***
Гуань Шань смотрел в стену. Просто залипал в одну точку, пытаясь переварить то, что ему вчера рассказала мама после того, как Мо раскричался и выгнал всех из палаты. Он так и не смог поверить, что потерял почти шесть лет своей жизни, их просто вычеркнуло из памяти, и как бы он не силился, не мог вспомнить абсолютно ничего. Сейчас ему за двадцать, оказывается, он закончил французскую кулинарную академию за год и перешел на третий курс Ханчжоуновского экономического университета, где учился практически на отлично. Он второй год жил с мужчиной в шикарной квартире, работал юридическим консультантом и зарабатывал басноснословные деньги. Кто бы подумал. И он не мог решить, что хуже и как такое вообще возможно: он учился в университете или жил с мужчиной. Что его удивило больше, он тоже не решил. Сложно было поверить во все это, не накачавшись алкоголем. Или чем покрепче. — Так и будешь делать вид, что меня здесь нет? — раздался вкрадчивый насмешливый голос справа. — Тебя здесь нет, — безразлично ответил Гуань Шань, опуская веки. — Шань, мы не решим проблему, если не поговорим. — Как наш разговор поможет мне вспомнить шесть лет моей жизни, которая, — Мо взмахнул неповрежденной рукой, резко поворачиваясь к собеседнику, — каким-то НЕПОСТИЖИМЫМ, мать его, образом из дерьма превратилась в шоколад? — И никакой это не непостижимый образ, — надул губы парень. — Ты много работал ради того, чтобы достичь того уровня, который имеешь сейчас. Порой слишком много. Порой слишком слишком. — Я понял, — отмахнулся Гуань Шань. — Какого хуя, Хэ Тянь? — О, я так соскучился по сквернословящему Рыжику. — Брюнет трогательно сложил ладони перед грудью и выпятил губы. — Ты меня знаешь? — Богатенький ублюдок из параллельного класса, звезда школы и заноза в заднице, — отфыркался, читай, отплевался Гуань Шань, глядя почти с ненавистью. — Ткни в человека, который тебя не знает. — Действительно. Может… — Отъебись от меня! — Чэн бы тебя за такое по головке не погладил, — пригрозил Тянь. — Кто? Тот стремный мужик? — скривился Рыжик. — Мама говорила, что мы встречаемся несколько лет уже и вроде как живем вместе. Мы собирались в отпуск после моего возвращения из Франции и я типа хотел сделать ему предложение там. — Мо потер пальцами переносицу. — Да, ты попал в аварию, когда ехал забирать Чэна с работы, чтобы отправиться на самолет, — подтвердил Хэ Тянь. — Насколько я знаю, ты поставил ему условие, что вы не поженитесь, пока ты не окончишь университет. Ты правда собирался сделать ему предложение? — Не знаю. Мама так сказала. И вот, — Шань кивнул на тумбочку у кровати. Хэ Тянь залез в первый ящик и достал оттуда помятую черную коробочку, открыл, разглядывая содержимое задумчивым и даже немного грустным взглядом. — Врачи достали это из куртки, что была на мне в момент аварии. Из того, что от нее осталось. — Гуань Шань снова повернул голову в сторону окна, скомкал в пальцах одеяло. — Что со мной произошло? Почему все так… поменялось? — Ты не помнишь наше знакомство? — Нет. Последняя дата, которую я помню, это… конец августа одиннадцатого года, — ответил Гуань Шань, подумав. — Шэ Ли меня тогда хорошенько отделал. Последнее воспоминание — его лицо. На этом все. Очнулся я уже здесь. — Мы познакомились через два месяца после того случая. — Хэ Тянь достал из брюк телефон, принялся рыться в нем. — Цзянь И, — парень повернул телефон экраном к Рыжику, показал фото того самого парня с длинными волосами и истеричным голоском, — налетел на тебя в коридоре школы и ты забил ему стрелу после уроков. Чжань Чженси, — на следующей фотографии был флегматичный и серьезный парень с приставкой в руках, — кинулся защищать свою прынцесску и ты пробил ему голову камнем. — А что делал ты? — Стоял в стороне и смотрел. К твоей чести, ты пробил ему голову, ты его и спас. Зажимал рану, пока не приехала «скорая». С этого все и началось. Было много всего. — Хэ Тянь протянул телефон