Когда спадает маска наёмника

Гуань Шань сошел на пристань, приняв помощь Чэна в виде протянутой руки, и помахал командиру яхты, с которым провел увлекательные сорок минут, ему даже дали управление яхтой на время. В прошлый раз их доставили на остров тоже яхтой, но тогда времени пообщаться с капитаном не было. Тогда даже на Хэ Чэна внимания не обращалось, все уходило на борьбу с Тяневскими приставаниями. Сейчас же они были только вдвоем, шли по мощеной дорожке, переплетя пальцы рук друг друга, болтали ни о чем. После стылого весеннего Ханчжоу климат острова Хэ Чэна показался райским, и Рыж не преминул возможностью переодеться еще на яхте в широкие шорты и майку. Мужчина тоже сменил строгий костюм на потрепанные спортивки и футболку, и в данный момент не прекращал улыбаться. Три дня назад Гуань Шань с успехом закончил семестр, два дня провел с мамой, и вот, в утро перед днем полугодовой годовщины они с Чэном высадились на остров, чтобы провести несколько дней вместе наедине от всех. Хэ Чэн закинул руку парню на плечо и притиснул его к своему боку, целуя в рыжую макушку. — Я попросил слуг подготовить остров к нашему приезду и отпустил их, чтобы они не мозолили тебе глаза. Мы будем одни. — Спасибо, Чэн, я ценю твою заботу. — Гуань Шань поцеловал его в подбородок, прижался сильнее. — По крайней мере, мне не будет неловко щеголять по дому голышом. — Ух ты, кажется, у меня там зашевелилось от твоих слов, — задумчиво сказал Чэн, глядя на низ своего живота. — Следи за тем, что говоришь, пожалуйста. Я тебя уже просил. — Подумаешь, — фыркнул парень. — Я ведь попросил прощения за тот случай. — Я был на важной встрече, — напомнил мужчина, проникая рукой в воротник майки Рыжика и поглаживая шершавыми подушечками пальцев разгоряченную теплым воздухом кожу на груди. — А ты нашептывал мне на ухо фантазии по поводу первой брачной ночи. — Ты сам виноват, что не снял гарнитур, — обвинил Гуань Шань, щипая его за бок. — А мне было скучно, хотелось твоей ласки и любви. — И сильно тебе помогло мое тяжелое дыхание? — О да, от твоего то и дело сбивающегося командного голоса кончил я поистине феерично, — эмоционально взмахнул руками Шань, рассмешив возлюбленного. — Смешно тебе?! Они быстро дошли до особняка Хэ и первым делом Шань отправился на кухню обследовать холодильник на предмет вкусностей, пока Чэн относил и раскладывал в комнате их вещи. На острове они на неделю, после чего полетят в Гонконг на встречу с отцом Хэ Чэна. Этот факт тревожил Гуань Шаня до дрожи в коленках, несмотря на заверения возлюбленного, что бояться нечего. Устроив им с Чэном легкий перекус, Мо сбегал наверх в комнату Чэна, точнее, теперь уже их с Чэном комнату, завалил вышеупомянутого, переодевающегося мужчину на кровать, зацеловал все доступные, незакрытые одеждой места, и сбежал, стоило только Чэну перейти к активным действиям, слыша в спину крики о том, что его точно убьют. День проходил бурно и насыщенно, они купались и загорали, в полсилы мутузили друг друга, в основном делая упор на ноги, потому что кулаками Шань все еще не мог работать, снова купались. Загорали голыми. Вместе готовили ужин, принимали джакузи под красное вино и ленивые разговоры, беззапальчиво целовались, нежились в объятиях друг друга и совершенно удовлетворенные легли спать. А утро для Гуань Шаня началось слишком волшебно, чтобы быть правдой. — Любимый… — ласковый шепот теплым ветерком пробежался по обнаженному позвоночнику, слух нежа шумом океана в распахнутое окно. — Котенок… — Очередной чувственный поцелуй в лопатку. — Солнце… — Мягкие губы в щекотном местечке за ухом. Гуань Шань со стоном потянулся, переворачиваясь на спину, и подставил под ласку переднюю часть своего туловища, поднял руки, наощупь находя голову возлюбленного, чтобы зарыться пальцами в растрепанные волосы. — Доброе утро, любимый, — прохрипел он, притягивая мужчину к себе для утреннего поцелуя. — Ты рано встал. — Хотел порадовать единственную причину, которая вот уже полгода заставляет меня просыпаться по утрам, завтраком в постель, — с улыбкой поделился Хэ Чэн, в подтверждение своих слов показывая ему поднос с тарелками и чашками на прикроватной тумбе. — Ты сам все приготовил? — обомлел Шань, подкладывая под спину подушки и устраиваясь поудобнее. — Мне пришлось потратить несколько недель, чтобы этому научиться, но я старался, — признался Хэ Чэн, ставя поднос с завтраком на колени парню. Прогулки на катере, загорание, купание, жаркие поцелуи, расслабляющий массаж, романтический ужин при свечах, излюбленная пенистая джакузи, пара бокалов шампанского и секс, секс, секс. Настоящий, первый, яркий, самый запоминающийся, до охрипшего от криков голоса, до звона в ушах и полной опустошенности в теле и наполненности разом. Бесконечные признания в любви, бесконечные движения, приносящие бесконечное удовольствие на грани обморока, яркие отметины засосов по всему телу, расцарапанная до крови спина, следы от укусов и полное, безграничное, безразмерное счастье от осознания того, что все наконец-то случилось.

