Когда спадает маска наёмника

      Гуань Шань вышел из-за стола и направился на задний двор. Было уже довольно темно, но фонарные столбы освещали красивый сад, а ночной воздух прекрасно бодрил растравленную болезненными воспоминаниями душу. Вот только слезы сдержать не удалось. Шань даже сам не понял, что плачет, пока сильные руки не обхватили его мягко за талию и не прижали к крепкой груди. Он не всхипывал, не хотел вообще плакать, просто горячие капли сами стекали по щекам.       — Прости, что заставили снова пройти через это, — хрипло прошептал Хэ Чэн в макушку.       — Не понимаю, зачем я наговорил столько чуши. Что вообще со мной сегодня происходит, не понимаю, — флегматично шептал Гуань Шань в рубашку мужчины, скрестив руки у него на пояснице. — Может, я все-таки девчонка и у меня просто ПМС началось?       Хэ Чэн несдержанно хохотнул.       — Как человек, который регулярно залезает к тебе в штаны, могу с уверенностью сказать, что ты стопроцентный парень, — уверил он, целуя его в лоб. — Пошли прогуляемся, Хэ Тянь там сейчас всех разносит, обойдутся без нас немного.       — Ну вот, какая я все-таки сука, взял и испортил Джеку праздник, — печально вздохнул Мо, подхватывая любимого под ладонь.       — О, не беспокойся, котенок. Пожалуй, это лучший День рождения отца с тех пор, как умерла мама. — Шань непонимающе посмотрел на мужчину. — Хэ Тянь по собственной воле приехал к нему, назвал папой, чего не делал с раннего детства, и даже обнял, а ты толкнул такую речь, что даже я готов был сопли пустить.       — Фу ты, дурак! — вспыхнул парень, пихая его локтем в бок. — Где же твоя вездесущая романтика?       — Отец сегодня самый счастливый на свете, а вредную тетушку явно по головке за такое обращение не погладят. Она всегда была слишком экстрентичной и острой на язык, но сегодня перегнула палку. Никто не смеет обижать сокровище будущего Короля. — Чэн угрожающе взмахнул кулаком, смеша Шаня. — Ну вот, обожаю твой смех, малыш. — Они помолчали, медленно бредя по аллее. — Я хочу, чтобы ты поехал во Францию, — наконец, сказал он главную мысль, над которой не мог перестать раздумывать.       — Хорошо, — спустя долгую минуту тишины ответил Гуань Шань и в его голос проскользнула улыбка. — Потому что я тоже хочу поехать. Но не смогу сделать это без твоего одобрения. В любом случае, на раздумья у нас есть время до отпуска.       — Почему до отпуска?       — Потому что если мы поедем в отпуск во Францию, то я хотел бы сразу подать документы в академию. Месяц на размышления, взвешивание всех «за» и «против», думаю, нам должно хватить.       — Да, ты прав.       Они остановились у небольшого искусственного прудика, огороженного красивым металлическим заборчиком, облокотились на него, разглядывая темную гладь воды, в которой отражался свет фонарей. Шань понял — сейчас или никогда, идеальнее момента у них уже не будет.       — Если у тебя есть, что мне рассказать, сейчас самое время, — вздохнув, спокойно сказал он, переходя мощенную камнем дорожку и присаживаясь на скамейку. — Даже если это что-то, что разозлит меня или заставит волноваться.       Хэ Чэн долго не отвечал, стискивая пальцами прутья забора, тряхнул руками и достал что-то из внутреннего кармана.       — Ты не против, если я закурю? — спросил он, показывая над плечом сигарету. — Взял у дяди. Как чувствовал, что пригодится.       — Я не против.       — Хорошо.       На самом деле, Мо уже очень давно не видел, как Чэн курит. Когда они только начали встречаться, мужчина не показывал ему в открытую пагубную привычку, Рыжик сам изредка улавливал сквозь шлейф его одеколона нотки никотина, но не придавал этому особого значения, не считая себя в полной мере тем, кто мог бы спокойно указывать взрослому человеку на его недостатки.       Хэ Чэн сам заметил реакцию возлюбленного, когда закурил при нем в третий или четвертый же раз, и то, как Шань отстранялся от него, кривился, если дым касался его чуткого обоняния, его осуждающий взгляд из-под длинных ресниц, как будто он пытался спрятать его, не хотел досаждать.       Только чуть позже, — осознал, наверное, какую власть имеет над этим человеком, — раскрепостился немного. Чэн здорово охренел, когда Рыжик ударил его по руке, стоило в очередной раз потянуться к сигаретной пачке. Парень ничего ему тогда не сказал, шлепнул только и посмотрел так, что все желание курить само собой отпало. Но сейчас другой случай.       — Дай мне тоже, — тихонько попросил Мо, когда от сигареты осталась половина.       Хэ Чэн спорить не стал, подошел к нему, протягивая сигарету, и почти с удивлением отмечая, что Шань даже не морщится, затягиваясь. Словно ему не впервой. Запрокинул голову, откинувшись на спинку скамейки, закинул на нее руку, постукивая по сигарете ногтем, и выпустил дым тугой сизой струей, сузив губы.       Кажется, именно в этот момент Чэн, наконец, осознал, что его малыш уже больше не малыш, не тот, кто двадцать месяцев назад, чмокнув его в губы в машине около подъезда его дома, покраснел и сбежал.       — В тот день, когда ты принес мне обед, — заговорил Чэн приглушенно, опустившись на корточки у его ног и сложив на угловатых коленках руки, уронил на них голову, — после тебя ко мне зашла девушка. Ты видел ее в приемной. — Шань угукнул, запуская пятерню в его волосы, затянулся неспешно. — Я думал, она пришла на работу устраиваться, но она начала нести какую-то чушь. Я понятия не имел, кто она такая, и видел впервые в жизни. Но она сказала, что беременна от меня. — Мужчина глухо хмыкнул. — Я реально думал, что она спятила и уже хотел выставить ее за дверь, как она рассказала про ту ночь в баре Джимми. Которую я не помню. Сказала, что мы вместе пили. И что трахнулись в туалете. Малыш, я… — Он резко замолчал, когда Шань сгреб его волосы в кулак и заставил поднять голову.       