Рыжику. — В школе нас прозвали звездной четверкой. — И как я умудрился связаться с вами? — риторически спросил Гуань Шань, разглядывая фотографии. — Ты спрашиваешь это вот уже на протяжении шести лет. Он и Хэ Тянь, селфятся на фоне картонных декораций в холле океанариума, Гуань Шань привычно хмурится и съеживается, скорее всего от руки брюнета, закинутой на плечи. Рыжик на какой-то кухне, судя по недовольному лицу и открытому рту, кричит что-то злобное и матерное, размахивая сковородкой, а на нем смешной розовый передник в голубых мишках, а за его спиной Цзянь И корчит рожицы. Мо лежит на диване, свесив ноги с подлокотника, а Чжань Чжэнси сидит на полу рядом и они оба рубятся в приставки. Они все вчетвером в каком-то кафе, пьют молочные коктейли с пирожными, дурачатся и смеются, и Шань даже не выглядит особо недовольным. И еще куча фотографий, лишь подтверждающих слова Хэ Тяня об их дружбе. — Я ничего из этого не помню, — тихо сказал Гуань Шань, положив телефон на одеяло. — Что говорят врачи? — Рано или поздно память вернется. Или нет. Они не знают точно, только говорят, что я не должен пытаться вспомнить, я должен плыть по течению и не сопротивляться, если это начнет происходить. Пока я не чувствую ничего и не могу сказать точно. — Ты в сознании всего вторые сутки, дай себе время оклематься. — Я правда учусь в университете? И прожил целый год во Франции? И не умер в канаве, как уличная шавка, и не гнию в тюрьме, как мой отец? — Нет, Шань. — Хэ Тянь улыбнулся, похлопав того по предплечью. — Мы с блондинками спасли тебя от такой участи. — Мо фыркнул. — Нет, я серьезно. Ты хотел бросить школу, искал повод и повелся на поводу у Шэ Ли. Он тебя подставил, но Цзянь и Чжэнси успели до того, как все зашло бы слишком далеко. А я подрался за тебя со Змеем и он оставил мне небольшой подарок на память. — Тянь поднял правую ладонь, показывая продольный шрам. — И потом еще случались… моменты, когда не все шло гладко. Но мы все справлялись. И до сих пор… — Я все равно не помню, — огрызнулся Гуань Шань. — Бессмысленно говорить мне о чем-то, что я не помню. Меня эта невозможность знать убивает и раздражает, выводит из себя. — Ты говорил с Чэном? — Тот стремный мужик, который поцеловал меня, а я ему уебал гипсом? — Шань встряхнул загипсованной рукой, хмыкнув. — Стремный мужик? — в ответ хмыкнул брюнет. — Возможно, я тебя ошарашу, Рыж, но у вас действительно те самые чувства, которым принято завидовать. С самого первого дня вас будто связало друг с другом, я не знаю никого, кто мог бы любить с такой силой. — Так я правда стал педиком? — О, нет, не совсем. Всем, кто спрашивал тебя о подобном, ты отвечал одно и тоже, из раза в раз: «Я не гей и парни меня не привлекают. Просто Чэн особенный». И для тебя это действительно так. Было по крайней мере. — Хэ Тянь помолчал. — Боюсь представить, что он испытывает сейчас. Единственный человек, которому он всецело посвящал себя, которого любит так, как никого никогда не любил, забыл его. Я бы не хотел пережить такое. — Не я виноват в том, что произошло. Или я? Что вообще произошло? — В твоей машине были повреждены тормоза. Ты и так всегда забывал про техосмотр, а, учитывая, что приезжал в Ханчжоу всего пару раз за год за время обучения во Франции, и подавно, — усмехнулся Хэ Тянь. — Ты ехал за Чэном и не знал, что пятьдесят третью дорогу перекрыли ремонтные работы. Тормоза не сработали и машина вылетела за ограждение. Ты был не пристегнут, поэтому от столкновения вылетел через лобовое. Может, это тебя и спасло, потому что машина всмятку. — Попахивает покушением. — Если это так, то не в первый раз. — О чем ты? — Думаю, об этом тебе лучше поговорить с самим Хэ Чэном, — нравоучительно покивал Хэ Тянь. — В конце концов, это ваша личная жизнь, по большей части я мало что о ней знаю, кроме того, что никогда не хотел бы так любить. Вы же друг без друга не можете. — Как тогда он позволил мне поехать