***
Гуань Шань летал по дому, как заведенный, пританцовывая и напевая веселый мотивчик. Душа пела и плясала и он не находил себе места от счастья, даже пару минут спокойно усидеть не мог. Экзамены были успешно сданы, отпуск проведен с пользой для души и тела — самые счастливые две недели в жизни наедине с самым любимым человеком на свете, в месте, где их никто не знал, где они могли спокойно гулять по улицам, держась за руки, и в них никто не тыкал пальцем. Франция оказалась чудесной, прекрасной, дружелюбной и невероятно толерантной страной. Никто не кричал в их сторону отвратительные ругательства, если они целовались у какого-нибудь памятника, никто не пытался задеть их и не косил на них осуждающими взглядами, если они ели мороженое в уличном кафе, обнимаясь и воркуя, как молодожены, а какая-то милая старушка подсела к ним однажды, чтобы сказать, какая они милая пара, и в итоге они проговорили весь вечер. Мередит ушла, только получив обещание от Шаня, что он будет навещать ее, когда приедет на учебу, написала ему адрес и свой номер телефона. Отпуск получил статус «выше всех ожиданий», учитывая и то, что академия приняла его с распростертыми объятиями, а встретил его лично господин де Ла Пьер и зачислил в свои ученики сразу же, прямо при них. Хэ Чэн долго тогда обнимал его на крыльце здания, шепча на ухо слова о том, как он гордится своим маленьким котенком. И вот у них осталось чуть больше месяца, чтобы максимально много времени провести вместе. И сегодня был один из особенных дней, который Гуань Шань продумывал очень-очень долго — День рождения Хэ Чэна. Его возлюбленный становился совсем старичком. Вечер должен пройти идеально, Мо ведь так старался. И до сих пор краснел, проходя мимо зеркала. Только устал что-то. Он много времени проводил в спортзале, пока была такая возможность, и постоянно работал в кабинете, так что вымотался так же, как и в любой другой загруженный день. Вообще-то Чэн уже должен был приехать, утром он сказал, что освободится пораньше, чтобы провести свой праздник с возлюбленным. Шань прилег на диван с телефоном, позвонил мужчине. Абонент не абонент. Понятно. Опять не уследил за зарядкой. Подождем. Хэ Чэн тихой двухметровой мышкой проскочил в дом, очень стараясь не шуметь. Было тихо, не удивительно, время уже к двум подходило, только беззвучно работал телевизор в гостиной. Чэн уронил на пол пальто, снял обувь и, пошатываясь, но стараясь быть тихим, как мотылек полетел к свету. И замер на пороге, трезвея моментально. Гуань Шань спал на диване, сунув руки под щеку и подтянув коленки к груди, такой беззащитный, маленький. Безумно красивый. И определенно сексуальный. Чэн подошел ближе, нервно сглатывая и ощущая, как чувство вины затапливает его с головой. На Рыжике была его белая рубашка, из-за большого размера делающая Мо визуально очень хрупким, а его длинные стройные ноги обтягивали белые ажурные чулки с кружевными оборочками, от которых под рубашку уходили узкие подтяжки. — Черт! — шикнул Чэн, опускаясь перед диваном на корточки и потирая лицо ладонями. Знал ведь, знал, что малыш что-нибудь да приготовит, несмотря на его утреннее заявление о том, что будет весьма занят весь день. Вот сто процентов был уверен в этом и все равно поддался на уговоры парней и пошел с ними в бар. Не к Джимми. И отвлекся, и позабыл даже позвонить, предупредить, извиниться, забылся во всей той круговерти с виски, взрослыми мужиками и дурацкими бессмысленными разговорами ни о чем. А котенок ждал. Даже ободок с пушистыми рыжими ушками прицепил, и выглядел во сне очень и очень расстроенным. Не хмурым, не злым — уставшим и преданым. Хэ Чэн с силой прикусил внутреннюю сторону щеки и мягко провел ладонью по затянутому в белую приятную ткань бедру. Холодный. Замерз совсем, опять кондиционер поставил на больше, чем надо. От прикосновения Шань открыл глаза так, будто все это время бодрствовал, посмотрел на мужчину остекленевшими глазами и перевел взгляд за его плечо, на телевизор, где в левом верхнем углу мелькали цифры часов. — Срок годности твоего подарка истек, — тихим хриплым голосом известил Мо без единой обвинительной или обиженной нотки в тоне, спустил ноги на пол. — Ужин на столе. И Чэну осталось только наблюдать, как Рыжик, сонно покачиваясь, уходит в сторону спальни, на ходу стаскивая с головы ободок с ушками. Дверь за собой не закрыл. Что ж, Хэ Чэн не мог не признать, что вполне доволен прошедшим праздником. Был бы. Если бы не был таким ослом и сволочью. И чтобы окончательно себя доконать, он пошел на кухню, где, включив свет, нервно ухмыльнулся, раздумывая, попытаться ли пробить стеклянную стену головой или все же не стоит. Огарки свечей в подсвечниках, бутылка вина в ведерке с растаявшим льдом, любимые блюда в ресторанной подаче высшего качества. И Чэн еще большая сволочь, хотя он думал, что больше уже быть не