***
Нападение на Амегакуре впоследствии называли Черным днем в истории Страны Дождя. Для меня это был день непростого выбора: уйти вместе со старым режимом или построить новый. В конечном счёте я выбрал второе. Я просил Нагато всего лишь об одном — не трогать мирных жителей. Но жертв всё равно оказалось слишком много. Говорят, в тот день погибло столько, что в некоторых районах кровь доходила до щиколоток. Сам я этого не видел. Мне хватало увиденного. Амегакуре, всегда раздражавшая меня капризной погодой, в тот день полыхала в огне. Пламя, раздуваемое ветром, перекидывалось с одной башни на другую, превращая деревню в один большой костер. В вечно холодной Аме было удушающе жарко. Запах гари преследовал меня еще долгие дни после, будто осев в легких. Языки пламени лизали мостовые, оставляя после себя обугленные и расплавленные камни. Огненные облака плыли по темному от дыма небу. Впоследствии облака красного цвета на черном фоне стали символом некогда миролюбивой организации, захватившей власть в Амегакуре. В день нападения на деревню я со всех ног бежал в больницу лишь с одной целью — спасти как можно больше жизней. — Lieber Gott… — От больницы осталось лишь слово. Белый кафель был исчерчен полосами засохшей и свежей крови. На обшарпанных стенах отпечатались пепельные следы человеческих ладоней. Грязь была повсюду, как и люди. Одни стояли, опершись о стену, другие сидели на полу. Некоторые лежали на каталках прямо в проходе — коек на всех не хватало. С улицы донеслись звуки очередных взрывов, и люди рефлекторно прижались друг к другу. Воздух переполнился голосами: мужскими, женскими, детскими. Вдруг в скоплении жителей деревни я заметил родное лицо. — Юки! — позвал я её, проталкиваясь сквозь толпу. Она услышала меня только с третьего раза. Темно-рыжие пряди волос прилипли к её вспотевшему лбу. На её лице читалось сразу несколько эмоций: страх, облегчение, радость, негодование. — Учитель! — Не ранена? — Нет, но… — Юки обернулась в сторону перебинтованных жителей, корчившихся от боли. У нее слегка дрожала челюсть. — Зови всех в мой кабинет. Она кивнула и направилась по коридору в сторону лестницы. Я пошел вслед за ней, сопровождаемый людскими стенаниями. Только не смотри им в глаза… — Доктор! Доктор, помогите! — Мамочка, меня тошнит… — Почему к нам никто не подходит? — Вы не видели здесь мальчика?! — Смотри на меня, не засыпай! — Потерпи, сейчас тебе помогут… — Господи, забери меня… — Руку не дам резать! — Ай, блять, больно! — Воды… дайте… Пострадавших поделили на четыре группы. В первую входили те, кто нуждался в помощи незамедлительно. С оторванными конечностями, ожогами третьей степени, отравлением угарным газом, рваными ранами. Во второй группе находились те пострадавшие, которые могли немного «подождать» с оказанием помощи. Их объединяло наличие переломов, сотрясения, не столь глубоких ран или ожогов меньшей степени. Третьей группе помощь оказывалась в последнюю очередь. Сюда входили люди с вывихами, растяжениями, ушибами и прочими незначительными травмами. Таких было, к сожалению, не так много, но они быстрее всех поняли, в какой обстановке находились, а потому могли присоединиться к оказанию помощи тем, кому повезло в меньшей степени. Людей из четвертой группы было проще сразу считать за мертвых. Их относили в отдельные палаты на последнем этаже, и больше к ним никто не подходил. У медперсонала, работавшего двое суток подряд, просто не оставалось на них сил и времени. К началу третьего дня, когда осада резиденции Ханзо подошла к концу, а эвакуированные жители постепенно возвращались обратно в деревню, тела отнесли в больничный крематорий. Дым валил из трубы до конца недели. — Учитель, там Сора! По крайней мере, говорила Юки это с улыбкой. Значит, с ним все хорошо. Хоть что-то хорошее за последние несколько часов. Сора сидел на полу первого этажа, опершись спиной о стену, пока старшая медсестра перебинтовывала ему голову. — Посиди спокойно и отпустит. — Она завязала бинты бантиком ему под подбородком, а затем добавила серьезнее: — Спокойно здесь ключевое слово, Сора. — Кряхтя, она поднялась всем своим тучным весом с колен и, заметив нас c Юки, обратилась уже ко мне: — Легкое сотрясение. У него рана на затылке, я остановила