Шкатулочка

      Простите, но Джэхён заебался. Нет, не так.       Простите, но Джэхён ЗА-Е-БАЛ-СЯ.       Конец года подкрался как всегда незаметно, и как бы он ни готовился к ежегодной надвигающейся акции "Достань Чона Джэхёна!", его мало что спасало.       - Господин Чон! Бюджет на следующий год не согласован руководством!       Бля.       - Господин Чон! Поступил запрос из прокуратуры по поводу компенсации работникам за ненормированный график.       Бля!       - Господин Чон! К нам едет аудиторская проверка из головного офиса!       Да ёб вашу мать!!       - И понимаешь! - Джэхён дрожащими руками подносит ко рту сигарету, - У меня ощущение, что как только я захожу в офис, ко мне с разных сторон бегут озабоченные гномики с во-о-от такенными деревянными елдаками, - он жмурит один глаз, зажимая сигарету зубами, и широко разводит руки, - и в течение дня я только и делаю, что уворачиваюсь, лишь бы не выебали! Так мало того! Некоторые елдаки с набитыми на концах гвоздями!       Джонни рассмеялся бы над представшей перед воображением картиной, если бы сам не страдал от последствий рабочего загруза Джэхёна. Поэтому он вздыхает и составляет кружки из-под кофе в раковину.       Вообще, Джонни считает себя идеальным парнем. Нет, он сейчас не о внешности, впрочем, и об этом тоже. Дело в том, что он заботливый, внимательный, поддерживающий. Но сейчас... Вот именно сейчас, когда у них в стрипухе сплошь выступления с новогодней тематикой, Джонни тоже хочется пожаловаться. На бесячие эльфовские ушки, что норовят слететь прямо посреди номера, на тонны блёсток, что сыпятся из трусов, даже когда он возвращается домой, на колючую мишуру, которую закупил креативный и от которой у него зудит шея, но Джонни внимательный, заботливый и понимающий. Понимающий, что его стриптизёрские страдания ничто по сравнению с тем, как в конце года страдает главный бухгалтер немаленькой такой компании. Поэтому Джонни молчит и чешет покрасневшую от колючей мишуры шею.       - Надеюсь, эти пидоры оставят меня в покое хоть на праздники, - вздыхает Джэхён, накидывая пальто и кутая шею в пушистый шарф, - я так хочу отдохнуть с тобой, тигрёнок, я заебался. Надоело контролировать всё вокруг себя, всматриваться в каждую бумажку, лишь бы не подписать поебень какую-нибудь, а ещё заебали гномики с гвоздатыми елдаками...       Он бегло чмокает Джонни в щёку и упархивает из квартиры субботним утром. Утром той субботы, что они должны были провести вдвоём.       Джонни, признаться, заебался не меньше. Он не был с Джэхёном уже несколько недель, а он ведь не железный. Попробуйте-ка потанцевать в обтягивающих брюках, когда перед внутренним взором Джэхён с влажной от испарины спиной, выгнутый в талии так, что сейчас кажется сломается, умоляющий насадить его глубже, чёрт, Джонни устал дрочить перед выступлениями в тесном служебном туалете.       В понедельник, одновременно с аудиторами приедет прокуратура. Я сдохну. Меня выебут все, кому не лень, и я сдохну. Прости, знай, что я любил тебя:'(       Джонни вздыхает, откладывая телефон, и готовит себе одинокий обед. В штанах снова тесно, а в горле комок от обиды. Ему одиноко, тоскливо и очень холодно одному. В голове неясным предчувствием зарождается план. Джэхён принадлежит Джонни и только ему позволено мучить его мальчика, что за пределами их квартиры известен как господин Чон. Джонни открывает нижний ящик комода, где хранится их небольшая коллекция игрушек. До гвоздатых деревянных елдаков далековато, но он намерен заменить ассоциации Джэхёна на позитивные. Как назло, запланированный вечер на двоих накрывается медным тазом, когда звонит директор:       - Джонни, душа моя, спаси! Спаси всех нас! Юта потянул спину и не сможет сегодня выйти, - Тэиль едва не плачет в трубку, но Джонни-то знает, что эта подлая рожа выровняет голос даже не окончив вызов.       Он перезванивает Юте.       - Блин, чувак, прости, что подвёл, но я правда встать не могу, вызвал врача, буду обкалываться блокаторами.       Он перезванивает Джэхёну, но тот сбрасывает, присылая "Извините, я не могу ответить, перезвоню Вам позже". Вот засранец, даже не своими словами, а шаблонным сообщением. Джонни уныло смотрит на телефон, пиликающий спустя несколько минут.       Прсти, пиздей, вокруг Юля дни Сидоры.       Очевидно, Джэхён набирал сообщение, не глядя на экран, а ещё очевидно что его и правда достали, раз через слово маты. Чем выше градус стресса, тем больше матерится его мальчик.       Прости, буду очень поздно, посмотри кино без меня.       Одинокий Джонни плевать хотел на кино, дело только в том, что он невыносимо хочет обнять Джэхёна, взлохматить его уложенные волосы и потуже затянуть галстук на бледной шее, пока будет натягивать Джэхёна на свой одинокий член. Поэтому Джонни обижается, но всё же отвечает.

