Причина моей ненависти
В карих очах девушки сверкнуло возражение, яркий протест, чья выразительность была подкреплена недовольным бантиком губ. Как всегда, сурова и непоколебима в решениях, глава стражниц в очередной раз повторяет: «Нет!», - чем вызывает не меньшую бурю негодования со стороны оппонента. Мэтт не особо удивлён, но всё ещё разочарован, ему то думалось, что уж после всех тех «тренировок» и «курса молодого бойца», ему хоть будет дозволено сопровождать любимую в её опасных миссиях, если не в качестве охраны, то хотя бы подручного мальчика на побегушках. Почему тому же Калебу (сенсею по борьбе без правил, внявший мольбам земного парнишки, со всей ответственностью взявшись за обучение Олсона) можно, а ему нет?! Отчего такая несправедливость? Меридианец ничем не отличается от него, такой же безволшебный юнец, безо всяких супер сил; и вот только не надо заводить волынку, мол де, он вырос на Меридиане, там все с пелёнок воины! И вместо типичных уроков курсы по истреблению нечисти и сопротивлению тиранам… Брюнет страдальчески вздохнул, закатив глаза: «Слушай, Вилл, я могу за себя постоять, у Калеба спроси, мне наконец удалось его уложить! Сам мистер опасность отметил мой прогресс, и не говори, что…», - пытался увещевать парень, стараясь склонит чародейку, но никакие доводы не действовали на Вандом, её не переубедишь, и как подтверждение непоколебимости, рыжик перебила говорившего, одновременно с ним выдав, - «Слишком опасно!» Красноречиво толкнув Олсона в плечо, тем самым отстраняя как от себя, так и от сверкающего лазурью портала, заклинательница молний шагнула в коловорот волшебного вихря, и кутерьма голубого пламени схлопнулась за её спиной. Снова, опять и опять, постоянно! Как только намечается катастрофа магических масштабов Вилл вместе с отрядом стражниц уносится прочь, оставляя его не у дел. Неужели, как не старайся, она не признает его достоинств? Мэтт ведь так старался, из кожи вон лез на этих унизительных уроках гуру войны, а что в итоге? Ничего! Всё то же «Мэтт не лезь!», «тебе не справится!» и «слишком опасно!» … Уничижительный удар по мужской гордости, когда собственная девушка видит в тебе обузу и бесполезный багаж. Он ей не нужен, она сильная, с кучей магических прибамбасов, а он – обычный парень с гитарой, и до великих дел уж точно не дорос. Ослон не оставлял попыток влиться в чародейский коллектив, однако, всё оканчивалось одинаково: его ждала содержательная лекция об обычных людях и страшных опасностях других миров, поджидающих незадачливого школьника на каждом шагу. Похоже, как не старайся, Вилл никогда не примет его в ряды спасителей земли, он ей не нужен. До чего же злит, бесит аж сил нет, внутри всё так и заходится, клокочет от лютого негодования, горячей обиды, боль от которой нарастает, усиливаясь с каждым новым отказом. Видя грозовые тучи, собирающиеся над головой парня, стражница примирительно улыбнулась, сжав руку любимого в ладонях, снисходительно молвив, пытаясь разогнать клубящуюся в душе любимого бурю: «Я просто беспокоюсь, если случись что с тобой, я себе места не найду. Просто не вынесу, если не дай бог поранишься, или чего похуже… Мне спокойней, когда ты дома, в безопасности.» В синеве очей юноши сверкнула злость, гневное раздражение, которое он более не в силах скрывать. Выдернув руку, резко отняв, вогнав чародейку в шокированное недоумение, резко выпалил: «Ну, да, сиди, Мэтти, в тёплом домике, геройство — это удел стражниц, а ты, никчёмное убожество, сиди на попе ровно и не путайся под ногами!» -Мэтт, я не то имела ввиду… - обескуражено пролепетала Вилл, отрицательно помахав рукой, опровергая тем самым речи одноклассника. -А что ты «имела», Вилл!? – всё так же на взводе прогремел Олсон, продолжая полыхать гневом – Что ты подразумевала, говоря всё это?! Парень шагнул в сторону, прошёлся туда обратно, резко, будто рассвирепелый тигр, повернувшись к ведьмочке: «Думаешь, мне нравится роль пятого колеса?! Думаешь, я не волнуюсь, пока ты там рискуешь жизнью, думаешь, мне не тревожно, я всякий раз сума схожу, когда ты уносишься со своим бравым отрядом! Меня трясёт от одной мысли, что ты не вернёшься, что там, в других мирах, дохрина опасностей от которых я не могу тебя защитить, которые мне не по плечу…»,- голос юноши дрогнул, с высоких нот опустившись до приглушенной жалобы, - «А ты даже не хочешь оказать мне милость позволив быть рядом, почему, Вилл, почему ты так жестока? Я что, тебе совсем не нужен?» Вандом нервно дёрнула крылушками, изумрудные лепестки напряжённо вздрогнули. Сделав глубокий вдох, шагнула на встречу брюнету, заключая лицо юноши в ладони, максимально доброжелательно сказав следующие: «Ты дороже мне всего на свете, поэтому я хочу, чтоб ты был жив и здоров. Я не хочу тебя подвергать опасности, не потому что не верю в твои силы, или потому что считаю слабым, нет, я боюсь что ты пострадаешь, это куда страшнее.», - рыжеволосая прижалась лбом ко лбу, с нежной теплотой всматриваясь в очи старшеклассника, - «Я люблю тебя, слышишь? Люблю, Мэтт, поэтому пожалуйста, не рвись в бой, оставайся на Земле, там, где я всегда смогу тебя найти.» Олсон подозрительно рассмеялся, тихо, с некой ироний, довольно спокойно отстранившись, пальцы хранительницы сердца скользнули по щекам, шагнул назад, попятился, смотря на владычицу сердца Кондракара с видом уязвлённого достоинства. Она не понимает, ей просто невдомёк, такие очевидные вещи, но что толку, великая заклинательница молний не способна понять сердце обычного парня, такие мелкие терзания в не её восприятия… -Ну давай, иди, - апатично, с обречённым видом, выдавил Мэтт, смотря слишком презрительно, отчего у Вилл внутри похолодело, - давай, спасай мир, героиня дня, брось бестолкового парня и иди спасай вселенную! -Не говори так, - скорбно промямлила рыжеволосая ломая руки, - я всего лишь волнуюсь, это проявление заботы… -Ага, знаешь, что!? – нервно махнув рукой рявкнул Олсон – Мне душно от твоей заботы! Мэтт развернулся, отвернувшись от собеседницы, зашагал по мостовой, идя прочь по дорожке, исчезая во тьме полуночного парка Хитерфильда, безапелляционно покинув возлюбленную в расстроенных чувствах. Она ещё долго стояла на месте, смотря в след юноше, а слёзы всё катились по щекам, под аккомпанемент шелестящих дубов и перешёптывающихся трав, лишь ветер утешал волшебницу, хладной рукой растирая соль влаги по лицу. Жизнь такая непредсказуемая штука, никогда не знаешь, что выкинет в следующий момент. Забавно, Вилл полагала, что на Земле милому ничто не грозить, однако, именно на голубой планете его настиг злой рок. Свершилось именно то, чего так страшилась владычица сердца, Олсон попал в беду. Бывшая стражница и некогда хранительница сердца Кондракара, пошла на хитрость, дурманом чар заманив мальчишку в западню. Мэтт не знал где находится, и кто эта седовласая карга, что ей надо и зачем его приволокли сюда? С наружи бушевала буря, внутри пещеры было промозгло, но достаточно светло, свет струящийся сквозь пелену снега, озарял каменные своды, позволяя пленнику подробно рассмотреть старуху. Она выглядела в точности как злобные ведьмы из страшных сказок, которыми пугают детишек: одетая в мешковатый балахон, с длинными седыми волосами, морщинистое лицо землистого цвета, горящие угрозой очи и костлявые руки, с узловатыми пальцами, которыми старая сжимала крючковатый посох. Не успел он и глазом моргнуть, как ведьма воздела посох, произнеся заклинание сковавшие Хаглза, шиншилла дёргалась в воздухе, окружённая лазурью барьера сдерживающего грызуна, его так терзало, словно к маленьким лапкам подключили ток. В глубине души, помимо страха за жизнь питомца и свою собственную, подымалось что-то ещё. Вздымалось, расправляя крылья тьмы, подпирало под глотку, настойчиво рвясь наружу. Так бывало, когда он спорил с Вилл, так бывало, когда парень чувствовал горечь беспомощности и агонию обречённости, обречённости человека, который не в силах ничем помочь. Да, ему хорошо знакомо это чувство, и похоже, мерзкой колдунье оно знакомо тоже: «О, ненавидишь меня, да? Желаешь отомстить? Хорошо, похвальное рвение!», - прогремела ведьма, вознеся сиплый голос, что эхом отразился от каменных стен. Боль, невыносимая боль, которую не с чем сравнить, и нечего противопоставить. Казалось, всё тело выкручивает в разные стороны, закручивает по спирали и рвёт, разрывает, нестерпимая боль от которой хочется голосить что есть мочи и биться головой об пол. Мэтт пал на колени, ударяя кулаками об днище пещеры; спина горела, словно из неё что-то росло, разрывая плоть, пронзая разум новой порцией мучений. Кажется, он сейчас умрёт, и когда парень был уже на грани, когда уж больше не было сил терпеть, всё прекратилось. Пламень, что грызла тело, погасла; раздирающие чувство внутреннего краха и боль, всё прекратилось. Он чувствовал себя вполне нормально и даже лучше, чем хорошо! Такое восхитительное ощущение наполненности и силы? Олсон сжал и разжал кулаки, согнул локти, странно, это ведь его руки, но совершенно чужие, совсем не подходящие подростку. А что Хаглз?! Брюнет крутанул головой, узрев подле огромного косматого, монстра. Пепельный вервольф смотрел на него багряными очами, наморщив нос, ощетинившись клыками. О, боги, что стало с бедным зверьком, а главное, что стало с ним самим?! Мэтт бросил взгляд в сторону колдуньи, та самодовольно ухмылялась, опираясь