***
Мы смотрим друг другу в глаза. Его рука касается моего уха, проколотым серьгой, и плавно погружается в мои волосы. Он почти не двигает пальцами и смотрит на меня. –Майкл, о чём ты задумался? — в другой его руки тлела сигарета, но он не оборачивался к ней, чтобы закурить, он не отрывал от меня взгляда, впрочем как и я от него. — О конформистах и их «программе размножения себе подобных»…– я усмехнулся и почувствовал как чужая ладонь легла на мой затылок. –Ты всегда усмехаешься, когда хочешь уйти от ответа…– он слабо улыбнулся мне, уже потушив сигарету в другой руке. — Подумывал о том, чтобы сделать наши отношения более интимными. — Насколько интимными? — он приподнялся на локте и навис надо мной, глядя на меня сверху вниз. –На столько, на сколько ты этого позволишь…– я потушил сигарету, выдохнув остатки дыма в сторону, чтобы не задеть Пита. Мы оба замолкли и выжидали кто из нас будет первым. Все произошло внезапно, само собой, и никто из нас никогда не мог вспомнить кто именно сделал первый шаг. Мы поцеловались: коротко, касаясь лишь поверхностью губ: невесомо внешне, но ощутимо всем нутром тела. Я провёл рукой по волосам Пита, убирая чёлку с его глаз. В такой момент хотелось видеть все детали. Мы прильнули вплотную друг к другу: моя рука легла на его поясницу, а его– на моё бедро. — Ты до сих пор делаешь компрессии? — спросил он, гладя меня по ноге. — Уже реже, это помогает унять боли.– я спустился к шее, успев лишь уткнуться в неё носом прежде, чем почувствовал чужое колено, мерно давящее на пах. Мы оба старались подавить собственные вздохи. — И как долго они будут с тобой? — его рука оставила мою ногу и снова пробралась в мои волосы. — Я буду испытывать эту боль до конца жизни… После моих слов нас будто захлестнула вспышка: Пит снова склонился ко мне, а я притянул его к себе ближе, положа руку ему на затылок. В этот раз поцелуй был долгим и не таким сдержанным как в первый раз. Я чувствовал запах жареной картошки, несмотря на смешанный аромат от сигарет и кофе, что отчаянно пытались его перебить. Мы оторвались друг от друга, чтобы ещё раз посмотреть в глаза. Но кошка вскочила на кровать, и улеглась рядом с нами. Нас прервали, продолжать было уже как-то неловко, даже если это только домашнее животное. Пит сказал, что она делает так, когда хочет выспаться, либо просит таким образом насыпать корма. Пришлось снова слушать музыку лёжа чуть поодаль друг от друга. В такой умиротворяющий момент меня посещали разные мысли, мысли с довольно непонятной рифмой, с иллюзией её присутствия. Как в тот раз, когда я впервые встретил Пита и перечитал «Ворона»… У меня появилась странная идея… –Пит, ты ведь играешь на басу… А у меня есть слова… Если мы запишем песню, ты посчитаешь меня конформистом? — я знал, что было глупо прерывать самый интимный момент, но я опять чувствовал какой-то странный порыв (хотя была в моём поступке и нерешительность зайти дальше всех этих простых прикосновений друг к другу). — Доставай мой бас из угла, я притащу карандаш и бумагу.– может на его лице и пробежала сдержанная усмешка, но он был воодушевлён, впрочем и я тоже. –Это твой ответ «Да»? — я удивился. — Для человека, испытывающего страдания, и не испытывающего жалости к себе, ты напишешь об обречённости этого мира, как оно и есть на самом деле. Майкл, ты само воплощение нонконформизма. А я тот, кто хочет, чтобы до этих узколобых конформистов дошли те мысли, что ты мне произносишь изо дня в день, когда мы пьём кофе, когда находимся рядом…***
Целый вечер мы занимались тем, что сочиняли эту странную песню. Это было очень продуктивно, но мы чувствовали, что это даже не половина того, во что это могло вылиться. Прощаясь с Питом, я уже хотел накинуть шарф на шею, но он меня приостановил. — В следующий раз давай продолжим…– Пит прильнул к моей шее губами и долго не выпускал: я чувствовал как он слегка прикусил кожу и втянул её, будто минога на стекле аквариума. Это будоражило. Как только он отпрянул от меня он смотрел на меня, ожидая ответа. — Продолжим писать или продолжим нашу попытку зайти дальше? — усмехнулся я. –Всё сразу, Майкл…– он ухмыльнулся мне в ответ.***
