Я люблю тебя до ненависти

******

Тинари – планета тюрьма, расположенная в самом отдалённом кольце внешней туманности галактики большого Магелланова облака. Полностью искусственное сооружение размером с два солнца, представляет из себя конструкцию из прочных минералов и металлов, составляющих, в своей совокупности, идеальную сферу. Клетка гигантских размеров, наполнена криминальными элементами со всей вселенной, здесь содержатся особо опасные преступники, о грехах которых не приято говорить в слух, настолько страшны злодеяния. Сюда же был переведён Фобос, вместе со всеми зачинщиками государственного переворота на Мередиане. Нериса, пытавшаяся свергнуть власть мудрецов Кондракара, и несколько демонов, чьи поступки привели к плачевным результатам. За полупрозрачной мембраной поля бесконечно пульсирующей магии, находясь в отдельной камере (как и все постояльцы), сидя на тюремной койке, упёршись головой о глянцевую стену, Шегон уныло пялил глаза в сторону коридора, наблюдая за сменой караула. Они тут меняются по десять раз на дню, который, кстати, длится шестьдесят земных часов. Больше особо заняться и нечем, порой кто-то вопит из соседних камер, воет, сетует на злой рок, сыпет проклёны, обещая выйти и поубивать всех. Пустозвоны! Если б отсюда можно было сбежать, он бы уже давно выбрался! Знакомая поступь, звуки четырёх пар ног, и кого-то из стражи, хм, привели кого-то новенького? Чернокрылый с интересом уставился на серебряную перегородку переливающихся искр, мысленно считая шаги, до момента появления пришельцев. Да, слух его не подводит (впрочем, как и всегда) это и вправду чародейки, и какой-то непонятный субъект, с виду обычный человек, только разодетый как венецианский франт эпохи ренессанса. -И чем он провинился, совершил преступление против моды? – полюбопытствовал бес, ухмыльнувшись дамам вместо приветствия. Заклинательницы земли и воздуха не обратили внимание на демона, пройдя мимо, вместе с конвоем охраны, продолжив сопровождать заключённого, а вот Аква мисс задержалась. Нервно выругавшись, резко крутанувшись на каблуках, Ирма подошла в плотную к магическому барьеру, вперив гневный взгляд в смеющеюся синеву очей. -На твоём месте, я бы сидела на попе ровно, до скончания дней, но тебе хватает наглости вякать! – возмутилась шатенка, едва не хлопнув по трепещущему пламени искр, вовремя остановившись – Видимо, в тебе и вправду больше нет ничего человеческого! Шегон поднялся с места, став по ту сторону своей камеры, откровенно забавляясь гневным откликом стражницы. Надо же, как зыркает, если бы взглядом можно было убить… Но увы. -Успокойся, - обратилась к подруге Тарани, положив ладонь на плечо, - он всё равно не поймёт, оставь его. Леер быстро обернулась к владычице огня, потом вновь повернулась к бывшему рыцарю погибели: «Да, ты права, он ведь не помнит, но знаешь, это как-то нечестно, вот так просто взять и забыть.» - рассуждала водная чародейка, с неким зловещим умыслом глядя на оппонента, будто задумав неладное. – «Я, пожалуй, тебе напомню!» Саркастичное глумление очей беса наполнилось ужасом. В его голове, врываясь яркими, острыми лезвиями, вонзались давно утерянные воспоминания. Осколки памяти, которую он стёр, вычеркнул, предпочёл похоронить так глубоко, что никто не доберётся. Неумолимая боль осознания, смешанная с физическими муками совести, совести, что так долго спала, и наконец очнувшись от дрёмы, свирепым зверем рвёт естество, ломая все кости неустойчивого сознания Шегона. -Ну как, понравилось? – мрачно улыбаясь, наблюдая мучения чернокрылого, вопросила Ирма. -Это не правда! – возразил брюнет – Ты выдумала всё это, такого не было! Мисс Кук настаивала на отступлении, но Леер не желала вот так заканчивать, нет, она доведёт начатое до конца! Пусть в полной мере осознает тяжкость своих грехов, жить в неведении – привилегия блаженных, не слишком ли много чести для убийцы!? -Такого не было… - шёпотом повторил тёмный ангел, глядя на свои руки, сгибая в локтях, осматривая ладони. Они чисты, сейчас, но тогда, на них была кровь, её кровь. Такая тёплая и вязкая, он всё ещё помнит то ощущение, такое так просто не забывается – ощущение внутренностей, то, каковы они наощупь, текстуру… И то, как постепенно холодеет у жертвы внутри, как из тела уходит жизнь. Он убил её, убил, своими руками, точно, вот почему его за проторили сюда, почему всех рыцарей отправили на Тинари.

Три года назад, Хитерфильд.

Она точно упала где-то здесь, после такого удара, оглушённая ядовитой зеленью луча, стражница рухнула на землю. Определённо, Вилл должна быть где-то тут, Шегон видел, как она упала в груду обломков. Ах, ну вот же, вон виднеется сиреневый сапожок, свисая с бесформенного блока многоэтажки, (которую Рыцари Погибели и Стражницы разворотили в пылу битвы). Демон поспешил, шагая всё быстрее, приблизился к рыжеволосой чародейке, разлёгшейся на остроконечных глыбах бетона. Вандом, казалось, была без сознания, но в таком случаи, волшебница должна была превратится обратно. Глухо откашлявшись, выплюнув сгусток крови, девушка притихла, откинув голову назад, упираясь в стальную балку. То, о чём подумалось бесу, случилось, чародейка детрансформировалась. Причиной тому стали полученные при падении повреждения: из живота торчала металлическая арматура; монолитная труба выходила из хрупкого тела, будто чрезмерно большое жало. Кровь крапала из-под куртки, настолько стремительно, что даже не впитывалась в слои одежды, брызжа ручьём. Стекая извилистыми речушками, скользя по обломкам бетона, падала на землю, окрашивая всё в алый. Почему она не исцеляется, она же с сотню раз была на волоске от гибели, и всякий раз выходила сухой из воды? Что-то не так, есть в этом нечто неправильное, не типичное, для их рутинных стычек. Шегон ринулся к рыжеволосой, подымая с остовов небоскрёба, снимая, будто бабочку со шпильки, с острой арматуры, устраивая голову Вилл у себя на коленях. Не исцеляется, по-прежнему не исцеляется! Под ней уже целая лужа образовалась! -Нет-нет-нет! Ну же, приди в себя, ты ведь не можешь так просто сдаться, ты не можешь меня оставить! – запричитал бес, звуча как испорченная пластинка, его голос ломало, с металлического баса на мелодичный баритон. Златоликий склонился над Вандом, вглядываясь в бледнеющие черты милого лица. Нет, не уходи, только не так, не здесь, не сейчас! Что делать, позвать стражниц, а успеет ли? Смогут ли они исправить ситуацию, а главное, протянет ли до того момента сама девушка?! -Вилл, ну, же, не дури, Вилл, ты же сильная, чертовски сильная и несгибаемая, такой пустяк не может… - демон поперхнулся словами, они застряли тяжёлым коком в горле, подступив остротой безысходности. Если бы он только мог, если бы мог хоть что-то! … А что если? В голове беса возникла безумная мысль (впрочем, других там отродясь не водится): а что если попробовать накачать её ненавистью? Ему ведь она помогает залечивать раны, может и на Вандом сработает? Шегон глубоко вдохнул водрузив ладонь на зияющую краснотой дыру в торсе умирающей. Он всегда лишь брал, отнимал, требовал, и никогда не пытался делится, но теперь обстоятельства обязывают. Чернокрылый отдаст ей всё, всё что отнял за время поединка, за миг сражения, вернёт сторицей. Безмятежный лик стал плавится, будто под воздействием температур, золото потекло, отхлынув, стекая разводами к низу. Капли блестящего метала падали на лицо Вилл, разбиваясь размашистыми кляксами, расцветая златыми лилиями, теряясь в волосах, утопая в пламени шелковых прядей. Вся левая часть лика рыцаря погибели побледнела, избавившись от глянцевой маски, оставившей по себе лишь блеклое пятно круг правого глаза, лицо беса приобрело естественную бледность, сровнявшись в тоне с кожей тела. В то же время, золотые пятна впитались, проникли сквозь поры, исчезнув под матовой поверхностью лица девушки. Она выгнулась в спине, будто испытывая ломоту в хребте, после чего шумно втянула воздух, с хрипцой прокашлявшись, интенсивно задышала, будто пытаясь наверстать упущенное. Карие глаза Вандом наконец открылись, обнаружив над собой незнакомца, с беспокойством взирающего сверху. От неожиданности рыжик подскочила, сев, отодвинулась в бок, в полной мере разглядев инкогнито. Она пробегала глазами с головы до низу, и так несколько раз, не понимая, не имея возможности осознать, как вот «это», явно походившее на Шегона существо (исходя из одежды и телосложения) обзавелось лицом!? А главное, с чего он на неё так смотрит, с таким, ликующим удовлетворением, что тут вообще творится то?! -Вилл. – позвал её брюнет, и та, совершенно безотчётно ответила – Что? В самом деле сработало, у него вышло, она жива, жива! Голос чернокрылого по-прежнему ломало, а вместе с тем, ломалось и что-то в нём самом.

