☾ ☾ ☾
Уже пятый день, как прошли похороны Джалила, пятый день, как Мустафа опустил своего единственного и младшего брата в сырую и тёмную могилу, и третий день, как он забрал Тэхёна обратно, приказав Сяо Ли оставить омегу в своей квартире. Мустафа с омегой ещё не виделся, но он в предвкушении, дожидаясь того часа, когда увидит омегу снова, когда снова взглянет в его светлые глаза. И понимает, что теперь ему уже некуда бежать от него, слишком поздно. Потеряв одного из сыновей, Самин был рад, что Тасбиха наконец вернули, просил Мустафу отвезти его к нему, но Мустафа успокоил его, сказав, что скоро привезёт омегу в их общий дом. Валид сидит за столом, попивая свой любимый утренний кофе, приготовленный папой для него. С подросткового возраста Самин готовил сыну свой фирменный кофе, отправляя его на учёбу в университет, а сейчас готовит, отправляя на работу. Мустафа любил пить кофе по утрам с младшим братом, смеясь с того, как Джалил добавлял сахар в свой кофе, потому что не любил пить его горьким, и вдобавок со сладким кофе, он любил кушать разные сладости, в особенности это были карамельные конфеты. Альфа пытался отогнать лезущие в голову мысли о брате, но ведь он не в силах забыть его. Джалил — его кровь, его младший брат, его родной человек. Никогда не сможет уже забыть. — Очень трудно застать племянника на работе, поэтому я приехал к нему лично домой, — Хусейн заходит на кухню и жестом руки говорит Мустафе сесть обратно на своё место, когда тот встал в знак уважения. — Дядя, если бы Вы позвонили, я бы сам приехал к Вам, — Мустафа улыбается. — Не стоит, ты лучше скажи, где мой сын? — Хусейн садится за стол напротив племянника. — Он у меня на квартире. Я звонил Вам, чтобы сказать об этом, но Вы так и не взяли трубку. — Хорошо. Можешь же, когда хочешь, — шейх издаёт смешок, поглаживая свою длинную бороду, задумываясь о чём-то. — Нужно уже справлять свадьбу. Ждать бессмысленно. — Я тоже так думаю. Всё уже готово, можно даже завтра, — младший альфа довольным взглядом смотрит на шейха. — Можно, конечно, можно. Заморачиваться не будем. В кругу семьи всё сделаем и закончим на этом, — говорит Хусейн. — Мой племянник, наш маленький Джалил покинул нас недавно, и не в наших приоритетах справлять пышную свадьбу, — подмечает шейх и всё-таки он прав, их семья, как никак, одна из самых почитаемых семей в Дубае. Они бы сами не стали устраивать такую свадьбу, но всё же сказать стоит. — Что там насчёт Чимина? Есть какие-то новости? — интересуется шейх. — Чимина отправили в Марокко вместе с остальными, — ухмыляется альфа. — Я понял. И надеюсь, Чонгук не доберётся до него. — Не доберётся. Территория эта хорошо охраняемая, — заверяет Мустафа. На кухню заходит бета — прислуживающий семье Валид, и ставит перед Хусейном даллу с кофе, пустую чашку и миску со сладостями. Хусейн благодарит бету, наливая себе в чашку ароматного кофе. Альфы сидят где-то ещё час, обсуждая всё, что произошло за этот год. И знают, что Чонгук просто так не отступит, но до Тэхёна не доберется, пока где-то там есть его младший брат, которого нужно вернуть. А мысли о свадьбе, до которой осталось всего несколько часов, заполняли разум Мустафы, пытаясь скрыть своего довольства, оставаясь до конца серьёзным, с гордо поднятой головой, показывая своим людям своё достоинство и превосходство. Игра с Чонгуком окончена. Валид знал, что в конце так и будет. Что тот, кто на самом деле принадлежит ему, останется с ним же. О чём же думал Чонгук, когда вступал в бой с Мустафой, оставшись теперь ни с чем? Сколько бы людей на своём пути он не встречал, все будут знать его имя и обходить стороной, лишь бы снова не встретиться. Мустафа о своих поступках не думает, если он хочет, он любым способом это получит. Ему не важно, кто встанет у него на пути, не даст себя сломить. Знал, что Тасбих втайне встречался с Чонгуком и ничего не говорил, понимая, что долго это длиться не будет. Но сердце омеги навсегда уже принадлежит другому, тому, кого он повёл за собой, за своими глазами. В тот самый первый день, взглянув его глаза, Чонгук сразу понял, что перед ними он не сможет стойко стоять. Куда бы Тасбих не позвал — он пойдёт. Каким бы Чонгук не был, восточное солнце всегда будет греть его сердце, даря ему свою нежную улыбку и взгляд, где, среди тысячи альф, будет смотреть только на него. То, что было предписано Всевышним, неизбежно. Встреча Чонгука и Тасбиха не была случайностью. Если Всевышний захочет объединить два сердца, то это в любом случае случится, кто бы не встал на их пути. И если бы не из-за Чимина состоялась их встреча, то по-другому это всё равно произошло бы. Но так случилось, что Бог захотел объединить их именно через Чимина.☾ ☾ ☾
Три года назад.
— Чонгук, ты нужен мне здесь, — Чимин стоит на балконе своей квартиры, смотря на небо, где нет ни единого облачка. Солнце ярче, чем обычно, а от прохладного ветра, что обычно дул, сейчас не было ни намека. — Я приеду, Чимин, — сказав пару слов, Чонгук выключает звонок. Сейчас Чонгуку было необходимо попасть в Дубай любым способом, чтобы помочь брату. Но он знал, что отец его просто так не отправит туда, где сейчас находились и Чимин, и Хосок. А Чонгук не мог рассказать отцу всё как есть, потому что Чимин уехал в Дубай под предлогом, что едет учиться, и даже Хосок, который находился там давно со своей семьёй, не знал ничего о мести. Так Чонгук придумывает план, якобы перестав работать, забив на компанию и развлекаясь в клубах до глубокой ночи. Узнав об этом, Джихун сразу выезжает в Корею, который тоже находился в Дубае с Хосоком и Намджуном. Он приезжает сразу с аэропорта к Чонгуку на квартиру и застаёт его с омегой в постели. Разъяренный Джихун оповещает его о том, что его игры окончены, и что теперь он будет работать с братом в Дубае и, пока сам Джихун не захочет, не вернётся обратно. А Чонгуку это только на руку, потому и прибывает в Дубай вместе с Сокджином, который узнал о плане Чонгука в самолёте. В первый же день Джихун знакомит сына с Хусейном, тем самым человеком, который убил его дядю и мужа дяди. Он встречается с ним лицом к лицу, сразу придумывая план о дальнейших действиях. Чонгук, который хотел вначале использовать Тасбиха для своей выгоды, попадает в плен его прекрасных глаз и решает не противиться судьбе, понимая, что солнце с Востока и есть его судьба.☾ ☾ ☾
Наше время.
