***
Ризотто мельком оглядывал Доппио, пока они поднимались с берега к основной дороге, отметив, что на него удивительным образом не попало ни единой капли крови. Это к лучшему. — Ты неплохо держишься. Не тошнит? — совершенно искренне поинтересовался мужчина. У каждого это происходит по-разному, однако первое убийство, даже совершённое сознательно, часто вызывает отвращение на физиологическом уровне. Неро же его не испытывал. — Нет, — бесцветно откликнулся парень. Он нерешительно переставлял ноги в направлении дома, но, в целом, вернул себе маломальское самообладание. Ему стало легче, как только они покинули злосчастное место и в глаза больше не бросались трупы. Розоволосый вскользь подумал, что теперь не сможет спокойно туда приходить. — Как я понял, эта компания уже давно доставляет неприятности. Они были хорошо наслышаны о тебе, — довольно непринуждённо рассуждал Ризотто. Он не знал, куда они идут и будет ли у него возможность поговорить позже, поэтому пользовался случаем уточнить интересующие его вещи. — Да, почти два года, — так же односложно продолжал Винегар. Он вообще был не особо опытен в общении с людьми, а в данной ситуации накладывалось не только всё случившееся, но и, в довесок, необходимость взаимодействовать с незнакомцем. Невзирая на состояние, юноша всё же обратил внимание, что для его соучастника произошедшее не являлось чем-то шокирующим. Хотя не будь здесь кого-то адекватного, вряд ли бы он успокоился так скоро. — Почему они упомянули твоего отца? — не прекращался расспрос, и Доппио поднял голову, глядя на своего спутника, тушуясь от мысли, что тот, ко всему прочему, ещё и слышал их мерзкий разговор. — Ну… Он единственный священник в деревне, — замялся он. — Его, как правило, уважают. Но надо мной либо шутят на этот счёт, либо просто обходят стороной. — Священник? — Ризотто немного удивился. — Так он тебя усыновил? — Да, — совсем неохотно поделился розоволосый, хмуро поглядывая в сторону собеседника. Последний как-то показательно хмыкнул, делая определённые умозаключения, о которых парень мог лишь гадать. В итоге Неро озвучил исходящий из услышанного, окончательный вывод: — Ты живёшь с ним, и сейчас мы идём к вашему дому, так? — Ага… — машинально кивнул юноша, но вдруг встрепенулся, настороженно сдвинув брови. — Почему только я отвечаю на вопросы? — преградив путь рукой, он резко остановил мужчину посреди безлюдной проезжей части и встал перед ним. — Ты обещал всё объяснить. Мы никуда не пойдём, пока ты мне не расскажешь. — С чего начать? — покорно отозвался светловолосый, застыв на месте и глядя в яркие глаза снизу. Если Доппио напрягала явная разница в размерах, отчего обнажённая мужская грудь вызывающе маячила перед носом, то Неро, в свою очередь, было слегка неловко наклонять голову вниз. Паренёк ему понравился, и он не хотел каким-либо образом давить на него, пусть даже речь шла о росте. — О каких связях ты говорил? Как такое вообще можно замять? — нервно вопрошал Винегар, неосознанно всплеснув руками. — Я говорил о связях с мафией, — только едва заметные брови поползли вверх, Ризотто опередил чужое беспокойство. — О бывших связях. Но у меня остался один знакомый Дон, который мне должен. Завтра я сразу же решу этот вопрос с ним и ближайшим отделением полиции, — спокойно пояснил он. — Такой ответ тебя устроит? — Допустим... — переваривая информацию, Доппио прикрыл веки, рассудив, что пока нужно просто плыть по течению. Неро разговаривал тихо и вкупе с низким тембром продолжительный монолог имел гипнотическое звучание. Розоволосый снова непроизвольно ощутил слабую тоскливую волну, что проявляла себя каждый раз, как мужчина затрагивал связанные с его жизнью вещи. Это было странно для такого, на первый взгляд, сурового человека, значит, существовала причина. Винегару показалось, что в появившихся догадках он мог быть близок к пониманию чужого прошлого, однако спрашивать об этом сейчас точно не стоило. Есть куда более актуальные темы. — О том, что произошло, — парня охватывал лёгкий мандраж от того, что он, возможно, узнает о преследующем его в последние месяцы безумии. — Всё это… действительно сделал я? — Отчасти, — Ризотто задумался, стараясь подобрать правильные слова. — Можно сказать, это твой дух или твоя воля. Обычно его называют «стенд». Бывает, он пробуждается у людей в критические моменты, — они неотрывно смотрели друг другу в глаза, пока Неро посвящал новоиспечённого владельца в детали. — Так как твой проявился не так давно, насколько я могу судить, и ты его не контролируешь, он действовал инстинктивно. Эти парни сильно тебя тревожили, а стенд просто следовал за твоими эмоциями. Доппио внимательно слушал объяснение, до последнего надеясь, что это лишь роковая случайность, не зависящая от него напрямую, но его чаяниям не суждено было сбыться. В конце концов, шокированный присутствием сверхъестественных сил в своей жизни, он отвёл пристальный взгляд от собеседника на дальний горизонт, где за морем уже виднелось красноватое зарево. — Как ты уже заметил, у меня он тоже есть. Как правило, у каждого свои особенности, характеризующие носителя, — подвёл к заключению светловолосый, наблюдая за меланхоличной реакцией юноши. — Тогда… что случилось с тем мужчиной? Что это за способность? — отрешённо спросил тот. — Я зову их Металликой, — в качестве демонстрации Ризотто поиграл несколькими, похожими на ртуть, гротескными существами на своей ладони. — Так что суть тебе должна быть ясна. Но принцип раскрывать не стану. — Выглядит мило, — на автомате ляпнул любящий всякую «живность» парень, стеклянными глазами рассматривая созданий и всё ещё отходя от шока. — Они буквально могут убить за секунду, — неаккуратно возмутился Неро, даже забыв об осторожности, с которой подходил к пареньку, потому что никак не ожидал столь легкомысленного комментария после всего. Винегар тем не менее как-то снисходительно скривился, взглядом указывая спутнику, что стоило лучше промолчать, но потом просто помотал головой. — Не мне судить теперь... — бросил он самому себе напоследок, отворачиваясь и возобновляя путь. Точки над «и» были расставлены, включая всё, что Доппио узнал о новом знакомом, и сейчас, когда он смотрел на Ризотто, юношу уже не пугало то, что его шутовской головной убор казался скорее мантией палача.***