***
Гуань Шань наводил дома порядки. Его не было дома всего лишь четыре месяца, а наемные уборщицы уже успели все засрать, будто он только-только вот въехал в эту долгое время пустующую квартиру. Если бы не ежевечерние, еженочные, ежеутренние разговоры с возлюбленным по видеосвязи, Мо бы предположил, что тот вообще не находился дома. Поэтому, вернувшись на пару дней раньше положенного, с самого утра Рыжик буквально вылизывал каждый угол в их немаленькой квартирке, чтобы вновь сделать все по-своему, чтобы вновь наполнить все своим присутствием, заполнить кухню и весь дом запахами домашней еды, разбавить пустоту музыкой и своим пением. Чтобы снова сделать дом домом. Хэ Чэн еще не был в курсе, что его любимый Рыжик вернулся в Ханчжоу, это было… маленьким радостным сюрпризом. В последний раз он виделся с Чэном три месяца назад, когда последний прилетал в Париж на выходные. После им обоим было не до перелетов на тысячи миль, у Шаня началась практика и дипломная работа перед выпускными экзаменами, а у Чэна появились небольшие проблемки в виде новоявленных конкурентов, которые то и дело вставляли ему палки в колеса. Три месяца без объятий и поцелуев, три месяца без любимого сильного мужчины рядом, без тесного и близкого контакта, с ума сойти. И если бы не полная занятость, он бы точно лишился разума, пришлось попотеть, чтобы выбивать ненужные и тоскливые мысли и мечты о возлюбленном. И вот, совсем немного осталось до долгожданной встречи. В прямом смысле, немного, потому что едва Мо успел расставить приборы на две персоны и свечи на обеденном столе, как в замочной скважине заскрежетал ключ. — Сара? — раздался уставший голос мужчины, сопровождающийся шорохом верхней одежды. — Пахнет вкусно. Что на ужин? Сару О’Ной Гуань Шань нанимал лично, выбирал из десяток кандидаток, но его устроила только она. Отчасти из-за возраста и добродушности, но по большей части из-за присущего «боевому стажу» профессионализма, благодаря которому Рыжик мог не переживать о том, что любимый останется голодным. — Один маленький рыжий паренек под соусом из «Я так соскучился, что приехал на два дня раньше и никому об этом не сказал», — со смешком проговорил Гуань Шань, появляясь на пороге кухни. Хэ Чэн замер с занесенной к вешалке рукой, сжимающей пальто, пару секунд подумал, не шевелясь, и только после этого обернулся. Мо прижался плечом к косяку, воочию разглядывая вожделенный предмет своих мечтаний, подметил все эти размытые несовершенства, не замеченные ранее через экран компьютера или телефона — темные круги под глазами, подрагивающие от усталости кончики пальцев, опущенные уголки губ. И медленно загорающиеся ярким светом глаза. — Котенок? — неверяще спросил Хэ Чэн. — Да, зай. — Гуань Шань шагнул к нему, улыбаясь. — Я не мог больше ждать. Еще бы пара часов без тебя и у меня бы крышу снесло. — Еще два шага, понизить голос. — Наш дом опустел без меня. Ты стал плохо выглядеть без меня. Нам больше нельзя расставаться. — Котенок… — судорожно выдохнул Хэ Чэн, хватая его за плечи и притискивая к своему телу так близко и крепко, как только было возможно, зарылся лицом в мягкие волосы. — Мой маленький… — Я тоже рад тебя видеть, — хохотнул Мо, обнимая в ответ. — Ты навсегда вернулся? Навсегда? — Навсегда, любимый, навсегда. — Гуань Шань слегка отстранился, чтобы с близкого расстояния рассмотреть все неточности и неровности на таком родном лице. — Я больше никуда от тебя не денусь, обещаю. — Блядский боже, я чертовски тебя люблю! — воскликнул Хэ Чэн, отмирая, наконец, сжал его в своих руках, закружил, заставляя смеяться, принялся целовать и покрывать поцелуями все его лицо. — Родной мой, маленький, столько месяцев одиночества. — Теперь я рядом, — прошептал Мо, останавливая возлюбленного, и, обняв его лицо ладонями, заласкал жаркими поцелуями любимые губы. — Навсегда. Хэ Чэн, не позволяя ему оборвать поцелуй, подхватил его под задницу, заставляя обнять себя ногами, вжал спиной в стену, забираясь рукой под рубашку. — Зай, а как же ужин? — тяжело дыша, вставил Гуань Шань, в противовес словам притискивая мужчину к себе. — Ты — мой ужин! — рыкнул Хэ Чэн и утащил его в их пустующее логово под сопровождение из счастливого смеха. — Неделю мы проведем в Бразилии. — Гуань Шань водил пальцем по остывающей коже груди возлюбленного, вырисовывая незамысловатые рисунки. — Еще две недели в Хельсинки, Стокгольме и Осло. И последнюю неделю поделим на Сиэтл, Нью-Йорк и Вегас. — Ты уже все распланировал? — Хэ Чэн чмокнул парня в макушку, поглаживая пальцами по обнаженному плечу. — Целый месяц думал, где я хотел бы побывать и как все это успеть, поэтому составил план всех мест, которые мы посетим, отметил отели, где мы остановимся, и рестораны, кухню которых я хотел бы попробовать. — Гуань Шань перевернулся на живот и сложил руки на груди мужчины, положив на них подбородок. — Я понимаю, что должен был согласовать это с тобой, но с твоей работой проще поставить тебя перед фактом, чем ждать, пока ты освободишься от своих важных дел. — Ты ведь знаешь, что никакая работа не станет мне важнее тебя, малыш. — Хэ Чэн положил ладонь на его щеку и погладил нижнюю губу большим пальцем. — Начнем с Бразилии и закончим Вегасом? — Шань моргнул, улыбнувшись. — Надо купить камеру, пару альбомов и новые рамки для фотографий перед отъездом, чтобы потом не мучаться. И освободить стену. — Хочу основательно отдохнуть перед третьим курсом. — Мо убрал руки и положил голову на их место, прикрывая глаза в наслаждении от ласкающих кожу головы пальцев. — Этот год был сумасшедшим. Университет, кулинарная академия, эта чертова работа. Я так делать больше никогда не буду. — Хорошо, что все закончилось. Лучше бы ты взял академический отпуск, чем так выматывался. — Поздно уже после драки кулаками махать, — хмыкнул Гуань Шань. — Ты прав, все закончилось. И после отпуска я буду полон сил, чтобы вернуться к привычной нам жизни. И смогу, — Мо игриво повел пальцами от груди мужчины и вниз, — в полной мере насладиться всеми прелестями совместной жизни. — Продолжай, Котик, я скучал по этому. Дико. Рыжик улыбнулся, разворачиваясь к нему для поцелуя. Уж он-то как скучал, аж пальцы на ногах поджимаются. Гуань Шань оседлал бедра возлюбленного, возвращаясь к ласкам, от которых они только-только успели отдохнуть. Было приятно вернуться домой к любимому человеку. А еще приятнее было думать о предстоящем совместном отпуске, Вегасе и о коробочке с кольцом, спрятанном в нагрудном кармане кожанки. Они уже прошли испытание смертью, горем, счастьем, бедами, немыслимыми проблемами, расставанием и расстоянием, и Хэ Чэн, да и сам Шань, заслужил того, о чем грезил так долго. С тех пор, как Мо увидел это кольцо несколько месяцев тому назад в одном из ювелирных салонов, куда зашел присмотреть сережки, он понял и осознал, что оно — то самое, которое он хотел бы видеть на безымянном пальце левой руки возлюбленного, и купил его сразу, спонтанно, без раздумий. Уже зная, что сделает то, от чего отказывался постоянно, первым. Мо много раз представлял реакцию возлюбленного на свой поступок, и она варьировалась от шока до безграничного шока, но в любом из сценариев Хэ Чэн отвечал согласием и только согласием и на следующий же день тащил его в церковь. И вряд ли реальность будет идти в особом разрезе с ожиданиями, потому что любовь этого мужчины, кажется, в жизни не истончится. Гуань Шань в десятый раз проверил чемоданы, сверился со списком собранных вещей и проверил список затребованных друзьями и семьей подарков, для которых придется нанимать отдельный самолет. Сара присмотрит за квартирой в их отсутствие, поэтому Шаню не о чем было беспокоиться. Зазвонил телефон. — Малыш, я почти