— И еще… Кроме нас на пиршество также пожалуют мои коллеги из совета, — сказал мастер Шифу, когда закончил читать вслух приглашения из Гунмэня. Судя по его помрачневшему тону, прочитанные имена выжали из него последние капли радости. — После праздника можете хоть на голове стоять, однако в сам день встречи в Гунмэне очень прошу обойтись без выходок, — мастер стрельнул глазами влево, — мне ведь не нужно повторять дважды, панда?
— Мастер Шифу, у меня вопрос, — как бы между прочим вклинилась Гадюка, к которой повернулся мрачный наставник. — Нам предоставят возможность самостоятельно выбрать и занять места за праздничным столом. Рядом с вашими коллегами, я так понимаю, предстоит сесть тем, кто не допустит оплошностей и покажет себя с лучшей стороны?
— Да, это было бы идеально, — Шифу завел за спину руки, — а ты что же, Гадюка, предлагаешь свою кандидатуру?
— Да, если это снимет груз с ваших плеч, — вежливо склонила голову девушка и улыбнулась. — Если я могу что-то сделать, чтобы впоследствии вы не нервничали, то я готова.
— Я тоже, мастер Шифу, — сделала шаг Тигрица, к которой мастер повернул голову, — я вместе с Гадюкой займу места рядом с гостями из совета. Можете быть спокойны.
Быть загнанной в угол, да еще и по собственной инициативе, просто прелесть, а не ощущение. Сказать, что Гадюка была в восторге от встречи со своими соседями, это не сказать ничего. Ей не только посчастливилось сидеть далеко от своих друзей или хотя бы ребят из Гунмэня, но еще и разделять общую частичку стола с теми самыми двумя персонами…— …что входят в число самых кисломордых в совете! — шепотом восклицал По, пребывая в ужасе от смелости (либо же глупости) девочек. Случайно узнав два недостающих имени, Воин Дракона побелел и помчался к Шифу, что вместе со слугой мялся у коморки с праздничными головными уборами, и принялся всеми правдами и неправдами спасать положение подруг. — Они же не знают, какой уговор себе подписали! Шифу, если вы позволите этим двум чешуйчатым кровопийцам присосаться к девочкам, то вы либо совсем их не любите, либо просто изверг…
— Панда, ради всего святого! — процедил мастер Шифу, чьи уши прижались к голове от гнева.
Учуяв, что назревает сцена, слуга поклонился обоим и поспешил удалиться с отобранными для праздника элементами наряда. По провожал его взглядом, когда его левую руку заломали в локте. Он тихо взвыл от боли и против воли наклонился. Мастер Шифу желал разговора на одном уровне.
— Я понял, я понял, Шифу, я понял, — По не верил, что его чистосердечное сможет предотвратить избиение, но стоило попытаться, — я понял, правда. Оскорблять мастера Чао себе дороже! Только… руку не ломайте…
Мастер расслабил пальцы, высвобождая Воина Дракона. Тот от облегчения плюхнулся на пол и начал разминать поврежденное место. Посмеявшись, Шифу завел за спину руки и пошел, прихрамывая, к выходу на веранду.
Не ситуация, а мечта. Ну конечно же, кто как не Настоятель Южного храма Сюй Киан и глава совета мастеров Лян Чао, такие из себя важные, одетые с иголочки и представляющие начальство, будут сидеть слева от Гадюки и записывать на подкорку каждый ее вздох. Нет слов, какое счастье. Гадюка не знала точно, разделяла ли ее переживания Тигрица, что соседствовала с мастером Чао и слушала речь слуги с невозмутимым выражением лица, однако цветочками на голове могла поклясться: она точно также сидела по струнке и не находила себе места. Особенно после слов мастера Шифу, сказанных накануне поездки.— Один лишний шорох в их присутствии, — в десятый раз твердил он еще на выезде из долины Мира. Его маленький кулак сжался, а ребята, увидев это, сразу усекли, каков исход он им устроит.
Гадюка украдкой посмотрела вправо, на Обезьяну. Он тоже был ее собратом по несчастью, сидел между ней и столь же вычурно одетым Кроком. Но поиск успокоения в глазах друга не увенчался успехом. Даже в них играли диаметрально противоположные: «Бык, каков нахал» и «Богом молю, разбавь эту несносную скукотищу». — Все парни одинаковые, — разочарованно подумала Гадюка, когда то же самое увидела в глазах Журавля и на лице Богомола, что со всеми удобствами располагались, счастливые черти, по ту сторону праздничного стола. Обезьяна, у которого едва не перекосило лицо, подавил внезапный зевок. — Проклятье, По, — мысленно выругался он, взяв себя в руки, — почему нельзя было храпеть потише, я же сейчас просто вырублюсь. Церемониальные речи перед трапезой — та еще тягомотина. Поговаривают, они скучнее самой скучной речи Шифу про вред печенья с джемом, и Будда свидетель, Обезьяна повеселился бы куда больше, наблюдая за тем, как колышутся усы Шифу, пока тот распинается про сахар и жирные ляжки, нежели слушая аж чересчур хорошо вылизанную речь про успешный успех и волю Вселенной. Благо, выходка Быка взбодрила рассудок. Обезьяна лег спать практически с рассветом, и теперь, когда все резко всполошились, он тоже получил шанс вернуть себя к жизни. Обезьяна выдохнул и выпрямил вялую спину: так, как подобает мастеру его уровня. Конечно же, сейчас он будет вести себя прилично. Накануне праздника в последнюю очередь хочется ударить в грязь лицом и получить по шее. «Один лишний шорох, — напоминал себе Обезьяна, краем глаза косясь влево: на черного и оранжевого ящеров. — И нам крышка. Да-да, именно крышка, — Обезьяна уставшими и красными глазами покосился на Шифу. На лбу малой панды, казалось, пульсировала вена: то ли все еще от головной боли, то ли от безграничной радости от встречи с мастером Кианом. — Вон как плохо ему, голова свинцом налита. Это значит, что в случае промаха пощады можно не ждать. Нельзя ошибаться. Не сейчас». К тому же, не