Не засиживайся допоздна и обязательно поужинай. Я на работу. Люблю.

      На удивление, смена проходит легко, ему даже не приходится разбираться в туалете с мыслями о Джэхёне и его заднице. Даже хорни-кавер на "Santa baby" навевает какое-то спокойствие, потому что Джонни всё думает и думает. Гоняет, пережёвывает, обмусоливает, как хотите, так и называйте, но он обмозговывает то, что хочет сделать. И домой он уходит по итогу с чётким планом действий. Казалось бы, что стриптизёр может утащить с работы? Но в сумке болтается некоторый реквизит, позаимствованный ради одной благородно-коварной цели. Благородство цели в том, чтобы расслабить господина Чона и отвлечь. Коварство в том, чтобы отомстить за одиночество Джонни.       На часах далеко заполночь, в раковине тарелка с присохшим ужином, на столе полупустой бокал вина, и Джонни на секунду даже стыдно, что его не было дома, когда Джэхён пришёл с работы. На холодильнике одинокая записка, разрисованная сердечками по периметру, Джэхён - такой милашка.       Прости, меня, пожалуйста. Я заранее подготовился к утреннему сексу, можешь будить меня, как проснёшься.       Джэхён не только милашка, но и прагматик. Даже к этому вопросу он подходит со всей ответственностью большого начальника. Джонни неймётся разбудить его прямо сейчас, но он всё-таки идеальный парень: заботливый, внимательный, поддерживающий, ну вы помните, поэтому он принимает душ, вымывая из волос блёстки и смотрит на воду, убегающую тонкой воронкой в сливное отверстие. На дне душевой кабины остаётся золотой налёт, словно тут только что намывался сказочный эльф, добрый помощник Санта Клауса, приготовивший самый странный, но, очевидно, приятный подарок мальчику Чону Джэхёну, бывшему весь год ответственным начальником и не самым внимательным парнем.              В утреннем свете, пробивающемся сквозь прикрытые шторы, Джэхён выглядит словно античная статуя, вышедшая из-под пальцев самого умелого мастера. Джонни, хоть и идеальный, но всё же древних мастеров по именам не помнит, решая любоваться произведением искусства в своей постели вне славы великого художника, тем более, что художник тут только один - сам Джэхён, изнуряющий своё тело регулярными занятиями в спортзале. Джонни же вечный его спутник, соперник и любовник. О, сколько раз он зажимал Чона в душевой кабине фитнес-клуба, рискуя лишиться годового абонемента за неподобающее поведение. О, сколько раз Джэхён, вымотанный тренировкой, безвольно повисал в его руках, позволяя... Впрочем, речь сейчас не об этом. Речь сейчас о разнеженном после ночи Джэхёне, что даже сквозь сон хмурится.       - Господин Чон... Доброе утро, - Джонни ласково гладит брови, что расслабляются, возвращаясь на свою историческую родину. Пушистые ресницы дрожат, обещая что Джэхён вот-вот откроет веки, но Джонни накидывает на глаза парня широкую ленту и приподнимает его голову, заводя под неё концы, завязывая их тугим узлом.       - Джон? - голос Чона со сна хриплый, севший, и от того ещё больше заводящий Со, что не спал почти всю ночь, гипнотизируя Джэхёна, представляя, как он будет выглядеть с... Впрочем, по порядку.       - Ты доверяешь мне?       - Да, - Джэхён улыбается так, что на щеках проступают ямочки, и Джонни просто до безумия хочется их вылизать, но он пока держится, вытягивая одну руку Джэхёна к изголовью, застёгивая наручники на запястье. - Или не стоит? - улыбка становится какой-то тревожной.       "Или не стоит" - проносится в голове Джонни, когда и вторая рука Чона оказывается задранной вверх и прикованной к кровати. "Или стоит" - наручники мягкие, кожаные, широкие, розовым мехом отделанные, всё ради того, чтобы Джэхёну было комфортно.       - Выскажешь своё мнение, когда я закончу, - Джонни мягко целует губы напротив и встаёт с кровати, чтобы полюбоваться. А любоваться есть на что: Джэхён, распятый на белоснежном белье, с чёрной шёлковой повязкой на глазах, розовые наручники разве что немного не в тему, рушат всю эстетику, но, как говорится, работаем с тем, что имеется, других Джонни не нашёл. Он медленно стягивает с мягких бёдер брифы, любуясь тем, как налитая бордовая головка брякается на бледный живот, расчерченный геометрией накачанных мышц. - Какой же ты красивый, - с придыханием вырывается из груди Джонни.       Джэхён закусывает губу и упирается пятками в матрас, приподнимая бёдра, покачивая ими в воздухе, дразнясь.       - На твоём члене ещё красивей.       - Дразнилка... - Джонни ведёт широкими ладонями вверх по ногам, от лодыжек к коленям, целуя их, закрывая глаза от наслаждения чужим телом, - Люблю твои коленки... - он сползает губами по внутренней стороне бедра, оставляя языком мокрую дорожку на бледной коже, - Люблю твои бёдра...       Джэхён в шутку сжимает колени, ощущая как дёргается голова Джонни, зажатая его ногами. Он бы запустил пятерню в его волосы, притягивая к паху, но руки прикованы к изголовью и бессильно сжимаются в кулаки. Джонни закидывает ноги Джэхёна выше на плечи и приподнимает его бёдра, подкладывая подушку.       - Трахни меня, пожалуйста, - выдыхает Джэхён.       - Какой нетерпеливый... - Джонни отходит к комоду, выкладывая на край кровати всё то, что приготовил на сегодня.       - Джон-Джон-Джон... Я так соскучился по тебе...       - Я тоже соскучился... - голос Джонни звучит чуть отстранённо и Джэхён замирает, напрягаясь, - Но ты был очень плохим мальчиком, оставляя меня одного, забывая...       - Что? Но я... - Джэхёну не дают договорить, вставляя между губ что-то тонкое, гладкое, и фиксируя на затылке.       Джонни смотрит на своё приобретение - кляп-трензель, похожий на удила, которые закусывают лошади - шикарно смотрится между губ Джэхёна, что мычит от удивления. Этот должен быть поудобнее их старого кляпа-шарика, от которого сводило челюсть судорогой, Джонни ведь парень заботливый, мы помним.       - Ты доверяешь мне? - Джэхён с секундной задержкой кивает в ответ.       "Ой, зря-я-я..."       Джонни усаживается между широко разведённых ног, рассматривая коллекцию игрушек, решая, кто же будет первым. Впрочем, первым надо быть ему. Он щёлкает крышкой тюбика, распространяя по комнате сладковатый аромат персика, заставляя Джэхёна чуть дёрнуться, когда его мягко касаются пальцы, щедро политые смазкой. Джонни аккуратно смазывает самый вход, играясь, проникая лишь на одну фалангу, добавляя смазки ещё больше, отчего ему на секунду кажется, что перед ним не задница Джэхёна, а пончик с абрикосовым джемом.       "Фу. Ням."       Джэхён что-то бубнит сквозь кляп, но Джонни сейчас сосредоточен только на одном. Одном из нескольких. Он щедро смазывает небольшой вибратор, самый маленький из имеющихся, зато с регуляцией скоростей, и, выставив минимальные обороты, приставляет силиконовый кончик ко входу, чуть надавливая.       