***
Хоть Вивьен никогда не работала с филактериями — их уничтожили после эмансипации Круга Магов — новая Первая Чародейка не отказала Инквизиции в просьбе определения «простоты» волчьей кости на верёвочке. — Совершенно не реагирует, но совершенно точно полная, — проговаривала под нос Вивьен, стоя неподвижно с поднятой в сторону рукой, магией удерживая у ладони кусок волчьей пасти. Чародейка заперлась в своём кабинете-лаборатории на долгие часы; желудок урчал, в висках стучало, в глазах темнело. Она слишком много раз резала свои ладони, капая кровью на кость в ожидании хоть какой-то реакции. «Филактерия ученика при соприкосновении с кровью другого, неродственного, существа выделяет запах запёкшейся крови, издаёт звук, характерный для закипающей ртути, но остаётся холодной» — из полевого дневника Первого Чародея Синклера. Производство филактерий по сути являлось одним из проявлений магии крови, но большинство магов не хотело это признавать. Ни они, ни храмовники, ни даже Церковь. Это трактовалось «всеобщим благом» для поиска беглых магов. Но мадам де Фер была независима от пережитков прошлого и отталкивалась лишь от собственного мнения. «Называйте вещи своими именами», — говорила она магам. Тихий стук в дверь потревожил раздумья Первой Чародейки. Это была Фиона, которая то ли по настоянию Виктории, то ли по собственному желанию оставшаяся в независимом Круге Магов как Старшая Чародейка. Ей нравилось занимать этот пост. Она любила передавать свои знания юным магам, умиляясь их стремлению научиться новому и их ошибкам. Но женщиной двигало не только желание вложить в молодые умы знания о магии, но и стремление быть достойной матерью Героя Ферелдена, погибшего Алистера. — Первая Чародейка Вивьен, Ваше Сиятельство, — вполголоса проговорила Фиона, когда изнурённая Вивьен одним взмахом пальцев отворила дверь, разрешая ей войти, — я принесла свинину с овсяной кашей. Вы уже несколько суток ничего не ели, поражаюсь, как вам удаётся творить магию в таком состоянии. — Ты же знаешь, что я её ненавижу, Фиона, — голубоватым лучом магии Вивьен откинула кость на стол, загромождённый кучей пыльных книг в кожаных переплётах, свитков и кристаллов; кое-где на поверхности виднелись капельки её крови. — Скажи, Старшая Чародейка, ты когда-нибудь видела, чтобы филактерии делали не из крови… вообще не из плоти? Эльфийка с секунду помедлила: — Как-то я слышала истории, как маги заключали души своих врагов в кристаллы. Кажется, они называли их камнями душ. Но это всего лишь сказки, мадам де Фер, ничего более. — Занятно. Но, дорогуша, я тружусь здесь сутками на благо всех магов не для того, чтобы есть свинину с овсяной кашей и слушать сказки, — впервые Вивьен была раздражена. — Скажи, с помощью магии крови можно войти в Тень? — Можно, мадам, магия крови прорывает Завесу, но если мы, истинные маги, питаем свою силу из Тени, то маги крови не затрагивают Тень. Они берут свою силу из приземлённого, физического… плотского. Первая Чародейка подпёрла своё тяжёлое тело руками о стол, ощущая, как плывут в её глазах буквы, книги. Она пыталась схватиться за волчью пасть или край стола, но предметы были от неё всё дальше и дальше. В голове аритмично отдавалось сердцебиение, кровь заполняла белки глаз, и их жгло. Вивьен подняла голову, она показалась ей невероятно лёгкой и пустой. Чародейка встала на ноги, не замечая даже веса собственного тела. Она не учуяла никакого запаха, не ощутила ничего, в глаза бросился лишь зелёный туман. — Андрасте, где я? — сжимая в кулаке что-то твёрдое, проговорила Вивьен; думать у неё не получалось. Её окружали что-то вроде скал и валунов, где-то витали завывающие духи. Чародейка переставляла ноги по каменистой дороге, которая казалась мягкой. Пыльный камень буквально прогибался под её