закончил. — Голос Чэна в динамике звучал весело, еще бы, месячный отпуск. — Ты все собрал? — Да, сейчас загружу чемоданы в машину и приеду за тобой. Билеты и паспорта у тебя? — Гуань Шань еще раз огляделся, переключил связь на ушной гарнитур и сунул телефон в кожанку, чтобы освободить руки. — У меня, — через несколько секунд ответил Хэ Чэн. — Осторожнее на дороге, не торопись. До самолета еще пять часов, успеем даже перекусить по дороге. — Ты опять не обедал? — заворчал Рыжик, спускаясь на лифте в подземный гараж, пару секунд подумал над машиной и все-таки решил взять ауди. — Я же собирал тебе обед. — Отвык от этого, малыш, — честно признался мужчина, шурша бумагами. — Приедешь и вместе пообедаем. — Ага, или лучше потрахаемся на рабочем столе, — усмехнулся Гуань Шань, выезжая с парковки. — Давно у нас не было такой практики. — Маленький извращенец. — Зато твой. — С этим не поспоришь. Мы всех предупредили, что уезжаем? — Всех. — У Шаня кольнуло под ложечкой, когда машина начала набирать ход без его действия. — Зай, ты трогал мою машину? Ауди которая. — Нет, а что? Она стояла на парковке с тех пор, как ты ездил на ней в последний раз. Гуань Шань вдавил педаль тормоза в пол, но результата ноль, только чудом ему удалось не впасть в панику. А машина тем временем неслась все быстрее и быстрее. — Хэ Чэн? — Что такое, котенок? — обеспокоенно отозвался мужчина. — Я люблю тебя. — Гуань Шань улыбнулся. — Я тоже люблю тебя, малыш. Что происходит? Шань? Не молчи, солнышко! А впереди ремонт дороги. И свернуть некуда. Ремонтники в ярких жилетах машут руками, разбегаются в стороны, на их лицах паника и испуг. А в сердце Гуань Шаня тоска и печаль. — Прости меня за все, Чэн, — изо всех сил сдерживая дрожь в голосе, попросил Мо. — Малыш, что происходит? — закричал мужчина в динамике. — Чэн, тормоза не работают. Я люблю тебя больше жизни… А впереди ремонт дороги. И некуда свернуть.***
— Чэн, пришли результаты. — Хуа Би тихонько вошел в палату, будто боясь нарушить священный покой, и сжал в руке папку с данными от аналитиков, увидев не меняющуюся вот уже четыре дня картину. Его лучший друг, напарник и босс в одном лице за каких-то четыре дня превратился в бледно-серую тень самого себя, он сутками сидел у постели Шаня, не ел, не пил, не спал, боялся отвести от него взгляд, словно он мог внезапно растаять, превратиться в пыль. Мо выглядел куда лучше, чем после аварии и тринадцати часов на операционном столе, гематомы спали, а кровоподтеки в какой-то степени даже украшали его бледное осунувшееся лицо. Только кома все портила, и снова переломы, спрятанные под белоснежным больничным одеялом. Только одна рука лежала поверх, левая, которую Чэн не выпускал из своих ладоней. Все случилось слишком быстро. Хуа Би зависал в тренировочном зале с Цзянем, когда ему позвонил слетевший с катушек Хэ Чэн, он кричал что-то несвязное о каком-то покушении, о грохоте и скрежете, о крови и боли. Би приехал сразу на место аварии и успел увидеть, как тело Гуань Шаня – по сути, окровавленный кусок мяса в изрезанной осколками лобового стекла одежде загружают на каталке в машину скорой помощи. Благо, не в черном мешке. И слетевшего с катушек от горя лучшего друга. Такого отчаяния в Чэне он не замечал еще ни разу за двадцать лет дружбы. — Что там? — хрипнул мужчина, даже не удосужившись прочистить горло. Похоже, он совсем ни с кем не разговаривал те два дня, что Хуа Би не приходил. Пограничное состояние Рыжика передалось и ему самому, Хэ Чэн сам словно находился в коме. Ему было плевать на все и это так не походило на него. Даже в истории с Ли Хуаном Чэн так не терял себя, он продолжал работать и держать себя в руках, а сейчас… Любовь этого яркого мальчишки слишком сильно изменила его. — Чэн, я не думаю, что сейчас… — Дай-ка угадаю, — Хэ Чэн откинулся на спинку кресла, выпустив