вечный неправильный выбор

      Громкие голоса раздавались из соседней комнаты. Ханс бесцеремонно был выдернут из сна, полного черной спокойной пустоты. Принц с раздражением поймал себя на мысли, что готов был проспать еще несколько часов, а то и весь оставшийся день. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Растерянность со смутным отпечатком тревоги снова заставляла его сердце биться чаще. Хотя ничто не намекало на признаки угрозы. Возможно, он и был заперт, но хотя бы никакие мистические сущности не нависали над ним. Даже руки и ноги не потрудились связать.       Он находился в темном незнакомом помещении. В голове бардак из беспорядочных кошмаров. Боль и онемение чередовались, как будто его череп был наполнен клочками ваты вперемешку с осколками фарфорового сервиза, пострадавшего при небрежной транспортировке.       Он вспоминал, как вынырнул из объятий смерти и снова оказался верхом на Ситроне. Каждый вдох был пыткой. В груди ощущалась тяжесть, а во рту гадкий привкус болотной воды. Он не мог дышать, как будто и не переставал тонуть. Подобралась паника, что лишь усугубило ситуацию. И когда он довольно отрешенно готовился потерять сознание и рухнуть с приличной высоты, надеясь, что свежий перелом отвлек бы его внимание от неспособности взять под контроль собственное дыхание, кто-то подхватил его. Чужие руки толкнули его в спину, поддерживая в седле. Беспамятство было моментом блаженного побега.       Свет из единственного окна почти полностью загораживала широкая ширма. Ханс ощупал себя, проверяя на наличие новых травм, и с облегчением ничего существенного не обнаружил. Лежать приходилось на ровной твердой поверхности, отчего ныла спина. В носу щекотало от странных химических запахов. Безучастно осматриваясь, принц гадал о предназначении склянок и коробочек, расставленных на многочисленных полках.       Хотя вскоре его внимание переключилось на эмоциональный разговор за дверью. Принц прикусил губу, узнав интонации кровожадного простолюдина. Конечно, наивно было бы полагать, что тролли бросили свои грандиозные планы и не подослали бы своего приспешника следить за продвижением к цели. Владелец второго голоса звучал надрывно, почти обреченно. Он упрашивал о чем-то, но Кристофф строго и вкрадчиво отвечал отказом. Вдруг его тон сменился. Кристофф заметно смягчился и теперь обращался по имени к своему собеседнику, явно пытаясь успокоить. Доносились приглушенные рыдания.       Повисла пауза, и через мгновение Ханс услышал приближение тяжелых шагов. Дверь распахнулась, и плач немолодого мужчины прозвучал еще отчетливее.       -Пора вставать, высочество, — мрачно бросил Кристофф и похлопал принца по плечу. — И давай без лишних вопросов. Освободи место.       Не дожидаясь реакции, простолюдин направился обратно к посетителю, охваченному горем.       -Показывай, Окен, — распорядился Кристофф, и оба вышли во двор.       Ханс настолько был обескуражен, что поднялся почти сразу. Все это время он лежал на столе. А теперь неизвестно зачем кто-то должен был занять его место. Ханс не сомневался, что это окажется человек. Обстановка не сулила ничего хорошего.       Нетвердой походкой принц направился к ширме, сдвинув которую обнаружил простенький ржавый умывальник, прибитый к стене. Принц воспользовался возможностью умыться и утолить жажду. Наконец, с привкусом болота во рту было покончено. Ханс перевел дух, удовлетворенный сносным уровнем дискомфорта. Ощущение изможденности не покинуло его, но кости уже почти не ломило. Удушье, казалось, не должно было вернуться, и хотя бы это могло радовать.       Возле окна располагались еще несколько тумб и стеклянных витрин. Беспорядок и неопрятность больше не были скрыты от глаз. На свету поблескивали засохшие разводы, покрывавшие раковину и столешницу. Кое-где виднелись багровые капли. В открытом перекошенном ящике торчал ворох неразборчиво заполненных бумаг. Металлические инструменты выглядывали из небрежно брошенного саквояжа. Бутылочки из темного стекла соседствовали с островками, на которых отсутствовала пыль. Кто-то или проводил обыск, или спешно собирался прочь.       