может. Ошибался. Убрав еду со стола в холодильник, мужчина зашел в общую ванную, чтобы быстренько ополоснуться и смыть с себя отвратительные запахи бара, полюбовался на свою виноватую рожу в зеркале, подумывая удариться о его поверхность лицом. Нет уж, покалечь он себя, малыш его не простит. Сложив голову, Хэ Чэн с готовностью обреченного на смертную казнь, готовясь сложить ее под гильотину. Он заслужил. Но Гуань Шань даже не пошевелился при его появлении. Кружева и рубашка валялись перед кроватью, малыш лежал посередине, свернувшись клубочком, но быстро развернулся, стоило Чэну занять место рядом с ним, закинул на него ногу, обнял поперек туловища, чмокнул в шею и затих. Хэ Чэн выдохнул, обнимая возлюбленного обеими руками. А проснулся поздним утром один в холодной постели. Перевернувшись набок, он увидел на прикроватной тумбе стакан с водой, таблетки от головной боли и чашку кофе со льдом, под которой лежала записка: «Попросили поработать в кафе. Не жди меня, буду поздно. Целую».***
— И ты конкретно так лоханулся. — Хуа Би ткнул в друга горлышком пивной бутылки. — А то я без тебя не знаю, — фыркнул Хэ Чэн. Би пришел минут десять назад и они сидели за барной стойкой, решив опохмелиться, ну а белобрысый мужчина степенно уничтожал вчерашний «романтический» ужин, который Чэну поперек горла вставал, лишь напоминая о том, какая он сволочь. Хуа Би сразу просек фишку, едва увидел лицо друга, когда тот открыл ему дверь, и догадался, что тот крупно влип. — Так что произошло? — Захожу я домой, — начал Хэ Чэн, в такт словам размахивая бутылкой, — а тут он. — Со сковородкой? — предположил Хуа Би, вздернув брови. — Лучше бы со сковородкой, честное слово. — Чэн уронил голову на стойку, глухо стукнувшись лбом об столешницу. — Я думал, он спит. Тихо же было. И он действительно спал. На диване. В рубашке. И чулка-а-ах, — последнее мужчина простонал почти жалобно, а Хуа Би подавился пивом и закашлялся. — Чувак, я всего лишь на пару секунд задержался на них, когда мы фильм смотрели. Всего на пару секунд. А он заметил. — Ну ты и мудак, конечно, — констатировал Хуа Би, придя в себя. — Вот это зрелище, наверное. — Я и раньше подумывал о том, чтобы уговорить его… на это, — признался Хэ Чэн, подперев голову кулаком. — Представлял, знаешь. А он вот, узнал как-то, и хотел мне дать это. А теперь плакала моя мечта. — Сильно разозлился? — как-то даже сочувствующе поинтересовался Хуа Би. — Зная своевольный характер Рыжика, могу представить, как унижено он себя чувствовал. Орал? Бесился? — Нет, ничего из этого. Он винит во всем себя. Типа, он должен был заранее узнать о моих планах, уточнить, все такое. — Чэн допил пиво и взял вторую бутылку. — А то, что у меня был выключен телефон, а сам я даже не догадался позвонить с твоего и предупредить его, что задержусь, он будто даже не заметил. Считает, что сам виноват в том, что я такой мудак. — Он тебе об этом сказал? — Нет, мы не разговаривали. Он уснул сразу, как мы оказались в спальне вместе. А проснулся я уже один, он ни с того, ни с сего смотался работать в кафе. — Мужчина горестно вздохнул. В который раз. — Он всегда сбегает, когда думает, что в чем-то крупно провинился. Я его за эти годы хорошо изучил. — Ты звонил ему? — Он сам звонил перед твоим приходом. — Би вопросительно вздернул бровь. — Извинился, что не приготовил завтрак. Проспал и пришлось спешно уезжать. — Он извинился? — с недоумением переспросил Хуа Би. — Да, он извинился, что не приготовил завтрак. А мне этот завтрак в хуй не впился, у меня полный холодильник вчерашним ужином забит, — вскинулся Хэ Чэн, взмахивая руками. — Что теперь делать, ума не приложу. Он же… все для меня. А я с ним, как скотина. — Влип! — хмыкнул Би. — Смейся, смейся. Я бы на тебя посмотрел, окажись ты в такой ситуации. А кстати… — Э, нет! — открестился Хуа Би, махая перед грудью руками. — Даже не думай об этом. Чувак, я тебя прокляну, если ты Цзяня на это науськаешь. Он мне все мозги чайной ложкой выест. — А нехрен смеяться надо мной. Вот попадешь ты в такую ситуацию, как будешь выкручиваться? — Ты же знаешь, что не попаду. Цзянь меня с того света достанет, даже если я запущу свой телефон в соседнюю страну, а сам зароюсь в землю до огненного ядра. Он та еще истеричка и если бы я посмел проигнорировать его подарок, а, тем более, что-то наподобие трюка с чулками, он бы побил меня своими маленькими кулачками, визжал бы на ультразвуке несколько дней и лишил бы секса на месяц минимум. Хотя в этом есть и плюсы, — Хуа Би задумчиво постучал горлышком бутылки по губам. — Я смогу от него отдохнуть. Он ведь наверняка распсихуется и съедет. — Куда? — К вам, естественно. У вас же теперь есть гостевая комната. Так что ждите в ближайшее время. — Учти, что трахаемся мы, где приспичит, а твой впечатлительный блондинчик может многому плохому научиться, — предупредил Хэ Чэн, подхватывая палочками