******

Вилл стала замечать за собой некие странности, ране не свойственные характеру. Она всё чаще впадала в некую мрачную меланхолию, апатично реагируя на стандартные шпильки от сестёр Грампер, полностью игнорируя тех, подобно человеку, что не обращает внимания на лай соседской собаки. Раньше ведь, её сильно задевали все их колкости и сплетни, гнусные россказни, кои девицы плели будто пара паучих, развешивая паутину лжи повсюду. В очередной раз, читая колонку школьной газеты, Вандом не расстроилась, нет, она просто пошла в редакцию, вынесла дверь с ноги, и набила Кортни физию скрученной газетой, отдубасив как паршивую собачонку. Коллеги горе писаки принялись разнимать девушек, точнее, оттаскивать от шатенки Вилл, которая никак не желала отпускать пучок волос папарацци. И только когда во всю эту катавасию вмешался учитель, за которым додумался сбегать кто-то из учащихся, пыл рыженькой наконец утих. Её отвели в директорскую, всю раздёрганную и взъерошенную. В кабинете Никрбокер был ещё один «хулиган» ожидающий своего приговора – Шегон. Под видом подростка он сидел в кресле, с противоположной стороны стола директрисы, закинув ногу за ногу. Школьница пресно хмыкнула, усевшись во второе кресло, с боку от брюнета. -И за что тебя? – то ли правда интересуясь, то ли чтоб скоротать время, вопросил юноша. -Оставила сокрушительный отзыв на работу Грампер, моя критика пришлась Кортни не по вкусу. – без энтузиазма отозвалась Вандом, подперев подбородок ладонью, и тут же, чисто из вежливости, спросила – А сам то чего туту кукуешь? -Не сошлись во взглядах со старшими, они не хотели уступать ребятам баскетбольную площадку, ну и я «популярно» объяснил им, что так нельзя. – пробубнил тот в ответ. Школьница выглянула из-за каря кресла: «Госпади, они хоть живы?! -Конечно, за кого ты меня принимаешь!? – возмутился демон, так же вынырнув из-за бархатного бока – Я ж не идиот чтоб так подставляться! Ну да, логично, хотя подросток, накостылявший парням из выпускного класса, само по себе нечто из ряда вон. Мэтт выглядит вполне себе ничего, для своего возраста, с его конституцией он вполне мог бы положить парочку смутьянов в драке. Однако, на данный момент сие не Олсон, а субъект под его личиной, а значит, он вполне способен уложить ровными штабелями хоть всю школу. Кое что привлекло внимание Вилл - рассечённая бровь, с которой упрямой струйкой сочилась кровь, стекая на веко, огибая скулу… Почему вид алой линии, скользящей по бледной коже, так завораживает? Внутри как-то странно свело судорогой, будто бы от голода, в голове разом помутнело, отключив логический корпус мышления. Будто впав в состояние транса, девушка встала с места, шагнув к брюнету, уселась на того сверху, заключая лицо парня в ладони, коснулась языком краснеющей полосы, пройдясь по ней до брови, припав губами к ране, выпив проступившую плазму. Металлический и солоноватый привкус крови, совершенно иной, нежели твой собственный вкус, когда во рту рана, или прикусываешь щеку, неопределённым образом влиял на состояние Вандом. Где-то там, на задворках разума, вяло мигал логический корпус мышления, всеми силами пытаясь привлечь внимание: «Это неправильно! Так нельзя! Прекрати! Что ты делаешь!?», - но все эти вопли были столь несущественны, что Вилл упорно игнорировала голос разума. -И как оно? – ехидно осведомился ЛжеМэтт, обосновав ладони на ягодицах сумасбродной барышни. На мгновение рыжеволосая застыла, лихорадочно соображая, что она делает, на ком сидит. Осознание преступной постыдности происходящего пришло постфактум, как потерявшаяся при рассылке посылка, пришедшая до адресата не в лучшем виде, и этот адресат сейчас был в глубоком шоке. Встрепенувшись, школьница вознамерилась встать, но её не пустили, Шегон Мэттович крепко держал её за полупопицы, не давая двинутся с места. -Ну что ты, - зловеще мурлыкая протянул синеглазый, - сама наигралась, а меня значит по боку? Так не честно, Вилл, я тоже хочу. Чего, «хочу» что он собирается делать, да ещё и в кабинете директора, в который, вот-вот, нагрянет сама Никербокер!? Господи-боже, да что с ней не так то?! За какого же лешего она решила устроить сей разврат, да ещё и с кем!? А между тем, взявшись за шнурки капюшона толстовки девушки, демон привлёк горемычную к себе, впиваясь в губы поцелуем. Теперь она окончательно потерялась в своём мироощущении, ведь вместо отвращения, почувствовала удовольствие. -Да-да, миссис Олсон, пожалуйста, приезжайте, как только освободитесь. – раздался голос директрисы по ту сторону дверей кабинета. Она уже у входа, сейчас войдёт! Дверная ручка поворачивается. Вилл ощущает ослабление хвата, мгновенно воспользовавшись ситуацией, бросается к своему креслу, плотно утопая спиной в бархате. Госпожа Никербокер закончила говорить по телефону, сунув мобильный в карман пиджака. Что-то ворча себе под нос, женщина уселась за рабочее место, по очереди взглянув на учащихся. Неодобрительно покачав головой, госпожа директор стала изрекать прописанные истины, избитого клише воспитательной методички, по обращению с трудными подростками. Но Вадом, ровным счётом не слышала ничего: бла-бла-бла… Драки в школе неприемлемы… Губы Шегона! Бла-бла-бла, что с вами случилось? Руки Шегона! Бла-бла-бла… Поцелуи Шегона, да чтоб его, Шегоновский Шегон! Это всё что крутилось в голове школьницы, настойчиво вытесняя звенящие в пространстве нравоучения мадам директорши. Подорвавшись с места, ляпнув что-то о раскаянии и том, как она глубоко сожалеет о содеянном, рыжик изъявила желание принести извинения пострадавшей. Мол де, теперь она понимает, как плохо поступила и готова взять на себя ответственность. Миссис Никербокер одобрительно кивнула, со взглядом полным гордости, за здравомыслие ученицы, осознавшей вину. Получив дозволение, Вандом покинула кабинет директора, потому как находится рядом с «этим» существом, было сущей пыткой. Но на этом сюрпризы на сегодня не окончились, самое интересное ждало впереди. Временное затишье окончилось, всколыхнув мирное течение времени очередной вспышкой террора. Это было первое превращение хранительницы сердца Кондракара, после тех трагических обстоятельств (в ходе которых она едва не погибла), нынешний облик стражницы, с некоторым декоративным излишком, сильно напрягал. Вилл рассматривала себя в витрине магазина, изучая напряжённым взглядом. И что это вообще такое? Какой-то пузатый паук раскинул ножки на левом глазу, смотрясь крайне странно и не к месту. Вроде бы и железо, но как-то чересчур эластично огибает глазницу, при этом сохраняя жёсткую холодность. У ней даже ресницы золотые, острые и колючие, будто щёточка иголок. -А тебе идёт, - прозвучал над ухом комплементарный комментарий, - теперь мы выглядим прямо как химерные близнецы. Рыжеволосая обернулась, столкнувшись взглядом с насмешливой синевой очей беса. Его новый, очеловеченный облик, её тоже раздражал. Раньше демон был воплощением античного гротеска в динамике, а теперь, он выглядит вполне себе обыденно. Без золотого забрала Шегон смотрится слишком нормально (ну, если не брать в расчёт крылья и хвост). Пучок смоляных аспидов сменился копной острых перьев; ниспадающие до плеч пряди, иссиня-чёрные, такие же, как и у любого парня, совершенно обычные волосы, причёска, типичная для приверженца рок музыки. Кроме того, зеркальное пятно на его лице, ровно такое же, как и у самой Вилл, всё это чересчур «слишком» для банального совпадения. Стражница ощущает раздражение, оно растёт, со скоростью снежного кома, несущегося с крутого склона. Пальцы передёргивает от нервного напряжения, по ним проходит разряд, голубые проволоки танцуют в её руках, и высоковольтный всплеск лазури отправляется прямиком в демона. Вот так запросто, безо всяких предпосылок и объявления войны, нанесла удар, отшвырнув противника на добрых пять метров. Шегон пролетает над тротуаром ударяясь спиной о стену противоположного магазина. Обугленные перья летают вокруг, бетон за ним треснул, вмявшись во внутрь, просыпавшись излишеством осколков. Не успел бес прийти в себя после первого выпада, как за ним последовал, второй, третий… Вандом нещадно палила молниями, смотря, как статная фигура врага корчится в агонии, наблюдая ломоту конечностей, пароксизм крыльев. И от этого зрелища, картины объятого лазоревым сиянием рыцаря погибели, испытывающего мучения, сущность Вилл наполнялась неопределённым удовлетворением. Ей нравилось его мучить, нравилось… Нравилось? Поймав себя на дикой мысли, чародейка тут же прекратила, придушив в себе зреющие чувство садистского удовольствия. Заломив руки, окинув тревожным взглядом чернокрылого, безвольно сползающего вдоль стены, полностью обессилевшего, побитого, рыжеволосая ужаснулась. Не выдержав собственных терзаний и сего зрелища, стражница вспорхнула в ночное небо, удалившись прочь. Поспешив к остальным чародейкам, вступив в бой с троицей демонов. Вместе, пятеро волшебниц быстро приструнили буйствующих прихвостней Нерисы, разбив наголову. Потерпев поражение Рыцари Погибели удалились не солоно хлебавши. Это было ужасно, это было отвратительно, но это было так заманчиво, приятно… О боже, что за помешательство, что за буйные думы клубятся у Вилл в голове?! Нет, нужно выкинуть всё к чертям, вытрясти и больше не думать! Она просто ляжет спать, а когда проснётся, всё будет как прежде, старо и нормально. Рыжеволосая ворочалась в постели, то взбивая подушку, то укрываясь одеялом, то раскрываясь, перекладываясь из стороны в сторону. Сон не шёл, как и желанное спокойствие; её душило чувство неудовлетворённости, некого, голода, что ли? Пребывая в полусознательном состоянии, девушка поднялась с кровати, превратившись в стражницу, выбралась через окно, отправившись к чернильным небесам. Внизу спал город, весь Хитерфильд пуст, словно вымер, и только одна она бодрствует. На фоне яркого диска луны отчётливо вырисовывалась тёмная тень, крылатая фигура, в серебряном свете, окружённая