зря ведь Шифу их натаскивал, годами прощал проделки в повседневной жизни, закрывал глаза на многое: на шепот во время чтения древних свитков, неподобающие звуки в залах с безупречной акустикой, чрезмерное чавканье или чих без выхода в укромное местечко. Мастер делал все, чтобы позаботиться о будущем, и теперь вполне оправданно в моменты произношения церемониальных речей оставался спокойным. Он верил в пассивно-агрессивное воздействие, которое оказывал на окружающих, и знал, что ни один из его учеников и за тысячу прожитых жизней не взрастит гордыню до таких размеров, чтобы прервать обряд перед трапезой, к тому же в присутствии его высокопоставленных коллег и его самого. И был совершенно прав. Как бы ни хотели члены Неистовой Пятерки зевнуть, почесать клюв, клешню или плюхнуться лицом в тарелку от усталости, они держались прямо, как ученики начальных классов. Вот и Обезьяна, чтобы не нарываться на неприятности, сидел себе с улыбкой до ушей и при необходимости кивал, ежась от волнения вместе с Гадюкой и смотря, как По дремлет с открытыми глазами по ту сторону стола и едва не пускает с носа сопли. «Вот дубина, всю ночь горланил с Журавлем и Богомолом и еще удивляется, что не выспался, — сдерживая смех, подумал Обезьяна, но потом сместился взглядом в сторону и остепенился, — По, да ты полный идиот». Справа от здоровяка сидел Шифу, чей правый глаз как никогда старался не дергаться, а ухо не поворачиваться на только ему слышимый звук зарождающегося храпа. Надо полагать, крайне смешанные чувства испытал мастер Носорог, когда его самый интеллигентный ученик и член совета по совместительству, незаметно для всех сжав в руке скатерть, подорвался с места и сотряс габаритами стол. Но Бык — воин. Он молча выдержал на себе тяжесть воцарившейся вокруг гробовой тишины, давление устремившихся на него взглядов двенадцати пар глаз, немые вопросы и даже претензии, а после взмахом, таким же резким, каким и обещал его сделать, смыкнул за белоснежное полотно… что послужило началом конца. Воздух прорезали вопросы и откровенно нелицеприятные возгласы. Еда вперемешку с цветным расплавленным воском и элементами декора взлетела в воздух и закружила у лиц подскочивших гостей. Воцарившийся хаос преуспел. И преуспел так сногсшибательно, что даже у прибывших чопорных пней, таких как Киан и Чао, вырвалось по паре-тройке вульгарных словечек. Самым везучим, например, таким, как Крок и Тигрица, хватило реакции и сил, чтобы с глазами на выкате и омерзительным скрипом отпрянуть назад, прямо не вставая со стула. Их одежду засыпало сахаром, залило водой и накрыло опустевшей посудой, что означает одно: отделались легким испугом. Но куда же без тех, кому повезло чуть меньше. Куда же без звезд любого праздничного вечера, которым приходиться действовать по ситуации, а после всю оставшуюся жизнь отмывать репутацию от приевшейся славы неповоротливого неудачника с двумя видами салатов на плечах. Обезьяна, Гадюка и всеми известный неуловимый Киан оказались среди них. При всей той проворности, которой наделила их природа, мастера не сумели увернуться от волн супов и всевозможных напитков, отчего их достоинство было опущено на уровень напольного покрытия, а белоснежные кимоно окрашены всеми цветами радуги. И если Обезьяна чхать хотел на броские наряды и с самого начала был готов пойти в том, в чем мать родила, то у мастера Киана, что вложил в праздничный наряд треть отложенных накоплений, даже слов не нашлось, чтобы как следует проматериться. Он застыл с разведенными руками, с которых свисала лапша, и одним своим существованием олицетворял угрозу для всего живого. Звенели стеклянные чаши, суматошно летали в разные стороны приборы, как стрелы, выпущенные из рук пьяных лучников. И если удавалось спастись от них, кусочков тофу и капель жира, что стремились в виде пятен разместиться на праздничных кимоно, то от захлестывающих все вокруг волн соуса тобадзян не посчастливилось скрыться даже мастеру Чао, чье место за столом ни разу не прозрачно окрестили окраиной цивилизации. Теперь он тоже, потерявший дар речи, стоял в скрюченной позе, прикрывшись обеими руками. Более удачного воплощения насмешек фортуны и не придумаешь. Тому, кто был, видимо, на совесть чист и безгрешен, она улыбнулась, и поэтому брызги ограничились попаданием на воротники, на пояс или всего лишь марали серебристые манжеты рукавов. Ну, а личностям с тайнами под кожей во всей красе выпадала честь не только извозиться в соусе с головы до пят, но даже ощутить его вкус на кончике языка. Неизвестно, что такого сделал миру мастер Чао, но удивлению Богомола не было предела, когда тот в панике обернулся и увидел мастера Чао в роли фонтана для темно красной острой жидкости. Какими бы забавными ни выглядели пострадавшие, даже те, кто вышел чистым из пищевого водоворота, но ошпарил чаем крыло, как это сделал Журавль, зрелище выдалось печальное. Все, что красовалось на столе и облаком ароматов поднималось к потолку, приводя вкусовые рецепторы присутствующих в бешенство, все, на что десятки поваров пожертвовали силы и душевное равновесие, за считанные секунды оказалось на полу. Лишь старший слуга из всех присутствующих в зале не нажил греха. Так, по крайней мере, твердил его нетронутый непревзойденный вид и кимоно, ни на фен не съехавшее в сторону. Да он с меня не сдвинулся, демон! Одни глаза в шоке прыгали от стола к скатерти, тем самым подтверждая непричастность к произошедшему преступлению против всего святого. И сам того не замечая, слуга без слов задался вопросом, уцелело ли хоть что-то. Но когда следом за вопросом в его голове напросился ответ, стало не