во Францию? — С большим трудом и под давлением моего отца. Ты очаровал его при первом знакомстве и он в первый же день принял тебя в Семью, а через несколько месяцев сделал официальное заявление среди… высоких чинов. — Хэ Тянь посмотрел на телефон. — И, да, отец уже на полпути в Ханчжоу. — Зачем ему сюда? — нахмурился Рыжик. — Затем, что его любимый будущий зять снова на больничной койке, — насмешливо ответил Хэ Тянь, потрепав друга по волосам, и еле увернулся от гипса. — Твоя потеря памяти убьет его, он слишком трепетно относится к тебе. — Так это по его милости я из грязи в князи выбрался? — горько усмехнулся Гуань Шань, закрывая глаза. — Нет, твоя гордость не задета, Малыш Мо. Ты работал поваром на вечеринке в честь его юбилея, куда он пригласил директора кулинарной академии. Ты сам заработал себе свое имя. — Хэ Тянь поднялся со стула, накинул пальто. — Хэ Чэн оплатил твое обучение в университете с рассчетом на то, что ты вернешь ему деньги. Ты вернул. Все до последнего юаня. Машину Чэн подарил тебе на восемнадцатилетие, — Мо рыкнул с досады, — она все равно тебе не нравилась и ты не особо любил ездить на ней. Ауди, фу! — Хэ Тянь скорчил смешную моську. — Мне он подарил Феррари, — поделился с гордостью. — К твоей чести, у тебя есть еще одна машина — Додж. — Тоже подарок твоего брата? — Нет, ты выиграл ее в честной гонке в Гонконге. Хорошая тачка, одобряю. Мне нужно проверить Хэ Чэна, боюсь, как бы он не натворил глупостей. Попрошу его привести твой ноутбук и альбомы с вашими фотографиями. — Не стоит. — Гуань Шань схватил с тумбы пульт от телевизора. — Не думаю, что столкнуть нас сейчас, это правильно. Вообще не хочу его видеть. Никого не хочу видеть. — Он уставился в экран, по которому шел какой-то цветастый мозговыносящий мультик. — Но за фотографии был бы благодарен. — Мой водитель привезет тебе вещи через двадцать минут. — Проваливай, — отмахнулся от него пультом Гуань Шань. — Приеду завтра, попробуем что-нибудь вспомнить. — Съеби отсюда, пожалуйста. Ничего я не хочу вспоминать. — А я не хочу, чтобы мой брат и… моя семья лишились такого замечательного человека, как ты, малыш Мо. — Хэ Тянь махнул ему рукой и направился к выходу. — Эй, постой! Ты… всегда меня так называешь? — С первого дня знакомства. А что? Ты помнишь? — Просто… твоим голосом, разными интонациями, вот здесь, — Рыжик постучал себя по виску. — Сотни или тысячи раз. — Это хорошо. — Хэ Тянь улыбнулся. — Значит, воспоминания все-таки вернутся. Рано или поздно. Не скучай, малыш Мо. Шань вскинул средний палец, не отрывая взгляда от телевизора, но когда дверь за брюнетом закрылась, отрезая его, одинокого и разбитого, от всего мира, силы оставили его. Он съехал вниз по подушке, закрыл глаза, не в силах терпеть яркий слепящий свет, потер ладонью лицо, цокая языком и пытаясь хоть как-то приглушить навязчивый голос в голове, звучавший как будто со всех сторон. Голос того самого стремного мужика, вещающий сплошную непонятную хрень:— Шань, я забыл полотенце. Принесешь? — Котенок, куда ты положил новые рубашки, которые мы купили на прошлой неделе? — М-м-м, малыш, рыба обалденная. Настоятельно требую, чтобы ты занес это блюдо в список моих любимых. — ШАНЬ!!! Немедленно открой эту чертову дверь, иначе я вынесу ее и обвиню в этом тебя! — Котик, я приготовил ужин. — Мо Гуань Шань, что значит, ты не придешь домой ночевать? Что это еще за бунт подросткового возраста? Если ты перебрал со своими друзьями, я приеду и заберу тебя, но не позволю… — Маленький, пора просыпаться. Я приготовил твои любимые блинчики. Про-осни-ись! — Мал-ыш, заб-ери меня, веЧ-но люб-ить буду. — Котеночек, я соскучился, поэтому пять минут назад заказал билеты на самолет и уже вечером буду в Париже. Встретишь меня? — Так, на всякий случай, я эту девушку впервые вижу и понятия не имею, какого хрена ей от меня надо. — Малыш, у меня много работы, рано не жди. Пусть я буду выглядеть эгоистом в твоих глазах, но буду признателен, если ты не ляжешь спать без меня. — Котенок, бросай работу, у нас романтический ужин на крыше с обязательным эротическим завершением после горячей ванны и расслабляющего массажа. — Ты — как солнце! — Я люблю тебя, котенок…
