Я люблю тебя до ненависти

******

Шкварчащая вспышка ядовитой зелени пролетает параллельно виску, слегка задевая край прядок, рыжие волосы кусает чернотой, и Вилл экстренно зажимает пучок, растирая между пальцев образовавшуюся сажу сгоревших волос. Ещё бы немного, и у неё был бы модный, панковский, висок, сбритый под ноль, но к счастью, волосы не сильно пострадали. Увернувшись от лобовой атаки демона, изогнувшись в полёте тугою петлёй, стражница запустила в обидчика высоковольтный разряд молнии. Лазурная стрела прошла насквозь, прострелив крыло, перебив сустав, мгновенно обездвижив. Утратив возможность двигать крылом, что безвольно повисло, Шегон ощутил губительную силу притяжения, кое с радостью, стало тянуть его к земле, предвкушая стремительность падения. Но златоликий бес не намерен падать один, нет, он утащит её за собою в Ад! В последнюю минуту изловчившись, успел ухватит чародейку за щиколотку, крепко стиснув пальцы. Почувствовав тяжесть подцепившегося груза, Вилл стало тянуть к земле. Зыркнув на демона, попыталась избавится от того, принявшись давить сапогом, но тщетно, сколько ни пинай, враг не пускает. Да ещё и огрызается, ведя, периодический обстрел лучом разрушения. Да чтоб его! Стражница сгруппировалась, согнувшись, ухватилась за запястье противника, хорошенько огрев того электричеством. Бес пронзительно взревел, будто раненый зверь, но так и не отпустил свою добычу. И так, они продолжали падать, со стороны, являя собой комок нервных вспышек лазури и лучей изумрудов, что грозно разрывали небеса, двигаясь по кривой во все стороны. Земля приближалась. Внизу показались крыши зданий; благо, сегодня у строителей выходной и на площадке никого нет. Брошенные экскаваторы, подъёмный кран, грузовик-бетономешалка и множество ящиков строй материалов, являлись молчаливыми свидетелями приближения сверкающего и вопящего метеорита. Грохнувшись на сторожку (небольшое двухэтажное здание, где строители отдыхали, во время перерыва, гоняя чаи), проломив крышу, с громким треском деревянных досок, чьи щепки летели кругом, двое борющихся оказались на чердачном помещении. Тесная мансарда приветствовала гостей затхлостью пыли и кружевами паутин, развешанных под потолком (той его части, которая осталась целой). Поднявшись на руках, почувствовав свободу, её больше не держали, Вандом повернулась. Придя в себя, выбравшись из-под обломков, Шегон, упираясь локтями в пол, потянулся за стражницей, тут же получив подошвой сапога по блестящей физиономии. Удар был нанесён из позиции полусидя, и, на всякий случай, рыжик ещё раз двинула демона, но на сей раз подкрепив пинок разрядом молнии. Чернокрылого отбросило к противоположной стене, снеся на пути стойку стеллажа (металлические банки, всяческие инструменты и прочие приспособления, полетели во все стороны, громко звеня и лязгая при падении), стукнулся спиной о стену, оставив приличную вмятину. Облака пыли, в которых витали смоляные перья, наполнили чердак сизым туманом. Наморщив носик, хранительница сердца чихнула, готовая вспорхнуть, устремила взор на дыру в потолке, намереваясь поскорее убраться. Выбравшись из пробоины, обтрусившись, от натыкавшихся в одежду и кожу, щепок, тёмный ангел опрометью ринулся на противника. Тяжёлые шаги гулко разносились по мансарде, выдавая намерения беса с головой. Однако, атака была столь быстрой, что оппонент не успел предпринят ответных мер. Девушка лишь успела повернутся корпусом, как тут, из облаков пыли, выныривая ночным кошмаром, на неё обрушился рыцарь погибели. Мощным ударом по торсу, от которого рыжеволосую буквально согнуло вокруг кулака демона, её отправило в полёт. Теперь на чердаке было три дыры: в потолке и двух стенах, друг напротив друга. Стражниу впечатало в доски, глубоко погрузившись в разлом пятой точкой, Вандом закашлялась, болезненно давясь воздухом, упрямо дыша, пыталась стабилизировать дыхание. Некогда посиживать да отдыхать, враг то ждать не будет!  