***
— Что-то порождения нынче разбушевались. Орут громче, чем Кассандра, — сказал Варрик, прокручивая в руках пожелтевшую карту и осматривая тоннели. Из глубин земли доносился непривычный, пульсирующий шум. Варрику было особенно тревожно от него. Со всех сторон путников поджидали вой порождений тьмы и тошнотворный запах скверны и мертвечины. Отряд Серых Стражей шёл впереди, расчищая коридоры от кишащей в них мерзости. — Я не думаю, что это издают порождения тьмы, Варрик, — Эллана нахмурилась от продолжающихся массивных толчков, — наверняка демоновы кунари прорывают тоннели гаатлоком. Тетрас покачал головой, — всё еще было не по себе. Он шагал впереди остальных и нервно разговаривал себе под нос, стараясь не замечать доносящегося грохота. — Думаешь, мы всё-таки наткнёмся на них здесь? — спросил Дориан. Он шёл рядом с Дагной, освещая дорогу посохом. — Каллен с солдатами должны проследить, чтобы никто не пошёл за нами. Я не придумала ничего лучше, чем оставить им Коула. Эллана беспокойно выдохнула и сжала губы. Мысли об оставленных на растерзание войсках не давали её покоя, а убитые Стражами туши порождений подливали масла в огонь. От плетущегося Варрика уже который час не было вестей. Они лишь шли, преодолевая повороты и расселины в полу. — Почему с нами не пошёл тот твой знакомый блондин, Варрик? — снова начал Дориан. — А? Кто? Андерс? — неспокойно подал голос тот. — Когда-то он служил в Ордене, но зарёкся никогда больше не спускаться на Глубинные тропы. Печальная история с ним выходит. Отдал мне карты, что остались, да ушел в Вейсхаупт, искать Хоука, — он на минуту замолк, но затем снова продолжил. — Дагна, мы уже прошли старые кладовые, куда дальше? Пипишка, услышав своё имя, отвлеклась от записей и подскочила к нему. Она потёрла подбородок, вглядываясь в карту, и ткнула пальцем: — Вот, по моим данным здесь должен быть спуск в глубинные тоннели. Примерно через… Раздался ударный шум где-то совсем рядом, — взрывной, не такой, которые Варрик слышал прежде. Взрыв привёл его в чувства. — Это однозначно наши рогатые друзья, — сказал он. — Быстрее! Куда нам дальше?! — Эллана махнула всем рукой и ускорилась до бега. Присутствия Серых Стражей слышно не было. Вслед за Варриком они миновали продолжительный коридор, что заканчивался кованной дверью с шестернями. Она была разнесена на куски, а вокруг стоял густой запах пороха. — Ты же собиралась её открыть, Чаровница? — выдал Тетрас, заходя в пробитое отверстие. Дагна от растерянности проглотила все слова и лишь проследовала за ним. — Взгляните-ка, они и пол подорвали. Рассеченная земля над глубинными тоннелями ещё дымилась и осыпалась. Сквозь надоедливый рокот Глубинных троп слышалась суета боя. — Это могут быть Стражи… и кунари, — Дориан первый спустился в пробоину, подхватывая за собой Пипишку. В тоннелях было узко и противно сухо, дыхание давалось с трудом. Эллана с тихим лязгом выхватила меч, пробираясь на звук и странное неестественное свечение в конце. Но спешить было поздно. Отряд Серых Стражей, а точнее, всё, что от него осталось, был обречён бездыханно тонуть в своей же крови. Гаатлок забивал лёгкие. Путники подняли глаза, ступая в багровые лужи осквернённой крови, и увидели перед собой кунари: у большинства из них рога были отрублены, а на шеях надеты толстые магические ошейники. За их спинами же Дагна узнала Наковальню, освещённую ярким бирюзовым огнём, на которой лежал один из саирабазов, полуживой и наполовину закованный в необычные латы. — Это агенты Фен’Харела, — поднимая руку, крикнул кунари-мужчина, чьё лицо скрывал решётчатый шлем, Арварад, — нам нужно закончить ритуал! — Что они делают с остальными? — приготовив посох, спросил Дориан. — Они хотя сделать големов из своих сородичей! Я понятия не имею, откуда у них формулы! — беспокойно закричала Дагна. Эллана, вооруженная лишь мечом, выдвинулась вперёд: — Дагна, проберитесь к Наковальне и сделайте, что должны. Остальные, со мной. Постарайтесь оставить в