V. Исповедь

Когда, прибыв в бордель мадам Вирджинии, Меттерних вместо привычной красивой девочки попросил пригласить к нему Элиара, хозяйка поначалу была в полном недоумении. Клеменс, невольно смущённый тем, ЧТО она могла подумать, путано объяснил ей, будто индус проходит по некоему тайному государственному делу в качестве свидетеля. Прозвучало излишне претенциозно, однако мадам впала в почти священный трепет и выделила для разговора комнату. Едва Элиар вошел и увидел его, на его лице просияла белозубая до неестественности улыбка. Клеменс подумал про свои зубы, которые были не в лучшем состоянии и испытал невольно раздражение. —Я готов купить твою тайну. - Сухо произнес он. - Но только после того, как я услышу доказательства. —Услышите и увидите, господин, - поклонился тот. - Сегодня вечером приходите… —Вот уж нет. Сведения нужны немедленно. Приведи своего свидетеля сюда. Я не собираюсь шататься по трущобам. Его резкий, уверенный тон как ни странно скорее понравился молодому человеку. Голос его стал ещё более елейным, и даже если такая просьба озадачила его, то он не подал вида. —Я тотчас схожу за ним, если вы покажете мне деньги. Наличные, не банковский билет… - вкрадчиво произнес он. Меттерних молча вынул кожаное портмоне, довольно плотно натянутое содержимым, и положил на стол. Элиар бросил на него беглый взгляд, и, не став открывать, ретировался из комнаты. Его не было почти что час, и Клеменс начал было терять терпение. Пару раз заходила мадам Вирджиния — приносила ликёр, сладости и чай. И предлагала скоротать время с толком: взять девочку. Но Клеменс решительно ей отказал. Он договорился сам с собой, что будет верен обетам брака. По крайней мере пока вся эта история не завершится. Потом он вспомнил про Эмилию, про брошь…и вновь подумал, что Александр может решить этим воспользоваться и оскандалить его. Он не стеснялся своей репутации дамского угодника, но ходить по шлюхам — удел низких, и он отдавал себе в этом отчёт. Больше он не воспользуется услугами ни одной продажной женщины. По крайней мере здесь. «А Эмилию от греха подальше необходимо куда-нибудь убрать…», - подумал он. На улице начало темнеть. Меттерних сидел в кресле и смотрел с высоты пятого этажа мансарды на краснеющий закат. Он чувствовал себя довольно странно, не так, как ожидал. Известие о возвращении Наполеона потрясло его не так сильно, и Меттерних признавался себе в том, что игра, которую он ведёт, совсем другого рода, политика отошла здесь на второй план. Александр сделался как будто его личным врагом, с котором он обязан был сразиться и которого обязан был победить. Неужели всё дело в Вильгельмине? Они не виделись с Саган, хотя она по-прежнему продолжала забрасывать его письмами, которые Меттерних с удовольствием отправлял в корзину для бумаг. Он был так погружён в раздумья, что не сразу заметил, как в комнату вошли. Элиар был в компании молодого человека невероятной красоты. Высокий, стройный, изящно-сильный по фигуре, со светло-шоколадной кожей и несколько драматично-утонченными чертами лица тот был так же индусом по национальности. Но его экзотическая внешность приковывала взгляд гораздо больше, чем внешность Элиара. —Это Чандр, мой брат. Он в вашем распоряжении, господин. Элиар оставит вас... Клеменс даже не заметил, как тот покинул комнату, неслышно, словно тень. Он подошёл к молодому человеку. —Какое необычное у вас имя… —Чандр означает «луна». Это имя стало мне предсказанием…- голос у молодого человека был бархатный, певучий, с довольно сильным акцентом. Его большие темно-карие глаза казались чёрными, как два колодца. В них было что-то звериное, первобытное, хотя и не несущее угрозу. Клеменс вспомнил, как видел один раз оленя: у него были вот точно такие же глаза. —Вы знаете, зачем я вас позвал? —Да. Вы хотите услышать историю. Я расскажу. Он плавно опустился в кресло рядом почти что с