Ритуал отчаянных надежд

      Виктор не стал задерживаться для сочувствий соратников или злорадства врагов. Конвой, сопроводивший его в президентский люкс Плазы, был весьма символичен, ведь всем было очевидно, что князь не намерен сбегать либо отбиваться. Коротко проинструктировав Артура и запросив необходимые документы, вампир попросил уединения. Хотелось смыть с себя следы этой ночи, но, оказавшись в номере, мужчина решил сперва сесть за корреспонденцию.       Стол, красовавшийся в гостиной, был из цельного дерева, с красивым срезом и ровными бликами. Скудное искусственное освещение (лампа и торшер) придавали интерьеру еще большей важности. Номер был несоизмеримо большим и пышно обставленным - снобизма и денег их сообществу всегда было не занимать. Наверное, впервые это его сбивало и путало. Переоценка ценностей хоть и была молниеносной, но ясности не сулила. Вампир снова и снова зачеркивал строки, оттягивая неизбежное и переписывая в который раз текст. Телефон то и дело вздрагивал новыми звонками и смсками, но слушать сопереживания и сетования не было ни смысла, ни времени, потому мужчина отключил смартфон.       К моменту, когда Виктор окончил свои эпистолярные бичевания, солнце взошло высоко, и вампиру пришлось опустить тяжелые портьеры, затем, ослабив ворот, он направился в ванную комнату. Вся сложившаяся ситуация осела шершавым соленым осадком на сердце. Жгло в том месте, где обычно сосредотачивались чувства по отношению к отцу — за новую порцию боли и отчаянья, и, конечно, особенно едко отзывалось на мыслях о Мие и ребенке. Сознание, растревоженное анализом и оформлением всей палитры чувств в слова для прощальных посланий, теперь пустилось в неконтролируемый вояж по его памяти. Мужчина зажмурился, ныряя сквозь пышную пену. Его вдруг осенило — он даже не узнает пол ребенка. Эта мысль впилась еще одной колючкой где-то изнутри. Пенное шуршание и тихий плеск воды вдруг нарушились непонятным шорохом доносившимся из прихожей. Виктор поднялся, обвязываясь полотенцем и усиленно прислушиваясь. Голоса и шум теперь уже были вполне узнаваемы. Возникшее от неизвестности напряжение тут же растаяло, уступив место тяжелому предчувствию прощаний. Мужчина огляделся, досадно осознавая, что не взял с собой в ванную комнату сменной одежды. Что ж… Отворив резко дверь, он тут же чуть не столкнулся с… — Мия. — Вик, ты с ума сошел? Что еще за банные процедуры? У нас времени в обрез, — нервно возмутилась она. За спиной девушки показалась китаянка, которая о чем-то спорила с Ксандром. Те, заметив полураздетого Виктора, смущенно умолкли. Нидерландец извинился: — Виктор, прости за вторжение. Мы не могли предупредить. Сам понимаешь, слишком много свидетелей шастало после совещания и тот конвой… — Я надеюсь, они все еще живи, — выдохнул князь, догадываясь о сути их визита.       Мия тут же метнулась к шкафу, подавая супругу одежду. Тот благодарно кивнув, скрылся за дверью, но до его слуха донеслось, как Мия отчиталась: — Артур сказал, что обход отеля совершают каждые 47 минут. Ближайший получается в 10.23. Если заметят — поймут. Отвлечь - не вариант, не совсем еще идиоты. К тому же, камеры с черного входа и парковки просматривают постоянно. У нас, разумеется, есть тот коридор, по которому мы попали сюда… — Не выйдет, — возразил Ксандр, — скоро они обнаружат отравленного серебром вампира. Исследуют квадрат, где он стоял, ведь там два «слепых» угла и всего лишь третий этаж… — Тогда остается вариант с Кэтрин. Нам главное покинуть здание. Даже если громко. Там она наложит заклинание, Ван Арта не распознают, даже если он пройдет у них под носом. — решительно подытожила китаянка.       Более Виктор не намерен был молчать. Облаченный в привычный черный костюм, с уложенными назад влажными волосами, он вышел в зал, заявляя: — Благодарю всех за участие и заботу, но это лишние. Я не намерен покидать отель, по крайне мене, до сумерек.       