Альтерация

"Вороны взмывают ввысь. Каркают: «Повинуйся Мастеру... Повинуйся!.." "Крабат, или Легенды Старой Мельницы" Отфрид Пройслер Рей смущенно улыбалась, а её огромные глаза – сияли. На бледных щеках неожиданно – это вообще возможно – играл румянец. Она выглядела влюбленной, трогательной и очень-очень нежной. Сердце Бена сжалось, и пальцы рефлекторно стиснулись в кулаки. Видение накрыло его с головой. Реалистичное настолько, что он видел – пусть сквозь дымку тумана – как Рей расстегивает пуговицы на платье. Колдун издал звук, чем-то напоминающий жалобный скулеж, потому что было очевидно – сейчас девушка раздевается для кого-то другого. Кого-то, кого Бен не видел, кого-то, кто был не им. Потому что она не звала, не шептала и не согревала воздух звуками его имени. Рей. Собиралась. Переспать. С. Кем-то. С кем-то, в кого была влюблена. А ему какого-то хрена это предстояло увидеть, поскольку как бы яростно Бен ни тёр глаза – видение было здесь, рядом с ним, вокруг него, в его голове. Её кожа была белой, как морская соль. Одежда падала с тихим шорохом, обнажая невероятную чистоту и совершенство. Прекрасная, как выпавший снег, она улыбалась алыми губами глядя куда-то мимо. Глядя в ожидании. Даже в предвкушении, а затем закрыла глаза. Началось, блядь. - Не вздумай с ним спать, - зарычал Бен, поскольку на лице у Рей появилось выражение блаженства, которое бывало у девушек, которых ласкали. Не в силах рассмотреть больше, колдун царапнул ногтями по столешнице. Искры тут же полетели во все стороны. – Не нужно. Ну пожалуйста. Пожалуйста. Он сердился и жалко умолял, надеясь, что она слышит его, и желая, чтобы Рей никогда не узнала, что убивает этим своим счастливым смехом и возбуждающим стоном, от которого его кровь закипела. «О, нет», - обреченно подумал Бен. Не хватало ему завестись, глядя как Рей трахает кто-то другой. А ему-то казалось, что ниже падать некуда. За последнюю неделю он развлекал себя, куда чаще, чем тогда, когда был подростком, поддаваясь на любой шепот в голове. Развлекал и не получал ни покоя, ни удовлетворения, ничего. Проходящие волны оставляли ощущение опустошенности, раздражения и униженности. Это никуда не годилось. И вот, пожалуйста, у него в голове целое шоу. Похотливая стрига. Похотливая и жаждущая… его. - Бен, ты в порядке? – Немного удивленный голос Леи раздвоил миры парня, и тот, с трудом прогоняя видение, сфокусировался на чашке, что сжимал. Успокоительный чай, который он попросил ему приготовить, кипел, а вокруг воняло гарью – искры подожгли лежащую книгу, и та тлела, роняя на пол пепельные снежинки. - Н-да, - стараясь не стонать, выдавил из себя парень. Рассеянно покрутил головой, улавливая, что включен телевизор: мама была любительницей людских фильмов. – Это я… твоему персонажу говорю. Так сказать, беседу поддерживаю. Проявляю интерес к тому, что ты смотришь. - Родной, ты себя хорошо чувствуешь? – Обеспокоенно переспросила Лея, чуть повысив голос и щелкнув пальцами, чтобы убавить звук телевизора. Бен, разлепив глаза, тупо уставился на экран. Чертыхнулся. Почему-то был включен National Geographic, и там как раз самка каракурта готовилась пожирать своего партнера. - Что? – Огрызнулся Бен, - ты раньше не замечала, что меня очень тревожит популяция пауков? - Милый, мы все знаем, что у тебя арахнофобия. Он, скрутившись, ткнулся головой в столешницу. Его лихорадило, а та была чуть прохладней. Выцарапывая руну Иса, он заставил ту покрыться инеем, и ему стало чуть легче. - Не нужно было переворачивать на меня в детстве котел с живыми крестовиками. Чудо, что я заикой не остался, - ощущая жар, пробормотал Бен. Несколько раз приложился головой о столешницу, надеясь снять головную боль радикальным способом. – Жаль, что никто меня не покусал и не наделил суперсилой, кстати. Плевался бы паутиной. Бррр, Хаос, какое ебанное гадство! - Бен. - Прости, мама. - Котел ты сам перевернул, - напомнила Лея, подходя к сыну и прикасаясь к его лбу. Когда Бен, шатаясь, появился среди кухни, ей показалось, что он мучается похмельем, но присмотревшись, поняла, что сын болен. Он был аж зеленым. Под глазами его залегли круги, кожа была липкой, дыхание прерывистым. – Ты что, яды какие-то принимаешь опять? - Просто напился абсента, - кашляя, выдавил из себя парень, а потом нехотя