Со двора снова послышалось всхлипывание. Нечто среднее между стоном и воем. Не составило труда заметить источник звука. Кристофф и приземистый мужчина стояли возле повозки. По всей видимости, это и был Окен. Он покачал головой и что-то произнес. Кристофф сжимал его плечо в сочувственном жесте, пока тот явно пытался вернуть самообладание. Оба топтались в нерешительности, но все же принялись за дело.       Всякие сомнения пропали, и Ханс понимал, что с минуты на минуту в комнату внесут чей-то труп. Окен и Кристофф двигались с осторожностью, выгружая из повозки тело, обернутое простыней. Сквозь белую ткань невозможно было определить пол, возраст или причину смерти. Ханс хотел бы оставаться в неведении и скорее покинуть помещение.       Он не успел сбежать, когда Кристофф толкнул дверь спиной, и комната заполнилась чужой скорбью. Ханс отступил, чтобы случайно не соприкоснуться с телом. Стол скрипнул и пошатнулся, когда сверху водрузили мертвеца. Покойник был внушительного роста, но казался непропорционально тощим.       -Вы не доктор Шульц, — Окен с некоторым беспокойством отвлекся на Ханса.       -Да, говорил же, доктора сейчас нет, — раздраженно сказал Кристофф.       -Не местный? Я вас прежде не видел. Доктор все-таки нашел себе ассистента? Вы тоже можете заниматься бальзамированием?       Человек сыпал вопросами, и Ханс даже не пытался вклиниться с ответами, не слишком заинтересованный в поддержании диалога.       -Нет, бальзамирование придется отложить. Мне жаль, Окен, -вздохнул Кристофф.       Повисла пауза. Принц уже собирался улизнуть, пока никто не обращал внимания, но Кристофф как раз направился к двери, пробормотал что-то про лед и вышел. Скорбящий мужчина метнулся было следом, но вдруг обернулся и замер в оцепенении, преграждая путь к отступлению. Его немигающий потерянный взгляд был устремлен на мертвеца.       Хансу стало не по себе. Он переминался с ноги на ногу. Вернувшийся Кристофф немного развеял гнетущую атмосферу громкими шагами и постукиванием льда в ведре. Самые крупные куски он раскладывал поверх простыни, скрывающей покойника. В комнате постепенно понижалась температура. Принцу все больше хотелось уйти.       -Мы не отнесем его в морг? — спохватился Окен.       -Сейчас туда никак не попасть. Доктор Шульц обычно запирает все двери. Мы и так, считай, вломились в его кабинет, святая святых.       -Николаса должна непременно увидеть его мать. Нужно сохранить нашего мальчика, пока он не… Она не вынесет, если даже попрощаться не сможет, — мужчина говорил сбивчиво, явно подавляя новый приступ рыданий.       -Ваша жена еще не знает? — поинтересовался Кристофф, продолжая заниматься льдом.       -Грета на большом базаре. Ночная буря, должно быть, задержала ее.       Мужчина медленно приблизился к столу, нерешительно приподнял край простыни, прикрывающий лицо его сына, и тут же отшатнулся. Ханс невольно взглянул на тело, но ничего не успел рассмотреть. Ткань снова была сдвинута на прежнее место. Окен опустился на колени и вцепился в собственные волосы.       -Что я ей скажу? Она сойдет с ума… Наш мальчик… Тот, кто это сделал, заплатит…- сквозь всхлипывания бормотал Окен.       -Я принесу еще льда, -сказал Кристофф.       -Доктор скоро приедет? Его вызвали?       -Он странствует, — простолюдин неуверенно пожал плечами.       -Но ведь к моменту его возвращения будет еще не поздно провести бальзамирование?       Кристофф замялся и неопределенно хмыкнул. Некоторым совершенно не удавалось убедительно лгать. Простолюдин предпочитал уход от ответа. Брякнув ведром, он поспешил удалиться.       