Хосок останавливается у ворот своего дома, глуша мотор машины. Он выходит из своей ауди, открывает ворота дома и вступает во двор. Он быстрым шагом преодолевает расстояние от ворот до дома и заходит в дом, тихо открывая дверь. Хосок всю дорогу думал о Юнги и сыне, боясь, что если ещё немного будет тянуть с этим важным разговором, который должен состояться у него с мужем, то и семью у него могут забрать, как брата. Нельзя допустить ошибку. Альфа заходит в гостиную, но, не увидев там Юнги, идёт на кухню, когда слышит там звуки. Вступив на порог кухни, он видит своего омегу, который сидит напротив стульчика Асада и кормит его с ложечки, подпевая ему какие-то детские песни. Хосок так скучает по ним, так скучает по мужу, который каждое утро будил его нежными поцелуями в губы, а сейчас он, из-за случая с Чимином, покидает дом ранним утром, ещё до того, как проснётся Юнги, и приходит домой глубокой ночью, когда его маленькая семья уже спит. Сердце альфы просится к омеге, к такому по-домашнему прекрасному Юнги, одетому в футболку Хосока, которая ему была велика. Хосок отдаст свою жизнь за любимого омегу, за сына, главное, чтобы они были в порядке. Хосок стоит так ещё долго, прислонившись о дверной косяк, слушая нежный голос мужа, вспоминая все счастливые дни, которые они проживали вместе. Юнги улыбается малышу и, закончив кормить его, встаёт со своего места, чтобы помыть посуду, но испуганно вскрикивает, когда, обернувшись, видит напротив себя Хосока. — Прости, любимый, — Хосок приобнимает Юнги. — Я не хотел. — Ты всегда так делаешь, — Юнги не сильно бьёт Хосока ладонью по груди. — Просто я люблю, когда ты такой, — не выпуская из объятий, смотря прямо в глаза Юнги, говорит Хосок. — Какой такой? — Юнги улыбается мужу. — Такой красивый, Чон Юнги, — когда Хосок зовёт его таким образом, Юнги буквально тает, но сейчас он держится стойко, потому что Хосок держит в своих объятиях. — Я должен сказать тебе кое-что очень важное, — став серьёзнее, говорит Хосок. — Я слушаю. — Вам с Асадом нужно покинуть Дубай как можно скорее, мои люди заберут вас, — улыбка омеги тут же исчезает с лица, и он толкает Хосока в грудь, высвобождаясь из объятий. — Ты за меня решил? — нахмурив брови, спрашивает Юнги. — Юнги, я просто боюсь за вас, — Хосок берёт руку омеги в свою, но тот выдергивает её и отворачивается от мужа. — Пожалуйста, Юнги. Они забрали Чимина, я не могу допустить, чтобы и с вами что-то случилось. — Я никуда не поеду без тебя, Хосок, — развернувшись, выдаёт омега, надеясь, что Хосок отступит. — Юнги, мы заберём Чимина и вместе приедем домой, пожалуйста, просто сделай, как я тебя прошу. — Обещай мне, Чон Хосок. — Обещаю. Юнги нехотя соглашается с Хосоком и идёт собирать свои вещи. Хосок облегчённо выдыхает и выходит с кухни, договариваясь по телефону с альфой, который отвезёт их в аэропорт и улетит вместе с ними в Корею. Одна проблема решена, и альфа ставит в голове своей галочку. Хосок заходит в их с Юнги спальню, обнимает мужа со спины, вдыхая самый любимый запах океана. Они долго стоят в обнимку, а после, попрощавшись с семьёй, Хосок покидает дом, снова обещав, что не заставит омегу ждать долго и вернётся к нему в Корею.☾ ☾ ☾
Сокджин сидит на скамейке на заднем дворе дома, всматриваясь в вечернее небо и вдыхая свежий воздух. Он наслаждается каждой минутой, что проводит в Дейре, это место действительно прекрасное. Так тихо и спокойно. Он кладёт свою руку на свой маленький живот и поглаживает его, невольно улыбаясь. Сокджину страшно от неизвестностей, которые ждут их впереди. Он сегодня целый день думает о Тасбихе и Чимине. Думал и о Соджуне, хоть и знал, что его увезли в Корею вместе с дедушкой сегодня, но душа его тосковала по сыну. Намджун выходит во двор и видит омегу, который сидит совсем один, и решает подойти, поговорить, понимая, что такого шанса у него не будет. Сокджин поднимает голову, когда Намджун садится рядом. Альфа улыбается уголками губ и откидывается на спинку скамейки. — Тебе не холодно? — тихо спрашивает альфа. — Нет, — так же тихо выдаёт омега. — Я сегодня утром думал кое о чём, — поджимает губы Намджун. — О чём? — Я хотел бы, чтобы ты уехал в Корею, — говорит Намджун, а Джин поддаётся вперёд, заглядывая Намджуну в глаза. — Ты хотел? — Да, Джин, послушай. Я просто… Здесь уже небезопасно, пока Мустафа и шейх на свободе, не понятно, что они могут выкинуть в эту секунду, — выдыхает Ким, чувствуя, что Джину не нравится этот разговор, но по-другому он не может. — Просто так будет безопасней, если ты уедешь. Я не могу рисковать тобой и нашим малышом. — Намджун, как ты можешь решать за меня? Мы никто друг другу, забыл? Я, — омега указывает пальцем на себя, — приехал сюда с Чонгуком и уеду отсюда тоже с Чонгуком, — он встаёт со скамейки, собираясь уйти, но останавливается, смотря на альфу. — Этот ребёнок не наш общий, а только мой. Намджун тоже встаёт со скамейки, когда Джин направляется в сторону выхода с заднего двора, чтобы последовать за ним, но Джин останавливается на полпути и снова обращается к альфе: — Пожалуйста, не иди за мной. Сокджин исчезает за дверью, а сердце Намджуна снова разбивается на тысячу осколков.☾ ☾ ☾
Марокко — страна, расположенная на территории Африки, хоть и не входит в их государство. Здесь, как и в Дубае, большую часть занимает пустыня, только вот в Марокко — это Сахара. И, естественно, рынки служат эстетикой страны, как обычно бывает в некоторых арабских странах. На стойках лежат душистые специи. Они одаривают покупателей своими резкими запахами, что бьют в нос, заставляя морщиться от неприятных ощущений. Ткани, что в разных цветах сейчас висят на прилавках, показывают туристам, что этот народ неравнодушен к ним. Сухофрукты разных видов, также и орехи заполняли собой один длинный ряд. Но в большом случае Марокко славился своими вкусными мандаринами и апельсинами, туристы в основном посещали рынок, чтобы попробовать именно их. Чонгук с Хосоком идут по длинным узким улочкам, шагая по пыльной дорожке, пока не выходят к рынку, туда, куда они с утра держали свой путь. Альфы заворачивают на рынок, проходясь взглядами по местности, подмечая, что здешние рынки намного меньше, чем рынки, находившиеся в Дубае. Они следуют прямо, будто до этого проложили себе дорогу, будто до этого были здесь, но они идут прямо к своей цели, ни на что больше не обращая внимание. Идут по тому адресу, который дал им дядя Зубаир. Ищут нужного им альфу. Солнце, что светило сейчас над ними, обжигало кожу, даже навес не спасал от его лучей, и если бы они не были привыкшими к такой жаре, то с лёгкостью могли бы получить солнечный удар. Когда братья доходят до нужного магазинчика на рынке, Чонгук говорит Хосоку подождать его, что зайдёт в помещение один, чтобы не привлекать внимание, спросит о шейхе Казиме, у которого, как они думали, находился сейчас Чимин. Хосок кивает брату и остаётся снаружи, дожидаясь его. Чонгук заходит в магазин, а прохлада от кондиционера, что заполнила собой всё помещение, окутывает уже зашедшего альфу. Как только он заходит туда, к нему подбегает альфа средних лет и, поздоровавшись с ним, спрашивает, что бы он хотел купить в его магазине одежды. Чонгук стоит несколько секунд, всматриваясь в лицо мужчины, подумывая, как расспросить его. — На самом деле, я сюда не за одеждой пришёл, — честно признаётся Чонгук и решает прямо спросить. — Вы Сулейман? — Верно, а что Вы хотели? — не понимая искренних намерений младшего, спрашивает Сулейман. — Я от дяди Зубаира, он сказал, что Вы сможете мне помочь, — Чонгук решает не тянуть, а сразу рассказать всё, как есть. — Чем же я могу помочь Вам? — Мы ищем одного альфу, имя которому Казим… — Нет! — Чонгук не успевает договорить, как его тут же перебивают. — Уходите, я никак не могу Вам помочь! — Чон хочет спросить, в чём причина такого ответа, но старший его толкает из своего магазина к выходу, прося уйти немедленно, что он ничего ему не скажет. Поняв, что альфа им не поможет, Чонгук, смирившись, покидает магазин Сулеймана. Когда Чонгук выходит, Хосок