поднялся. Видение снова стало неумолимо надвигаться на него, и в ушах Бена аж звенело от тяжелого дыхания Рей. Того самого, которое у девушек бывало, если поцелуи по телу им нравились. – Мам, спасибо за чай. Я… пойду. Лея нахмурилась, глядя на свое больное чадо, шатающееся от слабости. Последний раз Бен выглядел так плохо, когда подсыпал себе рицин, чтобы проверить свои настойки против ядов, и первые недели не мог разобраться с пропорциями. - Бен, тебе бы отлежаться. - Этим и займусь. Просплюсь. Мам, я просто пьян. Извини. – Снова буркнул он. Расстраивать Лею было выше его сил. Пусть лучше думает, что любимый сын в небольшом творческом загуле, чем то, что он спятил. – Дай мне что-то от похмелья, пожалуйста. И от тошноты. Забрав у матери пару склянок и пообещав через пару дней явиться на семейный ужин, Бен переместился в парижский бар. Привычно заказав абсента, он почти с ненавистью уставился на настойку из проклятой полыни. Она воняла анисом, лакрицей и всеми освежающими травами так сильно, что от одного запаха было дурно, но парень не мог ничего поделать. Ему нужен был аромат Рей. Ему нужна была вся Рей. Которая сейчас кувыркалась с кем попало. Залпом выпив первую порцию лекарства, которая обожгла ему гортань, он скривился. Какая дрянь этот абсент. Голова тут же взорвалась очередной порцией боли. И смехом. Рей заливисто смеялась. Её медные волосы рассыпались по подушке. Она была счастливой. Очень счастливой. Улыбалась так, что можно было различить клыки. Аккуратные и соблазнительно-острые. - Нет страстей – есть ясность мысли, нет страстей – есть ясность мысли, - тут же зашептал Бен, пытаясь не представлять, как подставляет шею под мучительно-сладкий укус. Он бы возбудился, но его уничтожало то, что оказывается Рей была влюблена. Не зная в кого – в волка, человека или кто там сейчас её удовлетворял – но влюблена. Проклятие. Подтянув рюмку, Бен ощутил уже знакомую дурноту, а потом выплюнул напиток под ноги, поскольку лицо Рей, что он видел, вдруг исказилось от боли. Кто бы там ни был, он сделал ей больно. Закрыв глаза, колдун видел, как девушка пытается удержать лицо, но нижняя губа у нее задрожала. Как ей можно было причинять вред, когда она так красиво себя отдавала? - Тише-тише, - зашептала она куда-то туда. Своему источнику боли. А в голосе столько трепета. Едва сдерживаемой нежности. – Тише. Не надо так. Я – твоя, слышишь? Твоя. Твоя и с тобой. Бен снова зарычал. Беспомощно и потерянно. Ещё чуть-чуть и завыл бы. Она была чья-то. Не его, нет, не его. «Моя», - прошептал он про себя, хотя в душе – том маленьком, необугленном эгоизмом уголочке – был рад за нее. Рад, что она не была его. Если бы она отдалась ему… вот так искренне, по-настоящему… у него бы рука не поднялась убить, а так… просто стрига, просто чужая стрига. На которую и сейчас поднималось все, что угодно, кроме руки с колом. Бен уже с трудом начал понимать, что убийство Рей дастся очень болезненно. Ему тоже будет больно. Она будет первой жертвой, которой он бережно закроет глаза, которую оплачет, а затем похоронит, спрятав так далеко, чтобы ни один другой охотник на нечисть не осквернил могилу. А потом всю жизнь будет мучаться от вины, а не гордиться собой. Почему, почему, ну почему она была так опасна? - Я тоже. Тоже. Тоже люблю тебя. – Просияв, счастливо сообщила своему партнеру девушка. – Люблю навсегда. Навечно. Люблю. Колдун выпил снова. В этот раз, желая утихомирить себя или ощутить Рей хоть немного, дрожащими руками достал из кармана пробирку, где бережно хранил последнюю содранную с браслета каплю крови, немного разбавленную водой. Влив драгоценную жидкость в абсент, выцарапал руну Кано на толстой стенке рюмки. Давая абсенту загореться. А потом, не потушив, выпил все – пламя, кровь, настойку. - Ну за тебя, Рей. Ебать, за твою великую любовь. Будь, блядь, счастлива, - он хотел прорычать, но знал, что просто скулит эти слова. Со стороны он выглядел как лузер, напивающийся от неразделенной любви, коих здесь было раз, два, пять, восемь. Восемь! И он – среди них. Страдал оттого, что стрига любила там какого-то неудачника. Потому что знал вот ту красивую легенду, что вампиры любят раз в жизни. Собственно, почему у графа Дракулы и проблемы все были – потому что он никак не мог забыть свою погибшую