кусочек холодной свинины в винном соусе. — И не факт, что Шань его не прибьет по исходу первого дня. — Иди ты. Я ему тут душу изливаю… — Я тебе тоже душу изливаю. И моя проблема посерьезнее твоей. Твоя хотя бы кричать и истерики закатывать умеет. А моя сгорает в самоненависти. — Подставься ему и дело с концом, — нашел решение проблемы Хуа Би и просиял собственной гениальностью. — Не делай вид, будто ты что-то знаешь о наших отношениях, Би, — обманчиво мягко попросил Хэ Чэн, ухмыляясь уголком губ. — Если бы все крылось в смене позиций в постели. — О чем ты? — Он не берет. — Не берет? То есть, ты предлагал уже ему? Или он сам просил? — Просто мне однажды показалось, что он проявляет заинтересованность к активной роли, — пояснил Хэ Чэн, облокачиваясь на стойку. — Я сказал, что согласен. Он сначала капец как обрадовался. И все. На этом закончилось. В отпуске я снова завел об этом разговор. «Меня, — говорит, — итак все устраивает. Если я захочу всерьез, то возьму и тебя не спрошу.» — Жестко как-то, — засомневался белобрысый. — Он умеет быть жестким, когда хочет этого, — улыбнулся Хэ Чэн, мечтательно закатив глаза. — Ты становишься странным, когда говоришь о Рыжике, — скривился Хуа Би. — Таким… счастливым, что ли. Сопливым, точно! — Пошел ты, — усмехнулся Чэн, кидая в него кухонным полотенцем. — Я не виноват, что этот мальчишка сводит меня с ума вот уже почти два года. Угораздило же так вмазаться. — Не то слово — УГОРАЗДИЛО! — И почему я тебя терплю вот уже двадцать лет, напомни?***
Хэ Чэн ворочался с боку на бок, но никак не мог найти удобное положение — без Гуань Шаня все казалось не таким. Вообще-то малыш должен был давно вернуться, и если бы он не прислал сообщение, что задержится с парнями, работающими в кафе, после смены, то Хэ Чэн уже давно бы поехал за ним сам. Но это его «Любимый, мы давно не виделись, посидим немного, а ты ложись без меня. Люблю, целую, зай!» останавливало. В конце концов, не Чэну диктовать ему условия после того, как он облажался. Где-то во втором часу ночи, когда бездумно валяться на огромной холодной кровати мужчине надоело, Хэ Чэн решил сходить на кухню за теплым молоком с ромом, но раздавшийся звук открываемой двери пригвоздил его к постели. Послышался голос Мо. Довольно веселый голос, ни капли не содержащий обиды. — Я тебе говорю, тачка чумовая, — восторженно восклицал парнишка, включая свет в коридоре и на кухне. Хэ Чэн специально оставил дверь спальни приоткрытой, чтобы слышать, когда он придет. — Я не пытаюсь тебя ни в чем убедить, но американские машины едва ли не доводят меня до оргазма… Ты точно чокнутый! Гуань Шань открыл холодильник, достал что-то из него и переместился в гостиную, сел на диван — малыш любил ужинать перед телевизором, когда Хэ Чэн задерживался на работе допоздна. Мужчина лежал спиной к открытой двери и, скорее, ориентировался на издаваемые Рыжиком звуки, но словно видел его своими глазами. Мо тихонько рассмеялся — разговаривал по телефону — и после очередной гневно-смешливой реплики Чэн услышал еще один мужской голос, грубый и незнакомый. — Ты уже дома? — спросил незнакомец. — Ага, наслаждаюсь холодной едой, оставшейся со вчерашнего ужина, — тяжко вздохнув, ответил Гуань Шань. Пшикнула банка газировки. — Как у тебя дела с Эмбер? — Она бомба…нутая в край стерва, — ошарашенно произнес голос, он немного искажался громкой связью. — А как у тебя с личной жизнью? Ты ни разу не рассказывал о своих сексуальных похождениях. — Потому что мне не о чем рассказывать. — Наверняка, малыш даже плечами пожал. Пискнул планшет, — Чэн успел изучить все звуки, издаваемые его рабочей техникой, — пришло уведомление о входящем сообщение, Шань после отпуска взялся за работу с новыми силами. — Ладно, начнем издалека. — Чэн четко представил, как невидимый собеседник его возлюбленного в предвкушении потер ладони. — Какие девушки тебя интересуют? Блондинки, брюнетки, рыженькие? — Меня не интересуют девушки, — чуть задумчиво ответил Гуань Шань. Вести переговоры или просто разговаривать с кем-то и одновременно разбираться с важными документами: из него бы получился прекрасный юный Цезарь. — Парни? — ничуть не удивился незнакомец. — Парни тоже меня не интересуют. — Чувак, либо ты полнейший асексуал, либо конченный карьерист, — хрипло рассмеялся динамик. — Мне нравится моя работа, но я не стремлюсь куда-то выше на данном поприще, — в ответ хохотнул Мо. — И нет, я на сто и один процент уверен, что не асексуален. И мой супруг тоже. — Прости, что ты только что сказал? — обескураженно переспросил собеседник, говоря медленно и вкрадчиво, будто услышал что-то, что повергло его в глубокий шок. — Супруг? — Ты верно меня услышал, — смеялся Рыжик, уже более расслабленно, значит, отложил планшет и снова полностью отдался разговору. — Я замужем. Поэтому меня никто не интересует. Поэтому раньше я не рассказывал тебе