на посох, восхищалась своей работой, кривя безобразный рот в усмешке. Юноша гневно сжал кулаки, чувствуя, как острые ногти впились в ладони. Он предпринял попытку нападения, бросившись на ведьму, но тёмная магия надёжно хранила мерзавку, и даже ринувшийся на помощь Хаглз никак не переменил ситуацию. Они оба наткнулись на плотный барьер, ударившись об купол, ощутили разряд электричества, кубарем покатившись прочь. Волшебным залпом их отбросило в дальний угол, по всей утробе пещеры прокатился гром и лазорева вспышка озарила сизость породы. -Глупцы! Разве так подобает благодарить дарителя? - продребезжала старуха, покачав головой. Смерив монстров взглядом, сосредоточила внимание на чернокрылом: «Ты,», - обращаясь к Мэтту начала ведьма, - «не ты ли жаждал силы, чтоб впечатлить хранительницу сердца? Возрадуйся, теперь у тебя есть возможность ей отплатить!» Отомстить за пренебрежение? Признаться, речи злокозненной ведьмы находили своеобразный отклик в душе юноши. Он хоронил в себе обиду, так долго мирился с занятостью Вилл, что начал ненавидеть. Ему стало ненавистно всё что касается стражниц и магии, он возненавидел ту, кого безумно любил, возненавидел, но таился, скрывая глубоко, под видом агрессии и гнева, выказывая недовольство. Обида росла, обрастая новыми слоями разочарования и ярости, росла, вырвавшись на волю тёмным паладином ненависти. Пожалуй, стоит принять такой презент, восприняв как подарок судьбы. Как там она говорила? Не хочет подвергать опасности, сума сойдёт если с ним что случится? Ну что же, «что-то» случилось, а теперь поглядим, так уж ли в самом деле сильна любовь хранительницы сердца Кондракара?! Мэтт, вернее Шегон, как его окрестила Нериса (та самая щедрая дарительница) не мог натешится, не веря собственному счастью, крылья, настоящие, огромные, крылья! Первые несколько дней, которые быстро переросли в недели, демон тратил на полёты, паря в облаках, снуя по небу, будто сокол, упиваясь чувством воли и безграничной свободы, свободы делать всё что вздумается. Он быстро освоился и свыкся с образом чернокрылого беса, златоликого рыцаря, приспешника злой колдуньи и лидером отряда монстров. Было так волнительно, чертовски интригующе, невообразимый мандраж охватывал Шегона всякий раз как ватага Рыцарей Погибели и Стражницы сталкивались между собой. Тяжёлые, изнурительные схватки, в ходе которых, зачастую, юные волшебницы проигрывали, оканчивались тотальным разгромом, не только для ведьмочек, но и для окружающего антуража. Места сражений походили на выезженное поле, места падения метеоритов и наводненй. Такой колоссальный урон, и всё лишь благодаря четверым демонам, и пятёрке незадачливых фей, оказавшихся, на удивление, не способными противостоять врагу, и это после свержения Фобоса и освобождения Меридиана! Эмоциональные вампиры оказались куда коварней, да изобретательней опального тирана, в особенности этот Шегон… У Вилл от злости аж дыхание перехватывало, хотелось разорвать негодяя на мелких демонят, но бес всякий раз побеждал, оставляя стражницу разбитой и раздёрганной. Все его колкости, хитросплетение игры на нервах, вперемешку с лазерным обстрелом, доводили заклинательницу молний до полного морального и физического истощения. Он был хитёр, он был силён и непомерно жесток. Вандом была не единственной кто тяжело переживал исчезновение Мэтта, его родители, в особенности дедушка, сильно волновались, боясь что в один прекрасный день, полисмен постучит в дверь с неутешительным известием. В магазинчике мистера Олсона сразу же стало пусто, без внука справляться было куда сложнее, а раньше работа так легко спорилась… Единственной радостью господина Герберта была новая работница – подружка Мэтта Вилл, вызвавшаяся помочь. Своевременная помощь юной особы пришла весьма кстати, и будто по волшебству, блудный внук вернулся, перво-наперво заглянув в зоомагазин. Словно бы с присутствием рыженькой школьницы в здании поселилась магия, поспособствовавшая возвращению юного Олсона. Вандом как обычно пришла на подработку после школы, едва колокольчик на входных дверях звякнул, как до ушей старшеклассницы донеслось: «Смотри кого ветром занесло!», - весело огласил мистер Олсон, приветствуя сотрудницу. Девушка по обыкновению поздоровалась с начальником, потом перевела взгляд в сторону, куда недвусмысленно кивал пожилой мужчина, увидев у прилавка кассы Мэтта, привалившегося бочком, опираясь на столешницу, игриво улыбаясь подруге. Казалось, весь мир перевернулся в тот момент: улица снаружи, звуки города, голос господина Герберта, всё утонуло в неукротимой волне радости, растворилось в вихре счастья, полностью захлестнувшего рыженькую. Не веря глазам своим, она сорвалась с места, тут же повиснув на шее любимого, обнимая, и совершенно бессовестно целуя на глазах у дедушки. Опомнившись, Вилл смутилась, виновато покосившись на владельца магазина, но тот понимающе хихикнул, заговорщицки подмигнул молодым людям, и сославшись на срочные дела, удалился в подсобку. -Я боялась что Шегон схватил тебя. – прошептала Вандом, прильнув к милому, зарываясь носом в складках капюшона толстовки, ткнувшись в плечо парня. -А с чего ты решила, что это не так? – прозвучало над ухом крайне враждебно, рыжеволосая резко отпрянула, попятившись к клеткам с хомячками, под смеющимся взором ясных очей, что сменили милую синеву на чуждую зелень - Ведь принять облик Мэтта не так сложно, как ты думаешь. О, да, наконец-то! Это то самое лицо которое он жаждал увидеть, выражение обескураженного, растерянного, человека, совершенно не способного повлиять на ситуацию, бессильного пред гнётом обстоятельств. Она совершенно беспомощна, так приятно наблюдать за её тревогой, Вилл так остро реагирует, что над ней так и хочется подтрунивать! Ну, как, достаточно настрадалась? Что там по части любви? Всё ещё хочешь вернуть своего драгоценного Мэтта? Прекрасно, ненавидь, ненависть это самое замечательное что есть в жизни, а ненависть любимой девушки в двойне особенна. Теперь Шегон под видом Мэтта донимал бедную чародейку круглосуточно, и даже в зоомагазине мистера Олсона не было спасенья, он преследовал несчастную и там. Всё что оставалось затравленной школьнице это изображать идиллию, играя роль беззаботной девушки, у которой всегда всё прекрасно и совершенно хорошо. На первых порах она вела себя как неадекватная истеричка, не способная справляться с эмоциями, брызжа гневом и ненавистью во все стороны, но вскоре, Вилл нашла способ успокоится, взять чувства под контроль, и дать добротную ментальную оплеуху злокозненному бесу. И уж лучше б ей как прежде подкармливать Шегона ненавистью, ну хоть в малых количествах, однако, теперь объектом негодования юной чародейки стал учитель истории, чей бурно развивающийся роман с Вандом старшей, доводил дочку до высшей степени кипения. Итак, субботний вечер, полный штиль на военно-волшебном фронте, но полный шквал на домашнем. Мама потащила дочь с собой на свидание, заставив ту быть свидетельницей милования взрослых. Ну приспичило маме встречаться, окей, можно пережить, но почему с Коллинзом, этим усатым кладезем исторических познаний и занудства!? Сидя за столиком, под широким зонтом, на пирсе возле пиццерии, среди таких же столиков, Вилл уныло тыкала вилкой в лоснящийся сыром треугольник, перекатывая оливку с места на место. -Может уже перестанешь пытать пиццу и начнёшь есть!? – возмутилась Сьюзен, укоризненно приподняв бровь на дочь. -Ненавижу оливки. – отстранённо буркнула Вандом младшая, скинув оливку на край тарелки, принявшись выколупывать вилкой следующую. -О, боже, - негодующе выдохнула Сью, хлопнув ладонями по столешнице, - ты их даже не заметишь, с каких пор ты вдруг прониклась резкой неприязнью к оливкам, ты же их дома из банки трескаешь!? -А в пицце не люблю! – возмутилась рыжеволосая, вскочив с места, вызывающе скрипнув ножками стула по влажным доскам. На лбу женщины проступили едва заметные морщинки раздражения, а губы угрожающе поджались. Это семейная черта женщин рода Вандом, сперва скуксить рожицу, поморщить носиком, а потом взорваться, разразившись гневной бранью. Однако, на сей раз им не удастся осуществить привычный ритуал, кое кто решил вмешаться, весьма радикально заявив о себе: край пирса взорвался, там, где толпились люди, на дощатом мосту, милуясь вечерним океаном, прозвучал взрыв. Яркая вспышка едко зелёного цвета прорезала пространство, прорвавшись сквозь крепкие доски, что под давлением жара и натиска разлетелись в щепки. Жуткое зарево и грохот привели к панике, люди начали спешно бежать по мосту, который, будто прожектором, резало изумрудным лазером, выстреливающим снизу то тут, то там. Треск древесины, шипение раскалённого воздуха, едкий дым сырых балок и крики, испуганные вопли людей, которые на своём пути сносили всё и вся. Столики и стулья опрокидывались, зонтики летели прочь, толпа затравленных хитерфильдцев, подобно стаду бизонов, неслись по пирсу, толкаясь и голося. В хаосе неразберихи Вилл разделилась с матерью, Сью почувствовала, как рука дочери выскользнула из пальцев, толпа поглотила её, и сколько бы мать не голосила, та не отзывалась. Им с Дином удалось протиснутся между магазинчиков, укрывшись в тесном проулке, дабы переждать пока волна беглецов схлынет. Тем временем, Вандом младшая оказавшись в одиночестве, протолкалась сквозь толкучку, выбежав на самый край