острыми лучами, охватывающими будто рваный саван. Он ждал её, знал, что придёт, чувствовал. Шегон ощущал желания чародейки, на особом, только для них доступном, уровне восприятия. И бес был готов, он даст ей всё что захочет, чего пожелает, он отдастся ей целиком. Вилл сдавленно вдохнула, будто воздух был слишком приторным, душным. Чувствуя в себе непреодолимую тягу к чернокрылому, стражница выставила вперёд руки, испустив голубой луч. Рыцарь мог уклонится, но не стал, подставившись под удар, рухнул на землю, ощущая боль во всём теле. Слишком мощный разряд, мышцы свело судорогой. Лёжа в сухой траве, брюнет приподнялся, подымаясь на локтях, понимая, что ещё не отошёл, пребывая в вялом состоянии, будто сплошная вата. Вдоль позвоночника прошёлся слабый разряд, это чародейка в шутку пропустила через хвост молнию. Новая порция электричества ломает тело Шегона в лихорадочном припадке, демон встаёт на колени, будто его рвануло силой. И, как не странно, небольшие импульсы, расходясь по всем суставам и мышцам, доставляют некое мазохисткое удовольствие. Словно бы стимулируя разрядами определённые части, клетки, отвечающие за удовлетворение. Обойдя с боку своего подопытного, Вандом смотрит с упоением, с определённо читающимся садизмом, в карих очах плещется нечто зловещие, такое не свойственное хранительнице сердца. Упёршись ногой в грудную клетку чернокрылого, пропуская разряд через ступню, усиливая толчок, отбросила того на несколько метров, впечатав в ближайшее дерево. Снова перья повсюду, тело тёмного ангела ноет от боли и мучительного наслаждения. Откинувшись на ствол дуба, дыша тяжело и прерывисто, Шегон ощущает на ключице шаловливые пальчики. Стражница водит по коже, рисуя молнией узоры, выжигая на нём затейливый орнамент. -Мммм – стонет бес, закусив нижнюю губу до крови, ухмыляясь уголками рта. -Хочешь меня? – внезапно спрашивает Вилл, наклонившись к уху рыцаря погибели. -Да. – на выдохе отвечает тот, как-то сипло, будто надорвал голос. -Насколько сильно? – допытывается рыжеволосая, опускаясь на колени перед брюнетом. -Безумно… - выдавливает Шегон, подавшись вперёд, желая приблизится, ощутить вкус губ прекрасной мучительницы, но та лишь смеётся ему в лицо, отталкивая, легко и жестоко, прижигая солнечное сплетение разрядом электричества, и когда рвущие глотку крики беса стихли, Вндом молвила – А я не дамся, знаешь почему? – уловив мимолётный взгляд синих очей, выражающих немой вопрос, стражница ответила, с милой улыбкой непорочного ангела – Потому что ты мерзкий демон, которого нужно карать! Вилл проснулась в ужасе, даже не сразу сообразив, как успела сесть. Сидя на постели, комкая в кулаках край одеяла, девушка лихорадочно перебирала события безумного сновидения. Приснится ж блин такое! Жесть, так ладно, просто забудет об этом и всё вернётся к норме. Да вот только как прежде уже не будет никогда… В школе Вандом постоянно чувствовал себя не в своей тарелке, было, как-то, по «странному» неудобно. Кроме того, она определила для себя одну любопытную закономерность, связь, между внезапно возникшей мигренью и наличием Шегона в периметре. Чем ближе к ней был ЛжеМэтт, тем сильнее была боль, левая глазница аж горела, будто её жгло раскалённым металлом. Но в один момент всё прекратилось, рыжеволосая смотрела на брюнета издалека, сидя на скамейке в школьном дворе, в кругу подруг. Аки Олсон так же пребывал в компании своих (чужих) приятелей, в свою очередь, периодически поглядывая на чародейку. -Чему ты усмехаешься? – озадачено вопросила Хай Лин, наклонившись вперёд, повернувшись лицом к подруге. Чему улыбается? Ах, да, она и вправду улыбается, непрошеная улыбка сама растянула губы полумесяцем. В голове сплошной туман, сумбур из несусветного бардака, и только одно, явно очерченное, выступающие сквозь мрак замешательства и тревожности – Шегон, ей нужен Шегон. И будто бы услышав мысленный призыв, юноша поспешно попрощался с товарищами, пойдя вдоль светлых фасадов здания. Бросив взгляд через плечо, сверкнув мимолётной зеленью, брюнет скрылся за углом, словно бы завлекая, маня, говоря сим: ну же, иди, я жду. И Вилл пошла, поведясь на откровенную провокацию, влекомая его чарами, а после, случилось нечто непоправимое. Очередная баталия, стычка рыцарей и стражниц, но в этот раз куда как более разрушительней, пусть действие разворачивалось за городом, но звуки баталий сотрясали небо и землю. Вандом, под предлогом строящихся козней, повела чародеек в бой, а сама принялась искать, высматривать, ей был необходим тёмный ангел. И пока четверо волшебниц бились с бесами, глава стражниц преследовала личные цели. Но Шегон будто издевался над ней, постоянно ныряя в гущу событий, бросая вызов то одной, то другой чародейке, меняясь противниками с союзниками, постоянно ускользая от рыжеволосой. Дразнящая смоль перьев, блеснувшая где-то в пылу битвы, взмах крыла, донёсшийся до ушей, но стоит обернутся – никого. Вилл сходила сума от растущего желания, буквально, душащего изнутри. Он был ей нужен, необходим прямо сейчас, и она больше не намерена терпеть его заигрывания! Левая глазница неприятно заныла, демон рядом, даже не видя чернокрылого, рыжеволосая совершила действие, полагаясь лишь на чутьё. Характерный вопль существа, которого настигла кара, крик беса, окрашенный негодующим изумлением. Разумеется, едва ли Шегон рассчитывал быть скрученным проводами, но тем не менее, это случилось. Растяжка линии электропередач оборвалась, кабеля, угрожающе треская искрами, потянулись к нему, ухватив плетьми фигуру летуна, обвились вокруг, опоясав всё тело. Крылья сдавило, примяв к спине, насильно сложив; потеряв возможность свободно двигаться, чернокрылый рухнул наземь, на полной скорости врезавшись в промозглый грунт, который взорвало хлопьями. Повсюду перья, искорки электричества, потрескивающие то тут, то там. Живые провода подымают рыцаря погибели из кратера, распиная, вздёргивая руки кверху, пригвоздив ноги к земле. Охотник и жертва поменялись местами, теперь, уже самому чернокрылому придётся мирится с необузданной жаждой стражницы, с её неконтролируемым террором. -Долетался? – самодовольно ухмыляясь осведомилась Вилл, степенно идя в сторону павшего, прикрывая пальцами левую часть лица - Теперь уж не сбежишь. Электрический ток, идущий по кабелям напряжения, бьёт по телу, проходя волнами, чьи разряды поступательно нарастают. Рыцарь погибели рычит от боли, конвульсивно дёргаясь, его бьёт судорогами, от которых выкручивает все суставы. Однако, несмотря на обречённость положения, сквозь сдавленный рык агонии, пробиваясь, настойчиво сменяя вопли, рвётся смех. Тёмный ангел смеётся, едва дыша, испытывая нестерпимые муки, хохочет во всю глотку, будто бы в происходящем есть хоть что-то комичное. Владычица молний, опешила, встав как вкопанная в паре шагов от демона. В её сознании будто что-то щёлкнуло, переключатель сработал, и девушка наконец в полной мере осознала свои действия. Шегон, скрученный кабелями, что жалили током, испуская разряды с обрезков оголённых контактов, был совершенно беспомощен пред ней. Его кожа покрыта свежими ожогами, но что более ужасно, на груди, в том месте, где блуждали пальцы Вандом во сне, были зарубцевавшиеся шрамы. Это был не сон! Не сон! Она в самом деле подвергла его пыткам, и сейчас продолжает экзекуцию. -Почему остановилась? – осведомился брюнет, смотря взглядом с поволокой – Я могу выдержать ещё. О боже, да что же это такое творится!? Как она могла опустится до такого, да сам Шегон никогда с ней так не поступал! Вилл разобрало дрожью, сжав руки, сдавливая ладони друг о друга, она отступила, шагнув назад, медленно попятившись. На лице хранительницы сердца отразился ужас сомнений и это не понравилось демону. Чернокрылый рванулся, потянув провода, рвущиеся под натиском грубой силы, упрямо двинулся вперёд. Кабеля рвались, шипя электричеством, исторгая снопы искр, со свистом разматывались, скользя блестящими гадами вдоль торса и конечностей Шегона. Он шёл прямо на чародейку, которая, теряясь в страхе, бьющегося глубоко внутри, отступила к порталу, заблаговременно открытого для отступления. В карих глазах отражался ужас, сожаление и сокрушительное чувство вины. Моргнув, исторгнув слёзы, Вилл скрылась в коловороте лазури, спираль которого схлопнулась мгновенно, и освободившемуся бесу досталась лишь горстка голубых искорок, утонувших в поверхности ладони, на которую зарницы просыпались снегом. -Оракул! – взвопила хранительница сердца, оказавшись в главном зале небесной крепости – Оракул, прошу, помогите, пожалуйся, помогите мне! Обливаясь слезами, растирая солёную влагу, стражница сбиваясь на ходу, будто у ней подкашивались ноги, брела к мудрейшему, который, пребывал в полнейшем замешательстве от столь внезапного и эмоционального появления подопечной. Химеришь протянул ей на встречу руки и чародейка упала в объятья небожителя, будто дитя, что пришло поплакаться родителю о невзгодах. Она стенала, бессвязно лопоча, пытаясь объяснить, выплёскивая, вместе с волнами истерики, обрывки фраз, урывки событий, приведших до такого. Оракул слушал, храня молчание, не перебивая; светлейший ощущал в чародейке семя зла, он отчётливо понимал, что это за пятно злата и каково его влияние, но сделать, увы, ничего не мог. Не во власти Оракула избавить её от злых чар, только тот, кто наделил её сим тавром, способен избавить от мучений. -Послушай внимательно, Вилл, тот, кто передал тебе проклятье, приведи его в Кондракар, тогда, я смогу помочь. – молвил Химеришь, выслушав речи стражницы. -А вы разве не можете перенести его сюда? – вопросила Вандом, взглянув очами полными слёз. -Нет, - покачав головой отказал Оракул, - его, как и Нерису, хранят отражающие чары, всех их. Мой взор остаётся слеп, я могу достигнуть до самого отдалённого уголка вселенной, но не в силах отыскать бывшую хранительницу сердца. – Химеришь горько усмехнулся – Никудышный из меня Оракул…