***

Гуань Шань заворочался, почувствовав копошение, и завозил рукой по постели в поисках тепла, но наткнулся лишь на большую ладонь, крепко стиснувшую его собственную. Сильное тело навалилось сверху, напоминая о ночных проделках, искусанные теплые губы прижались к обнаженному плечу, прямо в след от укуса. — Куда ты? — хрипнул Шань, так и не открывая глаз. Тело болело, словно он снова оказался в больнице больше двух месяцев назад, но эта боль, в отличие о той, была приятной и заставляла щеки покрываться румянцем от собственной извращенности. Хэ Чэн поцеловал его в подбородок. — Кто-то приехал, — шепнул он. — Я пойду посмотрю, а ты спи, еще рано. — Ты обещал, что мы сходим вместе в душ, — закапризничал Мо, однако проваливаясь в сон — все-таки спать хотелось неимоверно, он не уверен, но, казалось, будто после последнего оргазма он поспал от силы минут десять. — Сходим, котенок, я вернусь сразу же, как только узнаю, кого там принесло, — пообещал мужчина, аккуратно вытаскивая ладонь из все еще сильной хватки отлюбленного до полного изнеможения парнишки. — Если услышишь выстрелы и крики, пистолет под кроватью примотан скотчем с твоей стороны к днищу. — Ну вот, голышом не побегать, — горестно вздохнул Рыжик, отворачиваясь в противоположную сторону и подгребая к себе подушку. — Люблю тебя, — в полусне пробормотал он, снова выключаясь. — И я тебя, — шепнул Чэн, прикрывая обнаженные бедра возлюбленного простыней и, поцеловав во взъерошенную макушку, покинул пропитанную запахом секса комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Устало и сыто потягиваясь, Хэ Чэн двинулся на приглушенные голоса, доносящиеся с первого этажа. Прошлая ночь словно высосала его прежнего и заменила каким-то другим Хэ Чэном, довольным жизнью и странно счастливым. Все-таки полгода воздержания от прямого проникновения сделало свое дело и подарило им обоим незабываемую первую полугодовщину. Гуань Шань оказался той еще бомбой замедленного действия. Не то чтобы Чэн совсем не был готов к чему-то подобному, он вообще-то предполагал, что реакция мальчишки на фаллоимитатор и настоящий член будут немножко разниться, но все-таки не так явственно. Оказывается, то, что Шань показывал ему, когда Чэн принимал решение оттрахать возлюбленного игрушкой, было еще, как говорится, цветочками. Он и вчера хотел. Думал, поддразнить, но в итоге получил неслабый такой удар локтем по груди и открытую угрозу: «Если ты немедленно не запихаешь в меня свой член, то весь следующий месяц будешь довольствоваться только своими руками!». Угроза была воспринята со всей серьезностью, а приказ принят и приведен в исполнение. Вот так Чэн и узнал, насколько на самом деле страстным может быть его молодой возлюбленный. И громким, да. До сих пор в ушах его стоны и крики «Да, Чэн, да!!!». Так, кажется, мысли не в ту сторону побежали, в спортивных штанах уже становится тесно, а телу, несмотря на отсутствие футболки, жарко. Все-таки Шаню, несмотря на активную анальную деятельность в течение последних нескольких месяцев, то бишь почти с самого начала отношений, все равно сейчас требовался полноценный отдых. Пока его большой и сильный мужчина не разберется с возникшей проблемой в виде четырех подростков и одного белобрысого вертлявого мудака, который «Чэн, не переживай, привезу дней через пять, успеете со своим ненаглядным все горизонтальные поверхности протереть». — Что за хуйня, я не понял? — вкрадчиво поинтересовался Хэ Чэн, замирая каменной статуей самому себе на середине лестницы. Все, как по команде, обернулись к нему и заткнулись. Цзянь И, виснувший на Хуа Би, спрятался за его могучей спиной, только взлохмаченная макушка возвышалась над напрягшимся плечом, сам Би упорно делал вид, что декоративная пальма в горшке у стены невероятно его интересовала. Чжань Чженси смотрел хмуро и, как всегда, флегматично. Кажется, он был единственным, кто не знал о романтической связи своего рыжего друга и старшего брата друга чернявого, и, вроде бы, был немного смущен открывшейся картиной такого проявления страсти, как багровые отметины, алеющие царапины и следы укусов. Ли Сун весь сжался, сразу уменьшаясь в размерах, и попытался сделать вид, что его здесь нет. Господина Хэ он боялся до усрачки и следовал за Рыжиком по пятам, как и было приказано, выполняя его приказы беспрекословно. Приказов, конечно, не было, все-таки Гуань Шань слишком добросердечный, но