***
Специально для Ризотто священник нашёл старый будильник с колокольчиками, чтобы тот мог вставать на работу вовремя, но каким бы тихим ни старался быть Винегар, скрип его кровати снова разбудил мужчину раньше времени. Тем не менее светловолосый спокойно продолжил дремать и разлепил глаза, только когда парень уже выходил из комнаты, успев мельком заметить задумчивое выражение на его лице. Вскоре Ризотто отправился отрабатывать свою вторую смену на новом месте, а Доппио снова остался дома, чтобы не светить разбитым лицом на центральных улицах. Как раз пора было навести порядок в живом уголке, так что он позволил себе только пройтись по безлюдной дороге до ближайшего побережья, чтобы набрать крабам свежей воды, и по пути собрал охапку зелени для остальных. Возня с живностью действовала на него терапевтически. Ухаживая за этими маленькими существами, он всегда отдыхал душой, а ему бы не помешало запастись крепким душевным равновесием на грядущий вечер. Забравшись на чердак, юноша оглядел ряды банок и контейнеров, сейчас освещённых парой узких окон под самой крышей дома, и включил лампу, принимаясь чистить их и обновлять содержимое. Когда же он закончил, то привычно уселся перед ними, решив проговорить все насущные вопросы в присутствии зверинца, а также обдумать свои дальнейшие действия.***
— Что я могу для тебя сделать? — выпалил Доппио, глядя на широкую спину в халате. Они недавно поужинали, Ризотто только вернулся в комнату после душа и хотел найти себе что-нибудь почитать на книжной полке, которую приметил ранее. Розоволосый даже разрешил ему зажечь для этих целей электрический светильник над диванчиком, рядом с которым стояла его койка, после чего отвлёк его. — О чём ты? — Неро поначалу не понял, хотя догадывался, что парень заговорил неспроста, и продолжил просматривать названия на корешках. — Ну, знаешь… — юноша замялся, бегая глазами от одного предмета к другому, пытаясь подобрать подходящие слова. Ему было трудно вести такие открытые разговоры, поэтому он постарался говорить всё, как есть. — Ты изменил мою жизнь, хоть мы и знакомы всего ничего… Мне больше нечем тебе отплатить, но я тоже хочу как-то помочь. Если ты скажешь, как… — возвратив взгляд обратно к спине собеседника, закончил он. — Ты уже помог мне, — выслушав его, уверенно заявил Ризотто. Доппио расценил его слова буквально и собирался ответить, но он сразу пояснил. — Я говорю не только о нашем уговоре. — Но я же доставил тебе одни хлопоты, — искренне удивился Винегар. Прекратив копаться в книгах, мужчина обернулся и окинул его долгим взглядом. Парень сидел в пижаме на краю кровати, опираясь на неё руками, вытянув ноги вперёд и смотря на него с ожиданием. Косу на ночь он не расплетал. При более ярком освещении было видно, что кровоподтёки на его лице за сутки стали чуть бледнее. — Мне всё равно. Это всё, что у меня есть сейчас, — признался Неро после паузы, решив откликнуться на чужую откровенность. — Чувствовать ответственность за кого-то вновь — приятно. Светловолосый действительно говорил как человек, которому нечего терять, теперь у Доппио не осталось сомнений в этом. Он открыл рот в машинальном порыве задать вопрос, но резко опомнился. Мужчина, конечно, это заметил. Не успев скрыть свою реакцию, Винегар неловко затих, понимая, что уже не справился с задачей соблюдать тактичность. — Хочешь, чтобы я рассказал? — после минутного молчания вдруг произнёс Ризотто. Это звучало как утверждение, поэтому юноша смутился. — Я не собирался трогать эту тему, тебе ведь неприятно… — стало как-то неуютно. — Но это не даёт тебе покоя, — озвучил очевидное Неро и парень не решился отвечать, лишь взволнованно глянул на него со своей кровати. Погрузившись в гнетущие мысли, Ризотто прищурился, неосознанно продолжая давить его пристальным вниманием. — Извини, — виновато пробормотал Доппио и опустил голову, не выдержав такого испытующего взора. Видя, что розоволосый занервничал, мужчина шумно выдохнул, прикрыв глаза. — Не извиняйся. Я знал, что это вопрос времени, — бросил он хмуро. — Полагаю, это нормально, что тебе неспокойно рядом с незнакомцем, — рассуждал вслух Ризотто и, предчувствуя долгий разговор, тоже присел на койку под настороженным взглядом Винегара. Он всё ещё раздумывал над тем, стоит ли действительно говорить об этом. Наверное, ему