живых главного и берегитесь! — Vinek kathas! — снова прорычал кунари, и группа саирабазов ринулась в неравный бой. Кунари бились яростно и беспощадно, словно стадо бешеных быков. Дориан и Варрик принимали дальний бой, с трудом поражая массивных саирабазов вдвоём. Все барьеры магистра кунари прорывали своей неудержимой магией, с каждым разом становились они всё слабее. Арварад с массивной секирой, которую он мог держать в одной руке, наступал на Эллану: они слились в ближнем бою. Благодаря своей эльфийской худобе и ловкости, Лавеллан успевала уклоняться от напористых атак кунари, иногда ошеломляя его острым лезвием клинка. — Где вы взяли формулы изготовления големов? — прорычала она, направляя остриё вперед и медленно обходя Арварада. Кунари усмехнулся: — Хочешь поговорить перед смертью, а? Старейшие магистры Тевинтера передали Кун эти секреты, что достались им от древних гномов, чтобы мы оставили их в покое. Они никак не могут совладать с Кун, тупицы. Мы поработим всю магию! — сталь лязгнула, и противники скрестили оружие. Неприметная Пипишка, пользуясь яростью сражения, пробралась к Наковальне и с трудом сбросила с неё скованного саирабаза. — Прости, я правда не хотела. Помогу тебе позже, — прошептала она, скорее, от волнения и разложила на Наковальне осколки Маски. Чистый лириум побежал по резьбе Наковальни, смешиваясь с алхимическими реагентами и лязгом особого молота Дагны. — Инквизитор! — послышался суматошный крик Варрика. Эллана, испуганно обернувшись на голос, увидела, как оставшиеся в живых саирабазы окружили изнеможённых спутников. — Нет! Варрик! Дориан! — отозвалась она и тут же рухнула на землю, будучи обезоруженной ударом в спину. Арварад медленно наступал на отползающую назад эльфийку, натягивая мерзкую улыбку под шлемом. Пытаясь дотянуться до своего меча, Эллана замерла, будучи схваченной за горло мёртвой хваткой кунарийский пальцев. Где-то в ушах, сквозь затуманенное сознание, звенел восторженный крик Дагны. Но и он вскоре сменился страшными мольбами, а затем вовсе умолк. В чувства привела ужасная боль в голове, — он швырнул Эллану об истекающую лириумом Наковальню. В глазах мелькали образы вырывающихся из лап кунари спутников и приближающегося к ней Арварада. На эти мгновения она сдалась, опуская взгляд на бестолковый обрубок левой руки. «Простите, я никого из вас не смогла защитить», — пронеслось в голове. Вдруг что-то глухо упало рядом с ней. Это был деревянный лик волка, что переливался голубыми узорами и еле слышно, загадочно нашёптывал. — Зови его. Зови Фен’Харела, — приказал Эллане кунари. — Нет, — возражала Эллана, из всех сил пытаясь встать и кинуться на него, — Солас, нет! Морда кунари предстала перед мутными глазами и снова схватила эльфийку: — Жизнь Ужасного Волка в обмен на жизнь твоих товарищей, Инквизитор. Саирабазы держали ослабевших спутников Инквизитора, истекающих кровью и измученных, но ненамеренных сдаваться. Однако каждая их попытка вырваться заканчивалась новыми побоями. Лавеллан взяла сверкающую Маску в руку, осторожно поднося к лицу. В момент, когда Маска слилась с ней, Эллану охватил голубой свет, что ослепил остальных. Она почувствовала, как вокруг разрывался воздух и Эллана находилась между двух реальностей. — Солас… — зашептала она в Маску, — Fen’Harel, Harellan! Las ma mala enansal la ma ghilana mir din’an! Пространство над ней разорвалось, филактерия на груди взмыла вверх, оглушительно задребезжав, и рана Завесы залилась зелёным, неестественным огнём.Часть 10
18 декабря 2022 г. в 01:59
Далеко за пределами Орлея, где густой лес скрывал в своих могучих объятиях кристально чистое горное озеро, возвышались руины, охраняемые образами каменных волков. Засыхающая по осени трава тихо шелестела под копытами золотых галл. Их покой не смели потревожить ни горный ветер, ни лапы хищника. Но хруст сухой ветки под ногой охотника заставил грациозных животных навостриться: они оторвались от водопоя, подняв уши и витые сверкающие рога.