любовь, вот и натворил бед на поколения вперед. Значит, его она не полюбит. Ему это не нужно было, нет, но его иррационально влюбленное сердце просто жаждало, чтобы она вот так красиво испытывала чувства к нему. Ведь красиво же. Правда, красиво. Кто бы мог подумать, что мертвые и не имеющие сердца, умели звучать вот так. Так, как вот ему ни одна колдунья не признавалась. Кому же так повезло. - Блядь, я тебя… ненавижу. Ненавижу. – Убеждал себя Бен, который хотел бы ощутить ярость, но ничего не пробуждалось, кроме сожаления. Он смотрел широко распахнутыми глазами на Рей, чего делать не стоило. Смотрел. Ощущал вкус её крови. Заводился. Сердился на себя. Пропадал. Пил рюмку за рюмкой, пока не ощутил дурноту снова. Шатаясь, доплелся до уборной и щелкнул в своей кабинке замком. Тошнота подобралась к горлу, но Бен не спешил. В его голове стонала Рей. Извивалась под кем-то. Шептала потрясающие слова. Не имея сил сопротивляться, колдун потянулся к ширинке на джинсах, накладывая шумоподавляющие чары. Знал, как это все низко и мерзко. Знал, что это переходит даже его нормы. Понимая, что нельзя было смотреть, как Рей занимается с кем-то сексом и при этом удовлетворять себя, но он уже издавал нетерпеливые, гортанные звуки. Падая на самое дно, Бен блаженно улыбался. А потом его таки стошнило. Не от абсента. От отвращения к тому, что он докатился до того, что умирал в каком-то туалете по вампирше, кончая в ладонь. Он точно был проклят. Иначе это объяснить было нельзя. *** - Ебать… - прошептал Бен, когда кто-то впустил в уютную темноту солнечный свет. Шипя, он накрыл трещащую голову подушкой, - Выключите солнце. Выключите! Его горло саднило. Неудивительно. Он вроде в той кабинке разве что душу не выблевал. В следующую секунду снова стало темно, а на висках колдун ощутил блаженную прохладу. - Бен. Нужно выпить зелье. Давай, я помогу. – Послышался рядом голос дедушки. Сделав первый глоток, парень закашлял. Склянка, пахнущая чабрецом, тут же исчезла, после чего Бен почувствовал легкий укол в плечо. – Ммм… ты же знаешь - ненавижу иголки. Парень поморщился. Уколы напоминали о детстве, когда дедушка вводил зелья для иммунитета внутривенно, потому что “люди неглупо это придумали, все сразу в кровь попадает и эффект лучше”. Потому сейчас спорить не стал. Попробовал открыть глаза, но мир тут же брызнул красками, поэтому Бен опустился на подушку обратно. - Привет, дедушка. Где я? - Судя по твоему состоянию, в аду, - Энакин, положивший шприц в миску, поставил зелье на пол. Вздохнул, кое-как расправляя всклокоченные волосы внука и поправляя одеяло. – Сейчас укол подействует и тебе станет лучше. Я пока завтрак тебе принесу. Да-да, Бен, поесть придется. Судя по тому, что я видел, еда в твоем желудке давно не гостила. - Дедушка… - простонал колдун, но бесполезно. Пустота поглотила его, но когда Энакин вернулся, Бен уже смог кое-как сесть и даже с аппетитом набросился на хрустящий бекон, отделяя его от яичницы. – У тебя лучшие зелья от похмелья в мире, - весело – и не в первый раз – констатировал внук. - Я тоже когда-то был молод, - благодушно заметил Энакин, а потом осторожно полюбопытствовал: - ты не хочешь себе подружку завести? Я понимаю, что ты тяжело переживаешь разрыв с Фазмой, но…уборная? Я тебя не осуждаю, просто… Бен перестал жевать. С трудом проглотил бекон. Нахмурился. - Как ты там вообще взялся? Обычно, в момент оргазма я стону «мама», а не «дедушка». - Лея тревожилась, что ты заболел, и попросила найти тебя. – Пожал плечами Энакин, изучая внука. Дочь была абсолютно права. С ним определенно что-то творилось. Если убрать похмелье, то призраки отравления – неалкогольного – были повсюду. Это беспокоило. Да, собственно, все в Бене его беспокоило последние недели. - Что с тобой происходит, Бенджамин? – Не стал ходить вокруг вопроса колдун, редко зовущий внука полным именем. Пьяные выходки, шоу на Совете, болезненный вид – это все было не похоже на него. Да, у Бена был огненный характер, но он предпочитал привлекать к себе внимание поступками. Дерзкими, неординарными, однако поступками. Внук даже в мятежные семнадцать не сидел в баре неделями, отчего же его накрыло сейчас? Накрыло до того, что потом он блевал в туалете. И судя по состоянию футболки… не только блевал. Ладно. Хорошо. Странно. - Все