моста, бесстрашно спрыгнув, перевоплотилась в полёте, тут же нырнув под козырёк деревянных остовов пирса. А вот и он, мистер гнусный злодей во всей красе! Шмалит лучами смерит куда попало, круша опорные конструкции. Зарядив молнией, швырнув в беса добрый заряд, стражница тут же увернулась от зелёного залпа, который полетел в ответ на выпад чародейки. Оба оппонента благополучно уклонились от волшебных выстрелов, один окрасился лазурью проносящегося мимо вихря электричества, вторая - бледным изумрудом луча демона. Рыжеволосая стиснула кулаки, по которым посверкивали искры молний, будто танцуя, вырываясь из-под кожи волшебницы. -Вилл! – донеслось до ушей девушки. Её окатило волной беспокойства, нет, только не мама, не сейчас! Заклинательница молний отвлеклась, позволив себе неосмотрительно мотнуть головой: Вандом старшая стояла на краю моста, у самого перила, продолжая звать дочь по имени. Подле неё был мистер Коллинз, так же ищущий школьницу, они на пару прохаживались вдоль пирса, продолжая звать ту, которая сейчас была в самой, что не на есть, горячей точке. Очередной залп, луч разрушения пролетает под самым носом стражницы, нисколько не задев ведьмочку, полетел дальше, ударив как раз в области пребывания взрослых. Опорная балка расщепилась у основания, утратив жёсткость часть моста провалилась, а оставшийся целым кусок накренился, отчего все люди, пребывающие сверху, покатились по доскам, включая Сьюзен. Вилл было хотела ринутся на помощь матери, но не тут то было, стоило отвернутся от чернокрылого, как едко зелёная вспышка ослепила, чисто по наитию рыжеволосая выпустила разряд, отразив атаку, чья разрушительная мощь пала в океан, вода сколыхнулась, пронзительно зашипев. Уклонившись от ещё пары-тройки выстрелов, хранительница сердца Кондракара выкрикнула: «Нападки на семью – удар ниже пояса! Можешь мучить меня, но к маме не лезь!» Снизившись, перевернувшись на лету, идя параллельно с противником, мелькая зловещей тенью на тёмном полотне океана, Шегон выпалил в ответ: «О, но это ведь самый верный способ взбесить тебя!» Новый сполох, но луч смерти проносится мимо, ошарашенная стражница разворачивается, наблюдая как смертоносный прожектор врезается в брюхо моста, разрывая доски, вырываясь ядовитой зеленью, ломая деревянное полотно. Под грохот и гвалт отчётливо слышится один, до боли знакомый и родной, крик, испуганный окрик удивления Сьюзен Вандом. Вилл обомлела, замерев в воздухе, подняв взор на пирс: болтаясь на одной руке, которую неистово сжимал мистер Коллинз, свисая с краю накренившегося моста, сжимая кисть мужчины, покачивалась миссис Вандом. О боже, она упадёт, они оба свалятся в океан! Пребывая в безумном волнении и всепоглощающей тревоге, отключившей все прочие чувства, чародейка ринулась к тем двоим, но одним резким ударом её припечатало к цилиндру балки. Шегон нижним крюком заблокировал оппонента, придавив к опорной колоне обескураженную волшебницу. И покуда та приходила в себя, отходя от оглушительного столкновения и пронзавшей всё тело боли, златоликий отломил стальную трубу от сплетения подпорок моста, обмотав им рыжеволосую, накрепко примотав. Теперь уже не приходится беспокоится об участи матери, тут речь о собственном выживании! «Да, бойся! Ты беспомощна, я полностью разбил тебя! Я сильнее, во всём лучше! Ну, и каково это, быть брошенной и одинокой пред лицом непреодолимой преграды? Как это, ощущать себя бессильной и жалкой, Вилл?!», - мысленно ликовал Шегон, наблюдая испуганное и до ужаса шокированное выражение лица хранительницы сердца. Да, он одержал верх, доказал ей что тоже на что-то способен, что он куда могущественней, теперь она осознает свою ошибку, поймёт, как ошибалась, его победа неоспорима и с этим любимой придётся смирится! Дабы завершить действо, дескать, довести до кульминации, можно слегка припугнуть на последок: глаза рыжеволосой наполняются диким отчаянием, при виде разгорающегося огнива зелени в прорезях маски беса. Бурлящая пелена ширилась раскалённым туманом, заволакивая верхнюю часть золотого лика чернокрылого. Шегон убьёт её, определённо убьёт. Прожжёт сквозную дыру, или просто снесёт голову с плеч. Но вот когда стражница достигла крайней точки морального потрясения, полностью ударившись в панику, страшась неотвратимой развязки, рыцарь погибели внезапно передумал, решив на сегодня закончить. Демон попросту отлетел от жертвы, оставив её болтаться на балке в полном одиночестве.Причина моей любви
Вилл видит, как мама вместе с учителем срываются вниз. Перила ломаются, мистер Коллинз соскальзывает, пальцы теряют цепкость, и они вдвоём летят в океан. В полёте шатен изловчился перевернутся, поменявшись местами со Сьюзен, падая спиною, крепко прижимал к себе миссис Вандом, прикрыв голову женщины рукой. Обломки пирса летели следом, острыми ошмётками, будто рой осатанелых ос, настигая людей, ещё немного, и холодные воды поглотят их, а куски досок похоронят под собой, надёжно заколотив, отправив несчастных на самое дно, оглушив ударами. -Мама! – завопила рыжеволосая вскочив на кровати, задыхаясь от волнения, сжимая в кулаках край одеяла. Она глубоко вдохнула, утерев с чела холодный пот, вся пижама пропотела. Осмотревшись по сторонам, окинув взглядом комнату, грузно опустилась на постель, плюхнувшись обратно, прикрыв глаза рукой, апатично промолвила: «Хоть бы раз приснились единороги…» Чуть позже Вилл вышла к завтраку; так непривычно просыпаться в чужом доме, ну, не совсем удачный термин для жилища отца, но всё же... Она привыкла к своей комнатке в жилом квартале, а это элитный район, и тут одна спальня как вся их квартира (может Вандом и преувеличивает, однако, квартира улучшенной планировки Томаса и вправду была велика). Пока мама в больнице дочь живёт у отца, раньше она бывала тут лишь по выходным да на каникулах, но никогда прежде не чувствовала себя такой чужой. Кажется, будто стены давят, а потолок падает, в кругу уютной четы, в безопасности и любви школьница ощущает себя посторонней, будто неуместная деталь, никуда не клеящаяся, попавшая в коробку с мозаикой как лишний багаж. Сарина уже накрыла на стол, а папа как раз садился, когда в кухню вошла угрюмая как жнец девушка. Стандартные приветствия, шаблонные фразы, тепло улыбок и доброжелательность взглядов, всё ведь хорошо, так почему ей так тревожно? Наверно потому, что в один прекрасный момент всё это может исчезнуть, и восхитительная стряпня миссис Блек, и шуточки папы, и их совместные киносеансы и домашние посиделки в гостиной… Наверно, ей не хочется привыкать к хорошему, что б не страдать потом. Господин Томас в очередной раз нервно отключил телефон, он уже несколько раз сбрасывал звонок, очевидно, кто-то по ту сторону уж очень добивался беседы с мужчиной. -Пап, ответь. – присаживаясь за стол молвила Вилл. -Не хочу! – буркнул тот в ответ, клацнув на экране смартфона «отклонить» - Я и так знаю, чего они хотят, что б я поскорее не роботу бежал, ну уж нет, я хочу отвезти свою дочь в школу, и никакие дела мне не помешают! – решительно заявил мужчина, чуть более спокойно, слегка шутя, добавил - В перспективе конца света, разве что. Все трое рассмеялись, после завтрака она всё же уговорила папу ехать, не стоит из-за неё работу пропускать, вдруг там что-то важное? А в школу её и Сарина отвезти может. Нехотя Томас согласился, ему хотелось опекать Вилл, окружить дочку теплом и заботой, что бы она не чувствовала себя одиноко в отсутствие мамы. Он и не подозревал, что своей гипер опекой и старательностью, ставит её в неудобное положение. Вандом младшая не желает быть обузой, и уж тем боле обременять папу. -Эй, - обратилась брюнетка, посмотрев на пассажирку на заднем сиденье авто, - ты ведь знаешь, что он беспокоится? Не накручивайся, всё будет хорошо, Сьюзен поправится, и вы снова будете жить вместе. – немного подумав, хитро подмигнула, дабы хоть как-то развеселить скуксившеюся старшеклассницу, водительница добавила – И тебе не придётся терпеть меня в качестве мачехи! На удивление сработало, Вилл рассмеялась, не так что б прям безудержно, но слабый проблеск весёлости всё же озарил личико подростка. Попрощавшись с миссис Блек у главных ворот поспешила в здание Шефилд. В школе всё как обычно, повсюду студенты, снуют нестройными стадами, туда-сюда, типичный ученический бедлам. Подойдя к своему шкафчику, покрутила кодовый замок, открыла дверцу, на внутренней стороне были приклеены фото, несколько общих снимков с подругами, и с Мэттом. Пара фото полароидом аки селфи, и лента кадров из фото автомата, на которых они кривляются, в шутку целуются в щёки и обнимаются, ставя друг другу рожки, показывая «V» и рокерскую козу. Ведь это было совсем недавно, а такое чувство, будто целую вечность назад. Проведя пальцем по лицу на фото, очертив контур, Вандом прикрыла ладонью фотографии, не выдержав давления нахлынувших чувств: «Я скучаю…», - обронила старшеклассница, обращаясь к парню, что смотрел на неё с каждого снимка. Перезвон девичьих голосов (в которых школьница тут же признала подружек) звучал невдалеке, наспех утерев едва проступившие слёзы, потянув носом, рыжик быстренько достала нужный учебник, тут же сунув в рюкзак, захлопнув дверцу шкафчика. Как раз вовремя, ведь четвёрка старшеклассниц уже были в опасной близости, Вилл обернулась к друзьям, широко улыбаясь, скрывая за притворным оскалом гнетущую боль. Девочки зашагали по