смешно, хотя должно было — уж больно абсурдная выдалась вакханалия. Посуда, цена которой — его полугодовое жалование плюс бабушкина пенсия, разлетелась на щепки на его собственных глазах. Осколки хрусталя, дорогого фарфора и нефрита усеяли добротную часть бывшего тронного зала, с оглушающим звоном разлетевшись по всем его закоулкам. Грохот раздался такой, что на нижних этажах башни подскочила со скамей охрана, а с монументов за их спинами попадали самые неустойчивые свечи. Теперь они игриво мерцали при свете бумажных светильников. Суматоха прекратилась, когда все замерли вместе с парой охранников, как театр марионеток, боясь пошевелиться. Воцарилась такая тишина, что позавидовало бы кладбище. Только робкий звук последних падающих откуда-то сверху стекляшек напоминал о течении времени. О том, что оно не остановилось. На Быка, выпустившего из рук теперь единственный чистый край настольного покрывала, уставился широченно открытыми глазами каждый мастер без исключения. По комнате всех знатно помотало. Богомол выглядывал из-за колонны с глазами, что на лбу не умещались, Шифу, припорошенный сахарной пудрой и парочкой лепестков декоративных цветов, таращился прямо со своего места, потому что не успел его покинуть, Воин Дракона же нелепо болтался между, потому что не успел определиться, куда ему деться. Но что объединяло — это глаза. Все они вопили: «Что за выходки?!», да только в разной степени приличия, и даже мастер Носорог, который частично знал, что должно будет произойти действие из ряда вон выходящее, и тот врастал конечностями в стул, не находя сил не то чтобы на слова, но и на мысли. Под воздействием адреналина, Бык беззвучно хмыкнул и не удержался от размеренных и звонких хлопков в ладони. Он стоял, сместив вес на правую ногу, а его тучные руки воспроизводили шлепки, ровные, громкие и смешно заставляющие содрогаться им в такт изумленные, вытянутые лица с частично открытыми ртами. Из наблюдений старшего слуги стало ясно, что далеко не только Воин Дракона, в чьих мыслях шквальным потоком пронеслась самая изящная брань китайского языка, стоял и гадал, в какой же момент остановиться его сердце. Самых целомудренных мастеров это тоже коснулось, но уже то, в какой именно форме, останется исключительно на их совести. Ведь кто бы как ни хвастался храбростью и стойкостью, испуг при желании одолеет всех, и лишь виновник торжества будет у всех на виду чертыхаться от радости. Наконец ладони Быка издали последний шлепок и замерли в сомкнутом состоянии. — Это просто изумительно, господа и дамы, — уверенная улыбка скользнула по губам Быка, который мельком пробежался проверяющим взглядом по коллегам. Смотря на него с удивлением, они держались за сердца и совсем не спешили смахивать с подолов нарядов крошки мучного и пучки порезанной зелени. — Ваши глаза шире, чем когда-либо. Умеренный и теплый тембр мастера Быка, не имеющий ни хрипотцы, ни жесткости, разносился по залу и не вызывал изменений на лицах, кроме сморщивающихся глаз и бровей, медленно и грозно съезжающихся к точке над переносицей. Сотни вопросов вспышками мелькали в глазах разных цветов, что смотрели на него, сотни различных слов скатывались вниз по горлу, сжимались в пальцах, лежащих на коленях, но не находили воплощения в рамках китайского языка, и Быку пришлось мужественно стерпеть тот вес дискомфорта, что буквально отовсюду оказывал на него давление. — Буду честен, я на это рассчитывал. Эмоции, испуг, шок — все это так очаровательно! Однако знаете, что поражает. В бытовой ситуации, подобно этой, когда ломается стол или кто-то по неосторожности цепляет скатерть, даже мастерство опытных воинов бывает бессильно. Не в обиду вам, коллеги. Просто мне показалось это наблюдение забавным. — Забавным? — едва слышно сказал Чао, думая, что неправильно расслышал. Он боролся с соблазном поднять голову и оценить ситуацию, но чувствовал, что одно неосторожное движение, и одна паршивая капля вот-вот сорвется и покатиться ему за шиворот. — Никто из вас даже защититься не пытался! — Подожди, еще все впереди, — протараторил Крок с опаской и предупреждением, оторопевший и не менее скукожившийся на стуле по соседству. Из-за удачной позиции за столом у него получилось, как и старшему слуге, увидеть реакции всех пришедших разом: от подпрыгнувшего на месте мастера Журавля до Воина Дракона, что в последнюю секунду уцепился обеими руками за свою бесценную и единственную уцелевшую порцию праздничного ужина. Проще говоря, увиденное позволило сделать определенные выводы: им крышка. По самой мощной дозе ошарашенности, которую разыгрывали на сегодняшнем мероприятии, получили, как это ни странно, не только Чао и Киан, а и мастера Тигрица и Шифу. Когда Тигрица, сидевшая слева от мастера Чао и прямиком напротив подозрительно поднявшегося Быка, почувствовала подушечками на лапах, каким растущим натяжением наполняется до упора уставленная скатерть, в ее голову не сразу, но прокрались мысли о том, что происходит что-то неладное. Дымка сомнения с предупреждением царапнула ее сознание, но стоило ей, как и всегда в ситуациях, когда скапливалась неуверенность, украдкой глянуть влево на мастера Шифу, с которым ее разделял лишь Богомол, как Тигрица усмирила растущее волнение. Мастер вел себя непринужденно и выглядел расслабленным, и кому как не ей ничего не стоило читать надвигающийся вихрь в малейших его жестах. Однажды по тому, как на заседании совета пальцы мастера суетливо сжимали и разжимали салфетку, Тигрица смогла вычислить недоброжелательные намерения одного из его членов, а конкретно мастера, к чьей доблести и честности у мастера Шифу были вопросы, но тогда