держал мудака рядом, пытаясь перевоспитать его дружбой звездной четверки, как когда-то произошло с ним самим. Один только Хэ Тянь смотрел с насмешкой и открытым вызовом. После того, как Мо открыл ему правду об отношениях с его старшим братом, Тянь перестал посещать его в больнице на долгую неделю, даже не скрывая, что это не из-за запрета лечащего доктора Рыжика. Но после выписки все вернулось в норму, только теперь Тянь следил за тем, чтобы старший Хэ не смел даже едким словом обидеть его лучшего друга, и при случае кидал такие взгляды, что Чэну становилась ясно — сделай он что-то неверное и пиздец ему от младшего. И не посмотрит, что вроде как родня. Однако сейчас Хэ Чэна не волновали чьи-то взгляды или мнения. Он вроде четко объяснился с братом, что он с друзьями приедут только после того, как пройдут пять дней. Пять дней от того момента, как Чэн и Шань ступят на остров. Пять дней. А не два. Всего лишь пять ебаных дней наедине. Хуа Би, как ответственный за этих взбалмошных детей и их доставку на остров, был предупрежден насчет установленных сроков четырежды. ЧЕ-ТЫ-РЕ-ЖДЫ! — Блядский боже!.. — под нос выругался Хэ Чэн, накрывая глаза ладонью. — А где прислуга? — первым подал голос Тянь. — У них отпуск, — ответил старший Хэ, уничтожающе глядя на недоумевающего младшего. — У всех? — Прекрасно, его черные глаза скоро из орбит выпадут. — У всех, — холодно припечатал Чэн и окинул ледяным взглядом присутствующих. — Никто из прислуги не вернется до первого апреля. Живите, как хотите. — Мужчина развернулся, собираясь вернуться в спальную комнату, но посмотрел через плечо на белобрысого друга-предателя. — Тебе пиздец. Новоприбывшие загалдели, стоило Чэну скрыться с лестницы. Гуань Шань скинул простыню на пол, раскинувшись на постели упругой задницей кверху. Жарко ему, что ли. Чэн снял штаны и прилег рядом, сгребая приятно сонного любимого парнишку в охапку, и все-таки укрыл их простыней, понимая, что кому-нибудь из бессовестных подростков хватит ума без стука ворваться в комнату. Либо Цзяню, либо Тяню. Чженси пофиг, Ли боится. — Кончился наш отпуск, котенок, — пробормотал Хэ Чэн в шею парнишки. Гуань Шань во сне согласно угукнул и неосознанно прижался к нему ближе, как кошак, потирающийся о своего хозяина в поисках ласки. Несмотря на встряску нежданными гостями, Чэн вырубился практически сразу и проспал бы все на свете, если бы не неожиданная, но несомненно приятная тяжесть на бедрах и груди. — Ты решил трахнуть меня во сне? — хриплым шепотом спросил он, обнимая Шаня поперек спины. — Не я виноват, что у тебя стоит, — открестился парень, поправляя рукой стояк Чэна так, чтобы головка упиралась прямо в растраханный вход в его тело, и мягко толкнулся назад, позволяя ей почти без сопротивления проникнуть внутрь. — Блять, не представляю, что нужно сделать, чтобы я с тебя слез. Определенно, прошлой ночи ему не хватило, учитывая, как он, тихо постанывая от удовольствия, медленно, будто стараясь распробовать, насаживался на колом стоящий член, пока Чэн ему это позволял. Откинув голову с раскрытым в немом стоне ртом, мужчина вцепился пальцами в его ягодицы и двинул бедрами навстречу, заполняя жаркое узкое нутро собой. — Блять, Шань, — отчаянно хрипнул Хэ, все сильнее сжимая его, наверняка до синяков на бедрах. — Да-а, твоя блядь, Чэн, — простонал парень, выпрямляясь и опираясь ладонями о его грудь, позволяя Чэну проникнуть еще глубже, до упора. — Рыжая сучка, которую ты любишь до дрожи в коленках, до невыносимого страха потерять, — шептал он, двигаясь вверх и вниз, все еще мучительно медленно и до ужаса хорошо. — Повтори. — Моя рыжая сучка, — практически не соображая, повторил Хэ Чэн, встречая его поступательные движения на полпути, — которую я люблю и боюсь потерять до такой степени, что хочется собственноручно убить, чтобы знать, что ты больше никому не сможешь принадлежать. — Мне нравится ход твоих мыслей. — Шань выгнулся, когда очередное движение наградило его вспышкой наслаждения во всем теле и ярким фейерверком в голове. — Тогда тебе придется застрелиться, чтобы вечно быть рядом со мной. — Я согласен, — выдохнул Хэ Чэн, притягивая его к себе за плечи для поцелуя, как отвлекающий маневр, чтобы снять цепочку с его шеи и надеть кольцо ему на безымянный палец. — Люблю… — Люблю… — шепнул Гуань Шань, переплетая пальцы их ладоней, чтобы кольца, соединившись друг с другом, многообещающе звякнули.