Кожа в том месте немного саднила, но это было приятно. Только придя домой, когда я снял шарф, в зеркале я увидел далеко не неприметное пятно на шее. –Ты где шлялся, Майкл?! — отец был не в духе, я пришёл не в самый подходящий момент. –Где ты шлялся? И смой со своего лица эту дрянь! Своим видом ты позоришь меня перед соседями! –Мама была иного мнения…– я возразил отцу без крика, спокойным тоном, но это только подлило масла в огонь. Я помедлил с тем, чтобы снять с себя пальто. Я уже ожидал, что снова выйду за порог дома. — Она не понимала, что говорила, она была больна! Ей было просто жаль тебя, и она дала слабину, она потакала тебе, когда надо было пресечь это недоразумение! Не будь этого всего, она бы как и всегда согласилась со мной. И тогда бы ты был нормальным…–он не унимался. — Может оно и так, но бумаги о разводе она подписывала в здравом уме…– мне было неприятно слышать от отца подобное о своей матери и себе. Я осознавал, что перегибаю палку, но и отец был не лучше сейчас. –Дэниел, не надо…– Кёко подошла на шум, и вновь пыталась вмешаться. –Нет, мне это уже надоело! Я уже слышал что случилось с сыном Такеров. Я не потерплю, чтобы и мой сын оказался таким же… Таким же…– когда он был в гневе он порой не мог продолжить свою мысль. –Педиком, да? Ты ведь это хотел сказать? — дополнил я его. Ну а потом он замахнулся на меня, и дал пощёчину. — Ты сейчас же поднимешься наверх, смоешь с себя это дерьмо, и наконец станешь слушаться меня, иначе вырву эту чёртову серьгу из твоего уха! Ты хоть понимаешь, что «крест» в ухе– это богохульство?! — он указывал пальцем на лестницу продолжая отчитывать меня, пока я отстранённо слушал его глядя в сторону, куда он приказывал мне отправляться. Щека саднила, а ещё я чувствовал что-то тёплое на губах: я, конечно, знал что грубоватый нос мне достался от отца, но я не думал, что и из него хлынет кровь (повезло, что не рекой). Как будто сама природа не хотела, чтобы я жил слишком долго… Кёко была в растерянности и оцепенела, стоя на месте. Она просто не могла сдвинуться с места. Отец ожидал от меня реакции, угрожающе держа руку у моего лица. — Я ухожу…– я развернулся к двери и пошёл прочь из дома. На выходе я прихватил шарф, чтобы собрать им кровь из носа. Я положил немного снега в руку и вложил его в ткань шарфа, чтобы приложить холодное к носу. Впрочем на улице всё равно почти не было народу, так что чьё-то внимание я бы вряд ли привлёк. Я не знал куда мне идти. В таком виде в кафе лучше было не соваться, Пита я не хотел беспокоить вновь своим присутствием. Сейчас он скорее занят домашними делами, чтобы к приходу матери уменьшить ей работы по дому после тяжёлого рабочего дня. Потому я пошёл на кладбище. Сейчас уже не так рано темнело, к тому же я стал старше, и для меня такая «прогулка» представляла уже меньше рисков, чем года 4 назад. Дорога пешком была долгой, но оно того стоило: после того, как кровь перестала бежать, можно было спокойно закурить, наслаждаясь одиночеством.***
Могила матери не выглядела заброшенной, было видно, что кто-то всё же приходит и следит за тем, чтобы всё выглядело так, как в день похорон. Хотя к моему 16-ти летию Мистер Рэдли уже покоился с миром, его присутствие рядом с этой могилой почему-то до сих пор ощущалось. Я с минуту постоял рядом, и перекинулся мыслями с матерью так, будто она ещё жива (правда в моей голове). Но хотя бы выдумать на пару минут её присутствие было каким-то спасением для меня в такой момент. — Эй, что ты тут делаешь? Это резиденция вампиров! — группа позёров с пластиковыми клыками приближалась ко мне, где во главе был этот напыщенный индюк Маковски. Стоит признать, он совсем не изменился. –Отъебись, Маковски…– мне не хотелось вступать в распри, но он меня сейчас лишал душевного спокойствия и умиротворения. — Поаккуратнее с выражениями, нас много, а ты всего один, где кстати те трое? Пришли не на то кладбище? — он видимо считал это смешным, а его приспешники подхватили это смехом. — Чего ещё можно было ожидать от тебя: прячешься за спины своих шестёрок, а без них ты просто ноль…– я усмехнулся, осматривая в своих руках сигарету, не имея никакого интереса смотреть на облепленных стразами позёров. –Давай один на один: посмотрим кто сильнее…– он хотел выпендриться перед своими. А может снова утвердить свой авторитет для членов его группы: конформистам нужна власть, и каждый раз необходимо показывать силу, как в стае приматов. (Что ж, «похвально» — не отходят от правил).