шагами. Сквозь вязкий зелёный туман пробивались силуэты шпилей, похожих на башни, которые стремились куда-то ввысь. Чем дольше шла Вивьен, тем сильнее они отдалялись от неё. Духи, что встречала Чародейка на своём пути, были мирные, иногда даже пугливые: они забавно прятались за валунами и могилами при виде неё. Вивьен ступила на первую ступень лестницы, что была концом ущелья. Она огляделась: завывали духи, мерцали вечно горящие свечи, там, за пределами досягаемости, манили высокие башни. С каждой ступенью разум Вивьен прояснялся, и она начинала понимать, что находилась в Тени. Наверху было достаточно свежо, чтобы привести мысли в порядок и вновь почувствовать своё тело. Один из укромных уголков Тени был тускло освещён бирюзовым сиянием. Вивьен аккуратно прошла на свет. Она увидела полыхающий в жаровне зелёно-голубой огонь. Он освещал мерцающие на каменных стенах руны. — Зачем взяла? — из мрака показалась фигура. Мужчина остановился около огня и запустил ладонь в языки пламени. Огонь не обжигал его. Вивьен понимала, что знает его, но не может вспомнить. — Перед тобой Первая Чародейка, — она нахмурилась, — назовись. — Зачем взяла мою суть? — мужчина завёл руки за спину, проговаривая с особым спокойствием и глубиной каждое слово, что даже эхо не смело его перебить. Он перевёл взгляд на Чародейку. Вивьен подняла руку на уровень глаз и разжала ладонь; в ней лежала филактерия из волчьей пасти. Женщина сжимала её так сильно, что на коже остались отпечатки зубов. В голове крутилось: «Пасть, Тень, волк, суть, зачем я здесь? Тень, пасть, волк, Солас. Солас?». — Солас? — взгляд Вивьен вновь был прикован к мужчине. — Ты и в Тени будешь говорить со мной загадками? — Через суть мою, — он начал говорить более громко, хотя эха всё ещё не слышалось, — ты попала в Тень. Капала кровью, привязывала себя ко мне, к Тени. Не вашей кровью скреплён я с сосудом, шемлен, ваша грязная магия искажает, оскверняет. — Скажи мне, отступник, что это такое? — Вивьен опешила, начиная пятиться назад. Глаза Соласа обрели такой же бирюзовый цвет, как и пламя. Мужчину постепенно сменил хищный облик зверя, что по своим размерам становился всё огромнее с каждым шагом, сделанным в сторону Чародейки. — Кровь титана вкусит волчья пасть, да глаза его не ослепит титанье сердце! — чудовище подняло лапу над головой Вивьен, и завесный огонь потух для неё.***
— Первая Чародейка, очнитесь!.. Мадам де Фер, что с вами?! — слышался отчаянный крик Фионы; голова словно наполнилась свинцом. Вивьен разбудил ни с чем не сравнимый терпкий запах настойки лириума. Для каждого, кто не имеет привыкания, его амбре ощущался как едкая, химическая дрянь, что раздражает каждую клетку мозга. Глаза Вивьен заслезились, и её инстинктивно отдёрнуло. Первая Чародейка опёрлась на руку, другой она накрыла раскалывающуюся голову: — Где шляпа?.. Фиона опешила от такого вопроса, не на шутку испугавшись за жизнь Вивьен: ей не хотелось её терять именно сейчас. Старшая на миг замерла, находя в себе спокойствие, а на полу — головной убор мадам де Фер. Первая попытка оказалась неудачной, и она с особым беспокойством, забыв заткнуть пробковой затычкой пузырёк с лириумом, неуклюже поставила его на пол. Склянка с треском опрокинулась на пол, и вся настойка расплескалась в руку Первой Чародейки, в которой она сжимала филактерию. Почувствовав жжение, Вивьен шикнула и выпустила кость из хватки. Рука оставалась холодной, без следов ожога. Филактерия, впитав лириум как губка, засветилась голубым огнём. Волчья кость Соласа освещала, казалось, всю башню; этот свет резал глаза, но пугающе манил. — Кровь титана… — Вивьен завороженно взяла филактерию в обе ладони, всё ещё сидя на полу, и вглядывалась в пульсирующий магический свет.***