коридору: -Видали Коллинза? – выступив вперёд, повернувшись к подружкам, идя спиной, обронила Леер – приковылял на трёх ногах, - подразумевая весьма незавидное состояние учителя, бурчала Ирма, - нет чтоб на больничном посидеть, припхался в школу, честное слово, не ценит чувак жизнь… - сетующе подытожила шатенка, развернувшись, идя впереди шеренги школьниц. -Не говори так, - слегка напряжённо произнесла рыжеволосая, стиснув шлейки рюкзака, - он мог пострадать куда сильнее, ещё повезло что переломом отделался. В воздухе запахло конфликтом, едва уловимый, неразличимый аромат напряжения повис над девичей группкой. Трое не участвовавших в дискуссии приглянулись между собой, ощущая приближение бури. -А я к чему веду? – отозвалась водная чародейка, взглянув через плечо – Кто-то ногой отделался, а твоя мама в больницу загремела. Всё, лимит превышен, она больше не в силах сдерживаться, Ирма перешла черту: «Заткнись!», - внезапно завопила Вилл, резко остановившись, - «Треплешь языком, несёшь всякую чушь! Даже понятия не имеешь, а туда же! Будь твоя мама в такой ситуации, ты бы…», - она осеклась, мгновенно смолкнув, закусив губы, сурово зыркая исподлобья, сдув наэлектризовавшуюся прядку чёлки, девушка молча прошла мимо, бросив что-то на подобии, - «Проехали…» Ирма виновато почесала в затылке смотря в след удаляющейся подруге. -Молодец, - констатировала Корнелия, подойдя к шатенке, треснув ту по спине, - ты просто гуру тактичности! Девчата разошлись по кабинетам, а Тарани тем временем нагнала разобидевшуюся главу чародеек, и они вместе вошли в кабинет истории. Бросив взгляд на учительское место, обеспокоенно посмотрела на гипс мистера Дина, мужчина в свою очередь велел девочкам не задерживаться и рассаживаться по местам. По правде говоря, Вандом рада такому исходу, ей было бы куда сложнее если бы, и учитель оказался в больнице, присутствие господина Коллинза как-то успокаивало, обнадёживало что ли? Рыжик и не подозревала о том, что всё время, с момента приезда и вплоть до того пока она не села за парту, за ней следили. Мэтт внимательно наблюдал за девушкой, ощущая внутреннее беспокойство, это ещё не раскаяние, но уже не покой. «Так не честно, Вилл,», - глядя на сидящую впереди обладательницу огненного каре думал Олсон, - «совсем не по правилам…» Он был виновен во всём, причастен ко всем злоключениям, выпавшим на долю стражницы, но даже и представить себе не мог, что это способно подкосить решимость отважной волшебницы. В представлениях парня она всегда была невероятно сильной и бесстрашной, способной разобраться с любыми невзгодами по мановению руки, но та Вилл, которую он видел каждый день, была далека от идеала, она была сломленной, во всех смыслах этого слова. Мэтт продолжал сверлить взглядом затылок одноклассницы, и будто бы почувствовав неладное, Вандом обернулась, вынудив наблюдавшего тут же потупится в парту. После рутинного дня в Шефилде Вилл отписалась Сарине в месенджере, решив проехаться на автобусе. Папа сказал, что заедет за ней позже, по телефону голос мужчины звучал крайне решительно, видимо, он во что бы то ни стало решил провести сегодняшний вечер с семьёй. Она вошла в палату Вандом старшей. Женщина всё так же без сознания, благо дышит сама, но всё равно не приходит в себя, будто крепко уснула, хоть бы не навечно… Рыженькая вздрогнула, помотав головой, отгоняя от себя хмурые мысли. Подставив стул к койке, уселась рядышком, сжав руку матери в ладонях: «Привет, я опять пришла,», - начала дочь, заводя привычный монолог-отчёт, - «ты, наверное, устала меня слушать, думаешь: ей, какого чёрта ты каждый день приходишь!? Ну извини, придётся тебе меня ещё потерпеть.», - тихо посмеявшись, подытожила Вандом младшая. Она рассказывал о том, как прошёл день, какая за окном погода, как поменялись оценки по предметам, и само собой, непримнула упомянут о мистере Коллинзе, сообщив маме что её любимый идёт на поправку, и через месяц уже будет ходить на своих двоих. -Знаешь, я не против если вы будете встречаться, - внезапно сменив тему брякнула Вилл, - он хороший человек, вот только не жди что я буду звать его папой, окей!? Рыжик сурово насупилась, поморщив носиком, изображая праведное негодование, после чего улыбнулась маме, что так и продолжала молча слушать. Выудив из-за пазухи сердце Кондракара, поднесла к спящей, амулет слабо засветился, пыхнул, но не произвёл должного эффекта, на который рассчитывала ведьмочка. Чёрт! Снова неудача! Да что с этим треклятым кристаллом не так!? Чего именно сейчас канючить удумал, он же на раз-два её вылечивает, так в чём проблема?! Всё дело в том, что из-за высокого морально-психического напряжения, вызванного ежедневными встрясками Шегона, и провокациями со стороны того же беса, приводящие к нервным срывам, связь с аромерой ослабла, а посему, волшебное сердце получало магию лишь на то, чтоб обеспечивать благополучие госпожи, и никак не могло растрачиваться на прочих. Сунув амулет обратно, застегнув куртку, Вилл бросила взгляд на окно, по ту сторону стекла, наблюдая за происходящим в палате, темнел силуэт демона, прильнувшего к раме золотым челом. Рыжик вскочила с места, стул с грохотом ударился об пол, мгновенно трансформировавшись, озарив помещение сиреневым заревом, бросилась к окну, наспех распахнув створки, тем самым толкая находящегося с обратной стороны беса, выскочила наружу, одновременно заехав коленом в грудь Шегона. Удар пришёлся на солнечное сплетение, так что чернокрылый задохнулся, сильно закашлявшись; отлетев от стражницы на небольшое растение потёр грудную клетку, последний раз кашлянув, глубоко вдохнул. Вилл так и светилась гневом, буквально, всё её тело было покрыто проволоками молний, рвущихся наружу, сверкая дикой лазурью, полыхая неукротимым электричеством. -Я не позволю! – завопила чародейка, являя собой воплощение бурной стихии грома – Даже и не думай, можешь сколько угодно мучить меня, но к маме не лезь! Шегон рассмеялся, зычно и слишком вызывающе, откинув голову, будто услышал нечто столь уморительное, отчего попросту невозможно удержаться в спокойствии. -Ну, допустим, - опускаясь на парапет крыши правого крыла больницы молвил златоликий, - сегодня ты её уберегла, а завтра? Ты же не можешь круглосуточно стеречь мать!? Кроме того, - театрально, в стиле гротескного героя шекспировской трагедии продолжал рыцарь погибели, - разве больше не о ком беспокоится? Чародейка опустилась на крышу, держась на приличном расстоянии, встала напротив врага. -А твой отец? – вопросил тёмный ангел, наблюдая как при упоминании о мистере Вандоме глаза девушки наполнились страхом – Новая пассия твоего папаши, кажется, вы с ней неплохо ладите? – продолжал рассуждать демон, стегая словами куда больней чем высокоградусным лучом смерти – Твои подружки, родители друзей… О, Вилл, вокруг так много людей, и всех не убережёшь, ты просто не сможешь. Даже сейчас, когда я уйду, кто знает, может быть, решу заглянуть в «Серебряный Дракон» на чашку чая? Явный намёк на миссис Лин, бывшая заклинательница воздуха мало того, что уже не так сильна, как в лучшие годы, так ещё и не молода. Чего хуже с бабушкой Хай Лин может случится приступ, инфаркт и… Нет-нет-нет! И думать забудь, она не позволит! Сперва его ослепило, яркий сполох лазури поглотил всё пространство, застлав взор. Потом пришла боль, жгучая, с шипением кожи и тлеющими перьями, пронзающая всё тело, боль от которой конечности сводит судорогой, а внутри закипает кровь. Разряд электричества столь мощный, сколь взбешена волшебница, а стражница достигла апогея пассивной депрессии, переключившись на острую фазу. Однако, сокрушительность атаки нивелировалась эмоциональным фактором, Вилл не могла контролировать порывов чувств, из-за чего так и брызжила ненавистью и гневом вокруг. Потому, едва Шегона впечатало в стену, утрамбовав во вмятине, образовавшейся при ударе, только просыпались последние обломки бетона, а пыль поосела, демон ощутил прилив сил, чувствуя, как притупляется ноющее жжение ожогов. Багровые рубцы сменялись здоровой кожей, и вскоре златоликий пришёл в норму. Хранительница сердца Кондракара набросилась на противника, схватив за бортики жилета, пропуская сквозь руки электричество, стала носками сапог на края вмятины, в которой по-прежнему пребывал бес: «Если хоть пальцем их тронешь, если только помыслишь о нападении, я убью тебя! Убью, слышишь!? Убью!» Зачем размениваться на голословные угрозы? Коли так хочется, убей прямо сейчас, это было бы куда целесообразней. Кричит что убьёт, а руки дрожат, будто самой не верится в силу собственных слов. Стражница слишком распалилась, напрочь позабыв о самоконтроле, в запальчивости она позабыла об осторожности, и голова пошла кругом. Перед глазами поплыло, стало темнеть, будто под действием снотворного, её клонило в сон, и вскоре чародейка потеряла сознание. Безвольно откинувшись на локоть руки Шегона, которую тот заблаговременно вытянул, перегнулась спиной, повисла головою вниз. Слишком много энергии отнято, слишком насыщенный концентрат эмоций, так много сил потрачено впустую… Тёмный ангел продел свободной рукой под коленями, удобно подняв стражницу, держа на руках, глядя на её усталое, всё ещё тронутое тенью гнева, лицо, заслышал как с губ рыжеволосой сорвалось: «Ненавижу…» Опустив голову, прижимаясь золотыми устами ко лбу девушки, произнёс: «Я знаю, Солнце, я знаю.» Вандом