — Как я могу не переживать за тебя, ты же не захотел остаться в больнице, где за тобой бы присматривали врачи. — Так у меня есть ты, — усмехается Чонгук. — Зачем мне другие? — Можешь шутить — значит, не всё так серьёзно, — Тасбих толкает Чонгука в бок и, встав, отходит к столику, чтобы налить альфе в чашку чая. — Не серьёзно, — соглашается Чонгук. — До нашей свадьбы заживёт. После слов альфы Тасбих дёргается и роняет ложку обратно, высыпав весь сахар на поднос. Омега смотрит на довольного Чонгука, что продолжал улыбаться и подкалывать его. — Прекрати, Чонгук, это не смешно, — Тасбих ставит чашку с чаем и тарелку с едой на прикроватную тумбу и садится на постель рядом с альфой. — Ты знаешь, как мне было страшно тогда? — Знаю, солнце, — Чонгук становится серьёзнее, но продолжает тепло улыбаться омеге. — Я слышал твои слова, чувствовал твой страх и даже твои слёзы на своей коже, — проговаривает альфа и, взяв руку Тасбиха в свою, целует её, а затем прикладывает к своей щеке, вспоминая, как слёзы его солнца падали на собственные щёки. — Чонгук, — зовёт омега альфу и закусывает нижнюю губу, всё не решаясь задать вопрос, который крутится на языке. — Что такое, солнце? — Чонгук всё-таки встаёт и пододвигается ближе к омеге, заглядывая в ясные очи. — Как ты думаешь, меня ищут? — Конечно, тебя ищут, — без толики смешинки во взгляде усмехается Чонгук. — Твой отец, скорее всего, уже весь Дубай поставил на уши, — говорит альфа и замечает, как Тасбих встревоженно начинает бегать по комнате взглядом. — Солнце, — обращает его внимание на себя, — я не позволю никому причинить тебе боль, не бойся, — Чонгук притягивает Тэхёна к себе, а тот укладывает свою голову на его грудь. — Пока ты здесь, со мной, тебе нечего бояться. Скоро всё это закончится, и тогда… Чонгук не успевает договорить, как омега поднимает голову и смотрит на альфу, будто вспомнил что-то очень важное. — Что такое? — интересуется Чон. — Тот омега, с которым ты пришёл на то мероприятие… — начинает Тасбих, но его перебивают. — Тасбих, это не то, что ты думаешь, — Чонгук быстро качает головой, пытаясь оправдаться перед омегой, доказывая, что между ними ничего не было. — Нас ничего не связывает. Он мне нужен был, чтобы попасть на мероприятие. У меня не было приглашения, а организатор того мероприятия был знакомым Акселя… — Чонгук, я не спрашивал, кто он, успокойся, — улыбается по-доброму омега. — То, что было, уже прошло. Я просто хотел сказать тебе кое-что, но забывал каждый раз. — А что? — Он приходил ко мне в больницу недавно. — Зачем? — Дал мне одну флешку, просил тебе передать. Сказал, что там информация, которая тебе поможет, что это очень важно. — Какая флешка, Тасбих? Где она? — не понимает Чонгук, но заметно напрягается. — Она у Наима, в моей сумке. — Чёрт, — на выдохе проговаривает альфа и пятернёй зачёсывает волосы. — Чонгук… — Надо отправить кого-нибудь к Наиму, чтобы он привез её. Позвонишь Наиму, предупредишь его? — продолжает Чонгук, не слыша звавшего его голос Тасбиха. — Я позвоню, — отвечает омега. — Но что это всё значит? Я ничего не пойму, Чонгук. Такое чувство, будто от меня все что-то скрывают, только я один ничего не знаю. — Тасбих, я тебе ещё тогда сказал, и сейчас говорю, что очень скоро ты сам обо всём узнаешь, — альфа кладёт руки на плечи омеги и заглядывает в его глаза, большими пальцами поглаживая голые участки на его шее. — Сейчас не время, подожди немного, обещаю, правда не заставит себя долго ждать.☾ ☾ ☾