сразу подходит к нему, спрашивая, узнал ли он что-нибудь, на что Чонгук лишь отрицательно качает головой и говорит, что альфа даже говорить на эту тему не захотел с ним. Старший Чон удивляется этому, но решает больше не расспрашивать брата, ведь Чонгук и сам не понял, что произошло только что. Братья, не долго думая, решают уйти, понимая, что искать Чимина теперь будет намного тяжелее, а выпытывать ни в чём невиновного человека они не станут. Когда они направляются к выходу из рынка, Чонгук краем уха слышит, как кто-то зовёт их, и оборачивается на голос. Чонгук видит в метре от них одного омегу, который выглядывал из-за прилавка, рукой подзывая их к себе и, время от времени, оглядываясь вокруг, будто боялся быть замеченным кем-то. Чон, немного простояв, указывает на себя пальцем, спрашивая омегу, его ли он звал. Омега быстро-быстро кивает и снова подзывает братьев к себе. Чонгук и Хосок подходят к нему и здороваются, спрашивая, что он хотел от них. — Вы были у Сулеймана? — всё равно зная ответ на свой вопрос, спрашивает омега. Чонгук кивает. — Можете звать меня Хамиль, и я могу вам помочь. — Помочь? — Хосок не доверительно хмурится. — Да. Вы же хотели узнать о Казиме? Сулейман вам не ответит на этот вопрос, — но Хамиль вдруг замолкает и внимательно смотрит на альф, пока снова не решает заговорить. — А вы, кстати, кто вообще? — А это важно? — Чонгук уже кипел изнутри, потому что они сейчас стояли и болтали с каким-то омегой, хотя могли сейчас уехать и узнать какую-то информацию о Чимине. — Зачем вам вообще помогать нам? — Дело в том, что… — омега говорил слишком тихо, что даже рядом стоящие альфы не могли его услышать, но он не договаривает и просит следовать за собой. Хамиль говорит, что он живёт тут совсем неподалёку и обо всём расскажет там, потому что на улице небезопасно говорить о таких вещах. Осознав, что выхода у них другого нет, Чонгук с Хосоком следуют за омегой. Уже сидя дома у Хамиля на кухне, он рассказывает им, что Казим — ужасный человек. Говорит, что альфу знают почти все в городе, особенно торговцы с рынка. Сулейман был одним из тех, кто когда-то попал под горячую руку шейха, из-за чего ему пришлось отдать одного из своих сыновей-омег Казиму, чтобы защитить остальных. Тогда шейх сам выбрал для себя фаворита среди его сыновей, а было у него их шестеро. Но из-за чего именно был конфликт между Сулейманом и Казимом, Хамиль не говорит, потому что сам был не в курсе. — Нам бы понять, где он сейчас проживает, — говорит Чонгук, который сидит рядом с братом за столом, когда Хамиль наконец рассказывает им обо всём. — А вы знаете, что, если вы немного заплатите, я могу не только подсказать, но и показать, — омега хитро улыбается и протягивает руку вперёд перед альфами, жестом, который говорил только о том, что он хотел денег. — А Вы знаете, если люди узнают, что вы, омега, впустили к себе в дом двух незнакомых альф, то это может плохо кончиться для Вас? — Хосок ухмыляется, когда видит растерянного омегу, который не понимает, что ещё ответить. — Да бросьте вы, я просто пошутил, я могу вам и так показать, но давайте сначала я угощу вас чаем? — быстро протараторив, омега уходит в другую комнату за чашками. — Мне интересно, тут все такие сплетники? — обращается Хосок к брату. — И стоит ли ему доверять? — Мне плевать, главное — найти Чимина. — А кто такой Чимин? — Хамиль возвращается обратно и любезно ставит чашки на стол, но поняв, что на вопрос ему никто не ответит, рассказывает, где живёт Казим, но отказывается ехать с ними. Чонгук с Хосоком встают с насиженного места и, поблагодарив за чай, к которому они ни разу не дотронулись, собираются выйти, сказав омеге, что долго находиться здесь они не могут. — Я возьму немного? — спрашивает Хосок, указывая пальцем на финики, лежащие на столе в миске. — Конечно, и для друга берите, — улыбается омега. — Нет, он не ест их, — делится этой информацией старший Чон и, попрощавшись с омегой, бежит за Чонгуком, который, уже выйдя из дома, движется в сторону машины. Хосок догоняет брата и встаёт рядом, спрашивая у него, что они будут делать дальше. Чонгук достаёт телефон и набирает Юсуфу с Джин Уком, чтобы оповестить их, что теперь у них есть достаточно информации о Чимине. Альфа говорит, что они должны встретиться в отеле, обсудить все детали и выехать к особняку шейха ранним утром.☾ ☾ ☾
Джин Ук не помнит, сколько уже минут они идут по этой длинной улице, но, если альфа сейчас не отдохнёт, то дальше идти сил точно не будет. Альфа равняется с Юсуфом, который шёл впереди, и говорит, что им надо отдохнуть, но Юсуф упрямо идёт вперёд, будто Джин Ука и вовсе нет рядом с ним, сказав, что времени на отдых совсем нет. Альфы решили разделиться, когда только приехали в Марокко. Хосок с Чонгуком поехали сразу на рынок, Юсуфа с Джин Уком отправили изучить местность, и, если получится, раздобыть любую информацию о шейхе, а Намджуну с Саном и Джином, который не захотел уехать в Дубай, а поехал вместе с ними в Марокко, надо было поехать в полицию и узнать от них хоть что-нибудь. Поняв, что Джин Ук от него не отстанет, Юсуф соглашается немного передохнуть и, увидев вдали колодец, движется к нему, чтобы попить прохладной воды. Мигом опустошив кружку, альфы садятся на землю, укрываясь в тени от жаркого солнца под большой пальмой. Джин Ук сидит молча несколько секунд, но решает всё-таки задать вопрос альфе, который мучает его уже давно. — Как давно вы знакомы с Чимином? — и на душе становится легче. — Зачем тебе? — если Джин Ук и знал, что Юсуф — альфа Чимина, но Юсуф и не догадывался, что Джин Ук к Чимину неровно дышит уже очень давно. — Простой интерес. — Уже три года как, — пожимает плечами альфа. — И за эти три года ты ни разу не догадался, кем он является? — Нет, он хорошо это, оказывается, скрывал, — устало выдыхает Юсуф. Джин Ук хочет что-то сказать, но его перебивает телефонный звонок. Нырнув рукой в карман брюк, достаёт телефон и сразу отвечает на звонок, когда на дисплее высвечивается имя Чонгука. Поговорив с Чонгуком, он встаёт с земли и смотрит на Юсуфа, потом говорит, что пора возвращаться в отель, потому что Хосок с Чонгуком нашли Казима.☾ ☾ ☾
Вернувшись в отель, Джин решает посидеть немного в холле, заполняя свой разум альфой, который хранил у себя его сердце, и возвращать даже не думал. Намджун сделал самую большую ошибку. Изменил омеге, забрал сына, за что теперь не мог себя простить. Отчасти он понимал Сокджина. Будь бы на месте Сокджина какой-то другой омега, он в сторону Намджуна даже не стал бы смотреть, после того, что он сделал. Намджун садится напротив Сокджина за маленький журнальный столик, и, кажется, это уже стало такой традицией — подсаживаться к омеге, пока он сидел, о чём-то задумавшись. — Помнишь, как мы пошли в кино, когда только поженились, и так же сидели в коридоре, дожидаясь нашего сеанса? — зачем-то вспоминает Намджун. — Помню. Я помню всё, Намджун, — Сокджин решает не скрывать то, что сердце не в силах забыть. — Помню ещё, как ты мне изменил… Помню и никогда не забывал. — Я понимаю, что навеки наказан, что прощения мне нет, — качает головой альфа, грустно усмехаясь. — Намджун, я вправду устал, — омега вздыхает, пытаясь смотреть куда угодно, но не в глаза альфы, понимая, что утонет в них, если посмотрит. — Завтра тяжёлый день, просто… Не умри там, — искренне просит Сокджин, пытаясь звучать так, будто ему всё равно. Но голос, который вздрогнул, даёт понять, что он всеми клетками своего тела волнуется за альфу. — Я не могу умереть, ты ещё не простил меня, — Намджун улыбается, показывая свои ямочки. — Но после этого даже умереть не страшно. — Такие, как ты, проживут ещё лет сто, так что не умрёшь, — в первый раз за всю эту неделю Джин так искренне улыбается Намджуну, на секунду будто забывает всё, что было между ними. Намджун выпадает из реальности, когда осознаёт, что улыбка эта была подарена только ему, забывая, вообще кто он на самом деле. Прежде, чем Намджун приходит в себя, Джин покидает холл, оставляя его одного.☾ ☾ ☾
Марокко, Рабат.