— Господин Мо? Гуань Шань открыл глаза, с трудом фокусируясь на вошедшем в палату мужчине в черном костюме. Личный водитель, ага. Мо кивнул ему, и мужчина молча оставил сумку с ноутбуком и коробку с чем-то около тумбы, поклонился в почтении и исчез. Рыжик себя ждать не заставил, толика любопытства все-таки не оставляла его, и он поспешил достать ноутбук, охренев над стоимостью модели. Не задрипанный хлам с барахолки, а оригинальная модель из салона. Ноутбук был не запаролен, что было так не похоже на Рыжика, он даже свой старенький потрепанный смартфон паролил так, что порой и сам забывал собственный пароль. Мо завис еще на заставке экрана — вышеупомянутый Хэ Чэн, стоял в одних тренировочных штанах у какой-то барной стойки, в одной руке держа белоснежную чашку, а во второй — какие-то бумаги. Задумчивый, с хмурой складкой между бровей, но… странно притягательный. Гуань Шань помотал головой, прогоняя прочь чужие мысли, и взялся за исследования. На рабочем столе всего несколько папок — «Работа», «Семья», «Учеба», «Зайчик» и «Франция». В «Работе» вагон и маленькая тележка документов с дурацкими подписями, типа «Мудачелос Итальянос», «Принцессовская неудача» или «Головная боль троих мучачос», а внутри реальная головная боль в виде чертовски непонятных слов. Юридические консультации, точно. В «Семье» фотографии мамы, блондинчиков, того бугая с белыми волосами, каких-то незнакомых мужиков, в одном из которых несложно было узнать отца или старшего брата Хэ Тяня. Сходство, так сказать, на лице. В «Учебе» тоже сплошные документы, конспекты какие-то, таблицы, ксерокопии рукописей. В папке «Зайчик» были фотографии — его и Хэ Чэна. — Серьезно? — скривился Гуань Шань, когда на первой фотографии увидел соотношение себя и мужчины. Фото перед зеркалом, камера в руках Рыжика, а Чэн обнимает его сзади и то ли кусает за ухо, то ли что-то говорит. — И это тебя я звал Зайчиком? Да ты настоящее чудовище! Он потерял счет времени, столько было фотографий, но он хотел посмотреть их все, хоть и не понимал, зачем. Воспоминаний ему это не возвращало от слова совсем, кроме все того же навязчивого голоса, оставляющего свои реплики без ответа, но тем не менее он не мог не признать, что все это… фотографии, документы, какая-никакая информация, все было правдой. И он все забыл. Его жизнь действительно изменилась, вероятно, в лучшую сторону, судя по окружающим его на фото обстановкам, по счастливому лицу мамы, которого он не видел очень-очень давно, даже по его собственному. Неужели он действительно всем сердцем полюбил мужчину и это так сильно изменило его? Гуань Шань ткнул в первое в списке видео и приготовился к потоку незнакомой, читай, забытой информации. Тихая, едва слышимая музыка зазвучала из динамиков, на экране появилась дорогая обстановка шикарной гостиной, плавное движение к открытой двери. Рабочий кабинет, решил Мо, разглядывая появившиеся в поле зрения окуляров полки с книгами и тетрадями, шкафы с непонятным содержимым и два стола, за одним из которых сидел Хэ Чэн, наполовину скрывшись за ноутбуком, в одной руке держа документы, а в другой ручку, которой спешно делал заметки. — Господин Хэ, не соизволите ли вы на несколько минут оторваться от своих важных дел? — В этом счастливо-задумчивом баритоне Рыжик с о-о-громнейшим трудом узнал свой собственный голос. Хэ Чэн резко оторвался от документов и вскинул удивленный взгляд прямо в камеру. — Малыш, что ты делаешь? — Мужчина опустил крышку ноутбука. — Зай, через неделю я улетаю. И хочу собрать немного больше памяти о тебе, чтобы пересматривать, когда заскучаю. — В таком случае ты можешь просто позвонить мне. — Хэ Чэн пожал плечами, откидываясь