******

Единственное чем мог подержать мудрейший, так это защитные чары, магия, сдерживающая тьму. Пусть самую малость, но Вилл стало легче, хотя, левая сторона лица по-прежнему ныла в присутствии Шегона. Она больше не сходила сума, но всё ещё испытывала дискомфорт. Нужно поговорить с ним, попытаться объяснится, наверняка у беса были свои причины, не просто же забавы ради он заразил её злом? А впрочем, может из чистой прихоти… В любом случаи, пока не удастся переговорить, ничего так и не прояснится! Рыжеволосая постоянно ощущала давление в левой глазнице, прямое свидетельство близости. Рыцарь погибели был где-то неподалёку, мелькал в толпе, прятался среди множества лиц, мерещился, будто фантом, при этом постоянно ускользая. Вандом уже отчаялась, и вот уже окончательно сбившись с ног, устав гонятся по этажам за демоном, села на подоконник, упёршись макушкой о стекло, возле уха прозвучало: «Ты что-то хотела?» Рыжик вздрогнула, упёршись спиной в окно, машинально сев глубже; пред ней был ШегоноМэтт, с присущей ухмылкой, смотрящий с вызовом, в глубине синих очей. -Ты ведь замешан, просто не можешь не знать, это пятно золота, твоих рук дело? -Допустим, и что? -Убери его, пожалуйста. -Нет. Вилл ошарашено округлила глаза. Как, почему отказывается, неужели не понимает, чем это грозит?! Ведь под влиянием тёмной магии девушка теряет контроль, превращаясь в одержимую болью и страданиями фурию, жаждущую лишь одного – подвергать Шегона пыткам. Ему что же, такой расклад вещей по нраву!? -Шегон, если ты ничего не предпримешь, то я продолжу… - попыталась увещевать Вандом, но брюнет её перебил – Мучить меня? – задорно хихикнув, Мэтт Шегонович приблизился к собеседнице, касаясь смолью волос чела девушки – А с чего ты взяла что я против? Она ужаснулась, его и вправду всё устраивает, нет, он наслаждается этим. Да разве можно в здравом уме получать удовольствие от боли? Что с этим демоном не так!? -Я столько всего задолжал тебе, Вилл, в сравнении с тем, эти детские шалости сущий пустяк. – продолжал юноша – Но теперь, ты такая же, и мне больше нет нужды сдерживаться, мы можем придаться безумию вместе. Глаза в глаза, друг на против друга, в непосредственной, тесной близости. Ясно, с ним не договорится; конечно, можно попытаться хитростью заманить беса на Кондракар, толкнув в портал, но, а разве он не может так же просто открыть разлом, улизнув прочь? Единственный вариант, это вырубить чернокрылого, доведя, в поединке, до крайней степени истощения. Памятуя о недавних событиях, Вилл едва ли отважится вновь сразится с рыцарем погибели. А посему, всё что остаётся сейчас – отступить, надеясь на удачное стечение обстоятельств. Тяжело вздохнув, школьница съехала с подоконника, сурово подвинув демона; посторонившись, пропуская чародейку, синеглазый смотрел вослед удаляющейся девушке, думая о своём. Мэтт, (а в какой-то степени это был Олсон, хотя, по сути, всё ещё оставаясь Шегоном) был далеко не так чист и непорочен, как о том думалось Вандом. В отличии от своей возлюбленной, парень уже успел вкусить плоды «взрослой» жизни, отведав их на пару с подругой детства. Мэнди Андерсон, с которой они дружили с ранних лет, стала его первым опытом, на пути становления мужчиной. То было их общим решением, ребята хорошо ладили, отлично чувствовали друг друга и, казалось бы, вот такая гармония душ и есть любовь, но, но «любить» и «думать, что любишь», это не одно и тоже. Да, с физиологической точки зрения всё было на высоте, но эмоциональная часть подкачала, вышло как-то пресно, слишком скупо. На фоне тех высокопарных аллюзий, возвышенных слогов поэтов, и вычурных строф романистов, их маленький эксперимент едва ли тянул на нечто грандиозное. Однако, это никоим образом не отвратило подростков друг от друга, напротив, они только лишний раз убедились в своих чувствах, утвердившись в убеждении: достаточного того что есть, и большего не нужно. Мэнди и Мэтт остались добрыми друзьями, больше никогда не вспоминая и не возвращаясь к сему оплошному эпизоду жизни. Ещё была пара-тройка случайных связей, Олсон всё-таки, парень видный - симпатичный брюнет с синими глазами (цвета морской бездны, в которой так и хочется утонуть), к тому же современный бард, а девочки во все времена сходили сума по музыкантам, так что, недостатка в девичьем внимании у юноши не было. Но, да-да, то самое, НО, всё это было как-то нелепо, сумбурно и скомкано, как бестолковый черновик, в чьих строках нет никакого смысла, кроме того, что это текст. И вот когда в его жизни появилась Вилл, мир заиграл совсем иными красками. Мэтт был по-настоящему влюблён, пребывая на пике радости просто от того, что рыженькая рядом, что может коснутся её руки, сжав в своей. А когда были порознь – парень рисовал милый облик в своём воображении, чрезмерно приукрашая действительность. Он писал для неё песни, дивясь тому, как вообще умудрялся сочинять нечто сносное до сего момента. И когда озлобленная колдунья превратила парня в демона, весь мечтательный романтизм Мэтта обратился в нездоровую одержимость Шегона. Бес желал Вилл, хотел, во всех смыслах этого слова, и единственной причиной, по которой чернокрылый не опустился до сексуального насилия, была ненависть. Ненависть Вандом была столь опьяняющей, что разум тёмного ангела впадал в транс, отключался, утопая в хмельных волнах эйфории. Сладкое чувство истомы, некой пряной лености, растекалось по телу, от каждого удара ненависти, рвущейся из стражницы неконтролируемыми потоками. И ему всегда было мало, он не мог ей насытится, с каждым разом требуя больше, изобретая новые способы, дабы спровоцировать чародейку на эмоцию. В своих неистовых попытках увеличить дозу, чернокрылый стал жёстче, методы приобрели жестокий характер, а средства - изощрённый. Он буквально насиловал её душу, совершая ментальное надругательство при любой подвернувшейся возможности. Буйство златоликого не знало придела, достигнув апогея, в порыве наркотического пароксизма, он едва не загасил огонь её жизни собственными руками. И только страх лишится Вилл, оказаться без того единственного, что наполняло его светом и смыслом, остановило Шегона. Сквозь заскорузлую броню магии, извратившей сущность до неузнаваемости, пробилась часть сознания Мэтта, образовав на латах глубокую трещину, это стало началом преображения беса. Он всё ещё был демоном, но начинал понемногу возвращать свою человечность.

