Когда спадает маска наёмника

Хуа Би привез их в какой-то отель и Чэна сразу забрали те же люди, а белобрысый снова схватил Гуань Шаня за шкирку и потащил в переулок к заднему входу, не обращая внимания на грызню Рыжика и его попытки высвободиться. Ему выделили нескромных размеров номер, приказали тщательно вымыться и сидеть здесь до следующих указаний. И забрали телефон, да. Решив воспользоваться внезапно привалившей халявой в виде шикарных размеров джакузи, Гуань Шань скинул отвратительную окровавленную одежду, запоздало вспомнив, что так и не вернул Хуа Би телефон Чэна, и залез в ванну с гаджетом влиятельной шишки. Это было крайне опрометчиво с его стороны, но любопытство перевешивало, тем больше было его разочарование, когда на телефоне Хэ Чэна не нашлось ничего интересного. Кроме нескольких фотографий. Маленький Тянь на руках старшего брата, сфотографировано было со старой фотокарточки в простенькой рамке. Тянь со средней школы, уже со своей мерзопакостной улыбкой и чертями в глазах. Оба брата, сфотографированные кем-то со стороны, Тянь опять улыбался, по-своему высокомерно, а выражение лица Чэна было таким, словно он еле сдерживался, чтобы не дать младшему смачный подзатыльник. На следующей фотографии четверо друзей — Хэ Тянь, закинувший руку на плечо недовольного до кучи Шаня, веселый Цзянь И, повисший на хмуром Чжане Чженси. Они тогда отдыхали на личном острове Хэ Чэна. На последней фотографии был он. Мо Гуань Шань. На том же самом острове. Ему удалось сбежать из-под тщательного контроля доставучего Хэ Тяня и он ушел в дивный сад, где буквально спрятался под одним из деревьев. Сидел, подтянув одно колено к груди и умостив на нем руку, и смотрел в небо прямо сквозь пышную крону. В этот момент его и поймала камера Хэ Чэна. Вот только: зачем? Это было бы еще более странно, если бы на ум Рыжику не пришла мысль о том, что это сделал Хэ Тянь. Неважно для чего, разве ж этому ублюдку нужен был повод хоть для каких-то своих действий? Только почему на телефон брата? Кажется, эти вопросы навсегда останутся без ответов. Не спрашивать же самого Хэ Чэна. На секунду мелькнула мысль сфотографироваться на его телефон прямо в джакузи и посмотреть на реакцию мужчины, но Гуань Шань отчаянно замотал головой, испугавшись собственных желаний. Его щеки сильно покраснели и он убрал телефон от греха подальше, а сам погрузился в расслабляющую воду по самый нос, пытаясь избавиться от этого раздражающего запаха крови. Когда Шань все-таки решил, что с него хватит, вода приобрела прозрачно-розоватый оттенок. Он вышел из ванной в одном полотенце и обнаружил на широкой кровати белую рубашку и тренировочные штаны, естественно, на несколько размеров больше нужного, а на столе стоял поднос с кучей еды. Такая забота… настораживала. Однако Гуань Шань вспомнил, что не ел с самого утра, о чем ему незамедлительно напомнил бурчащий живот. Еще в ванной Мо придирчиво оглядел себя со всех сторон, подмечая дохренилион новых гематом, и из-за них было больно двигаться, дышать, бездействовать, даже просто жить. Рассеченная губа больше не кровоточила, но мешала широко открывать рот, хотя есть хотелось безумно, и лучше сразу двумя руками. Объевшись до отвала, Гуань Шань ничком свалился поперек кровати, раскинув руки в стороны и уставившись в потолок. Впервые он чувствовал себя так… спокойно, умиротворенно. Он хорошенько отдохнул, славно поужинал, на нем вещи, судя по еле слышному запаху одеколона, Хэ Чэна, вокруг тишина, какой не бывало в его доме с шумными соседями. И боль и ломота во всем теле не мешала, и неизвестность не пугала. Ну, разве самую малость. Когда бездумно валяться надоело, Рыжий все-таки решил выйти на разведку, пусть это и было запрещено тем стремным парнем с белыми волосами. Не успел Гуань Шань открыть дверь, как выход ему преградила огромная шкафоподобная обезьяна. Блин, серьезно, бедный Шань рядом с этим неопознанным предметом интерьера чувствовал себя букашкой. — Тебе нельзя выходить, — глухо пробасил шкаф, преграждая дорогу. — Мне нужно узнать о состоянии Чэна, — нагло заявил Гуань Шань, скрещивая на груди руки. Наверняка, он дико забавно смотрелся в этой огромной одежде. — Господин Хэ отдыхает, — отрезал шкаф. — Я хочу увидеть его. — Тебе нельзя выходить, — повторил, не двигаясь, не меняясь в лице. — Я, типа, заложник? — Шань приподнял бровь, но ответа на свой вопрос не получил. — Отрежь себе язык, зайка, раз ты им совсем не пользуешься, — огрызнулся парень, захлопывая дверь. Раздражение поднялось в нем с новой силой, но выплеснуть его здесь было некуда. Разве что в окно сигануть, но уж слишком высоко, а Шань никогда не был сторонником суицида, поэтому делать было нечего и Рыжик завалился в кровать, прежде стянув рубашку, хотя и не надеялся уснуть этой ночью. Ошибся. Не успел он натянуть на себя одеяло, как уже вырубился. Утром его