грацией кошки. Клеменс присел напротив, на краешек, и, сцепив руки в замок, улыбнулся. —Я только прошу вас перейти сразу к главному. Обстоятельства вашего рождения и жизненный путь меня мало волнуют. Чандр усмехнулся, оценив эту иронию. Меттерних только заметил, что ноги индуса были обуты в тонкие бархатные фиолетовые туфли с пряжками, облегающие довольно маленькую ступню так плотно, словно чулок. В том, как он забросил ногу на ногу и теперь покачивал слегка этой ступней, было что-то женственное, и Меттерних внезапно понял, что точно так же ногу на ногу забрасывал и Александр. —Я встречал российского императора лишь однажды. На Эрфуртском конгрессе. В те годы я прислуживал Наполеону. Я был взят в плен при Трафальгарском сражении и должен сказать вам, что моя служба у Наполеона оказалась намного приятнее жизни в Англии, где я был слугой лорда...о, этой фамилии называть мне не стоит. То были не лучшие времена. Сначала я поступил на службу к одному генералу, потом сам император забрал меня в свою ближнюю свиту. Я чем-то понравился ему. Должно быть своими познаниями в лекарском деле. Я знаю лечебные свойства трав и продуктов и часто приготовлял напиток облегчающий состояние Бонапарта после приступов падучей болезни. —У Наполеона падучая болезнь? - Меттерних был так удивлён, что перебил его.- Об этом я никогда не слышал.. —О, я бы не сказал, что это наверняка падучая. Но с ним случались нервные припадки ещё с юности, как он мне рассказал. У Его Величества было много беспокоящих его недугов, но придворные врачи лечили по отдельности только их симптомы, тогда как я полагаю, что Наполеон страдает одной болезнью с большим многообразием проявлений. Мой хозяин всегда покровительствовал людям обделённым в чем-либо природой и ущемлённым в своих правах..Он был против гонений даже на евреев, хотя сам не любил их. Он защищал тех, кто отличается от других…в том числе, таких как я. —Как интересно...а какие же ещё «симптомы» беспокоили Наполеона? —Я полагал, вас больше интересует император Александр, - Чандр неспешно потянулся, чтобы налить себе чай и поудобнее уселся в кресле, явно наслаждаясь возросшим любопытством Меттерниха. Меттерних невольно вспыхнул и сжал зубы. Самодовольный вид Чандра, который явно наслаждался своей ролью, его взбесил. —Говорите про Александра. —Как я сказал, мы встретились во время Эрфуртского конгресса. Бонапарт пригласил Александра к себе во дворец на ужин. Ужин был в стиле Востока: вся еда и напитки были расставлены на полу, сами императоры лежали на подушках и меховых шкурах. Я догадывался, что мой хозяин хочет, чтобы гость его немного захмелел. Но Александр пил очень мало. Тогда Наполеон приказал мне принести кальян и уговорил его покурить с ним. В тот состав я добавил особую траву. Поверьте, все это не имело подлых целей. Бонапарт хотел разговорить Александра не для того, чтобы позже предать его. Он лишь хотел, чтобы тот расслабился и раскрылся перед ним. Он хотел разгадать его. Курения подействовал на русского царя одурманивающие. Я зашёл к ним чтобы принести блюдо с орехами и цукатами. Помню, как в комнате плыл сизый дым...Я опустился на колени, чтобы поставить блюдо рядом. В этот момент Александр посмотрел на меня. Мы, сыны лунного света, очень хорошо определяем друг друга. Другой бы не заметил ничего особенного в том взгляде. Но мне это было очевидно. Он взял меня за руку, когда я хотел встать. Кажется, он сам не знал, что хотел сделать. Мы все молчали.. А потом Бонапарт произнёс: «Он ваш, Ваше величество». Он произнёс это очень просто без тени смущения и осуждения. Император Александр тогда проявил слабость. Его обезоружило, что Бонапарт к таким наклонностям относится спокойно. Он понял, что я понравился его гостю, кивнул мне и сказал: «Проводи его». И я пошёл провожать императора до назначенных ему покоев. У самой двери я спросил его, хочет ли он, чтобы