Чонгук открывает крышку ноутбука и вставляет уже привезённую их человеком флешку в отверстие ноутбука. Когда экран загорается по новой, уже показывая другие картины, в комнату заходят Хосок с Намджуном и садятся по обе стороны от Чонгука. На экране чётко высвечиваются документы, в которых содержались разные сделки, а наверху, где начинаются первые строки, имя и фамилия — «Валид Мустафа». Чонгук усмехается и толкает язык за щёку. Альфа смотрит на Хосока, потом на Намджуна и понимает сразу, что они уже догадались, что Аксель был связан с Мустафой, раз поделился с ними такой информацией. Сделки о продажах омег за границей, нелегальная покупка оружия, перевозка наркотиков. Аксель, видимо, о своей жизни не беспокоился, раз сдал Мустафу таким образом Чону. — Мне надо увидеть Акселя и поговорить с ним, — Чонгук закрывает крышку ноутбука и приподнимается с кровати, но рука Хосока, что упирается в грудь брата, тут же останавливает его. — Нет, Чонгук, ты не поедешь в таком состоянии, — Хосок забирает ноутбук и передает Намджуну. — Это плохая идея. К тому же, у нас уже есть почти вся информация о преступлениях Мустафы. Нам сейчас нужно думать лишь о Чимине. Я отправлю человека к Акселю, пусть он сначала проверит всё там. Чонгук наконец кивает, соглашаясь с братом. — Сделки о продажах омег, вам не показалось это странным? — Намджун смотрит задумчивым взглядом в даль. — Мы вчера получили информацию от Сохёка, что Чимина нет в городе, значит ли это… — Этого просто не может быть, — Чонгук не даёт договорить Намджуну, потому что тут и без слов понятно, о чём он говорит. — Чонгук, это всего лишь мои предположения, но нам стоит проверить. Места, куда увозили купленных омег, были разные, но часто встречаемым городом был Рабат в Марокко. Прямо в столицу, — Намджун вспоминает те самые строчки с продажами на документах, где почти на каждой бумаге отчётливо напечатана каждая буква — «Рабат — Марокко». Чонгук немигающим взглядом смотрит прямо перед собой, прокручивая в голове разные мысли, пытаясь окончательно не сойти с ума. Чимина действительно нет в Дубае, и искать его здесь нет смысла, но альфа отказывается принять ту реальность, в которой его брата продали, и сейчас он не знает, что с ним и как он там. Он сильнее сжимает челюсти, прикрывая глаза, и затем проговаривает: — Нам надо в Марокко. — Дождемся Джин Ука, — Хосок кладёт свою руку на плечо брата и сжимает её. — Просто так поехать ни с чем в Марокко мы тоже не можем. — Пока мы здесь сидим, Чимин находится где-то там, и я не знаю, что с ним, жив ли он вообще, — Чонгук подрывается с места, намереваясь выйти из комнаты, но Хосок с Намджуном его перехватывают и сажают обратно на кровать. — Чонгук! — Хосок сейчас слишком напряжён, бесится, что брат слушать его не хочет. — Мы не можем рисковать нашими жизнями. Ты думаешь, только ты один переживаешь о брате? Если я этого не показываю, это не значит, что мне плевать. Ты слишком быстрый, просто потерпи. Всему своё время.☾ ☾ ☾
Мустафа заканчивает выполнять задание, порученное ему шейхом, и, приказав двум альфам, что были с ним, плотно прикрыть двери, двигается в сторону своей машины. Но останавливается в двух шагах от неё, принимая звонок от папы. — Мустафа… Господи, — завывает Самин, как только его сын принимает от него звонок. — Джалил… — Что случилось, папа? — встревоженно спрашивает альфа, слушая безуспешные попытки родителя передать ему хоть какую-то информацию, но дрожащий голос и плач вперемешку со всхлипами не давали ему расставить слова так, чтобы сын понял, что он хочет ему сказать. — Джалил… он не дышит, я не знаю, что мне делать… — прерывисто проговаривает омега, давясь собственными слезами. — Мустафа… — Я сейчас приеду, — альфа отключается и, сев в свою машину, срывается с места, держа путь в сторону их дома. Доехав до дома за считанные минуты, Валид видит на улице несколько машин, практически загородившие всю улицу так, что подъехать ближе у него не получается, и поэтому, оставив машину в нескольких шагах от дома, он направляется в его сторону. Зайдя во двор, Мустафа жмурится от красно-синих цветов мигалок скорой помощи, делающих больно глазам. Он в эту секунду срывается с места и бежит внутрь дома, протискиваясь сквозь людей, собравшихся внутри. Альфа краем глаза замечает папу, полулежавшего на диване и державшегося за бок, где находилось сердце. Его лицо заметно побледнело, а из глаз ручьём текли слезы. Он звал младшего сына, спрашивая у окружавших его омег, всё ли с ним хорошо. Чем ближе Мустафа подходил к комнате младшего брата, его начинало трясти, и с каждым шагом тряска и дрожь в теле увеличивались. Альфа осматривается, проходя взглядом