******

Шегон разительно изменился, и речь идёт не только о внешнем виде. Вилл заметила резкую перемену в их, если можно так выразится, отношениях. Раньше он постоянно донимал её своими домогательствами, провоцируя и раздражая, доводя до крайней степени отчаяния, изматывая, приводя в разбитое состояние. Но теперь… Да что там, она и сама не хило так поменялась! Вместо того, чтоб добить Эмбер, сбитую водным залпом, у которой от атаки Ирмы разъело крыло (оно окаменело, разбившись вдребезги при падении) стражница исцелила её. Лавовая демоница была настолько потрясена, что даже и не подумала об нападении, лишь ошалело взирала на заклинательницу молний, в чьей руке сверкал волшебный свет сердца Кондракара. Демонесса так и осталась на земле, смотря в небеса, на удаляющегося благодетеля. А там, в облаках, Вилл поджидал другой демон, который на данный момент, скрывался в густоте кучных туч, мирно плывущих, будто стада кучерявых барашков. Она чувствует его, золотое пятно ноет, болит, взывает к нему. Шегон где-то рядом и ей страшно представить, во что может вылиться очередной поединок. Шелест перьев, сбоку облака разметало рваными спиралями, их закрутило, растянув по воздуху. Громкий взмах, методичные хлопки крыльев, слева промелькнула массивная тень, отчётливой чернотой мелькнув за занавесом облаков. Сзади?! Стражница успела повернутся наполовину, прокрутившись на месте, активно работая крылышками, прежде чем изумрудные лепестки упёрлись в грудную клетку беса, а сама она полностью прильнула к нему, невольно прижимаясь спиной. Шегон держал рыжеволосую за талию, прижимая к себе, шумные махи смоляных крыльев разгоняли облака, что бросаясь в рассыпную, от порывов ветра, рваными разводами протягивались от них во все стороны. На мгновенье Вилл почувствовала слабость, но совсем иного рода, нежели это было ранее, ещё пару месяцев назад. Чародейка не была измотана, напротив, это было некое, как бы это сказать, интимного рода что ли, недомогание, которому невозможно сопротивляться. Заведя руки за голову, охватывая шею беса, запуская пальцы в иссиня-чёрные пряди, склонившись вправо, притянула к себе, чувствуя на шее его губы. Так приятно, поцелуи Шегона вызывают в ней безотчётное желание, даря удовольствие; боль отступает, золото больше не горит и Вандом становится так легко на душе, что она неосознанно жмётся к нему, полностью отдаваясь его объятьям. Нет, нельзя, это неправильно, так не должно быть! Широко открыв глаза, трезво оценивая щекотливость ситуации, в которой они оказались, хранительница сердца испускает разряд молний, на мгновение превратившись в колючую лазурь. Чернокрылый отпускает любимую, ощущая укусы свежих ожогов на теле. Россыпь кривых, ломаных, линий, покрывает кожу багровыми насечками. -Прости… - тихо обронила рыжик, подымая ладонь с сиреневым кристаллом. На мгновенье всё окрашивается сиренью, фиолетовое зарево застилает взор, и брюнет не видит ничего кроме пляшущих кругом фиолетовых искр. Когда свечение угасло, посередь облаков он оказался один, полностью излечен физически, но надломлен морально. Это сущие безумие, но ведь невозможно отрицать, Вилл влечёт к демону, тянет, как магнитом, и она решительно ничего не может с этим поделать. В попытках дистанцироваться, Вандом постоянно менялась с другими стражницами, едва заприметив фигуру беса, тут же ускользала, сбегая как можно дальше. Однако, когда не видели глаза, его облик рисовало воображенье, воскрешая в памяти, терзая синевой очей, смолью волос… Она и думать позабыла о Мэтте, в голове, впрочем, как похоже и в сердце, прочно обосновался Шегон. Владычица молний испытывала вину, чувство приступного раскаяния гложет, снедает изнутри, но более того, её мучил голод, тоска по запретным, недопустимым, ласкам, которые, чернокрылый предоставит ей с радостью, стоит лишь попросить. Лёжа на тахте, в медкабинете, рыжик терзалась смутными тревогами; левая часть лица болела, будто обожжённая, тело словно одна сплошная вата, недвижное и бестолковое. Как бороться с этой слабостью, с этим всепоглощающим чувством опустошённости и разбитости? Кто-нибудь, ну хоть кто-то, помогите… -А если бы сразу ко мне пришла, не оказалась бы в таком плачевном положении. – Вилл подняла глаза на говорившего, Мэтт, вернее, Шегон под его видом. Брюнет сидел на коленях, подле койки, держась за край, смотря на лежащую девушку. Как он вошёл и когда, загадка, Вандом даже не почувствовал стороннего вмешательства, не уловив момент, когда чья-то сторонняя аура проникал в мед кабинет. -Скажи, чего ты хочешь? – шёпотом осведомился синеглазый – Какого чувства тебе не хватает? Школьница сжала в кулаке простынь, уткнувшись в матрас лицом, покраснев до самых корней огненных волос: «Любви…» - кротко выдавила та. Вот ведь, воистину, друг для друга созданный, бракованный дует! Любовь и ненависть, одно проистекает из другого, взаимоисключает, идёт параллельно, рука об руку, сжигая при этом дотла всё вокруг. -Примешь мою? – коснувшись мочки уха девушки, молвил демон, обжигая горячим дыханием. Она утвердительно кивнула, так и не осмелившись взглянуть, встретится с ним взглядом. Погладив по волосам, пропуская блестящую пламень шелковистых прядей сквозь пальцы, прижался губами к виску девушки. От манипуляций беса боль стала отступать, постепенно затихая, отходя на задний план, полностью теряясь в новых ощущениях. Вилл наполняло теплом, нежным и заботливым, как невесомое прикосновение тысячи снежинок, кои вместо хлада, согревают, скользя пушистыми лучиками по телу. Такое светлое, искреннее, чувство обожания, сравнимое с обожествлением, неужели в самом деле можно так любить? Неужели, Шегон может так любить? Нет, здесь другое, чародейка определённо ощущает нечто, незримо мельтешащие на периферии, некий аспект эмпатии, который до сих пор упорно ею игнорировался. Что же это, такое до боли знакомое и родное, близкое по духу? Что… Рыжеволосая повернула голову, оказавшись лицом к лицу с парнем. Робко, всё ещё не доверяя в полной мере интуиции, неуверенно коснулась щеки брюнета, скользнув пальцами на затылок, как бы приобнимая. Взгляд синих очей поражал своей безмятежностью, в них отражалось истовое чувство влюблённого человека, и Вилл, не выдержав сей глубокой синевы, расплакалась. Без всхлипов, душащих глотку истерикой, тихо и беззвучно роняя слёзы на простынь. -Пади разочарована. – как бы невзначай обронил Мэтт. Вандом отрицательно покачала головой, поглаживая смоль его волос, притягивая к себе, прижимаясь лбом ко лбу. Буря эмоций захлёстывала старшеклассницу, не давая описать, облачить в слова неописуемое чувство, рвущиеся в груди буйным сердцем, что болезненно сжималось при каждом ударе. Так мучительно, невыносимо тяжко и в то же время, невероятно сладкая томность овладевала естеством.