Собственно, он уже здесь, с оглушительным грохотом ударяет ладонями в стену, по обе стороны от головы рыженькой. Доски взрываются, выстреливая двумя залпами щепок и кусков древесины. Зажмурившись, дабы ничего не попало в глаза, чувствуя, как кожу царапает и колет деревяшками, Вилл поджала губы, мысленно выругавшись. Слишком близко, в недопустимой близости… И почему ему так нравится зажимать её где не попадя: то под мостом, к перекладине, то в школе, поймав где-то в коридоре? На крышах, к любой плоскости… Теперь, вот, ещё и чердак добавился, к списку их тесных, акхем, бесед! Это какой-то, бзик, своего рода фетиш, если хотите, загонять врага в угол, дабы таким образом продемонстрировать превосходство и власть над ситуацией. Как же её всё достало! Хватив пятернёй за маску, накрыв нижнюю часть лица, рыжеволосая собиралась пропустить высоковольтный разряд гневного электричества, непосредственно через черепушку беса. Укус. Что? Как это? Он укусил её, но как? Отняв руку, ошарашено обнаружив окровавленный оскал под забралом злата, Вилл опешила, не зная, как и реагировать. Сверху, это всё так же была маска, недвижная и неизменная, а под ней, разделяя лицо на две половины, начинался участок жизни. Неужели, под этим хладным оттиском безупречного лика, есть нечто более одухотворённое и настоящие? Кривя рот в ухмылке, чернокрылый наклонился, ткнувшись в ладонь чародейки. Ведьмочка ощутила саднящую боль, неприятное ощущение, от чужого языка, касающегося укуса, грубо ласкающего рану. Прижав руку к груди, прекратив всяческие притязания, кареглазая сконфужено смотрела на демона, по-прежнему пребывая в растерянных чувствах. Губами, окрашенными кровью будто помадой, он вызывающе улыбался, смотря немигающим взором пустых глазниц прорезей маски. Что творилось у рыцаря в голове, а главное, что было в голове у самой Вилл, когда она отважилась ткнуть пальцем в бесовские уста? Возможно, любопытство, желание удостоверится, убедится в реальности происходящего и в том, что то, что она видит пред собой, не иллюзия? Кто знает, но теперь уже настал черёд тёмного ангела теряться в догадках. Златоликий был откровенно изумлён смелостью стражницы, так что даже впал в ступор на пару секунд. Быстренько вернув самообладание, прихватил зубами любопытный пальчик, что наивно поглаживал нижнюю губу бочком. Вандом вздрогнула, однако, он не намерен кусать её уж слишком сильно, скорее так, в качестве забавы. Ладони рыцаря погибели коснулись бёдер, ощутимо сжав, пройдясь вдоль, остановившись посредине, продолжая удерживать цепкими пальцами. Даже сквозь волшебную ткань чувствуются острые ногти, впивающиеся в плоть, настойчиво, слишком напористо. -Шегон… - как-то чересчур встревожено позвала ведьмочка, будто испугавшись – Это неправильно… -Что именно? – лукаво вопросил бес, изображая непонимание – Мы ведь ничего не делаем. И то верно, если задуматься, то она первая начала затею, спровоцировав демона на решительные действия. Поделом, больше так не будет, пора заканчивать спектакль. Что-то она чересчур склонна к необдуманным действиям, надо бы разруливать ситуацию, а то, вот "этому" ещё чего в башку стукнет! Вилл упёрлась руками в грудь рыцаря погибели, чувствуя всё напряжение тугих мышц чернокрылого. Его лицо так близко, дыхание на коже, прикосновение губ... Нет, нельзя, это совершенно противоречит здравому смыслу! Заклинательница молний отворачивается, отклонив голову в бок, но демон последовал за ней, синхронно наклонившись, так и оставшись напротив оппонента. Нос к носу, игриво потираясь, будто кот, снова идёт на сближение, вновь касаясь девичьих уст. Бес уже распробовал на вкус новые ощущения и заканчивать явно не собирался. Ему нужно больше, нужно ещё, что-то посильнее, ядрёней! Подняв за подбородок, вынуждая рыжеволосую смотреть на него, златоликий припал к приоткрывшимся в удивлении губам, сменная их яростным поцелуем. Это неправильно, это чертовски преступно, но чёрт возьми, как же хорошо! Его поцелуи грубы и нервны, будто страждущий, что в страхе осушает весь кухоль залпом, опасаясь, что у него отнимут вожделенную воду, так и Шегон неистовствовал, пытаясь испробовать всё и сразу, успев намиловаться сполна. Так не должно быть и правильнее было бы огреть его хорошей дозой электро-разряда, но, но что-то мешает. Ей хочется поддаться, сдастся его напору и хоть на мгновение сойти сума, сгорая в этих жарких объятьях. Больно, приятно, страшно, волшебно, плохо, хорошо… Из крайности в крайность, Вилл постоянно мечется меж перекрёстным огнём его необузданной жажды, жажды к ней, по