Шторы из лёгкой ткани муслина, висевшие на приоткрытых окнах, колыхались от ветра, что, протиснувшись, сквозь них, крался прямо к босым ногам омеги, неся с собой незначительное количество лёгкого песка и пыли прямо из пустыни, что находилась не далеко от дома, куда был привезён Чимин сегодня утром. Яркий приятный для глаз лунный свет настойчиво лез в комнату, заставляя невольно задержаться на нём взглядом. Чимин осматривается, глазами проходясь по каждому уголку комнаты, где он сейчас находился. Большая и широкая кровать, постеленная нежного кремового цвета бельём, стоит посередине комнаты, занимая почти всё пространство. У изножья кровати банкетка из массивной древесины, обитая мягким материалом, такого же цвета, что и постельное бельё. На потолке висит огромная люстра с хрустальными подвесками в виде капель дождя. Пол застелен большим мягким ковром, также светлого и нежного оттенка. Чимин не знает, в чей комнате находится, но понимает, что человек, которому принадлежит эта комната, неравнодушен к светлым тонам. Омега не помнит, когда нормально высыпался, что его сейчас сильно клонило в сон. Он не знает, где находится, чей этот дом, и кто его хозяин. Он лишь обрывками помнит день, когда Мустафа забрал его из его собственной квартиры, привёз на какой-то заброшенный склад, и в тот же вечер, как и сказал, вывез за город, чтобы продать. А дальше Чимин ничего не помнит, потому что перед тем, как вырубиться, ему вкололи что-то типа снотворного, но до сих пор отчётливо помнит лица и голоса альф, что его связали и увезли в непонятном ему направлении. Когда он проснулся, то первое, что увидел — стены какого-то помещения, где вместе с ним были ещё и другие омеги, которых также продали, как и его, и ждали своего часа, пока за ними не придут их хозяева — альфы-шейхи, которым они были проданы. Кто-то находился в непонимании и страхе за свою жизнь и неизвестности, постигшего его. Кто-то был рад, что наконец окажется во власти шейха, ведь это способ стать богатым и уважаемым человеком. А кто-то, кто не понаслышке знал, что делают с купленными омегами, вовсе не разделял восторженных от предвкушений омег. Вся надежда на спасение для Чимина умерла, когда ему сказали собраться и выйти из комнаты, ведь его купил один из шейхов. Омегу снова связали и увезли, так же вколов снотворного. Во второй раз Чимин пробудился в этом доме, где сейчас находится. Его окружали омеги, что носились вокруг него, приводя в порядок, одевая в красивый наряд из свободной шёлковой рубашки небесного цвета, и такого же цвета брюки, опоясанные цепочкой, что подчёркивала его тонкую талию. Чимин решил спросить у омег, где он находится и что происходит, но ни один не посмел заговорить с ним — лишь выполнив свою работу и завершив её нежным макияжем, покинули комнату. К вечеру, в маленькую комнатку, где находился Чон, зашёл один из утренних омег и попросил Чимина следовать за ним в другую спальню, куда должен был вечером прийти шейх. Чимин не сопротивлялся — лишь молча последовал за омегой. Проходя длинный коридор этого огромного особняка, Чимин заметил маленьких детей, бегающих и играющих в одной из комнат, а с ними двое омег, что, собрав всю злость и отвращение, что только были в них, смотрели на него, и не спустили с него глаз, пока не исчез в этой самой спальне, в которой его оставил тот омега. И сейчас, находясь в чужом доме, в чужой стране, и не до конца осознавая, что его ждёт впереди, Чимин невольно вспоминает родителей и себя маленького, понимает, насколько был счастлив тогда. Он выходит на балкон и устремляет свой взгляд высоко в ночное небо. По щеке скатывается слеза, которую он никак не контролирует, а потом не спешит её стирать. В эту самую минуту перед глазами пролетают все моменты из его жизни; вот, он маленький, засыпает в объятиях папы, убаюканный глубоким и любимым голосом отца, что рассказывал ему сказки на ночь. Омега моргает, а потом вылезают другие неприятные для него воспоминания. В один миг его родителей не стало, а после жизнь вовсе потеряла все краски. Как дальше жить, Чимин не понимал, но дал себе обещание, что достигнет своей цели, но на половине пути к ней вновь падает в эту глубокую пучину, выбраться откуда теперь станет в разы тяжелее, но снова даёт обещание не сдаваться. Чимин прокручивает в голове несколько вариантов побега, осматривает двор, подмечает про себя, что забор, окружающий территорию дома, не слишком и высокий. Он проходится взглядом по охраняемой зоне и понимает, что количество охранников значительно больше, чем он мог себе представить. Если он правильно понял того омегу, то скоро должен прийти шейх, и будет лучше, если он сбежит отсюда прежде, чем его достанут. Не успевают мысли о побеге пронестись в голове омеги, как дверь в комнату открывается, пропуская внутрь альфу. Несмотря на свой высокий рост и широкие плечи, он держит спину прямо, гордо подняв голову, доказывая этим, что он и есть хозяин этих мест и не только. Он полностью в чёрном одеянии, а на лице платок, закрывающий половину лица, лишь оставляя глаза открытыми. В комнате в этот миг разлетается естественный и властный запах альфы, невольно заставляя подчиниться ему. Но Чимин стойко держится, альфе ничуть не уступает — голову выше поднимает и сквозь прикрытые шторы на балконе смотрит ему в глаза. Не моргает, словно играет с ним в гляделки. Альфа не может разглядеть мутный образ омеги, но глазами проходится по очертаниям подтянутой фигуры и, облизнувшись, усмехается своим не совсем приличным мыслям. Мужчина делает несколько шагов в сторону балкона, на котором неподвижно стоял Чимин, и рукой подзывает его к себе, сев на кровать. От Чимина никакой реакции не следует, и он продолжает стоять там же. — Хочешь поиграть со мной? — смеётся альфа, продолжая смотреть на омегу, и чуть наклоняется, чтобы разглядеть его лицо сквозь щель шторы. — Или хочешь, чтобы я пришёл к тебе? Чимин не отвечает, лишь отходит в сторону, чтобы мужчина не смог его разглядеть. О чём сейчас думать и что вообще делать, омега не знает, но понимает, что надо бежать отсюда, только вот куда. Везде достанут, слишком опасно. — Действительно поиграть решил, — усмехается шейх и, встав с кровати, медленной походкой идёт к омеге. Не успевает он выйти на балкон, как Чимин резко раздвигает шторы и заходит в комнату, своим пронзительным взглядом впиваясь в глаза альфы, заставляя холодок пробежаться по его коже и поддаться чуть назад, словно между ними в эту секунду возвели какой-то барьер. Альфа не сводит своих глаз с чиминовых, на что Чимин отвечает тем же. Мужчина делает к омеге шаг, а тот даже не думает отступать, продолжая стоять на месте, показывая этим, что отступать не намерен. — Смелый, — уточняет альфа и улыбается, вплотную подходя к омеге. Он аккуратно касается его щеки своей тыльной стороной руки, но Чимин даже не отдёргивает его руку, всё смотрит в омуты напротив. — Как зовут тебя, прекрасное создание? — Я не очень доверяю людям, у которых кроме глаз на лице ничего не видно, — говорит Чимин, из-за чего вызывает у альфы усмешку. Он лишь на секунду отводит взгляд, а потом, снова вернув его к омеге, пальцами хватается за край чёрного платка на своём лице и одним резким движением дёргает им и опускает вниз, открывая вид на острые скулы, прямой нос и аккуратные губы. Чимин невольно задерживает дыхание и внимательно смотрит на альфу, пытаясь понять, где мог видеть его. Мужчина напротив не понимает, о чём так задумался омега, но ему определенно нравится то, каким внимательным изучающим взглядом он смотрит на него. Альфа, облизнувшись, усмехается, и только теперь, совсем неожиданно, пришло полное осознание того, что это и есть тот самый альфа, которого он видел тогда на рынке, когда они с Тасбихом решили проследить за незнакомцем и вышли на интересный разговор между двумя альфами, одного из которых Чимин принял за главного. Так вот, тот главный — и есть его «хозяин», который сейчас стоит перед ним. Чимин хочет, сделать шаг назад, отступить, уйти, но ему не дают руки альфы, что, крепко схватившись за его