она не предала этому наблюдению особого значения. Тигрица подумала, что на основе собственных фантазий строит ложные и беспочвенные обвинения, и ее мастер думал в тот момент совсем о других вещах, но все ее сомнения перечеркнуло дело, которое неожиданно завели на следующий же день после проведенного собрания. Как выяснилось позже, за напутствием мастера Шифу. Вот и в сей раз, когда ощущение какой-то неувязки подкрадывалось к мыслям, она незаметно стрельнула глазами влево. Ни пальцев, едва заметно постукивающих по столу, ни характерного движения на лице, ни особенностей в позе Тигрица не заметила. Лишь глаза выдавали радость от свершившегося прибытия в Гунмэнь и желание приступить к еде, но в этом Тигрица не видела ничего, что должно было ее страшить. Если мастер Шифу с его-то внутренним радаром не чувствовал себя раздраженным даже с учетом присутствия мастера Киана в зале, с которым у него отношения никогда не складывались, сидел и во все внимание слушал, как душевно распинается старший слуга, значит, с ней просто сыграла злую шутку излишняя напряженность и усталость. Кто не устанет после такой дороги. Но когда бархатная ткань за мгновение ока выскользнула из-под ладоней, а Тигрица едва не встретилась лицом с пиалой супа и летящими во все стороны кольцами лука, подобное понятие забылась само по себе. Более преданной собственными внутренними ориентирами она в жизни себя не ощущала, что уже говорить о мастере Шифу, доверявшему чутью больше, чем собственным глазам и ушам. В ту триумфальную секунду мастер успел лишь увернуться от волны какого-то алкоголя и спасти посох от обстрела овощами. За подготовкой учеников к поездке и все то время, что они протарахтели от города к городу, забитые в лодки и повозки, как стрелы в колчаны, его аппетит и потребность в простом приземлении тела за тихий праздничный стол возросли до опасного показателя. Даже По и Богомол, которые всю ночь проиграли в го, а утром не успели позавтракать, не чувствовали такой пустоты в желудке, какую чувствовал мастер Шифу, которому и чая спасительного не давали глотнуть в отличие от мастера Носорога во время праздничной суматохи. В итоге ситуация затянулась до того, что если мастер в течение пары часов не заест усталость и головную боль, накатившую еще в Нефритовом дворце, хоть чем-нибудь, его обычно не привередливый желудок в противном случае присосется к печени и сожрет ее, не церемонясь. Мастер был голоден. Так неописуемо голоден и вымотан, что Быку, только что совершившему самый чудовищный и грешный поступок по отношению к малой панде, не помешало бы по-быстрому сообразить, куда в случае чего укрыться и чем отбиваться. Потому что мастер Шифу, невзирая на всю присущую ему тактичность и деликатность, прямо здесь был готов если не распять нахала на столе, то устроить ему все тридцать шесть ступеней Шаолиня, ибо чтобы так открыто и бесстрашно играть с огнем нужно быть либо героем-безумцем, либо котелком без мозгов. — Нет, простите, промолчать я не могу, — поднял руки Бык. — Все таки вы достаточно предсказуемые. Бык покинул свое место, повернувшись к гостям спиной. Ему, конечно, не стоило этого говорить. Веселье только начиналось. Ведь пришел в себя Киан, Тигрица обнаружила на кимоно, купленном за все деньги мира, километровую затяжку, а Обезьяна отошел от испуга, ведь едва не распластал хвост Гадюки ножкой стула. — Вы, добираясь сюда, действительно убеждали себя, что празднование начнется за скучным ужином, а закончится обменом поздравлениями и прогулкой по двору? Правда что ли? Бык многообещающе посмеялся, и близко не подозревая, что сейчас за это «скучно поужинать и обменяться поздравлениями», мастер Шифу мог очень запросто отказаться от монашеских уставов и по локоть испачкать руки в чьей-нибудь крови. Мастер Киан, бросив острый взгляд на сердечного неприятеля, с чьих ушей валил пар, с неприятным чувством подметил, что разделяет его нескромное желание размазать кого-нибудь по стене. — И это с учетом того, что мы в курсе, как вы отпраздновали Новый год в прошлую зиму, — продолжал Бык. — Скажите, и вам не стыдно? Как вы могли, любезные, нарушить правила празднования и не отправить приглашения? Теперь настроение мастера Шифу накалилось, как тлеющее в камине полено, но не только при виде тушеных грибов шиитаке, что валялись вместе с танъюанями где-то под окрасившейся во все цвета радуги скатертью и завалами осколков, но и от стыда, ведь он после прошлогоднего застолья у господина Пинга сердечно и чуть ли не на коленях просил учеников не чесать языками на всю Поднебесную. Мало того, что прошлый новогодний ужин вышел за рамки принятого в храме, так еще и мастер ясно как день помнил поведение как свое собственное, так и своих учеников, и это доставило ему не одну и даже не две бессонные ночи. — Вы действительно думали, что мы стерпим насмешку? Бык демонстративно провел ступней по ковру из стекла, напоминая, какими изысканными блюдами был переполнен стол еще пять минут назад. Старшего слугу передернуло от этого звука. — Что ж, теперь наша очередь насмехаться над вами. Смотреть, как вы мечетесь… — Мастер Носорог, — одному Будде известно, как вместо бурлящей магмы и адской черной жижи изо рта мастера Шифу вылетело именно это, да еще и в столь сдержанной форме. От оскала и глаз, убийственно смотрящих исподлобья на коллегу, и не пахло доброжелательностью, а былая радость от долгожданной встречи разбилась вдребезги вместе с той проклятой фарфоровой пиалой, украшенной цветочками. — Что все это значит? Вы не считаете, что должны хоть как-то объясниться? — Мастер Шифу прав, — возразил Киан, выходя из своего гневного