на спинку кресла, и уставился прямо в объектив камеры. — Но если для тебя это действительно важно, валяй. — Окей. — Картинка задвигалась, дернулась — это Шань плюхнулся в кресло напротив мужчины и закинул ноги на край стола, они появились в объективе. - Расскажи мне, чем ты будешь заниматься, пока меня не будет. — Работать, Шань. — Хэ Чэн иронично вскинул бровь и ухмыльнулся уголком губ. — Ты же в курсе, что я собираюсь открывать новый филиал КоИн в Ханчжоу и если дело выгорит, то распространять его по соседним городам. — Мужчина тяжело выдохнул, опустив голову, и растрепал волосы, поднимая на камеру совсем потерянный взгляд. — Мы оба знаем, что я не в восторге от того, что ты бросаешь меня. — Я тебя не бросаю! Чэн смешно дернулся, вскидывая указательный палец и поджимая губы. Гуань Шань неосознанно улыбнулся его реакции, но тут же помотал головой, прогоняя прочие мысли. — Я не в восторге от того, что ты уезжаешь, — перефразировал мужчина, помолчал, задумчиво рассматривая что-то на столе, поковырял ногтем столешницу. — Зай?.. — Я так долго ждал момента, когда ты согласишься на совместное проживание, — едва слышно заговорил Хэ Чэн, Шаню даже пришлось прибавить громкость на максимум, чтобы слышать. — Засыпать с тобой, просыпаться. Приходить домой, зная, что ты точно никуда не денешься, что будешь ждать меня, обнимешь, поцелуешь. Знать, что ты окончательно стал моим и только, что это место, — Чэн взмахнул рукой, — принадлежит только нам. Так долго думал об этом, мечтал. И когда ты, наконец, решился, нас опять что-то разрывает, а я даже не успел как следует этим насладиться. В динамиках повисла гнетущая тишина. Хэ Чэн по-прежнему ковырял столешницу и выглядел таким несчастно-разбитым, что Шаню стало его даже немного жалко. Неужели и правда так любит? Картинка двинулась, снимающий со стуком поставил камеру на стол, направив объектив на Чэна, и Гуань Шань с удивлением увидел в кадре себя, какого-то странного… повзрослевшего, что ли? Вроде точно такая же встрепанная прическа с выбритыми висками, черные капельки в ушах, — кстати, у Хэ Чэна в правом ухе такая же капелька, — белая майка на размер больше и спортивные штаны серого цвета. Обычный. Да, подросший, раздавшийся в плечах, с сильными подкачанными руками, в принципе, больше не угловатый подросток, а вполне себе сформировавшийся юноша, но все еще обычный Рыжик. Со странным взглядом, в котором не плескались злость, раздражение или недовольство всем и вся, а какое-то понимание, немножко сожаления и безграничное тепло. Гуань Шань надавил на плечо Хэ Чэна, заставляя его откинуться в кресло, и спокойно уселся к нему на колени, перекинув ноги через подлокотник, обхватил одной рукой за шею. Мужчина обнял его в ответ, коснулся губами ключиц, шеи, щеки, вызвав у Рыжика улыбку, и откинулся затылком на подголовник, закрывая глаза и позволяя парню на своих коленях ласкать, именно что ласкать, поцелуями свое лицо. — Зай, мне тоже тяжело, — признался Мо, поглаживая пальцами щеку мужчины, подушечкой указательного пальца провел по ресницам, очертил бровь, прижался губами к уголку упрямо поджатых губ. — Я же сразу тебе сказал: «Если ты не захочешь, я никуда не поеду». А что ты мне в ответ? — Но ты ведь хочешь этого? — вскинулся Хэ Чэн. — Хочу. Это моя мечта, Чэн. — Вот поэтому я и согласился. — Мужчина сильнее стиснул объятия, уперся лбом в шею Рыжика, на что тот ответил такими же сильными объятиями и мягкой улыбкой, адресованной в камеру. — Если ты счастлив, то я тоже. Подумаешь, год какой-то. — Хэ Чэн насмешливо фыркнул, возвращая себе боевой дух, весь вскинулся, встряхнулся. — Погружусь в работу с головой. Буду прилетать к тебе на выходные каждые две недели. Тем более у нас годовщина через месяц. Мы ведь справимся? — Конечно, справимся, — лучисто улыбнулся Гуань Шань, (Мо даже не знал, что он так умеет), вплел пальцы в черные волосы мужчины, задирая его голову, и приник