проснулась в больничной палате, рядом с тахтой, присев на корточки, находился отец, мужчина с беспокойством взирал на дочь, сжимая плечо подростка. Мама по-прежнему лежала на койке, всё так же размеренно дыша, будучи безмятежной в своём сне. И сколько времени она так провела? А главное, почему Шегон оставил её в покое? Добродушие не в его стиле, но и подобное с ней сталось впервые, раньше она никогда не отключалась посреди боя. -Пойдём домой, - предложил Томас, подымаясь на ноги, предлагая дочке руку, приняв помощь Вилл слегка пошатнулась, но папа вовремя подхватил, помогая той встать, - ты с ног валишься, сразу спать пойдёшь! Никаких уроков на сегодня, после ужина в постель. Вот чем отличается папа от мамы, возможно, не во всех семьях так, но всё что по части баловства и лени у Вандомов идёт сугубо от отца. Он никогда не напоседал на дочь с ответственностью, не заставлял корпеть над тем что не нравится, не вынуждал учится в поте лица. Возможно, это слишком безрассудно с его стороны, но мистер Вандом был уверен – всё что через силу и без энтузиазма в прок не пойдёт. Потому то мужчина никогда не прибегал к методу упрёков и наказаний. Если Вилл плохо себя чувствует, то сколько не зубри, всё пройдёт мимо. Весьма прискорбно, теперь Томас может видится с дочерью каждый день, но цена тому слишком высока. Вот ведь правду говорят: не было бы счастья, так несчастье помогло. Дни летели друг за другом, однообразной, сирой, кутерьмой, тягостных обязательств, от которых невозможно избавится. В частности, от обязанностей стражницы. Хранительница сердца всё чаще проигрывала, отрезок времени между «началом» поединка и «завершением» стремительно сокращался, но подобного рода победы нисколько не радовали Шегона. Кроме того, он приметил одну деталь, Вилл боится, и это не тот проходной испуг, когда человека застали врасплох, неожиданность внезапного нападения; нет, это страх самого сражения. Она действительно боится поражения, а оно, увы, неизбежно. Вандом сидела на подоконнике в коридоре, наминая пончик с желе. Во время большой перемены школьники бродили по Шефилду, кто обедал, кто просто так гулял по территории. Нет, рыжик вовсе не избегала общества подруг, просто они ещё не выбрались из кафетерия, там сейчас такая толкучка, что освободятся девчонки ещё не скоро. А между тем, Мэтт, наблюдавший из-за угла, наконец отважился подойти. Проблема в том, как заговорить? Раньше трудностей не возникало, ему просто нужно было придерживаться роли мерзкого гада, но чтоб нормально побеседовать, не вызвав гнева собеседницы, и не спугнуть, нужно как-то больше походить на себя, добавить больше Олсона и поменьше Шегона. Рыжеволосая заживала последний кусочек пончика, облизнув глазурь с пальцев, с удивлением уставившись на парня, определённо идущего прямо на неё. Брюнет поравнялся с одноклассницей, облокотившись локтем о подоконник, стал сбоку, глядя на школьницу. -Чего тебе? – огрызнулась Вилл, насторожено зыркая на пришельца. Мэтт невольно улыбнулся, на щеке девушки красовалось шоколадное пятно с розоцветной крошкой посыпки (оставшаяся, видимо после поедания пончика). Протянув руку, хотел было стереть сладкие остатки, но едва заметив взгляд карих очей, тут же замер, так и не решившись коснутся. Вандом выглядела испуганной, но то был вовсе не шок и не потрясение, она была гневно насторожена, будто зверь столкнувшийся со своим естественным противником. Она не понимала причину намерений, и что от неё хотят, а посему, глубоко внутри испытывала тревогу. Олсон сжал кулак, досадливо шикнув, рыженькая перевела взгляд на кисть парня, с опаской отклонив руку юноши. -Я не могу биться с тобой посреди Шефилда, можешь подождать до конца уроков? – всё так же не сводя взгляд с руки брюнета вопросила школьница, испытывая нервное напряжение. Чёрт! На душе так погано. Всё чего он хотел, это доказать любимой что он чего-то стоит, что он способен стать рядом с ней, он может быть ей полезен, однако, слишком увлёкся в процессе… Мэтт хотел, чтоб им восхищались, чтоб на него полагались, дабы во взгляде милых очей теплилось одобрение, а не дикий ужас. Всё чего он добился – ненависть и страх. Ну и как оно, полегчало? Стало лучше от того, что любимый человек отвратился, воспринимая тебя как смертельную угрозу номер один? Она действительно его боится, не перспектива сражений, ни столкновения с другими рыцарями, так не страшат чародейку, как вероятность стычки с падшим ангелом. Где-то невдалеке слышны звуки сражения, грохот битвы, в ходе которой Стражницы, и Рыцари Погибели вновь сошлись в изнурительной борьбе света и тьмы. Но куда более суровая борьба шла в душе самого лидера бесов. Шегон присел напротив чародейки, заслышав шелест крыльев, вплотную придвинулся к ведьмочке, оказавшись лицом к лицу с оппонентом. Кончик носа Вилл упирался о нос маски, а в золоте вольто отражалось замешательство волшебницы. Губы девушки дрогнули, но повелительный приказ демона присёк любые возражения: «Молчи!», - потребовал он шёпотом, - «Ни слова, веди себя тихо.» Над ними пролетела Эмбер, приметив внизу главного, который сидел на земле вытянув крылья, будто что-то пряча, хмыкнула, не придав значения, лавовая демоница полетела дальше, стремительно удаляясь. Как только шум крыльев побратима поглотило грохотом взрыва, Шегон отодвинулся, слегка отстранившись от рыжеволосой. Над головой Вилл, сложенные в стык крылья медленно разомкнулись, плавно разойдясь в стороны, опускаясь с боков от неё. По каким-то неведомым причинам златоликий прикрыл её, а теперь просто так уходит, даже не попытавшись напасть. С некоторых пор нечто в рыцаре переменилось, он стал более жалостливым что ли? Возможно, этим можно воспользоваться? Или же это всего лишь очередная уловка хитроумного монстра, чьё вероломство не знает себе равных? Вандом окончательно растерялась, она не знает во что верить, полагаться на интуицию, подталкивающей к риску, или слушать логику стражницы, говорившей не ослаблять бдительность? В любом случаи, она слишком устала, устала от долга чародейки, постоянных битв и моральной нервотрёпки, которую влечёт за собой оба этих аспекта жизни. Как бы хотелось сбежать, просто удрать куда подальше, не важно куда, просто чтоб не видеть, не слышать, и не знать, но завтра настанет новый день и ей вновь придётся играть роль счастливой школьницы, а заодно и доблестной стражницы. В Шефилдской библиотеке как всегда немноголюдно, учащиеся заходят только за литературой необходимой по программе, или соответствующими справочниками, мало кто интересуется художественным отделом, а что до Вилл, то это просто удачный способ сбежать от гнетущей реальности. Праздно шатаясь между отделов, бросая скользящие взгляды по сторонам, рыжик обнаружила слежку. Пара синих очей, по ту сторону книжных полок, неотступно шли рядом, мелькая за шкафами. Вандом стала следить за ним в ответ, внезапно столкнувшись прямо с брюнетом, когда ряды полок оборвались. Стоя друг напротив друга, рыжеволосая как-то подозрительно рассмеялась, убрав волосы за ухо: «Хочешь отдам тебе сердце Кондракара?», - рассуждая в слух предложила школьница, и тут же исправилась, - «Хотя, кто же тогда будет с Нерисой воевать? Может, заберёшь моё сердце, а то оно больше не выдерживает…», - она бормотала как помешанная, будто безумец, что ведёт диалог с самим собой. Мэтт сделал шаг вперёд, девушка отступила, ещё шаг, рыжеволосая отошла к читальному месту у окна, стукнувшись о торец столика. Юноша упёрся ладонями об столешницу, забаррикадировав путь к отступлению с обеих сторон. И вот это то чего он хотел? В самом деле, этого он добивался?! Теперь любимая воспринимает его как жизненно опасную угрозу, испытывая угнетающее чувство страха и ненависти в его присутствии. Неужто в самом деле Олсон желал стать врагом, живым кошмаром, неизбежным злом, от которого некуда деться? Для чего он вообще затеял всю канитель с надменным бесом? Ах, ну да, хотел самоутвердится… Ну и как оно, здорово вышло?! А теперь, что, просто сказать: сорян, вас снимала скрытая камера, это был розыгрыш?! Вилл не могла не заметить, как бес колеблется, ему будто стыдно, но может ли в самом деле создание тьмы испытывать угрызения совести? Да и с чего ему сокрушатся, раньше то он не слишком страдал по этому поводу. Не может быть, Шегон в самом деле раскаивается? Его лицо (вернее Мэтта, которое он на себя нацепил) выражало глубокую скорбь и сожаление, словно бы ему тошно от самого себя. Вандом вспоминала недавние события, тот инцидент в парке на днях, а что если попробовать? Ну, в порядке исключения, рискнуть, поддавшись внутреннему чутью? Рыжик глубоко вдохнула, стиснув кулаки, решительно подавшись вперёд. От такой смелости юноша аж поперхнулся воздухом, судорожно вдохнув, когда личико старшеклассницы внезапно приблизилось. Её дыхание щекотало губы, оседая теплотой в уголках, взгляд вызывающе призывал к ответу, в глубине карих очей так и читалось: ну же, и что ты намерен со мной делать? Олсон шатнулся назад, попятившись, прикрываясь рукой, словно опасаясь, будто на устах остался след, способный изобличить его. Он выглядел крайне растерянно и, кажется, слегка испуганно, словно бы его застали врасплох. Брюнет удалился, поспешно ретировавшись, обуреваемый целой гаммой рвущихся чувств. -Теперь я наконец знаю, как тебя разоблачить. – с самодовольной улыбкой произнесла Вилл, хитро прищурившись.Причина моей боли