– Обещаю, сильно бить не буду, ты же у нас «инвалид», до сих пор хромаешь, да? — его шестёрки опять засмеялись. Пока он разминался, я скинул с себя пальто и отложил трость к могильному камню. Я ждал, когда он сам подойдёт. — Может хоть сигарету выбросишь, или так и продолжишь строить из себя само спокойствие? — он продолжал свои словесные выпады, при этом полностью бездействуя. –Да, ты прав, пора бы её выкинуть…–я кинул окурок в лицо Майка, он не ожидал такой подлости с моей стороны: он зажмурился и закрыл лицо руками испугавшись, что ему прилетит прямо в глаз (и правильно думал), но мне не хотелось терять времени за такой фигнёй. Я хотел уединения, хотя стоит признать, что на самом деле сейчас я выплеснул на него гнев на своего отца: я схватил свою трость и ударил его по ноге, отчего Маковски упал в сугроб и стал неразборчиво шипеть из-за своих пластиковых клыков. Его позёрская свита расступилась, и я пошёл дальше. Пальто я протащил в руках до тех пор, пока не почувствовал, что начинаю замерзать. Мой телефон завибрировал. Кёко написала мне сообщение. Она дала мне адрес своей знакомой, где я мог бы сегодня переночевать, пока мой отец не остынет.***
Меня встретила семья добропорядочных христиан: везде висят распятия, всё вычищено, пахнет затхлой святостью. Книжные полки заполнены библией и житием святых. Телевизор показывает лишь пару программ, где опять же говорится только о Боге. Радовало то, что они сильно ко мне не цеплялись, они просто приютили меня на пару дней. Я же просто старался с ними лишний раз не пересекаться, пропадая в школе или на подработке. Семья Риддлсов была небольшой: всего 3 человека. Отец, мать и дочь, мы с ней почти ровесники. К сожалению, предки успели промыть ей мозги этой религиозной чушью, отчего она вызывала у меня некоторый страх, как жуткий фанатик какого-то культа. Я не сразу понял, что с ней что-то не так. Мы с ней редко перекидывались словами.«Christian Woman» Type O Negative
Только вот у каждого «святого» есть свои странности: она как-то раз позвала меня к себе в комнату, чтобы я с ней помолился (она всегда предлагала, но я отказывался, оправдывая это тем, что мне нужно на подработку, однако в тот (который стал последним) день моего пребывания у Риддлсов я всё же согласился). Она заверила, что во время молитвы и правда видит Бога и говорит со святыми. Я отнёсся к этому весьма скептично, но согласился. Всё же в их семье телик можно было смотреть только в определённое время, а из книг лишь истории про святых. А потом… она стала застёгивать свой воротник у шеи: было видно как ткань вдавливается в кожу, как будто воротник сел при стирке, но она упрямо его застегнула. Она села на колени перед кроватью и склонила голову вперёд, отчего пуговицы вдавливались в горло. Я спросил её всё ли у неё в порядке, а она хриплым голосом отвечала мне, что она слышит слова Иисуса. Её иногда била дрожь. Это продолжалось, наверное минуту или две, и потом она сложила голову на край кровати, не шевелясь. Она была без сознания: я бил её по щекам и расстегнул этот чёртов воротник. Я вызвал скорую. Она очнулась, и сказала, что Бог с ней говорил. Она обмочилась, но кажется для неё это было привычным делом. Я спросил её, знают ли её предки об этом. Она мне ответила, что они рады тому, что Бог с ней говорит. Я понял, что оставаться здесь не стоит, в тот же день я вернулся домой, написав Кёко о том, что я возвращаюсь. Никого не было дома, Кёко уехала в магазин, отец был на работе. Я поднялся в свою комнату и сел у кровати, глядя в потолок. У меня защипало в глазах, — то что я видел было ужасно. Я не ранимый, но в тот момент я осознал, что Бог, если он и создал этот мир, был больным ублюдком. Секта, распространившаяся на большую часть мира, занимается самоистязанием и упивается мазохизмом в отношении себя и садизмом в отношении других. Мерзко, отвратительно… — а ведь та девчонка разумом совсем ребёнок, и я не смог ей помочь, и, видимо, никогда не смогу. Я оставил её в этом жутком месте…***
День, когда можно было уделить время друг другу наступил: мать Пита ушла отмечать юбилей компании, (можно сказать, что у них был «корпоратив» допоздна), кошка спала на кухне; мой отец и Кёко ужинали в ресторане вдвоём– нас никто не мог побеспокоить. И самое главное было то, что мы сейчас не были так сильно ограничены по времени, а значит нам не нужно было торопиться. Пит проходился глазами по черновику песни, которую мы придумывали на «идиотский конкурс талантов» (относительно безлюдных мест, где можно было бы сыграть всего одну песню, было немного, а школьная сцена и конкурс– неплохой шаг, чтобы попробовать, тем более, что на недовольные лица конформистов всегда приятно смотреть…). Он лежал, склонившись над тетрадкой с карандашом в руке и задумчиво глядел на слова. Я сел рядом, обратив свой взгляд на него. В такие моменты я замирал и старался удержаться от прикосновений: почему-то таким Пит мне нравился: уже без подводки, в домашней одежде (я убедился в том, что в выборе тряпья для дома вкусы у нас одинаковые), обращённый в свои раздумья… –Майкл? — когда он произнёс моё имя, я вздрогнул от неожиданности. Впрочем со мной случалось и такое, что я мог засмотреться на него, задуматься, и выпасть из реальности. — Да? — я откликнулся. — Может продолжим начатое? — предложил он, повернувшись ко мне. — Может добавить это:«Эти удовольствия жизни оскверняют мою душу, Я теряю сознание и чувствую как следует удушье, Адресованное моему затерявшемуся разуму… Пустота в голове, прерывается бредовыми мыслями, Понуждающими меня к смерти в беспамятстве: Я испытываю боль, но отчаянно бегу от неё… Я бегу от отвратительной реальности В мир больной, убогой фантазии…»
–Майкл, ты так быстро сходу добавил строчек…– Пит был впечатлён, а я сам не знал, как так вышло, я как будто на автомате выдал те слова. Честно говоря, меня до сих пор немного волновал тот случай с дочерью миссис Риддлс. Возможно я сильно впечатлился, и теперь сочиняю об этом, доставая это из «корки подсознания». — Ты и правда это испытываешь? — он был обеспокоен. — Пит, ты слышал про асфиксию? — я положил свою руку на его запястье. –Да… Неужели ты…– Пит стал догадываться, но видимо всё равно думал, что эти слова песни касались именно меня. Он был напуган. –Нет, я видел как человек душит себя для получения удовольствия. Этого человека еле откачали, а всё, что он произносил было то, что теперь у неё получилось воссоединиться с Богом… –У неё? — Пит был слегка шокирован происходящим. — Это случилось на днях. Отец совсем слетел с катушек, и я ушёл из дома на то время, пока он буйствовал. Кёко дала адрес знакомой, где я мог провести пару дней, пока всё не устаканиться. У её знакомой была дочь. Она мне почти ровесница. Верующая добропорядочная христианка… Она удушала себя в молитве. Я был под сильным впечатлением от увиденного, это было страшно. В последний раз я был в таком оцепенении, когда впервые наблюдал эпилептический припадок у своей матери…– я перевёл взгляд на потолок.– Ты считаешь меня ненормальным, да? — мне не стоило рассказывать о этом, но подобное из головы просто не выкинешь. Да и с кем ещё я мог обсудить увиденное? –Вовсе нет, просто… Расскажи мне об этом…– он слегка сжал мою руку.***
Я сидел на краю кровати и наблюдал, как Пит блуждает по комнате, пытаясь «переварить» мой рассказ. –Прости, я испортил весь момент… –Нет, всё в порядке, просто под «продолжить начатое» я имел ввиду совсем другое… Но знаешь, я бы хотел продолжить эту песню. Сейчас в моей голове возникают разные звуки… Твой рассказ меня серьёзно впечатлил и наталкивает на другие мысли… Он взял свою бас-гитару в руки и сел на край кровати рядом со мной, перебирая струны пальцами. Его голова немного склонилась в бок, отчего чёлка нависла над его лицом. Я снова наблюдал за ним со стороны…***
Мы решили сделать перерыв, как только почувствовали, что зашли в тупик: я сварил нам кофе. Мы не торопясь пили из кружек и наблюдали как заходящее солнце освещало сквозь полузакрытые жалюзи на окнах всё пространство. Кошка проснулась и то и дело влезала между нами: залезала на стол, блуждала где-то у ног. — Всё, теперь точно не даст покоя…– Пит улыбнулся и взял её на руки, а потом поставил её перед выходом, чтобы она нагулялась. — Всё время кажется, что убежит…– с усмешкой произнёс я. — Нет, всегда возвращается. Далеко никогда не уходит…– он помотал головой и подошёл ко мне. — Давай кружку, отмою.– он усмехнулся мне в ответ. Он быстро закончил с этим и облокотившись на раковину, повернулся ко мне. –Знаешь, теперь мы в буквальном смысле одни здесь…–я уже догадывался о чём был этот намёк.***
Пит взял всю инициативу на себя: мне разрешалось лишь смотреть. Я облокотился спиной о стену и придерживал его по бокам. –Я бы поменялся местами, но я подумал, что так тебе будет комфортнее.– он огладил мою ногу в том месте, где я обычно её перевязывал. А потом его руки аккуратно пробрались в мои волосы. Мы сидели так неподвижно, прежде чем Пит склонился ко мне, чтобы поцеловать меня в лоб. Он медлил: короткие поверхностные поцелуи в висок, в щёку, в шею, но не в губы. Пит избегал именно поцелуя в губы, но было видно, что он меня не дразнит (иначе бы он смотрел мне прямо в глаза). Я хотел взять инициативу на себя, но на мою попытку поцеловать его как в тот первый раз, он приостановил меня, сказав: — Майкл, прошу, дай мне это сделать…–его голос слегка дрогнул. –Не заставляй себя…– почему-то я хотел успокоить его. Для меня предстоящий шаг был очень волнителен, точнее, я чувствовал, что не уверен в том, что делать дальше. Я решил выиграть нам с Питом немного времени, прежде чем продолжить: я слегка провёл рукой по его волосам, чтобы убрать чёлку и встретиться с таким же растерянным взглядом как и у меня. –Я хочу но мне страшно…–он вздохнул, прикрыв глаза, будто сдаваясь. — Сам ведь накинулся на тебя, а теперь пасую… –Мне тоже страшно…– я обнял его, потому что и сам чувствовал, что мне нужно успокоиться. Мы оставались в таком положении, пока наш пульс не стал ровнее, и лишь после я убрал руки и посмотрел ему в глаза.– Не обязательно заходить так далеко. — Наверное, с девушкой было бы проще, — он сделал вздох и усмехнулся, убирая с лица чёлку. — Я не могу решиться, при всём желании… –Не было бы проще. Мы бы также с тобой сидели и смотрели друг на друга, как испуганные подростки, впрочем, мы ими и являемся…– я усмехнулся в ответ и коротко поцеловал его в губы, Пит ответил тем же. — У нас ещё полно времени до её прихода, не будем торопиться… — Пит снова прильнул ко мне всем телом, а я лёг на спину, стараясь насладиться моментом близости, пусть и не таким интимным, как мы планировали. Пит опять склонился к моей шее, чтобы оставить засос. От ощущений я даже усмехнулся. Мои руки легли на его бёдра, но больше инициативы мне проявлять было нельзя: Пит снова хотел всё сделать сам. — Даже не позволишь мне вмешаться? — я не удержался и запустил руку ему в волосы, и медленно спустил ладонь к затылку. Я лишь надеялся, что он не почувствует что мой пульс бьётся всё также часто от волнения. Зазвонил телефон. Мой телефон. Бросив быстрый взгляд на номер и высветившееся имя самого звонившего, я сбросил вызов. Потом ещё раз. И в третий тоже. На четвёртый Пит уже слез с меня со вздохом, наблюдая как я сбрасываю и отключаю звук. Но теперь он раздражающе вибрировал. — Ответь. — произнёс он с разочарованием. — Да к чёрту. Просто игнорь. — я прикрыл глаза и тоже вздохнул. — Кто хоть звонит? — поинтересовался он. — Ты не захочешь знать. — я надеялся, что он на этом остановиться. — Всё в порядке, говори. — он уже поднялся с кровати и направился в сторону кухни. — Я налью нам по кружке. Я с досадой взял телефон и вновь прочитал глазами от кого были эти несколько пропущенных вызовов. Потом молча зашёл на кухню, и смотрел как Пит, поставил кружки с кофе на стол и принялся мыть посуду. — Это был Ворон. — думаю эта новость испортила нам весь вечер, но врать Питу я не хотел. Но порой я думаю, что, наверное, стоило это сделать. — Вы до сих пор общаетесь? — он произнёс это равнодушно. — В том-то и дело, что нет. Я без понятия, зачем он звонил…- я не врал, Стэн сразу забыл про нашу компанию, как только вышел из неё. Вестей от него не было, полное затишье, но ему всё же надо было появиться в такой неподходящий момент. Грёбанный эмо… Я подошёл к нему со спины, и как бы невзначай начал гладить его по затылку. Я хотел вернуть его настрой, но было тщетно: — Я бы хотел потянуть удовольствие, но сегодня я уже не могу так сдерживаться…– Пит повернул голову ко мне и прильнул к моим губам.– Я понимаю, что за все эти дни произошедшее с тобой сильно сбило всё твоё желание. Но я не могу оставаться всегда таким спокойным. И если ты не готов продолжить, то тебе лучше сейчас уйти… — на самом деле Пит дал мне ясно понять, что это он сейчас не готов продолжать. И я его понимаю. — До встречи… — я прильнул губами к его щеке на прощание. Я чувствовал вину. — После командировки она будет какое-то время дома. Так что не знаю, когда нам ещё удастся встретиться… — он коснулся моего запястья, но взгляд его был опущен в раковину, полную грязной кухонной утвари. Он не провожал меня. И я не стал просить. Я просто ушёл.***
Телефон опять зазвонил, и на этот раз я уже взял трубку, чтобы послать его, Стэна Марша, в стаю гребаных эмо, где ему и место. — Алё, Майкл? — Чего тебе? — капли моего терпения ещё оставались со мной, но их становилось всё меньше. — Мой отец опять чудит, можешь мне помочь? — Не в этот раз. — я бросил трубку. Больше звонков не поступало. На том я и успокоился.***
Ворон заявился к нам и пригласил в команду для танцев. Пит отказался самым первым, остальные (Генриетта и Фиркл) подхватили его сразу же. Все уже знали, какой ответ ожидать от меня. — Майкл, пожалуйста… — в глазах Стэна была не просто усталость, а за*банность. Он осознавал всю нелепость и весь идиотизм того, что он говорил, и того, что он предлагает делать, и главное, кому он предлагал это делать. Мне стало его жаль, потому что он пришёл сюда, будучи в самом отчаянии. Все члены нашей готской группы пришли сюда, потому что были в каком- то отчаянии. И, возможно, мне стоило снова проявить солидарность (всё же мы страдали от наших отцов почти одинаково), как когда-то я это сделал по отношению к Генриетте и Фирклу. Но это будет самый паршивый поступок по отношению к Питу. Я это понимал. Но я следовал тому, что считал нужным, даже если это означало ранить его. — Договорились… — Фиркл и Генриетта с удивлением переглянулись. А Пит смотрел на меня не отводя взгляда. Когда я развернулся спиной к ним, чтобы пойти, я услышал Пита: — Майкл? Почему ты… — его голос не дрогнул, но я чувствовал, что он был удивлён и расстроен, что и в этот раз мне придётся выбрать не его. Лучше бы я развернулся и остался рядом с Питом. Я совершил предательство. Даже если я объясню ему свои мотивы — это не оправдание. И даже если мы помиримся, это будет всегда напоминанием о том, что я им пренебрёг. — Я настолько нонконформист, что не соглашусь даже с вами… — самая тупая отговорка, которую я только мог только выдумать. Может, Генриетта и Фиркл примут это, поверят в это. Но Пит никогда не поймёт…***
Я относился ко всему весьма скептично. Хотя подобные мероприятия вызвали отвращение, я, видимо, решил предать свою адекватность и гордость в жертву конформистскому конкурсу. Стэн не знал с чего начать, и с надеждой снова смотрел на меня, чтобы я решил его проблемы… С Яо я был знаком не без помощи Кёко: меня-таки уговорили собраться всей семьёй на празднование Китайского Нового года. Я один был белой вороной среди остальных детей и подростков. Яо был почти мне ровесником, но мы с ним перекинулись парой слов, и того нам было достаточно, ведь вся эта муть с празднованием — дань традициям и чистая формальность. Он сказал, что прожигает время за танцевальным автоматом. И все карманные у него тратятся именно на это. Я же тогда ответил ему, что «прожигаю» свою жизнь за учёбой (иронию, он, кстати, уловил, за что ему и спасибо), и на то, что трачу деньги на кофе и сигареты. У кого-то игромания, а у кого-то кофеин и никотин в одном флаконе — стоило признать, что мы оба зависимые. — Нам нужна девчонка, чтобы нас не признали пиндосами… — дни с повреждённой ногой, проведённые перед телеком за просмотром всякой конформистской чуши, меня чему-то всё-таки научили. Правда я не думал, что мне придётся вновь посетить то тщедушное и затхлое место под названием «Изюминки». Крашеная блондинка с ярко-синими тенями на все глаза — от подобного едкого контраста защипало в глазах. А сами телодвижения, однако, вызвали ассоциацию с брачным сезоном среди животных. Впрочем, чего ещё можно ожидать от этого места?***
Всё закончилось также, как и началось — быстро и абсурдно. Баттерс убил другую команду по сущей случайности: слетел ботинок, который снёс кучу прожекторов. Все радовались, что они выиграли, я же радовался, что это дерьмо закончилось, и теперь от меня могут отъ*баться. Правда Стотч тогда пережил немало боли: пережил травму ещё раз, уже с более тяжкими последствиями. Когда я вновь увидел Пита, Генриетту и Фиркла, они молчали. Может им было стыдно за меня, или они просто не знали что мне сказать. Я был готов покурить рядом с ними, и как только мне надоест уйти к себе домой. Тогда мне казалось, что я, возможно, своим поступком оборвал все связи: уважение со стороны Фиркла и Генриетты и чувства Пита ко мне. Даже презренного молчания в мой адрес было достаточно, вместо всяких слов… — Пока ты пропадал, здесь уже развелось столько позёров, что режет глаза… — Пит нарушил тишину и кивнул в сторону Маковски, который был окружён куда большим количеством «вампиров», чем обычно. — Я всё ещё настаиваю на том, чтобы мы схватили их лидера. — произнесла Генриетта, предлагая свой план. — Сегодня будет отличный шанс угнать машину моего отца, Фиркл мне поможет отвлечь их. А вы парни, свяжите его и кинете в багажник. Я подгоню авто к заднему двору школы через 10 минут…***
У меня не было сильного желания измываться над Маковски, но та стычка на кладбище сыграла в этот момент не в его пользу. Мне хотелось выплеснуть на него свою злость и досаду за совершённые мною же ошибки. Паршиво… Было решено отправить его в Скоттсдейл. Туда и обратно машину вёл уже я, чтобы не вызывать подозрений, если остановят на дороге (водительские права я уже получил, но сильно отсвечивать не стоило). — Генриетта, когда я подкину всех до дома, я пригоню тачку обратно. Оставь гараж открытым… — на полпути из Скоттсдейла я наконец нарушил тишину. — Идёт… — проговорила она глядя в окно и закурила. Сначала Генриетта, потом Фиркл. и вот я снова с Питом один на один. — Пит, садись вперёд. — предложил я. — Мне удобно и здесь. — ответил он. — Нам надо поговорить. — я остановил машину, намекая на то, что не сдвинусь с места, если он не выполнит мою просьбу. Он сел вперёд. — Пит, я не буду оправдываться почему я так поступил. Я испытываю вину перед тобой. Если ты не можешь мне это простить, то я всё понимаю… Мы можем разойтись… — — Да, мне было обидно, но, знаешь, для меня это не является поводом разрывать наши отношения. И с чувством вины ты как-то сильно переусердствовал. — он опустил стекло, чтобы стряхнуть пепел со своей сигареты. — Просто когда тебя прерывают в самый интимный момент — это довольно раздражающе. А твоё участие в конкурсе я расценил как «харакири в отношении твоего чувства достоинства». Всё, что меня волновало — это то, что ты с ним до сих пор возишься. Если ты не оставишь его решать свои проблемы в одиночку — он так и провисит у тебя на шее… — он пустил дым в окно и на секунду затих. — Майкл, ты (хотя бы) скучал по мне? — прозвучало как-то грустно и безнадёжно. Меня кольнуло изнутри. Вместо слов я просто взял его за руку. Он не сразу повернулся ко мне, но когда он это сделал, я уже приблизил его ладонь к своему лицу. — Прости меня, Пит… — я касался губами запястья и неспешно поднимался к предплечью. Меня метало от чувства возбуждения и от чувства вины одновременно. Я не знал как совладать с собой. -Стой… — Пит отпрянул от меня. Я тут же прервался, как только он это произнёс. Досадно, но, наверное, мне стоило полагать, что после всего он вряд ли захочет так вдруг… — Пошли на задние сиденья… — его рука легла мне на затылок, и он притянул меня к себе для поцелуя, прежде чем мы пересели подальше от водительского места. Почему- то в этот раз не было ни страха, ни волнения. Всё шло как-то по-своему… Мы не стали раздеваться полностью. Пит похоже к тому был готов: он достал смазку и контрацептивы. Пока я с ними возился, Пит продолжал курить сигарету, при этом начав мастурбировать. Он смотрел куда-то в сторону порой прикрывая глаза. Не было стонов, лишь ровное дыхание. В какой-то момент я перестал действовать и просто пялился на мастурбирующего Пита: он сидел с закрытыми глазами, облокотившись спиной на спинку сиденья прямо у окна. Он медленно водил рукой вверх и вниз. Интимность всего этого момента (то, что он позволяет наблюдать себя таким) меня будоражила. Наверное, меня возбуждал сам факт того, что Пит открывает себя и с такой стороны. Я не знаю делает ли меня геем то, что я наблюдаю это и испытываю реальные трепет и желание… — Майкл? — он прервался, когда я коснулся его свободной руки.– Прости, я увлёкся. Довольно непривычно, да? — похоже он испытывал стыд: он откинул чёлку и отвернулся к окну. Чёрт, я вовсе не хотел, чтобы его это смутило… Я хотел его ещё сильнее… –Всё в порядке, Пит…– я склонился к нему, чтобы прильнуть губами к шее. В ответ он запустил свою руку мне в волосы, почти прижимая меня к себе. Сначала я накрыл своей ладонью его запястье, что продолжало свои ритмичные действия, я пытался подстроиться под этот темп, и постепенно мне удалось полностью сменить его руку своей. Частота пульса стала больше у нас обоих. Дыхание сбилось. Он вцепился пальцами в мою рубашку по бокам, развернувшись ко мне всем телом. Он кончил мне в руку, и ещё какое-то время касался лбом моего плеча, пока переводил дыхание. Я чувствовал, что и я порядком уже заведён до предела. –Теперь моя очередь…– он упёрся коленом у меня между ног и «оказался сверху»: я лежал, а надо мной навис Пит со смазкой в руках. — Ещё немного…– он массировал пальцами свой анальный проход. Когда я вошёл, это были довольно странные ощущения. Я старался делать всё как можно медленнее. Пит сдавленно выдыхал воздух. Сильно вцепившись руками мне в плечи, он приподнимал бёдра и снова насаживался на меня. Никто не торопился. Я достиг пика раньше него: меня прожгло импульсом, но Питу не хватало ещё. Мои руки сместились с его бёдер: одна–на его затылок, а другая– помогала ему достичь разрядки. Мы старались не прерывать поцелуй до тех пор, пока Пит не кончит… Мы лежали друг на друге и почти не двигались, позволяя дрожи иногда беспокоить наши тела. –Я правда скучал, Пит…– мой ответ последовал намного позже того времени, когда мне был задан вопрос. –Я тоже, Майкл…– мы недвижно лежали с ним. Всё вокруг просто не попадало в наше поле зрения. –Я провожу тебя…– когда мы вышли из машины, я предложил Питу пройтись вместе ещё немного, пусть и до его дома. –Не стоит, моя мать и так уже догадывается о наших с тобой взаимоотношениях. Лучше не будем её лишний раз тревожить. Она и не против этого, но волнуется как-никак…– Пит смотрел в сторону Трейлерного парка, докуривая сигарету. — Мой отец сугубо уверен в том, кто я. И он презирает это. Надеюсь, что меня не будет ждать христианский летний лагерь…– я хоть и сказал это с иронией, но такой расклад был вполне реален. –Жуткое место…– с досадой усмехнулся он.***
На звонок Генриетты я ответил не сразу (хотя казалось бы 3-4 пропущенных не услышать было бы сложно, но я был в таком спокойном состоянии, что я неосознанно всё проигнорировал). –Ну? Ты скоро? Мне отец такую выволочку устроит, если ты не пригонишь тачку назад! Поторопись! — она злилась, причина была вполне веской. Нам с Питом пришлось закругляться и быстро попрощаться. Тачку я пригнал обратно на нужное место. Генриетта была спокойна. Я же возвращался домой пешком. Хорошо, что отсюда мне было не так далеко идти… Или может мне все расстояния в раздумьях казались вполне себе короткими…***
Отец Генриетты узнал, что машину она брала для какой-то поездки. И в качестве наказания «за её буйный нрав» — ее отправили в летний лагерь на пару дней. Правда по возвращению она сильно изменилась. Кажется, она стала эмо… В тот же вечер мой отец отправил меня в подобный летний лагерь…