о своей личной жизни. Сам еще наслаждаюсь. Хэ Чэн улыбнулся и сжал в руках подушку. Немного сентиментально, но услышанное наполнило его сердце теплом. Котенок признал его супругом перед… своим другом? Неважно перед кем, главное, признал, назвал его своим супругом. — И какой он? — заинтересовался незнакомец. — Всмысле? — Ну, плюсы, минусы, все такое. Фетиши, кинки. Как ты понял, как познакомились, как пришли к такому?.. — Чувак, это уже слишком, — перебил нескончаемый поток вопросов Гуань Шань. — У каждого человека свои плюсы и минусы. И самый большой плюс в любимом человеке — отсутствие минусов. Ты просто не замечаешь их или игнорируешь. — Рыжик воодушевленно вздохнул. — Мой супруг замечательный. Мы начали встречаться, когда я только перешел в выпускной класс. И я не знаю никого другого, кто бы смог терпеть меня так долго. — Чувак, ты слишком строг к себе. Либо твой супруг слепой, глухой и все остальное по списку. Либо это действительно любовь. Гадкий ты. Я-то думал, что ты когда-нибудь расскажешь мне о своей личности и мы пойдем на свидание. Чувак, ты разбил мне сердце, — холодно констатировал незнакомец. — Катись к черту, чувак, — наигранно злобно огрызнулся Гуань Шань и громко, от души зевнул. — Я не солгал, когда сказал, что парни меня не интересуют. Я не гей от слова «совсем», просто мой мужчина особенный. Единственный и любимый. В его голосе сквозила улыбка. Улыбался и Хэ Чэн, все сильнее прижимая подушку к груди. Так и хотелось сорваться с этой кровати и броситься к любимому рыжему солнышку, упасть перед ним на колени, чтобы вплелся своими длинными пальцами в волосы и поцеловал, доказывая на действиях свои слова. — То есть ты хочешь сказать, что не пробовал никого другого, да? — обескураженно спросил голос. — Ни других парней, ни… девчонок? — Ага. Никого и никогда. Мне даже в школе никто не нравился, не до этого было. А после знакомства с моим супругом я не думал смотреть на кого-то другого. — А и все-таки какой он? — Самый лучший. — Как ты можешь утверждать это, если тебе не с чем сравнивать? — Мне не нужно сравнивать. Я просто уверен в этом. — Гуань Шань встал с дивана и ушел на кухню относить посуду, поэтому ответа Хэ Чэн не услышал. Погас свет в коридоре. — Ладно, чувак, время позднее, а мне уже давно пора в постель к самому лучшему и замечательному мужчине на свете. Поболтаем завтра. Бывай. Мо тихонько вошел в комнату, прикрыв за собой дверь, встал коленом на кровать позади упорно притворяющимся спящим Хэ Чэна и, положив ладонь ему на плечо, прижался теплыми губами к виску. Прошептав ему на ухо слова любви, Гуань Шань ушел в ванную комнату, а Чэн не мог перестать улыбаться. Ну вот почему его возлюбленный такой… идеальный? Единственно любимый и самый лучший. И пяти минут не прошло, как малыш вернулся, постоял у кровати, просушивая полотенцем волосы, отбросил его в сторону и забрался под одеяло, подполз к своему мужчине, прижимаясь к его спине все еще слегка влажной грудью, обнял рукой, ладонью скользя по боку на живот и чуть ниже, влажно лизнул кончиком языка между лопаток. Кажется, у кого-то весьма игривое настроение. — Любимый? — шепнул малыш, приподнявшись на локте, потрепал легонько по плечу. — Чэн, проснись. Любовь моя. — М? Что такое? — встрепенулся Хэ Чэн, умело разыгрывая только что проснувшегося человека. Подскочил, переворачиваясь лицом к возлюбленному. — Ты вернулся, котенок. Что-то случилось? — Обними. Меня, — с расстановкой полуприказал Гуань Шань, почти обиженно даже. — Мне так жаль, что мы не провели этот день наедине. Я соскучился. Обними же, ну. — Сейчас, сейчас. — С улыбкой Хэ Чэн выполнил приказ возлюбленного, заключил в свои объятия, зарываясь носом во влажные взъерошенные волосы. — Соскучился по твоим капризам, котенок. — Хочешь настоящих капризов? — с вызовом спросил Гуань Шань, задирая голову, чтобы чмокнуть мужчину в подбородок. — Я хочу апельсин. — Ты ненавидишь апельсины, — сдержанно напомнил Хэ Чэн. — И тем не менее я хочу апельсин, — категорично заявил Мо, отталкивая его плечом. — Хорошо, сейчас съезжу в магазин. — Чэн поцеловал парня в макушку и выбрался из постели, включил ночник, чтобы найти одежду. — Хочешь еще чего-нибудь? Гуань Шань лежал на спине, положив под голову руку и подогнув одну ногу в колене, прикрыв стратегически важное место углом простыни. И смотрел на одевающегося мужчину маслянистым взглядом, прикусив нижнюю губу остреньким клычком. — Тебя хочу, — слишком вызывающе хрипнул Мо, похотливо осматривая Хэ Чэна с ног до головы. — Давай, Зайчонок, принеси мне апельсин. А потом ты войдешь в меня так глубоко, как только сможешь. Чэн споткнулся на ровном месте от этих слов и пронзительного взгляда, но сразу взял себя в руки и, впившись в манящие губы любимого Рыжика нестерпимым и даже грубым поцелуем, со всех ног умчался на выход, едва успев нацепить обувь и схватить с