по присутствующим в их доме людям, и не может понять, почему на их лицах слёзы, почему никто ничего не объясняет, и почему они так упорно прячут от него взгляды. Мустафа хватается за дверной косяк, прежде чем заходит в комнату Джалила и, осилив себя, заглядывает внутрь. Тотчас его тело обдает жаром, и он подаётся назад, хватаясь за край стены, на пол пытаясь не упасть. То, что он видит сейчас своими глазами, приводит его в ужас: на кровати его брата лежит чьё-то бездыханное тело, прикрытое белой простыней, в комнате витает запах свежих персиков, такой же, как естественный запах Джалила. Сознание альфы отказывается принимать, что на кровати его брата лежит не чужое тело, а тело его близкого человека — его младшего брата. Мустафа кое-как отрывает себя от стены и подходит к кровати, на которой лежал его брат. Двое омег и альфа из врачей, приехавших на скорой помощи, выходят в коридор, наблюдая уже оттуда за альфой из-за приоткрытой двери. Мустафа опирается одной рукой на матрас, а второй берёт край простыни и прежде, чем стянуть её, понимает, что заглушить сердце в груди, заходящееся в бешеном ритме, у него уже не получится. Валид убирает часть ткани с лица Джалила и резко прикрывает глаза, стоило ему только на секунду увидеть мёртвое лицо брата. С глаз срываются слёзы, он прикрывает рот рукой, глушит болезненные стоны сердца, рыдания и крики с губ. Альфа качает головой и всматривается в посиневшее лицо омеги. У него чуть бледноватые губы, в уголках которых какие-то непонятные белые дорожки вперемешку с красными, словно кровь. Слёзы застилают его глаза, он не верит в происходящее, не хочет верить, что его любимого младшего брата больше нет. Мустафа кладёт дрожащую руку на когда-то румяную щёку, а второй рукой берёт его руку, замечая, какая она холодная. — Это не правда, ведь так, Джалил? — спрашивает Мустафа. — Ты ведь живой, просто спишь, — продолжает альфа. — Ответь мне, маленький, посмотри на меня, — Мустафа поглаживает большим пальцем ручку брата, что была в разы меньше его. — Прошу тебя, братик, родной мой. — Господин Валид, — Мустафу зовёт кто-то из его людей, но альфа упорно продолжает звать брата, не обращая внимания на присутствующих. — Зачем же ты так? — альфа всё-таки срывается на громкие рыдания, ведь заглушить лезущую тупую боль в сердце у него так и не получается. Он берёт его за плечи и притягивает к себе, прижимая его голову к своей груди. — Почему ты это сделал, брат? — продолжает спрашивать альфа омегу, но ответа на его вопрос так и не следует. А Мустафа ещё долго сидит, прижимая ледяное тело брата к своему трясущемуся, пытаясь согреть его, отдать всё своё тепло через объятия, но всё безуспешно. Слишком поздно. Врачи, приехавшие на вызов, объясняют, что омега наглотался разных таблеток и каких-то наркотических веществ, от которых случился передоз, а вся кровь в его теле перестала функционировать, и случилось кровоизлияние в мозг. Вечером, когда, наконец, кое-как успокоившись, альфа сидит в своём кабинете, о многом размышляя, в дверь стучатся, и, получив разрешение войти, один из слуг заходит в помещение и передаёт, что нашёл записку, оставленную Джалилом. Мустафа просит дать ему бумагу и приказывает покинуть его кабинет. Альфа разворачивает аккуратно сложенную бумагу, вдыхая любимый запах персиков, чувствуя, как слёзы снова скапливаются в его глазах. Он вчитывается в строки, написанные от руки Джалила, чей почерк он узнает из тысячи. «Мустафа, брат, прошу вас с папой, не держите на меня зла и не плачьте по мне. Я очень много думал, прежде чем сделать это с собой. Я искренне прошу у вас прощения и понимания. Я любил его, но я правда не хотел, чтобы всё так сложилось… но, как правило: «то, чему суждено произойти — произойдёт». Пожалуйста, не вините никого в моей смерти, я всего лишь не хотел, чтобы вам было стыдно за меня. И я решил избавить вас от позора. Я не сумел стать счастливым в этой жизни, брат, надеюсь, там мы с моим дорогим Сари Исмаилом встретимся хотя бы в Аду. Я люблю вас, прощайте.Ваш вредный, но любимый сын и брат — Джалил».