следовало сбросить тяжкий груз, но Неро был совсем не уверен в благоразумности такого решения. — Что ты хочешь знать? — уточнил он сперва, не глядя на собеседника. Доппио слегка растерялся. Он не ожидал, что после всей этой скрытности тот внезапно решит открыться. — Я просто хочу узнать о тебе немного больше… Хоть что-то, — начал он осторожно. — Любая информация обо мне тебе не понравится, — отрезал Ризотто. — Так что можешь не стесняться, — Доппио стало горько от того, насколько категорично отзывался его гость, но он не отступился от представленной возможности. — Тогда… что случилось в Неаполе? У тебя был дом или семья? И чем ты всё-таки занимался до этого? Именно таких вопросов и ждал светловолосый. В данном случае проще было бы поведать всё с самого начала и это как раз беспокоило больше всего. — Ты вряд ли придёшь в восторг, узнав, чем я занимался, — мрачно высказался он, в глубине души надеясь, что Винегар остановит его. Ему не хотелось вытягивать эти воспоминания на поверхность, это было больно. Вдобавок он невольно опасался, что не только поставит под угрозу своё дальнейшее проживание здесь, но и заставит юношу бесповоротно разочароваться в нём. — Я догадываюсь… — Доппио скривил брови в тревоге, представляя, через что прошёл мужчина. — Но это ведь в прошлом, так? — напряжённо спросил он. Ризотто немного посмотрел на него и медленно кивнул. Парень знал, что их общение изначально находилось на другом уровне, к тому же вчера они явно стали ближе, поэтому добавил вполголоса, встречаясь с ним глазами. — Что бы там ни было, думаю, я смогу это принять. Неро же так не думал. Его болезненный, изучающий взгляд был практически невыносим, но Доппио держался, чтобы выглядеть убедительно, пока тот терялся в сомнениях. В конце концов, Ризотто выбрал риск. Если ему повезёт остаться в этом доме, будет лучше, чтобы Винегар знал, с кем имеет дело. Но прежде, чем приступить, он предупредил: — Возможно, на этот раз тебя начнёт тошнить.***
В четырнадцать лет Ризотто увидел то, что в корне изменило принцип его существования. Двоюродная сестра была единственной, кто у него остался из родных. Сейчас её труп был прижат разбитой машиной и размазан по дорожному ограждению. Так вышло, что он был рядом в этот момент, чудом избежав её участи, и стал свидетелем всего происходящего. Металлические детали разбитого автомобиля и части погнутой ограды, разорвавшие кожу его сестры, пронзающие её, торчащие кусками из тела, — сохранились в памяти отчётливо. Серебристые вкрапления в тёмно-кровавых ранах. Ризотто старался не думать об этом, но психика сама распорядилась механизмами защиты, и со временем страх к этому образу трансформировался в эстетическое удовольствие.***
Приют своим домом он назвать не смог бы, но там он повстречал исключительных людей, которые впоследствии заменили ему семью. У них также было тяжёлое прошлое, у каждого по-своему, и они чувствовали родственные души друг друга. В таком месте нужно было держаться сообща, так что вскоре между ними сформировалась по-настоящему крепкая связь. Этим людям удалось заполнить пустоту внутри, однако у него всё ещё оставалось незавершённое дело, которое требовало исполнения. Достигнув совершеннолетия и покидая приют, Ризотто не мог думать ни о чём другом. У него перед глазами была только одна цель.***
Осуществив задуманное, он почувствовал опустошение. Он не знал, что делать дальше, и не видел для себя будущего. Ему оставалось лишь, как и прежде, держаться своих ребят. Отпущенная в свободное плавание, их компания пыталась выживать, как умеет, поэтому при первом же случае они оказались в банде. Там, где их умения и мозги точно бы пригодились. Ризотто по-прежнему не видел своего будущего, зато знал, что может быть отличным исполнителем.***