— Хорошо, согласен, амулет — это филактерия. Она поможет нам найти нашего беглого мага, — Дориан скрестил руки на груди и впервые нахмурился. — Но мы ведь не знаем, где искать, не знаем, в какую сторону пойти. Солас вошёл в элувиан, который закрылся, Эллана. А сколько их по всему миру, а? И каждый из них ведёт в другой, другой — в другой, а другой — в другой. Дориан повышал голос с каждым словом: его охватывала тревога, он боялся неизвестности, что порой выводило его из себя. — Поэтому Верховная Жрица и попросила тебя помочь нам, Дориан, — Эллана мягко опустила руку на плечо Магистра. — Осколки, что ты нашёл, — это части Маски Фен'Харела. Солас никогда не рассказывал мне об этом. — Наверняка Солас и сам втайне искал свою Маску, но он не знал, что она была разрушена ещё до его пробуждения, — предположил Каллен. — Мы попытались выйти на Таллис через Хоука, но и у него было слишком мало информацией, — Кассандра указала пальцем на нож, воткнутый в точку на карте, где находился Вейсхаупт. «Искательница Пентагаст! Старший маг нашего ордена получил посла́нного ворона леди Инквизитора, и я сразу же прошу отослать вам моего. Таллис я знал лично, но столь короткое время, что не знаю её настоящего имени. Отбывая вместе со мной срок в тюремной камере, она либо по своей девичьей глупости, либо от скуки рассказала мне о Кун, о том, что служит Бен-Хазрата. После завершения миссии мы распрощались, и я больше никогда её не видел. Она могла уйти к кунари точно так же, как и присоединиться к тал-васготам», — из письма посла́нного ворона Хоука.***
Рыцарь-командор Каллен в ту ночь не спал, заправляя свой организм крепким чаем из одуванчика и имбиря. Напиток был в меру горяч и в меру горек, чтобы придать засыпающему мозгу блондина хоть каплю энергии. За прошедшие года это, пожалуй, единственная ночь, когда он по-настоящему не спал и был занят расследованиями Инквизиции. Он посылал и принимал отчёты о подробностях побега мага Саирабаза, что украл Маску Фен'Харела, из долийского клана Йеввена, из церковной тюрьмы от капитана храмовников на протяжении целого месяца. Каллен помнил своего погибшего приятеля Каирна, что оставил орден и встал на путь отступника. Каирн покинул свою деревню, чтобы стать храмовником, после чего Саирабаз уничтожил её вместе со всей его семьёй. Отступником он и умер. Каирн встретил смерть с мечом в руке, преследуя, как он считал, благородное дело, но Церковь так не считала: для неё в поступке беглого храмовника не было ничего святого и доблестного. Каллен и Каирн очень сблизились в круге магов Киркволла, они не раз прикрывали друг другу спины. Перед своим уходом из Круга Каирн, ослеплённый местью, уговаривал товарища присоединиться к нему, бросаясь весьма воодушевляющими словами. Однако Каллен понимал, что храмовником движет лишь жажда расплаты. Резерфорд долгое время размышлял: он проявил слабость или верность Церкви? «Каллен, поставь себя на моё место: если бы твою семью сожгли заживо, ты бы упустил шанс наказать того, кто это сделал?» — последнее, что Каирн сказал ему, перед тем как отправиться в своё последнее путешествие. Он на миг прислонился ко лбу Каллена своим и оставил Круг. К марш-броску в Вольную Марку или Неварру войска Инквизиции не были готовы: вторжения на чужие территории под знамёнами Верховной Жрицы были ни к чему и для Лелианы, и для её отношений с Инквизицией и всем миром. Тяжесть предстоящего путешествия в долийский клан Вольной Марки легла на плечи Элланы. Она надеялась, что в побережном государстве не разошлась молва о леди Инквизиторе, это позволит избежать лишних неприятностей, и что долийские эльфы примут её в своих кругах хоть и не с распростёртыми объятиями, но без оружия в руках. Валласлин уже не украшал её лица, груз прошлого оставлен позади, хотя роспись на лице иногда помогала