Шегон крайне искусно владел ситуацией, ему удавалось выйти сухим из любой передряги. Казалось, ничто не способно поколебить несокрушимый образ (насквозь лживый) Мэтта, который бес так умело отыгрывал. Он играл столь убедительно, что сумел снискать расположение и друзей Олсона, и всех в классе, и даже ребята по школе, все относились к демону так, как если бы это был сам Мэттью собственной персоной. Все, кроме пятерых стражниц во главе с Вилл. Вандом ненавидела эту его способность к трансформации, иллюзорный юноша выглядел столь натурально, а изъяснялся столь правдоподобно, что порой чародейка и сама забывалась, начиная невольно подыгрывать чернокрылому. Однажды, не выдержав фальши, не сумев смирится с его бесподобной мимикрией, она решила дерзнуть, отважившись на нечто столь сумасбродное, что в былые дни сама бы себе надавала затрещин. Насколько его хватит? Как далеко он готов зайти? Сможет ли Шегон отразить сей выпад, или пойдёт на попятную, спасовав пред непомерной преградой? Рыжеволосая предвкушала поражение врага, она уже видела, как бес с позором, шарахается от неё, как чёрт от ладана, а все вокруг недоумевают, по поводу резкой перемены. Да, в её голове всё обстояло именно так, и было крайне умно и хорошо продумано, но на деле… На деле ситуация приняла несколько иной оборот: как и планировала, Вандом двинулась к ЛжеМэтту, сразу по завершению репетиции. Парни закончили играть, каждый отложив свои инструменты, принялись переговариваться между собой. Возможно, если бы в актовом зале присутствовал кто-то из оставшейся четвёрки, чародейка не пошла бы на очевидную глупость, но никого из подруг, в тот день, там не оказалось. Итак, она приблизилась к брюнету, весьма фамильярно сцапав того за руку, что даже сам Шегон приподнял на неё брови. Девушка выглядела совершенно спокойной, даже, в какой-то степени, слишком весёлой. Демон не понимал, чем вызвана подобная перемена, и когда лицо рыжеволосой оказалось в непосредственной близости от него, смекнул, что именно задумала хитрюга. Заметив явно накалившуюся атмосферу между той парочкой, товарищи по группе решили по-тихому удалится, позволив тем двоим поворковать наедине. Как раз этого в планах Вилл и не было, по её задумке все должны были видеть промашку рыцаря погибели. Но даже если б парни и остались, то ничего экстраординарного бы не узрели. Шегон Мэттович вполне достойно ответил противнику, нисколько не дрогнув, а даже пойдя на встречу рискованной затее девушки. Кто бы мог подумать, и кто бы в то поверил, но глава Стражниц Кондракара, и глава Рыцарей Погибели, слились в страстном поцелуе, прикипев друг к другу настолько, что любой с уверенностью мог заявить: да, тут настоящая любовь! Раскрыв глаза, резво зыркнув по сторонам, Вилл не обнаружила поблизости никого, все зрители, как по волшебству, исчезли. Тогда для кого этот спектакль? Для чего продолжать игру, если никто не смотрит? План с треском провалился, а Шегон не только не убоялся, но и доблестно принял вызов, всецело разбив противника. Понимая, что дальнейшие действия не имеют смысла, Вандом отстранилась, вернее, попыталась отстранится. Она подалась назад, но ничего не добилась своим телодвижением, кроме как оказавшись в неудобной позе выгнутой дуги. А бес, которому приличествовало уже давно отпустить девушку, почему-то не желал прерывать поцелуя, продолжая целовать Вилл. А тем временем, к актовому залу подошла Тарани, с удивлением обнаружив парней в коридоре. И чего это они торчат под дверьми? Стоп, а Вилл где и почему с ребятами нет аки Олсона? Некая тревожность прокралась в душу огненной ведьмы, и та решительно двинулась ко входу. -Тара не надо! – запротестовал Эшкрофт – Они там немножко заняты… -Заняты?! – взмутилась девушка – Да чем они вдвоём могут быть заняты!? Вопреки попыткам подростков остановить её, Кук всё же прорвала оборону, не пожалев даже любимого парня (которому не хило досталось от пламенной мадам, за неосознанное пособничество демону), итак, огненная чародейка ворвалась в актовый лаз. Что же она там увидела? Нечто столь вопиюще несусветное, что даже в самом больном бреду не представишь: Рыжик упёрлась руками в грудь одноклассника, с усилием толкнув, едва сумев отодвинутся. Их взгляды встретились: насмешливая синева и негодующая глубина янтаря. Сволочь, он вновь обыграл её, на её же поле, по собственно выстроенным правилам! Небось, до одури горд собой, ликует, что смог обставить дурёху! Мразь! Хоть чародейке удалось прекратить притязания в свой адрес, но они всё ещё были слишком близко (если вообще можно как-то отдалится, при учёте что вас намертво сжали в объятьях), а посему, Шегон решил не только переиграть, но и отомстить нахалке. Брюнет лизнул её губы, очертив языком их контур, как ни в чём не бывало, проскользнув между устами, видимо, намереваясь продлить потеху. Однако, ему помешали, откуда не возьмись возникла Тарани, с остервенелой яростью оттолкнув парня, одновременно оттягивая Вандом за руку, пряча за собой, тем самым ограждая, и препятствуя всяческим злокозненным намерениям со стороны рыцаря погибели. Ну и пусть, может так оно и лучше? Преданная подруга спасла её от гнусного существа, и теперь не надо измышлять способ того, как бы адекватнее закончить начатое. Во рту Шегона был неприятный привкус собственной крови (ведь маленькая плутовка успела укусить его до тог как вмешалась Кук). Бес шагнул назад, наблюдая как Вилл отплёвывается его кровью, утирая губы, будто одновременно стирая и поцелуй, и ненавистный багрянец. Вид у рыженькой был прескверный, что не могло не потешить её оппонента, он без стеснения улыбнулся, тем самым осмеяв жалкие потуги девчонки. Она как-то стушевалась, поникла, опустила голову, а затем гневно обожгла взглядом, испытывая такое дикое отвращение, что казалось вот-вот вспыхнет. -Ты обманул меня…- пробормотала хранительница сердца, звуча разбито, подобно расстроенному инструменту – Ты претворился, - бессвязно выдавая обрывки фраз, видимо додумывая окончания в голове, выдавая в слух лишь их обломки, - лишь сделал вид, чтоб я поверила, что ты… А на самом деле… Юноша подался вперёд, но между ними стояла Тарани, и эту преграду не обойдёшь. Особенно когда данная особа угрожающе воздела полыхающий кулак, явно подразумевая что всыпить хвостатому гаду огненных трындюлей. Смерив брюнета гневным взглядом, бросив: «Даже и не думай!», - мисс Кук повела за собой подружку, уводя прочь от обидчика – «Идём отсюда!» Она шла за Тарани, сдерживая в себе целую бурю эмоций. Девушки покинули актовый зал, под сопровождением удивлённых парней, так и не разобравших, от чего так взбушевалась Тара, и от чего так поникла Вилл. -Не ожидала от тебя такого! – обращаясь к Найджелу выпалила огненная чародейка, после чего ушла на пару с хранительницей сердца. Старшеклассники приглянулись между собой, так и не сумев понять в чём тут дело. -Ты чёто накосячил? – поинтересовался Джоэль, обращаясь к шатену, в ответ на что Найджел лишь развёл руками, он не имел ни малейшего представления о том, что вообще тут творится. Если в начале рыжеволосая ещё как-то держалась, то под конец окончательно скатилась в истерику. Больше не в силах терпеть, не в состоянии сдерживаться, всё это слишком для одной девушки, для подростка, неокрепшего как морально, так и духовно. Её психика окончательно растрёпана, сердце раздавлено, а душа измотана постоянной борьбой с этим чудовищем. Довольно, баста, с неё хватит! Она сбежала, постыдно, поспешно покинув поле боя, будучи спасённой подругой, оставив противника недоумевать, по поводу вспышки чародейки. Что ж, это не последняя их встреча, вскорости демону и стражнице придётся сойтись вновь, и даже раньше, чем бы хотелось. В тот же день, поздним вечером. Ботанический сад Хитерфильда. Сигнализация предусмотрительно отключена, охрана спит, одурманенная тёмными чарами, а в самой оранжерее идёт суматоха. Пёстрые феи, словно юркие бабочки, порхают под хрустальным сводом стекла теплицы, ведя бой с летающими тварями. То и дело спускаясь до земли, взмывая в высь, стражницы непрестанно сражались, сотрясая хрупкие стены раскатами взрывов и грохотом битвы. Одна из волшебниц отделилась от общей кутерьмы, юркнув в отдел тропических цветов. Скрывшись за высокой каменной вазой, в которой произрастали причудливые орхидеи, Вилл облокотилась спиной об гладкий бок цилиндра, запрокинув голову. К сожалению, одиночество не продлилось долго. Характерный шелест перьев и шум крыльев говорил о приближении неприятеля, от которого рыжик надеялась избавится хоть на минутку. Стражница вся напряглась, будто тугая пружина, готовая вот-вот выстрелить. Звук приближающихся шагов, глухой, скользящий по траве, эхом отдавался в голове напряжённой тяжестью дум. Почему он никак не отстанет, почему вечно преследует, мучит, не даёт покоя? Отчего не выбрать себе кого-то ещё, можно же хоть раз, в виде исключения, переключится на другую чародейку, ну хоть на денёк?! Разве она слишком о многом просит!?! -Не подходи! – из-за своего укрытия выкрикнула заклинательница молний – Не приближайся! О чудо! Шаги стихли. Где-то в нескольких метрах от вычурной вазы мрамора, за которой скрывалась рыженькая, демон встал как вкопанный, не двигаясь с места, будто по команде «смирно». Тяжело дыша, скорее от волнения нежели от усталости, Вандом заломила пальцы, сдавливая их в замке на