разбудил пристальный взгляд Хуа Би. Белобрысый сидел в кресле, весь такой расслабленный, с закинутой на колено ногой, и попивал кофе. На столе Гуань Шань заметил очередной поднос. Произошедшее вчера казалось дурацким сном, но иначе бы его здесь не было, поэтому флегматичный Рыжик, зевая, скатился с кровати и, потягиваясь, забрал с подноса другую чашку кофе, вернулся на кровать. — Ну и где вопросы? — поинтересовался Хуа Би, вздернув светлые брови. — С Чэном все в порядке? — первым делом спросил Гуань Шань, продрав, наконец, глаза. — Относительно. Еще бы минут двадцать промедления и умер бы от потери крови, — как само собой выдал Хуа Би, как будто не о своем… друге? боссе? господине? говорил. — Так меня, типа, похвалят? Или убьют? — не мог не спросить Шань, внутренне понимая, что и не особо-то его заботит ответ на этот вопрос. Будет и будет. — Смелый парень, — уголком губ ухмыльнулся Би. — Позавтракаешь или сразу к нему пойдешь? — Сразу, — резко подорвался Шань, отставляя чашку с недопитым кофе и надевая рубашку. Хуа Би подождал, пока парень наденет кеды, и тогда вышел в коридор. Шкафоподобной обезьяны в охране уже не было, но Шаню было не до него. Он думал только о встрече с раненным мужчиной, отчего-то взволнованный этой мыслью, о не по размеру большой одежде, в которой он смотрелся совсем хрупким мальчишкой. О собственной фотографии в телефоне Хэ Чэна. Хэ Чэн полусидел в кровати, в таком же номере на этаж выше, перебирал какие-то бумаги и выглядел не в пример лучше вчерашнего. Волосы, всегда зачесанные назад в идеальной прическе, в этот раз встрепаны, будто он только проснулся, несколько прядок упали на глаза, вызывая непреодолимое чувство убрать эту неидеальность. Все его туловище было перехвачено белоснежными бинтами. При виде Гуань Шаня тонкие упрямые губы не растянулись в улыбке, как принято в таких вот случаях, когда вроде бы надо поблагодарить своего незадачливого спасителя, но вот стального цвета глаза слегка изменились. Незаметно в принципе, если бы Шань не смотрел прямо в них. — Оставь нас, Хуа Би, — тихо, но властно приказал Хэ Чэн, откладывая документы. За спиной Рыжика хлопнула дверь. — Тебе идет моя одежда, — ухмыльнулся знакомой Хэтяневской улыбочкой, которая выглядела чуть мягче, чем издевательская. Гуань Шань невольно осмотрел себя сверху-вниз и признал, что выглядит довольно глупо, чтобы получать такие неуместные глупые комплименты, и лишь пожал плечами. — С тобой все будет в порядке? — спросил он вместо ожидаемой от него агрессии. — Конечно. — Чэн потрогал ладонью забинтованное плечо. — Мне не в первой. — Прозвучало неприятно, — хмыкнул в этот раз Шань, обхватывая ладонями локти. — Если ты вдруг переживаешь, я никому ничего не скажу. И постараюсь как можно быстрее все забыть, чтобы ты не нервничал. — А если я, скажем так, — Хэ Чэн загадочно улыбнулся уголком губ, с хитрым прищуром разглядывая смутившегося таким вниманием парнишку, — не хочу, чтобы ты забывал? — Что ты имеешь ввиду? — Неосознанно Гуань Шань подошел совсем близко к кровати, почему-то не ощущая исходившую от мужчины опасность. — Разве ты не должен сказать мне, чтобы я, типа, забыл все, что видел? Или там, я не знаю, пригрозить мне расправой в случае, если я обращусь в полицию или, того хуже, расскажу все твоему брату? Хэ Чэн провел ладонью рабочей руки по лицу в попытке спрятать новую улыбку, еще более веселую и открытую, чем предыдущая, но у него ничего не вышло. Гуань Шань сжал кулаки в бессильной злобе, все еще ничего не понимая. Этот Хэ Чэн совсем не был похож на себя прежнего, на того, с кем так или иначе мельком пересекался Рыжий. Как будто в нем каким-то образом уживались две личности. — Ты как солнце, — добил он. Вчерашние слова, сказанные в предсмертном бреду, заставили Мо вздрогнуть и ошеломленно похлопать ресницами, отступив на шаг назад. Теперь это точно конец. Потому что сердце забилось очень быстро, раз за разом пропуская удар за ударом, а дыхание сорвалось, стало больно дышать. — Не… называй меня так, — с трудом выдавил он из себя, глядя себе под ноги. — Тебе пора ехать домой. — Чэн снова взял в руки документы. — Хуа Би отвезет тебя. Гуань Шань достал из кармана штанов чужой телефон и аккуратно положил его на одеяло рядом с рукой, не отрывая собственного взгляда от стальных глаз напротив. — Хотел бы я встретиться с тобой в иных обстоятельствах, — хмыкнул он как-то немножко обреченно и поджал губы, понимая, что явно сболтнул лишнее. — Я не… Забей! Я пойду. Уже схватившись за ручку двери, готовый выбежать из нее так, чтобы только пятки засверкали, и навсегда забыть о том, какой мягкой может быть улыбка у старшего брата Хэ, и как сильно бьется сердце при блеске теплых стальных глаз, как за спиной раздалось тихое обещание: — Я позвоню! И Мо Гуань Шань никогда не позволит себе забыть, каким ошарашенным вышел от Хэ Чэна.