дело в стриге, - хрипло пробормотал мальчик, и у Энакина сердце едва не стало. Он предчувствовал этот ответ и опасался его сильнее других. Потому-то состояние Бена его и беспокоило. Но колдун ничего не спросил. Дал возможность выговориться внуку, чтобы оценить масштаб проблемы. - Дедушка. Она оказалась сильнее меня. Такая красивая. Проклятие. Слишком красивая. Он отставил тарелку и скрутился в кровати. - Ты не думай. Я не влюблен. То было шоу для Совета, и я выкручивался, как мог, но… ебать, какая красивая. Это все портит. – Его глаза зло блеснули. Энакин расслабился. Дело было только в желании. Возможно, им повезло. - Послушай, Бен. Тебе нечего стыдиться. Нежить – она прекрасна внешне. Настолько, что неконтролируемая похоть – вполне себе нормальная реакция здорового организма. Нет ничего катастрофического в том, как сильно ты можешь хотеть эту красоту. – Энакин рассуждал философски, вспоминая другую невероятно красивую девушку. Не нежить, конечно, но и не волшебницу. Голубые волосы, блестящая кожа, звонкий голосок. Да, он как никто знал, как могли дурманить эти существа, созданные столь красивыми. – Тебе не стоит отрицать или заглушать это в себе. Ты и так прилюдно заявил о своих чувствах, воспользуйся этим. Постель стимулирует доверие. Раз ты хочешь её – возьми. Она ведь всего лишь зверушка. Поиграешься и с чистой совестью убьешь. Ты не будешь первым магом, заведшим себе питомца для развлечения. - Я не буду трахаться с нежитью, - неожиданно обиженно огрызнулся Бен, и Энакин облегченно выдохнул. Внук, правда, ни капли не влюблен в Дракулу. Все в порядке. Возможно. – Никогда не спал ни с лисицами, ни с феями и с вампиром не буду. Я – чистокровный колдун и не опущусь до такого! Он вспыхнул от возмущения, будто не он скулил и выл по ночам. И его страшно задело слово “зверушка”, потому что Рей была… совершенно иной. Такой не прикажешь, только подчинишься. С удовольствием. Энакин усмехнулся. Значит, с Ашаром его внук не брезговал переспать, о чем как-то случайно проболтался пару лет назад, перебрав с зельем правды, а вот какая-то симпатичная кицунэ, например, вызывала в нем отвращение. Что ж, он мог гордиться Беном. Прекрасное воспитание. Ашар хоть тоже был чистокровным. - У меня не в похоти проблема. С ней я кое-как справляюсь, как ты мог заметить, меня другое тревожит. Энакин тут же перестал улыбаться. Внук не хотел спать с вампиром. Не был влюблен. Неужели тогда… начал что-то осознавать и понимать? Это было невозможно. - Рядом с ней я не контролирую себя. Испытываю такую ярость, логику которой не могу постичь. У желания есть причина – стрига невероятная, но почему я злюсь? Это портит все. Ты знаешь меня, дедушка. Я очень дисциплинирован в нужные моменты, однако когда она рядом – во мне все взрывается. Мне хочется свернуть ей шею и…просто хочется, что приводит к тому, что я веду себя как идиот. Это может быть смешно пару раз, но когда выглядит характером – уже проблема. Почему это со мной происходит? Она – не первый вампир на моем пути. Я не испытываю к ним ненависти. Лишь чувство долга. Знаю, зачем мы взяли на себя это бремя. Мы должны регулировать популяцию существ, раз Совет мягок, но охотник не трясется от ярости, завидев жертву. А здесь будто что-то дремлющее во мне пробуждается. Что-то не мое. Чужое. Нехарактерное. Энакин слушал молча. Нет, Бен ни о чем не догадывался, хоть задавал плохие, ненужные вопросы. Что ж, он всегда был его умным мальчиком, стоило ли удивляться? - Ты раньше и не хотел своих жертв, Бенджамин, - напомнил колдун, анализируя каждое слово, поскольку внук всегда слушал его слова с удвоенным вниманием. – В тебе что-то меняется. Ты сам. Думаю, на тебя давит то, что Совет привязывает тебя, как какого-то ликантропа, сторожить нежить. Много факторов. Скажи, а ты кровь её не пробовал? - Нет, - слишком быстро ответил внук, и вот здесь Энакин по-настоящему разозлился. Не потому что Бен солгал, а поскольку этого ответа опасался. Лишь кровь могла травить его до состояния, что он и сейчас выглядел слабым. Точнее, даже не так. Только кровь Дракулы. И именно его. Для Бена и капля была смертельной дозой. - Жаль. Это многое бы объяснило. – Легко солгал Энакин, зная, что совравший ему внук найдет в этих словах объяснение. Подумает, что ярость – следствие выпитой