«Disorder» Joy Division
Один парень отбился от кучки эмо и остановился около мусорного бачка. Он взял в рот сигарету, но зажигалка в его руке как на зло не давала огня. Он оглянулся по сторонам и заприметил нашу компанию. Не знаю почему я за ним наблюдал, мы просто встретились взглядами, и он подошёл к нам (Фиркл и Генриетта были заняты обсуждением её нового стиха или очередной истории о том, что её предки-конформисты опять её достают). Они оглянули пришедшего презрительным взглядом. Генриетта решила начать свой выпад первой: — Вали отсюда, это тебе не сходка твоих дружков-нытиков эмо! Вечно жалеете себя и чуть что режете вены…– пренебрежительно сказала Генриетта с нескрываемой враждебностью в своём взгляде. — Здесь только настоящие готы, а не жалкие позёры…–подхватил её Фиркл. Этот парень окинул их коротким равнодушным взглядом, будто вовсе не заметил и не слышал тех двоих. Он смотрел на меня, а я на него. И я разорвал тишину между нами (хотя при этом были слышны возмущения Генриетты и Фиркла, которые хотели, чтобы я прогнал «чужака»): — Дать прикурить? — спросил я его. — Да, — он откинул чёлку и склонился ко мне, чтобы прикурить. — Благодарю… — после этих слов он отстранился и пошёл дальше. Я не стал смотреть ему вслед, просто сидел, не произнеся и слова, наблюдал за тем как ворон сел на ветку стоящего неподалёку дерева, от кроны которого к зиме не осталось ничего. Генриетта и Фиркл тоже замолкли, глядя на меня с каким-то удивлением. Наконец-то воцарилась тишина, и я почувствовал себя лучше. Мои мысли перестали роиться под давлением чужих проблем. Я обрёл покой. Но ненадолго… — Чёртов позёр… Майкл, ты идёшь с нами пить кофе? — Генриетте видимо эта ситуация была непривычна и неудобна, и похоже она решила сменить обстановку. — В другой раз, я побуду здесь немного… — ответил я, наконец посмотрев на удаляющихся после моих слов Фиркла и Генриетту. В тот момент я испытал довольно странное чувство, и меня не волновало, конформистом он был, позёром или кем-то ещё. Казалось бы обыденная ситуация, а мы друг друга поняли. Он одиночка, раз отбился от стаи эмо, а для эмо такое не свойственно, они всегда держаться группой…***
С подобными мыслями я впервые решил прийти домой пораньше: отец и Кёко планировали вечером поужинать вдвоём, потому я был один. Коротал я время с книгой — телевизор не работал. Всё шло своим чередом и постепенно я стал проваливаться в сон, сам того не осознавая.***
Я когда-нибудь услышу вновь тот тихий голос свыше? Или буду с содроганием в вечных муках ожиданья вспоминать о прошлой встрече? Только пепел, дым и смоль окружают мою боль по утраченной судьбе, что являлась мне во сне… Птица, словно насмехаясь, смотрит на меня в упор: «Nevermore!» — слышу, словно приговор. С вызовом гляжу на ветку, где уселся ворон метко. Лишь один вопрос покоя не даёт мне всё равно: «Если я пойду туда, встречу снова?» — «Никогда!» От досады, гнева, злости, я покинул своё место, Убеждал себя упрямо, что не стану конформистом: «Может промелькнула искра?» — нет, иллюзия, обман. — «Только мрак!» Долго брёл я в никуда, и нашёл… — то, что избегал: Молчаливый у стены был виновник моих мук Взгляд он поднял с содроганием, будто ожидал увидеть… — не меня. Несмотря на удивленье, протянул он руку мне,
Я в раздумиях опешил, ведь назад дороги нет,
И сейчас есть шанс забыть всё, погрузиться в пелену, где туман мне даст покой…
Вопреки всем опасеньям, взял я руку без сомнений и последовал за ним.
Он-мой проводник… В мир где хаос воцарился, но притих.
Но в душе теперь покоя я не видел:
Нет, не искра!.. — молвил я.
***
Я очнулся на полу: видимо, я уснул, облокотившись спиной на стоящий рядом диван. А в руках была книга. Наверное, перед тем как занимать себя чтением, мне всё же стоило выпить кофе. Все события сегодняшнего дня перемешались самым невообразимым образом, потому решил не придавать этому странному сну какого-либо значения, по крайней мере я старался об этом не думать. В глаза же бросились те самы слова из «Ворона» Эдгара Аллана По: «Nevermore!». Наваждение и тоска главного героя навязались ко мне в сновидении, если же он сокрушался по утрате своей возлюбленной Ленор, то неужели я желал встречи с…?***
Эти странные строки, что выдало мне моё сознание, наводили на вполне очевидную мысль: я хочу увидеть этого парня с чёлкой ещё раз. Но зачем мне это было нужно? — Я не знал. Спустившись вниз, я сварил себе кофе. Мне нужно было проснуться, я не хотел окончательного прозрения, которое обычно настигает человека, когда, проснувшись, он наконец осознаёт постепенно свой сон, не сдвигаясь с места. У меня было предчувствие, что я не захочу этого осознавать, потому выпил 2 кружки.***
Следующим днём Генриетта вовсе не пришла. Она осталась дома то ли по болезни, то ли от сильного желания досадить своей матери (честно говоря Фиркл изъяснился весьма размыто, отчего я не совсем понял реальную причину её отсутствия, зато мне стало ясно, что этот ребёнок не хотел, чтобы я навещал Генриетту и в принципе лез туда. Он заверил, что свяжется со мной, если будет намечаться сходка. Я не возражал). Потому я снова сидел один на заднем дворе школы, только теперь я ещё смотрел на падающий снег сквозь сигаретный дым, что я пускал в небо. Этот парень снова появился на горизонте. Он снова отделился от группы эмо и пошёл в мою сторону, снова взяв в рот сигарету. Он смотрел куда-то под ноги, в этот раз он меня, видимо, не заметил. Остановился как вкопанный, когда встретился со мной взглядом, но тут же смахнул головой свою чёлку с лица и встал чуть поодаль, мучаясь с зажигалкой снова. Судя по всему, ему не хотелось вновь просить о чём-то. Его сигарета упала в сугроб и быстро размокла. Я услышал лишь тихое «Чёрт!» с его стороны. Он облокотился спиной о стену и смотрел куда-то в сторону. –Последняя? — спросил я. –Да.– коротко ответил он, смахивая вновь чёлку. — Готов поделиться, если не брезгуешь…– я ещё не докурил и половины, и протянул ему свою сигарету. — Благодарю…– он протянул руку, и взял её. Я обратил свой взгляд куда-то вдаль, убрав руки в карманы. Он был немногословен, как и в первую встречу. –У тебя тоже последняя? — догадался он, судя по всему взглянув на меня, когда я не достал ещё одну; (карманных было совсем в обрез, отец пытался применить ко мне свои «санкции», чтобы «ограничить мои вредные привычки». Только этим шагом он просто вынудил меня экономить на школьных обедах). В ответ я кивнул ему.– Ты пьёшь кофе в том месте? — он указал в сторону того самого заведения, где обычно я вместе с Фирклом и Генриеттой оттягивал своё время, чтобы не возвращаться домой. — Обычно да…– ответил я, протягивая руку к сигарете, чтобы тоже получить свою дозу никотина. — Я видел тебя там… Один раз…– он спокойно протянул мне сигарету обратно. Я сделал затяжку, и хотел предложить ему закурить снова, но он отказался, помотав головой.– Ты был каким-то отстранённым. Глядя на тебя я думал о том, что ты не хочешь там находиться, а те двое тебя никак не волнуют… — Среди своих ты тоже держишься особняком…– подметил я. На самом деле меня немного удивили его слова, ведь изначально мне казалось, что именно я первым, (как бы это не было по-конформистски) проявил к нему интерес, когда увидел его вчера, а не он ко мне. — Я чувствую себя лишним в этом скопище… У меня нет ненависти к себе, и я не хочу говорить о своих проблемах с кем-то и тем более делать это постоянно…– признался он. — Почему ты не уйдёшь от них? — я уже знал, что он ответит, и, кажется я хотел услышать именно такой ответ. — Потому что ничего не изменится, и я также буду одинок, а они продолжат свои «псевдостенания» по непонятно чему…– он устало вздохнул, подняв глаза куда-то вверх. Я замер, услышав собственные мысли в его словах, произнесённых вслух. Я сократил расстояние между нами, но на личные границы этого парня посягать не хотел. Я облокотился плечом к стене, встав к ней боком, чтобы смотреть в его лицо. — Пойдём отсюда…– произнёс я, выкинув окурок. — Куда? — спросил он. –Это не имеет значения…***
Мы представились лишь под конец встречи. Я узнал, что его зовут Пит Тельман. Слов мы произнесли не так уж много, но чувство воодушевления меня не покидало. И я не понимал, откуда оно вообще взялось.***
Со временем Генриетта и Фиркл отнеслись спокойно к присутствию Пита. Удивительным образом он мог уделить внимание каждому из них: он поощрял творчество Генриетты и тоже принимал участие в написании стихов; Фирклу же он помог немного иначе: он забрал его кота к себе домой. Фиркл испытывал к своему питомцу весьма противоречивые чувства, но причинять боль не хотел, хотя само существование этой «замены» вызывало боль у него в душе. Родители Фиркла видимо не возражали, а он сам хоть и редко виделся с этим котом, но это странное чувство ненависти к нему наконец пропало. Когда мы вновь остались с Питом наедине, у нас был разговор: –Вы поладили, несмотря на то, что первая встреча была довольно агрессивной с их стороны…– произнёс я. — Просто я знал их слабые места и решил «закрыть» их. Они есть у всех…– ответил он. Я знаю, он вовсе не имел цели понравиться тем двоим. Ему было их жаль, и он хотел просто облегчить их боль настолько, насколько это возможно. А я им восхищался, и меня ужасало, что я предаюсь подобному конформизму в душе. На самом деле я был равнодушен к Фирклу и Генриетте, а Пит имел свой подход к каждому из них. Он проявлял сочувствие и порой мне казалось, что он ведёт себя гораздо старше своего возраста (порой мне казалось, что старше даже и моего). — Каким было моё слабое место? — это вырвалось само собой, но этот вопрос скорее был предназначен мне самому. Я опять стал искать причину того, почему этот парень мне стал интересен и почему я видел в нём так много схожего с собой. –Ты был одинок и я…– он ещё не закончил говорить, а в мыслях я уже отнёс себя к Фирклу и Генриетте, к которым он проявил жалость. Мне не нужна была жалость, тем более от Пита, от подобного всегда чувствуешь себя паршиво.– И я подумал, что нашёл того, кто поймёт меня…– продолжил он, как-то спешно отведя от меня взгляд. –Значит это и твоя слабость тоже? — понял я. — Так и есть, — произнёс он.– Выпьем кофе? — предложил Пит, поднимаясь с места. Он подошёл ко мне протянув руку, я взял её и поднялся вслед за Питом.***
Мы выпили кофе у меня дома (Кёко с отцом в этот день снова устроили друг для друга вечер в ресторане, и потому я решил пригласить Пита к себе, я ему уже вполне доверял, чтобы пригласить в дом), и он рассказал мне о себе. Отец оставил их с матерью, выбрав карьеру музыканта. Впрочем его дела и правда шли в гору, но то лишь было возможно при условии, что он постоянно будет на гастролях. От отца осталась лишь бас-гитара, на которой Пит изредка играет чисто на любительском уровне. Мать Пита относилась к этому спокойно, она как будто ожидала, что так всё и сложится, что она будет растить своего сына одна. Пит виделся с ним, но очень редко, и часто у них не было общей темы для разговора. Они с матерью переехали относительно недавно в этот город, но его ровесники, судя по всему, были ему неинтересны. К эмо он прибился чисто случайно. Их общество тяготило его чуть меньше, чем общество одноклассников-конформистов, но это не меняло сути того, что ему не особо нравится быть среди эмо. Чем больше он говорил, тем больше я чувствовал причастность ко всему этому. Он признался отчасти в том, что взял кота Фиркла к себе, чтобы его матери было спокойнее. Свою им пришлось усыпить: ветеринар сказал, что опухоль неоперабельна и скорее всего была вызвана гормональными сбоями после родов. Отпрысков этой кошки забрала их знакомая (растить котят было весьма проблематично, тем более что для «дома-на-колёсах» (тот же трейлер) где жили Пит и его мать, для них было бы тесновато), а вот наблюдать страдания животного для миссис Тельман было тяжело. Усыпление казалось ей более гуманным решением; эта кошка была больше нужна ей, чем Питу, она помогала справиться ей со стрессом по поводу работы в этом захолустье. Пит говорил только о матери, о себе почти ничего. Впрочем, если бы он спросил меня рассказать о себе, я бы тоже больше рассказывал о матери. И в этот момент я опять вспомнил как моя мать плакала, пытаясь мне рассказать о своей болезни… Я неосознанно положил свою руку на его, и смотрел куда-то в пол. Я долго стоял так неподвижно, пока не почувствовал движения под своей ладонью. –Майкл? — в реальность меня вернул голос отца, который уже вернулся с Кёко и застал меня с Питом на кухне, пьющими кофе. Но, судя по его тону, его что-то возмутило. Я посмотрел на Пита, он смотрел куда-то в сторону, мне было сложно понять какое выражение лица у него было, в этот раз чёлку он не откидывал, и она всё закрывала. — Как поужинали? — равнодушно спросил я, взглянув на отца, который был немало удивлён, и Кёко, что стояла позади него. — Кто этот молодой человек? — в его голосе слышалось негодование, и даже какое-то опасение. — Мы учимся вместе, — произнёс вместо меня Пит.– И меня зовут Пит Тельман…– его возмутило, что мой отец обратился ко мне, чтобы его представили, будто тот вовсе не заметил его. — Надо всегда предупреждать об этом! И… Чем вы тут занимаетесь?! — Отец не прекращал свои беспочвенные нападки, а Кёко пыталась оттянуть его за локоть. — Мы пьём кофе– я спокойно продемонстрировал ему кофейник.– И мы уходим. Я Буду в 8…– ответил я, не желая продолжать этот «разговор», тем более рядом с Питом. Отец лишь махнул рукой, развернулся и ушёл. Пит постоял пару секунд и тоже направился к выходу, молча, не говоря и слова, лишь откидывая свою чёлку по привычке «на прощание». Я посмотрел на свою ладонь и подумал, что возможно зря я так сделал, и скорее всего этим смутил Пита, а внезапное появление моего отца только всё усугубило. На кухне остались лишь я и Кёко. –Он немного перебрал с алкоголем сегодня вечером, а ещё он очень волнуется за тебя, Майкл.– произнесла она, сев за стол. — На работе сейчас у него тоже не всё гладко: идёт на повышение, при этом нагрузка увеличилась, потому у него происходят такие частые срывы. Он злится не на тебя, Майкл…– Кёко придвинула к себе пустую кружку, рассматривая на ней полустёртый узор. — Спасибо, Кёко.– я налил кофе себе и ей. Мы с ней редко разговаривали, в основном по бытовым, повседневным вопросам.– Как у него вообще дела? — я и отец перестали разговаривать друг с другом, но понимать обстановку мне всё же было нужно. А спокойно поговорить об отце можно было только с Кёко. — В остальном всё в порядке, просто сейчас сложный период…***
К концу того дня мне казалось, что паршивее, наверное, быть не может, но наступил следующий день и отец сказал, что хочет провести со мной выходной, как отец и сын. Я долго думал в чём заключался подвох пока не понял, что он решил привести меня в этот отстойный «бресторан» «Изюминки». Я всегда считал отца довольно консервативным (он был «прилежным протестантом»), и потому думал, что он такие заведения презирает. Однако, причина почему он предложил это место поставила всё на свои места…«Atmosphere»
Joy Division