******

Оконная рама поехала вверх, под внешним воздействием довлеющих сил. Всё-таки, иметь змеиный хвост не так уж и плохо, в конце концов, когда руки заняты, можно открывать замки, или окна (как в данном случаи), спокойно проникая в помещение. Сперва в комнату попала Вилл, вернее, её туда торжественно внесли, чернокрылый, ступая на подоконник, наклонился, проскальзывая под рамой, опустил одну ногу на пол опираясь второй об край. При этом парочка постоянно хохотала и целовалась, отпуская в адрес друг друга колкие и озорные шуточки. Тишина была изгнана из дома Олсонов (образовавшаяся там в отсутствие родителей), сменившись звонким гомоном молодых голосов. Проникнув в комнату, опустив рыженькую на паркет, Мэтт потянулся, выгнувшись спиной, как бы возвращая чувствительность отерпшим мышцам (нет, девушка ни коим образом не тяжёлая, просто нести её, постоянно держа плечи в напряжении, было не особо удобно). Тем временем, Вилл осмотрела личные покои парня, придя к выводу, что как-то так она себе и представляла комнату любимого. Ничего примечательного, стандартный, даже базовый, набор мебели. Единственно что привлекало внимание – это кипы бумаг и толстая записная книга, с текстами песен (набросками или идеями) находящихся на рабочем столе. Усевшись на кровать, Вандом бросила взгляд на тёмного ангела, в голове возникла совершенно дикая картина: Мэтт, в своём нынешнем, полушегоновском обличье, с расправленными крыльями, в которых переливается серебряный свет прожекторов, находясь на сцене, опирается на пилон, облокачиваясь спиной, держа левую руку над головой, а правой оттягивает в сторону полу жилета, игриво подогнув ногу, упёршись сапогом о глянец трубы. Божечки, да чего это она вдруг!? Похлопав по щекам, пытаясь изгнать из головы непристойное видение, девушка отвлеклась, а когда снова подняла взор на брюнета, он делал совершенно то же самое, что ей только что пригрезилось, только опирался о стену, весьма разнуздано откинувшись на обои. -Не смей меня подслушивать! – возмутилась рыженькая, гневно сдавив коленки, вспыхнув от негодования. -А ты не фонтанируй свои пошлости в эфир так громко. – ехидно уязвил Мэтт, широко ухмыляясь, демонстрируя острые клыки (почти как у носферату), отлепившись от стены, сделав несколько шагов в сторону собеседницы, добавил – Да и вообще, чего мне стриптизировать то? И так же всё видно, разве что ты хочешь узреть меня без штанов… От такого заявления школьница покраснела ещё сильнее. Эта их обоюдная связь, позволяющая на прямую считывать мысли и эмоции, не всегда играет на руку. Иногда, не хочется, чтоб твои бредовые думы были услышаны, вот как сейчас. Олсон уселся рядом, с интересом поглядывая на любимую, ну же, чего ещё роится в этой огненной головушке? -А тебе крылья не натирает? – внезапно вопросила Вилл, поспешно исправившись, под взором непонимающих глаз – Ну жилет, крылья же через него выходят, прорези не стесняют движение? Выдав задумчивое «хм», брюнет задумался, опался чего повернулся спиной к хранительнице сердца. -Видишь ли, - тыкая пальцем под основание крыла, - тут имеется особая система крепежей, они закрываются с запасом под основой, так что мне вполне комфортно. Ничего не мешает и не сковывает. Чародейка нырнула ладонью под жилет, ощупав металлическую линию замков. И правда, вырезы достаточно широкие, да и исподнизу есть пространство… Щёлк! Совершенно не задумываясь, под воздействием праздного любопытства, рыжеволосая раскрыла одну из защёлок, вторую, подымаясь вверх по мудрёной системе, раскрыла все замочки. Под левым крылом створки жилета разъехались, оголяя часть кожи. Мэтт внутренне напрягся, зачем его раздевают, будут ли за сим следовать какие-то решительные действия, или нет? А между тем, девушка раскрыла уже вторую линию креплений. Чётко улавливая желания любимой, Олсон стянул предмет одежды, обнажая сипну. Идеальный мышечный каркас, Вандом даже сглотнула от накатившего чувства, не то что бы возбуждения, но некого волнения, определённо. Обогнув пальцами трапециевидные мышцы, указательными обрисовывая контур, опустилась к основанию крыльев, растущих из лопаток, огладив смоль перьев, скользнув под оперение, нащупывая продольные мышцы вдоль позвоночника… При этом Мэтт испытывала крайне стеснительные, неловкие, ощущения, от которых внутри всё сжималось и скручивалось в трубочку. Такие лёгкие, невесомые, совершенно невинные, по своей сути, но чертовски бесстыдные по существу, касания, пробуждали в юном демоне самые низменные желания. А между тем, ведьмочка закончила исследование, остановившись на пояснице, больше, подвергать пальпации нечего, однако, девушка совершенно точно знает, что это далеко не всё! У него ещё есть та чудная сеточка на рёбрах, зубчатые мышцы, (кажется, их так принято называть), так хочется потрогать! Преисполнившись решимости, смело подняв ладони, возложила на бока брюнета, нащупав тот самый сегментированный рельеф, надо же, и правда зубчатые, лепестковые образования мышц. Возможно, старшеклассница продолжила бы прикладной урок анатомии, если бы у испытуемого не сдали нервы: Олсон, будучи в конец измотанным ласками любимой, непроизвольно хлопнул крыльями, с шумом расправив в обе стороны, громогласно раскинув смоль перьев прямо под носом рыжеволосой. От неожиданности, девушка подалась назад, наблюдая иссиня-чёрные крыла во всей красе, и мелкую кутерьму перьев, что плавно опадали, после такого резкого выпада. -Прости, тебе неприятно? – поинтересовалась Вандом, чувствуя за собой вину. Едва ли кому-то понравится, когда его вот так бесцеремонно лапают, пусть даже это твой близкий. Но, вся проблема состояла как раз в том, что ему нравилось, до одури нравилось. -Дело не в этом, - отозвался Мэтт, - просто я не могу выносить подобного, это сложно, Вилл, - немного повременив, обернулся к собеседнице, опуская расправленные крылья, так что они стали свисать с боков кровати, - я боюсь, что не смогу сдержатся, понимаешь? Понимает, теперь она отчётливо понимает, чего ему стоило её любопытство. Ну конечно, они оба подростки, пребывающие на пике того самого периода, когда влечение к противоположному полу начинает проступать особо остро. Было бы странно, если бы он её не хотел, а Мэтт хотел, и как человек, и как демон. Страстно желал, а теперь, ввиду тех манипуляций, которым его подвергли, в особенности. Вилл закусила губы, борясь с внутренним чувством нравственного смущения и страхом всего нового, сдула наэлектризованную прядку чёлки, сама себе дивясь, что говорит: «Тебе не нужно сдерживаться.» Не веря ушам своим, Олсон полностью повернулся к девушке, при этом подобрав крыло, дабы оно не мешало, развернулся лицом к рыжику. Горя от стыда, вся красная, будучи одного цвета с волосами, Вандом лишь взглядом карих глаз выражала смелость, притаившуюся в глубине. Они оба ощущали это – желание окунутся в безумие, на уровни эмпатии улавливая колебания друг друга, кои, отражаясь в них самих, многократно усиливались, подпитываемые обоюдным чувством вожделения. Коснувшись щеки любимой, наклоняясь к чародейке, припал к губам, целуя без тени сомнения, углубляясь, становясь настойчивей, сплетаясь языками. Сапоги и кроссовки одновременно полетели на пол, стукая и перекатываясь по паркету. Зиппер задорно щёлкнул, безрукавка полетела прочь, а за ней и гольф, стянутый верхом, увы, для сего пришлось прервать поцелуй, но теперь, он может вновь прилипнуть к сладким устам, попутно расстёгивая ширинку джинс. Плавно спуская с бёдер, держа пальцами, ниже, до колен, к чертям их, только мешаются! Теперь она в одном белье, скромном, по классике выдержано, без лишних изысков, но что надо комплект подчёркивает удачно, Мэтт Шегонович одобрительно ухмыльнулся, окинув взглядом обнажённое девичье тело. Чародейка довольно смело ухватилась за пряжку птеруг, с видом, мол, не одной мне раздеваться, давай, скидывай всё это! Брюнет задорно хихикнул, щёлкнув пряжкой, спуская предмет одежды, после чего так же быстро избавился от брюк. Теперь их отделяла лишь малая часть оставшейся ткани, от которой, вскоре, так же избавились, всё исподнее оказалось на полу, на кипах сброшенных одежд. Не в силах больше терпеть, чернокрылый рванулся вперёд, проникая в святая святых. То была ошибка, от резкого вмешательства Вилл вскрикнула, сдавив плечи беса, вонзаясь ногтями до крови, испустив всем телом такой разряд электричества, что у незадачливого любовника все перья дыбом встали. Взревев от боли, Мэтт выгнулся спиной, упираясь лбом в матрас, рядом с виском девушки. Снова перья по всюду и запах гари, обуглившиеся, слегка дымящиеся, пёрышки опадали круг них, описывая тонике линии дыма, оставляя чёрный след траектории падения в пространстве. Да уж, не самое лучшее начало, отстранившись, чувствуя по личной связи боль рыжеволосой, предпринял попытку номер два. Глупо было так бросаться, глупо и бестактно, даже кощунственно. Целуя мокрые ресницы, собирая губами слёзы, тем самым утирая влагу, успокаивая любимую, чернокрылый принялся покрывать поцелуями нежную шею. Спустившись к ключице, прихватил зубами, ощутимо надавив, оттягивая кожу, без фанатизма, просто чтоб распалить угаснувший очаг страстей. И это сработало, предварительные ласки сыграли свою роль, Вилл стала более расслабленной, охотнее поддаваясь манипуляциям, шла на контакт. Целуя каждый сантиметр тела, рисуя влажные узоры, водя языком по коже, юный бес добился соответствующей реакции. Мэтт почувствовал сразу, тот главный момент, когда партнёр испытывая крайнюю степень возбуждения (морального и физического) начинает изнывать в предвкушении чего-то большего. Закончив лобызать бедро, покусывая и целуя внутреннюю часть, Олсон приподнялся, приблизившись, шепнул ей на ухо: «Я попробую снова.» Рыжеволосая доверительно прикрыла веки, постепенно теряя зрительный контакт с юношей. На сей раз, учтя все ошибки, он не был горячлив, предпочтя ласковое наступление бездумному террору. Постепенное скольжение, сравнимое с поступательным наплывом волны на песчаный брег, мягкое вторжение, не вызывающие ровным счётом никакого сопротивления. Девушка сжала простыни в кулаках, импульс ударил по обоим, пройдясь раскатом ожидания, ожидания дальнейших действий, как с его, так и с её стороны. Она была готова, об этом кричало и тело, и эмоции, бьющие разум демона неконтролируемыми потоками, подстёгивая, понукая действовать. Мэтт начал двигаться, сперва осторожно, давая партнёрше время приспособится, свыкнутся с перепадом из «спокойствия» к процессу «наступления». И когда она приоткрыла глаза, смотря слегка опьянённо, будто под воздействием дурмана, протягивая к нему руки, касаясь пресса, скользя пальцами между точёных кубиков, оглаживая грудную клетку, ощущая крепость мышц, брюнет позволил себе зайти дальше. Чернокрылый опустился к ней, упираясь руками с боку от огненной головы, максимально проникая внутрь. Ощущения были непривычными, даже неизвестными, такого ей ещё не доводилось испытывать: низ живота налился тяжестью, будто в нём зарылся целый рой бабочек, кои щекоча беспокойными крылышками, желали вырваться наружу, при этом, согревая теплом, что растекаясь по всему телу, распространилось по всему естеству, заполнив её всю. И даже больше, кажется, жар стал вырываться наружу, опаляя любовника, проникая сквозь поры, заполняя пламенем чародейки всего беса. То же было верно и в обратном направлении, энергия, циркулируя между ними, будто зацикленный поток, постоянно перетекал из одного, в другую, по смежному каналу, образованного проклятьем, их общим проклятьем на двоих. Все эмоции и ощущения, усиленные стократ, передавались от Вилл к Мэтту, от Мэтта к Вилл, играя роль магического допинга. Молодые люди буквально теряли контроль, впадая в неистовство, уже нисколько не стесняясь и не осторожничая, больше не было «границ неудобства» и «баррикад болезненных неловкостей», всё утонуло в страстном пламени безумства. Они поедали друг друга, морально, эмоционально, физически… Резкие порывы юного беса находили не менее резкие отклики со стороны чародейки: он вбивался в неё, вдавливая тело в матрас, не переставая целовать. Она не мене яростно откликалась, идя на встречу, льнула к нему, приподымаясь, держась за крепкие плечи, выгибаясь и всячески прижимаясь к нему. Их губы постоянно соприкасались, влажными, прерывистыми, поцелуями, с рваным дыханием, горячий воздух в уста и всё сызнова. Она царапала его спину, прокладывая алые реки на напряжённом торсе, чувствуя липкую кровь под ногтями, продолжая царапаться, в припадке некого буйства, сжала в кулаках смоль перьев, заламывая, непроизвольно ломая, и частично, вырвав оперение. Олсон хрипло дышал, рыча нечто невразумительное в ответ на каждую выходку любимой. Её болезненные ласки действовали на беса как адреналин, обостряя и усиливая желание. Его било мелкой дрожью, не только от нежных пальчиков Вандом, скользящих по рёбрам, но и от слабых разрядов электричества, которые следовали за каждым прикосновением. С некой ловкостью гимнастки она закинула ногу на поясницу, надавив кончиками пальцев ступни на основание хвоста, пропустив слабый ток. Предательские стоны, такие постыдные для парня, разрывали грудную клетку, вырываясь из глотки скрипящими нотками удовольствия. Мэтт попытался избавится от подобных ласк приподнявшись, вытягиваясь на руках, постепенно выходя, юноша как можно скорее хотел прервать забавы любимой. Ему не нравилось с моральной точки зрения, не может парню там быть приятно, не должно! Однако, электрический ток проходил через позвонки хвоста, уходя в копчик, покалывая внутри, странным образом воздействуя на чувствительные зоны таза. Олсону не хотелось испытывать подобное на своих ягодицах, нет, это чертовски будоражит и в своём роде возбуждает, но двоякое чувство аморальности процесса не давало покоя брюнету. Максимально отстранившись, он почти что полностью из неё вышел, но партнёрша была настроена решительно, ей нравились ощущения, что передавались по смежному каналу связи, и она не намерена была прекращать! Усилив заряд, посильнее надавив ногой на основание хвоста, хлестнула любимого электричеством, то чего тот задохнулся собственным стоном, пристыжено закусив губу, машинально рванулся вниз, резко вдавив возлюбленную в матрас. Вилл вскрикнула, громко, прямо над ухом юноши, завопила так, что пропитанный похотью голосок эхом отдавался в голове чернокрылого. Исступлённо сжимая плечи демона, глубоко вонзаясь ногтями в плоть, борясь с накатывающим чувством эйфории, Вандом весьма развратно, и крайне разнуздано, в совсем не свойственной старшекласснице манере, прошептала: «Давай так ещё раз!» Искоса взглянув на любимую боковым зрением, коварно ухмыляясь, обнажая белоснежный оскал носферату, Мэтт тихо посмеялся, принявшись выполнять пожелание рыжеволосой. Он больше не обращал внимание на электрические выходки ведьмочки, если ей уж так нравится, то пусть шалить в волю. В конце концов, её действия оказывают особый эффект, весьма непривычный, до селе ему не доводилось испытывать ничего подобного, но «новое» не значит «плохое». Теперь уж юный демон нисколько не смущался по поводу своих стонов, впрочем, Вилл голосила куда как рьяней него самого, совершенно бесстыдно охая да ахая, в общем, стонала в своё удовольствие. -Мэтт, - позвала рыжик возлюбленного, едва вытягивая слова, пребывая в крайне возбуждённом состоянии - Мэтт, я не хочу останавливаться, я не чувствую усталости, а ты? -Я могу заниматься этим вечно. – обронил тот, напряжённо выдыхая, обжигая девичье плечо касанием губ – Давай просто останемся вот так, друг в друге, потоянно… Наверное, молодой демон хотел сказать что-то ещё, как-то обосновать, довести мысль до логического конца, но зарывшиеся в волосах рука, сжавшая в кулаке смоляные пряди, оборвала речь, Вилл потянула к себе, нахально затыкая поцелуем, дразняще скользя язычком по нёбу. Всё потерялось, утонуло в ней, весь мир; время, для чернокрылого престало существовать абсолютно всё, есть только она, его любовь, бескрайняя и всеобъемлющая, любовь чародейки, которая пульсирует в нём самом, в них обоих. Бесконечный круговорот чувств и эмоций, захвативший, подчинивший молодых людей себе и, признаться, ни Мэтт ни Вилл не прочь остаться вот так, в плену друг друга навечно.