кровотечение. Вы уж вразумите его, а то парень обратно в бой рвётся. Будто услышав нас, Сора попытался подняться по стенке, но Юки вовремя усадила его обратно. — Я в порядке, я могу сражаться… — Придурок, героем себя возомнил? — Сора, чем быстрее ты восстановишься, тем быстрее сможешь помочь остальным, — сказал я. Старшая медсестра недовольно цокнула и затерялась среди других людей. — Как там, снаружи? — спросила обеспокоенно Юки. — Вы не видели моего отца? — обратился ко мне Сора, игнорируя вопрос Юки. — Его здесь нет. Сора промолчал, а затем добавил: — Прям как в старые добрые, да, Учитель? — он слабо улыбнулся, пытаясь сфокусировать на мне взгляд. — Словно ад на земле. — Нужно отвести огонь от больницы, — сказал я. — Справишься? Здесь есть пара шиноби с легкими ранениями, они могут помочь. Сора положил ладонь на затылок и, сконцентрировавшись, направил туда чакру. Ладонь засветилась зеленым цветом — через несколько минут он мог уже уверенно стоять на ногах. — Справлюсь, — ответил он наконец, снимая с головы бинты. Закончив, он оглянулся по сторонам и добавил: — А где та девушка? Мы с Юки непонимающе переглянулись. — Какая девушка? — уточнил я. — Которая помогла мне дойти досюда. — Нормально ты так приложился, — сказала Юки, пытаясь потрогать шишку на его затылке, на что Сора раздраженно отмахнулся. — Сатору! — позвала старшая медсестра. — Здесь еще раненные. Да сколько же их… В какую группу они попадут? Первую, вторую? Четвертую? Я вышел ко входу в больницу. Так я встретил Кид. У стойки регистратуры стояли двое. Точнее, стояла только светловолосая девушка, сверстница Юки и Соры, закинувшая себе на плечо руку еле державшегося парня с перебинтованной грудью. Из его рта пузырями шла кровь. — У него пробито легкое, — сказала девушка, передавая молодого человека старшей медсестре, — я наложила повязку из подручных средств. — Она посмотрела мне за спину, где стоял Сора, и с легкой улыбкой на губах продолжила. — Рада, что тебе лучше. — За мной должок, — ответил Сора. — Сочтемся, — сказала она, переведя на меня взгляд. — Вы здесь главный? — Можно и так сказать. — Что я могу сделать? Разбираться с ней не было времени, а лишние руки были как нельзя кстати. — Юки, забирай ее к себе. Сама все объяснишь. — Пойдем, — сказала она, кивая вглубь больницы. — Как тебя зовут хоть? Имя я не расслышал, но удивленное выражение лица Юки было тоже своего рода ответом.***
Приход Пейна к власти восприняли в деревне неоднозначно. Одни находили тому вполне логичное объяснение — Ханзо Саламандра уже давно не справлялся со своими прямыми обязанностями, и появление нового лидера было лишь вопросом времени. Другая часть жителей верила во вмешательство божественных сил. Никак иначе невозможно было объяснить ту ни с чем несоизмеримую силу, которой обладал напавший на деревню. Жители очень скоро оставили любые попытки мятежа против новой власти. Как людям тягаться с Богом? — Это точно сделал кто-то из своих, — отрешенно заключил Сора, смотря на тлеющие остатки башен из окна моего рабочего кабинета в больнице по окончании второго дня осады резиденции Ханзо Саламандры. — Почему ты так в этом уверен? — спросил я. — Сами посудите: столкновения с вражескими шиноби чаще происходят на приграничных территориях. Спрашивается, на кой им соваться в деревню, где можно сполна получить от Ханзо Саламандры? В этом был бы смысл, если бы стране открыто объявили войну, но этого не произошло. К тому же, нападавшим не составило труда пробраться в деревню. Сами знаете, как это непросто провернуть. Значит, они были знакомы с устройством Амегакуре изнутри. — Думаешь, нападавших было несколько? — Я в этом уверен. Нападали одновременно с нескольких сторон. Кстати, не кажется вам странным, что разрушена не вся деревня? Если бы это было дело рук шиноби из других деревень, особо церемониться бы не стали — смели бы все вокруг. А тут даже эвакуации мирных жителей не помешали. Нет, все было сделано тонко — оставили беззащитную часть жителей, истребив половину военных и верхушку. Хотят навязать свои требования. — Сора перевел взгляд на меня. — Нужно найти посредника от нашей стороны. Тогда он еще не знал, что такой человек уже имелся. Им был я. — Учитель… Мне зайти попозже? — спросила Юки, увидев нас