Мустафа сжимает в руках бумагу и срывается на громкие рыдания, завывая от боли и тоски по ушедшему брату, что так несправедливо поступил с собой. Хотя и отношение Мустафы тоже было несправедливым к брату, и он винит себя за это, некого больше винить. Ведь понимает, что в смерти брата виноват только он сам. — Почему ты так сделал, почему не дождался меня хотя бы? — снова задаёт вопрос в пустоту. — Я бы что-нибудь придумал, — уже тише проговаривает альфа и понимает, что брат его больше не услышит. «— Твоему брату понравится, если узнает, где ты и до какого состояния тебя довели». Невольно вспоминаются свои же слова, что были адресованы Чимину — брату Чонгука, в той комнате, куда он привёз его после того, как над его телом надругались альфы из его людей по приказу Мустафы, чтобы сделать больно Чонгуку. «— Мои альфы его хорошенько обработали. Знаешь, как он кричал и звал тебя? А тебя не было рядом». И слова, адресованные Чонгуку, болью проносятся в голове, только сейчас он понимает, что произошедшее с его братом — наказание для него. Пытаясь сделать больно Чонгуку через его брата, сам же поплатился за свои слова собственным братом. Понимает, что Господь наказывает его, забрав самого близкого и родного человека в его жизни — его брата.☾ ☾ ☾
Луна сменила жаркое солнце, которое целый день кипело, заставляя людей не выходить на улицу. А луна, что за окном сегодня сияла чуть ярче обычного, раздавала свою прохладу всем, кто нуждался в этом. Но одному лишь Чонгуку было всё равно на жаркое восточное солнце и на прохладную яркую луну. На данный момент он не мог ни о чём думать, кроме брата, пытаясь сопоставить всё, что сейчас у него в голове, вместе, и прийти к одной точке. И каждый раз, когда почти получается это сделать, в мысли лезет Мустафа и все те преступления, которые он совершил. А ведь эти документы, отправленные Акселем, были не единственной причиной его виновности в этих ужасных поступках. И, если честно, Чонгук, с одной стороны, немного нервничал, но он так хорошо скрывал это, что никто так и не смог понять его душу и прочувствовать боль. Однако Хосоку было не менее страшно за младшего брата. Они даже не уверены полностью, что Чимин может находиться в Марокко, у них есть лишь догадки Намджуна. Хотя это был их единственный вариант. Сейчас они просто сидели в гостиной и ждали, пока Джин Ук приедет со своими парнями, а также Юсуфа, который согласился сотрудничать с ними, чтобы потом объединиться и прийти к одному решению по спасению Чимина. Хоть одно радовало Чонгука — его солнце сейчас рядом с ним. В светлом просторном зале на диване, чуть откинув голову на спинку, сидел Чонгук, а рядом его любимый омега, аккуратно перевязывая его рану, боясь сделать больно альфе. Тэхён завязывает последний узел на бинте и поправляет футболку Чонгука. Омега, вздохнув, прикрывает глаза и вспоминает тот день, когда Чон приехал к нему в больницу с разбитыми костяшками, вспоминает, как он перевязывал его руки. Помнит этот день, как будто он был вчера, помнит, как тогда Чонгук его напугал, и помнит, как альфа беспокоился о нём. А Чонгук помнит, как тогда впервые влюбился по-настоящему. Понял, что сердце хотело только лишь Тасбиха. — Отдохни немного, — Тэхён улыбается уголками губ. Он встаёт, намереваясь убрать медицинские принадлежности, как сильные руки альфы тут же сажают его обратно на диван. — Как я могу отдыхать, когда я не знаю даже, где находится мой брат? — Тасбих отворачивает голову, пытаясь сдержаться, чтобы не заплакать. От одного упоминания Чимина ему становится больно. — Посиди со мной немного. — С ним всё будет хорошо, Чимин сильный, — взяв себя в руки и пытаясь звучать увереннее, говорит Тэхён. А Чонгук лишь кивает. Альфа из охраны Чонов, который, кажется, чуть старше самого Чонгука, прерывает беседу альфы и омеги, сказав, что Джин Ук уже приехал. Альфа просит проводить его в дом и зовёт Намджуна с Хосоком, а Тасбих исчезает на кухне, чтобы не мешать, присоединяясь к Джину. В тот момент, когда альфы уже начинают обсуждать все детали по делу Чимина, приезжает