я к нему зашёл. Он кивнул, и мы зашли к нему в спальню. Даже под этим дурманом он, однако, оставался скован и застенчив, и я сам поцеловал его. —И что дальше было? - помолчав спросил Меттерних. —Ничего необычного. Он дал мне ублажить себя, и после этого я ушёл. —Что значит дал ублажить? —Вам интересны такие подробности? - Чандр усмехнулся. - Я доставил ему удовольствие рукой и ртом. И поверьте, я знаю точно, я был не первый. Это не было для него экспериментом под дурманом. Этот род удовольствий ему хорошо и давно знаком. —А какие... у вас есть доказательства того, что это правда? —Что вам нужно? Чтобы я описал вам его член? Могу сказать, что в том что касается размеров, русскому царю определенно есть, чем гордиться. —Избавьте меня от таких подробностей...- Меттерних встал, чувствуя, как пылают щеки. Он взял со стола кошель, и взвесил его в руке. Потом взглянул на Чандра. - Вы смогли бы при необходимости это подтвердить? —Да, если у меня будут гарантии безопасности. Несомненно Александр будет всё это отрицать. У меня нет свидетелей такого интимного процесса между нами. Но я вас уверяю, наверняка есть те, с кем русский царь предаётся этим утехам из своей свиты. Я хорошо отличаю тех, для кого такой вот опыт лишь эксперимент, а для кого потребность. Если однажды ты вкусил этот запретный плод, то уже не сумеешь так просто отказаться. На вашем месте, я бы просто намекнул русскому царю, что знаете эту тайну. Взгляните на его реакцию, и вам станет всё ясно самому. Меттерних кинул кошелёк индусу. Через некоторое время они вдвоём уже покидали бордель. Мадам Вирджиния даже не обратила на их уход внимания, грозно отчитывая какую-то из девушек, и из закрытой двери комната доносился ее крик: «Ты будешь отрабатывать мне эти деньги в двойном размере, дрянь! Без выходных! Ну надо же, Сюзанна, какая же ты дура!» —Я настаиваю, чтобы вы стали моим гостем. Я не хочу разыскивать вас вновь потом, когда вы мне понадобитесь. Обещаю, что это не займёт более двух-трёх дней, максимум недели. Чандр в ответ на это предложение поклонился и сказал, что в этой просьбе он не откажет, если господин министр напишет ему расписку, что отпустит его сразу же после. Меттерних пообещал дать ему такую вот расписку, посадил Чандра в свою карету и поехал домой, думая, что никогда ещё в его руках не было столь ценного сокровища, как этот молодой индус. Элеонора, к ее чести, и виду не подала, когда Клеменс вошел в гостиную в сопровождении Чандра и велел приготовить гостю комнату. Он размышлял о том, стоит ли ему теперь направить сначала записку Александру с предупреждением или, может быть, явиться к нему на встречу в сопровождении Чандра сразу? Он с наслаждением представлял себе лицо русского царя...какой на нем отразится ужас, стыд...Что ж, зато теперь становится понятной эта «дружба» с Бонапартом. Два недомужчины. Два дегенерата... —Клеменс, у нас ведь тоже гость..- произнесла Элеонора и из кресла, повернутого к камину, поднялся лорд Каслри. Меттерних, не заметивший его присутствия невольно вздрогнул от неожиданности. —Роберт! Вот так сюрприз.. Каслри уставился на него во все глаза, и бледное лицо его снова покрыли пятна. Он словно удивился, увидев хозяина дома в его собственной гостиной. —Я с вами хотел поговорить... вы знаете, что случилось..- он с трудом, но овладел собой и Клеменс подумал снова, насколько Роберт странный человек. Он реагирует порой на такие незначительные вещи и вообще ведёт себя, как будто зная что-то, чего никто другой не знает. Нет, он решительно нуждается в отдыхе. Элеонора в сопровождении Чандра вышла, оставив их наедине. Меттерниху нравилось чувствовать теперь себя таким спокойным, неспешно наливать себе херес, усаживаться в кресло у огня и наблюдать, как нервно постукивают пальцы лорда Каслри по деревянному подлокотнику. «Какой он был спокойный в самом начале, в сентябре..чего же он теперь боится. Чего? Ах, он все равно никогда не скажет, впрочем, пусть носит свою таинственность, как талисман. Уже не важно». —Кто это был с вами, Клеменс? Что за странное создание? —Вы про индуса? О...- Меттерних довольно улыбнулся, чувствуя, как по телу распространяется тепло. - Это наше оружие против Александра. Наша козырная карта. Вы ведь умеете хранить секреты... вы обещаете молчать? Ну слушайте тогда, каков наш русский друг... *** Максим так и не увидел императора в тот день, но князь Разумовский проявил огромное участие и велел выделить доктору Эттингеру отдельные покои, слишком роскошные на взгляд Максима, но возражать он не решился. Разумовский пообещал сам выяснить все по его вопросу, уповая на свои связи в австрийском посольстве. Все мысли Максима теперь были об оставленном им в кабинете в больнице, под столом, саквояже с дневником. В квартире, наверняка, уже был обыск, но в кабинете — вряд ли. Осталось только надеяться, что саквояж не будет обнаружен, и он сможет как-то его забрать. Как-то забрать… Максим взял перо, бумагу и начал быстро писать письмо. Остаток дня он провёл в обществе императрицы Елизаветы, которая любезно пригласила его на обед к себе в покои. Максимилиан с удовлетворением отметил, что у неё почти совсем прошёл кашель, и она в целом выглядела более бодрой и посвежевшей. Ее спокойная меланхоличность, простота в обращении были ему очень приятны, а когда он увидел, сколько серьёзных, научных книг в ее библиотеке, то испытал восхищение. Они поговорили и о литературе, и о музыке, о философии и, конечно же, о медицине. Однако Максимилиану показалось, что Елизавете хотелось все же говорить с ним об Александре, но она как будто бы смущалась и не знала как к теме этой подступить. Он заметил, что грудь ее начала вздыматься от волнения чаще, а тонкие пальцы нервно затеребили платок, когда он сам коснулся Александра в разговоре. Ему доставляло странное удовольствие выступать кем-то вроде сводни между ними двумя, эта новая, непривычная для него роль стала интересна ему и может потому, что тема отношений, супружества и любви впервые приобрела для него особое, личное отношение? —Скажите мне, как врач, вчера, на балу…вас удивило его поведение?- внезапно спросила Елизавета и чуть закусила напряжённо губу. —Вы беспокоитесь о нем, Ваше Величество? -мягко произнес он, стараясь поймать взгляд, который Елизавета все время отводила. —Вчера вы сказали, что ему нужна моя поддержка. Почему вы так решили? -наконец произнесла она и в ее голосе ему почудилось отчаянье. -Какой признак вам на это указал? «Чего же я жду? Нужно сказать, о чем он просил меня. Пусть знает, что он хочет того же...» —Ваше Величество, - Максим понизил голос и даже придвинулся чуть ближе, как будто желая сообщить секрет. - Я считаю своим долгом вам сказать, что Его Величество говорил мне, что лелеет ещё надежду иметь ребёнка в браке с вами. Лицо Елизаветы в ответ застыло и несколько мгновений она сидела как будто бы оглушенная. —Он так…сказал вам? Этими словами? —Практически. Но он был бы недоволен, что я вам об этом прямо так сказал. Он не решается проявить здесь инициативу, ибо опасается задеть ваши чувства. —Да, это на него похоже…-тихо произнесла она. —Я решил быть откровенным с вами, так как ваш разум и здравомыслие позволят вам все понять. Скажите, вы считаете возможным…-тут он запнулся и сам смутился.- Реализовать этот проект…? Императрица молчала некоторое время, на светлой и тонкой коже появился нервный румянец. —Я была бы счастлива иметь детей. Но дело в том, что после моих последних родов мой акушер сказал...