талию, притянули к себе, вплотную вжимая в себя хрупкое тело. — Куда же ты, я не настолько красив для тебя, или ты вспомнил наконец, кто я? — улыбается, каждое слово протягивая, словно издевается. — Понятия не имею, кто ты, — отрицает Чимин. — Это можно легко исправить, — альфа улыбается и аккуратно проходится рукой по щеке омеги. — Можем наконец познакомиться поближе. Ты знаешь, как долго я желал именно тебя? Когда увидел тебя тогда, в Дубае, на рынке, все мои мысли были о тебе, буквально болел и тосковал по тебе. — Мне тебя жаль, но тебе стоит обратиться к врачу или к какому-нибудь специалисту, я ничем не могу помочь, — огрызается Чимин и всё ещё делает попытки выбраться из захвата альфы. — Они не помогут, это так просто не лечится. Только ты можешь излечить мою душу, унять эту боль, — Чон лишь закатывает глаза, всем своим видом показывая, что не заинтересован в этом дешёвом, по его мнению, флирте альфы. — Чимин, — тихо, почти шёпотом, зовёт альфа, давая понять омеге, что знает его имя. — Чимин, — снова тянет, будто пробует на вкус. Он наклоняется к шее омеги и проходится по ней носом, вдыхая его запах, чувствуя, как по коже в эту же секунду побежали мурашки. — Лаванда, — говорит альфа и смотрит в глаза Чимина. — Твой естественный запах сводит с ума. — Хватит, — не выдерживает Чимин и, толкнув альфу в грудь, что есть силы, отходит от него к стенке напротив. — Как некрасиво получается, что я знаю твоё имя, а ты имя своего будущего мужа не знаешь, — загадочно тянет альфа и садится на кровать. — Не стоит, я не настаиваю. — И всё же, я представляюсь. Имя моё Казим, а эта комната была подготовлена для тебя, — говорит альфа и проходится по комнате взглядом. — Теперь ты будешь жить здесь и ублажать меня, когда я этого захочу. Чимин приобнимает себя за плечи и отводит взгляд в сторону окон, всё не теряя надежды выбраться отсюда, прежде чем грязные руки альфы коснутся его. Он хочет возразить на слова альфы, но молчит, а Казим встаёт с кровати и показательно стягивает с себя рубашку, мигом принимаясь расстёгивать ремень на своих брюках. Показывая этим всю серьёзность своих слов. — Даже не думай сбежать, — говорит шейх, будто прочёл мысли омеги. — Для тебя это может кончиться лишь одним — смертью. Надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы так поступать. Я тебя сюда привёз не для забавы. У меня серьёзные намерения, — Казим подходит к застывшему Чимину и только хочет взять его за руку, как омега отдёргивает её, пряча за спиной. Альфа усмехается и качает головой, но, став более настойчивым, хватает омегу за предплечье и тянет на себя. — Тебе лучше подчиниться мне и не пытаться вывести из себя. — Тебе лучше не трогать меня, — грозит Чимин и пытается высвободиться из захвата шейха, но получается у него это плохо, а тот сильнее притягивает его к себе. Казим кладёт свою руку на талию Чимина, начиная водить по ней и местами сжимать в пальцах кожу, от чего Чимину становится слегка больно и некомфортно. Он продолжает толкать настойчивого альфу в грудь, но всё безуспешно. Казим всё трётся об омегу, водит носом по его смуглой шее, затем целует её и вылизывает место поцелуя. Чимину гадко и тошно от прикосновений альфы, не хочет, чтобы это всё так закончилось, предпринимает больше попыток избавиться от грязных рук, но, кажется, чем больше омега сопротивляется, тем сильнее альфу это заводит. — Хватит сопротивляться, — шейх тянет Чимина на себя и, развернувшись, возвращается к кровати и кидает омегу на неё, сразу нависая сверху, сокращая все попытки встать и противостоять до минимума. — Будь послушным омегой, и тогда я обещаю не делать тебе больно. Слушаться меня или нет — тебе решать, но чем больше ты будешь упрямиться, тем больнее я буду делать. Чимин будто пропускает мимо всё, что ему говорит альфа, и продолжает отбиваться, быстро и ловко отражая все неприятные прикосновения. Шейх запускает руки под рубашку омеги, проходясь им по голым участкам тела, и подушечками пальцев будто специально задевает его соски. Чимину от этих прикосновений становится только мерзко, и он еле подавляет в себе желание вырвать. Альфа без промедления и не особо церемонясь, хватается за ту самую цепочку на талии омеги, что служила ремнём, и одним резким движением дёргает рукой на себя, разрывая цепь, он принимается быстро стягивать с омеги брюки. Вдруг Чимину становится страшно. Неужели это снова повторяется? Неужели придётся проходить этот круг Ада заново? Неужели всё так и будет продолжаться, а шансов выйти на свободу у него как не было, так и нет? — Если ты и сейчас себя ведёшь таким образом, то что будет, когда ты станешь моим мужем? Будешь продолжать себя так вести? — Я предпочту смерть, чем стану тебе мужем, — запыхавшись от попыток выбраться из-под альфы, проговаривает Чимин, за что получает оглушающую пощёчину. — Подбирай слова, если не хочешь, чтобы я вырвал твой острый язык, — угрожает Казим и избавляется от брюк омеги, на момент, когда он отвлёкся от сильной пощёчины и не совсем сейчас понимает, что произошло. — Я собирался сделать тебя главным среди двух моих других мужей, ибо сердце моё, кажется, уже в твоём подчинении, но если продолжишь сопротивление, то я просто отправлю тебя в другой дом к другим моим омегам-фавортирам. И тогда будет ещё хуже, так что решение за тобой. Чимин так и лежит под альфой, повернув голову в сторону открытого балкона, пялится на луну, что светила сквозь шторы, не в силах двинуться с места. Шейх избавляется от оставшейся одежды на себе и приподнимает омегу за бёдра, сразу раздвигая его ноги в стороны, чтобы устроиться между ними. Чимин только поднимает руку, чтобы оттолкнуть от себя альфу, но снова получает пощёчину, на этот раз сильнее и больнее. В эту секунду с глаз срываются слёзы, что бегут прямо по нежным щекам, разъедая кожу. Омега пытается высвободиться из цепи скверных рук альфы, но каждый раз получает по лицу, а щёки сильно горят и моментально немеют от сильных ударов, но тем не менее Чимин не теряет надежды на свободу. Шейху это уже начинает надоедать, и он просто поворачивает Чимина на живот. Устроившись сзади, он срывает с омеги рубашку, как с цепи сорвавшийся, руками исследует его тело, оставляет мокрые дорожки поцелуев. Чимин сжимает в руках простыню и, уткнувшись лицом в подушку, разрешает себе поплакать, только не позволяет слёзы показывать альфе. В эту секунду всё, что копилось в нём все эти годы, выходит наружу. Ему хочется выть и кричать от несправедливости по отношению к омегам в этом мире. А ведь он не единственный, кто страдает от всех этих вещей, через что ему пришлось пройти. Альфа не сдерживается, не думает, что может сделать больно, не нежничая особо, сразу входит в омегу, прислушиваясь к его глухому вою. Чимин лежал, уткнувшись в подушку, и уже не сопротивлялся, да и сил у него не было уже на это. Он лишь молился, чтобы всё это скорее закончилось. Сколько уже сможет держаться на ногах, сколько уже может быть сильным, омега не знал, но понимал, что должен. Ведь он обещал родителям, обещал Чонгуку. Обещал.☾ ☾ ☾