Руки охотника, что неумело натягивали тетиву, тряслись. Шестнадцатилетний, хорошо развитый от физической работы эльф, выросший в эльфинаже, впервые видел создание прекраснее крысы. На удивление, галлы были спокойны: они вертели мордами и фыркали. Охотник затаил дыхание. Он до упора натянул тетиву деревянного лука и выпустил стрелу: она стремительно полетела навстречу пасущейся в несколько футах дальше галле. Стрела отразилась в чёрных глазах животного и, резко остановившись, разлетелась на множество пылающих кусочков.
Эльф испуганно опустил лук, оглядывая по сторонам разбегающихся галл.
— Mien’lin, — услышал он. Убаюкивающий мужской голос показался из-за деревьев, что росли почти у подножья близ расстилающейся горы, на которой виднелись разрушенные башни и несколько элувианов, — это значит «охотник».
За Соласом снова закрылось зеркало. На его поясе колыхались красновато мерцающие ножны, а на лице считывалось спокойствие. Он не был зол, но перепуганный мальчишка низко поклонился перед ним.
Солас опустил руку на его плечо и сказал:
— Никогда ни перед кем не склоняй головы. Мы все свободны и все равны.
Эльф выпрямился и бегло заглянул в глаза Соласа, переводя взгляд на угомонившихся галл. Всё вокруг снова пребывало в гармонии.
— Почему ты помешал мне пристрелить её? — спросил тот.
Солас еле заметно улыбнулся юному эльфу, что решил примкнуть к нему, как и сотни других плоскоухих. Он указал рукой на заросшую мхом и цветущим плющом статую волка, и, подойдя, присел на его каменную спину. Юноша опустился на булыжник рядом.
— Твои предки никогда не рассказывали тебе долийских легенд, ведь так?
— Мои предки всегда жили в эльфинажах, как и их предки, и их, — ответил эльф, — про легендарных долийцев всегда травил байки старый рыбак, с которым я работал в порту с самого детства. На днях он сказал, что мы должны идти, и я пошел.
Солас, умиротворённый засыпающей природой, с какой-то особой нежностью посмотрел на собеседника.
— Когда-то очень давно, когда не было никаких долийцев, шемленов, и земля не страдала от вечной войны, Гиланнайн, избранница богини Охоты, прекрасная и грациозная, сотворительница многих существ, что населяют мир, была жестоко обманута охотником. Она, раненная и ослеплённая, взмолилась Андруил, и тогда та обратила её в прекрасную белую галлу. Гиланнайн стала Матерью всех галл, и долийцы никогда не причиняли вреда ни одной из них…
— Потому что среди них может оказаться та самая Гиланнайн? — Почти шепотом перебил его юнец.
Солас медленно махнул головой. К его руке прильнула одна из галл, ластясь и утыкаясь холодным носом в ладонь.
— Верные спутники долийцев, мудрые и слишком умные, отчего порой такие своенравные и непослушные, — Солас засмеялся, когда галла слегка боднула его и фыркнула, — все эти волки, — он указал взглядом на статуи, — они охраняют галл. Гиланнайн пришлось бежать от Охотницы Андруил. То была ревность. Андруил обвинила Фен’Харела в охоте на священных детей Гиланнайн. Но Фен’Харел никогда не трогал ни Мать, ни её созданий, пообещав защищать их. Я оберегаю их в знак памяти былой дружбы, чтобы во времена великой нужды, они явились… И указали мне дорогу.
Юный охотник, чей взгляд до этого момента был прикован исключительно к Соласу, провёл пальцами по занозистой дуге лука:
— И ты никогда-никогда не убивал галл? И не обманывал Гиланнайн?
Маг не отвечал. Он воздел светлые глаза к небу, вдыхая свежий воздух, приносимый прохладным осенним ветром. Он мог лишь молиться о том, чтобы прекрасная Мать топтала новый мир своими серебряными копытами, а не томилась в Тени с остальными. Тех, кого он «обманул» и «предал». Минуту спустя Солас поднялся.
— Когда Андруил обратилась к Матери с просьбой убить существ, что она создала, Гордость не позволила Гиланнайн уничтожить всех своих детей в обмен на божественность. Она же не позволит и мне предать своё слово.
Охотник тоже поднял глаза к бескрайне расстилавшемуся небосклону и замер, ощущая, как история Волка разливается теплом по его сердцу. Зачем он здесь? Зачем старый рыбак привёл его сюда? Всё решалось само собой, где-то тут, в его груди.