к его губам своими. Мо поставил видео на паузу и прикрыл глаза на секунду, чтобы переварить увиденное. Действительно правда. Все, о чем говорили мама и Хэ Тянь, все правда. Он правда до безумия любил мужчину, Рыжик видел это в каждом взгляде и в каждом движение, отображающемся на экране, и этот мужчина любил его так, как никто никогда не любил. Остановленный миг поцелуя, взгляд глаза в глаза, будто сцена из романтического фильма про неземную, нереальную, несуществующую в реальности любовь. И Шань с удивлением обнаружил, что не чувствует никакого отторжения от этого. Да, когда он только очнулся и, не успев ничего толком понять и осознать, почувствовал на своих губах чьи-то чужие губы, а, открыв глаза, увидел перед собой незнакомого мужчину, естественно, его реакция была достаточно предсказуемой. Но сейчас, наслушавшись вроде бы издевательских сказок от мамы и богатенького ублюдка, насмотревшись кучу фотоподтверждений, Шань допускал возможность реальности всего этого. И его еще не стошнило, поэтому он отмахнулся от голоса Хэ Чэна в голове, вещающего о том, как вредны ежедневные тренировки, и нажал на воспроизведение видео. — У меня идея. — Гуань Шань чуть отстранился, положив ладонь на грудь Чэна, и задорно пошевелил бровями. — Как насчет того, чтобы я сейчас открыл бутылку вина, нарезал фрукты и зажег свечи, а? М? — Прекрасная идея, малыш, — улыбнулся мужчина. Гуань Шань быстро чмокнул его в губы и спрыгнул с коленей, исчезая из кадра под сопровождение из непонятного взгляда Чэна. Мо откинулся на подушку и закрыл глаза, переваривая. Он любил мужчину. Взрослого состоятельного мужчину, с которым собирался прожить долгую и счастливую. Взрослого самодостаточного мужчину, который в нем души не чаял. Бред. — Эй! — Рыжик встрепенулся, не заметив, что видео не закончилось. Хэ Чэн смотрел прямо ему в глаза, то есть, в камеру, но как будто в самую душу своими теплыми стальными глазами заглядывал и улыбался. Так, что хотелось улыбнуться в ответ. — Обожаю тебя за такие моменты! — Он указал пальцем куда-то поверх камеры и Шань уловил едва слышимое пение, с удивлением узнавая собственный голос. — Когда будешь пересматривать это видео в своей дурацкой Франции, вспомни о том, что ты оставил своего бедного несчастного возлюбленного, — Чэн картинно расстроился, прикладывая ладонь ко лбу, всхлипнул жалобно, отчего Гуань Шань неосознанно улыбнулся, — одного в этой пустой холодной квартире на огромной двуспальной кровати. Мне будет холодно без тебя, котенок. — Чэн подался ближе к камере, складывая руки на столе. — И мысль о том, что тебе будет так же холодно без меня, совсем меня не успокаивает. Я хочу, чтобы ты знал, я поддержу любое твое решение, я безумно горжусь тобой и радуюсь твоим успехам вместе с тобой. Просто помни… — Хэ Чэн, немедленно тащи свою сексуальную задницу в гостиную! — раздался закадровый крик, заставивший мужчину быстро вскочить на ноги, но он наклонился к камере и прошептал тихонько и… доверчиво так, будто тайну какую-то сообщал: — Я люблю тебя больше жизни, котенок. Ты — как солнце!.. — Подмигнул напоследок, послав в камеру воздушный поцелуйчик, и после этого экран погас. Гуань Шань пребывал в смешанных чувствах. С одной стороны на последнюю фразу Хэ Чэна сердечко в груди как-то слишком болезненно екнуло. Или это сломанные ребра шалят? В любом случае, после того, как Чэн на видео произнес заветную фразу, в голове Рыжика моментом вспыхнуло «Не называй меня так!» его собственным смущенно-раздраженным голосом. Плюсик в копилку воспоминаний. Голоса в голове, это уже что-то, хотя бы не звенящая пустота и то ладно. В любом случае, он собирался продолжить просматривать их… семейную? хронику отношений в легкой надежде, что сможет вспомнить хоть что-нибудь. Рыж прекрасно понимал, что это все-таки капец, как неприятно, когда тебя забывает человек, которого ты любишь до дрожи во всем теле. Он такого бы не пожелал и врагу.