уже Юсуф и так же следует в зал, здороваясь со всеми. И вот, встретились Джин Ук и Юсуф лицом к лицу. Чонгук знакомит двух альф друг с другом. Но Джин Ук уже наслышан о Юсуфе от Сана, а Юсуф ничего о Джин Уке. Юсуф даже не знает, что Джин Ук к Чимину испытывает нечто большее, чем дружеские отношения. Оставшийся вечер Джин Ук больше не сводит своего взгляда от Юсуфа, будто пытается прочесть его и вывести из него всю информацию, но так ничего и не понимает, и когда альфа начинает говорить о Чимине, Джин Ук понимает, что Юсуф действительно его любит и пытается у него забрать Чимина — это не совсем хорошая идея. — Мне вот интересно, — Джин Ук скрещивает на груди свои руки и обращается к Юсуфу, смотря в его сторону, — можно ли тебе доверять? Ты идёшь против своего родного брата, где гарантия, что ты и нас не предашь? — А кто сказал, что Хусейн мой родной брат? — Юсуф, который обсуждал что-то с Чонгуком, теперь уже следит за реакцией Джин Ука. — Что? — все разом уставились на него. — А разве я пытаюсь его предать? — Юсуф выпрямляется на стуле. — Я знаю, что то, что он делает — это неправильно, и поэтому я хочу остановить его, хочу, чтобы он прекратил всё это, — альфа одаривает всех присутствующих взглядом и продолжает. — Мой отец женился на папе Ахмеде после смерти моего родного папы. Мне тогда было десять лет. Когда мне исполнилось двадцать три, он предложил мне работать вместе с ним, но я отказался, потому что не хотел брать на себя грех, зная, что то, чем они занимаются — неправильно. — И он тебе ничего не сказал после этого? — говорит Сан. — Нет, потому что я сказал, что хочу унаследовать бизнес отца, который остался после его смерти. — Ладно… — Джин Ук глубоко вздыхает и смотрит на Юсуфа, потом на Чонгука. — У нас очень мало времени, а у меня есть две новости. Хорошая и плохая. — Начни с плохой, — поговаривает Чонгук. — Ваши догадки были верны, Чимина продали одному шейху из Марокко, — Чонгук сжимает кулаки и прикрывает глаза, почему-то именно это он и ожидал услышать. — Хорошая новость в том, что в Шардже живёт один альфа — знакомый моего брата, он сможет помочь нам забрать Чимина. — Тогда… — Хосок наконец решает заговорить, переварив всю информацию о младшем брате. — Нам нужно как можно скорее выехать в Шарджу.☾ ☾ ☾
— Тасбих знает? — Чонгук садится на деревянный выступ террасы рядом с Юсуфом на заднем дворе. — О том, что мы с Хусейном не братья? — Чонгук кивает. — Нет. — И ведь это не единственная правда, которую вы скрываете от него, — Чонгук смотрит в даль немигающим взглядом. Сейчас в его голове каша, непонятно, сколько ещё всё это будет продолжаться. — Ты знаешь? — Юсуф поворачивает голову в сторону Чонгука, из-под густых ресниц смотря на него. — Знаю. И знаю, что Хусейну место только за решёткой. И скоро он ответит за всё, через что пришлось пройти Тасбиху, — Чонгук встаёт с выступа, намереваясь зайти обратно в дом, но вышедший Хосок останавливает его. — Юсуф, ты можешь оставить нас с Чонгуком на минуту одних? — Юсуф, кивнув, встаёт и уходит. — Чонгук, это насчёт Акселя. — Слушаю, — Чонгук напрягается. — Помнишь, я утром отправил человека? — Да. — Акселя нашли сегодня утром в его квартире убитым, — на одном дыхании доканчивает старший Чон. Чонгук будто сквозь брата смотрит, брови сведены к переносице, а на скулах желваки играют. Он похож на зверя, что готов наброситься на свою жертву и просто разорвать её, не оставляя на ней ни одного живого места. Младший Чон стоит так несколько секунд, а потом отводит взгляд, усмехаясь. — И, кажется, я знаю, кто мог его убить, — если Мустафа так легко смог убить своего близкого друга, то Аксель для него нисколько не проблема. Чонгук просто не может допустить, чтобы Мустафа пошёл дальше. И, если нужно будет, зверя своего выпустит наружу, но отомстит за младшего брата и за своё солнце.☾ ☾ ☾