Со дня, как Чимина привезли в этот дом, который он успел возненавидеть всей своей душой, прошло три дня. Три тяжёлых дня, в которых с утра до вечера он получал угрозы от мужей Казима, что те зарежут его, если их альфа возьмёт его в мужья. Три невыносимо мучительных ночей, в которые альфа приходил к нему и брал, как ему вздумается. Сидеть здесь и терпеть это всё — не было в интересах омеги, потому на четвёртый день он взялся исследовать окрестность и расспрашивать у омег, прислуживающих дому Казима, сколько всего альф в охране, и когда они меняются. Но, не получив от них удовлетворившего бы его ответ, Чимин на свой страх и риск решается обратиться к самим мужьям шейха. А те, в свою очередь, только соглашаются помочь омеге сбежать, ведь им тоже это на руку. Они объясняют, что все альфы в этом доме, в том числе и Казим, каждое утро собираются в молитвенном зале, чтобы прочитать утреннюю молитву. И только в это время суток охраняемая зона полностью пустеет, потому это лучшее время для побега. Омеги говорят, что после молитвы смогут выиграть для Чимина ещё немного времени и отвлечь Казима, пока тот не совершит задуманное. Но потом добавляют, что если после этого его поймают, то они здесь ни при чём, и наказание своё Чимин будет нести один. Всю ночь Чимин не смог сомкнуть глаза, прибывая в предвкушении, что наконец сможет сбежать и обрести долгожданную свободу. Мужья шейха заверили его, что идти через главный выход ему лучше не стоит, ведь охрана, находившаяся в доме, никуда не делась. Чимин прислушивается к совету омег и решает, что лучше будет вылезть через балкон. Выглянув в окно, омега понимает, что расстояние между землёй и окном его комнаты намного больше, чем он ожидал. Но отступать или думать, как поступить по-другому, не было времени, нужно было действовать здесь и сейчас. Тем более, он когда-то уже перелезал через окно, когда был ещё маленьким, но тогда ему помогла поддержка папы. И сейчас, Чимин выходит на балкон, прикрывает глаза, представляет образ папы и его тихий и нежный голос, что убаюкивал и заставлял довериться. Вдруг до его слуха доходит Азан — призыв к молитве и, распахнув глаза, он устремляет свой взгляд в сторону ворот, где начали собираться альфы, чтобы потом вместе пойти молиться. Как только дорога к воротам становится чище от охраны, к Чимину заходит один из слуг, посланный мужьями шейха, чтобы известить о том, что уже можно выходить. Чимин, собрав все силы, что у него остались, перелезает через перила и, наклонившись, аккуратно слезает с балкона, руками повиснув на нём. Он медленно смотрит вниз, подмечая, что до земли не так много расстояния, и если он спрыгнет, то надеется, что обойдётся без серьёзных повреждений. Не успевает он подумать об этом и спрыгнуть на землю, как резкая и сильная боль, пронзившая его правую ногу, заставляет его лечь на землю и глухо завыть, придерживаясь за конечность. Омега теперь осознаёт, что растянул ногу, и бежать для него будет труднее, потому придётся идти, и чем быстрее он это сделает, тем лучше, ведь способность бегать на время утеряна. Чимин медленно поднимается и, в силу своей слабости и боли в ноге, срывается с места, выходя за ворота прямо на улицу. Он понимает, что это ещё не долгожданная свобода, и что теперь ему придётся идти, пока не поймёт, что за ним нет слежки. Идти и не оборачиваться. Идти и не останавливаться, не надеяться на отдых, ведь за ним могут прийти в любой момент. Пока Чимин идёт, он думает, к кому идти, куда податься, но долго размышлять над этим ему не приходится. Омега резко вспоминает про своего хорошего друга с рынка, который переехал проживать свою оставшуюся жизнь в Марокко — его родину. Чимин вспоминает, как совсем недавно ездил к Фариду, и теперь единственное, что ему осталось — это понять, в каком направлении двигаться, чтобы оказаться на правильном пути. Адрес старшего у него есть, и сейчас ему надо дождаться времени, когда город начнёт оживать, а людей на улицах станет больше, чтобы расспросить их о том, куда направиться, чтобы оказаться на той улице.☾ ☾ ☾
Время уже половина одиннадцатого утра, а Чимин всё идёт. Ему наконец удалось узнать, куда идти от местного омеги, что попался ему по дороге, и теперь держал свой путь к дому Фарида. С одной стороны, он рад, что обстоятельства так сложились, ведь скоро он встретится со своим дорогим другом, которого не видел давно, передохнёт у него, покушает и немного поспит, но прежде позвонит Чонгуку и расскажет, где он находится, чтобы тот приехал за ним. Кажется, удача сегодня на его стороне, раз ещё никто не нашел его и не погнался за ним. Чимин наконец выходит на ту самую улицу, которая ему была нужна, и недалеко видит дом, который он ни с каким другим не спутает. Небольшой и светлый дом Фарида становился всё ближе и ближе, пока Чимин шёл к нему, и служил для него спасением. Наконец дойдя до дома, Чимин аккуратно открывает ворота и шагает внутрь, тут же останавливаясь, когда замечает, в каком хаосе находится передний двор. Скамейка-качели лежала на земле в перевёрнутом положении, вместе с елями, находившимися в горшках. Сердце в груди мигом заходится в бешеном ритме от неизвестности, что могло случится здесь. Омега медленным и лёгким шагом, хромая на одну ногу, ступает по плиточной дорожке, и, дойдя до двери, останавливается, несколько секунд решаясь, стоит ли ему заходить. — Дядя Фарид? — вдруг решает позвать омегу, всё-таки страх был превыше всего. — Саад? — зовёт сына омеги. Но никто не отзывается, потому омега медленно открывает дверь и заходит внутрь, в эту же секунду отлетая обратно к двери и падая на землю во дворе, стоит ему увидеть Фарида, лежащего на полу в луже собственной крови. Чимин прикрывает рот рукой, пытаясь дышать через нос, и сдерживает крики, что порывались выйти из него, когда он уберёт руку. Неужели дядя Фарид мёртв? Но кто это сделал? Зачем ему это надо было? Осознание к Чимину приходило слишком быстро. Неужели они вышли к дому Фарида, пока искали Чимина? Неужели Казим добрался до него, прежде чем это сделал Чимин? Много вопросов, но где кроются ответы, омега не узнает. Чимин встаёт с земли и медленно заходит обратно в дом, тут же замечая рядом с телом Фарида тело и его сына тоже. Омега обессилено падает на колени, а из него срывается истошный крик. Он берёт дрожащими руками голову старшего и укладывает её себе на колени, замечая, как мигом алеют его светлые брюки. Чимин утыкается своим лбом о лоб Фарида и плачет, плачет, плачет. Сдерживаться уже не получается, вся боль, что копилась внутри, сейчас выходит вместе со слезами. Фарид и его семья не заслужили этого. Он был самым последним человеком, которого стоило наказать таким образом. И только сейчас Чимин понимает, что все, кто его окружают, все, кто дорог ему, кого он любит и кем дорожит, в большой опасности, и его побег из дома шейха — лишнее тому доказательство. Он позволил случиться этому ужасу с его друзьями, но не допустит, чтобы подобное случалось и с его семьей тоже. Не было времени сидеть здесь, он должен действовать быстро, пока за ним не вернулись Казим и его люди. Чон кое-как успокаивается и медленно кладёт Фарида обратно на пол и, ещё несколько раз пройдясь рукой по его холодной щеке, встаёт с пола. — Прости меня, дядя Фарид… — всхлипывает омега и смотрит в сторону младшего омеги. — Прости меня, Саад, — не в силах сдерживать слёзы, Чимин по новой начинает плакать и продолжать просить прощения, но вдруг резко замолкает, испуганно вздохнув, когда слышит детский плач наверху. Чимин срывается с места и идёт в сторону лестниц, сразу поднимаясь по ней, придерживаясь за больную ногу и опираясь о перила. Он резко распахивает дверь и видит сонного и плачущего Эмиля — сына Саада, что пытался слезть с кровати, но у него это не получалось. Чимин подрывается к нему и аккуратно, чтобы не напугать маленького альфу, берёт его на руки и качает, чтобы тот успокоился. — Всё хорошо, мой маленький, — шепчет омега альфе на ухо. — Я здесь, Чимин здесь. Всё хорошо, — продолжает успокаивать, и сам же начинает плакать, прижимая маленькое тельце к груди. — Прости, что, проснувшись, ты не увидел рядом папу, прости, что это напугало тебя. Прости, что не пришёл вовремя, прости, что дедушка с папой… — Чимин больше не может ничего говорить, потому что слова ему уже даются с большим трудом. Но Эмиля успокоить у него получается, и он, убаюканный нежным голосом омеги, вновь засыпает на его плече. Поняв, что альфа уснул, Чимин укладывает его на кровать, а сам берётся искать телефон по всему дому. Нельзя было медлить, надо позвонить Чонгуку, известить его, что с ним всё хорошо, и дать понять, где он находится. Наконец найдя телефон на кухне, Чимин быстро идёт обратно к ребёнку, чтобы тот вновь не испугался, когда проснётся во второй раз. Омега набирает заученный номер и прикладывает телефон к уху, прислушиваясь к громким и мучительно долгим гудкам, молясь про себя, чтобы ему ответили.☾ ☾ ☾