вешалки куртку. И что на малыша нашло? Спустившись на улицу, мужчина осознал, что машина — это долго, а легкая пробежка до круглосуточного маркета на углу будет более, чем полезна. Увы, он оказался не единственным полуночником, которому так приспичило сходить в магазин в два часа ночи, и он едва ли не подскакивал от нетерпения, дожидаясь, пока парень перед ним выберет сигареты. Рыкнул с досады и, наверное, получилось слишком угрожающе, потому что парень, кинув на него наполненный ужасом взгляд, кинулся к выходу, забыв сдачу. Хэ Чэн летел назад на максимальных скоростях, боясь, что уставший Гуань Шань не дождется и заснет, оставив возлюбленного с красноречивыми пошляцкими фантазиями, но Мо все так же ждал его. Улыбнулся, когда запыхавшийся мужчина влетел в спальню с пакетом ярких круглобоких цитрусов, даже не сняв курточки, перевернулся на живот, гибко потягиваясь и напоминая ленивого кота. Чэн громко сглотнул, не в силах оторвать пожирающего взгляда от его упругой подтянутой задницы. Рыжик поманил его пальцем и Хэ повиновался ему, подходя медленно, словно впал в ступор, выпустил из ослабевших пальцев пакет и апельсины раскатились по полу, но он не заметил этого. — Свожу с ума, правда? — хитро ухмыляясь, спросил Гуань Шань, выгибаясь еще сильнее. — Не то слово, — в ответ хрипнул Чэн, собираясь снять куртку, но Шань покачал головой. — Не снимать? — Нет. Хочу, чтобы сегодня ты был одет, — высказал Мо свое желание. Мужчина понятливо кивнул, упираясь коленями в кровать. Случались в их бытности такие моменты, когда Хэ Чэн, злой и уставший, возвращался с работы, а Гуань Шань выходил в коридор встречать его в одном полотенце. В такие моменты Чэну срывало крышу и он преследовал лишь одну мысль — избавиться от злости, отыграться на малыше по полной программе, поэтому терял голову и его хватало лишь на то, чтобы расстегнуть ширинку. А Мо после таких вспышек был невероятно покладистым, ластился к нему, излишне нежничал. Он обожал такие вспышки. *** Гуань Шань перекинул ноги через подлокотник и устало прикрыл глаза, пытаясь расслабиться после тяжелого дня. Ночью им почти не удалось поспать, слишком увлеклись друг другом, поэтому, пробыв в полубредовом полусне пару часов, Мо встал, чтобы приготовить завтрак и выжать свежий сок из апельсинов, что в итоге вылилось в ленивый утренний секс на кухонном столе. Проводив возлюбленного на работу, Рыжик съездил к матери, прозанимался четыре часа в спортзале, заскочил к Чэну в офис пообедать, умотал на курсы английского, которым усердно занимался все те жалкие крупицы свободного времени, провел два часа за игрой на гитаре и закончил свой насыщенный денек вечерней пятимильной пробежкой. Контрастный душ и легкий перекус и можно со спокойной душой дожидаться возлюбленного в любимом удобном кресле, которое они забрали из старой квартиры вместе с остальными вещами. Парень улыбнулся, услышав скрежет ключа в замочной скважине, и закинул ногу на ногу, облокотился на другой подлокотник, подпирая голову ладонью, зевнул чуть скучающе, когда вместо усталого голоса, оповещающего о возвращении домой, в коридоре послышались, помимо нужного, еще два незнакомых голоса. — Я думал, ты никогда не вернешься домой, — громко и все еще скучающе возвестил Гуань Шань. Голоса стихли. Мо специально поставил свое кресло спиной ко входу в гостиную, чтобы не выставлять себя напоказ сразу, поэтому сейчас он прекрасно видел в отражение выключенного телевизора, как в проходе появился Хэ Чэн. И прекрасно рассмотрел выражение его лица, когда медленно, показушно так поменял ноги. А потом мужчина рванул обратно в коридор, откуда раздались возмущенные голоса: — Эй, какого черта ты творишь? — Потом, все потом, — отмахивался Чэн, выталкивая гостей. Гуань Шань беззвучно рассмеялся, откидывая голову на спинку кресла. Хэ Чэн медленно вернулся в гостиную, скидывая по пути пиджак, обошел кресло, вставая перед ним. Мо посмотрел ему в глаза, задумчиво вытягивая губы, наклонил голову к плечу, с мысленной улыбкой отмечая и затуманенный взгляд, и участившееся дыхание, и выпирающую ширинку на брюках. — Хм-м-м… — Гуань Шань выпрямился, спуская ноги на пол и поглаживая пальцами бархатные мягкие подлокотники. — Тебе нравится то, что ты видишь? — Мужчина коротко кивнул. — Хорошо, — мурлыкнул Мо, проводя боковой частью стопы по внутренней стороне ноги возлюбленного от щиколотки до паха. Сейчас Шань как никогда был благодарен возлюбленному и Би за непрекращающиеся тренировки и идеальную растяжку, позволившую ему вытянуть ногу вверх и провести стопой от ключиц и вниз, надавил легонько на пах мужчины, улыбаясь монолитной твердости. Да-а, ажурные чулки творят чудеса с чистым разумом взрослого мужчины. А еще Мо понял, что черный идет ему гораздо больше. — Хочешь посмотреть, как это выглядит сзади? -поинтересовался Рыжик, чуть наивно распахивая глаза. Когда Чэн