Знакомый разливающийся язык слышался всё отчетливее. Сотни эльфов, чистолицых и помеченных, корпели над останками некогда величайшей цивилизации глубоко в лесах, на костях белокаменных дворцов, что так же, как и Солас, они когда-то называли домом. «Arla». Солас ускорил шаг и незаметно для себя, нахмурившись, сжал кулаки. Плоскоухие беженцы хоть и уважали Соласа, но в глубине души страшились Фен’Харела.
Они опускали головы и расступались перед ним. Они не могли привыкнуть к свободе. Но свободны ли они?
Дверь забытого замка громко распахнулась перед эльфом под действием его чар. Лестница, устремлённая ввысь самой высокой башни, заставляла голову кружиться, но Солас шёл, с пугающей уверенностью перешагивал осыпающиеся каменные ступени. Наконец он кинулся к величественному золочёному элувиану, словно расплавляя его своей огненно-холодной магией.
— Покажи её, покажи! — закричал он. От его рук гладь зеркала тонко треснула и осколки полетели, со звоном ударяясь о латы. Щеку неприятно защипало, что заставило Соласа прийти в себя. Его глаза и ладони потухли в тот момент, когда сзади показалась Шартер.
— Господин, — начала было она.
— Я никому не господин, — перебил Солас, — что вам известно? Оно всё еще там?
— Так точно! — Шартер, забывшись, осеклась, — мы выставили к Сердцу часовых. Пострадало много гномов. Их силы сдерживаются, но, боюсь, известия скоро дойдут до Скайхолда.
Холодной ладонью Солас стёр кровь с щеки.
— Где сейчас леди Инквизитор?
— Она направляется на Глубинные тропы со своими солдатами и остатками Серых Стражей. Из сведений, что я имею: отряды кунари тоже прорываются туда. Гаатлоком.
Эльф медленно повернулся и Шартер сглотнула, опустив взгляд куда-то ниже и прокашлявшись в кулак.
— Значит, мы точно встретимся с кем-то из них, — тихо сказал он, — больше никого не засылайте. Я пойду один.
Шартер вскинула брови и приоткрыла губы, молча возразив ему и не осмелясь ничего сказать. Солас прочёл в её глазах смятение одним лишь коротко кинутым взглядом.
— Часовых, — продолжил Солас, — должно хватить. У порождений нет сил подходить к Сердцу. Даже приближаться.
Паузу скрасил крик диких птиц за поросшими плющом окнами башни. Они предвещали смену погоды, тревожились, боялись кого-то.
Самое дно земли пропахло кунарийским порохом и гнилью порождений тьмы. В ушах зазвенели отдалённые вопли порождений, они, бесцельно скитающиеся по многочисленным коридорам, жаждали тёплой крови. Мучительные звуки прервал треск тонкого стекла и разлетающихся осколков. Густой мрак потревожил звук натягивающейся тетивы и синий блеск его глаз. Часовые, скрывшиеся за каменными глыбами Глубинных троп, окружили Соласа и были готовы незамедлительно пристрелить первого, кто появится на его пути. Эльфы были лишь покорной тенью сквозь отблески его холодной магии.
Солас сжал в ладони Сферу и закрыл глаза, нахмурившись. Пламя магии разгоралось, охватывая тело Эвануриса, освещая каменные коридоры и сотрясая Камень. Даже голос Камня затих.
— Настало время, Защитница, веди меня на бой с Титаном, — прошептал он.
В этот же миг валуны загромыхали. Мелодичная, еле ощутимая песнь Титана сменилась ритмичным боем, вновь послышался встревоженный вой чудовищ. От приближающегося огня Соласа они слепли, выли, их безобразные тела сгорали дотла. Эмиссары, что пытались противостоять чужаку, мгновенно получали серебряные стрелы прямо в уродливые морды, после чего магия разрывала их на части. Скверна текла ручьем.
Митал внутри Соласа слышала стук Сердца, рвалась наружу, ведя эльфа вперёд. Полчища испуганных порождений забивались по углам, где были застигнуты врасплох эльфийскими стрелами.
Минуя многочисленные коридоры вслед за зовом Митал, перед Соласом стали каменные врата — две громадные рунические глыбы, изрезанные многочисленными потоками лириума и высеченными рисунками: в центре светилось Сердце, пронзаемое крылатой женщиной, а вокруг располагались низкорослые, закованные в массивные доспехи существа. Огонь Соласа заставлял голубую кровь переливаться ещё ярче. Сзади вновь послышался треск тетивы. Эльф поднял кулак, останавливая атаку, почуяв присутствие других существ рядом.