Когда солнце начинает только-только вставать за горизонтом, оповещая всех о новом дне, Хосок, уже одетый, собирается выйти из номера отеля, надеясь, что сегодня они встретятся с братом, заберут его и, как обещал Юнги, приедут домой все вместе. Чонгук, который следует за братом к выходу, окликает его, заставляя Хосока обратить свое внимание на него. — Хосок, я хотел попросить тебя кое о чём, — немедля начинает Чонгук. — Выполню любую твою просьбу, брат, — старший Чон закрывает дверь, возвращаясь обратно в номер. — Обещай мне, что, если со мной что-то случится, не оставлять Тасбиха здесь, забери его в Корею, — так искренне просит Чонгук, понимая, что больше никто не сможет выполнить эту просьбу, да и положиться ему не на кого, кроме как брата. — Что ты говоришь, Чонгук? Ты сам его заберёшь, — сразу отрезает Хосок. — Хосок, пожалуйста, обещай мне, — и снова молит. — Обещаю, — выдыхает Хосок, от всего сердца не понимая, на что идёт. — Спасибо. — Чонгук, ты тоже обещай мне, если со мной что-то случится, не оставляй мою семью, позаботься о них. Чонгук стоит долго, мучительно тянет секунды, понимая теперь, что чувствовал Хосок, когда просил его о такой просьбе. — Обещаю, — всё же выдаёт Чон. Хосок улыбается и притягивает к себе брата, заключая в крепкие объятия, похлопывая по спине. Они прошли через многое, бок о бок, встречая на своём пути не мало трудностей, но сумели пройти их достойно. Намджун заглядывает к братьям в номер и усмехается, когда видит, как они стоят у входной двери, обнимая друг друга. — Я вам не мешаю? — поднимает брови он. — Нет, мы уже выходим, — Хосок издаёт смешок и, выпустив Чонгука из объятий, выходит в коридор. — Нам пора. Ты готов, Намджун? — спрашивает Чонгук у альфы. — Всегда готов. Намджун всегда и везде, при любых обстоятельствах, оставался рядом с Хосоком и Чонгуком, всегда говоря всем, что они — самые настоящие братья. А Джихун, который принял Намджуна в свою семью после смерти друга, — отца Намджуна, и вовсе считал его своим родным сыном. Альфы на улице расходятся к своим машинам, уже зная, куда нужно держать путь. Чонгук, что шёл к своей машине, останавливается в двух шагах от неё, когда у него начинает звонить телефон. Он достаёт его и видит незнакомый номер, хоть альфа часто и не отвечал на незнакомые номера, тут решает не игнорировать, потому что понимает, что звонок может быть важным. — Да? — отвечает Чонгук, но на том проводе слышится лишь чей-то облегчённый вздох и копошение. — Слушаю, говорите. — Чонгук… — совсем тихо выдают на том проводе, как будто окатили его холодной водой, заставляя невольно сжать кулаки, стоит ему услышать голос родного брата.☾ ☾ ☾
— Да? — на том конце провода раздаётся до боли родной голос, и Чимин прикрывает глаза, сдерживая слёзы. — Слушаю, говорите. — Чонгук… — совсем тихо, сорвавшимся голосом, переворачивая всё нутро Чонгука вверх ногами, стоит голосу брата донестись до его слуха. — Чимин? — слышится обеспокоенность Чонгука. — Чимин, где ты? — сдерживать себя Чимину становится в разы тяжелее, когда слышит голос старшего брата. Чимин больше не может ничего сказать, у него голос срывается, а с глаз слёзы продолжают течь. Омега прикрывает рот рукой, подавляя в себе рвущуюся истерику наружу, и поглядывает в сторону Эмиля, боясь разбудить его. — Чимин, пожалуйста, ответь мне. Где ты? — просит Чонгук. — Я приеду к тебе, маленький мой, я заберу тебя. Только скажи мне, где ты. Только дождись меня. — Чонгук… — еле успокоившись, начинает Чимин. — Я в доме Фарида… Помнишь Фарида? Мы ездили к нему как-то вместе, — когда слышит утвердительный ответ от Чонгука, продолжает. — Чонгук… Фарида убили вместе с его сыном, — и начинает плакать по-новой. — Чимин, успокойся, пожалуйста, всё хорошо. Мы вместе с Хосоком приедем к тебе, слышишь? Чимин слышит секундное копошение, а потом и голос старшего брата, от которого в душе разливается тепло. — Чимин, это Хосок. Оставайся там, мы заберём тебя, обещаю… — Я больше никому не позволю сделать тебе больно. Я наконец нашёл тебя, брат, — Чимин отчётливо слышит, как срывается голос Чонгука, понимает, как тот сдерживает себя, чтобы не делать этим Чимину больнее. Омега только мычит в трубку и отключается, обещав дождаться братьев. Чимин поворачивается в сторону зашевелившегося Эмиля, и как можно искренне улыбается ему, когда тот, пробудившись ото сна, медленно поднимается и садится на кровать. Альфа трёт сонные глаза и зевает, смотря на Чимина и причмокивая пухлыми губами. Он сейчас не плачет, не закатывает истерики, лишь осматривает комнату, время от времени возвращая свой интерес к омеге, которого он мутно помнил, не осознавая того, что его постигло. — Ну что, малыш, — Чимин подходит к маленькому альфе и садится рядом с ним. — Выспался? — омега подглаживает Эмиля по тёмным и слегка кудрявым волосам и резко останавливается, когда слышит детское, совсем тихое и невинное: «папа». — Я понимаю твою боль. Я знаю, каково тебе сейчас, — Чимин стирает с щеки одинокую слезу, скатившуюся по ней, и, взяв ребёнка на руки, сажает к себе на колени. — Я рядом с тобой. Тебе не стоит ничего бояться, — омега прижимает Эмиля к себе, утыкаясь носом в его волосы, вдыхая приятный естественный запах альфы вперемешку с запахом детского шампуня. Теперь Чимин чувствует на себе большую ответственность за этого малыша и обещает себе, что не даст ему ни разу почувствовать тоску по папе, ведь знает, каково это, лишиться родителей в столь раннем возрасте. Пока Чимин с Эмилем ждут Чонгука с Хосоком, проходит больше часа, за это время альфа начинает капризничать из-за голода. Чимин находит в комнате детскую смесь и, сходив на кухню, наполняет детскую бутылочку тёплой кипячённой водой, возвращается в комнату и, как указано на упаковке из-под детского питания, готовит малышу поесть. Он укладывает Эмиля на подушку и подносит бутылку к его губам, а тот в ответ хватается губами за соску и начинает есть. Чимин улыбается, поглаживая альфу по волосам, и только сейчас полноценно расслабляется. Его наконец перестало трясти, и он потихоньку начал успокаиваться. Эмиль смотрит на Чимина своими проникновенными карими глазами, будто пытается запомнить каждую деталь на его лице, будто отведёт свой взгляд и всё забудет. Чимин наклоняется к альфе и целует его в маленький носик, а затем в пухлые щёчки, на что альфа морщится, сразу улыбаясь. Своей улыбкой освещая для Чимина всё вокруг. И в этот момент Чимин понимает, что ему впервые за долгое время хочется жить ради кого-то, защищать и быть для него опорой. Кажется, Чимин нашёл свой истинный смысл жизни. Спустя ещё какое-то время на улице слышатся звуки открывающихся ворот и автомобильных шин, трущихся о камни. Только задремавший рядом с Эмилем, Чимин вскакивает с постели, стоило ему услышать звуки на улице. Он отходит к окну и аккуратно выглядывает оттуда на улицу, боясь, что это могут быть люди Казима. Но в этот миг сердце, закованное в цепи, будто тает, расплываясь по железным оковам, стоит Чонгуку выйти из одной из машин. Не веря в свою долгожданную свободу и не до конца осознавая, что это действительно происходит с ним, Чимин оседает на пол, не сумев больше стоять на ногах. Он пододвигает свои колени к груди и заходится в громком плаче, заставляя Эмиля тоже плакать. Чимин смотрит на альфу и, не веря своему счастью, начинает неожиданно для самого себя смеяться, от чего маленький альфа только сильнее пугается и сильнее начинает плакать. — Всё хорошо, малыш, — Чимин прикладывает палец к губам и просит альфу не плакать, а сам пытается встать с пола, чтобы подойти и успокоить альфу. Но ослабевшие ноги подводят его, и ему никак не удаётся сделать задуманное. — Не плачь, мой хороший, я сейчас… В минуту, когда Эмиль резко замолкает, а Чимину удаётся встать с пола, дверь в комнату чуть ли не слетает с петель, а на пороге появляется Чонгук. Чимин смотрит на брата и, облегчённо выдохнув, улыбается. Только в этот самый момент даёт слабину и чуть-ли не падет, если бы не крепкие руки брата, что вовремя подоспел и заключил в свои объятия, не давая упасть. Чимин срывается на громкие рыдания, за крепкую шею обнимая Чонгука, цепляясь за него, как за спасительный