кивнул, Мо плавным движением перевернулся, вставая в кресле на колени и облокачиваясь на спинку. — Давай же, ну, — призывно шепнул он, оглядываясь на возлюбленного через плечо. Хэ Чэн сделал шаг вперед, упираясь коленом в кресло между его ног, наклонился к нему, целуя чуть ниже уха и оглаживая широкими ладонями бедра, затянутые в черную бархатную ткань. Шань мурлыкнул, прогибаясь в пояснице. Чэн слегка оттянул ремни подтяжек, пальцами оглаживая под ними, и, продолжая гладить, скользнул под рубашку, задирая ее полы к лопаткам. Тяжелый полувздох-полустон. Еще бы, ведь вместо обычных боксеров или тех же кружевных трусов, которые он надел в прошлый раз, сейчас на нем были надеты те, которые прикрывали все спереди, а сзади подхватывали двумя узенькими ремешками прямо под ягодицами, оставляя главную прелесть любимому напоказ и позволявшие не отстегивать подтяжки от кружевного пояса, чтобы перейти к главному. Чэн вцепился пальцами в его ягодицы, сильнее разводя их в стороны и шумно выдыхая, влажно лизнул правую, заставляя Шаня выгнуть голову и тихонько простонать. — Шаг назад, — скомандовал Мо. Чэн послушно отступил, не без сожаления отпуская парня, а Шань перевернулся обратно, снова скрещивая ноги и задумчиво глядя на покладистого мужчину. — Сними рубашку. Медленно. — Хэ послушно принялся расстегивать пуговицы, не отрывая похотливого взгляда от ног Мо. — Молодец. Умничка, любимый. Теперь штаны. Белье тоже. — Закусил нижнюю губу, пытаясь не истекать слюной от возбуждающего зрелища степенно обнажающегося мужчины. — Ты у меня такой красавчик! Мне очень, очень повезло. Хэ Чэн будто сошел с обложки журнала о греческих божествах и, определенно, для такого типа людей любая форма одежды, ну, кроме набедренной повязки, должна быть под строжайшим запретом, потому что истинное кощунство прятать такую прелесть. Широкие плечи, узкие бедра, фигура атлета, подрагивающий от возбуждения член с набухшей бордовой головкой, обильно пачкающей поджарый живот поблескивающей в свете настольной лампы смазкой. Гуань Шань поманил его пальцем и, когда мужчина подошел, взял его за руку и резко поменял их местами. Хэ Чэн послушно плюхнулся в кресло, а Мо — ему на колени, поджав под себя одну ногу, принялся поглаживать горячую грудь возлюбленного подушечками пальцев, легонько поцарапывая ногтями, со слабой улыбкой глядя в такие родные серо-зеленые глаза. — Если ты не заметил, — хрипло заговорил Мо, закидывая одну руку возлюбленному на плечи, а ладонью второй накрывая заднюю часть его шеи, — мои руки немножко заняты. Не хочешь помочь мне расстегнуть рубашку? Она мешает. Хэ Чэн обнял его за талию, оставляя ладонь на его бедре, и принялся выполнять маленькую просьбу, пока Гуань Шань прочесывал пальцами черные волосы и покрывал теплыми поцелуями висок и щеку, мокро лизнул кончиком языка мочку уха, прикусил. Чэн распахнул полы рубашки, оглаживая ладонью живот, сжал пальцами бок, сипло втягивая воздух сквозь сжатые зубы. Гуань Шань плавно соскользнул на пол, разводя руками колени мужчины в стороны, придвинулся ближе, совсем уж похотливо разглядывая любимое тело. Сжал ладонью каменное естество, подул на влажную головку, проводя по ней языком, шлепнул Чэна по руке, когда тот потянулся к нему. Тот молчаливое послание понял и стиснул пальцами подлокотники, откинув голову назад. Ему оставалось всего несколько мгновений до взрыва, но малыш, словно почувствовав это, прекратил свои головокружительные махинации и отстранился, проводя юрким языком по припухшим губам. — Ты же не думал, что этим все ограничится, — хитро произнес он, поднимаясь на ноги и хватая любимого за руку. — Пойдем. Гуань Шань повел Чэна в спальню, где толкнул его на кровать, а сам принялся отрегулировывать яркость освещения. Мужчина лежал на кровати, закинув руку за голову, и внимательно следил за своим малышом. Расслабленная походка, развевающаяся рубашка, которая открывала этот ебанный сексуальный пояс с подтяжками, уходящими к этим невыносимо вызывающим чулкам, из-за которых его и без того длинные ноги казались еще более длинными и стройными. — Котенок, — не выдержав, позвал Хэ Чэн. — Иду, — улыбнулся парень, выкидывая на кровать тюбик со смазкой и забираясь следом, сел на пятки между разведенных ног Чэна и предвкушающе улыбнулся, проводя ладонями по его бедрам до самого паха. — Ты собираешься сделать что-то, что мне понравится, или нет? — решил заранее уточнить Хэ Чэн, сгибая ноги. — Определенно точно, это понравится мне, — самодовольно заявил Гуань Шань, наклоняясь и целуя его грудь, приласкал кончиком языка сосок, сжал на нем зубы, заставив возлюбленного зарычать. — Придется потерпеть, любимый. — Все, что угодно ради тебя, котик, — ласково пробормотал Хэ Чэн, откидываясь на подушки и расслабляясь. — Веди. Гуань Шань подложил ему под бедра небольшую подушку, поцеловал колено, проследил путь до паха