груди. -Пожалуйста, уйди, - взмолилась Вилл, сама не веря, что дошла до того, чтоб упрашивать врага, взывая к состраданию, - я не в состоянии сегодня больше сражаться, прошу тебя, Шегон, уйди. Обещаю, завтра, я непременно найду силы и дам тебе сногсшибательный бой, но не сейчас… -Я не могу, Вилл, - отозвался тот, - не теперь, не после таких слов… Шаги возобновились. Чернокрылый быстро покрыл оставшуюся дистанцию, оказавшись по ту сторону вазы против стражницы. Голова девушки повернулась в бок, медленно, будто по некому наущению неведомых сил, зовите это наитием, интуицией, как угодно, но суть в том, что ей будто подсказало внутреннее чутьё. В ту же минуту, что та обернулась, из-за изгиба цилиндра появилась рука. Ладонь, подобно змее, подбирающийся к добыче, плавно скользила по мраморному глянцу, слегка царапая острой смолью ногтей поверхность. Чародейка пискнула, несдержанно и испуганно, будто затравленный зверь, оказавшийся в западне. Слишком по-девчачьи; Вилл всегда ненавидела этих истеричных, туповатых, героинь мыльных опер, которые впадают в ступор при любых пустяковых невзгодах, в уныние - при малейшей неудаче, да и вообще, истерят по пустякам. А сейчас, этой туповатой, слишком девчачьей героиней была она сама… Рука остановилась, где-то неподалёку от огненной макушки девушки, пальцы с усилием сдавили поверхность, впившись пятью вмятинами в мрамор, пустив по чудесному глянцу паутину трещин. -Вилл, - со своего места позвал рыцарь погибели, - позволь объяснить, умоляю, послушай, выслушай меня, и ты сразу всё поймёшь. И о чём же таком сокровенном хочет поведать златоликий? Что ей необходимо понять, а главное, отчего голос его столь печален, будто на плечах демона лежит непосильный груз? -На самом деле, я не собирался доводить до такого. У меня и в мыслях не было, что безобидный розыгрыш может перерасти в нечто подобное… Я всего лишь хотел подшутить, мне было любопытно, как ты отреагируешь. Будешь ли скучать, если я вдруг исчезну? Если мне будет грозить опасность, ты будешь переживать, волноваться? Слова выстраивались в речь, фразы образовывали соединения, вплетаясь в полотно картины, вырисовывающейся в неутешительных красках. Шегон всё говорил и говорил, а сердце Вилл всё сжималось и сжималось, отдаваясь мучительной болью в груди при звуках голоса слуги Нерисы. Пред взором девушки проносились эпизоды из прошлого: былые баталии, банальные стычки и довольно кровопролитные сражения. Но теперь, всё это предстало в совершенно ином свете, извращённом и каком-то искорёженном виде сарказма. Открывшаяся истина, подобно вскрывшемуся нарыву, обрушилась на Вандом потоком фактов, от которых в глазах всё плыло, а в голове гудело. Её стало мутить, казалось, рыжеволосая подхватила какую-то лихорадку. В довершение всего, сладкий аромат тропических цветов, чей запах висел в воздухе вязким маревом, угнетающе действовал на расшатанную психику. Более неподходящей атмосферы, более неподобающего монолога, сложно себе представить. -Ты хоть представляешь, каково мне было всё это время? – всё так же из-за вазы промямлила стражница – Понимаешь, насколько тяжело, больно? Я думала, что ты умер, или, на худой конец, сидишь где-то в сырых казематах, подвергаясь постоянным пыткам! Чародейка умолкла, переведя дух, сформулировав негодование в более обоснованную, менее бранную форму: «Ты истрепал мне нервы, вымотал всю душу, я была как на иголках, в постоянном напряжении, вечно на чеку, как параноик! Чёрт, да я стала законченной истеричкой за это время! Я целыми днями ревела в подушку, страдала… А ты всё время был в полной целости, здоров и невредим, ошивался у меня под носом и строил козни!» -Вилл, позволь объяснить… - попытался было возразить на свою защиту златоликий, но чародейка резко оборвала, гневно рявкнув – Заткнись! Я достаточно наслушалась! Не желаю тебя слушать, не желаю тебя видеть, знать тебя больше не хочу! Пальцы чернокрылого с силой сдавили мрамор, трещины углубились, с нарастающим, мелодичным, треском, камень стал колоться, дробясь на части. Ваза пошла разломами, вскоре разлетевшись на осколки. Грунт, подобно воде, брызнул во все стороны, орхидеи, будто печальные девы, обронили яркие головы, осыпав пёстрые лепестки. Грохот и стук остовов некогда чего-то прекрасного огласил своды оранжереи. Вилл отпрянула, круто развернувшись на каблуках, покуда осколки, щебень да ошмётки земли ещё не опали, чародейка отскочила назад, под завесой скоропостижно разрушающейся колоны-вазы. Демон, не дожидаясь покуда последние части цветочной инсталляции улягутся, ринулся вперёд, потянувшись к собеседнице, прорываясь сквозь завесу крошащегося благоухания хищной пятернёй. Раскат грома, лазурь зарева, сполохом протеста, озарившего трепещущие своды ботанического сада, тихое ругательство, сорвавшиеся с губ волшебницы, бессвязный рёв, будто рычание зверя, исходящие от беса. Запах горелого: жжённая плоть, сукно и перья, сливались в исключительно зловонный парфюм тлетворности. На том и окончился разговор, и так, в плоть с сего момента, продолжалось постоянно. Вандом не желал иметь никаких отношений с Мэттом, или Шегоном, с этим субъектом (кем бы он там не оказался, по призванию, или личным убеждениям). Она всячески избегала встреч, игнорируя чернокрылого в школе, за её приделами, а в краткие минуты неизбежных сражений, задавала такую трёпку, что и слова вставить некогда было. Заклинательница молний убегала и продолжала убегать, не в силах совладать ни с чувствами, ни эмоциями, неизбежно захлёстывающими девушку в присутствии брюнета. Но бесконечное бегство — это невыход и не панацея. Однажды, всё равно когда, придётся столкнутся со своими страхами лицом к лицу. И этим самым кошмарам, совершенно нет никакого дело до твоих душевных терзаний. Ей вновь пришлось иметь неудовольствие встретится с рыцарем погибели. Разумеется, свидание было организовано по его инициативе. После такого шикарного приглашения (как взрыв посреди города, средь бела дня) у дамы не оказалось иного выбора, кроме как пристать на предложение кавалера. Едва вспышка едкой зелени угасла, сокрыв в своём отсвете другое зарево, нежно сиреневого цвета, как только люди, в панике бегущие по улицам, спрятались по домам, полностью очистив центр Хитерфильда, над мегаполисом возникла хрупкая фигура чародейки, на фоне голубого неба став практически неразличимой точкой. Вилл с опаской осматривалась по сторонам, глядя на дымящейся кратер посреди шоссе, на проезжей части. Несколько авто взлетело на воздух, но к счастью, никто не пострадал, машины были пусты, а их полыхающие обломки так и не задели никого из хитерфильдцев. Если не брать в расчёт несанкционированный акт магического теракта, улицы внизу выглядели вполне мирно. -Вилл… - прозвучал позади рыжеволосой, знакомый и доволи пугающий голос, с металлическими переливами, от которых внутри аж похолодело. Вандом обернулась, вовремя уклонившись от надвигающейся угрозы. Не сумев ухватить добычу, которая весьма ловко увернулась, изогнувшись гибкой дугой против рыцаря погибели, Шегон досадливо зашипел. Взмахнув смоляными крылья, бес бросился вдогонку за ускользающей феей, отчаянно пытавшейся уйти от притязаний тёмного ангела. Нелепо, совершенно нелепо! Она должна сражаться, бороться с ним, всыпать по первое число, задать такую трёпку, чтоб у мерзавца навсегда отпала желание охотится за ней, но… Но она пребывала в таком глубоком нервном потрясении (собственно, из сего состояния девушка не выходила в течении двух месяцев) что к чертям позабыла о долге и обязанностях стражницы. Она только отбивалась, яростно, столь дико, будто от того завесила её жизнь. Паля молниями невпопад, иногда попадая, иногда нет, лупила что есть сил, лишь бы он наконец отстал. Опустившись на крышу Т-образного здания, прилипнув спиной к выпуклости вентиляционной трубы, рыжик сделала глубокий вдох, ещё один и ещё, будто бы пытаясь успокоится, по примеру восточной дыхательной практики, прежде чем вновь начать битву за свою свободу, давая отпор преследователю. -Вилл! – вновь прозвучал тот же настырный голос. Разумеется, нечего и надеется отделаться от психопата, почуявшего вкус крови. Он не отступится, ни за что не сдастся, в противовес оппоненту, пойдёт до конца, чего бы то не стоило. -Мэтт, хватит! – затравленно взвизгнула Вандом, и чуть тише добавив – Если ты в самом деле Мэтт, прошу, перестань. -Я сделаю для тебя всё что угодно, только скажи. - ласково проворковал демон, стоя по ту сторону металлической трубы. -Оставь меня в покое. -Нет. -Лжец! Повисла тишина, прерываемая, разве что, шумом лениво ворочающихся лопастей вентиляторов промышленных кондиционеров. Первым молчание нарушил Мэтт (который Шегон), попытавшись звучать как можно мягче и льстивей: «Я уже говорил тебе, много, сотни раз, я не могу жить без тебя. Ты нужна мне, я люблю тебя.» Вопреки мнимой высокопарности речей, юный бес отнюдь не бросал слов на ветер, он говорил искренне, ведь чернокрылый буквально зависим от владычицы сердца Кондракара. Любая эмоция, как позитивная, так и негативная, были излюбленным лакомством златоликого. От чувств Вилл у него голова шла кругом, как у захмелевшего, а по телу растекалась необъяснимая дрожь, сравнимая разве что с мандражом оргазма. Мэтт и представить себе не мог (пока одна скверная колдунья не внесла зловещие коррективы) что можно хотеть кого-то до такой степени. Он