Странное выражение золотистых глаз — никакое. Глаза Мо не выражали абсолютно ничего, он рассматривал виноватое лицо мужчины, как обычно на прилавке рассматривают фрукты, немного скептично и так, может, немного властно, будто раздумывая — гнилое внутри или все же повезет.       А потом все внезапно изменилось, слишком неуловимо, чтобы Чэн успел что-либо понять: губы Рыжика дрогнули в мягкой понимающей улыбке, а его глаза потеплели, и он снова стал любимым и любящим котенком.       Прочесал пальцами волосы, сглаживая ноющую боль в затылке, обнял лицо возлюбленного ладонями и, наклонившись к нему, прижался своими губами к его, слитным движением соскользнул со скамейки, обнимая крепко-крепко, выдохнул на ухо с благодарностью:       — Спасибо!       — Ты… ты знал! — обескураженно заявил Хэ Чэн, но, тем не менее, лишь ответно стиснул юного возлюбленного в своих руках.       — Знал, — не стал отпираться Гуань Шань. — Мы с ней разговорились, пока ждали окончание совещания. Поэтому я разбил планшет. Был крайне обескуражен. Он просто вывалился из рук. Спрятался в себе, убежал, выкурил сигарету перед гонкой, совершил самоубийственный трюк, рискуя собой и Джеком, — монотонно рассказывал он, не прекращая поглаживать мужчину по волосам, который с каждым словом лишь судорожно сжимал его все сильнее. — Нажрался в хламину и позорно разнылся перед Джеком и Йо Мэем. Сделал тебе больно, потому что разозлился из-за твоих слов, что мы договаривались делить все проблемы на двоих. Я всеми силами сдерживал злость и ярость, убеждал себя, что рано или поздно ты расскажешь. Боялся, изводил себя дурными мыслями. Тут же говорил себе, что ты не мог так со мной поступить. Ты ведь меня любишь. И только меня. Замкнутый круг. Противоречивые чувства и мысли, я был твердо уверен и в этот же момент сомневался. Голова пухла. Спасибо. Спасибо, что рассказал!       — Шань, я изменил тебе. Даже если я этого не помню, это факта не меняет, я тебе изменил.       — Перестань повторять это, — приказал Рыжик, рывком поднимаясь на ноги и следом вздергивая Чэна. — Ты мне не изменил. И та девушка беременна не от тебя.       — Я не понимаю, о чем ты…       Но Гуань Шань его не слышал, доставая из кармана рабочий телефон и находя нужный номер. Не зря его чутье все время завывало раненным зверем при воспоминаниях обо всей этой ситуации, совсем не зря. Если сейчас все его догадки подтвердятся, он нахрен точно пошлет все к чертям и пойдет работать в полицию. Будет прикрывать любимую задницу от гнева стражей правопорядка.       — Рыж, ты видел сколько времени? — раздалось недовольное в динамике по громкой связи.       — Вопрос жизни и смерти, — сухо отрапортовал Гуань Шань, толкая возлюбленного на скамейку и плюхаясь ему на колени.       Чэн послушно обхватил его руками поперек живота.       — Весь во внимании, — с готовностью отозвался Джимми, и как будто даже подорвался с кровати. — Кого убить, кого порвать?       — Около месяца назад, чуть больше, наверное, точно не скажу. Ты мне тогда еще помогал.       — Помню, помню, сам в шоке был, — задумчиво пробормотал Джимми. — Дай пару секунд. — А Хэ Чэн выхренеть не мог, что тут происходило и почему они так хорошо друг друга понимали. — Пришел с Би. Потом белобрысик Би утащил, а твой остался. Крутилась вокруг него одна, настойчиво так крутилась, даже выпивку ему купила. — Джимм прокашлялся. — Как выглядела, не скажу точно, темновато было, но есть видео, скину утром. Потом твой ко мне приполз, чет хреновастенько ему было, тебе позвонил, чтоб ты его забрал, уполз в подсобку и там вырубился. Мне это пиздец странным показалось, он и выпил-то всего ничего по сравнению с тем, как обычно напивается.       — А девчонка, которая его окучивала, что? — Гуань Шань хмурился.       — А она потом какого-то мужика в туалет утащила. На Чэна мальца смахивает, из его парней, кажется. Леня ли че ли.       — Ленни? — переспросил Рыжик.       — Ага, он самый. — Джимми зевнул.       — То есть Хэ Чэн с ней…       — Рыж, я твоего парня пиздец, как уважаю, — неожиданно оборвал Джимм, будто догадался, о чем хотел спросить его Мо. — И даже не потому, что он мне, уличному оборванцу, работу дал и другом назвал, а просто как человека уважаю. Вот только тебя я уважаю чуточку больше, такого засранца терпеть, знаешь, не каждому дано. — Чэн ткнулся носом в шею Шаня, выдыхая, прикрыл глаза. — Если бы он попробовал с кем-то флиртовать или, того хуже, трахнулся бы с кем-то в туалете, я бы молчать не стал. Мешать ему, прости, конечно, тоже, но от тебя бы я это не скрыл. Он же всегда у меня на виду.       — Спасибо, Джимми, — искренне поблагодарил Гуань Шань, поглаживая руки Чэна на своем животе. — Ты спас нас.       — Попробую угадать. Диверсия против Чэна?       — В точку. Пришла к нам с заявлением, что беременна от него. Полагаю, она подмешала ему в выпивку наркотик или что-то наподобие, но не расчитала дозу, а потом просто не заметила подмены и подсела на член не к тому. Забавно, — весело хмыкнул Гуань Шань.       — Я пришлю тебе видео с камер утром. Или к обеду.       — Не спеши. Еще день мы пробудем в Гонконге. А потом я лично абортирую ее. — Как-то совсем кровожадно прозвучало.       — Позовешь посмотреть? — со смешком поинтересовался Джимми.       — Как главного свидетеля сей чудесного торжества. Еще раз спасибо, Джимми. Выручил.       — Всегда рад.       Шань убрал телефон в карман, а Хэ Чэн только сильнее вжался лбом в его шею.       — Я тебе не изменял, — неверяще прошептал он.       — От тебя слабо пахло алкоголем и твоим одеколоном. Ничем больше. А от нее тогда в приемной жутко воняло цветами. Если бы вы даже близко сидели, ты все равно бы сохранил на себе немного ее запаха, что уж говорить о сексе, — задумчиво размышлял парень. — У тебя стояк каменный был, но когда я пытался тебя разбудить, чтобы решить проблему, ты отмахивался и не просыпался. Пришлось решать самому. Во сне ты громче стонешь, кстати. Так, утром у тебя был ужасный сушняк и ты очень хотел есть, хотя обычно не любишь плотные завтраки. И почему я, черт возьми, сразу обо всем не догадался? — Шань стукнул себя ладонью по лбу. — Такой идиот! И почему у меня мозги плывут каждый раз, когда я попадаю в сильную стрессовую ситуацию? Я же знал все это еще тогда, когда она мне только сказала о беременности, вот тупой же я идиот!..       — Эй, прекрати! — настойчиво приказал Хэ Чэн, перехватывая его руки за запястья и прижимая к своей груди. — Ты умничка, котенок. Ты решил загадку. Ты избавил меня от непомерного чувства вины. Ты по-прежнему любишь меня и, я уверен, был готов бороться за меня в любом из исходов. Даже если бы я действительно изменил тебе и ты бы решил избавиться от меня, я бы нашел способ вернуть тебя, слышишь? Мы вместе. Вместе, да? И вместе избавимся от этой проблемы. Я дам тебе пистолет, паяльник, что захочешь, и ты сделаешь с этой сукой, что захочешь.       — Обещаешь?       — Обещаю.       Они соприкоснулись лбами, деля одно дыхание на двоих с закрытыми глазами, восстанавливались потихоньку за все эти несколько дней жуткой нервотрепки. Гуань Шань поцеловал его первым, показывая, что все закончилось. Иным исход и быть не мог.       — Давай вернемся, — предложил Хэ Чэн, утягивая его на дорожку. — В надежде, что Хэ Тянь всех поубивал в приступе праведного гнева и мы сможем спокойно пойти в комнату, где я хорошенько тебя отшлепаю.       — Да-а-а, твоей рыжей сучке определенно нужно показать, где ее место, — пошло протянул Рыжик и заливисто рассмеялся, на ходу притягивая мужчину к себе и топя в головокружительном поцелуе.       К сожалению, их ожидания не оправдались — Семья сидела в зале на диване и креслах, за исключением Лили, вздорной женщины нигде не наблюдалось, к великому облегчению Гуань Шаня. При их появлении Хэ Тянь и Джек одновременно вскочили со своих мест и подошли ближе, оба перехватили ладони Рыжика, смотря с искренним беспокойством и заботой.       Глаза цвета грозового неба Тяня пылали всеми огнями преисподней, видать, и правда устроил тут неплохой разбор полетов, а Джек сожалеюще хмурился, но им, должно быть, стало легче, судя по облегченным вздохам, когда Мо лучисто улыбнулся обоим.       — Я в порядке, — шепнул он и оглянулся на такого же счастливо улыбающегося Чэна. — В полном порядке. Не стоит так волноваться за меня, я не субтильная барышня.       — Никто так не думает о тебе, сынок, — клятвенно заверил Джек, потрепав его по макушке, и указал на диван в немой просьбе присесть.       Шаню уже было на все пофигу, счастье переваливало через край, поэтому, схватив возлюбленного за руку, он утянул его, куда было указано, и совершенно расслабленно плюхнулся в мягкие подушки, с улыбкой принял от сконфуженного Су бокал с вином, пригубив которое, Рыжик с удивлением осознал, что это сок.       — Гуань Шань, приношу глубочайшие извинения за поведение супруги, — неожиданно громко заговорил Хэ ЛиВей, отчего Щань по оленьи наивно округлил глаза, с еще большим удивлением глядя на мужчину. — Она не имела права говорить такое.       — Что вы, это я должен извиняться, — замахал Мо руками. — Вероятно, я спровоцировал…       — Не смей говорить это, — почти грубо оборвал Хэ Тянь, ткнув в него пальцем, будто припечатывая. — Не смей извиняться. Ты ни в чем не виноват. Перестань перекладывать вину других людей на свои плечи. Тебе уже давно не пятнадцать.       — Он прав, Шань, — согласился Хэ Чэн, сжимая его ладонь. — А что было в пятнадцать? — обратился мужчина к брату заинтересованно.       — Это только наше дело, — встал в штыки Хэ Тянь.       — Придурок, — фыркнул в его сторону Гуань Шань и успокаивающе погладил тыльную сторону ладони возлюбленного большим пальцем. — Я покрывал его несколько раз, когда он косячил, — пояснил он ждущему Чэну и вернул усмехнувшемуся другу обвинительный тычок. — Ты так и не вернул мне деньги за те разы, когда мне из-за тебя урезали зарплату. И не ответил за тот раз, когда меня едва не уволили. Представляешь, — снова повернулся он к возлюбленному, — этот придурок реально выкрал меня из магазина во время моей смены! Смешно вспомнить, каким хлюпиком я тогда был, он просто сграбастал меня и унес, зажимая рот.       Хэ рассмеялись. Причем все до единого, а Шань, осознав, насколько громко он жаловался любимому, смутился и покраснел. Черт возьми, он опять забыл о том, что они не одни. Ким сидел напротив, уже без пиджака, и все так же сверлил его испытующим взглядом, а Су рядом с ним выглядел довольно искренним и действительно заинтересованным.       — В пятнадцать ты работал в магазине? — спросил последний.       — Ну, это была официальная сторона моей работы. Я подрабатывал там три раза в неделю после школы с четырнадцати.       — А не официальная? — тут же подхватил Хэ ЛиВей.       Гуань Шань неуверенно посмотрел на Джека.       — Все нормально, сынок, — ободряюще улыбнулся мужчина. — Ты не скажешь ничего, что могло бы нас удивить. И никто больше об этом не узнает.       — Я работал ночным грузчиком в те дни, когда у мамы были ночные смены, чтобы она не узнала, — Шань говорил тихо, опустив взгляд на колени. Ему было неловко, потому что об этом он не рассказывал даже Чэну. — Дрался за деньги. Довольно часто, платили не особо. Сначала на боях огребал, потом от этого, — он дерганно кивнул на притихшего Хэ Тяня, — когда он узнавал. Посыльным у… не очень хороших людей, — замялся Рыжик, сминая в пальцах свободной руки край подушки. — Со мной любили работать — мелкий, юркий, вопросов не задаю и согласен даже на мизерную оплату. Наркоту прятал. За это я себя больше всего ненавижу после того, как на моих глазах один такой… зависимый от передозировки умер. Я даже помочь не успел. Долго от этого отмыться не мог. — Шаня передернуло от воспоминаний, Хэ Чэн лишь крепче его ладонь сжал — я с тобой, рядом, малыш. — А потом к нам с мамой перестали приходить люди, которые долги выбивают, и стало полегче. С трудом, но мне почти удалось избавиться от этой грязи.       — Почти? — спросил кто-то.       — Какая-то ее часть будет до конца жизни преследовать меня, — пожал плечами Рыжик, так и не поднимая глаз. — Старшая школа находилось совершенно в другом районе, поэтому я воспринял это, как возможность открыть чистый лист, и начал все заново. Устроился в кафе и оборвал все, что так или иначе было связано с криминалом, нелегальными боями и тому подобным. И больше не связывался с этим.       — Но…       — Нет. — Мо резко вскинул голову и в упор посмотрел Киму в глаза. — Моя любовь к Хэ Чэну подразумевает только искренние чувства и всеобъемлемую поддержку во всем. Я знаю обо всем, чем и как он занимается, но сам в это не лезу, не имею ни права, ни желания. И даже если когда-то мне придется окунуться в это с головой, я сделаю это по собственной воле, а не потому, что меня вынуждают обстоятельства или отчаяние. Но, если тебе так важно знать, — Гуань Шань едко ухмыльнулся и наклонился вперед, глядя на мужчину напротив с иронией и сарказмом, — я с легкостью заставлю человека, вознамерившегося навредить моей семье, страдать. Жестокости во мне не меньше, чем доброты.       — Достойный ответ, — ухмыльнулся Ким, закидывая ногу на ногу. — Ты что, мысли читаешь? Я сказал только «но».       — У тебя на лице все написано, — пояснил Рыжик, откидываясь на спинку дивана. — И в интонации. Я много мутных людей повидал, пришлось научиться понимать с полуслова-полувзгляда.       Чэн как будто даже горделиво приосанился, самодовольно закидывая руку ему на плечи.       — Как думаешь, может, стоит опробовать его в деле? — почти безразлично поинтересовался Ким у отца.       — В этом нет необходимости, — вместо брата ответил Джек. — Он уже показал себя. Даже с той стороны, которую обычно принято прятать от любопытных глаз.       — Мои руки запачканы в крови, если ты об этом, Ким, — перехватил слово Гуань Шань, разглядывая свои ладони. Ему казалось странным говорить о таком в присутствие всех этих людей. — Я хорошо помню вкус крови на языке, — Мо натянул рукава рубашки на пальцы, пряча шрамы, — и треск шейных позвонков под цепью. Это было давно, но я не забываю, почему и для чего сделал это. А ты? Тебе приходилось делать это?       — Шань, — Хэ Чэн предостерегающе стиснул его плечо ладонью. — Это не то, о чем стоило бы говорить в такой день, тебе так не кажется?       — Прости, я забылся. Ты, как всегда, прав, меня занесло. Прости, Ким, мне не следовало ни говорить такое, ни спрашивать тебя об этом. — Гуань Шань растрепал волосы, на пару секунд прикрыл глаза, успокаиваясь, и, распахнув их вновь, улыбнулся так, будто ничего не произошло. — Джек, — он тронул мужчину за запястье, привлекая к себе внимание, — вы позволите мне сыграть для вас?       — Сыграть? — удивился старший Хэ.       — Я много занимался, благодаря вам и вашему подарку. Я готовился к вашему дню.       — Конечно. Конечно, мальчик мой, — весело воскликнул Джек, хлопнув в ладоши. ***       Удар, удар, еще удар, поддерживать дыхание, чтобы не кружилась голова, притормозить на долю секунды, меняя положение, пружинистый толчок с выходом на обманный маневр, тяжелый удар ногой чуть выше предполагаемой челюсти. Не на поражение, а на полное уничтожение, чтобы упал и больше не двигался. Это не сложно. Хуа Би говорил, что у него прекрасно получается убивать людей. Даже предполагаемых лишь воображением.       Тяжелая груша покачнулась, когда гибкое тело запрыгнуло на нее, обхватывая ногами на манер позиции снизу в сексе, как еще совсем недавно, минут сорок назад, он обхватывал талию Хэ Чэна, скрестив ноги в лодыжках на его пояснице. Сейчас задницу саднило от тяжелого прижатия к плотному наполнителю — мужчина выполнил свою угрозу и так его отходил, что, если бы не сила воли и сбитое к черту настроение, не сидеть ему на твердых поверхностях дня три минимум.       Шань вытянул руки вниз, упираясь ладонями в пол, и с силой оттолкнулся, заворачивая грушу вокруг оси. Натужно скрипнуло крепление, но с трудом позволило ему это. Мо скрестил руки на груди, закрыл глаза, выровнял дыхание и плавно подтянулся вверх, касаясь подбородком обшивки снаряда.       