губами. Кажется, только сейчас Хэ Чэн в полной мере осознал, почему именно Рыжик вдруг попросил его принять душ на работе — «Любимый, горячую воду отключили». Холодный расчет, потому что ему действительно по приезде домой было бы не до душа. Аккуратные, но уверенные действия Мо вызывали дикое любопытство и вообще чертовски возбуждали, поэтому Хэ Чэн не скупился на выражение своих эмоций, чтобы малыш не ругался потом, будто бы возлюбленному с ним плохо, раз ему слишком хорошо удается сдерживаться. Да и никакого желания сдерживаться не было — Гуань Шань был на высоте и кончил Хэ Чэн от активной стимуляции простаты и крышесносного минета рекордно быстро и о-очень громко. — Малыш, я… — тяжело дыша, начал Чэн. — Тише, — шепнул Мо, улыбаясь, — это все еще только начало. Отдохни пока, мой любимый старичок. — Вот гаденыш, — рассмеялся Чэн, закрывая глаза. А Шань времени не терял. Пока возлюбленный переводил дух, он дотянулся до прикроватной тумбы и достал из первого ящика небольшую продолговатую штуку, после чего улегся на бок рядом с мужчиной и накрыл ладонью его щеку, поворачивая к себе лицом, чтобы лениво поцеловать, закинул на него ногу, наслаждаясь тем, как Хэ Чэн начал гладить его, забираясь пальцами под ремешки и резинки, оглаживая. — Малыш? — Мужчина перехватил руку возлюбленного за запястье и потянул ее вниз, накрывая его ладонью свое возбуждение. — Кажется, я снова хочу тебя. И очень сильно. Не будешь ли ты так любезен продолжить свои ласки? Гуань Шань приподнялся на локте и широко улыбнулся, внимательно разглядывая каждую черточку на родном лице напротив. Чэн ласково коснулся его щеки, и Мо прикрыл глаза, наслаждаясь теплом, приоткрыл губы, ощутив на них легкое дуновение, прежде чем возлюбленный поцеловал его, легонько и трепетно, лишь раззадоривая. Продолжая целовать, Рыжик ладонью развел ноги мужчины в стороны, возвращаясь к осторожным ласкам. В конце концов Хэ Чэн ведь так и не получил свой подарок на День Рожденья, и если в тот день все должно было бы проходить по немного другому сценарию, то сейчас он заслуживал того, что произойдет. Продолговатый предмет идеально подошел и занял свое законное место прямо на простате. Мо еще так загадочно ухмылялся, уточняя у возлюбленного, точно ли попал, хотя и без слов прекрасно считывал нужную информацию по его реакциям на то или иное движение. Чэн вопросов не задавал, лишь прислушивался к своим ощущениям и мысленно прощался с анальной девственностью. Вот только у Рыжика были совсем другие планы. — Тебе удобно? — поинтересовался Мо, забираясь ему на бедра и опираясь ладонями на грудь. — Больно? Дискомфорт сильный? — Котик, я прекрасно себя чувствую, — ответил Хэ Чэн, кладя ладони ему на бедра, оттянул большими пальцами резинку трусов, высвобождая напряженный член парня. — Не считая того, что яйца сейчас лопнут от напряжения. — О-о, с этим я могу тебе помочь, красавчик. — Гуань Шань улегся ему на грудь, принялся покусывать подбородок и скулы, одновременно растягивая себя, хотя в этом и не было особой необходимости после прошлой ночи. — Мой любимый мужчина. Руки за голову, — тихонько скомандовал Мо, выпрямляясь. Хэ Чэн послушно поднял руки, вцепляясь пальцами в спинку кровати, и, закусив губу, наблюдал за похотливыми действиями любимого Рыжика. Тот все взял в свои руки и не то, чтобы это случалось впервые, но сейчас все казалось таким острым и резким, что Чэн всерьез боялся, что им придется покупать новую кровать, потому что касаться малыша нельзя ни в коем случае, а сдерживать яростное желание стиснуть его чудную попку, чтобы на утро проявились синяки в виде пальцев, становилось все труднее. Шань насадился на него с громким обоюдным стоном, выгнулся, медленно покачиваясь и царапая поджарые бока. Черт возьми, они делают это вот уже больше года практически каждый гребаный день, чаще всего и не по разу, но до сих пор каждый раз, как первый, срывает крышу, заставляя терять разум и задыхаться от захватившего восторга, буквально умирать от любви к этому любвеобильному мальчишке. — Посмотри сюда, зай, — на выдохе позвал Гуань Шань и показал ему зажатый между пальцев небольшой черный пультик с тремя кнопками. — Знаешь, что это? — Хэ Чэн нахмурился. — Такой игрушки у нас еще не было. Не пугайся, ладно? — И только мужчина открыл рот, чтобы спросить, что парень имел ввиду, как его выгнуло, а спинка кровати угрожающе хрустнула под его пальцами. — Шань, это слишком, слишком! — завопил Хэ Чэн, суча ногами и пытаясь скинуть стонущего-смеющегося котенка с себя. — Прости, любимый, прости. — Мо нажал на кнопку, отключая вибрацию и давая возлюбленному возможность вздохнуть с облегчением. — Я перепутал мощности. — Это не смешно, Шань, — брыкнулся Хэ Чэн. — Я так над тобой не издевался! Боги! — Он дернул головой, ударяясь затылком о подушку. — Словно все внутренности перекрутило. — Прости, Зайчик, прости, — улыбался