расположить к себе эльфийских собратьев. Леди Инквизитор, оставив в лагере в лесу Планаcен свою свиту в лице одного только Лоранила, аккуратно пробиралась через густые мокрые ветви за вороном, что разведывал путь высоко над зарослями. Слышалось предостерегающее шипение вивернов. В лесу было жарко и влажно, соловый конь Элланы тяжело дышал и судорожно переступал через уродливые корни деревьев; животное измоталось, но держало дисциплину. — Держись, Ассан, скоро выйдем к воде, — шепнула Эллана на ухо коня, успокаивающе погладив его мокрую шею. Они держали путь к низине реки, впадающей в Недремлющее море, где уединённо расположилась эльфийская деревушка. Этот долийский клан был хорошо спрятан Виммаркскими горами и могучей растительностью. Ворон спустился на нижние ветви дерева и закричал, захлопал крыльями, оповещая Инквизитора о достигнутой цели. Ассан переступил через заросли и вышел в светлое, свежее пространство: перед глазами расстилалась низина реки и обширное эльфийское поселение. Внизу возвышались деревья, настолько огромные, что эльфы селились прямо в них; жители занимались своими делами: кто-то строил ступеньки вокруг своего жилья, кто-то свежевал добычу, чистил галл или молился около святилищ. Конь спустился вниз по извилистой тропинке, останавливаясь около приветственной статуи какого-то божества; Эллана привязала его поводья к ветхому заборчику, на который вскоре опустился и ворон, составляя компанию своему попутчику. Инквизитора встретила молодая лучница; её мышцы перекатывались под кожей, при этом не придавая эльфийке уродливости. — Andaran atish’an, сестра, — она склонила голову, заметно косясь на лицо Инквизитора. — Прошу прощения, что потревожила ваш славный быт, falon. Abelas, — Эллана почтительно махнула головой, сохраняя спокойствие. — Пожалуйста, скажи, где я могу найти вашего хранителя? Нашему народу требуется его помощь. — Хранитель Джосмаэль сейчас на встрече с нашей жрицей, но, если дело не ждёт, я сопровожу тебя к нему, — эльфийка незаметно улыбнулась и отступила, освобождая путь гостье и приглашая вытянутой рукой следовать за ней. Они шли по каменистой дороге через всё поселение. Вокруг было непривычно шумно, хотя за зарослями гула жизни было абсолютно не слышно. Эллане почему-то становилось отрадно видеть этих эльфов, скреплённых узами, что намного прочнее всяких родственных или любовных. Она не хотела признавать, что скучает по своему клану. Хоть Эллана и отличалась тонкой натурой, иногда её следовало скрыть как предводителю Инквизиции. В Скайхолде никто не был «её народом», кроме Соласа. Иной раз, когда весь Скайхолд спал, Солас, вальяжно расхаживая по просторной комнате, читал спокойным завораживающим голосом легенды эльфов. А она, слушавшая его, лежала на кровати в простынях, вертела в руках его амулет, как младенец погремушку, и задерживалась у него до поздней ночи. Солас плавно проводил рукой, рассекая магией воздух, и показывал эльфийке удивительные истории про эльфов, людей и драконов. Он ложился рядом на широкой прохладной кровати и гладил Эллану по голове, путая пальцы в её белокурых волосах; каждое движение его руки снимало боль, умиротворяло, и Эллана мгновенно засыпала. Наутро она могла проснуться в его объятиях: встречала взглядом первые лучики солнца, что играли с ресницами и ямочками эльфа. А могла и одна: Эллана садилась на кровать, оглядываясь вокруг и расплываясь в улыбке, когда Солас, услышав её, входил с балкона внутрь с чашкой чая, который он, к слову, ненавидел, в одной набедренной повязке, весь такой грациозный, бледный и… любимый. Лучница провела её через окованные двери одного из самых старых и дряхлых деревьев. То был архив и главная кладовая знаний этого клана. — Хранитель Джосмаэль, — начала лучница и склонилась на колено перед