— Мы знаем, Она пришла, — сухой, осевший за сотни лет голос, перебил стук Сердца.
Ша-бритолы, те, что остались после прихода Инквизиции, опустились на колени перед эльфом. Их могучие топоры попадали с тупым грохотом. Медленно обернувшись, Солас взглянул на неестественно обезображенных гномов, они были абсолютно глухи и слепы. «Песнь» поразила их.
— Мы знаем, — вновь начал тот, у которого еще оставалась возможность произносить слова, — Она пришла убивать. Она убьёт Титана. Мы не можем его защищать. Она убьёт его, как и других.
Биение Сердца слышалось за вратами. Солас со скрытым сожалением смотрел на искаженные лица гномов, что бессильно сливались с камнем, их пустые глаза, видевшие только темноту.
— Отходите к Камню, его дети, вы не защитите Титана от Митал, — сказал он, — вы сделали всё, что могли.
Прошептав последнее, Солас накрыл стеклянные глаза говорящего Ша-бритола ладонью и тела гномов постепенно поглотил камень. Он стиснул зубы, оторвав прикованный взгляд от валунов лишь с новым ударом Сердца. Врата всё еще стояли закрытыми.
— Прости, я не могу иначе сейчас, — проговорил Солас и его глаза вновь охватило пламя. Она снял с пояса лириумный кинжал, ударяя самую большую артерию на каменных воротах. Тут же песнь сменилась визгом, голубая кровь начала краснеть, пульсировать по жилам, разрушая зараженный Камень.
Солас чувствовал изменения Камня: он сжал Сферу сильнее и тяжело сглотнул, слегла попятившись назад от рассыпающихся дверей. За глыбами взревел Титан. Митал жаждала его, Защитница, сразительница Титанов рвалась в бой, но нутро молило уйти. Убежать! Бой Сердца поразил всё тело: он слышался в голове и груди. Солас увидел, как поражённый кристалл беспорядочно метался, обрывая покрасневшие артерии. Титан захлёбывался в собственной крови. Голубое сияние сменилось кроваво-красным — скверна потекла по титаньим жилам, она взревела, заражая существо и взывая к порождениям, чей безобразный вой вновь пронёсся по коридорам. Порождений теперь останавливала только струящаяся магия Соласа.
Эльф вздёрнул подбородок и синий колдовской огонь, как и радужки его глаз, всполохнул перед чудовищами, перекрывая ходы. Солас нахмурился, опуская потухший взгляд на Сферу: до Сердца оставался лишь шаг и всего один удар. Пальцы уверенно сжали кинжал. Солас приблизился к бешено бьющемуся кристаллу, алеющему и истекающему лириумом. Пылающий своей древней магией он оторвался от земли и медленно поднялся вверх.
— Ame na enasalin me’durgen, Lethallan, — с этими словами он вонзил лириумный клинок в Сердце. Оно зазвенело, заколотилось, сотрясая Глубинные тропы на тысячи миль.
В ушах Соласа гремел вой Камня, его огонь разгорался, он глухо заревел от накаляющего всё тело жара и направил Сферу в свежую рану. Вихри энергии, исходящие от Сердца, мощно поглощались ею, заряжая Сферу. Солас боролся. Потоки магии взмывали под потолки пещер, лириум сочился из артерий, Титан не прекращал обезумевши выть. Песнь Камня теперь звучала как раздирающий вопль земли.
На мгновение Соласу показалось, что он оглох. Опустившись на одно колено, он опешил: в руках была только искрящаяся Сфера и истекающий лириумом кинжал. Бой и вопли прекратились, Сердце потухло, превратившись в серый холодный булыжник, не издающий ни звука. Эльф поднялся и самодовольно усмехнулся, перекручивая шар в ладони и оглядывая умолкший зал.
Он было хотел подать сигнал часовым и повернуть назад, но в голову ударило. Нахмурившись, эльф зарычал от помутнения, глаза налились. Материя вокруг разрывалась, всё уходило из-под ног. Голоса в голове становились всё отчётливее — его кто-то звал, знакомый, тот, к кому непременно хотелось.
«Fen'Harel…ghilana mir…», — ударилось о виски.
— Vhenan… — тихо зарычал он.