транса и всеми силами стараясь не кривиться лицом от кислоты тех слов, что он озвучил. Он очень старался забыть о лапше, что соскальзывала по его одежде, оставляя жирные дорожки, и шлепалась на пол, но тщетные попытки мастера Чао приглушить смех не давали этого сделать. — Как все это понимать?! Я требую немедленных объяснений, иначе… — Все очень просто, — хмыкнул Бык, обращая на себя гневные взгляды мастеров Киана и Шифу, что хоть в чем-то стали союзниками, и плохо соображающие взгляды всех остальных. — В прошлом году, вы, наши достопочтенные друзья, — обратился он к воинам долины Мира, — не на шутку раздразнили наш аппетит своим грандиозным празднованием, на которое мы не были приглашены. Путем недолгих переговоров было решено, что в следующем году приглашать будем мы, — Бык указал рукой на то, что осталось от праздничного ужина. — Теперь настала ваша очередь чувствовать себя голодными — в каком бы смысле это ни прозвучало. Темно-чешуйчатый ящер шикнул, высунув язык. — А теперь ответьте, каким только образом к вашему ребячеству отношусь я и достопочтенный мастер Чао? — едва не крикнул Киан, не видя причин для радости. Он по-прежнему стоял с выставленными по бокам руками и слегка сгорбившись, и Воин Дракона очень ловко подметил, незаметно склонившись к Журавлю, что сейчас заносчивый ящер похож не на члена совета, а на стоящее в огороде пугало. Журавль, пусть и опечаленный измазанным видом своей шляпы, подавил улыбку. — Или вы думаете, что эта ваша беспардонная выходка… — Киан закипал от ярости. — Стоила усилий моего портного? Или стоила того, чтобы оторвать меня и мастера Чао от дел совета? — Я понимаю причину вашего испорченного настроения, мастер Киан, — вежливо посмеялся Чао, который сумел выпрямиться, избежав проникновения соуса под одежду. — Но мне искренне интересно, о каких делах вы говорите. Ведь еще две недели назад я выписал всем членам совета отпускные. — Мой друг, — поубавив пыл и устранив с уха очередной бутончик, сказал Шифу под звук смешков кого-то из Пятерки. Когда что-то выводило Киана из себя, да еще и на публику, на душе обязательно становилось хорошо. — Нам с вами все равно не понять, нечего и пытаться. Один из самых габаритных мастеров поспешил привлечь к себе внимание. — Дорогие коллеги, думаю, ха-ха, пришло мое время сказать слово. Будьте добры, — призвал Носорог к тишине и внимательности. — После того, как мы узнали, с каким уютом прошел ваш Новый год, мастер Шифу, было принято единогласное решение, — попытался внести ясность мастер, который убедился на личном опыте, что Быку легче плясать с бубном возле правды вместо того, чтобы выразиться прямо. — Мы не собирались целомудренно пить с вами чай, по крайней мере, сразу. Это наивно и неинтересно — в стиле мастеров кунг-фу. — Наивно и неинтересно, — тихо повторил ошарашенный По, не веря своим ушам. Влюбленный взгляд зеленых глаз пал на сверкающий, как в сказках, облик мастера Носорога. — Прости, Тигрица. У меня новый кумир. — Хотите сказать, что… — сказала та самая Тигрица, что пыталась установить связь с реальностью. — Мы прибыли в Гунмэнь…. — Для иного, — тактично улизнул от ответа Носорог, дабы не раскрывать все козыри. — Карты, задания, вопросы… — то, что год назад олицетворяло смех и веселье, сейчас из уст Крока звучало уныло. — Слабовато для компании, которая собралась здесь сегодня, не так ли? — На что вы постоянно намекаете? — спросил Обезьяна, тоже выкарабкиваясь из своего места под звон падающей посуды. — Ясное дело, что вы вновь задумали нашуметь на весь Гунмэнь, но мы здесь каким боком? — Ужин будет, старые традиции, молитвы, речь… Все будет, — Крок поднял руки, успокаивая присутствующих. — Но позже. С самого начала эти слова не внушили никакого доверия. Глаза мастера Шифу повержено и тяжело закрылись. Что бы ни было сказано дальше, да хоть признание в любви от Киана, эта фраза — худшая за целый вечер. — Нам важен не только сытый гость, но и отдохнувший гость, — мастер Носорог поднялся, когда отряхнулся до конца от пельменей и лапши. — Как вы уже поняли, о досуге мы более чем позаботились. Да, вас ожидает новая игра. По и Обезьяна ликующе улыбнулись друг другу. — Но не стоит переживать, мы продумали все до мелочей и уверены, что вы не останетесь неудовлетворенными. — Умеете же вы блюсти интересы, — низкий голос мастера Шифу напоминал скрежет. — При всем уважении к вам, мастер Носорог, но я считаю оскорблением, что вы не согласовали со мной заранее истинную цель нашего визита в Гунмэнь. Мастер Носорог расхохотался. Киан же изогнул черную бровь. Уж не думал он, что за сегодняшний день согласиться с Шифу большее количество раз, чем с мастером Чао. — Не позорьте свои седые волосы, мастер, — посмеялся Носорог, заглянув тому в голубые глаза. — Мой отец как никто другой помнил, что в юности вы не считали нужным согласовывать возможность расслабиться и отвести душу. И рассказывал он об этом чаще, чем вы можете себе представить. — Я безмерно уважаю вашу семью, мастер, но вы говорите о временах, канувших в лету, а ваш покойный отец — тем более. Мастер Шифу раздражительно повел ухом. С него посыпалась сахарная пудра — последствие мучных вкусностей, совсем недавно пролетевших над головой. Чао и Тигрица переглянулись. Осознав, что им на ум одновременно пришла мысль о сахарной булочке, они обменялись улыбками, а потом еще долго пытались справиться с желанием повторно рассмеяться. — И в то же время отец не менее уверенно твердил бы сейчас, что если бы Шифу из тех времен узнал, что через каких-то пару десятков лет станет ворчливым пнем, он подумал бы дважды, прежде чем гоняться за бандитами и