малыш, наклоняясь к нему за поцелуем. — Мы попробуем еще раз. Только прекрати ломать кровать. Обними меня. Начнем с малого. В этот раз реакция была такой же бурной, но с расчетом на то, что Чэна больше не ломало и не крутило так, словно ему было больно. Ему было очень, очень хорошо. Он стонал, вскрикивал, жмурился, стискивал до боли, кусался, выкрикивал его имя и слова любви, но не пытался перехватить управление на себя и Шань сам задавал ритм и темп. — Малыш, малыш, остановись, — умоляюще простонал Хэ Чэн, — пожалуйста, Котик, остановись хоть ненадолго, иначе я сейчас… Но Гуань Шань опередил его, с громким вскриком изливаясь на его живот и грудь, но не остановился, доводя дело до крайней точки, и рухнул на него, только почувствовав, что Хэ Чэн кончил в него, стиснув руками так, что ни вдохнуть. — Малыш, выключи эту штуку, — просипел мужчина. — Это слишком. — Прости. — Гуань Шань нажал на кнопку и откинул от себя пульт, растекаясь на нем подобно лужице. Как же он обожал такие послеоргазменные моменты, когда задницу распирало от спермы и ослабшего, но все еще сильного члена, когда тело ломило такой приятной усталостью, кожа медленно остывала, а сердцебиение замедлялось. И в такое время Гуань Шань любил весь мир и конкретно одного человечка, который в данный момент был не в силах даже разомкнуть объятия. — Котеночек, — промурлыкал Хэ Чэн, целуя его в переносицу, поцеловал в глаза, дотянулся до губ. — Я люблю тебя! — Я тебя тоже, — улыбнулся Шань, счастливо жмурясь. — Ты можешь убрать эту штуку из меня? — попросил мужчина, медленно переворачиваясь и подминая парня под себя. — Тебе не понравилось? — Малыш трогательно свел брови у переносицы и поджал губы. — Нет, котенок, мне безумно понравилось, — улыбнулся Хэ Чэн, целуя его и одновременно оглаживая ладонью бок. — И я не против, если ты сделаешь это снова. Когда-нибудь. Ты сделал самый лучший подарок из возможных и сейчас я хочу тебя отблагодарить. А эта штука будет мешать, — заговорщически сообщил Чэн, спускаясь поцелуями на шею. — Тогда сделай кое-что для меня. — Гуань Шань перехватил руку мужчины и поцеловал в середину ладони. Хэ Чэн с готовностью поднял голову. — Порви эти чертовы трусы, они жутко неудобные. Чэн еле слышно рассмеялся, уперевшись лбом в его солнечное сплетение, и только после этого выпрямился на коленях, сверху разглядывая своего мальчика. Гуань Шань по-кошачьи вытянулся, закидывая руки на спинку кровати и представая перед возлюбленным во всей красе. — Не делай так! — приказал Хэ Чэн, упираясь ладонями ему в колени. — Иначе я передумаю отпускать тебя во Францию. — Ты же не думаешь, что я буду демонстрировать подобное кому-то помимо тебя? — спросил Гуань Шань, глазами указывая куда-то вниз. Чэн понял его без слов, принимаясь вырывать ненавистные Рыжику ремешки, чтобы снять эту маленькую мешающую тряпочку. — Я знаю, что ты считаешь меня красивым. — Безупречно красивым, — поправил Хэ Чэн, снова принимаясь за поцелуи, скользнул языком под кружевной пояс. — Да-да. Я тоже считаю тебя безупречно красивым. — Шань запустил пальцы в волосы мужчины. — Но я предпочитаю видеть тебя совершенно без одежды. — К чему ты клонишь? — Чэн положил голову ему на бедро, поглаживая большим пальцем напряженный ствол. — К тому, что если ты хочешь что-то от меня, или представляешь меня в чем-то, или у тебя есть какое-то желание, которое ты хочешь, чтобы исполнил я, ты должен мне об этом сказать. Даже если, по-твоему, меня это разозлит. — Мо улыбнулся, тронув пальцами его губы. — Я хочу делать тебя счастливым, Чэн, хочу, чтобы ты всегда смотрел на меня так, как сегодня. Пусть в первый раз я чувствовал себя очень стремно и неуверенно в чулках, но сегодня… — Шань провел ладонью по поясу, щелкнул по коже эластичным ремешком. — Я чувствую себя невероятно сексуальным, в твоих глазах желание. — Только не говори так, будто бы… — Ты знаешь, что именно я имею ввиду, — перебил Рыжик, улыбаясь. — Не заставляй меня угадывать твои сокровенные желания. Просто говори. — Даже если я захочу, чтобы ты надел парик и каблуки? — почти удивленно спросил Хэ Чэн. — Даже если. Конечно, некоторые вещи меня могут напрягать, но я не вижу ничего страшного в том, чтобы исполнять маленькие желания моего любимого человека. — Шань сгробастал волосы Хэ в кулак и потянул его на себя, сжал коленями бока. — Ты же хочешь чего-то подобного? — Ты уже выполнил одно мое желание. Лучше скажи, чего хочешь ты? — Хэ Чэн клюнул его в ямку под ухом, сжал губами мочку. — Тебя хочу. Только тебя. Голого. Страстного. Немного грубого. Безудержного. — Гуань Шань притянул его к себе, лизнул поперек губ, после чего проник языком в его рот. — Хочу, чтобы ты был сегодня грубым. А я буду покорной сучкой. Твоей покорной сучкой. — Чертовски заманчивая идея, — улыбаясь, прошептал Хэ Чэн и наклонился к его уху, — маленькая шлюшка.