— Держи, это для самообороны, — говорит Чонгук, передавая в руки Сокджина полный пулями пистолет. Но не успевает омега взять оружие в руки, как тут же подошедший к ним Намджун забирает его, пряча за спиной. — Ты совсем из ума выжил, Чонгук? Кажется, пуля, что попала тебе в бок, была не единственной, ты случайно голову тоже не повредил? — Успокойся, Намджун. Пистолет для самообороны, вдруг понадобится. — Надеюсь, не понадобится, — проговаривает Джин и усмехается, а затем, став серьёзным, благодарит альфу и забирает из рук Намджуна огнестрел. — А ты не забыл, как стрелять? — спрашивает Чонгук, краем взгляда замечая Тасбиха, движущегося в его сторону. — Нет, конечно, — качает головой омега. — Забудешь с таким учителем. А Чонгук довольно усмехается, вспоминая, как учил Джина стрелять из пистолета, когда они ещё были в Корее, на каждых выходных посещая тир, допоздна развлекаясь там. А во взгляде Намджуна скользит недовольство, и, поняв, что с его мнением считаться никто в итоге не собирается, уходит в другую комнату, где находились Хосок и Сан. — Будьте осторожнее, — просит Тасбих, когда Чонгук разворачивается к нему, всё своё внимание отдавая омеге. — А я буду молиться за вас, чтобы Всевышний вам помог. — Пока ты молишься за нас — мы будем в безопасности, солнце, — Чонгук рукой проходится по щеке своего восточного солнца, а затем, подавший вперёд, целует в лоб, опаляя своим дыханием нежную кожу на его лбу, заставляя мурашки пройтись по телу омеги.☾ ☾ ☾
Пустыня. Первое, что приходит на ум, когда слышишь это слово, лишь жёлтый, горячий песок и верблюды, ведь действительно это так. Верблюды — единственные животные, которые могут прожить без воды две недели и больше, и поэтому они — животные пустыни. Той самой пустыни, в которой и выжить не многие способны. Той самой, в которой можно потеряться, забыться, исчезнуть. Той, которая своим горячим солнцем одаривает всех жарой. И сколько же нужно слов, чтобы описать то горячее пустынное солнце, всего одно. Жаркое. А ведь солнце такое не одно. Описать солнце с Востока, которое принадлежит Чон Чонгуку, и целой жизни не хватит. Хотя бы вечности, чтобы описать эти по-детски наивные голубые глаза. Два часа, пока альфы преодолевали пустыню, пролетают слишком быстро, особенно на внедорожниках. Альфы, доехав до Шарджа, пересекают пост и въезжают в город. — Местный народ не очень любит чужаков, поэтому советую лучше оставить машины здесь и дальше пойти пешком, — находящийся в машине с Саном и Юсуфом, Джин Ук передаёт информацию по рации остальным, которые едут за ними. Два внедорожника сворачивают на обочину и останавливаются. Альфы выходят из машин и блокируют дверцы. — Отсюда недалеко есть рынок, мы дойдём до него, там нас будет ждать брат. Согласившись с Джин Уком, они направляются в сторону рынка, следуя за генералом. Через полчаса альфы уже стоят перед воротами, ведущими к самому рынку. Но остановившийся черный лексус LX перед ними заставляет обратить на себя внимание. Из машины выходит альфа лет сорока и, сняв свои солнцезащитные очки и улыбнувшись, заключает Джин Ука в крепкие объятия. — Брат, как я скучал, — улыбается альфа, сильнее обнимая младшего. Джин Ук улыбается и обнимает Кихуна — своего брата в ответ. Кихун здоровается со всеми и объясняет, что они будут делать дальше. По дороге к назначенному месту мужчина рассказывает альфам то, что произошло с ним пятнадцать лет назад, и как его спас один очень храбрый и добрый человек. Во времена, когда Кихун ещё был командиром армии, его парней и самого альфу отправили на военные учения, на Ближний Восток, а именно в Шарджа. Тогда Кихун и не думал, что он окажется буквально лицом к лицу со смертью. Пересекая на лошадях реку, они случайно пересекли границу одного народа, с которым у народа Шарджа были не очень хорошие отношения. Так началась перестрелка, в связи с чем и был ранен Кихун. Солдаты в панике кинулись обратно в селение со своим раненным командиром, так нашли того самого человека, который буквально вернул Кихуна с того света, имя которому было Зубаир. И дальше альфа рассказывает им, что Зубаир и есть тот, кто поможет им найти Чимина. Они идут до конца одной длинной улицы и останавливаются напротив небольшого дома, вокруг которого был низкий забор, сплетённый из сухих веток, и