После того, как он сыграл для Джека несколько композиций на акустической гитаре — два месяца к этому готовился, разговор среди членов Семьи Хэ вернулся в норму и они еще долго болтали без умолку, перебивая друг друга, спорили и смеялись. Разошлись ближе к середине ночи, которая в спальне Чэна и Шаня только началась.       Признаться, мужчина был на предельной высоте, если не пробил ее, изощренно поиздевался над возлюбленным, довел до той точки, когда мозги закипают и больше думать ни о чем не можешь, кроме того, как достичь высшей точки наслаждения. Шань отключился от мира на несколько минут.       Они приняли вместе душ. Не совсем вместе, учитывая, что Мо пребывал в полубреду, Чэн вымыл его и уложил в постель, прижимая к себе, шепча на ухо слова любви. Мужчина так и заснул на полуслове, уткнувшись губами ему в ухо. А Шаню уснуть не удалось, как бы он не пытался, и в итоге время половина шестого утра, а он изводит себя в спортзале в дальнем крыле первого этажа особняка. В принципе, как и всегда при особо стрессовых ситуациях.       Груша замедлилась и Шань оттолкнулся снова, так ему легче думалось, хотя он хотел бы наоборот — не думать совсем. Только счет и отвлекал, размеренный, монотонный, такие упражнения не вызывали у него особой сложности. Во славу Хуа Би и его тренировкам.       Когда он сбился со счета во второй раз, груша окончательно остановилась, и он потратил еще минуту на то, чтобы просто повисеть вниз головой, расслабив туловище и руки. Оперевшись ладонями о пол, Шань расслабил ноги и вышел на упор лежа, сразу переходя к отжиманиям, не замечая щекочущих щеки капель и расплывающуюся картинку перед глазами.       Он заметил еще в средней школе тот факт, что воздержание от эмоциональных порывов на протяжение долгого времени выливалось у него в неконтролируемое слезоизлияние. Раньше он всеми возможными способами подавлял в себе такие порывы, пока со временем не осознал, что в этом нет ничего плохого. Раньше он выбивал это из себя драками за деньги или нарываясь на кого-нибудь в подворотнях, постоянными посещениями больничных коек и непрекращающейся физической болью. Он держал себя в жестких рамках.       Резко повзрослев, Мо понял — быть слабым не зазорно. Но показывать свою слабость кому бы то ни было, пусть даже безразмерно близкому человеку, все еще считал недопустимым. Тем сложнее ему было согласиться на совместное проживание с Хэ Чэном. Даже пока они и не то, чтобы жили вместе, а, скорее, притирались друг к другу, порой накатывало в самый неожиданный и неподходящий момент.       Он мог стоять за плитой, слушать ворчание Чэна, роющегося в документах, по поводу дерьмово сделанной работы, вставлять комментарии, и его интонация никак не выдавала его состояния. А по щекам стекали слезы. Он мог лежать в объятиях любимого, чувствовать его горячее дыхание в шею, улыбаться не в состоянии заснуть и бесшумно ронять слезы в подушку.       Сейчас он понимал, рано или поздно ему придется рассказать об этом Хэ Чэну, рано или поздно он должен будет признаться ему в своей маленькой слабости, тем не менее, помогающей ему справляться. И Хэ Чэн поймет его и примет, потому что его любовь к нему безгранична. В какой-то мере, можно было бы решить, что он уже знает. Это же, черт возьми, Хэ Чэн! Есть вообще что-нибудь, чего он не знает?       Шань рухнул, как подкошенный, когда не смог в очередной раз отжаться. Руки не держат, ноги дрожат от бедер до кончиков пальцев и если он попробует присесть, то наверняка упадет и не встанет, но нужного состояния сознания он все еще не добился, поэтому он перевернулся на спину, скрестил руки на груди и попытался. Попытался в десятый или сотый раз, гадая, что же закончится первым — слезы или силы. Он прогадал — закончилось все и одновременно. Поза звезды и пустой взгляд в потолок все, что ему оставалось.       — Пить хочешь? — раздался тихий вкрадчивый голос от дверей.       Гуань Шань лениво повернул голову в ту сторону и скептично посмотрел на Кима. В серых пижамных штанах и белой майке он напоминал обычного парня, да и взгляд его уставший не вызывал отрицательных чувств. Заинтересованность только.       — Давно ты там стоишь? — Мо вернул голову в исходное положение.       К сожалению или великому счастью, никакая другая часть его тела двигаться не соглашалась.       — Да я уже час туда-обратно хожу. Ты вообще ни на что внимания не обращаешь, да? — Ким подошел ближе и опустился рядом с ним на корточки, помахивая перед его лицом бутылкой с водой.       — Как правило, в такие моменты, да, — спокойно согласился Гуань Шань. — Я не могу пошевелиться. Буду благодарен, если ты мне немного поможешь. — Ким пожал плечами и действительно помог ему сесть, после напоив из своих рук. — Спасибо.       — У тебя психическое расстройство? — Ким сел перед ним, скрестив под собой ноги. — Психоневрологическое? Психологическое?       — Да псих я, псих, — усмехнулся Мо, откидываясь затылком на стену и прикрывая глаза. — Я думал, это было заметно еще во время семейного ужина.       — Тогда я слепой, — хмыкнул парень. — Хорошо он тебя… — Ким стрельнул глазами на туловище Шаня.       Мо опустил голову. Футболки на нем не было. Он и не рассчитывал пересечься с кем-то из Семьи, поэтому не надел ее, оставив открытыми зверские следы от зубов, яркие пятна засосов и налившиеся синяки в виде пальцев. В этот раз, возможно, они действительно сильно переборщили, потому что Шань неожиданно почувствовал сильную боль в местах всех отметин, особенно там, где были укусы. Хэ Чэн немного увлекся, наказывая его.       — Иногда мы… — Шань слабо пошевелил пальцами в поисках подходящего слова.       — Слетаете с катушек? — предложил Ким, иронично вздернув бровь.       — Типа того.       — А вот это все? — Парень обвел рукой спортзал. — Это у тебя типа такой откат?       — У меня проблемы с коммуникацией, с общением с тебе подобными и кое с чем личным, касающимся только меня одного. Таким образом, — Шань кивнул на тренажоры, — я от этих проблем избавляюсь. И буду признателен, если ты никому не скажешь о том, что запалил меня здесь. Тогда у меня будут еще большие проблемы.       — С тобой так возятся, как будто ты душевно больной.       — Иногда мне так и кажется, — хмыкнул Мо, принимаясь потихоньку разминать конечности. Пора было возвращаться в постель и попробовать поспать хоть немного. — Но им это нужно. И мне тоже. Я все еще не научился… некоторым вещам, которые должны знать и уметь делать взрослые люди. Я все еще не научился заботиться о себе и порой не понимаю, что для меня хорошо, а что плохо. — Шань подогнул колени, чтобы убедиться, что они пришли в рабочее состояние. — Два года слишком мало, чтобы избавиться от привычек, которые вырабатывались больше десяти лет, но я делаю это.       — Два года?       — Будет в сентябре, — пояснил Гуань Шань, уже сам поднося бутылку к губам. — Рано или поздно появляется человек, ради которого ты захочешь измениться в лучшую сторону, даже если его все в тебе будет устраивать.       — Умный малыш, — Ким протянул к нему руку, чтобы потрепать по волосам, но Шань отбил от себя чужую ладонь. — Боязнь прикосновений?       — Раньше меня касались только чтобы ударить, поэтому прикосновения чужих людей мне неприятны. Грубость и агрессия — защитные реакции. — Мо поднялся на ноги и поковылял к выходу. — Спасибо за воду.       Подняться по леснице оказалось гораздо труднее, чем Мо себе это представлял, но он справился, улыбнулся, проходя в душевую комнату мимо спящего Чэна. Простыня сползла ему на бедра, обнажая перевитое жгутами мышц туловище и руки, царапины на спине с засохшей кровью, укус на плече с отчетливыми следами клыков. Красавчик.       Прохладная вода взбодрила, немного привела в порядок, успокоила ноющую боль в мышцах и теле. Хэ Чэн приподнялся на локте, сонно щурясь на него, прекрасно растрепанный, безмерно притягательный, когда Шань вышел из ванной.       — Что случилось, малыш? — хрипнул мужчина, потерев кулаком неоткрывающийся глаз.       — Я не мог уснуть. Подумал, что теплый душ поможет. — Мо откинул полотенце и забрался в кровать, толкнул возлюбленного в плечо, укладываясь рядом с ним.       — Почему не разбудил меня? — поинтересовался мужчина, зевая ему в шею. — Я бы с удовольствием разбавил твою бессоницу шикарным собой.       — Вы с братом самовлюбленные индюки, — усмехнулся Гуань Шань, прочесывая пальцами смольные волосы на затылке. — А знаешь, что меня больше всего интересует? — Протяжное «М-м» в ответ. — Как ты умудрился… ПОСТАВИТЬ МНЕ ЗАСОС НА ГУБЕ??? — заорал Рыжик, отчего Хэ Чэн отскочил от него на полметра и едва не свалился с кровати, выглядя ошарашенным и удивленным.       Мо рассмеялся над его реакцией, а Чэн включил лампу на прикроватной тумбе и притянул лицо юного возлюбленного под луч света, разглядывая маленький синячок и небольшую припухлость прямо посередине нижней губы.       — Ты уверен, что это засос? — сразу заволновался мужчина. — Может, я ударил тебя? Укусил? Тебя больно?       — Нет, мне не больно. — Гуань Шань притянул его в ответ и поцеловал, кончиком языка лаская губы возлюбленного. — Просто это какой-то новый уровень. Ты поставил мне засос на губе, это определенно что-то новенькое.       — Могу поставить засос на члене, — самодовольно ухмыльнулся Хэ Чэн.       — Поздно. Ты уже это сделал.       Мужчина откинул простыню и сразу же полез проверять, бормоча себе что-то под нос. Мо тяжело выдохнул, почувствовав щекотку от горячего дыхания в паху, где сразу заинтересованно все задергалось, потянувшись к любимым губам. Хэ Чэн пошло протянул «М-м-м», подул на истекающую смазкой головку и заглотил ее, получая в ответ судорожный выдох.       — Любимый, — прошептал Гуань Шань, выгибаясь и зарываясь пальцами в его волосы, не давя в призыве к более активным действиям, а лишь лаская кожу головы.       Чэн надавил большим пальцем на расслабленные мышцы входа в его тело, скользнул внутрь на одну фалангу. И этот человек два часа назад стонал, что устал и что у него не встанет даже с помощью домкрата, а сейчас пошло причмокивал и помуркивал от удовольствия. В шесть утра всегда бывал самый нежный и неторопливый секс, с томными поцелуями, неспешными ласками, переплетенными пальцами и одним дыханием на двоих. Чувственно и эмоционально.       — Я люблю тебя! — тихим шепотом в поцелуй.       И после оргазма Гуань Шань заснул сном младенца в сильных руках любимого человека.