крови. Пусть лучше так, чем узнает истину. – Обещай мне, Бен. Обещай никогда не пробовать её кровь. Эта зверушка – Носферату, с таким не шутят. Договорились? - Обещаю, дедушка, - едва слышно прошептал Бен и в следующую секунду отключился. Энакин поправил одеяло, любовно потрепал внука по волосам да вышел. Цокнул языком. Бен пробовал кровь Дракулы и выжил. Болел, но не погиб. Мальчик куда сильнее, чем даже он сам предполагал. Был повод для гордости, но могучий колдун испытал пока лишь тревогу. Никакая сила не имела порой значения, перед угрозой потерять дорогое ему дитя. Он хотел уже закрыть дверь, когда ещё раз очень быстро проанализировал весь разговор. Глаза внука странно, восторженно блеснули в момент, когда сказал, что не влюблен. Тяжело вздохнул. Как бы ему это было неприятно, а стоит ему помочь не полюбить ту бруксу и выполнить миссию. Тем более, эти слова о расколе, что он не может объяснить ненависть. Её не нужно было объяснять или понимать, лишь принимать. То, что Бен dechire, уже звучало тревожным колокольчиком. Точнее, колоколом. Огромным. Минимум снятым с Нотр-Дама. Что-то таки он чувствовал к зверушке, раз сопротивлялся ярости. Что-то чувствовал. Его внук. К нежити. - Бенджамин, как сможешь приобретать снова вертикальное положение без риска испачкать все вокруг, позови. Я уколю тебе зелье от головной боли, - подумав, добавил Энакин. Внук порой был излишне открыт страстям, и стоило ему помочь. Прекратить метания. - Дедуль, а парацетамол уже не катит? - Сонно пробормотал Бен. Энакин нахмурился. Эта работа с фармацевтической компанией его так очеловечивала. Когда это маги пили анальгетики? Он бы ещё сиропы от кашля стал принимать. - Вредно для печени. Ты и так её не щадишь, - сухо обронил колдун, закрывая, наконец, дверь и позволяя Бену погрузиться в блаженную темноту, а главное: тишину. Зарывшись носом в подушку, парень, не слышащий зов, отключился. *** Два дня спустя Рей застыла среди террасы и, не мигая, смотрела на Собор Святого Штефана, задаваясь вопросом – это ж каким нужно быть идиотом, чтобы поселиться с таким видом? Все великолепие собора уничтожало то, что от каждого долетающего до Рей хорала, её передергивало. Как люди моргали, дышали, глотали и шевелили пальцами, так вампиры вздрагивали при звуках церковного органа, а у этого готического красавца их было целых два. Или три? Точно, три. Комбо просто. Тройная удача. Собор с одной из самых больших колоколен и тремя органами. Девушка скрестила руки и застыла. Закрыла глаза. Прошептала: - Бен... Забавно, мальчишка столько раз утверждал, что она чуть ли не умоляла его прийти к ней, и вот, пожалуйста – она стояла на террасе его пентхауса и звала. Не иначе, как в роду Скайуокер были ясновидящие. Или Бен был настолько самоуверен, что знал – рано или поздно Рей придет и доверит ветру его имя. Что ж, так и случилось, но привела девушку отнюдь не симпатия. И даже не голод, раздирающий на части который день. Несчастный случай. После собственной глупости на лонче, Рей не могла утолить свою жажду. Старалась, но не могла. Кровь доноров не насыщала, потому девушка все время ходила страшно голодная. Сердилась на себя за то, что попала в ловушку из-за своего же поведения. Злилась на Бена, чья кровь была такой сладковато-пряной. Срывалась на Хакса. А потом почти досуха выпила одного из своих людей, которому, нанимая в доноры, гарантировала безопасность. Догарантировалась до того, что мужчину едва спасли. Разочарованная собой, девушка неделю провела в замке, стараясь контролировать себя, и поняла – так продолжать нельзя. Она точно кому-то навредит. Сорвется и как средневековое чудовище покусает трансильванских крестьян. То-то шуму будет. Потому она, опустив забрало и подняв белый флаг, пришла. Пришла и позвала. Наверное, к огромному удовольствию Бена, который не спешил отзываться на зов, но был здесь – Рей его ощущала. Его сердце билось в разы быстрее, чем у всех тех, кого девушка знала. Самым ужасным было то, что девушка прекрасно понимала – будет ждать сколько положено, потому что очень хотела есть. Наконец, стеклянная дверь распахнулась и, зевая – в самом деле, зевая – выполз сонный Бен. Почти очаровательный в домашних штанах с ленивцами на футболке, подозрительно похожей на ту, которую он надевал на их первую