такие же небольшие ворота. Кихун заходит во двор первым, за ним идёт Чонгук, потом и остальные. Во дворе на самодельной скамейке сидит старик, задумчиво смотрящий вдаль, подпевая спокойную музыку за птицами, что сейчас кружили над ним. — Дядя Зубаир? — тихо начинает Кихун. Альфа поднимает на Кихуна взгляд и по-доброму улыбается. — Кихун, родной, — Зубаир опирается рукой о свою трость и в силу своего возраста встаёт, приветствуя гостей, как положено. — Что же привело тебя ко мне, Кихун? — Дядя, нам очень нужна ваша помощь, — начинает Джин Ук, подумывая, что скажет дальше. А старик ждёт, пока ему ответят. — Мой очень хороший друг сейчас в беде, и нам очень нужно найти его спасти, — Джин Ук склоняет голову, не в силах смотреть старику в глаза. — Я не смогу простить себе, если с ним что-то случится. — Видимо, ты действительно переживаешь за друга, я понимаю, но чем могу помочь я? — Мы ищем одного марокканского шейха, его зовут Казим. — Казим… где-то я уже слышал это имя, — альфа задумчиво смотрит вдаль. Они внимательно смотрели на него. — В Марокко живёт мой знакомый человек, он на рынке работает, если сейчас не уволился оттуда, — альфа достает маленькую бумажку и, записав там что-то, передаёт её Хосоку, который стоит рядом. — Здесь его адрес и имя. Как только найдёте его, скажите, что вас отправил дядя Зубаир, он поймёт. — Баракаллоху фика, дядя, — Кихун благодарит альфу и улыбается. — Только вот через Шарджу вам никак не доехать, отправляйтесь назад, завтра с утра нужно выехать из Дубая, так будет ближе, ведь чем быстрее, тем лучше, — все альфы разом кивают и благодарят старика, пожимая протянутую им руку, и уходят из дома Зубаира так же, как и зашли. Найдя свои внедорожники там же, где оставили, они садятся обратно в машины и трогаются с места, выезжая из Шарджа в сторону Дубая.☾ ☾ ☾
Когда альфы покидают дом, выезжая из района Дейра, держа путь в сторону города Шарджа — их главной цели, Джин заставляет слабо отказывающегося Тасбиха выпить с ним чай со сладостями. Затем омеги, убравшись за собой на кухне, поднимаются в комнату на втором этаже, потому что сидеть на первом, заполненным до зубов вооруженными альфами из людей Джин Ука, было уж очень неловко. Тасбих садится на кровать и смотрит на Джина, что садится напротив и задумчиво вздыхает. Тэхёну показалось, что омега даже слегка загрустил, а из-за чего именно, омега не понимал, но решает спросить: — Джин? — когда Ким поднимает взгляд на позвавшего его по имени, Тасбих продолжает. — Что-то случилось? — Нет, с чего ты взял? — не понимает Сокджин. — Мне просто показалось… — Абдалла замолкает на секунду, а потом вновь подаёт голос: — Ты переживаешь за Намджуна? — задаёт вопрос омега, введя старшего в ступор. Джин делился как-то с Тасбихом своей историей, и он был в курсе того, что случилось между этими двумя. — Я не… — Будешь отрицать? — усмехается омега. — Но на твоём лице всё написано. — И что же там написано? — интересуется Джин, усмехаясь. — Твои глаза всё говорят за тебя, как бы ты не говорил обратное. Ты меняешься в лице, когда он рядом. И я думаю, не только я один это заметил, даже Чонгук может подтвердить. — Ну нет уж, кто угодно, но только не Чонгук, — машет рукой старший. — Допустим, это так, но не говори, пожалуйста, об этом Чонгуку. Он несерьёзный, — отмахивается он. Тасбих издаёт смешок и соглашается, обещая Джину выполнить его просьбу — не говорить Чонгуку. — Ну, так это правда? — Что? — Переживаешь за Намджуна? — Я не могу за него не переживать, Тасбих, он отец моего ребёнка, — честно признаётся Сокджин и, замолчав, улыбается, заставляя омегу непонимающе уставиться на него. — У нас будет ещё один ребёнок. — Что? — Мы… Тасбих так и не слышит, что хотел сказать омега, тут же падая вместе с Джином на пол, когда слышатся оглушающие выстрелы на улице. Джин подползает к Тэхёну и, приложив указательный палец ко рту, просит быть тише. Он достаёт спрятанный под подушкой пистолет и убирает его за пояс. Омега просит младшего продолжать лежать на полу, пока он не посмотрит, что происходит на