******

Гора Танос полнилась сомнениями. Рыцари Погибели, пребывали, каждый по-своему, в состоянии сумбурной прострации. Огненная демонесса, ледяной ангел и даже вервольф, все трое непривычно задумчивы и отсранённы. И только с появлением Шегона, отряд бесов оживился, Гор тут же метнулся к хозяину, а парочка элементалей одарили пришлого неоднозначным взглядом. -Полагаю, спрашивать о том, где ты был всё это время излишне. – начал Тридарт, глядя на товарища. Брюнет снизал плечами, с видом невинного недоумевания, мол я совершенно чист и непорочен, в чём вы меня тут обвиняете? -Ты изменился из-за неё, так ведь, это ведь хранительница сердца тебя так преобразила? – задалась вопросом Эмбер, поставив чернокрылого в тупик. К чему эти расспросы, чего добивается эта парочка, не уж то хотят вывести на чистую воду, чтоб потом донести старой карге? Не обращая внимания на замешательство Шегона, читающиеся, не столь внешне, как в эмоциональном плане напряжённости, которую, увы, не скроешь, лавовая демоница продолжила: «Она спасла меня, исцелила, хоть мы и враги, и мои травмы были был лишь на руку, девчонка вылечила меня, восстановив крылья.» -Владычица сердца Кондракара и мне помогла, - вмешался лазурный ангел, словно бы продолжая общую тему, - заклинательница огня полностью расплавила мне руку, но их лидер пришла мне на помощь. Видимо, ощущая некое родство, схожесть меж ними, ведь теперь, будучи рабой желаний, Вилл в полной мере, на своей шкуре, прочувствовала, каково это, быть заложником инстинктов, под гнётом магии. Разделив проклятье с Мэттом, она стала таким же демоном, как и рыцари; проникшись сочувствием, состраданием к сим несчастным созданием, рассматривать как прежде, в качестве врагов, уже не могла. А посему, заклинательница молний часто проявляла снисхождение, залечивая раны пострадавших. -Нериса никогда не делала для нас ничего подобного. – молвила Эмбер, сдавив локти – Даже когда мы пребывали на пороге смерти, полностью разбитые, потерпев сокрушительное поражение от стражниц. -Мы всегда были предоставлены сами себе, - подытожил Тридарт, будто продолжая вещать за свою подругу, - и если не смогли подпитаться, залечив раны, то поделом, не её забота! -Проще говоря, вы хотите сказать, что настало время сменить руководство? – уловив некоторые колебания в атмосфере, предположил Шегон, скрестив на груди руки – Хотите избрать нового тирана, с боле чутким сердцем? Элементали одновременно воззрились на чернокрылого, будто бы именно это и крутилось в голове, вертелось, маячило на периферии, но смелости высказаться у них не хватало. Почесав Гора за ухом, брюнет лукаво ухмыльнулся, читая сомнения в глазах союзников. -Она не примет нас. – возразила огненная демонесса, а хладный бес добавил – К чему стражнице демоны? -Если она способна любить такого как я, то неужто в сердце не хватит места для вас? – резонно возразил глава рыцарей – Вилл сущий ангел во плоти, и если вы намерены встать на её сторону, то я поддержу любые ваши начинания. Сомнениям пришёл конец, оба демона, как лавовый, так и ледяной, утвердились в намерениях, решительно избрав стезю. Разумеется, сама девушка, о которой упоминалось ранее, была не слабо удивлена, когда под её окнами появилась вся бравая четвёрка бесов. После подробных пояснений, заверений и клятвенных присяг, мисс Вандом согласилась на аферу, решив доверится чутью своего благоверного. Кроме того, план, предложенный Рыцарями Погибели, пришёлся ей по вкусу. Такое вероломное коварство конечно не в природе Вилл, но на войне все средства хороши. Проулок, в котором проходили переговоры, озарило ярким, сиреневым, сполохом, вспышкой, ставшей началом судьбоносных событий. Как оговаривалось выше, глава стражниц вступила в тайный сговор с демонами. Теперь, когда настал тот самый день, миг последней схватки, в котором Нериса решила участвовать лично, пришло время раскрыть карты. Бывшая хранительница сердца Кондракара по обыкновению натравливала подчинённых: «В бой, мои рыцари!», - веля тем атаковать. В спину ударило жаром, старя колдунья пошатнулась, опёршись на посох, обернулась, глядя сквозь занавес седых волос, взглядом полным непонимания. Эмбер игриво перекатывала в ладонях огненный шар, точно такой же, коим она нанесла удар только что. Остервенело ухмыльнувшись, демонесса отправила шкварчащий снаряд в ведьму. Отбив выпад молнией, поставив лазурный щит, бывшая стражница гневно взвопила, выплюнув бессмысленный комок звуков, будто затравленный зверь. А тем временем, Тридарт отправил в колдунью залп ледяных лезвий, изрешетив хлипкий барьер, в брешь которого, тут же ударил едко зелёный луч, сбив старую с ног. Покатившись кубарем, привалившись на бок, Нериса поднялась, шатаясь, держась за посох, используя его в качестве костыля, выпрямилась, гневно воззрившись на предателей: «Да как вы посмели, я создала вас, вы обязаны мне жизнью! Раз отказываетесь подчинятся – так и пропадите вы пропадом!», - проклиная, выругалась волшебница, угрожающе воздев посох над головой. Сиреневый камень в оправе корней набалдашника засветился, озарив всю округу ярким светом. Серия сохатых молний, делясь и разветвляясь, ударила по четвёрке перебежчиков, пронзив тела бесов насквозь. Однако, рыцари устояли, и глаза Нерисы налились ужасом негодования. Как, она ведь совершенно точно должна была поглотить их, вернуть себе силу, так как же!? Разряд молнии, совершенно такой же, как у седоволосой, опутывая колючими сполохами, обвился вокруг злой волшебницы, полностью обездвижив. Грымза обернулась, с трудом вертя шеей, свирепо уставившись на рыжеволосую хранительницу сердца: «Ты!», - зашипела змеёй ведьма. -Теперь это мои рыцари, - молвила Вилл, легко ступая по горному плато, припорошенному снегом, - они больше тебе не подвластны. Боковым зрением Нериса приметила узор на пряжке ледяного демона, скользнув очами, обнаружила, что у каждого из бесов была такая же отметина – символ единства двух начал, печать хаоса, тобешь, рисунок элемента квинтэссенции. Проклятая девчонка, сманила на свою сторону, да ещё и силой сердца поделилась! Да уж, вот так сглупила, воистину, никогда нельзя недооценивать противника. Надо же было так нелепо проколоться! Стражницы не вмешивались, ведь для них самих случившиеся стало сюрпризом. Они попросту не знали, как поступить, держась в стороне, лишь наблюдая. А между тем, глава чародеек продолжила натиск, усиливая давление электричества, нещадно хлыстая колдунью молниями. -Ну же, Нериса, ты знаешь, что делать, давай же. – потешалась ведьмочка, не прекращая экзекуцию. Ведьма упрямилась, изо всех сил противясь натиску молодой коллеги, однако, силы подтачивало убойным напором магии нынешней владычицы сердца, а силы же самой Нерисы были на исходе. Предательство рыцарей, с уходом которых ушла и часть магии старухи, словом, она оказалась в невыгодном положении. Не в состоянии больше противится, колдунья сдалась: «Я отрекаюсь!», - завопила не своим голосом та, выпустив из рук волшебный посох. Трость тут же подобрал Гор, косматый вервольф поспешил к главе стражниц, преклонив колено, протянул чародейке жезл. Вилл с самодовольным видом приняла подношение, без интереса покрутив посох, уперев в землю, держась у самого набалдашника, молвила: «Нельзя отнять силой, говорите? Ну, я бы поспорила!» Бывшая хранительница сердца Кондракара лежала на земле без сознания. Подле неё, подобно сторожевым горгульям, стояли элементали. Эмбер ткнула тело трезубцем, пройдясь вилами по спине поверженной волшебницы. -Примите мои поздравления, госпожа, - обращаясь к электрической стражнице произнесла лавовая демонесса, - вы одержали блестящую победу. -Каковы ваши приказания? – осведомился Тридарт, намекая на Нерису – Что с ней делать? Довольная улыбка играла на устах, владычица сердца чувствовала себя на самом пике, пребывая в зените триумфа. Обернувшись к чародейкам, с победоносным видом глядя на подруг, Вандом не встретила ничего кроме немого порицания и откровенного неприятия. Стражницы смотрели на неё так, будто пред ними сам Гитлер в юбке. Словно бы она жуткое, самое страшное чудовище, которое только существует на белом свете. Внезапно, в голове рыжеволосой возникла мысль, коллективное представление девушек, воплотившиеся в едином образе: Вилл, в окружении демонических слуг, захватывает новые сердца, подчиняя миры по всей вселенной. Со своей преданной четвёркой рыцарей, стоящих генералами во главе полчищ химерных армий самых диковинных чудищ, восстанавливает власть террора. Вандом выронила жезл, прикрыв золото на левом глазу, вот значит, как они её видят, кем она для них стала… Пошатнувшись, чувствуя холод подступающего ужаса, рыжеволосая качнулась, упав прямо в объятья чернокрылого. Придерживая любимую за плечи, положив ладонь на затылок, погладил по волосам, приговаривая: «Тише, ты привыкнешь, как я привык.» Нет, нет, нет! Зло слишком прочно укоренилось в ней, пустив корни так глубоко, что она уж перестала различать грешное от праведного. Нельзя попустительствовать, чародейка уже утратила контроль, а что дальше? Сколько шагов от «сейчас», до того «безумия», которое предстало в видении? А ведь рыцари и вправду пойдут за ней, они сами избрали её новой хозяйкой, добровольно примкнули, бесы уже благоволят ей, испытывая нечто сравнимое с преклонением. Нет, Вилл обязана положить сему конец, здесь и сейчас! Подняв взгляд на Мэтта, глядя жалобно, чуть ли не умоляюще, владычица амулета пролепетала: «Прошу, Мэтт, если мои чувства ещё что-то для тебя значат, пожалуйста…» Он знал к чему она клонит, они вновь вернулись к сему разговору, знал, но что поделать, Олсон никогда не мог устоять пред этими очами, ни как демон, ни как человек. -Хорошо, - оборвал её брюнет, - раз уж ты так хочешь, будь, по-твоему. В Кондракаре их давно уж ждали, совет мудрейших во главе с оракулом, приветствовали гостей в главном зале небесной цитадели. Демонам было не особо уютно в обители света и благочестия, однако, раз уж госпоже стражнице так угодно, они поступятся принципами. -Подойдите. - молвил Оракул, обращаясь к Вилл и Мэтту, протягивая развёрнутые ладони, приглашая шагнуть вперёд. Ступив на встречу мудрейшему, приблизившись к Химеришу, глава чародеек и бес отщепенец, встали напротив него, ожидая дальнейших указаний. Оракул совершил некие манипуляции, мановением обоих рук приглашая совет верховных присоединится к обряду. Орден Кондракара, под руководством Оракула, принялись творить магию. Золотистая дымка окутала хранительницу амулета и бывшего рыцаря погибели. Сверкающие зарницы, тонкими вереницами искр исходили из каждого члена совета, собираясь круг тех двоих в блестящие оболочки, отгородив куполами от остальных присутствующих. Золотое пятно на левом глазу Вилл стало тянутся, вытягиваясь тонкими нитями, которые обрывались, превращаясь в трепещущие капли, витая над головой девушки. С отметиной-близнецом на лице Мэтта происходило тоже самое. Процесс избавления от проклятья шёл гладко, до поры до времени, а потом, случилось непредвиденное. Голову Вандом пронзила боль, от области золота, и вниз, расходясь по телу, нарастающими волнами, будто разрывая изнутри. Конечности сводило судорогами, внутри словно тысячи лезвий, режущих и рвущихся на свет. Невыносимая, адская боль. Чернокрылый ощущал её муки как свои собственные, каждый припадок, разбивающий сознание, ломая и выкручивая душу. Зачем терпеть подобные мучения, ради чего? Чтоб быть «чистым», «праведным», созданием, в очах кучки фриков в балахонах?! Да кто они такие, чтоб судить их, её?!?! Почему Вилл должна мучится в угоду их виденью праведного? Нет, он не позволит, Мэтт не станет смирно стоять в сторонке, наблюдая муки возлюбленной. Пусть катятся ко всем чертям со своим «добрым и светлым»! Гневно воззрившись на Оракула, чернокрылый выпустил едко зелёный луч. Вспышка изумрудов ударилась о сверкающий барьер, вызвав взрыв при столкновении материй, магия разлетелась сверкающими хлопьями, будто неистовый фейерверк, оглушительным треском возносясь к небесным сводам. Чётко понимая ситуацию, остальные демоны присоединились к сопротивлению лидера. Троица демонов вступила в бой, выступив против совета верховных. Началась настоящая неразбериха: вспышки пламени, раскалывающийся лёд, шипение талой воды, раскидывающиеся со свистом стебли лиан, воздушные вихри… Очередная схватка Рыцарей Погибели и Стражниц, но в этот раз, дела обстояли иначе, они защищали одну из них, предводительницу чародеек, защищали, от самих волшебниц и тех, кто стоял над ними – совета Кондракара. Воспользовавшись замешательством, тем, что магия развелась, Гор, резво передвигаясь на четвереньках, пересёк бушующие поле боя, подобравшись к Оракулу, оберегавшему электрическую стражницу. Химеришь заметил вервольфа, однако, зверь с лёгкостью уклонился от волшебных залпов, оставив далеко позади распадающиеся салюты. Выпрыгнув вперёд, пав прямо меж владыкой небесной крепости и подопечной, косматый демон подхватил рыжеволосую на руки, прытко улизнув от праведного гнева Оракула. Теперь, ему уж не ударить по злоумышленнику, не навредив при том Вилл. Стражницы и бесы продолжали яростно биться, при этом весь орден продолжал поддерживать своды магией, дабы зала не обрушилась. Заметив успех питомца, Мэтт, пребывая под самыми эмпиреями, ухмыльнулся, отметив удачное стечение обстоятельств. Теперь этот лысый хрыч получит сполна! Спикировав вниз, выровнявшись относительно пола, летя над блестящими плитами в паре-тройке метров, Олсон нёсся на Оракула, желая воздать тому сполна «за заботу» о любимой. Чернокрылый метался зигзагами, избегая раскатов сверкающей магии, однако, ударившись о барьер мудрейшего, не растерялся, продолжая напирать. Яростно колотя крыльями, упираясь рукой о трепещущею мембрану света, скребя острыми ногтями, брюнет пробил оборону Химериша. Щит пал, разлетевшись ярким сполохом градиентных искр. Звук трескающейся плоти, изумрудное облако поблёскивающих зарниц, разметавшиеся по сторонам огненные пряди, на мгновение застывшие в пространстве багряным ореолом, опадают, обрамляют лицо той, кого он так рьяно пытался спасти. В руке беса дрожь, что предаваясь по всему тело, заставляет мышцы мучительно сокращаться в конвульсивных припадках. Придержав под спину, Мэтт плавно опустился с ней на пол, боясь отнять руку. Внутри неё всё так трепещет, ощущение горячей крови и влажность внутренностей, то каковы они наощупь, их текстура, он чувствует пальцами всё. Вилл булькнула кровью, исторгнув из себя вязкий сгусток красноты. Подбородок окрасился алым, стекая по скулам, кровь падала на небесный пол. Протянув руку к чернокрылому, коснувшись холодеющими пальцами щеки, рыжеволосая прошептала: «Ты не должен…», - но увы, остаток фразы утонул в кровавом хрипе. Вандом закашлялась, будто бы пытаясь сглотнуть, затихла, уставившись в безмятежность воздушных эмпирей Кондракара, цитадели спокойствия и обители добра. Внутри девушки угасала жизнь, она едва теплилась, можно сказать, уже тлела. Застывшие очи, будто цветные стёклышки, не выражали светоча разума, они не выражали ровным счётом ничего. Что же она хотела сказать, чего он не должен, чего же!? Что ему делать, что!? Девичьи вскрики, в которых отчётливо узнавался голос Корнелии и Эмбер, они обе, что стражница, что демоница, были потрясены случившимся. Вилл, очнувшись в самый опасный момент, быстренько оценила ситуацию, придя к единственному выводу – только ей под силу остановить Мэтта, всех их. Телепортировавшись, встав между Оракулом и любимым, Вандом не учла одного, законов физики. Тело, пребывающие в движении, не способно резко встать, вот и чернокрылый не смог остановится, пробив в теле хранительницы сердца дыру. Запястья Олсона сковало неведомой силой, а горло сдавило петлёй, сверкающие путы вздёрнули его, подымая с полу. Бездыханное тело брякнулось об плиты, заливая всё круг себя кровью. Он метался, рвался изо всех сил, но сорвать оковы мудрейшего, скреплённые магией всего совета верховных, так и не смог. Оставшиеся троица рыцарей разделила ту же участь, цепи света опутали тела бесов, прибив к полу, вынуждая тех пасть ниц. Мэтт видел, как стражницы кучно теснятся над Вилл, как Ирма падает на колени, ломая руки, Корнелия тихо плачет, Хай Лин всхлипывает на плече Тарани, которая стоически держась, пыталась не подать виду, хоть сдерживать слёзы на ресницах было крайне сложно.