круг. — Чонгук… — Тише, тише, маленький, — успокаивает омегу. И тут же в комнату заходит и Хосок, а за ним ещё и Юсуф. Хосок подрывается с места и за считанные секунды преодолевает расстояние между ним и братьями. Он обнимает младших, прижимая к крепкой и тёплой груди, сам себя сдерживает, чтобы не разреветься вместе с омегой. Получается у него плохо, так же, как и у Чонгука. — Мы здесь, рядом. Мы пришли к тебе, — говорит Хосок, а слова альфы приводят омегу в чувства, постепенно успокаиваясь. — Надо уходить, — отстранившись от братьев, говорит Хосок и смотрит в сторону удивлённого ребенка, что уже не плакал, а с большим интересом наблюдал за действиями незнакомых ему людей, которых в эту секунду стало слишком много. — Это Эмиль… — стирая с глаз слёзы, севшим голосом говорит омега и улыбается, смотря на братьев. — Эмиль — сын Саада… Я хочу его забрать. — Да, конечно. Чонгук, — Хосок обращается к альфе, поторапливая их. — Я возьму ребёнка, ты помоги Чимину. Хосок, как и сказал, взяв ребёнка, следует к выходу, и только сейчас Чимин замечает Юсуфа, стоявшего в дверном проеме, наблюдая за развернувшейся картиной перед ним и дожидаясь своего часа. Чонгук, проследовав за взглядом младшего, понимает, что этих двоих стоит оставить одних хотя бы на минуту, чтобы могли разобраться во всём произошедшем. Чон говорит, что будет ждать их в коридоре и выходит из комнаты, пригрозив Юсуфу, что простой смертью он не отделается, если сделает больно его брату. — Прости меня… — единственное, что сейчас может сказать Чимин. Он опускает голову вниз и закусывает нижнюю губу, пытаясь остановить безудержное сердце, больно бьющееся о рёбра. Вместо того, чтобы ругать или закатывать скандалы, Юсуф подходит к омеге и, за плечи притянув его к себе, крепко обнимает, укладывая его голову к себе на плечо, поглаживая его мягкие волосы рукой, только прикоснувшись к нему, понимая, насколько сильно его душа скучала по нему. — Юсуф… — Чимин замолкает, а из уст вырывается тихий всхлип. — Не говори ничего, Чимин. Просто позволь мне ещё немного простоять с тобой в обнимку. Поговорить мы можем и потом, сейчас не самое лучшее время для этого. Сейчас единственное, что я хочу сказать — это то, что моя душа сжалась из-за тоски к тебе. Хосок выходит на улицу вместе с ребёнком, а Джин Ук, подошедший к нему в этот момент, сообщает, что тела забрали, и они могут уже уезжать. — Попроси кого-нибудь забрать ребёнка, — говорит Хосок, а Джин Ук, кивнув, забирает Эмиля из рук Чона, мигом подзывая к себе одного из своих солдат, а затем распоряжается, чтобы ребёнка забрали и отвезли в безопасное место. — Чимин в порядке? — осторожно спрашивает альфа, боясь услышать отрицательный ответ. — Слава Богу, с ним всё хорошо, — Ли выдыхает с облегчением после слов Хосока. — Я пойду к нему, — только успевает сказать генерал, как Хосок отдёргивает его. — Не стоит пока. Он сейчас с Юсуфом, пусть они поговорят. — С Юсуфом? — переспрашивает альфа, а когда получает утвердительный кивок, сжимает челюсти и, больше ничего не сказав, уходит к своей машине, приказывая своим солдатам разойтись по своим машинам и быть наготове. Хосок смотрит вслед альфе и не может понять, что у него творится в голове, и почему он каждый раз так заметно напрягается, стоит ему услышать что-то связанное с Юсуфом. Чон решает не говорить сейчас ничего Джун Уку, а лишь дождаться, пока это всё не закончится, и потом уже разузнать от альфы всё, что его интересовало. Чонгук, держа Чимина поперёк спины, выходит на улицу, а за ними идёт Юсуф, следя за тем, чтобы всё ещё слабый омега не споткнулся о что-нибудь и не упал. Стоит Джин Уку заметить знакомую, до боли в груди родную, и, в то же время, чужую фигуру, подрывается с места, но одёргивает себя, чтобы не сорваться и не натворить глупостей. Он издалека наблюдает за омегой, за судьбой своей, что он отпустил, отдал другому в руки, лишь бы омега был счастлив. Больше ничего не нужно было, главное — видеть то, каким счастливым он себя чувствует, даже если не рядом с ним. Чонгук подаёт голос, чтобы все разошлись по машинам и готовились выдвигаться. Намджун, всё это время запрещавший Соджину выходить из машины, заводит двигатель, сначала пропуская вперёд машины Сана и Чонгука, в которой находились Чимин с Юсуфом. За Намджуном следуют внедорожники Хосока и Джин Ука, а за ними уже и солдаты Ли. Не успевают они выйти за территорию дома Фарида, как их окружает колонна машин с марокканским регионом. Из одной из вражеских внедорожников выходят двое альф, а Чонгук крепче сжимает руль в руках, наблюдая за марокканцами. Джин Ук передаёт всем по рации, чтобы они не выходили из машин, сам выходит, в попытке поговорить с местными альфами. По телу Чимина проходится заметный холодок, когда он слышит голос альфы, но он не подаёт виду, оставаясь всё таким же холоднокровным. И стоит генералу выйти из машины, как один из альф достаёт пистолет за поясом и направляет его в сторону альфы, а второй прямо на Чонгука, сидевшего в машине. Чонгук показательно поднимает руки вверх, доказывая, что сдаётся. — Как только я досчитаю до трёх, ложитесь на пол и не поднимайте головы, пока я не скажу, — приказывает Чонгук Чимину и Юсуфу, а те активно кивают, оповещая, что всё поняли. — И так, раз… три! Ложись! — кричит альфа и, вместе с альфой и омегой, находившимися с ним в одной машине, падает прямо на пол, а в эту секунду по окнам машины начинают стрелять. Также и Джин Ук в эту секунду падает на землю и, перевернувшись, доползает до своей машины, прячась за ней. Сан и остальные альфы-солдаты выходят из автомобилей и открывают ответный огонь. Джин Ук подползает к машине Хосока и просит его выйти из неё, а затем ползти вместе с ним в самый конец, потому что здесь оставаться было не безопасно. — Как там Чонгук с Чимином? Нам надо их забрать, — кричит Хосок, сквозь шум автоматов и чужие крики. — Они выбрались из машины, мы идём к ним, — успокаивает Ли Чона. — Надо возвращаться за Намджуном и Джином, — оповещает Джин Ук Хосока и подрывается к машине, в которой находились не до конца осознающие, что происходит, Кимы. Джин Ук, наклонившись, аккуратно открывает дверцу со стороны Сокджина и помогает ему выйти, прося альфу тоже выйти из машины. Но не успевает Намджун выйти из машины, как его бездыханное тело падает на землю, издав глухой звук от сильного удара. Из верхней части спины, прямо между лопаток, резко хлынула кровь. Сокджин слишком резко оборачивается, а перестрелка тут же прекращается, и все, кто остался с чужой стороны, расходятся по машинам и уезжают. Джин подрывается с места и, словно в замедленной съёмке, падает на колени прямо перед Намджуном. Его трясёт, а из уст срывается нечеловеческий громкий вой, заглушающий всё вокруг. Хосок тоже срывается к альфе с омегой и, приобняв Сокджина, пытается оттащись его от альфы, которого он никак не хотел отпускать. — Нет! Пусти меня! Ким Намджун! — истошно кричит омега и, вырвавшись из крепких рук Хосока, хватает Кима за плечо, разворачивает его к себе и всматривается в чужое побледневшее лицо. — Нет… нет, — продолжает повторять. — Как ты можешь так поступать со мной? Как ты можешь оставить меня вот так? Открой глаза, Намджун, прошу тебя… — Джин срывается на громкие рыдания, уже не в силах кричать, головой падает на грудь альфы и давится в слезах. Хосок садится на землю, наблюдая за развернувшейся перед ним картиной. Неужели, это конец? Неужели, всё так и закончится? Альфа не может с места сдвинуться, пока Чонгук где-то рядом уже звонит в скорую, прося врачей побыстрее приехать. И только один Джин не может смириться с тем, что в этот миг может потерять альфу, не может уже представить свою жизнь без этого человека. Трясёт альфу за плечи, продолжает умолять Намджуна не оставлять его, ведь не знает, сможет ли дальше проживать свою обречённую на муки жизнь. — Ты не можешь оставить меня, ведь я ещё не сказал тебе слов, которые ты так долго ждал... — омега запинается, но, еле собравшись с мыслями, тихо выдаёт: — Намджун, я прощаю тебя… Я давно тебя простил, только вернись ко мне... Пожалуйста, вернись.