Ханс попытался выскользнуть следом, как вдруг Окен схватил его за руку. Мужчина по-прежнему стоял на коленях и обливался слезами. Он принялся упрашивать Ханса, ошибочно считая того ассистентом врача.       -Вы не должны проводить вскрытие! Доктор Шульц подтвердит, что это никакая не болезнь, стоит ему только взглянуть. Николас достаточно страдал! Не нужно уродовать его тело понапрасну…       Принц вырвался из крепкой хватки и отступил, слишком возмущенный, чтобы пытаться предотвратить чужую истерику или спорить.       -Нет, я не дам ни вам, ни этому мяснику Шульцу резать моего мальчика. Хоть волос с его головы упадет, и я тогда…. Клянусь, слышите! Я не допущу! Я буду охранять его до самых похорон, — стенания Окена переходили на крик, пока он не задохнулся в безудержных рыданиях. -Простите… Я что-то такое лишнее говорю. Вы делаете свою работу, конечно же.       Кристофф вернулся, хмуро переглянулся с Хансом, но встревать не стал. Его больше занимало раскладывание новой партии льда.       -Не говорите доктору, что я такое ляпнул, — всхлипнул мужчина, немного успокаиваясь, и поднялся с пола. — У него светлая голова, да только эта его заумная теория… Небось, сейчас опять обивает пороги в поисках сторонников. Вы ведь не один из них? Я бы и поверил, что в королевстве бушует болезнь, да только я своими глазами видел, как много обличий может принимать колдовское проклятие. А Николас никогда не хворал. Такой сильный… Мой мальчик, они заплатят. Чудовища, которые посмели сделать это с тобой, поплатятся.       Губы Кристоффа сжались в тонкую линию. Выражение его лица становилось мрачнее, пока разглагольствования продолжались. Ханс гадал, почему он не прервет нескончаемый поток болтовни, раз так сильно раздражен. Должно быть, даже неотесанному прихвостню троллей не чуждо сочувствие.       -Что именно произошло с вашим сыном?       -Николас сказал, что в лесу поселилось зло. Твердил про шепот, который слышен, стоит только сойти с тропы. Он говорил, тогда вдруг все птицы смолкли, и в той тишине возникли дурные беспорядочные мысли, словно весь мир погиб, и он сам последний неупокоенный призрак. Бред? Воображение? Пару ночей назад я сам видел, наших овец околдовало невесть что. Они, уж не знаю как, сломали ограждение в хлеву и выбрались. Я бы не поверил, что такое возможно. Где это видано, чтобы овцы вдруг ломанулись черти куда, раздирая собственные шкуры в кровь. Их как будто что-то вело. Николас хотел остановить их, но я-то сразу смекнул, что затея гиблая. Мы молились, пока не услышали первых петухов. Весь день Николас был сам не свой. твердил, что должен разыскать источник беды.       –Он ходил в лес в одиночку? -Боже упаси. Мы с ним четко условились, что оба будем держаться от леса подальше. Найдем добровольцев или наемников, чтобы оградить деревню от любого зла. Мужчина подавил подступающие слезы и зажмурился на несколько секунд. Сгорбившись еще сильнее, он выглядел совершенно беспомощным под тяжестью своей трагедии.       -Он собирался отправить матери письмо о том, чтобы не спешила возвращаться, пока мы не убедимся, что в окрестностях безопасно. Но Николаса не было так долго. Я должен был пойти с ним… Зачем я отпустил его? Зачем? — Окен перешел на крик, а потом зажал себе рот ладонью, и голос сделался хриплым.- Его нашли этим утром на проселочной дороге.       Окен склонился над сыном. Его руки зависли над простыней, как будто он не смел больше тревожить тело прикосновениями. Или не видел смысла. Он попытался прочесть молитву, но слова звучали нескладно. В них не было веры, только разочарование и гнев. Окен замолк и отошел от стола. -Инквизиция считает, что зло исходит от нечестивых, грешников и пьяниц. Да только мертвых последнее время лишь прибавилось. В лесу что-то затаилось, и это не какая-то банда разбойников. Но Николас не был дураком, чтобы после всего сунуться в логово опасности. Его убили, потому что он начал догадываться, — речь Окена все сильнее наполнялась безумием и злобой. -Вы ведь увещеваниям доктора Шульца не поддаетесь? Он просто боится принять, что есть неподвластное человеку, что-то древнее и непостижимое. Я сомневался, но теперь знаю.       -Не моего ума дело то, что изучал доктор, — отозвался Кристофф. -Он работал ради защиты жителей от заразы. Нам сложно судить, что и как происходит при этой новой болезни.       -Уже бы всю скотину выкосило, если была бы хворь. Говорю тебе, это проклятье, — обеспокоенно сказал Окен. -Оно и действует не на всех. И каждый раз является иначе. То тут, то там… Эти с выжженными глазницами, другие с раздробленными хребтами… Нет объяснения или закона, только происки нечистых сил который месяц. Слишком уж много несовпадений. Все жертвы обречены, а больше нет у них общего. Нечто выбирает, над кем совершить расправу. И оно выбрало моего Николаса.       -Я сожалею, Окен. Прими мои соболезнования.       Комната сильнее погрузилась во мрак. Солнце скрылось за облаками. Ханс наблюдал, как его собственная тень, едва различимый силуэт на полу, стала совсем незаметной. Он и сам словно растворялся в неописуемо жуткой действительности.       -Спасибо, что помог. Я не знал, куда еще везти Николаса, — тихо говорил Окен, точно собирал себя по кусочкам, пока не оставался с мыслями наедине. — В церкви теперь и проститься по-человечески не дадут. Еще отпевальный стих до конца не прочитают, как сразу закапывают. Боятся заразиться или того, что мертвые вдруг восстанут? Слыхал, что на недавней проповеди говорилось? Что бальзамирование не богоугодно и лишь множит людские грехи, за которые и послана эта неведомая хворь. И что мы должны усердно молиться, трудиться, не нагонять страху и не распространять дурные слухи. Потом этот священник велел перевернуть бедную покойницу лицом вниз.       Заметив недоумение на лице Ханса, мужчина пролил свет на одно из странных суеверий, считающихся при текущих обстоятельствах обычной мерой безопасности.       -Если мертвец вдруг пробудится и попытается выбраться из могилы, то начнет копать все ниже под землю и не потревожит живых.       -Тебе стоит осторожнее высказываться о сомнительных слухах, — оборвал его Кристофф. — Инквизиторы в последнее время разошлись. Они действительно имеют влияние.       -Конечно, конечно. Я только предполагаю, что мой единственный сын подвергся каким-то грязным ритуальным пыткам и был растерзан гадкими тварями, -ядовито ответил мужчина. — Инквизиция бессильна. Пока необъяснимых смертей стало только больше, и ни один продажный инквизитор не принес пользы. Сборище трусливых стервятников. Но это лишь пустая болтовня горюющего старика.       Кристофф покачал головой и промолчал. Он принялся что-то передвигать на ближайшей тумбочке, демонстративно наводя порядок. Окен понимал намек, но его взгляд оставался прикованным к сыну.       Нет легкого способа попрощаться с любимыми, если знаешь, что это навсегда.       -Доктор уже нанял тебя в охранники, верно? Сколько? Я заплачу вдвое больше. Мы с Гретой копили, и она должна вот-вот вернуться с выручкой с большого базара, — вновь заговорил Окен, пока в его глазах возникал блеск надежды. — Прошу, Кристофф.       -Я больше не занимаюсь этим. Прости, Окен. Я не смогу исправить то, что случилось.       -Ты не веришь, что Николас был убит? Мы лишь должны отыскать доказательства, — голос мужчины сорвался, возвращалась истерика. — Прошу, поверь мне. Я смогу найти виновных, дай мне время…       -Тебе действительно нужно время, чтобы прийти в себя. Прийти к смирению. Лучше отложить этот разговор.       Кристофф приобнял за дрожащие плечи мужчину, чтобы подтолкнуть его к выходу. Сильно ссутулившись из-за существенной разницы в росте, он продолжал тихо увещевать в чем-то скорбящего отца. Оба отошли на такое расстояние, что их невозможно было подслушать.       