Тинари – планета тюрьма, наши дни.

Ирма отошла от камеры Шегона, с чувством мрачного упоения, засеменив по проходу, видимо, спеша к удалившимся стражницам. Тарани задержалась, взглянув на бывшего товарища сквозь серебро рефракции пламени барьера: «Она жива.», - будто невзначай обронила мисс Кук. Чернокрылый мгновенно воззрился на чародейку, но та была уж слишком далеко, ему достался лишь очерк её спины в дали и синева раскачивающихся волос. В голове демона эхом проносилось: «Она жива! Жива!» Разум тут же преисполнился коварных замыслов; зря что ли он всё это время скапливал всеобщую ненависть заключённых? Подзуживая, поддерживая плодотворную атмосферу, щедро сдабривая унылой безысходностью умы преступников, подготавливая, тем самым, плацдарм. Сейчас, в нём с аккумулировалось столько сил, что хватит на любые подвиги! Боль, гнев, страх, и конечно же, ненависть, сего добра на Тинари в избытке! Наверняка и товарищи не пасли задних. Что ж, аура четверых чародеек развелась, Шегон отчётливо ощутил исчезновение знакомой магии. Прекрасно, не то чтоб сие как-то помешало, просто не охота тратить время попусту. Настала пора смены караула, по обыкновению пара охранников сдала вахту коллегам, отправившись отдыхать. У одного из служивых поблёскивал на поясе кристалл-ключ – универсальный допуск к любому из магических замков, способный открыть что угодно. Его то бесу и не хватало, раньше он бы не смог добраться до ключа, слишком мало сил, но теперь, у него появился шанс. Сейчас или никогда! Резко выбросив руку, проникнув кистью сквозь серебро барьера (испытывая не самые приятные ощущения, связанные с сгорающей кожей, обугливающейся до самой плоти), ухватил одноног из охранников за горло, сдавив захватом локтя. Мощная шея мужчины хрустнула, соприкоснувшись с волшебной мембраной, тело загорелось, за считаные секунды обратившись в угольки, а ключ-кристалл, войдя в контакт с магической стеной серебра, полностью деактивировал заклятье. Печать спала с камеры заключения, сверкающие письмена, будто замыкающиеся проводка, искрясь и полыхая, прошлись вдоль всего периметра, сойдясь в одной точке на потолке, разлетевшись ярким салютом. Заклинание развелось, а вместе с ним, исчезла и преграда, отделяющая чернокрылого от внешнего пространства. Включилась сирена. Сигнал тревоги сверкал по всем этажам, вспыхивая в гранях соцветий кристальных друзд. Шумиха привлекла внимание лавовой демонессы, поднявшись с места, Эмбер поплелась к барьеру. Мгновение, и серебряная пелена распадается, расступаясь пред демоницей, выпуская наружу. Оказавшись вне камеры, одна из рыцарей столкнулась с Гором и Шегоном, при виде последнего огненная шевелюра дамы вспыхнула яркими сполохами: «Ты!», - выпалила Эмбер, напустившись на бывшего соратника. -Она жива. – брякнул брюнет, наблюдая, как от сей лаконичной реплики огонь ярости высокоградусной бестии погас. Этих слов было достаточно, чтоб ненавидящая все три года Эмбер вновь приняла сторону бывшего лидера. Но без Тридарта демонесса отказывалась сотрудничать, само собой, ему нужны все трое, а без мистера ледяные крылья их команда не полная. Прихватив по дороге лазурного ангела, четвёрка рыцарей направилась к звёздным вратам, скрытым на серединном пролёте. Сферообразное помещение, в центре которого, непрерывно циркулируя, вращается гигантский коловорот синевы. Портал, сквозь который приводят новых постояльцев, и перемещаются сами охранники, да рабочий персонал тюрьмы. Сопротивление было незначительным, разумеется, для кого-то более слабого, и не столь пропитанного магией, полчища вояк оказались бы ощутимой преградой, но не для демонических рыцарей. Тех, кого не сжигало живьём в адском пламени, сметало леденящей пургой, от которого верхние ткани обмерзали аж до костей. Других растворяло в лучах едкой зелени без следа, люди попросту испарялись, оставаясь рваными пятнами вспышек на стенах и полу. А завершал наступление зверь, чьи лихие когти, расточая круг себя режущую волну, разрывали тела на кусочки, окрашивая каменные внутренности тюрьмы кровью. Наконец то портал, теперь их ничто не остановит, четверо бесов ринулись в коловорот, растворяясь в бесконечном вихре волшебного зарева. Такие чуждые и одновременно знакомые ощущения: родной воздух далёкого города, позабытого, затёртого в памяти пятнами безысходности и тоски. Город, где прошло его детство, где встретил любовь… Город Хитерфильд раскинулся гирляндами огней, сверкая внизу, подобно гроздьям лампочек, утопая в пёстром мареве из бокэ. Правая часть лица садняще заныла, да, ему знакома эта боль, она здесь, совсем близко и Шегон определённо знает, где искать Вилл. Центральная больница Хитерфильда, самая большая по количеству мест и врачебных профилей. В отделении реанимации, в одиночной палате, спя беспробудно, словно принцесса из сказок, лежала рыжеволосая девушка. За время комы огненные пряди Вандом младшей сильно отросли, хоть Сьюзен и подрезала их регулярно, но содержать причёску в идеальной форме было сложно. Волосы пребывали в постоянной длине до плеч, так их легче расчёсывать и мыть. Заклинательница молний совершенно не выглядела измученной, как пристало человеку, проведшему в беспамятстве три года. Разве что кожа слегка бледновата, и немного пегой серости под глазами, а так, Вилл выглядела вполне обычно, в точности такой, как в его воспоминаниях, только, разве что, чуток похорошела. Шегон приблизился к постели больной, аппарат ИВЛ вентилировал лёгкие, заставляя рыжеволосую дышать. Медикаменты, вместе с питательными, поддерживающими, веществами, вводились внутривенно. На экранах мониторов мед.оборудования, сплошной кривой, мелькала зелёная линия сердцебиения, мерно отсчитывая пиками каждый удар. Покрытая паутиной проводков всяческих датчиков, она походила на опутанную нитями куколку бабочки, которая должна вот-вот проснутся, но почему-то так и осталась в состоянии полу дрёмы, не покидая кокон. -Вот уж не ожидала что ты со всей бандой заявишься, впрочем, этого стоило ожидать. – прозвучало в полумраке палаты. Гор ощетинился в темноту падающей тени, между противоположной стеной и койка местом, по ту сторону которого пребывали рыцари-демоны. Сторонние присутствие ощущалось особо остро, стражница давно поджидала беглеца, и когда тот объявился (вместе с товарищами), тотчас дала о себе знать. Владычица огня, и нынешняя хранительница сердца Кондракара, покинула укрытие, ступив на освещённый участок помещения, бесстрашно представ пред четвёркой бесов. -Довольно хитрый ход, - молвил чернокрылый, смотря на собеседницу, - и крайне вероломный. Совесть мучить не будет после такого? Кровь невинно убиенных не только на руках Шегона и бывших рыцарей погибели, но и на ручках огненной чародейки. Пусть косвенно, окольными путями, но именно с её инициативы брюнет отважился на побег, благодаря её, так сказать, толчку, вбросившему сумбур надежды, бес сделал то, что сделал. -Это был единственный способ вытащить тебя оттуда, ни совет Кондракара, ни управление Тинари не желали выпускать тебя. Что ещё оставалось, только дать тебе сбежать собственными силами. – поясняюще рассуждала мисс Кук, ведя совершенно будничный диалог, словно говоря со старым знакомым. -И что теперь, - вмешался Тридарт, - сдашь нас тинаровцам, покличешь на подмогу остальных чародеек?! -Всему своё время, мой ледяной друг, - отозвалась огненная волшебница, заговорщицки ухмыльнувшись, после чего вновь взглянула на Шегона, - никто не может исцелить Вилл, ни Оракул, ни она сама. Аромера хаоса так и не прижилась, оставшись витать в зале силы. В отличии от четвёрки чародеек, которым была дарована полная мощь элементов советом верховных, Вандом так и осталась в своём нынешнем состоянии. Скорее всего, из-за примеси сторонней магии, аромера отвергла волшебницу, не избрав, однако, никого из них в качестве носительницы. Аспект демона, который прочно обосновался как в теле, так и душе Вилл, не давал ей ни излечится, ни обрести силу, такова была сила проклятья, проклятья, сковавшего её на долгие три года. -И ты думаешь у меня получится, раз ваши важные шишки не справились? – тоном полным сомнения вопросил чернокрылый. Эмбер ошалело поглядывала то на опального лидера, то на заклинательницу огня, пытаясь свести в голове концы с концами. О чём они толкуют?! Если всё это затевалось с целью спасти госпожу Вилл, так чего медлить?! Нужно делать всё что в их силах и даже больше! -Попробуй, Шегон, - наконец заговорила лавовая демоница, - пришла пора исправить ошибки прошлого. В самом деле, пора? Да только как это сделать? Тогда, в тот роковой день, когда демон наделил возлюбленную проклятьем, разделив с ней тяжкий груз тёмной магии, всё чего он желал, чтоб девушка жила. Возможно, с этим же чувством ему удастся пробудить Вилл ото сна? Он присел, опустившись на колени, сжав в ладонях едва тёплую ручку рыжеволосой, мысленно взмолился: «Пожалуйста, если над нами есть какая-то высшая сила, вершащая судьбы, прошу, кем бы вы ни были, богом, дьяволом, кто угодно! Не важно, что будет со мной, только бы она жила…» Золотое пятно на правом глазу Шегона стало ширится, раскидывая пульсирующие вены, кои будто живые, огибали лицо, захватывая новые участки кожи, рябя и изгибаясь, обращались из сетки капилляр в полноценное полотно, скрывая бледность кожи под слоем метала. Золотое вольто полностью восстановилось и в тот же миг, под белым покрывалом, скрывающим тело спящей, воссиял двулепестковой символ элемента, сверкающая печать квинтэссенции. Вся фигура Вилл озарилась сиреневым свечением, исходящим словно изнутри, превратившись в фантома сирени, сверкающего, будто пламенный пульсар, заполняя фиолетовым светом всю палату, Вандом полностью растворилась в этих слепящих вспышках. Когда зарево фиолета угасло, пред очевидцами предстала заклинательница молний, электрическая стражница во всей красе и полноте мощи магии аромеры, наконец одарившей волшебницу своей благодатью. Не чувствуя себя от радости, Тарани ринулась к подруге, обняв проснувшуюся так крепко, как только могла. Мисс Кук украла сей момент близости у них, не позволив Шегону подступится к любимой. Как же она была хороша, в своём новом амплуа чародейки, с этими роскошным острыми крыльями (раз в пять больше предыдущих), ещё более зелёных, с невообразимыми градиентами малахита. В сим облегающем наряде, с затейливыми расклешёнными рукавами… О, как бы ему хотелось коснутся, всего на миг задержать в руке, ощутив текстуру ткани пальцами. Однако, на этом роль Шегона в прекрасной истории леди квинтэссенция окончена, впрочем, как и участие прочих бесов. Им положено вернутся на Тинари, в угрюмые, тоскливы, казематы, из коих не так давно удалось бежать. Сопротивление бесполезно, из разверзшегося портала позади стражниц показалась остальная троица, из коловорота лазури, открывшегося на противоположной стене, проступили унылые абрисы сирых застенков, на фоне которых выступала группа тюремщиков, стражей Тинари. В принципе, можно и повоевать, у бесов достаточно сил, дабы дать отпор каждому из них, но не один из них так и не осмелился, никто из преданных последователей рыжеволосой волшебницы не посмел учинить злодейство на очах у госпожи. Бывшие рыцари погибели, а в нынешнем (в виду некоторых событий прошлого) рыцари электрической чародейки, сдались, послушно отправившись обратно, прямиком через разлом меж мирами, назад в унылость душных камер. Казалось бы, на том и всё, как говорится, конец сказки, финальная строфа истории, но нет. Спустя какое-то время, сама Вилл наведалась на Тинари, разумеется, перво-наперво утреся все домашние дела, опосля уже перейдя к магическим проблемам. Шегон почувствовал, едва подошва сапога, занесённого над полом темницы, шагнула из портала, оказавшись на промозглых плитах, когда девушка ступила в обитель запустения, где маются навеки обречённые. Чернокрылый почуял её запах, аромат волшебства, исходящий от владычицы молний. По ту сторону серебристой перегородки, бесконечно полыхающего барьера оборонительной, сдерживающей, магии, возник силуэт. Знакомые, до боли любимые черты лица, взгляд карих очей, с сожалением и толикой тоски, едва заметная улыбка, кроющая в себе всю глубину переживаний. -Я обо всём знаю, не нужно лишних слов, - предчувствуя готовящуюся реплику молвила та, хоть у собеседника и не было ярко выраженных эмоций, - мне уже доложили. Собственно, на златом лике вообще не отображалось ни единой эмоции, статичное вольто являло собой воплощение безжизненной красоты, с глянцевым блеском. Пусть так, но Вилл чувствует, ощущает каждую перемену, на уровни эмтатии сличая любую вспышку эмоций. Да, их больше ничто не связывает, злые чары спали, и связующая нить, выстроенная тёмной магией, оборвалась, но даже так, чутьё чародейки никогда не подводит, это своего рода ведьменский инстинкт. Вандом протянула руку, серебристый барьер расступился, отхлынув в разные стороны, ширясь по окружности, с девичей кистью в качестве центральной точки, прореха разрасталась, образовав приличный разрыв в волшебном полотне. Ладонь коснулась золотой щеки, любовно огладив, метал неприятно холодил, но вскоре, переняв тепло тела, область под дланью нагрелась: «Я знаю, теперь ты не можешь по-другому, но одного моего понимания мало.» Стражница намекала на некоторые события прошлого, да и на недавние происшествия в частности, словом, обо всём том, что Олсон успел натворить за время бытия Шегоном. И если она способна принять и простить бесу всё, то ни Оракул, ни совет Кондракара на подобную снисходительность не пойдут. За ним, как и за прочими рыцарями, числится слишком много грехов, чересчур много тяжких преступлений. И никакие личные симпатии тут не котируются. -Прости, вечно я тебе проблем подбрасываю. – понурив голову отозвался брюнет, ткнувшись лбом в макушку собеседницы. -Моё ж ты нерадивое чудище! – ласково пожурила чародейка, растрепав аспидные пряди чернокрылого. Время посещения вышло, пора завершать свидание, как бы тяжело ни было, но придётся расстаться. С наружной стороны камеры, встав по обе стороны от входа, возникла стража. Появление двух узильщиков явно говорило о том, что лимит отпущенного времени истёк. Она ведь едва пришла, а уже пора уходить! Так жаль… Горько вздохнув, Вилл перешагнула через порог, и серебристая пламень барьера вновь встала стеной. -Я пока что не особо в ладах с новой силой, но обещаю, когда-нибудь, точно смогу обуздать элемент, так что жди. – обернувшись обронила чародейка, и будто бы о чём-то вспомнив, добавила – Я обязательно спасу тебя, всех вас. Раз уж Нериса смогла сотворить такое (а по сути, у них одна стихия хаоса, то и Вандом однажды сможет в полной мере освоится с магией) то и ей должно быть по плечу подобные трюки. Всё упирается в опыт и знания, которых, увы, пока у юной волшебницы нет, а значит, и помочь четвёрке бесов она ничем не может. -Я буду ждать. – произнёс ей в след заключённый. Сколько бы не ушло времени, сколько бы не потребовалось лет, Шегон, вернее Мэтт, а впрочем, какая разница? Теперь уж всё равно, он будет ждать её, в конце концов, ожидание – это всё что ему остаётся. Златоликий бес будет ждать рыжеволосую чародейку вечно.