юношей, что пытался сосредоточиться на каком-то старом писании, — к вам прибыла гостья. Она говорит, что у неё есть что-то очень срочное. Юноша отложил книгу к остальной кипе с таким облегчением, словно его спасли из плена: — Спасибо, Халани. Ты, как всегда, оказываешь мне неоценимую помощь. Надеюсь, ты уже обедала? Халани встала с колена и, поняв намёк, отлучилась в почтительном кивке головой. — Приветствую вас в нашем клане, сестра. Я Хранитель Джосмаэль, — продолжил он. — Что привело вас к нам? Джосмаэль на вид был очень молод и неопытен, но симпатичен, хотя и жаром уверенности от него не пылало. — Моё имя Эллана Лавеллан, Хранитель, — она приветственно коснулась пальцами своего лба и легонько махнула ими в сторону эльфа. — Мне известно, что вам были знакомы Таллис и храмовник Каирн. Через Церковь я узнала, где найти клан Йеввена. Юноша изобразил заметное недоверие и скорбь, чуть опустив глаза, как провинившийся ребёнок. — Маска Фен'Харела, — продолжила она твёрдо, — Джосмаэль, мне нужна Маска. — Маска давно уничтожена, уходите, — Хранитель нахмурился и рявкнул, махнув рукой на Эллану и собираясь удалиться от неё. — Послушайте! Дело действительно важное, я нашла… Она не успела договорить, как эльф резко приблизился к ней и резко выдал: — Зачем вам она?! Я уже имел дело с магом, который выкрал эту реликвию у моего народа и попытался призвать орду демонов, прорвав Завесу Маской! Я потерял дядю, любимую женщину из-за неё… Маска уничтожена, и слава Митал. — Я леди Инквизитор, — Эллана махнула предплечьем, что у неё осталось от левой руки. — Инквизитор? — он опешил. — Это вы? Вы закрыли ту дыру в небесах, так? — Вы уничтожили Маску и не дали Саирабазу прорвать Завесу, но это сделал другой человек, Джосмаэль. Инквизиция ищет её не для того, чтобы вызвать новый Мор, а чтобы предотвратить это, — Эллана давила на жалость и большего не выдавала. — Давайте смотреть правде в глаза, Хранитель: однажды вы не уберегли Маску. — В любом случае, Инквизитор, Маску Фен'Харела уничтожила Таллис на вершине Расколотой горы. Много лет назад, — Хранитель отошёл к столу размеренными шагами. Теперь он был сосредоточен. — Саирабаз пытался общаться с Фен'Харелом, не учитывая того, что для ритуала никогда не подойдёт ни эльфийская кровь, ни людская, ни гномья. Чтобы общаться с Ужасным Волком, нужно окропить Маску кровью титана. — Кровь титана? Лириум? Для Маски нужен лириум? То есть с помощью Маски можно не просто выйти в Тень, а общаться с Фен'Харелом? — на лице эльфийки в миг пробежали тысячи эмоций, она старалась уложить всё в голове. — В древние времена, когда Завесы между нашим миром и Тенью не существовало, эльфы могли общаться со своими богами через святилища. Маска — единственное святилище Ужасного Волка, через которое Бог Обмана общается со своими последователями. Статуи волков — ничто более, чем обереги от злых духов из поверий. Фен'Харел слышит только носителя Маски, — эльф снова глянул на Эллану. — Если вы её и найдёте, как восстановите? — Мы найдём способ восстановить утраченное, но нам слишком нужна ваша помощь, Хранитель.***
Несколько часов ходьбы по лесу, а затем и горной местности измотали путников, но каждый знал свою цель. Эллана и Лоранил, ведшие своих лошадей под вожжи, следовали за Джосмаэлем, который впереди них резвее карабкался по горам. — До Расколотой горы уже рукой подать! — окликнул своих спутников Хранитель, выглядывая куда-то вдаль. — Если поторопимся, то успеем до темноты. Если вы, конечно, не хотите найти себе неприятностей. — Скажи, Джосмаэль, ты знаешь, где найти эту Таллис? Инквизиция уже всё перерыла с тех пор, как мы её ищем, — подал свой молодой голосок Лоранил. Инквизитор шикнула на него и сделала ужасно разъярённую гримасу, чтобы он не болтал лишнего, от чего