титулом. Непрерывный смех мастера Шифу звучал достаточно долго. — Узнаю эти слова, — окинув взглядом присутствующих: более менее прилично выглядящую Пятерку и разукрашенного Киана, мастер Шифу глубоко вздохнул. Как не крути, он не позволит себе выглядеть ворчливым стариком перед главной занозой его жизни. — Так уж и быть. Вы усмирили мое возмущение. Мастер сжал в руке посох, намереваясь встать со стула и отправиться на помощь мастеру Чао, что помимо соуса успел вляпаться в рисовые лепешки, но он замер, когда ладонь покрылось чем-то тягучим и липким, а на запах — клубнично сладким. Лицо мастера Шифу, осознавшего, что недалеко от посоха разбилось блюдце с джемом, не осталось невозмутимым. Недолго думая, Киан поспешил выразить свою радость. — Полагаю, мастер Шифу, усмирили временно, — черному ящеру стоило усилий не трястись от восторга. — Меня распирает любопытство. Как же скоро я буду приглашен на церемонию посвящения? — О чем вы, Киан? — изумленно спросил Чао. — Какую церемонию вы уже без меня запланировали, да еще и в честь мастера Шифу? Что-то вы сегодня оба сами на себя не похожи. — О грандиозном пире, о чем же еще! — бросил Киан. — Разве повод смены квалификации из Настоятеля Нефритового дворца в самую сладкую булочку совета не достоин внимания? И почему только в нашем коллективе не ценятся по-настоящему стоящие заслуги перед государством. — Помалкивал бы, генерал лапшичных войск, — проворчал мастер Шифу, отрывая пальцы от посоха под звук смешков. — До чего же мерзость, я тысячу лет не прикасался к сладкому. — Ого, — улыбнулся По, — а вы хорошо сохранились. — Панда! — Но не спешите радоваться, — Крок тоже вскочил с места, чувствуя, как извалявшийся в сахаре мастер Шифу умело отнимает у него порции внимания. — Насколько мы помним, в прошлом году и конкретно в вашей игре каждый был сам за себя. С нашим подходом масштаб увеличился в несколько раз, и поэтому сегодня вас ждет настоящая игра в команде. — О, нет, — безысходно протянула Тигрица, покачав головой и скрестив на груди руки. — Только этого не хватало. Подавив отвращение к собственному внешнему виду, мастер Киан сложил за спиной масляные руки и сравнялся с недовольной мастерицей. Теперь они оба наблюдали за тем, как Журавль и Крок мечутся в поисках салфеток для мастера Шифу. — Не любитель отвести душу, мастер Тигрица? Девушка хмыкнула. По правде говоря, она сама была бы не против это знать. В прошлом году с вероятностью ста процентов Тигрица могла ответить положительно, однако то, что происходило внутри нее сейчас, отнюдь не было похоже на чувства не любительницы повеселиться и провести время в кругу близких. Видать, лапшичная Пинга, бумажки с нелепыми заданиями и детский смех что-то изменили в ней, и теперь она по-настоящему не знала, что ответить мастеру Киану, который так и рвался найти в ней единомышленницу. — Мне трудно сказать, мастер Киан, — решила не лгать Тигрица. — Но по крайней мере я знаю точно, что если судьба сведет меня и Воина Дракона даже здесь, в праздничных соревнованиях, то ничем хорошим это не закончится. Черный ящер посмеялся, не отводя взгляд от малой панды. — Кажется, я вас понимаю. — Простите за мою дерзость, — Тигрица повернулась к Киану, чувствуя, как учащается ее сердцебиение. В другой обычный день девушка никогда в жизни не осмелилась бы задать этот вопрос, но в честь праздника решила не мелочиться. — Вы не в хороших отношениях с мастером Шифу? По выражению лица Киана стало ясно, что он ожидал услышать самый популярный вопрос в его жизни. — Долгая история. Но я буду честен с вами, мастер Тигрица. Я тоже буду не в восторге, если судьба вновь свяжет меня и Шифу узами командного сотрудничества. — В сумме нас двенадцать, — взбудоражено сказал Крок, в чьих глазах сверкали искры. — Итого получится две команды по шесть игроков. Локация для мероприятия готова и уже ждет нас, осталось лишь определить жеребьевкой, кто с кем будет сражаться за победу, и можно приступать! — Мой друг прав, — вернулся к повествованию Бык. Он отлучался, чтобы дать указания старшему слуге и наконец объяснить перепуганным охранникам ситуацию, и вот наконец вернулся: все такой же безнаказанный, гордый за свою проделку и единственный не в виде неотесанного бомжа. — Если возражающих нет, предлагаю не тратить попусту наше время. Часть персонала отправлена на позиции. Вторая готова обслужить всех, кто нуждается в смене и чистке одежды, и при необходимости оказать медицинскую помощь. — Ну да, — посмеялся Обезьяна, смотря на По. — Вдруг среди нас есть те, кому случайно прилетело по голове каким-нибудь шальным пельменем. — Ну что вы, мастер Обезьяна, — сказал Киан, разглядывая свои когти, — среди нас есть травмы посерьезнее сокрушения пельменем. Моего близкого друга, например, чудовищно избили букетом нарциссов. Какое удивительное совпадение, а, Шифу? Мастер Носорог расслабленно выдохнул: невероятное облегчение приносили ироничные смешки, разносящиеся по залу, а значит, расчет на то, что после пары шуток общий настрой гостей обязательно улучшится, оправдал себя, и не свершится тот кошмар, к которому он себя готовил. Ни объяснений перед советом, ни проблем с Нефритовым дворцом можно не ждать, и это говорит о том, что пора получать окончательное одобрение и приступать к празднованию. Под смех парней мастер Носорог в широко распахнутом кимоно, что выглядело не менее эпично даже с пятнами от маринованных грибов, повернулся к своим давним коллегам из совета и с улыбкой поклонился им. — Мастер Чао, мастер Шифу, мастер Киан, — вкладывая все уважение в произношение этих имен, Носорог ощущал неимоверную гордость банально от того, что знаком с ними лично. — Не сочтите за неуважение то, что сегодня произошло. Я и вся наша команда долго готовились к этому дню и с нетерпением ждали вашего приезда, и мне не хочется, чтобы вы интерпретировали наши действия как враждебные. Да, возможно, наш поступок действительно вышел за рамки приличия, и мне не стоило отдавать своим подчиненным столь безрассудные приказы, однако я уверяю вас: вы ни в коем случае не останетесь неудовлетворенными и не пожалеете, если на один день откажетесь от установленных правил и согласитесь провести этот вечер вместе с нами. О вашем комфорте и всех возможных неудобствах мы лично позаботимся. Единственное, что нам нужно, это ваше одобрение. Не в правилах главы совета мастеров сохранять деловую форму общения, когда обстановка на то не располагает, поэтому мастер Чао поправил свой замаранный наряд, дождался, пока Носорог выпрямиться, и заговорил, глядя тому в глаза. — Я нисколько не зол на вас и ваших ребят. Звонкий и высокий голос оранжевого ящера разлетался по залу и был ясно слышен, несмотря на легкий балаган. — Да, сейчас я с головы до пят укрыт слоем своего нелюбимого соуса и уже предвкушаю, как буду выслушивать желание мастера Киана казнить всех сегодня присутствующих, однако… — ящер замолчал. Он посмотрел на Киана справа от себя, что нравоучительным тоном говорил с Тигрицей и фыркал всякий раз, когда слышал, как очередная макаронина падает с его плеча на пол; посмотрел влево на воюющего с джемом мастера Шифу, на чьем втором ухе все еще ютилась сахарная пудра; посмотрел прямо на Носорога, что с надеждой в глазах ожидал его вердикта. И не смог сдержать откровенно счастливой улыбки. Пусть два вечно враждующих дурня, что находились по обе стороны от него, уже не юные таланты и уж тем более не его товарищи «со двора», рядом с ними Чао чувствовал себя великолепно. Особенно если их компании удавалось встретиться вне стен зала для собраний и не сковывать себя рамками приличия. — Однако сегодня я стою в кругу близких друзей, которых так редко вижу из-за работы, — Чао узрел удивление в глазах Носорога и ребят из Пятерки, что тоже вникали в их диалог. — Не в обиду вашим поварам, но знаете, я обрадовался, когда ваш ученик сотворил все это. Правила гласят, что зимний пир это изысканность и великолепие, что это событие про утонченность и уважение друг к другу. И причиной, по которой я так не люблю зимние пиршества и редко на них присутствую, является то, что на них собираются только мастера кунг-фу. Ни семья и ни друзья, а такие же, как и ты: воины, что несут твое же бремя. И самое печальное во всем этом то, что они собираются за одним столом не с целью вновь почувствовать себя молодыми и беззаботными. Мастера собираются, чтобы озвучивать неискренние пожелания и напутствия, зачитанные правилами и давними традициями. Признаюсь честно, я согласился приехать сюда только потому, что давно не видел вас и мастера Шифу. Что правда, то правда: я готовил себя к классическому новогоднему застолью с ритуалами и постными лицами, и каково же было мое счастье, когда я понял, что этому не бывать. И если цена моих встреч с друзьями: с Шифу, с Кианом и с вами — это испорченное кимоно, то я согласен проводить каждый новогодний пир вот так. Носорог не смог подобрать слов от услышанного. Не отрывая глаз, он смотрел на извалянного в соусе друга, что терпеть его не мог, и поражался, как за такое количество лет Чао, невзирая на положение в обществе, не утратил этот удивительный навык: оставлять работу на работе. Под ворчание Шифу и Киана, что по-прежнему были озабочены своими проблемами, Чао и Носорог обменялись поклонами и с улыбками до ушей принялись подшучивать над внешним видом каждого из них. — А ведь ты сам выбрал место возле пиалы с тобадзяном. — И чертовски пожалел об этом, — Чао взмахнул рукавами, с которых полетели в разные стороны красные капли. — Каких только усилий мне стоило не вдыхать этот тошнотворный запах во время церемониальной речи. Тем временем мастер Шифу наконец встал со своего стула, у которого не на шутку разошлись По и Журавль, и нахмурил брови. По тихому мычанию, вызванному болью, Богомол понял, что мигрень мастера не отступила. — Все еще плохо, учитель? — Кому плохо? — спохватился мастер Носорог, обернувшись. Вместе с ним обернулся и Чао. — Мастер Шифу, вам? Тот кивнул. — Лекарь на нижнем этаже, — сказал Бык. — Позвать за ним? — Нет, — отказался мастер Шифу, возвращая липкие руки за спину и открывая глаза. — В лекаре нет необходимости, господа, давайте сегодня без лишних телодвижений. Просто с начала торжества адски беспокоит голова. Вам, мастер Носорог, предполагаю, будет легко меня понять. — Конечно. Обезьяна на ровном месте прыснул смехом и, решив поделиться вспомнившейся шуткой с По, подошел к нему и вполголоса сказал: — С того года похмеляется еще. По захихикал, добавив: — А все потому, что учебники Угвэя не учат закусывать. По иронии судьбы, получилось не совсем тихо, отчего вопросительные взгляды Чао и Киана устремились на Обезьяну и мастера Шифу. Второй усердно кромсал салфетку между пальцев. Но джем не желал оттираться. — А? — вытаращился Крок, опередив всех остальных. — Мастер Шифу пил? — Э-э-э, да, маотай! — Журавль пытался спасти ответом положение учителя, но справедливости ради, попытка вышла так себе, если вспомнить, что мастера дворца вообще не пьют. Носорог сдержанно засмеялся, пытаясь при этом выжать осуждающее выражение лица. — Шифу, — он посмотрел на него укоризненно, — ну как вы могли. — Не сыпьте соль на рану, мастер, — Шифу схватил очередную салфетку. — Мне и без того несладко живется. — Куда же еще слаще, Шифу. — Киан! — не