вместе с Сорой. — Нет, заходи. — сказал я. — Что-то случилось? — Тяжело раненные находятся под постоянным наблюдением, состояние пациентов с повреждениями средней тяжести стабилизируется. Новые к нам пока не поступали. — Вот пусть и не поступают, — сказал я, но, видя озадаченность на лице Юки, продолжил, — нет, ты хочешь сказать что-то еще — по лицу вижу. — Не могли бы вы осмотреть ту девушку? — замявшись, спросила Юки. — Поконкретнее, — устало выдохнул я. За последние двое суток лица всех жителей деревни смешались у меня в одно, искаженное болью. — Ну эту, которую вы ко мне приставили, — начала объяснять Юки, — которая нашего Сору до больницы дотащила. — У нее же не было ранений, — по интонации Соры было непонятно, спрашивал он или утверждал. — Там интереснее — лучше посмотрите сами, — сказала Юки и махнула рукой, зазывая пойти за собой. Сначала я подумал на контузию — предположение казалось вполне обоснованным, ведь Пейн задействовал все свои тела в день нападения на деревню. В том числе Шурадо, использовавшего бомбы и самонаводящиеся ракеты. Волна от взрыва вполне могла быть причиной кратковременной потери памяти, но все оставалось неизменным даже через месяц — память к Кид не вернулась. Тогда родилось другое предположение — диссоциативная фуга. Возможно, вид разрушенной деревни и сотни раненных жителей настолько травмировал ее сознание, что включился защитный механизм в виде стирания части воспоминаний. Но этот вариант я исключил еще быстрее — Кид не впала в ступор во время нападения Пейна, а бросила все свои силы на помощь подстрадавшим, словно не знала, как может быть по-другому. В конечном счете я остановился на амнезии неопределенного генезиса. Спустя три месяца, когда деревню худо-бедно смогли восстановить, жители Амегакуре уже смирились с новой для них реальностью и пытались найти свое место в деревне с правительством, установившим свои порядки. Второе относилось в том числе и к Кид. — Позвольте мне остаться работать в больнице, — сказала она, поймав меня в коридоре. — Боюсь, это невозможно. Для этого нужно иметь специальное образование. — Что-то вы с меня его не спрашивали все это время, — сказала она, скрестив руки на груди. — Верно, — ответил я, усмехнувшись на ее обиженный вид, — потому что деревня находилась в режиме военного положения, а медперсонала не хватало для помощи всем гражданским. Сейчас же больница возвращается к своему штатному режиму. — Но ведь часть персонала погибла во время осады. — Верно, — снова повторил я, убрав улыбку с лица, — но это не даёт мне права взять тебя в штат. Даже для работы медсестрой нужно прослушать курс лекций и закрыть практику. — Я не хочу быть медсестрой. Я хочу работать врачом, как вы. — Ох, — выдохнул я, словно мне ударили поддых, — польщен, но нужны годы для того, чтобы... — Мне нужен год, — прервала она меня. Я поперхнулся вставшим поперек горла окончанием своего предложения. — Самоуверенно, — ответил я, откашлявшись. — Год, — повторила она настойчивее. Я назвал ее Кид — вырвалось совершенно случайно. В моей родной стране так называли людей, которые вели себя как упрямые маленькие дети. Я был уверен — ее бравада безосновательна. Дав отмашку на ее обучение с выпускным курсом, лишь бы она мне не докучала, я напрочь забыл про ее существование — дел хватало сполна. Нагато и Конан ничего не смыслили в управлении страной. Они не знали про существование определенных правил, по которым общество функционировало как единый организм. Не знали про влиятельных людей, без поддержки которых даже Ханзо Саламандра не смог бы стать правителем. Им было не обойтись без меня. Впрочем, как и мне без них. Через пару месяцев я услышал имя Кид, которым я шутливо одарил ее, от кого-то из коллег. Она считалась одним из лучших студентов, успешно сдавших выпускные экзамены. Для этого ей понадобилось даже меньше года, во что поверить было сложно. Единственное объяснение, которое у меня нашлось — она была врачом до того, как потеряла память. Я должен был догадаться еще раньше — только врачам свойственна такая же заносчивость, как у нее. Тогда-то я впервые всерьез оценил потенциал Кид и какую пользу я мог от него получить в будущем. Так, я сделал ее своей ученицей, и в скором времени — отвел в Башню Бога.