встречу. Щурясь, колдун устало посмотрел на нее. Рей удивленно вскинула бровь. Половина его лица была разбита, будто он умудрился счесать её об асфальт. Что ж, не только у нее была ужасная ночка. - Ты не торопился. - Заметила девушка, стараясь скрыть улыбку. Колдун был не только сонным, немного побитым, но и очень взъерошенным. Без завязанных в хвост волос выбритых висков было не видно, и крутость куда-то пропала. Просто мальчишка. Очаровательный мальчишка. - Тебе не надоело, а? – Рявкнул Бен, не понимая, как вышло, что она чудилась ему уже здесь. Зачем он вообще вышел сюда, будто нельзя было… закончить в постели? Он вот только херней не маялся перед собором. – Уходи. Прекрати звать меня. Я устал, у меня была длинная ночка. Проклятие, зачем я говорю это тебе? Тебя же нет. Он переступил с ноги на ногу. Босиком стоять было холодно. Хмурился. Привыкший к реалистичным галлюцинациям, не уходил, а позволял себе любоваться своим прекрасным видением. Плод его фантазий утратил строгии линии, сняв с себя узкую кожаную юбку. Забавно, но в длинной шифоновой - эта невесомость называлась же шифоном? - юбке серого цвета и бесформенном свитере грубой вязки, она выглядела менее сексуально, но более желанно. Небрежно собранные в пучок волосы, весь этот мягкий вид, привычный абсентовый дурман… стрига была как дочь тумана, бережно созданная для любви. Его любви. Точнее, не его любви. Она ведь была чья-то. Чья-то. Не его. Увы. К счастью. Ему она не скажет “люблю”. И сердце от этой правды стиснулось, чтобы не разбиться. - Почему ты - не зеленая? - лениво спросил Бен. - Я что - Гринч? - После абсента феи зелееееные, - протянул колдун, удивляясь тому, что они беседуют. Обычно она лишь звала. Или как в прошлый раз, трахалась с кем-то. Словом, беседовать было некогда. - Может, потому что я - вампир? - Иронично напомнила Рей о том, о чем забыть было, увы, невозможно. Вампира. Нежить. Стрига. Или… брукса, как называл её дедушка. Полуфабрикат вампира. Ещё более унизительное прозвище, чем то, которым он её наделил. Унизительное, и заставляющее задуматься, почему Энакин его выбрал. Возможно, потому что бруксы умели чувствовать боль, различать ароматы и вкусы, а также…любить. Да, в то время, когда вампиры были плохо исследованы, считалось, что они не способны на любовь, тогда как бруксы, находясь в состоянии “перехода” между жизнью и смертью, сохраняли в себе черты человека. Потом, конечно, выяснилось, что и вампиры умели, но тех, кто испытывал чувство, по старинке продолжали называть бруксами, унижая их право на любовь. Оскорбляя. Бен видел, как красива была Рей, признаваясь кому-то в любви. Признаваясь не в порыве, а осознанно. Так и не все люди умели. Никакая она не брукса. В любви все были равны. Даже… Носферату. - Ну так укуси меня, - фыркнул Бен, небрежно оттягивая футболку и чуть наклоняя голову, чтобы обнажить шею. Невольно попадал в желание Рей. Девушка сдержанно хмыкнула, а потом протянула руку и коснулась плеча Бена. Тот мигом, теряя остатки сна, переменился. Неожиданно нежно погладил ее по запястью, а затем прижал ладонь к своей ноющей - он отчего-то снова чувствовал - щеке. - Пришла все-таки. Ты пришла в мой сон, да? - Он закрыл глаза, но через секунду очнулся. Что-то сообразил. - Рей?! Что ты здесь делаешь? Ебать. И после этого ты будешь отрицать, что не играешь со мной? Ярость - та, которую он алогично испытывал - мигом подожгла кровь. И неожиданно Бен расслабился. Не понимая природу своей ненависти, имеющей очень глубокие корни и проросшей в нем словно с момента рождения, колдун позволил этому чувству овладеть им полностью. Всегда борющийся, парень решил пойти за злостью, чтобы понять - куда та направит его и насколько далеко может завести. Возможно, таким образом он сможет понять лучше, почему рядом с Рей он безумел. У всего были свои причины. Если не сопротивляться, можно было либо утонуть, либо выплыть к нужно берегу. Отталкивая восхищение невероятной красотой, Бен стал ненавистью и похотью. “Через страсть я познаю силу”, - повторил он мантру дедушки, а не ту благодетель, которой обучал его Люк. Пусть тьма проведет его. Так можно хоть узнать глубину того разрушающего чувства, что зрело в нем, как гроздь. - Мне нужна твоя кровь, - просто сказала Рей. Бен вспыхнул. В прямом смысле, вспыхнул. Потому