***

      Они улетели в Ханчжоу поздно ночью. Проснувшегося после обеда не без помощи Хэ Тяня Рыжика утащили сначала на кухню, а потом заставили играть в баскетбол вместе с Кимом и Су. Ким кидал на него насмешливые взгляды, но ни разу не предпринял попытки задеть его или толкнуть в отличие от младшего брата, который то и дело пихал Шаня плечами и локтями.       Мо было больно, больно до выступивших в уголках глаз слез, но он прятал их, стирал, делая вид, будто вытирает пот — перегрузка на тренировках всегда приводила к такому результату, когда даже легкий шлепок вызывал сильную боль. В ближайшие дня три-четыре даже объятия будут довольно болезненны, что уж говорить о быстром и контактном сексе.       Как бы там ни было, но в итоге, когда Су переусердствовал и Шань упал, не сдержав сдавленного рыка сквозь стиснутые зубы, Ким прописал брату подзатыльник, получив от Рыжика благодарную улыбку. А потом и Хэ Тянь, осознав, что с лучшим другом что-то не так, едва не вышел из себя и не накостылял обоим кузенам. Спасли всех от потасовки, как ни странно, Тао Рен и Шэ Ли, неожиданно заявившиеся на баскетбольную площадку. Тогда уже Хэ Тяню стало не до разборок с кузенами.       Прощались долго, Мо пришлось мужественно терпеть, пока все желающие Хэ не переобнимают его, а таких оказалось все, кроме Лили, которая лишь фыркнула в его сторону. Но тут уж Гуань Шань спорить не стал, самому не очень-то и хотелось. Йо Мэй отвез их в аэропорт и к утру они уже вместе переступали порог своей новой шикарной квартиры.       Шань вышел из душа как раз в тот момент, когда раздался дверной звонок, а Чэн поймал его сзади, прижимая к своей груди, отчего футболка на спине намокла, куснул за шею, заставив смеяться от щекотки.       — Надень штаны, — посоветовал Мо, выкрутившись из его рук, и шлепнул мужчину по заднице. — Закажем на ужин пиццу, ладно? У нас все равно нет продуктов, чтобы что-то приготовить.       — Конечно, любовь моя, — согласился Чэн, уходя в спальню. — И открой дверь, задолбали звонить. Кому ты успел дать адрес вообще?       Шань задавался тем же вопросом, пока шел к двери, а потом смешно ухмылялся, когда увидел на пороге знакомое улыбающееся лицо и полулитровую бутылку виски в вытянутой руке. Хан выглядел довольным и довольно обычным в джинсах, аляповотой футболке и… домашних тапочках?       — Какие люди, — хмыкнул Гуань Шань, прислоняясь плечом к дверному косяку. — Дай-ка угадаю: мы соседи?       Хан ткнул большим пальцем себе за плечо на дверь в конце коридора.       — Тебя дома не застать, суперзанятой человечек. Как прошло в Гонконге?       — Малыш, кто там? — донесся крик из спальни.       — Наш новый сосед, — ответил Мо, глядя прямо в глаза недоумевающему Хану, и улыбнулся. — Подойдешь?       — Конечно. Только найду футболку, — провучало куда глуше, но Рыжик все равно услышал, и после этого снова громко: — Куда ты выкинул мою футболку?.. Черт, что она делает на телевизоре? Твой баскетбол тебя до добра не доведет, — ворчал мужчина, появляясь в прихожей с футболкой на голове.       Раз! — и предмет одежды занял свое законное место, погребая под собой собственнические метки, а сам Хэ Чэн встал рядом с возлюбленным, выглядя расслабленным и вполне дружелюбным. Еще бы, за четыре часа они проверили на крепость кровати в трех спальнях, пришли к выводу, что одну из спален стоит переделать под спортзал, протестировали крепость кухонного стола, когда пошли перекусить и осознали, что холодильник пуст, и опробовали просторную душевую кабинку с массажным эффектом, когда решили, что пора бы приостановиться. Тут кто угодно будет довольным аки кот, пережравший сметаны.       — Чэн, это наш сосед, Хан. Он риелтор, предложил мне эту квартиру. Хан, это мой парень, Хэ Чэн, — выступил в роли переговорщика Гуань Шань.       Хан был удивлен и ошарашен, но без заминки пожал протянутую ладонь.       — Рад знакомству, Хан. Проходи, я закажу доставку. — Хэ Чэн поспешно чмокнул Рыжика в висок и ушел на поиски телефона.       — И с чего я решил, что такая прелесть может быть одинокой? — тихо спросил Хан, когда Гуань Шань закрыл за ним дверь.       — Его отец тоже называет меня прелестью, — доверчиво поделился Мо, указывая рукой в сторону кухни.       Шикарной, надо признаться, кухни, полностью такой, как и хотел Гуань Шань, с квадратным столом посередине большого пространства, многофункциональными приборами, барной стойкой и множеством шкафов. И тремя стеклянными, полностью прозрачными стенами, которые не скрывали происходящее в кухне ни от чьих глаз и было доступно со всех уголков квартиры.       В том числе и из кабинета, если оставить дверь открытой, поэтому Хэ Чэну будет необязательно разбираться с документами где-нибудь за стойкой, когда Шань займется готовкой. Стеклянный куб.       — Хан, ты любишь пиццу? — Чэн заглянул в кухню, прижимая телефон к уху плечом.       — Да, спасибо.       Хан поставил бутылку на барную стойку и занял один из высоких круглых стульев, наблюдая за тем, как Гуань Шань извлекает из одной из неразобранных коробок стаканы. Выставил парочку рядом с бутылкой, поставил чайник на плиту, собираясь приготовить себе чай. В тишине, молча, улыбаясь. За ним было интересно наблюдать.       — Малыш, работа, — снова появился в проходе Чэн, не глядя кидая что-то в парня и снова исчезая.       Гуань Шань поймал предмет, оказавшийся телефоном, быстро глянул на экран и поднес его к уху.       — Если у тебя, по крайней мере, не убийство и тебе не нужно замести следы с моей помощью, в скором времени я тебе это организую, — быстро и угрожающе произнес он.       Пришел Хэ Чэн, занял стул напротив Хана и принялся разливать алкоголь по стаканам, краем глаза наблюдая за возлюбленным, который копался в коробке в поисках своего любимого чая.       — Слушай, я, конечно, понимаю, что я шикарный консультант и все такое, но, чувак, серьезно, ты бы еще спросил, сколько раз тебе нужно задницу подтереть, чтобы трусы не запачкать, — съязвил Мо, возвращаясь к стойке у плиты с красной упаковкой чая и огромной пузатой кружкой. — Не задавай дурацкие вопросы, если не хочешь получать дурацкие ответы. Нужна помощь, говори сейчас. Завтра мне нужно вернуться в университет, а после учебы у меня курсы, смогу заняться этим часов в десять вечера. — Две с половиной ложки сахара на поллитровую кружку красного чая с розовым перцем, помешивая, облокотился на стойку. — Я уже вроде говорил тебе, что сотрудничество с этой компанией навредит. Ты опять пропустил все мимо ушей?.. Шон, тебе сколько лет? Порой мне кажется, что ты хочешь побесить меня своей тупостью.       — Малыш, он клиент, — с улыбкой шепнул Хэ Чэн, успокаивающе погладив парнишку по спине.       — Хорошо, Шон, я повторю еще раз, для тебя персонально: сотрудничество с этой компанией не принесет тебе ничего, кроме головной боли и лишних затрат. Повтори, что я сказал! — приказал Гуань Шань, перенося кружку на барную стойку и присаживаясь на стул, кинул на Хана извиняющийся взгляд. — Умница, чувак. Я скину тебе это сообщением, а ты поставь напоминалку и попроси их переговорщиков удалить твои контакты… Да, это замечательная идея… Нет, я не буду проверять эту компанию… — Шань кинул быстрый взгляд на возлюбленного. — Я тесно сотрудничаю с ней вот уже почти два года… Да, на постоянной основе. — Опять прозвенел дверной звонок. Чэн снова оставил на бритом виске быстрый поцелуй и ушел открывать. — Чувак, мне привезли пиццу, я не ел со вчерашнего дня. Поболтаем в другой раз, ладно?.. Давай, до связи. — Мо отключился и отодвинул от себя телефон, будто он был гремучей змеей.       — В нашу первую встречу ты как раз занимался его контрактом, — вспомнил Хан, пригубив алкоголь и глядя прямо в медовые глаза. — Я прав?       — Ага. И этот засранец заделался ко мне в друзья по переписке и обращается по любому, даже самому мелочному поводу. — Шань обхватил кружку обеими руками. — Но он неплохо платит за свои хотелки, так что мне это не в тягость. Шон прикольный. Все бы клиенты такими были.       — А для тебя главное выгода?       — Для него главное — не сидеть на месте, — ответил вместо возлюбленного вернувшийся Хэ Чэн, поставил на стойку две коробки с пиццей. — Если бы все дело крылось в выгоде, он ставил бы клиентам определенные условия для своей работы, за которую требовал бы достойную плату. Сейчас же его главная политика: «Дай мне работу и не важно, сколько ты мне заплатишь, пусть это будет сумма в два юаня, хотя я торчу за твоими документами сутками без приема пищи».       — И вовсе это не так, — насупился Рыжик, выковыривая из своего куска пиццы кусочки пепперони. — Мне просто нравится моя работа. И я бы вообще не брал за нее деньги. Но Хэ ведь ничего не делают просто так.       Хэ Чэн с изумлением посмотрел на Гуань Шаня и тот вернул ему улыбку. Принял. Принял Семью Хэ так же, как Семья приняла его. Следующие полтора часа прошли в веселых расслабленных разговорах — паре пришлось рассказывать о том, как они познакомились, естественно, скрыв истинную правду, о первых свиданиях и неловкости, присущей им.       Чэн поделился с Ханом историей об их первом поцелуе и о том, как покраснел и после сбежал Мо, и они посмеялись над этим все вместе, но Шань покраснел снова. Все еще было слишком неловко.       С первого взгляда Хэ Чэн с Ханом подружился, хотя бутылка хорошего виски кого угодно передружит, но Мо, как сторонний наблюдатель, заметил странное понимание между ними, которое возникает между взрослыми людьми, и был несказанно рад этому. Чэн так же высказался в сторону соседа положительно, когда Хан ушел к себе, и они, наконец, принялись разбирать коробки с вещами по плану, составленному Гуань Шанем.       Оказалось, Хэ Чэн умудрился привезти вещи из его родительского дома, которые они собирали вместе с Джину, а сейчас они занимали свое законное место в его первой самостоятельной квартире, за которую он заплатил сам честно заработанными деньгами. И которая теперь на ближайшие полгода принадлежала ему и его возлюбленному.        Когда-то в школе, Гуань Шань предполагал, что рано или поздно он все равно станет жить самостоятельной жизнью, но думал, что сделает это в одиночку, в какой-нибудь съемной захламленной каморке в преступных дебрях города с шумными, конфликтыми и запойными соседями, с изнурительной низкооплачиваемой работой официантом в кафе и подработкой барменом по выходным.       Но даже мечтать не смел, что будет жить в шикарных аппартаменах, учиться в самом престижном ВУЗе Ханчжоу, работать высокооплачиваемым юридическим консультантом и обсуждать с безмерно любимым человеком — взрослым мужчиной, кто бы подумал! — возможность поехать в одну из лучших кулинарных академий мира во Франции. Появилось какое-то странное чувство, словно в жизни наступила небывалых размеров белая полоса.       Закончив с разбором вещей, они все-таки решили съездить в супермаркет, чтобы забить холодильник едой и прикупить что-нибудь общее в их дом, а так как Хэ Чэн выпил алкоголь в количестве половины от поллитры, за рулем сидел Гуань Шань, а мужчина под диктовку записывал список покупок, который получался довольно-таки внушительным, но Шань все говорил и говорил, не отвлекаясь от дороги.       Еще полтора часа они провели в супермаркете, под вечер понедельника там было не особо много народу, поэтому Хэ Чэн подтолкнул возлюбленного стенкой тележки под задницу, отчего Мо с криком свалился в нее и, барахтая ногами и руками, заматерился на смеющегося мужчину. Но сопротивляться не стал и рукой указал курс в мясной отдел, проглядывая список покупок в своих руках и задумчиво постукивая ручкой по нижней губе. По темному синячку прямо посередине нижней губы. И это возбуждало в сотый раз.