Находиться в одной комнате с мертвецом — сомнительная перспектива. С другой стороны, Ханс был совершенно сбит с толку. Он почти мог чувствовать незримый контроль лесных монстров. В любой момент они бы дернули за ниточки, а ему оставалось бы подчиниться, если он не хотел встретить финал с удавкой из этих самых нитей. Тролли подослали своего ручного громилу, но Ханс едва ли мог представить, чем простолюдин должен быть полезен. Пока тот тратил время на выслушивание чужих сожалений и суеверий.       Принцесса Анна тоже говорила что-то о суевериях, болезнях и загадочных смертях. Творящаяся в Эренделле чертовщина действительно была связана с магией королевы? Сколько убийств на совести Эльзы? Сколько еще сойдет ей с рук? Колдовское могущество почти достигло пика, а значит, шансов свергнуть ее все меньше. Хансу не обойтись без помощи. Каждое новое столкновение с Эльзой оборачивалось более разрушительными последствиями. Кристоффа стоило хотя бы расспросить, каким бы неприятным союзником он ни был. Источника информации, помимо него, могло и не найтись.       -Наше сотрудничество началось не совсем так, как я ожидал, — Кристофф вернулся в комнату и бесцеремонно хлопнул по плечу принца. -Ну знаешь, ловить бессознательное тело, падающее с лошади, то еще удовольствие. В следующий раз надумаешь вздремнуть, выбери более подходящее место. Спасение принца в беде — что-то новенькое даже для меня.       -Мог не спасать, а в очередной раз повеселиться, глядя, как я сверну шею.       -В очередной раз? Слушай, я понимаю, что наши предыдущие встречи прошли не особо гладко. Давай забудем. Прошлое прошло, а уж тем более то изменчивое прошлое, которое так и не наступило на сегодняшний день. Ты цел, невредим, я даже позволил тебе беззаботно дрыхнуть.       -Ты притащил меня в морг!       -Не совсем. Разуй глаза, мы в приемной доктора. Морг находится ниже этажом. Кстати, этого бедолагу пора бы переместить именно туда. Ты предпочитаешь держать за ноги или за верхнюю часть?       Ханс даже потерял дар речи. Он всем своим видом выразил протест и отступил, врезавшись спиной в ширму. Что-то со звоном покатилось по столешнице и разбилось. Принцу еще никто не смел предлагать касаться тела человека, умершего от неизвестно какой заразы.       -Чего ты шарахаешься? Так и быть, я возьмусь за ноги.       -Почему ты сразу не отнес тело в морг, когда тот человек готов был помочь? Ах да. Двери ведь заперты, пока доктор в отъезде? — Ханс дал волю своему раздражению. -Впрочем, не удивлюсь, если вообще все сказанное оказалось ложью, и ты закрыл доктора в морге, потому избегал пускать туда возможных свидетелей. Маньяк бережет честное имя?       -Полегче. Я понимаю предвзятое отношение. Хорошо, я прошу прощения за то, что, должно быть, прошлый я свернул тебе шею. Не надо так пялиться, это был не тот, кого ты видишь сейчас перед собой.       -Но про шею в курсе.       -Не отрицаю, у меня есть определенные инструкции касательно тебя, но я не помню, следовал ли им другой я. Видимо, все-таки пришлось. Этого прошлого для меня не существует. Расслабься.       -Точно маньяк.       -Нет, я добытчик льда.       -И наемник, судя по тому, что говорил тот посетитель.       -Обычно тоже нет, — пожал плечами Кристофф. -Но тяжелые времена требуют решительных действий.       -Какие кардинальные перемены. От добытчика льда до наемника-маньяка. Полагаю, поиск места в жизни для некоторых не заканчивается никогда.       -Если не веришь, выйди на улицу и посмотри вывеску. Я работаю тут, по соседству с доктором. Я не лгал.       -И что же это за тяжелые времена толкнули тебя сменить профессию?       -Все те же обстоятельства, из-за которых здесь ты, ужасно раздражительный и надоедливый, признаться.       -Тебя похитили и прокляли лесные тролли, чтобы заставить выполнять сумасшедшие поручения? Сомневаюсь.       Ханс недовольно фыркнул и направился на выход, только бы избавиться от неприятной компании. Терпение иссякло.       -Борьба против губительного колдовства. Вот причина. И этот мертвый человек — один из множества несчастных, которые пострадали от неконтролируемых сил ведьмы.       Принц обернулся, не скрывая своей заинтересованности.       -Но ты сам говорил о какой-то болезни.       -Из меня плохой обманщик. Я просто озвучил убеждения доктора Шульца. Незачем подкреплять тревоги скорбящего отца. Он найдет свое возмездие, как только королева падет. Тогда всем жителям будет понятно, кто виновник их бед. Скоро Эльза раскроет свою сущность, снова не сможет совладать с собой и попытается устроить бойню. Ты ведь видел это? Меня предупреждали, но я не очень представляю, насколько ведьма страшна, стоит ей выпустить свои силы. Пока что я видел только ее жертв, но не само колдовство в действии. Кстати, младшая сестра была одной из первых жертв, ты знал? Еще когда они были детьми.       -Анна? Что с ней произошло? И что с остальными жертвами? Как это происходит? -Ханс перевел дыхание и попытался совладать с десятком возникших вопросов. -Анна что-то рассказывала про неизвестные болезни. Так это колдовство? Ты упоминал инквизицию? Так они подтверждают, что проклятия реальны?       -Придержи лошадей. Поможешь мне донести беднягу Николаса в морг, и я расскажу все, что мне известно. А потом и над планом поработаем. Все-таки мне поручили опекать тебя, чтобы миссия завершилась благополучно.       -Опекать? Это включает в себя убийство, если я не подчинюсь?       -Ну, что ж, игнорировать слона в комнате нет смысла. Твоя правда. Но не воспринимай все в штыки. Мы на одной стороне.       Кристофф отпер дверь под лестницей и зажег фонари внизу. Поднять мертвеца оказалось не самой простой задачей. Окоченевшее тело было довольно тяжелым. Приходилось действовать с осторожностью из-за слишком узких коридоров. Ханс упорно боролся с брезгливостью и старался не опускать взгляд на то, что скрывала простыня. Он надеялся, что осталось пройти немного, и он даже не споткнется на одной из ступенек, которых не разглядеть. А странный хруст раздавался просто из-за осыпавшегося льда или старых половиц под ногами. Не могли ведь кости мертвеца стать настолько хрупкими, чтобы разваливаться на части?       Принц убеждал себя, что беспокоиться не о чем. Не так уж важно, что труп почти наверняка подвергся жуткому проклятию. Кристоффа это не сильно беспокоило, по всей видимости. Когда они достигли темноты подвала, мужчина кивнул в сторону висящего на крюке фонаря. У дальней стены было свободное возвышение для тела. Ханс почти ничего не мог рассмотреть, да и не горел желанием, пока они протискивались между столами.       На счет «три» они водрузили тело наверх. Ткань, закрывающая голову, сдвинулась. Мертвец оказался полностью седым. Свет выхватил ужасающие детали: кожа имела синюшный оттенок и казалась слишком тонкой. Виднелась темная сеть сосудов и крохотных нездоровых прожилок. На лице застыла жуткая гримаса предсмертного страдания, обнажились зубы. Чернели пустотой глазницы с высохшими кровавыми дорожками под ними. Щеки ввалились, словно человек не только подвергся пытке в свои последние мгновения, но и голодал несколько недель.       -Это невозможно, -сказал Ханс и с отвращением отпрянул.       Липкий ужас поселился в его горле, и принц позабыл, как дышать. Он едва не запнулся об собственные ноги и искал опору поблизости только для того, чтобы случайно коснуться холодной плоти мертвеца с другого стола и мгновенно отдернуть руки. Тела больше не были деликатно прикрыты темнотой. Глаза успели привыкнуть. Ханс не мог прекратить разглядывать.       Сначала могло показаться, что помещение заполняли иссохшие тела дряхлых стариков. У всех были седые волосы. Кто-то со страшными повреждениями, темными пятнами на одежде и отсутствием конечностей. Другие почти безмятежные на вид, словно спящие. На некоторых возвышениях теснились сразу по двое мертвецов. Маленькие фигурки, довольно щуплые, имевшие низкий рост.       Венок увядших одуванчиков в белых спутанных волосах. Торчащая из прохудившегося кармана рогатка. Самодельные бусы из морских ракушек и цветных стеклышек. Синие кляксы на рукаве рубашки.       В Эренделле слишком много жутких смертей. Слишком много погибших детей с поседевшими волосами.       Тревожные мысли развеяло от неожиданного похлопывания по плечу. Ханс сам не заметил, как оказался на крыльце дома. Кристофф прислонился к дверному косяку и шумно вздохнул. На его лице снова читалась какая-то горькая серьезность. Как будто рядом был Окен, нуждающийся в сочувствии.       -Угнетающее зрелище, согласен. Не стоит это видеть посторонним.       -Они все седые. А тот, которого мы несли, не выглядел, как будто умер накануне. Колдовство Эльзы способно сотворить такое? Почему она делает это?       -Дед Пабби говорил, что дух Хаоса в ней подпитывается и набирается сил. Я даже не хочу знать. Послушай, главное, что скоро мы остановим ее.       -Мы. Черт возьми, мы должны иметь дело с колдуньей серийной убийцей. Мы! Вдвоем! С Божьей помощью и парочкой наставлений от старых троллей. Ты спровадил того человека. Окена. Зачем? У нас могли быть союзники, -вдруг возмутился Ханс. -Зачем ты убеждал его, что это какая-то болезнь?       -Какие тут союзники, если все начнут паниковать?       -Окен не казался паникующим. Он собирался отомстить.       -Знаешь, доктор тоже был поначалу решительно настроен. Собирался выяснить все о болезни, да только начал догадываться, что тут что-то нечисто. И он сдался. Пропадал в таверне сутками, а несколько дней назад совершенно извелся и сбежал из города. Людям не нужны подтверждения, что их ночные кошмары реальны, им нужно показать цель, чтобы направить вилы и факелы.       Хансу рисовались мрачные картины грядущего провала. Но если ему даны дополнительные шансы провести работу над ошибками, не все совсем безнадежно. Как и говорили тролли, напуганные люди охотно вцепились бы в убедительную легенду, стоило устранить угрозу и дать столь желанные ответы.       -Людской гнев обращается против того, что они не в силах понять, — продолжал Кристофф. — Я не могу плодить еще больше нелепых суеверий, пока корень всего зла, коварная ведьма, таращится на нас свысока, в целости и сохранности закупорившись во дворце. Упивается своими силами и сеет раздор. А стоит перепуганным жителям узнать о магии леса, они начнут охоту. Гнев направлен на защитников мира и гармонии, где же тут справедливость?       Ханс понимал, что агитационная речь не была лишена здравого смысла. Детали пазла даже могли бы соединиться во что-то цельное. На руках явно недоставало фактов. Хрупкое доверие выстраивалось через угрозы и жестокость. Принц предпочел бы иные методы. Успокаивало то, что Кристофф действительно не походил на лжеца. Он звучал достаточно искренне.       Принц взглянул на вывеску, прибитую возле двери. Выгравированные надписи, поблекшие от времени, сообщали о времени работы кабинета доктора Ф.Шульца и о том, что К. Бьоргман занимался поставками льда.       -Ты собираешься спуститься в морг, чтобы отнести лед? — спросил Ханс.       -Жертвам проклятия не нужен холод. Это еще одна причина не пускать вниз свидетелей.       Кристофф задумчиво вздохнул и пояснил:       -Тела не разлагаются.       -Из-за магии? — вскинул брови Ханс.       -Да. Треклятая ведьма лишает меня работы, — цинично фыркнул Кристофф.       -У Эльзы просто кошмарная репутация.       -Кстати, я обещал тебе историю о том, как пострадала младшая сестра.       -Я весь внимание, только вернемся в дом. Думаю, я смогу найти применение тому, что осталось в кабинете доктора.