что то, что ей было нужно…просто необходимо было ему. Дать ей свою кровь, позволить укусить… ощущая, что и сам готов поскуливать и умолять об этом, колдун, тем не менее, ублюдочно усмехнулся. Ненависть напомнила, что это против его природы и… если ты хозяин положения, то должен взять, прежде чем милостиво отдать что-то. - Та самая, да? Кислая и невыдержанная? У тебя закончились доноры и ты пришла ко мне. Какая честь. - Слушай, не паясничай. Ты просил о шансе, и я дала тебе его, теперь я прошу об услуге, и ты кривляешься? Где же твоя любовь? – Рей грустно посмотрела на скалящегося мальчишку, понимая, что постучала не в те двери. Здесь с неё возьмут по двойному тарифу. Когда люди ощущали власть над кем-то, они забывали о чувствах. – Дай мне, пожалуйста, немного своей крови, и я подпишу контракт. Я не буду тебя пить, не волнуйся, у тебя ведь есть где-то в пробирках. Мне нужно совсем чуть-чуть. Она пошатнулась от порыва ветра и слабости. Сколько дней она уже не ела? И при этом все ещё пыталась сохранить чувство собственного достоинства, хотя судя по нагловатой улыбке Бен не даст ей этого. Сохранить гордость. Мальчик не испытывал к ней уважения сейчас, когда она нуждалась в нем. Видел лишь шанс отыграться за её отказы. - Хорошо. - Видя, что он не спешит, решилась Рей. - Можем добавить поцелуй. Ты просишь о нем все время. Колдун чуть наклонил голову. Ненависть в нем довольно заурчала. Он мог получить всё. Что-то внутри напряглось, сопротивляясь, но… - Поцелуя будет мало. Я хочу тебя. Всю тебя. – Бена охватила дрожь предвкушения, и он ухмыльнулся. Рей скрестила руки. Условия могли бы быть оскорбительными, но ведь она тоже просила услугу весьма интимного характера. У каждого из них были свои заветные желания – так почему не обменяться? Правда, он просил больше для себя, когда она хотела уберечь своих доноров. Что ж, да. Больше о сохранении собственного достоинства речи не было. - Тогда и кровь должна быть не консервированной, - тут же поменяла условия Рей, пытаясь выиграть хоть что-то. Он был колдуном, членом клана Скайуокеров, а значит не особо отличался от остальных, потому… унижение на унижение. Она даст то, чего Бен жаждал так, что не мог удержать в себе немного человечности, но и отберет у мальчишки немного самоуважения. Темные маги могли быть влюбленными, но… дать выпить себя было совершенно иным. Чем-то почти преступным. Но парень и глазом не моргнул: - Идет. Раздевайся. Что такое? Мне мама не разрешает вампиров в дом пускать, прости. Ты же все равно не ощущаешь холода. Ну же, Рей, покажи мне себя. Девушка сверкнула глазами. Подумала, что Бен чертовски груб, и это даже обидно. Она никогда в жизни не была с человеком и представляла это совершенно не так. Пусть, ладно, по сделке, но не впопыхах на крыше под похотливым взглядом, нет. Люди ведь умели красивее любить, зачем же вот так? Дернув головой, распуская волосы, она подошла поближе. Ответ Рей хороша знала. Власть. Он хотел показать, кто хозяин положения. - Я-то не ощущаю. - Ласково потрепав его по взъерошенным волосам, мило улыбнулась Рей. - За тебя волнуюсь. Замерзнешь под дождем и не будет, чем меня…восхитить. То-то будет неловко. - Каким дождем? - Бен дернул себя, чтобы не поластиться о гладящую его руку. Он колдун. Скайуокер. Нет. Даже не так. Кайло Рен. И он не будет ластиться как какой-то ликантроп, радостно повизгивая. Хоть да. Ему нравилось как тонкие пальцы накручивали прядь. - Этим, - она улыбнулась, отпуская свой контроль над погодой. Её паршивое настроение взорвало небо, и ледяной дождь хлестнул обоих по плечам. Рей редко давала волю этим чувствам, влияющем порой на то, что люди видели за окном, но сейчас было даже уместно. Кажется, холодные капли подзадорили Бена, и он в секунду рванул к Рей. Изумленный ожиданием, распыленный видениями и не ощущающий удовлетворения, колдун жадно целовал такие алые губы, удивляясь, как лед мог обжигать аж настолько. Стаскивая с себя уже насквозь мокрую футболку, он рвался дальше, ближе и туда, где будет запредельно хорошо. - Ммм, я колдун огня, тебе не о чем волноваться. - Чувствуя, как капли с шипением испаряются с его кожи, пробормотал он. - Тебе понравится. Мы не замерзнем. И я все ещё хочу тебя рассмотреть. Рей, ощущающая все, что угодно, кроме “понравится”, отвернулась. Ослабевшее от голода тело его напору плохо сопротивлялось, да и не стоило унижать хотя бы саму себя - с этим и так прекрасно справлялся Бен - попыткой отстраниться. Его ведь это только подзадорит. “Поцелуй, поцелуй меня, пожалуйста”, - закрывая глаза, вспоминала она. Вот тот мальчик ей нравился. Тот был бережен. Не столько с ней, столько с тем чувством, что испытывал. Этот же… человек был полон презрения. К ней. И её. Да. Вот, что было у них взаимно. Презрение. А могло быть что-то большее. Слаще. То, чего, возможно, хотела и она, когда Бен целовал её под Двенадцатую сонату Паганини. Под шелест дождя поцелуи были не таким. Злее и яростней. Будто он что-то себе доказывал, а не добивался своего. - Чтобы мне понравилось, тебе нужно иметь что-то большее, чем умение распоряжаться своим членом или сережку в языке. Уважение к партнерше, например. А, все равно не поймешь. – Она насмешливо улыбнулась, а затем сделала шаг назад, чтобы снять свитер, а значит передохнуть от грубых рук. Он ведь даже не позаботился о том, что его слишком горячие ладони, из-под которых летели искры, могли обжечь. И обжигали ведь. Безжалостно обжигали. – Да что теперь? Что ты ещё хочешь? Свитер упал на пол. Капли дождя заскользили по телу, верхняя часть которого были ничем более не скрыта и не скована и запутывались где-то в воздушной юбке. Бен застыл, поскольку это было невероятно чувственно, почти как таинство. Свет запутался в медных волосах, юбка облепила стройные ноги, дождь беспрепятственно падал на плечи и красивую грудь. Она была пиком эротического искусства, завершающим аккордом, Вирсавией Бенджамина Виктора. На неё хотелось молиться, но тогда бы Рей стала горсткой пепла. Возможно. - Тебе больше двухсот лет. Ты опытная девочка и понимаешь, что я хочу, чтобы вот эти губы, - он провел большим пальцем по её нижней губе, - ощутили не только вкус моей крови, но и что-то ещё. Не волнуйся, здесь ровный пол. Не сотрешь колени. Ну же, моя муза, смелее. - Колдунам не дано ощущать вдохновение, - любезно напомнила Рей, поскольку да, музы с Парнаса могли поцеловать любого, но только темные маги остались бы без этого особо чувства наполненности светом. - Ничего, я буду довольствоваться тем, что имею, - Бен хмыкнул, заключая девушку в кольцо рук. Ладони тут же легли между лопаток. - Кретин, - не выдержала девушка. Странно, как люди, замершие в объятиях, могли быть так далеки друг от друга. Мальчишка не особо смутился. - Возможно, кретин, да. Но на коленях будешь стоять ты, такая умная. Его сложно было сбить с толку, но самоуверенность хлестнула Рей по щекам, и девушка, отбросив вежливость, наклонилась. Целуя в щеку, скулу, мочку уха. Ощутив, как Бен ухмыляется, празднуя победу, шепнула: - Я не против потрахаться на крыше. Это твое решение. А вот мои условия. Замри, - она пропела приказ почти нежно, но все равно гласные отливали металлом. Бен дернулся, пытаясь сопротивляться, однако её мертвая магия имела древнее происхождение. - Ну-ну, трикстер, спокойно, спокойно. Получишь ты свой секс. Девушка, в этот раз не испытывающая за гипноз угрызений совести, на секунду отстранилась. Глаза Бена были темные от гнева. Рей невинно моргнула, затем поцеловала в краешек губ, которые дрогнули в ожидании большего. - Ммм, поцелуй хочешь? - Да, - прошептал парень, - поцелуй. Я хочу твой поцелуй. Он не хотел. Жаждал. Сгорал, заключенный в её магию. Разочарованно застонал, когда губы Рей коснулись снова щеки. Потом носа. Уголка глаз. Она дразнила, одаривая поцелуями лицо, но не касаясь губ. От её холода кожу приятно щипало. Бен пытался, но не мог пошевелиться. Ему нужен был поцелуй. Тот снимал с него ярость и ненависть, оставляя место чему-то нежному, новому, теплому в груди, а главное - темное и чужое уходило, когда Рей прикасалась губами к его губам. Как тогда, на концерте. Она сделала его будто на пару мгновений лучше. Увы, когда он целовал - не работало, потому Бен и шептал. Желая прекратить странное раздвоение, и просто…ох, просто быть с ней. Целовать и познавать, узнавать и…снова целовать. Когда девушка поцеловала в шею, колдун перестал сопротивляться гипнозу и закрыл глаза. В ожидании и мучительном предвкушении. Она пришла за его кровью, потому сейчас прокусит кожу и… у него побежали мурашки. От затылка до пят. