Ритуал отчаянных надежд

Англия, 3 июля, 1902 год.       Этот день начался для Виктора куда раньше, чем для всех остальных, и совсем не так, как он бы хотел, но к чему подсознательно был готов. Еще до восхода солнца в его особняк приехал взволнованный Артур. Обойдя прислугу, стремительно направился прямо в комнату Ван Арта. Учитывая время визита и явную спешку друга, Виктор без предисловий спросил: — Его заметили? Где?       Им не требовалось называть имена для того, чтобы знать, о ком идет речь. За передвижениями Нидерландского князя следили все, кто был хоть как-то связан с Ван Артом. — В Кентербери* обнаружили несколько обескровленных тел. Имею стойкие сомнения, что это кто-то из приглашенных на свадьбу гостей решил подкрепиться. Янсен де Йонг нарочно наследил. Наверняка приехал не один… Виктор, думаю ты понимаешь, как это серьёзно. Следует отменить свадьбу.       Брюнет резко пересек комнату, отворачиваясь к темному окну, всматриваясь в темноту и пытаясь рассмотреть еле-заметное зарождение нового дня. Попытки усмирить сознание, в котором боролось два самых немыслимых противоречия, не приносили ощутимых результатов. Первый страх — подвергнуть опасности всех смертных на торжестве. Более всего Нидерландского князя возмущало «вегетарианство» семьи Ван Артов. Он вполне мог решить воспользоваться своим физическим и ментальным превосходством, устроив бойню… Второй же страх состоял куда в более тонких и потаённых материях — Аллегра. Одной мимолетной мысли о ней было достаточно, чтобы взбудоражить все его чувства и ощутить запах её волос и кожи, впитавшийся словно благодатный бальзам в его пересохшие, изголодавшиеся губы. После их прошлой встречи, после всего, что произошло, он даже боялся предположить степень её разочарования и отчаянья если он вдруг решит отменить либо перенести их свадьбу. Нет. Он так не поступит. Только не с ней. Пытаясь хоть как-то оправдать свое решение, он торопливо повторял, что все-таки венчание произойдет днем. Даже если Янсен де Йонг будет настолько глуп, чтоб заявиться в церковь, из-за солнца их силы будут равны, а на стороне Виктора будут еще и добрый десяток бессмертных гостей. — Нет, — наконец-то выдохнул юноша, — свадьба состоится в назначенное время. Если все начнет выходить из-под контроля — отменим вечеринку, но не венчание, — договорив, Виктор, наконец, перевел взгляд на своего друга. Кажется, впервые глаза на бедном, обрамленном огненными прядями лице друга, не играли живостью и иронией. Артур был встревожен, но не удивлен данным решением. — Похоже, я проиграл спор Равелю, он сразу предупредил, что просить тебя о подобном бесполезно, — признался друг, пытаясь вернуть в свой голос привычную легкость и браваду, облокачиваясь на старинный комод и переводя дыхание, затем удивленно спросил: — Куда ты собираешься?       Виктор набросил жакет, затем метнулся к шифоньеру доставая и педантично складывая приготовленный свадебный наряд, а именно: сюртук с двубортным светлым жилетом, темный галстук, кашемировые брюки в тонкую серую полоску, лакированными ботинками на пуговицах, тонированные кожаные перчатки и элегантную шляпу. Когда все было аккуратно уложено в чемодан, он объяснил: — Я должен поехать на место и увидеть все своими глазами. Будь я на его месте, мне была бы интересна реакция. Соответственно, можно встретить если не его, то хотя бы его подельников. — Но это два часа езды, — напомнил ему друг. — Вот поэтому я и беру с собой поклажу. Не думаю, что успею заехать домой переодеться. По правде говоря, я могу даже не успеть заехать за невестой, хотя обещал лично доставить её в церковь. Но, полагаю, лучше послать вместо себя водителя и вовремя прибыть и провести таинство, чем отменять или переносить торжество.       Артур медленно перевел дыхание, сдувая непослушно упавшие пряди на глаза, и лишь добавил: — Я с тобой.       Благодарно кивнув другу, вампир решительно последовал к выходу. ***       В поместье Вильерс было, как и полагалось в такой день, весьма хлопотно. Особняк разместил у себя куда больше людей, чем в нем могло бы комфортно сосуществовать. Троюродные тетки со своими детьми и супругами, их камеристки и камердинеры - все они до поздней ночи спорили и распределяли обязанности, а с первыми лучами солнца продолжили свою неугомонную болтовню. Из-за этого невеста поспала не более четырех часов. Толи благодаря волнительному трепету и предвкушению, толи нежным юношеским годам, но усталости не было и в помине.       Проснувшись, она первым делом увидела с вечера отглаженное подвенечное платье и фату. Подобный наряд был бы ей не по карману, если бы не Виктор. Именно он привез из дома изысканное бельгийское кружево, из которого лучшие Лондонские портные пошили фату и украсили подол и пышные воланы свадебного платья. Позавтракав, она застыла в смирении, пока служанка развязывала накрученные с вечера на её голове папильотки. — Вы так молчаливы, госпожа, — постаралась начать разговор её камеристка.       Словно вынырнув из забыться, Аллегра сказала: — Наверно еще не проснулась. — А я тут подумала, над чем может задуматься девушка вашего положения в такой особенный день? — И, по твоему мнению, над чем же? — с интересом спросила Аллегра. — Не знаю, — пожала плечами служанка. — Может о том, не натрете ли ноги свадебными туфлями, может о том, что в последний раз накручивали волосы на папильотки и впредь ваш супруг купит вам настоящие бигуди из шлифованных костей или даже драгоценных камней…       Аллегра не удержалась и звонко засмеялась. Все это было так похоже на Розали. Она была младше её на три года и очаровательна в своем простодушии. — Почти угадала. Теперь я и вправду думаю об этом, — после этих слов щеки Аллегры предательски порозовели. На самом деле предположить направление её мыслей было совсем не сложно, будь Розали чуток постарше или мудрее. В этот день, да и во все предыдущие, она думала лишь о нем. О Викторе. Этот поток сознания было не остановить. Она трепетно хранила все его тайные, интимные послания. Украдкой перечитывая записки и мимо воли вновь и вновь мысленно возвращаясь к их последней встрече. Вспоминая, как его прохладные пальцы переплетали и спутывали её волосы, как тонкие губы скользили по её щекам, ключицам, шептали её имя… — Чего это вы тут расхохотались?! — в комнату зашла мать Аллегры, подозрительно нахмурив лоб, от чего девушка смутилась еще больше и улыбка, подаренная ей глупостью Роуз, тут же угасла. — Розали будь добра, оставь нас.       Девушка беспрекословно отняла руки от волос госпожи и покорно вышла из комнаты. Мать, занявшая её место, продолжила распускать волосы дочери, но уже куда более грубо и быстро. — Волнуешься?       Вопрос матери застал её практически врасплох. С тех пор, как мать вышла замуж за отчима девушки и родила еще дочерей, её редко интересовала судьба Аллегры. А тем более её настроение или переживания. — Немного, — выдохнула девушка, не понимая суть данного диалога. — Он очень молод и красив, как по мне, лучше бы был богат, но сейчас об этом думать уже поздновато… — Находите? — с явной иронией спросила дочь, что не ускользнуло от внимания матери. — Вот об этом я и хотела поговорить, — выдохнула она, распуская последний локон и начиная распушивать пряди. — Ты уедешь в другую страну, в другой дом, думаю не лишним будет напомнить тебе о правилах поведения. Мужчины не любят, когда им дерзят. Особенно красивые и самовлюбленные… — Не знаю, с чего вы сочли Виктора таковым, но уверяю… Мать властно перебила её: — Поверь, я знаю, о чем говорю. Абсолютно очевидно, что сейчас вы очарованы друг другом, но всё в этой жизни проходит. Притом у мужчин проходит в разы быстрее. А уж у красивых, почти сиюминутно. Не хочу, чтобы ты слишком расстраивалась. Будет лучше, если к тому моменту ты будешь занята детьми. Ничего так не занимает мысли женщины, как забота о… — Благодарю, — пожалуй, впервые в жизни решилась перебить её Аллегра. Все эти нравоучения не располагали к душевной беседе. Девушка знала, что мать решилась на это из добрых побуждений, но раздражение, вызванное сомнениями в верности Виктора, еще и в день их бракосочетания поднимали весьма нелестные эмоции в душе юной девушки. Что вообще могли знать другие о них? О их любви? О Викторе? … Ничего.       Оставив попытки наладить разговор и позвав прислугу, далее все завертелось в невообразимую карусель. Девушку затянули в тугой корсет, затем аккуратно зашнуровали в подвенечное платье, расправляя его объёмные складки и пышные воланы. Туфельки из светлой кожи, тонкий, изысканный венок из апельсинных веточек в кудрявых волосах, как символ чистоты, под вуалью тончайшего золотисто- перламутрового кружева… Все свидетельствовало о приближающемся времени торжества. До слуха невесты донесся приближающийся рокот мотора, и сердце совершило кульбит.       Служанка подобрала пышный подол её платья, помогая выйти из дома и подойти к автомобилю. Во всей этой суматохе, девушка не сразу поняла, кто открыл перед ней дверцу и, лишь увидев пустой салон, растерянно посмотрела по сторонам. Предвосхищая её вопрос, водитель отчитался: — Господин Ван Арт будет ждать вас у часовни, мисс Вильерс. — Уговор был несколько иным… — хотела возразить девушка, но, поймав предостерегающий взгляд матери, умолкла. Видимо сейчас был действительно не лучший момент для выяснения всех обстоятельств, ведь водитель заметно нервничал и суетился. Потому уняв волнение, она расположилась в салоне автомобиля. Её объёмное одеяние заняло почти все свободное место, потому мать, сестры и даже служанка поехали вперед в семейном экипаже. ***       Вампирам сон не требовался. Это был главный залог успеха этого мероприятия. Друзья и соратники Виктора организовали все лучшим образом. Часовня была пышно украшена цветами, как и ведущая к ним алея. Знатные господа и их пышно собранные супруги неспешно гуляли благоухающими аллеями, недоумевая над специально поставленными и украшенными тентами, ведь погода была отнюдь не солнечная. С самого утра небо укрывали уютные светлые облака, не отягощая прекрасный июльский день, а скорее создавая долгожданную свежесть и прохладу. И тем не менее, не мало прекрасных молодых аристократов ожидали молодоженов именно под навесами, чем вызывали снисходительную улыбку от гостей со стороны невесты. Чуть поодаль уже настраивался камерный оркестр, готовый встретить пару брачующихся свадебным маршем Феликса Мендельсона. А высокий мужчина в коричневом цилиндре приглашал всех желающих сфотографироваться возле буйно цветущих бегоний, поэтично спадающих из многочисленных кашпо, которыми были украшены кованые ворота ведущие в сквер.       Размах торжества ослеплял. Прислуга двигалась незаметно, поднося всем желающим вино и угощения. Среди вальяжных вельмож и высокомерных дам, немного нелепо выделялся отчим Аллегры. В нем явственно сражались два непримиримых противоречия: тщеславие и уязвленное самолюбие. Все знали, что он был изначально категорически против брака падчерицы и Ван Арта, но сейчас, видя насколько все помпезно и изысканно обставлено, он как зардевшийся индюк щеголял между знакомыми и соседями будто бы хоть как-то приложился к данному торжеству.       Виктор прибыл к месту венчания за десять минут до начала церемонии и сначала ощутил облегчение, что Аллегра еще не приехала. Но тревога не заставила себя долго ждать. Водитель должен был заехать за ней около часа назад, дорога составляла около двадцати минут, плюс минут пятнадцать- двадцать на сборы. Они в любом случае должны уже были приехать. — Следовало заехать лично за ней… — озабоченно выдохнул Виктор. Услышав это, Ноэль ободрительно сжал его плечо и заверил: — Я уверен, она скоро прибудет. Не гоже торопить леди особенно в такой прекрасный и ответственный день.       Когда стрелка часов стала ровно и терпение жениха натянутое как тетива, готовое было высвободиться в самую непредсказуемую сторону, вдалеке показался экипаж, а за ним и заветный автомобиль. Виктор тут же сообразил, что машина ехала за долго ползущим кэбом, что и послужило главной заминкой.       Машинально поправив шляпу, он быстро выхватил приготовленный для невесты букет и замер в ожидании. Машина громко известила всех о своем появлении, и гости любопытно столпились, образовывая полукруг. Виктор открыл дверь, откуда сначала показалась пышная ткань. Не будь он вампиром с острым зрением, вряд ли бы смог с лёгкостью рассмотреть маленькую деликатную ручку в перчатке в этом многослойном облаке шелка и кружев. Быстро подставив ей свою опору, он помог невесте выпрямиться, застывая пораженный её невероятной красотой и изысканной грацией. Легкий румянец, скрытый почти невесомой вуалью, блеск взволнованных голубо-серых глаз мистически гармонируя с зелеными веточками венка в волосах…       Громко хлопнувшая дверца водителя заставила Виктора инстинктивно сместить взгляд в сторону, в голове успело родиться недоумение при виде убегающего шофера, но сформулировать хоть какое-то предположение помешал громогласный, уничтожающий реальность взрыв…       Громкая, болезненная тишина разрывала голову. Не понимая, что происходит, Виктор попытался открыть глаза, но ничего не получилось. Он чувствовал, как его куда-то волокут словно тряпичную куклу. Когда вампира накрыла блаженная прохлада, пробудившееся сознание начало посылать импульсы в теле. Спустя несколько долгих мгновений вернулся слух, но среди обилия голосов и криков выхватить хоть что-то членораздельное было почти невозможно. Он замотал головой, собственное мычание отдавалось неприятной вибрацией в висках. Превозмогая боль, он, наконец-то, открыл глаза, вернее глаз. Второй все еще был сильно опухший и из-под брови сочилась кровь. Царившая паника не позволяла понять, что произошло. Перевернувшись на четвереньки, он попытался встать. Чуть ли не падая обратно на колени и хватаясь тут же за стену, он понял причину своего недомогания - большая рана в боку , которая до сих пор кровила. Дрожь в теле не могла его остановить, он понял, что кто-то оттянул его в тень, прямо в часовню. — Виктор, умоляю, не вставай, — донесся до него странно подрагивающий голос Ноэля. Уже по его интонации мужчина понял, что произошло что-то непоправимое. Сбрасывая с себя руки отца, он устремился на улицу… — Что? … — невнятно выдыхая, пробормотал вампир не в силах отвести взгляд от пылающего клочка белоснежного шлейфа, безобразно окрашенного алой кровью. — Нет… — парня пробил дикий озноб. Виктор быстро, насколько позволяло ему ранение, вышел туда, где еще пару мгновений назад стоял автомобиль и чьи-то руки попытались его опять остановить. — Не надо, Виктор. Уйди в тень, иначе истечешь кровью, — голос Артура был словно сорван, с отчаянной хрипотцой, но Виктор все еще не верил, ему надо было увидеть… Вырываясь из этой хватки, но прошел еще пару шагов и таки рухнул вниз. Истерзанное осколками и обломками тело Аллегры безжизненно лежало на земле. По белому, перламутровому одеянию разлилась пурпурная краска, выдавая страшные, непоправимые увечья. И лишь не тронутое огнем и осколками лицо, словно застыло в тихом, смиренном, смертоносном сне… Не контролируя слов, эмоций и движений, он сгреб её в объятия, чувствуя, как неправильно хрустят раздробленные под нежной, елейной кожей кости, плечи любимой. И щеки под его губами впервые не отозвавшееся нежным трепетным теплом, а лишь страшным холодным мрамором скорби… — Виктор, тебе надо в тень, — опять донесся назойливый голос Артура. Но ему было все равно. Теперь ему было на все наплевать. Весь мир для него рухнул, похоронив под собой навсегда его жизнь, его душу, его любовь…       На солнце кровотечение из ран вампира усилилось и, теряя сознание на её бездыханном теле, он лишь молил о том, чтобы не просунутся. Уйти вслед, исчезнуть, раствориться, прервать разразившуюся агонию благостью вечного сна.