что это вряд ли будет возможно. Я, конечно же, готова рискнуть, потому что для меня нет ничего желанней, чем роль матери. —Так позвольте мне вас осмотреть, я выскажу своё мнение. Она согласилась, но попросила сделать это «чуть после». Максим видел, что его слова ее взволновали, хоть она и всеми силами пытается это скрыть. С этой минуты императрица не могла ни на чем удержать своё внимание, стала рассеянна и Максим засомневался: не перешёл ли он черту в таком откровении? С другой стороны, зачем идти окольными путями, если можно всё сразу определить? Примирение супругов ради создания ребёнка вполне ясная цель. Здесь не нужно копаться в собственных чувствах и усложнять все. —Пожалуйста, только не выдавайте, что я вам это сказал, — на прощание попросил он, пожимая ей руку. — Это, кажется, секрет. Решив прогуляться немного перед сном, Максим вышел в сад прямо из покоев императрицы. Прогуливаясь, он услышал, как его окликнули. Чуть полноватая молодая девушка, с некрасивым, но добрым лицом, и ямочками на щеках, которые заиграли вместе с озарившей это лицо улыбкой, сидела на скамье, держа на коленях книжку. —Доктор Эттингер! Наконец-то я лично встретила вас! - У неё был невероятно приятный мелодичный, нежный голос, заставляющий забыть о недостатках внешности. Девушка представилась фрейлиной императрицы по фамилии Стурдза. Максим не горел желанием вступать в беседу, но Роксандра (так звали фрейлину) оказалась так «настойчиво дружелюбна», что он, не сумев найти приличной отговорки, согласился пройтись с ней по саду. Спустя полчаса он сделал вывод, что мадмуазель Стурдза умна, неплохо образована, остроумна и, кажется, очень добра. Девушка вела разговор уверенно, легко и слушать ее было приятно, но Максима все равно что-то смущало, не позволяя испытать к собеседнице настоящую симпатию. Выражая желание узнать ЕГО получше, Роксандра почти все время говорила сама и преимущественно об Александре. Причем в самых превосходных тонах. —Теперь мы все как на иголках..со вчерашнего дня не находим себе места. Император в смятении, он колеблется! На него оказывает большое влияние его учитель, господин Лагарп! Вы несомненно уже узнали, что Александр Павлович человек благородной души и притом либеральных взглядов! Теперь все ждут от него действий решительных, но он кажется не знает, как должен поступить... Максим понял, что речь идёт о возвращении Наполеона и был изумлён, поняв из слов девушки, что император не торопится с принятием решения относительно оказания сопротивления Бонапарту. —Он всегда видел в появлении этого человека злой рок. Эта ужасная война воспринималась им как небесная кара! Но он смог одолеть Наполеона и принести мир в Европу и в этом увидел искупление той вины, что мучает его чувствительную душу. И вот тьма снова сгущается, на этот в наказание за безнравственность европейских монархов! Они поступают несправедливо и неуважительно по отношению к нему, к человеку, которому обязаны своим спасением! Теперь его гложет сомнение - обязан ли он снова их спасать? Или может быть необходимо дать этой каре обрушиться на их головы, заставив раскаяться в собственных грехах? Государь доказал, что победить Наполеона возможно только с верою в Бога и чистотой помыслов! «Злой рок, вера в Бога, покаяние.. да она же религиозная фанатичка..» - с разочарованием подумал Максим. —..а ведь она все предсказывала! Тогда, на балу.. скептики посмеялись. И вот Бонапарт вновь занял трон. Я говорила Государю, что Всевышний избрал его для этой благородной миссии, но он так скромен и все отвергал мои уверения. —Погодите, о ком вы? Кто предсказывал? - перебил ее Максимилиан. —Баронесса Крюденер, разумеется! - с жаром воскликнула Роксандра. - Государь был на балу у короля Франца и видел все сам. Невероятная женщина! Я счастлива быть с ней знакома и надеюсь, что мне удастся изыскать возможность познакомить с ней и государя! А вы не знаете ее? —Знаю ли я? Конечно, знаю. Но Простите, она ведь шарлатанка! - не выдержал Максим. Он был наслышан о баронессе Крюденер от Леопольда. Эта весьма ушлая дамочка входила в ближний круг Фанни Ардан и Леопольд все сокрушался тому вреду, который оказывает баронесса на неокрепшие души и умы тех, кто желает постичь Бога без усилий разума. Мадмуазель Стурдза в ответ на эту реплику невольно вздрогнула и хоть на губах ее возникла как бы защитная улыбка, но выражение глаз и напряжённо вздернутые брови выдали обиду. —Вы учёный, доктор Эттингер, я понимаю. И все же не все вопросы подвластны знанию науки. Господь дал человеку разум, чтобы постигать тайны сотворённого им мира, но он дал ещё ему и чувство и душу, чтобы постигать истину иным путём. Есть ученые, а есть провидцы. Максим едва сдерживал раздражение. Если что он действительно едва мог выносить, так это разговоры о магии, мистических переживаниях и провидцах. Люди, верящие в этот вздор, не менее опасны чем отъявленные религиозные фанатики. Он быстро закончил разговор, сказав, что его ожидает князь Разумовский и поспешил покинуть общество этой странной девушки. «Про Александра говорит так, будто влюблена в него и ищет повод обратить на себя его внимание. Какая глупость! Все же женщины в большинстве своём, даже получив образование, остаются женщинами... *** —Я не могу позволить себе бездействовать. Вы знаете, какие уже при дворе пошли слухи? Что я намерен заключить союз с Наполеоном! - Александр отошел от окна, куда напряжённо глядел и пересел в кресло. Лагарп в свою очередь встал и начал прохаживаться по кабинету туда-сюда. Он говорил, и голос его звучал взволнованно, но вместе с тем значительно и почти торжественно. —Теперь все стремятся вновь объединиться против Бонапарта и нуждаются в вашей поддержке. Но какую поддержку они сами оказали вам? Никто не отрицает преступных действий Наполеона, но давайте не отрицать его заслуг! От вашего решения, как от арбитра, зависит слишком многое! Однако помните, что уговаривая вас, они преследуют лишь собственные цели. —Все преследуют собственные цели… - Александр тяжело вздохнул. - Мой дорогой друг, не вы ли сами не так давно высказывались столь резко о Наполеоне? И видели в нём зло? —Всё так. Но им были совершены проступки против своего народа. Теперь же народ Франции его принял, он предпочёл его Бурбонам! Он отдал ему свой голос! Это право нужно уважать! Народ Франции хочет видеть его своим правителем! Справедливо ли этого права их лишать? Александр молчал. Ему казалось, что в речи учителя как будто звучал какой-то упрёк ему. —Король Людовик не станет соблюдать принципы Конституции. Он отберёт у людей уже дарованные им свободы и, как известно всем, король Франц придерживается самых консервативных взглядов. Все эти люди здесь дорожат лишь устойчивостью своей власти. Ваше Величество! - он подошёл к Александру, и тот вынужден был на него взглянуть. - Вы единственный, кто сейчас в состоянии влиять на судьбу не только России, но и Европы! К вашему мнению не могут не прислушаться. Вы можете руководствоваться принципами более высокими, чем все они. —Наполеон предложит мне заключить с ним мир. Это мне известно. Вы полагаете, что я могу его принять? После того что было? Этот человек уже нарушал договорённости. Я не хочу войны. Не хочу нового кровопролития. - Александр снова встал. Он возвышался над Лагарпом, но, кажется, ему от этого было неловко, и потому он сразу отошел, чтобы присесть на подоконник. - Если я пойду на мир с Наполеоном, в России мне этого не простят. Это совершенно неприемлемо. —Необязательно заключать с ним мир. Задача сохранить то ценное, что он дал народу. Наполеон обычный человек, а человек уходит, но деяния его могут быть бессмертны. Быть верным принципам и идеям — это и есть ваша цель. Александр бросил на Лагарпа взгляд, в котором можно было прочитать, что он вполне понял смысл его слов, но едва ли от них ему теперь стало легче. —Ваше Величество, теперь прислушайтесь к вашему сердцу. Оно не ошибётся, сказав вам, как должно поступить. —Я знаю, что вы примете верное решение, Ваше Высочество. Голос у графа Палена был приятный — мягкий, бархатистый, а когда тот улыбался, как сейчас, вокруг глаз его собирались лучики морщинок, делавшие его взгляд добрым и открытым. Пален присел рядом на ступеньку лестницы, но немного выше, и Александр почувствовал, как на плечо ему легла рука. —Я понимаю ваши колебания. Но позвольте мне поручиться за исход. Иного выхода нет, поверьте. Мы все его искали. —Он никогда мне это не простит… Он видел, как ветер за окном раскачивает кроны елей, и в том, как жалобно гнулись их стволы, было что-то отчаянно печальное. —Александр Павлович. Иной раз приходится выбирать из двух плохих исходов. Мы можем лишь сравнить последствия. Вас ранит боль, которую вы причините вашему отцу. Вы страшитесь его гнева. Но на другой чаше весов бездействие и горе тысячи других людей. Страдания целого народа. Иной раз нам приходится пожертвовать собой и своими чувствами во благо чего-то большего. Ведь это наш долг. Александр встал и рука, лежавшая на его плече невольно соскользнула. Он выпрямился и обернулся к Палену. Странно, но он по-прежнему думал про деревья. Нет, у ветра не хватит сил их вырвать с корнем и сломать. И все же они страдают… — Граф Пален, Вы можете на меня рассчитывать, я вам доверяю. Но дайте слово, что мой отец не пострадает. Что он не будет подвергнут унижению, и я…настаиваю, чтобы его..не сажали под арест..- на последних словах голос Александра чуть просел, как если бы он произнёс нечто ужасное. —Я вам обещаю, что к нему проявят все должное почтение. Указ об отречении в вашу пользу уже готов. —А если он…не подпишет? Пален на мгновение опустил взгляд вниз, но после произнес с улыбкой. —Граф Зубов приведёт такие аргументы, что отказаться будет никак нельзя. Конечно, есть вероятность, что он не станет делать это сразу. Поэтому так крайне важно застать его врасплох. Ваш отец подвержен влиянию момента, но все же он не лишён и здравого смысла. Он поймёт, что у него нет выхода. —Мне не нравится, что в этом принимает участие Зубов. Он плохо относится к моему отцу и я не уверен, что к его аргументам тот прислушается... Впрочем, мои слова имеют для него значение ещё меньше..Вы правы, если там буду я, все будет ещё хуже.. —Ни в коем случае. Ваше появление его только расстроит, он начнёт на вас давить. Совершенно не имеет смысла вам быть там. —Но я же не смогу избегать его и после бесконечно!- воскликнул Александр. - При мысли что мне придётся смотреть ему в глаза…оправдываться…знать, как он ненавидит меня..я чувствую себя последним из мерзавцев! Пален молчал. Александр отвернулся и снова обратил свой взгляд в окно. Стемнело. А ели все качались и качались, как будто гипнотизируя его. —Двенадцатое число. Будет дежурить мой полк. Я в них уверен. Мы не должны допустить вооруженного сопротивления и кровопролития. Ни в коем случае. Если мой отец покажется войскам… —Этого не допустят. - Пален снова положил руку на его плечо.- Ваше Высочество, эта жертва с вашей стороны окупится счастливым будущем русского народа. Скоро весь этот кошмар закончится, как страшный сон. —Ваше Величество, здесь всё, что я о нем нашел, - князь Разумовский положил императору на стол небольшую папку. Александр достал из рукава лорнет и, чуть развернувшись от Разумовского на стуле, стал просматривать страницы. Князь деликатно отвернулся. —Про его отца..это достоверно? Он говорил мне, что его не знает, - наконец произнес он, отложив бумаги. —Вполне возможно, что он действительно ничего не знает. Дело давнее. Как прикажете поступить? Позвать его к вам? Александр некоторое время сидел в задумчивости, а после произнес: —Я сам поговорю с ним. Но позже. Не сейчас. А вы постарайтесь уладить там дела. Разумовский кивнул и хотел идти, но голос императора нагнал его, ударившись о спину. Строгий, почти суровый. —Вы ведь услышали меня, Андрей Кириллович? Доктор Эттингер ни при каких обстоятельствах не должен попасть в руки полиции.