из рук ладонь Гуань Шаня, потер лицо, устремляя взгляд за окно, — тормоза перерезаны и это было умышленным покушением? — Те, кто это сделал, даже не пытались скрыть свои действия или как-то замаскировать под несчастный случай. — Хуа Би положил папку на одеяло поближе к Чэну, но тот никак не отреагировал. — Мы уже ведем расследование… — Этого мало, — резко оборвал Хэ Чэн, не шевельнувшись, только глаза прикрыл. — Я хочу, чтобы вы нашли того, кто это сделал. И привезли ко мне. Все виновные должны быть наказаны. Я отрежу им пальцы. Все, что выпирает. Заставлю страдать. Они будут умирать долгой и мучительной смертью. Неделями. Месяцами. — Хэ Чэн, ты не можешь рассуждать здраво. — Мои рассуждения куда более здравые, чем когда-либо, — ввернул Хэ Чэн, возвращаясь к прежней позиции, сжал ладонь Мо своими, поднося к своим губам. — Тот, кто покусился на Сокровище короля, не должен остаться безнаказанным. — Чэн… — Я не могу больше, Би, — в отчаяние высказал Хэ Чэн, сдуваясь. — Сколько еще он вытерпит? А если это был последний раз? Если он придет в себя и скажет, что с него достаточно? Я не вынесу этого решения. — Чэн, он не бросит тебя. — Би тронул его за плечо. — Это же Рыжик. Ты на его глазах людей убивал, а он тебе ужины готовил и обеды на работу собирал. Едва ли слюнки не вытирал. Вряд ли он испугается какого-то нападения. — Четверо суток, Би. — В прошлый раз их было десять, Чэн. Он пробыл в коме десять дней. Сейчас идут лишь пятые сутки, с ним все будет хорошо. Это же Рыжик. Уверен, он прямо сейчас борется сам с собой, потому что чувствует твою негативную энергетику. Возьми себя в руки и дай ему время прийти в сознание. — У меня нет времени, мы уже давно должны быть в Стокгольме! — потерял терпение Хэ Чэн, повышая голос. — Чего разорались? — прохрипел Шань и закашлялся натужно, застонал от боли во всем теле, ничего не соображая, отчего ритм его сердцебиения скакнул резко вверх. Хэ Чэн так вскочил на ноги, что опрокинул кресло, на котором сидел. Мо приподнялся на локте неповрежденной руки, огляделся кругом одним глазом, приподнял край одеяла, разглядывая повязки и гипсы. — Блять, опять больница! — Рыжик рухнул обратно на подушку, застонал, схватившись за голову. — Как же больно. — Котеночек, — неверяще шепнул Хэ Чэн и кинулся к нему, обхватил худые щеки ладонями и прижался своими губами к его. Хуа Би даже улыбнуться не успел, не успел даже на секунду возрадоваться возвращению друга, потому что Мо Гуань Шань, тот самый Рыжик, который души в своем возлюбленном не чаял и лез целоваться к нему даже если у Чэна было совещание с крупными шишками, сейчас, в данный момент, когда Чэн так радовался, со всей силы ударил мужчину загипсованной рукой и заорал, сначала от боли, потом от возмущения: — Ты охуел, мудила??? — на ультразвуке завопил парень, еле суча ногами, вырвал из сгиба локтя иглу капельницы. — Ты кто вообще такой? — Шань, что ты?.. — Нахуй иди, мудозвон ебаный! — огрызнулся Гуань Шань, мутным взглядом оглядывая комнату. — Что со мной случилось? Блять, голова! — Мо помассировал виски, вскинул глаза на обескураженных мужчин. — Хули пялитесь, уебки? Вы кто такие? Что я вам сделал? Фу, блять, ты поцеловал меня! — Рыж принялся тереть губы уголком одеяла. — Малыш, что с тобой? — почти с мольбой в голосе спросил Хэ Чэн, пытаясь подойти ближе, но Шань снова замахнулся. — Не подходи, педофил сраный, — пригрозил Мо. — Нахуй! Оба! О-о-ой, бля-я-я! — Глаза Шаня заполнила мутная пелена, голова замоталась на подушке, а носом хлынула кровь. — Шань? Малыш? — Чэн кинулся к нему, но Рыжик уже потерял сознание, а в палату с криками влетела уйма врачей и вытолкала мужчин за двери, не дав им понять что-либо. Хэ Чэн как подкошенный рухнул на диванчик у палаты, сжал голову руками. — Би, что это было? — Не знаю, старик. Подождем результатов врачебного осмотра.