В «Пассионе» он думал, что нашёл своё место. Однако в какой-то момент всё пошло под откос. Возможно, втянувшись в ритм этого грязного мира, они слишком увлеклись и замахнулись чересчур высоко. Сунувшись туда, куда не следовало, к сожалению, они насолили самому Дону. Босс, как его обычно звали в узких кругах, был человеком расчётливым и бескомпромиссным, твёрдо придерживался своих принципов и решал дела с ледяным равнодушием. Те, кто предал его доверие, не задерживались на этом свете. Ризотто с самого начала относился к нему с пренебрежением и осторожностью, но выбирать не приходилось. Расправился с предателями глава весьма изящно и очень естественно, не придерёшься. Он отправлял их на специальные задания. Ключевым фактором являлось то, что эти задания были сугубо одиночными, и обсуждать детали миссии даже внутри своей группы было запрещено. Они работали по одному не впервые и, конечно, имели опыт, но поручения казались заведомо подозрительными, к тому же не было никаких гарантий, что это не западня. Они поняли, что их ждёт, когда от первого из них после задания остался только изувеченный труп, но отказаться не могли и стали заложниками ситуации. Просто уйти из банды в их положении тоже не представлялось возможным, это было равносильно самоубийству. Таким образом Босс устроил им особую проверку. С его безумными поручениями оставался хоть какой-то шанс выжить. Происходящее несказанно било по гордости и самообладанию Ризотто, но здравый смысл их пересиливал. Идти против главы сейчас — безнадёжная затея. Их отряд, подорванный морально и потерявший в численности, вряд ли мог что-то противопоставить отлаженной системе Босса. Ризотто не стал бы ввязываться в опасное дело, не будучи уверенным в исходе, поэтому пришлось стиснуть кулаки и терпеть. Но позже он сильно сомневался в том, что сделал правильный выбор.***
Так Босс постепенно убрал каждого по отдельности. По истечению пары лет в «Отряде Исполнения» состоял только Ризотто. Ему повезло, он справился со своим «заданием», и больше глава его не трогал. Наверняка он посчитал потерю всей команды хорошим уроком для нерадивого Капо, находя особую забаву в том, чтобы оставить его влачить своё бремя в одиночку. Это и стало его просчётом. Ризотто выжидал. Выжидал подходящего момента, чтобы поквитаться. Это было так знакомо. Так привычно. Только это и позволяло ему держаться. Через некоторое время в организации начались внутренние волнения, и выяснилось, что не он один нацелился на голову Босса. Другая команда хотела сместить его с верхушки, поэтому, воспользовавшись суматохой, они объединили усилия и помогли друг другу добиться того, чего не смогли бы поодиночке.***
Честь прикончить Босса, конечно же, досталась ему. Это было его единственное условие. После того, как он вдоволь насытился мучениями ныне свергнутого Дьяволо и свершил долгожданную месть, он больше ничего не чувствовал. Это было похоже на первый случай, но в то же время ощущалось совершенно иначе. Теперь он вообще потерял какой-либо стимул к дальнейшему существованию. Неспособный больше оставаться в Неаполе, Ризотто начал слоняться по стране в поисках своего места, но ему нигде не было покоя. Вся его жизнь строилась на смертях и мести. Столько лет, что тогда, что сейчас, прожитых в ожидании расправы над кем-то; столько убийств, совершённых его рукой, — оставили глубокий след, и у него не получалось представить себя в чём-то другом. Он старался верить, что это не конец, но так и не смог найти в себе сил в очередной раз начать всё сначала. Пока не встретил удивительного паренька на побережье.***
Ризотто рассказал ему почти всё. Сперва он подбирал слова аккуратно, но Доппио стал иногда задавать вопросы, заставляя его вдаваться в детали. Тогда Неро подумал, что так гораздо легче. Раз уж он начал эту исповедь, пусть всё решится раз и навсегда. В какой-то момент мужчина даже перестал задумываться над формулировкой и многие вещи рассказывал в излишних подробностях, описывая образы, которые стояли перед его внутренним взором. При этом он не смотрел на юношу, чтобы не видеть, каким становится его лицо от подобных откровений. К тому моменту, как Ризотто закончил говорить, он был совсем раздавлен. Это было заметно невооружённым глазом. Доппио сидел напротив и оглядывал его поникшую фигуру, усиленно размышляя. Он ещё не слышал таких длинных речей от своего опасного гостя и постепенно осмыслял полученную информацию, включая то, как Неро выражался, его поведение и интонации. Впервые его эмоции читались без труда, и, пользуясь случаем, парень оценивал новые проявления в мужчине, что были ему незнакомы до сих пор. При первой встрече Винегар с презрением отнёсся к нему, но сейчас, как и предполагал, уже не мог восстановить это чувство. Он ни в коем случае не собирался оправдывать поступки светловолосого, но после того, как переживания о моральном облике потеряли значение, на передний план вышли вещи, важные лично для него. Жизнь была жестока с Ризотто, и он в равной степени был жесток с другими. То, что он поведал, было ужасным и отвратительным. Но даже так Доппио не видел в нём плохого человека, хоть ему и стало немного страшно. Он видел человека, который нуждался в поддержке, так же, как и он сам. Неро молчал, смиренно ожидая вердикта. Затянувшаяся тишина только накаляла обстановку, так что, поторопив себя, парень сглотнул и направился к чужой кровати. На мужчину было больно смотреть, хотелось как-то утешить его, поэтому Доппио осторожно присел рядом и накрыл ладонью его сжатую руку. Ризотто очень сильно удивился. Он никак не показал этого, но уставился на юношу с недоверием, напряжённо думая о своём. Его взгляд был слишком тяжёлым. Винегар не понял его реакцию и не смог долго терпеть. — Мне не стоило этого делать? — заволновался он, собираясь уже убрать руку. Однако Ризотто перехватил её прежде, чем розоволосый успел отпустить его, останавливая. Доппио послушно замер, и они продолжили так сидеть. Неро сам едва осознал, что сделал. Хотелось удержать парня рядом с собой, раз выдался шанс. Ещё некоторое время назад он заметил, что тот, кажется, спокойно относился к его прикосновениям, но в настоящий момент это было особенно удивительно. — Не боишься меня? — всё-таки поинтересовался мужчина спустя пару минут. Несомненно, Доппио нервничал, но сейчас это показалось мелочью, так что он отрицательно помотал головой. Тогда, поддавшись порыву, Ризотто склонился и слегка прихватил его губы в секундном поцелуе. Юноша только неловко воскликнул, вытаращившись на него, но далеко не отстранился. — Я правильно всё понимаю?.. — тихо спросил он, хватаясь за рот в шоке. — Если ты против, это не повторится, — сразу сдал назад светловолосый, оставляя Доппио пути к отступлению. Внешне Неро выглядел невозмутимо, но парень заметил, как тот опустил глаза, заранее готовый к разочарованию. Винегар чувствовал это странное напряжение между ними, но не ожидал, что мужчина будет действовать так отчаянно. Тем не менее Доппио тоже был способен на авантюры. — Я… совсем не против, — признался он шёпотом от волнения. Не говоря больше ни слова, Ризотто вновь поцеловал его, медленно и ненавязчиво. Стараясь не задеть разбитый нос своим, он слегка надавил на его подбородок, заставляя запрокинуть голову, и мягко направил движения неловкого юноши в правильное русло. Второй рукой он обхватил его затылок, скользнув пальцами по коже под косичкой. Доппио сначала держался за его плечи, но потом потянулся выше и робко коснулся шеи, а затем и волос, осторожно трогая в разных местах, будто боялся пересечь границы дозволенного. Неро не закрывал глаза, чтобы оставаться в реальности, так что видел, как парень иногда приоткрывает веки, смущённо встречаясь с ним взглядом. После поцелуя Ризотто немного отстранился, смотря на него в глубокой задумчивости. Внимание привлекла косичка. Бережно взяв её в ладонь, будто сокровище, мужчина пощупал плетение, как в прошлый раз. — Можно распустить твои волосы? — вдруг попросил он. Доппио показалось, что Неро впервые звучал так неуверенно. — Можно… — разрешил Винегар и боязливо застыл, гадая, что будет дальше. Ризотто снял заколку, что держала косу, и протолкнул пальцы в тугое плетение, неторопливо расчёсывая и пропуская пряди сквозь них. После этого, выключив светильник, он приобнял юношу за плечи и утянул с собой на койку. Столь простые вещи, как нежные прикосновения к кому-то, были ему недоступны ранее. Мужчина не мог сказать, что вообще когда-либо сталкивался с подобным проявлением чувств. Последний раз он обнимал сестру четырнадцать лет назад. А сейчас перебирал волнистые волосы и гладил мягкий пушок на затылке, проводил пальцами по линии волос, касался красивой шеи и чувствовал себя на своём месте. Розоволосый напрягся из-за непривычного взаимодействия, но Неро просто продолжал его гладить, и это было очень приятно. Больше ничего не происходило, так что парень постепенно расслабился. Вскоре тревоги окончательно рассеялись под лёгкими прикосновениями и Доппио, в конце концов, уснул, прижавшись животом к чужому боку и уткнувшись куда-то в ключицу, а Ризотто ещё долго лежал, всё так же поглаживая его и успокаивая этим уже самого себя.***