ней… Путаясь пальцами в аспидных прядях, сдавливая коленями его бока, чувствуя жар бесовского тела, от которого буквально исходит адское пламя, Вандом теряет голову, идя на поводу у инстинктов. Господи, боже, да что же это, что они делают, как, зачем!? -Вилл, - донеслось откуда то сверху, - Вилл, ты там? Кажется, Хай Лин, нет, только не это! Она увидит, они увидят! К голосу юной китаянки присоединились остальные: -Я точно видела, как они грохнулись сюда. – говорила Ирма. -Ну, судя по дырени, такой вариант исключать нельзя. – отозвалась Тарани. Стражницы уже рядом, совсем близко, ещё немного, и их застукают, застанут, как бестолковых школьников, которым приспичило лобызаться, в неурочное время, в подсобке школы! Преодолев себя, рыжик отпустила шею демона, выпуская из пальцев аспидные пряди, мгновенно огрев того молнией. Мощный разряд вспыхнул лазурью, вгрызаясь в плоть рыцаря погибели, отбрасывая на добрые пять метров, отталкивая прочь от госпожи электричество. Вся грудная клетка и пресс были обожжены до состояния угля, чёрная, взявшаяся рубцами, анатомическая материя, походила на истлевшую кору дерева, в которое угодила молния. Неимоверно адская боль, но в сравнении с выражением лица стражницы: растерянно-напуганным, с лёгкой патиной замешательства, это вполне ничтожная цена за удовольствие, кое они делили только что. Не теряя ни минуты, Вандом тут же выпорхнула наружу, устремившись прочь, сквозь дыру крыши чердачного помещения. В небе её уже ждали подружки-чародейки; озадачено отреагировавшие на взъерошенный и дёрганый вид лидера волшебниц. Да она, и сама не понимала, что с ней. Девушка ведь никогда не думала о Шегоне в таком ключе, скорее, всеми силами желала прибить настырного гада, а тут… Посмотрев вниз, заметив в зияющем проломе скатной крыши знакомый силуэт, рыжеволосая напряглась, внутренне сжавшись как пружина. А златоликий, совершенно спокойно смотрел на неё снизу-вверх, слегка вызывающе прикрыв злотые губы маски указательным пальцем. Вилл тут же вспыхнула, залившись румянцем, на все вопросы девушек отвечая отрывисто, сумбурно, не давая никакой конкретики. Словом, нечего переживать, всё чудесно, а теперь, давайте поскорее уберёмся отсюда! Что это было? Что это, чёрт возьми, было? Временное помешательство? Мимолётное помутнение рассудка, залётная безуминка?! За какого же фига она допустила до подобного?!?! С Шегона все взятки гладки, он просто долбанутый, на всю голову, демон, какого здравомыслия от него требовать? Такого больше не повторится, ни за что и никогда! -Какого хрена ты к ней полез?! – гневно вопросил Мэтт, стоя напротив соседа, пребывая в царствие туманов. Бес промолчал, не потому, что не было чего ответить, просто не находил нужным. В их общем разуме, едином сознании, разделённом на двое, эти двое ведут непрестанную борьбу, в которой Олсон пока проигрывает. -Не прикидуйся глухим! – упорствовал брюнет – Какого лешего это было, гнусная ты мразь!? -Ты чем-то недоволен? – наконец соизволил ответить чернокрылый – Ещё скажи, что сам не хотел. -О чём ты вообще? – ошарашено воззрившись на собеседника, обронил синеглазый. -Ну как же, - разведя руками, съехидничал златоликий, - это ведь самое то, чего ты всегда желал, но никогда не делал. Что? Нет, что!? О чём это существо вообще толкует?!?! Что ещё за грязные инсинуации!? Что б он, да в таком виде, да никогда! У него и в мыслях такого не было! -Ты можешь обманываться, дурачить других, - пошёл в наступление рыцарь погибели, - но меня не обманешь, - вещая на ходу, скрипел тот, какой-то чрезмерно зловещей интонацией, - ты хочешь её, хочешь, самым непотребным образом. -Нет! – отступив назад возразил парень – Нет, ты лжёшь! – продолжая пятится отрицал тот, закрыв уши руками – Это очередной твой трюк, но я на него не попадусь! -Никаких трюков, только горькая, скупая, правда. – смеясь в душе продолжал тёмный ангел, активно наступая, видя, как соперник уступает его натиску, он продолжил – Ты всегда хотел её, просто не осмеливался в том признаться. Уж я то знаю всю твою подноготную! Мэтта теснили, ему оставалось лишь отступать, уходя в глухую оборону. Жаль признавать, но в чём-то, чернокрылый был прав. Не бывает симпатии без любви, а любви без страсти. Когда двое сближаются, между