любил Вандом, но теперь, то что испытывал юноша, можно смело отнести в разряд помешательства. -Ревностное желание владеть кем-то это не любовь, а одержимость! – возразила заклинательница молний, предательски дрогнув в голосе – Если бы ты любил меня хоть в четверть так сильно, как уверяешь, ты бы не поступал как последний маньячелло, преследуя и запугивая на каждом шагу! -Я не хотел, но ты вынуждаешь! – грубо парировал брюнет, прервав собеседницу – Я пытался столько раз, но ты постоянно отталкиваешь, воротишь носом, как ещё привлечь твоё внимание, если не маленькой диверсией? – намекая на недавний инцидент посреди проезжей части завершил тот. – Я люблю тебя, люблю так сильно, что даже ненавижу… Чародейка повернулась, глядя на руку чернокрылого, что всё время находилась в близи головы, но так и не двинулась в её сторону, рискнув сократить дистанцию. Робко, с опаской протянув ладонь, Вандом несмело ткнула указательным пальчиком в блестящий чёрный ноготь, одновременно огрв электричеством, но тот не убрал кисть, тут же накрыв средним пальцем соответствующий перст кисти девушки. -Я тебе не верю, не могу, не смогу доверится… Я даже не знаю кто со мной говорит, ты Шегон или Мэтт? Я даже не уверена, существовал ли на самом деле тот улыбчивый, синеглазый парень, которого я полюбила. Может быть, в действительности, всегда был только рыцарь погибели, а Олсона не было и вовсе… -Кем бы я ни был, чем бы не стал, мои чувства неизменны. Я буду повторять столько, сколько потребуется, пока тебя не станет мутить от признаний: я люблю тебя, люблю безумно и отчаянно. Заклинательница молний помолчала, тяжело вздохнув, взвешивая «за» и «против», скользнула безымянным пальцем по безымянному брюнета, тёмный ангел слегка продвинул ладонь, их пальцы переплелись, и так они остались в замке, лежа на округлой поверхности вентиляционной трубы. -Я не уверена, я не знаю. Это всё слишком, чересчур! Ты пугаешь меня до чёртиков и в то же время, я испытываю жалость. Мне хочется помочь тебе, спасти, не знаю от чего, тебя самого, или злых чар… Но я по-прежнему не уверена, что смогу тебе верить. Мне ненавистна сама мысль о том… - девушка смолкла, мысленно перебирая все горести, выпавшие на её долю по вине Шегона – Я не могу простить тебя. -Не прощай меня, - принялся увещевать Мэтт, - ненавидь, презирай так яростно, как только можешь, только не отталкивай. Не отвергай меня! Не верь мне, в меня, верь в мою одержимость, моё помешательство – вот железный зарок моей преданности. Возникло неловкое молчание. Хранительница сердца ощутила внезапное смущение, вытеснившее все былые страхи и боязнь, смущение всецело овладело ей. Стало крайне стеснительно и неудобно, от пламенных речей Мэтта Шегоновича у чародейки подскочила температура. Смена настроений не прошла незаметно, ощущая малейшие колебания, подобно барометру, бес почуял ветерок перемен, несмелый, совсем вялый, но вполне осознанный. Его дорогая ведьмочка колеблется, и быть может, ему наконец удастся достучатся до неё. Однако, бриз смущения утих так же резко, как и возник, затуманенный бурей былых обид и страданий. Чёрные облака хмурых дум клубились в голове стражницы, вернув её в привычное, скверно-унылое расположение духа. Она попыталась освободится, попытавшись выпутать пальцы, но златоликий крепко сдавил, до боли в суставах, потянув вперёд, выдёргивая чародейку из безопасного укрытия, прямиком в объятья неизвестности. Оказавшись лицом к лицу с воплощением своих ночных кошмаров, Вилл испуганно округлила глаза. Молнии посыпались во все стороны, рассыпаясь целыми залпами лазурных салютов. Однако, чернокрылый не отпустил стражницу, крепко прижав к себе, намертво вцепившись в основание крыльев волшебницы, сдавив тонкие лепестки между пальцев. Это не было болезненно, не было мучительно, но до ужаса пугающе и неожиданно. Сердце рыжеволосой колотилось с неслыханной частотой, оно так гупало, что казалось, вот-вот проломит грудную клетку, вырвавшись на волю. Шегон (который Мэтт) медленно опустился на колени, бережно проведя кончиками пальцев вдоль позвоночника Вилл, обогнув каждый бугорок. Уткнувшись маской-лицом в грудь задыхающейся от волнения девушки, бес распластал крылья во всю длину, вытянувшись, они приобрели сходство с пернатым плащом, раскинувшемся позади демона. С минуту теряясь в догадках, пребывая в глубоком потрясении, Вандом согнула локти, задержав руки в нескольких сантиметрах от головы рыцаря, будто колеблясь, отважилась обхватить аспидные пряди, огладила ладонями. Казалось, вместо сердца у ней осталось одно кровавое месиво, которое, каким-то образом ещё поддерживает жизнь измученного создания. А как бы вы себя чувствовали, ели бы ваш любимый, под влиянием каких-то химерных соображений, решили разыграть гротескный спектакль, играя в том главную роль антагониста? Кроме всего прочего, теперь он не просит, а требует простить его, приняв со всеми изъянами и тленом, донимая своей любовью. Вилл было более чем тяжело, сказать, что больно, значит ничего не сказать. А что до Мэтта, то он был более чем убеждён, что в случившемся виноваты оба. Его всегда злила роль пятого колеса телеги, быть бестолковым хвостиком, от которого так же мало толку, как и от всего мусорного барахла Бланка. Нет, пожалуй, от старьёвщика даже было больше пользы чем от Олсона. Он ненавидел свою беспомощность, не способность идти на равных, или, хотя бы, хоть в какой-то степени, быть опорой, крепким подспорьем, способным послужить любимой в её волшебных злоключениях. Мэтт завидовал Калебу, ведь тот даже без магии мог быть рядом с Корнелией, помогая возлюбленной чародейке во всём. Мередианец вырос в таких диких условиях, что представлял опасность даже будучи таким же обычным, как и он сам. Его угнетала неприязнь мисси Вандом, он голову сломал думая над тем, чем именно не угодил матери любимой. Но проблема была не в нём самом, а упорном нежелании Сьюзен мирится с взрослением дочери, так что, как не старайся, а в этом случаи Мэтт был бессилен, и от того ещё несчастнее вдвойне. Парень не утратил разум после превращения в демона, сохранив как личность, так и память. Но, видимо, что-то-таки в нём повредилось, частично сломалось, поддавшись влиянию тьмы. Брюнет решил: а не плохо было бы разыграть её! Пусть помучается, в полной мере ощутив всё отчаяние беспомощного человека, не способного противостоять невзгодам, сыплющимся со всех сторон. Он лгал ей, инсценировав собственное похищение. Пускал пыль в глаза, изображая рокового злодея, которому все напасти по плечу. Мэтт так вжился в роль Шегона, что не заметил, как невинный розыгрыш перерос в нечто чертовски аморальное и ужасное. Брюнет потерял расположение чародейки, от нежных чувств не осталось и следа, она возненавидела его всеми фибрами души. И когда уже у него не осталось сил сносить её презрение, Олсон попытался заключить мир. Но Вилл уже дошла до той степени кондиции, когда всё воспринимается в штыки и с подозрением. И банальное: «я твой Мэтт», ничем другим, кроме как грандиозной оплеухи электричества, закончится не могло. Заклинательница молний не понимала причин резкой смены полюсов, отчего вдруг чернокрылый стал к ней так участлив и ласков, и о господи, с какого перепугу, вдруг стал проявлять к ней повышенный интерес!? Владычицу сердца откровенно коробило от всяческих поползновений (амурного характера), от признаний златоликого и клятв вечной верности и любви до гроба. Ей было дико жутко и страшно до боли. А теперь, Мэтт, который Шегон, или Шегон, который Мэтт, чародейка уже решительно потерялась в том, кто есть кто, осыпает её извинениями, лебезит и всячески умасливает, пытаясь вернуть утраченное доверие. Господи, до чего же паршиво на душе! Там не то что кошки скребут, там, бля, целый зоопарк постарался! -Можешь дать мне время? – хмуро прикрыв глаза молвила рыжеволосая – Хоть это ты можешь сделать? Демон отпустил стражницу, ослабив захват, и она тут же выскользнула из рук, шагнув назад, от коленопреклонённого рыцаря. -Я не могу вот так сразу…, - начала было та, после смолкнув, будто что-то обдумывая, добавила, всё в той же унылой манере, - я должна подумать, обмозговать всё. То, что ты сделал – отвратительно и жестоко, и я не уверена, что смогу простить тебя. – подняв руку, осадив вздымающиеся возмущение чернокрылого, она без запинки сказала следующие – Возможно когда-нибудь я найду в себе силы, но не сегодня, не сейчас… Не спрашивай сколько, я не знаю, наберись терпения и жди. Но если вновь полезешь со своими претензионными излияниями, я не стану колебаться. Больше я сдерживаться не буду. С этого момента, мы меньше чем враги, больше чем знакомые; я верю в твою искренность, но больше не могу любить. Да, дорожка будет ахренительно тернистой и долгой, но если ты правда меня любишь, то смиришься. Сдерживалась? Серьёзно?! То есть, вплоть до сих про она била в пол силы? Если Вилл так сдерживается (что живого места после молний не остаётся), то как, блять, она тогда сходит сума?!? Верит, но не любит? Не слишком удачный расклад, впрочем, он это заслужил, но менее мучительно от этого не стало. После этих слов, сей пламенной и вдохновлённой речи, чародейка развернулась, изумрудные крылья резво встрепенулись, замелькав с частотой крылышек колибри, оторвавшись от бетонных плит, она юрко взмыла в небесную лазурь, вскоре полностью скрывшись за горизонтом.Всё это Ты…