выдержала малая панда. — Будьте добры, можете не совать нос в мои сахарные накопления? Я же не интересуюсь вашей лапшой! — Еще бы. — А еще он над нами смеялся весь вечер! — добавил По, к которому присоединился Обезьяна. — И кричал всякие непристойности на улице! Тигрица недовольно рыкнула от факта, что ее товарищи откровенно насмехаются над учителем, и дополнительно насупилась из-за того, что секунду назад грозный Киан рассмеялся и осуждающе присвистнул. — Так вот оно какое ваше истинное лицо, старина. А я давно говорил мастеру Чао, что вы умалчиваете о своих главных достоинствах. Губы мастера Шифу расплылись в самодовольной улыбке. Так вот, в какую игру они желают поиграть. Что ж, он был готов. — А что ж ты, По, не рассказываешь о своих успехах? — самоуверенное лицо Шифу повернулось к парням, что лопались от счастья от одной мысли, что смогли смутить мастера Шифу. — Думаешь, я забыл, кто целовал мое колено у всех на обозрении? — Что? — едва не прыснули Носорог и Крок, уставившись на Воина Дракона. Тот побагровел от стыда, как и Обезьяна. Только бы Шифу не вспомнил об его триумфальной игре на флейте. — О таких подробностях мы не слыхали! Вы чем там занимались в своей долине Мира?! — А что не ясно-то? — Бык явно гордился шуткой, что только что состряпал его разум. — Мирскими утехами, чем же еще. — Как же так вышло, мастер Крок? Воину Дракона бумаги не хватило известить вас до конца? — Шифу ничего не стоило топтаться по чувству стыда тех, кто пытался сделать то же самое по отношению к нему, и потому сейчас его лицо аж светилось от наслаждения. — Что ж, друзья мои, с этого дня можете не переживать. В честь такого случая я потребую большего финансирования на бумагу, чернила и прочие расходные материалы, чтобы в будущем письма Воина Дракона не обрывались на самом интересном месте. — Так, подождите! — вступился По, зажмурив глаза и подняв руки. — Дать вам вставить слово — попрощаться с репутацией. Мы играли в настольную игру, и мне попалось задание поцеловать мастера Шифу в ногу! Больше ничего! — объяснения По звучали как попытка спасти положение, однако выражение лица Чао и Тигрицы, что от всепоглощающего чувства неловкости закрыла его ладонью, сказало о том, что все идет не по плану. — Я чмокнул его в колено, получил по зубам, и на этой печальной ноте наше свидание подошло к концу! Все! Поверьте мне! Крока, упавшего на колени, унесло с концами. Что уж там, если даже мастер Киан стоял, едва сдерживая смех. Скопилось столько всего, что можно рассказать в совете или в Южном храме — так не поверят же, черти! — Вот так номер, — протянул Бык. — Мастер Шифу, ну, мы и не сомневались, что у вас все схвачено. Дисциплина и подчинение на высшем уровне. — Да-да, — не переставая складировать вокруг себя целые горные пейзажи из салфеток, мастер посмотрел на Воина Дракона. — Надеюсь, в вашей программе на вечер поцелуев рук не планировалось. По будет крайне недоволен, если это задание достанется не ему. По с мгновенно вспыхнувшим чувством неприязни понял: вот она — ложка дегтя в бочке меда Гунмэня, и имя этой горькой ложке — Шифу. Принесите ведро джема, хотелось выкрикнуть ему, но вместо этого Лотос отчаянно вплеснул руками и забродил по залу. — Распределение по командам уже началось? Нет? — нетерпеливо бросил он, глядя на Крока, утирающего слезы. — Не имеет значения, я не пойду в команду, в которой есть мастер Шифу. Я чувствую, что мы не поладим сегодня! К тому же, игрок с головной болью не является преимуществом. От услышанного Обезьяна присвистнул. — Ну и ну… — Так вот, чего ты хочешь, панда… — мастер не понял, что конкретно его позабавило: самонадеянность По или его собственный настрой пуститься во все тяжкие. Давно он не чувствовал настолько подростковое предвкушение. — Ты хочешь безудержного веселья. Что ж, ты его получишь. — У нас была идея, чтобы состязание прошло между мастерами долины Мира и мастерами Гунмэня, — вставил Носорог, — но получается, что силы неравны: пятеро против семерых. Игра выйдет не объективной. — Я скомпенсирую утраченное, мастер, — сказал Шифу, наконец покончив с джемом на руках и посохе. — К тому же, у меня есть идея получше. Раз уж достопочтенный Воин Дракона считает, что мое присутствие бросит тень поражения на его светлое имя, я пойду ему навстречу. Пусть Неистовая Пятерка и По выступят в одной команде, что весьма привычное для них дело. Я же не намерен дарить им победу. Поэтому присоединяюсь к вам, — он повернулся к коллегам из совета. Разноцветные и грозные глаза Киана так и кричали: пусть мы вновь одна команда, ты все равно мой чертов соперник. И Шифу принял этот вызов, улыбнувшись уголком губ. — Прямо как в былые времена. Ученики мастера Шифу раззявили рты. По же театрально схватился за сердце. Актер из него, как из Пинга — мастер Угвэй. — Не ожидал я так скоро вашего предательства! — Игрок с головной болью не является преимуществом, — мастер усмехнулся, подняв седую бровь. — Ты ведь все еще придерживаешься этой мысли? — Что ж, — выдохнула Гадюка, не веря, что спустя столько лет их силы вновь будут соперничать с силами мастера Шифу, — неожиданный поворот. — Фактически… — Предыдущее поколение мастеров против нового, — в предвкушении сказал Крок, потирая ладони. — Грядущий вечер обещает быть интересным. — Это слабо сказано, — протянул мастер Киан, с неприязнью наблюдая, как Чао приветствует шестого участника, присоединившегося к команде совета мастеров.***
Итак, встречайте две команды.
Команда Нефритового дворца: Воина Дракона, Обезьяна, Богомол, Журавль, Гадюка, Тигрица.
Команда Совета мастеров: Носорог, Бык, Крок, Шифу, Киан, Чао.
Счет 0:0