ними, неизбежно, возникает притяжение, а вместе с ним и желание близости, тесной, плотской. В этом нет ничего крамольного, но когда все факты выкручивают под линзой извращённого спектра, бросая тебе в лицо упрёками, становится истинно не по себе. -Только представь, как чудесно, сорвав одежды, бросить на постель, сжать тонкие запястья, заломив над пламенной макушкой, и вдавить нежное тельце до упора в простыни! Кошмар, что он несёт!? Это безумное, сплетённое из ненависти и зла, существо, паразит, обосновавшейся в чужом теле на правах хозяина! Стоп, он что, в серьёз сейчас вот это всё рассказывает, посвящая в свои будущие планы?! Шегон действительно намерен всё это претворить в жизнь!? -К счастью для тебя, - поравнявшись с собеседником, молвил златоликий, положив ладонь на плечо парня, - у нас одно тело, - в его голосе возник нехороший подъём, - так что расслабься, и получай удовольствие! Мэтта отбросило прочь, сильным толчком, смело как пушинку, а ведь демон едва ли прилагал усилие, делая бросок. Вокруг клубились облака, цепляясь пушистыми боками за одежду летящего, скользя по нему, бросаясь в рассыпную; безмолвное царство туч и туманов, в котором он совершенно бессилен. Заперт, загнан на самые отдалённые задворки сознания, одинокий и несчастный человек. И что же теперь? Какова в самом деле причина перемены в рыцаре погибели? А разве, он когда-либо себе изменял? Нет, бес не сменил полярность резко, как могло бы показаться, он просто перешёл к радикальным мерам иного порядка. У них одно сознание, одна память и одни чувства на двоих, соответственно, всё что является Мэттом, является и Шегоном тоже. В извращённой, гипертрофированной, вывернутой и перекрученной, форме, своего рода альтерэго, его собственный мистер Хайд.  Нериса создала демона из ненависти Олсона, его страхов, сомнений, переживаний, тревог, каких-то комплексов, гнева, всего того, что принято скрывать, отрицать, прятать и душить, хороня глубоко в себе. Так что, стоит ли удивляться тому, что Шегон так одержим Вилл? Даже сейчас, когда разразился очередной бой, когда схватившись не на шутку, Стражницы и Рыцари Погибели бьются, не жалея сил, всё чего жаждет тёмный ангел - это хранительница сердца Кондракара. Подобрав момент, ускользнув от заклинательницы земли, сбросив её на Эмбер, бес ускользает, следуя туда, где сейчас она, там, где Вилл. При виде хозяина Гор отступает, послушно уходя восвояси, спеша на подмогу двум другим демонам. Три на четыре – расклад не совсем честный, но по силе девчонки, пока что, сильно уступают слугам Нерисы, так что, переживать за них не приходится. Справятся, в случаи чего, златоликий вернётся на поле боя, ну а пока, пока что, у него есть более важные дела. Крылья Вандом нервно затрепыхались, когда он приблизился, чародейка попыталась взлететь, но грубый захват, сдавивший локоть, опустил её на землю. Поймана и обездвижена, будто бабочка под стеклом, что пришпилили булавкой. В золоте полумаски отражается часть лица рыжеволосой, её испуганный, обескураженный, взор, карих очей. -Шегон? – растеряно вопрошает заклинательница молний, наблюдая, как постепенно маска исчезает, преобразуюсь во что-то иное. Золото отхлынуло от лица, тонкими развилками рек утекая, стягиваясь, собираясь в одном месте, словно бы расплавленный метал, тягучий и жидкий. Золотистое пятно на правом глазу, раскинуло тонкую паутину, будто паук, полностью освободив левую часть. Лишь бледные градиенты едва заметных нитей, сетка вен, капилляров… -Шшш, - шепчет чернокрылый, обжигая кожу горячим дыханием, - никто не узнает. Каждое его слово осело на губах, тяжёлым, вязким, ощущением, прокрадывающимся в самые глубины естества. С этим поцелуем, который будто крадёт саму жизнь… Она не может, не в силах воспротивится, его действия вызывают в ней нечто безотчётно первобытное, неконтролируемое, неподдающиеся объяснению. Вилл не знает, что делать, не понимает и не может понять, почему тело не слушается, почему так покорно Шегону, почему вновь позволяет, допускает его к себе… Возможно, всему виной это лицо, что так похоже на Мэтта. Лицо, с лёгкими отличиями возраста, но это определённо черты Олсона, его, более острые скулы, прямой нос, губы. Губы, что по ощущениям, совершенно такие же, что и у любимого...