Пару секунд стояла гробовая тишина, затем Мия, не выдержав, закатила глаза: — Ха-ха. Нашел время язвить, все очень серьезно, Вик. Артур и Дастин сейчас блокируют пол города, чтоб особо вредные князья не пустились в погоню. Фоллы подготовили площадку для вертолетного взлета. Алан и Фрэнсис занимаются прямо сейчас документами для нас, а ты… — девушка умолкла, не окончив мысль, видя, как спокойно и невозмутимо он смотрит на неё, степенно обходя большой письменный стол и опускаясь в мягкое кресло. Хватаясь за призрачную надежду и все еще не принимая происходящее, она повысила голос: — Ну зачем ты садишься?! Пошли! Это не смешно. Виктор же напротив притих и повторил: — Я очень ценю все, что вы делаете, но это не обсуждается. Я не намерен бежать. Очередную паузу заполнил назойливый вибросигнал. — Это Артур, — объяснил Ксандр, — наверняка, хочет знать, какой стороной мы будем выезжать, чтобы заблокировать нужные улицы.       Князь молча протянул руку, изъявляя желание лично ответить. Ксандр послушно отдал телефон, чем заслужил уничижительный взгляд от Мии.       Сухие фразы, отпущенные Артуру: «я попросил подготовить документы акта-передачи по бизнесу и недвижимости, а не колесить по городу», «ценю твою многозадачность», и последнее «отпусти людей, я остаюсь. … в прямом», не оставляли сомнений. Мия почувствовала, что и без того расшатанные нервы начинают сдавать. — Ты издеваешься? — яро прошипела она.       Ксандр и Руолан, быстро переглянувшись и оценив ситуацию, удалились под предлогом проверки хорошо ли они спрятали тело отравленного вампира и не подняла ли остальная стража шум. Но Мия этого уже не слышала. Эмоции застилали глаза, а невозмутимость Виктора подливала масла в огонь. Мужчина спокойно ответил: — Нет. Не понимаю твоего негодования, ты же сама поддержала подобный исход. — Ооо, так вот к чему этот цирк? Все из-за голосования? Не говори, что не понял, что к чему. Я ожидала, что ты будешь сразу апеллировать и мы скажем, что ребенок не от тебя. Такой был план, если помнишь, когда мы затевали наш развод. — Ангел мой, после твоего телекинеза это стало невозможным. — Спасибо, капитан, я уже это поняла, когда увидела, как смиренно ты удалился из зала после приговора.       Крик и раздражение не помогали. Мия видела, как скован вампир. И осознание, что он и впрямь решил идти на эшафот, прожигало душу насквозь. Девушка с трудом перевела дыхание, всеми силами пытаясь унять беснующиеся волнения и сменить вектор их разговора. — Хорошо, Вик. Ладно, — Мия подошла ближе, сначала дотрагиваясь до плеча, а затем приседая, и оказываясь на одном уровне с его глазами. — Я сглупила. Прости. Но ты же не решил покончить с собой только лишь, чтобы проучить меня за недальновидность? Что за игры? Наконец-то броня надломилась, он вздохнул и притянул её к себе, выдыхая: — Не смей думать, что повинна хоть в чем-то. Просто так вышло. И даже, зная исход, я бы все равно повторил весь наш путь.       Мия испуганно отшатнулась, осознавая происходящее. — Ты прощаешься? Вик - это безумие. Есть столько вариантов. Мы можем сбежать, можем подать апелляцию, да и в конце концов, отбить тебя у них, не допустить… — Чшшш… — Виктор дотронулся мягкими губами к её раскрасневшимся щекам, затем одним движением завел руку под бедра, усаживая девушку к себе на колени и укладывая голову любимой себе на грудь. Когда он ощутил, как её тело наконец обмякает в его руках, терпеливо объяснил. — Все это чревато, девочка моя. Если мы сбежим — начнутся преследования. Всем, кого мы знаем и любим будет угрожать опасность. Спроси у Руолан, как ей жилось в изгнании? Неужели ты хочешь такого будущего для нас, для… него, — он нежно прислонил руку к её животу. — Апелляция не сработает. Они хотят крови, так как напуганы. Им, во что бы то ни стало, надо вернуть контроль или хотя бы создать его иллюзию. Начнем разборки и препирания — выиграем считаные часы, ну, может, дни, в довесок, подставив под удар тебя и ребенка. — Как ты не понимаешь?! — подняв голову, возмутилась девушка. — Ты пытаешься испугать меня какой-то опасностью или преследованиями, будто забывая, что на другой чаше весов твоя жизнь! Всё это пафосное принятие, к чему оно? Ты думаешь я сочту это за благородство? Или испытаю облегчение от того, что ты, словно самоубийца, уступил князьям ради меня?       Мия выпуталась из его рук, не планируя капитулировать. Вампир тоже поднялся, но его слова прервались входным щелком и торопливым топотом. Ксандр напряженно объявил: — Виктор, нам нужен ответ. Они обнаружили тело и…       Дверь за его спиной натужно заскрипела, едва не слетая с петель и в номер ввалились два вампира. Мия тут же оборонительно выступила вперед, от чего они, сбившись с шага, застыли. — Что происходит, господа? — строго отчеканил им князь.       Один из головорезов, очевидно не ожидавший застать Виктора в номере, растерянно попятился. Затем другой, пытаясь исправить ситуацию, невнятно пробубнил: — Не более одного посетителя за раз, — и чтоб еще больше сгладить неловкость, тут же добавил, — господин Ван Арт. — Благодарю за напоминание, — с хладным равнодушием протянул князь, хотя его интонация выдавала скрытую ярость.       Когда охрана удалилась, Виктор опять обращаясь к соратникам, повторил: — Я остаюсь. Никакого побега или другого тайного плана нет и быть не может. Лучше уходите, пока те идиоты не сообщили в совет о вашем визите.       Ксандр и Руолан, приняв отказ, направились к выходу и, лишь Мия не сдвинулась с места, сверля вампира обиженным взглядом. Те вопросительно посмотрели на девушку, но она, подтверждая их догадки, заявила: — Я не уйду без него. — Мия, мы это уже обсудили, — его тон опустился, приобретая металлический призвук. — Нет, не обсуждали! Ты что-то там себе решил. Я не согласна и никогда не подпишусь на подобное.       Дабы не устраивать публичных препирательств, Виктор кивнул, чтоб их оставили. Ксандр не осмелился бросаться на мужчину с прощальными объятиями, ограничившись сильным рукопожатием и двойным похлопыванием по плечу. Руолан, в свою очередь, скупо кивнула. Затем без лишних слов они уехали.       Мия устало присела. Облокотившись на спинку и забросив ногу на ногу, всем своим видом показывая, что не намеренна отступать.       Виктор неспешно прошел к бару. Вернулся к письменному столу уже с бокалом. Затем, отпив небольшой глоток бренди, сказал: — Я хочу тебя кое о чем попросить. — Правда? — резко переспросила девушка, а затем саркастично добавила. — Еще что-то, кроме молчаливого созерцания твоей смерти и единоличной заботы о нашем ребенке?       Сделав дополнительный глоток и игнорируя весь обрушившийся сарказм, он повел дальше: — Я написал письма. Хочу, чтобы их получили уже после… — Похорон. Так это называется. Неужели решиться на самоубийство проще, чем банально озвучить? — продолжала давить на него Мия. Виктор опять пропустил замечания и продолжил: — Три из четырех конвертов подписаны: Ноэлю, Дастину, тебе, а … — О, тогда в твоем плане большая несостыковка, — прервала девушка. — Сомневаюсь, что твоя семья пустит меня на порог после того, как я проголосовала за твою смерть и она состоялась. Потому, лучше пошли все почт… — Мия! — устав от злой иронии, перебил её Виктор. Так многое хотелось сказать, объяснить, но все слова непослушно застревали на пол пути, а те, что находили свой выход — разбивались об её категоричность.       Девушка почти с беспощадным пренебрежением наблюдала за его попытками объясниться. Раздражение и неприятие настолько переполняли её, что пришлось подняться и бездумно замаячить по номеру, дабы хоть немного сбросить все то напряжение. — Так что, Виктор? Кому четвертое письмо? Аллегре? Руолан? Или все-таки Максу? Вы так поздно открыли своё притяжение. Возможно, не стоит откладывать важные объяснения? Они вполне могут приехать для … прощаний, — последнее слово она уже едва выдавила. Сарказм сменился едкой горечью. Горло перехватило, а веки, забыв моргнуть, иссушили, и без того изможденные ночным бдением, глаза. Потому, когда пушистые ресницы, наконец, качнулись — глаза тут же пронзительно защипало.       Она не слышала, как он подошел, просто его руки внезапно накрыли девушку со спины, будто сгребая в объятия и прижимая к себе. Не позволяя уйти, увильнуть или сбежать. Заставляя принять, почувствовать, как торопливо его сердечные удары сменяют друг друга, несомненно догадываясь о точке невозврата. Пытаясь хоть как-то восполнить, угнаться, возместить… — Последнее письмо — малышу — шепнул он, опуская обвивающие руки ей на живот. Горячее дыхание пробивалось сквозь гладь её волос, проникая глубже, рассеиваясь и пуская череду мурашек по шее. — Девочка моя. Прости… Больше всего на свете я хотел бы это переиграть, исправить… — Не правда, — отрицательно замотала она головой, а затем быстро развернулась и, останавливаясь в нескольких сантиметрах от его губ, зашептала: — Если бы ты хотел — не сдался бы. Не смирился. Не бросил нас… — Я делаю это ради вас. Осознаешь ли ты опасность, нависшую над тобой и ребенком? — Да. Как удобно, что это последняя опасность, с которой мы когда-либо столкнемся? Верно? И ты так героически берешь удар на себя, ммм… — не сдерживая обиду, выдохнула она. — А нет, постой. О других опасностях ты попросту никогда не узнаешь. Осталось лишь смириться с этой. Да и то, еще на каких-нибудь четырнадцать часов. Можно и потерпеть терзания, правда? — Ну зачем? Зачем ты так? Хочешь, чтоб мы разошлись на такой ноте? — обреченно прошептал он. — А что? Не так тебе представлялись последние часы? Ну, прости, что опять все порчу. Как все должно было быть? Я со слезами на глазах должна была благодарить тебя за все, что ты сделал? Уверять, что твой «подвиг» навсегда останется в моем сердце и я буду лелеять память о нем во имя нашего ребенка, которого теперь, уж разумеется, назову в твою честь? А после этих душераздирающих обещаний мы бы занялись безудержным, прощальным сексом? …       Он не перебивал, давая ей выплеснуть всю боль, что разъедала и отравляла её изнутри. Слёзы скатывались градом по припухшим щекам, торопливо догоняя друг друга, а она, не в силах уже остановиться, кричала: — Но этому не бывать. Ты сдался. Струсил. И я никогда не приму и не пойму этого. И будь уверен, что эта боль выжжет все то хорошее, что было между нами. И я не вспомню, как любила. Забуду все те моменты счастья, будто их никогда не было. Я буду злиться, пока не возненавижу каждое, долбаное, наше воспоминание!       Её голова вдруг закружилась, заставив девушку прервать этот поток мыслей. Но то, как отреагировал Виктор, оглядываясь по сторонам, подсказало, что это не головокружение. Видимо череда эмоциональных потрясений растревожила и высвободила её телекинез. Картины на стенах, люстра и даже ручки на окнах и дверях — все пришло в движение и заходило ходуном. Мия побледнела, залепетав: — Что происходит? Я не могу это остановить. Что делать? Вик, я не понимаю.       Вампир ничего не ответил, вместо этого подхватил девушку и на вампирской скорости внес в ванную комнату. Не давая опомниться, он включил душ, окатив её холодной водой. Девушка вскрикнула от неожиданности, чувствуя, как холодные капли утяжеляют одежду, забираясь во внутрь. Но это сработало. Безумие, творившееся минуту назад, прошло. Все успокоилось и вещи вновь преспокойно застыли на своих местах. Вампир тут же выключил воду, подавая ей полотенце и объясняя: — Прости. Нужно было сместить твоё внимание. Перевести фокус из внутренних переживаний на какой-нибудь внешний раздражитель. Вода — первое, что пришло на ум. Теперь надо тебя просушить.       Мия медленно съехала по стене, зарываясь в полотенце и глуша в него свои отчаянные всхлипы. Виктор тоже опустился на колени, пытаясь стянуть с неё холодные, прилипшие вещи и кутая дрожащие плечи любимой в удачно подвернувшийся под руку халат.       Позже, когда Мия уже лежала на кровати, а все рыдания унялись, оставив лишь болезненные подергивание, она, все так же упираясь в его шею, прошептала: — Вот видишь. Сама я не справлюсь. Ты нужен мне. Прошу тебя, Вик. Ответом на это послужило его молчание, и тогда она призналась: — Я не смирюсь. Плевать, если ты сдался. Я — нет.       И вот тогда, когда она уже практически не ожидала ответа, он сказал: — Милая моя, я не сдался — я принял это. Возможно, однажды примешь и ты.