улице. Тасбих слушается, а Джин на четвереньках подползает к окну и выглядывает на улицу, мигом оседая на пол. Он с ужасом смотрит на Тасбиха в углу, понимая, кто устроил весь этот кошмар на улице. — Сиди здесь, и ни единого звука, — приказывает Джин, двигаясь в сторону двери. — Джин, ты куда? Кто там? — взволнованно спрашивает Тасбих, а Джин снова прикладывает палец ко рту, прося быть тише. — Пожалуйста, не ходи туда. — Ни единого слова, Тасбих, — говорит омега, прежде чем выйти из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Он бежит вниз по лестнице и, словно током ударенный, останавливается, когда видит труп одного альфы из солдат, охранявших дом, в котором находились омеги. Ким еле подавляет в себе чувство тошноты и, пытаясь больше не смотреть на мёртвого альфу, обходит его, мигом встречаясь с непроницаемой темнотой чёрных омутов напротив. Сяо Ли, словно дикий зверь, крадётся к нему, хитро улыбаясь и заставляя омегу поёжиться от неприятного и колючего холодка, пробежавшегося по всему телу в столь знойный день. — Ты… — Джин не находит слов, чтобы объяснить действия альфы — человека, которому доверял Чонгук, сделав своим приближенным. Он пробегается взглядом по коридору и видит тела охранников, разбросанных по всему полу. — Да, это всё я, — говорит Ли, а на его лице не дёргается ни одна мышца. — Ты так страстно желал, чтобы Чонгук услышал тебя, всячески пытался доказать ему, что мне не стоит доверять, — сквозь рвущийся наружу смех проговаривает альфа. — Но он тебе не поверил, и как ты считаешь, кому он доверяет больше? Мне или тебе? — Если Чонгук узнает об этом, ты простой смертью не отделаешься, — сквозь стиснутые зубы выдаёт Джин. — Мне тебя искренне жаль, ведь Чонгук предателей не оставляет безнаказанными, и каждый, кто посмел заставить его доверие пошатнуться — понесут наказание самым жестоким образом. — Я сюда пришёл забрать то, что принадлежит моему боссу, — оповещает омегу альфа. — Нет времени на разговоры, — Сяо Ли рукой машет своим людям, а те, в свою очередь, движутся в сторону омеги, стоявшего на лестнице, загородив им путь. — Ни с места, — приказывает Сокджин, достав пистолет, припрятанный за поясом. — Стрелять хоть умеешь? — заливается смехом альфа. Джин поднимает руку к потолку, и первый выстрел проходится по дереву, которым был отделан потолок, пробивая его насквозь. Второй выстрел — прямо под ногами Ли, заставляя того податься назад и упасть на пол от резкого движения. — Взять его! — уже в ярости орёт альфа. — Я сказал: «ни с места», чёрт вас возьми! — Джин снова стреляет куда-то в сторону и чувствует, как его рука слабеет и начинакт дрожать — ему страшно от неизвестности, которая ждёт их впереди, но уже отступать было нельзя, да и некуда. Ведь он обещал Чонгуку присмотреть за Тасбихом, он не может допустить, чтобы его забрали. Нет. Из раздумий омегу выводит голос Тасбиха, что раздался где-то наверху. Тасбих звал Джина и просил не касаться его, не трогать мерзкими грязными руками, не делать больно. Джин срывается с места, чтобы побежать обратно наверх к омеге, но его хватают сзади и, заломив руки, ставят на колени, опустив его голову в пол, не оставляя ни малейшей возможности выбраться из крепкого захвата. — Джин… отпустите его, — Ким слышит крики Тасбиха, а по его щеке скатывается слеза, и он прикрывает глаза, мысленно прося Чонгука простить его, ведь не сумел уберечь его восточное солнце. — Не трогайте его… Как вы можете? Он же омега, он носит ребенка, не делайте ему больно, — умоляет Тасбих, видя, как альфы продолжают держать Джина в таком положении, что он даже голову поднять не может. Джин не смеет поднимать взгляда на Тасбиха и посмотреть в его глаза, слишком стыдно. Стыдно, что не доглядел, позволил случиться тому, что случилось. — А ребёнок от Намджуна? — спрашивает Сяо Ли, сев напротив Джина, и, подняв его голову, заставляет смотреть на себя, улыбаясь. — Да пошёл ты, — выплёвывает Сокджин эти слова прямо в лицо альфы, и в эту секунду слышит истошный крик Тасбиха, прежде чем упасть на пол, проваливаясь в кромешную тьму.