Джэхён стонет уже от этих ощущений, выгибаясь перед Джонни, шире разводя ноги в стороны, крепче закусывая трензель. Со медленно вводит игрушку и, придерживая её за основание, берёт пушистое чёрное перо, невесомо проводя им по напряжённому прессу, обводя по контуру член, чуть плотнее поглаживая тиклером по головке. Кожа Джэхёна покрывается мурашками, и Джонни едва не хихикает, понимая, что парень перед ним не представляет, что он может и хочет с ним сделать, а даже если и представит - ничего с этим поделать не сможет. И от одной этой мысли Джонни заводится сильнее. Он садится сбоку от Джэхёна, придерживая вибратор рукой, нависает, думая, куда же поцеловать для начала. Весь Джэхён, чуть дрожащий и подгибающий пальцы на ногах, словно десерт для Джонни, желающего здесь укусить, тут лизнуть, там оставить багрянец после жадных губ. Лицо Джэхёна наполовину скрыто шёлком повязки, но даже так Джонни замечает как сходит с ума парень от его коротких поцелуев: под левой ключицей, над правым соском, в центре солнечного сплетения. Пальцами свободной руки он пересчитывает рёбра и ведёт по тугим косым мышцам. Джэхён стонет сквозь кляп, когда Джонни двигает вибратор, чуть растягивая в разные стороны.       - Тише, тише, мой сладкий, - Джонни ведёт языком по напряжённому трицепсу, ощущая его прохладу, такую контрастную по сравнению с горячностью вытянутой шеи. Он поднимается к самому уху парня и шепчет, - Щёлкни пальцами, если тебе не понравится.       От этого шёпота Джэхён шумно выдыхает носом и кивает.       Джонни перебирается обратно в изножье, устраиваясь между широко разведённых ног и, с пошлым, хлюпающим звуком, вытягивает вибратор, выбирая следующий. Реалистичный, мягкий на ощупь, киберкожа, все дела, каждая венка прорисована, красавчик и любимчик Джэхёна. Второй после Джонни, разумеется. Он от души льёт ещё смазки, с наслаждением вдыхая сладкий аромат. Персики у него всегда ассоциировались с Чоном.       - Давай, мой сладкий, - он медленно вводит дилдо, наблюдая за тем, как дрожат колени Джэхёна, а ступни елозят по сбившимся простыням.       Джонни вставляет игрушку до упора, чуть изгибая в привычном направлении и дрожит сам от того, как протяжно стонет Чон, выгибаясь на подушке. Он вытягивает дилдо наполовину и вставляет снова, опуская руку на свой пах. То как Джэхён сжимается, выгибается, стонет, как закусывает трензель и перебирает в воздухе пальцами, всё это сводит Джонни с ума настолько, что он готов хоть весь день доставлять удовольствие парню, лишь бы смотреть и смотреть на него, такого напряжённого и нуждающегося в его ласках. У Джонни свой наркотик под названием "Удовольствие Джэхёна", в этом Джонни тоже идеален, скажете нет? Он вновь вытягивает и вставляет, вытягивает и вставляет, потихоньку ускоряя темп, с которым растрахивает Джэхёна, чей стон, задушенный трензелем, для Джонни лучше любой музыки. Когда Джэхён начинает хныкать, а дилдо скользить легко и беспрепятственно, Джонни замедляет темп, срывая разочарованный стон с губ Чона.       - Потерпи, мой сладкий, - он берёт ещё одну игрушку - гладкий резиновый стержень и прижимает к дилдо, всё ещё находящемуся внутри Джэхёна. Тот возмущённо воет, пытается отодвинуться, но пальцами не щёлкает, потому Джонни, оставляя лёгкие поцелуи на разведённых коленях, аккуратно проталкивает вторую игрушку, присматриваясь к рукам Джэхёна и лицу, прикрытому лентой. Он вводит вторую игрушку до предела и теперь сжимает одной ладонью основания обеих, вводя и вынимая, вводя и вынимая. Кожа вокруг игрушек раскраснелась и натягивается следом каждый раз, когда Джонни движет рукой прочь от дрожащих ягодиц Джэхёна. Порвать любимого страшно, но желание запихнуть в его задницу ещё что-нибудь, перевешивает, потому Джонни оглядывает те игрушки, что остались не у дел, и его взгляд падает на собственные вздыбленные боксеры с расползшимся тёмным пятном. Джонни настолько заботливый, что о себе то он и позабыл. Он вытягивает вторую игрушку, оставляя Джонни-младшего-младшего на месте, и подбирается к любимым бёдрам.       - Сладкий, можно я? Можно? - он льёт ещё смазку, отчего всё становится до безобразия мокрым, скользким, как раз таким, чтобы Джэхён позволил запихнуть в себя что-то больше, чем обычно, - Прошу, твоя дырочка так и просится быть растянутой на моём члене.       Джэхён в ответ лишь стонет высоко, протяжно, и пальцы растопыривает в разные стороны, вызывая счастливую улыбку на лице Джонни.       - Спасибо, - сдавленно шепчет тот, упираясь лбом в покрытую испариной грудь Джэхёна, придерживая одной рукой дилдо, второй направляя себя внутрь. В Джэхёне тесно до умопомрачения, до закатывающихся глаз и дрожащей челюсти. - Всё в порядке? Сладкий?       Джэхён замирает, вытянувшись струной, и даже не тянет носом воздух, пытаясь расслабиться и впустить Джонни, вошедшего только головкой, замершего на одном месте.       - Ху-хе-хи, - Джонни выскальзывает и с тревогой смотрит на пальцы Джэхёна, показывающие куда-то в сторону головы, - хях.       - Кляп убрать? - догадывается Джонни и снимает трензель, поглаживая покрасневшие уголки губ, пока Джэхён сглатывает слюну, - Хочешь, я остановлюсь?       - Не-е-ет, - игриво тянет Джэхён, облизывая губы, - хочу тебя, - Джонни тянет дилдо на себя, но Джэхён сжимает бёдра. - И тебя тоже.       Джонни аккуратно приставляет головку ко входу и медленно скользит вдоль твёрдой гладкости игрушки. Джэхён вновь вытягивается, втягивая воздух сквозь плотно сжатые зубы.       - Скажи, если будет больно, - Джонни сжимает зубы, чтобы не сорваться, потому что невыносимо хочется уже засадить, натянуть, порвать, но желание заботиться о партнёре сильнее собственных порывов.       - Да-вай, - едва слышно шепчет Джэхён. Его голова мечется по подушке, лента сбилась и видно один глаз, который парень упорно закрывает, жмурясь каждый раз, когда Джонни чуть толкается. Они оба знают, что надо перетерпеть совсем немного, лишь тот момент, когда тугое колечко мышц у входа пройдёт неровная головка и утолщение члена после неё.       - ДжэДжэ, сладкий, пусти меня, ну же, расслабься, я потихоньку, по чуть-чуть, - бормочет Джонни в шею парня, упершись головой куда-то над его плечом, чтобы одной рукой придерживать Джонни-младшего-младшего, а другой направлять Джонни-младшего.       - Джонни, чтоб тебя... Войди уже и заткнись, а лучше поцелуй меня!       Джонни приподнимается, перенося вес на ноги, балансирует как может, но на Джэхёна не наваливается даже тогда, когда обе руки где-то под его бёдрами. Он тянется губами навстречу Джэхёну, целуя жадно, голодно, вылизывая чужой рот, растрахивая не только задницу парня, но и его губы. За поцелуем оба едва замечают, что Джонни вошёл до упора.       - Поправь ленту и трахни меня, - хнычет Джэхён, а Джонни не смеет затягивать с исполнением желания любимого.       Он опускает чёрный шёлк на глаза, затягивая концы потуже, на пробу толкается и чудом не падает на Джэхёна, потому что в нём невыносимо узко, жарко. Твёрдость дилдо, вставленного туда же, куда он протолкался сам, дарит какие-то особенные ощущения, сводя Джонни с ума, срывая с последних катушек. Он рычит, крепче сжимает талию Чона, насаживая его на член.       - Сладкий, прости, но я скоро кончу.       Он остервенело вколачивается в задницу Джэхёна, уже не стонущего - протяжно воющего.       - Джон, прошу... - Джэхён выгибается в пояснице и Джонни без слов понимает просьбу, обхватывая член широкой ладонью.       - Кончай, кончай, кончай, - рычит Джонни, закатывая глаза, чувствуя как всё внутри него содрогается, разливаясь теплом по венам, находит выход в горячей пульсации в чужой заднице. Он чувствует, как Джэхён изливается в его пальцы, и обмякает всем телом на кровати. Джонни физически плохо, кажется, сердце сейчас выскочит из груди, а перед глазами тёмные пятнышки пляшут электрическое танго. Он пытается отдышаться и собирается выйти, когда Джэхён останавливает его.       - Я хочу посмотреть, - сипит парень, прокашливаясь, и каждый толчок грозит вытолкнуть Джонни из узкого плена.       Он стягивает ленту с головы Джэхёна, моргающего, пытающегося привыкнуть к яркому солнцу, что пробралось между шторами в их спальню, и теперь щекочет веки. Джэхён приподнимается на прикованных запястьях и смотрит между своих ног, когда Джонни выходит из него, испачканный спермой и смазкой, что тонкой ниточкой тянутся следом за членом. Он порывается убрать её рукой, перемазанной в сперме Джэхёна, но тот сурово стреляет глазами и выше приподнимает голову, когда Джонни берётся за основание дилдо, извлекая его с пошлым хлюпанием. Джэхён, удовлетворённый увиденным, падает на подушки, облегчённо выдыхая.       - Боже, ну ты и извращенец...       - Что, прости? - сердце Джонни ухает куда-то вниз и он растерянно смотрит на игрушку в своей руке.       - Теперь, как честный человек, ты обязан на мне жениться, - Джэхён закусывает губу, в прищуренных глазах пляшут смешинки.       - Что, прости? - Джонни всё сводит брови в недоумении.       - Я тут подумал... - Джэхён поднимает взгляд к своим запястьям, - может поедем в отпуск на Рождество? Куда-нибудь, где можно... ну... зарегистрировать брак.       - Что, прости? - Джонни всё сидит с дилдо, перемазанным в его сперме, и смотрит на распластанного по кровати Джэхёна.       - Выходи за меня, а?       - Ты когда это придумал?       - Ну... где-то между "поцелуй меня" и "трахни меня", и вообще, развяжи меня уже, руки затекли, - он разминает сведённые пальцы.       - Это точно не состояние аффекта? Вдруг ты передумаешь? - подозрительно хмурится Джонни, хотя самому хочется смеяться и бегать по комнате кругами.       - Ты всегда можешь привязать меня обратно и... у нас ведь остались игрушки, которыми ты сегодня не воспользовался... Ну как?       - Я согласен! - выпаливает Джонни, откладывая наконец Джонни-младшего-младшего в сторону.       - На что именно? - вопросительно приподнимает одну бровь Джэхён.       - Да на всё! - радостно вырывается из груди Джонни, растёгивающего наручники.       - Тогда, ради тебя, тигрёнок, я разберусь с прокуратурой, аудиторами, да хоть с чёртом самим, - Джэхён ведёт задеревеневшими пальцами по волосам Джонни, льнущего под его руку, - а после этого увезу, ну... хочешь в Ирландию? Или может во Францию?       Джонни падает на подушку рядом, жмурясь от ощущения тепла под боком, и даже кажется, что зимнее солнце, прокравшееся между штор в их спальню, греет по-весеннему тепло. Джонни уверен, что у его мальчика всё получится, ведь господин Чон - очень целеустремлённый человек, совсем как Джонни, добившийся того, что тот больше не матерится.       Идеальный же парень, скажите?