парень покраснел и замялся, поспешив заткнуться. — Нет, мы больше не виделись. Она, вроде бы, ушла обратно к кунари. Свою миссию она провалила, может, придумала что, а может, ей давно уж уши отрубили да скормили вивернам, — он тихо посмеялся со своей шутки. — А она ничего не брала с алтаря? Ты не видел, чтобы она искала осколки Маски? — спросила Эллана. — Нет. Она только ножи свои забрала, а деньги последние отдала наёмнице. Последняя вообще ушла почти нагая, ничего у неё не было. Байки рассказывала, как она драконов с Пентагастами убивала. Как по мне, она просто воровка и бандитка, — Джосмаэль, к удивлению, был очень разговорчив. Через некоторое время перед ними показалась поляна, посередине которой стояли расписанные древними письменами камни, которые образовывали круг. Внутри него располагался небольшой пьедестал с округлым углублением в центре и продолговатыми каналами от него. — Алтарь Ужасного Волка, — пояснил эльф, ступая на поляну, — без Маски — всего лишь груда камней. Спутники вновь привязали лошадей и стали оглядываться. Эллана провела ладонью по каменному пьедесталу: на сером камне виднелись ржавые пятна, а каналы были совсем багрового цвета. «Наверное, они наполнялись кровью. Жуть какая», — подумала Эллана, и её передёрнуло. Лоранил начал копаться в земле около камней, Хранитель пытался почувствовать через них присутствие Маски. Но ничего вокруг не было: прошло слишком много времени. Поиски прервал разрывающийся крик ворона, что парил высоко над поляной, разведывая обстановку. Эльфы напряглись, и через мгновение стал слышен целый табун приближающихся быков. — Инквизитор… — испуганно отозвался Лоранил. Эллана нахмурилась, резко оглядев сопровождающих её мужчин, и выхватила из ножен короткий меч — единственное, что было подвластно её оставшейся руке. Из леса показалось войско: огромные мускулистые мужчины и женщины с могучими рогами. Перед эльфами восстал отряд из нескольких кунари. Все они пыхали, от чего глаза наливались кровью. Впереди них показалась женщина: худая, низкая, с длинными каштановыми волосами, сквозь которые пробивались острые уши. — Таллис?! — Хранитель открыл рот и чуть было опустил свой посох от изумления непредвиденной встречи. — Что ты тут забыла? Где ты была всё это время?! — Это же ты, — женщина посмеялась и мерзко улыбнулась уголком рта, указывая своему войску отложить оружие. — Я пришла за Маской. Отдавайте сюда всё, что нашли, а иначе они вспорют ваши брюха да подадут к столу. — Какая Маска?.. Таллис, ты расколола её десять лет назад! Да и… на кой кунари сдалась эта Маска?! И вы туда же? — продолжал верещать эльф, его голос дрожал. Таллис выхватила из-за спины два сильверитовых кинжала, демонстрируя свою ловкость управления ими с гордо поднятой головой: — Фен'Харел причинил много бед нашему народу, а теперь он хочет уничтожить Завесу и всех нас, кроме своего жалкого народа. Мы убьём его с помощью его же Маски, мальчишка. Ты же знаешь, что лучше не стоять на моём пути! «Я спасу тебя, Солас. Снова. Чего бы мне это ни стоило», — пробежало в голове Элланы. В глазах эльфийки отступил страх, сменившись яростью. Она сжала клинок в руке и, наклонив голову к висевшей на шее волчьей кости, прошептала: «За тебя».***
«Леди Инквизитор! Мне удалось понять истинную природу волчьей кости, которую я получила от вашего посла более двух месяцев назад. Амулет из кости — это, как предполагем я и мои маги, филактерия, содержащая в себе сущность Соласа. Однако для ритуала он применил кровь титана – лириум, который позволяет проникать в Тень. Вероятнее всего, через ваши сны вы входили в Тень, или же Солас сам направлял вас к ней, искажая её реальный облик. Будьте осторожны, леди Лавеллан», — из отчёта Первой Чародейки независимого Круга Магов мадам Вивьен де Фер.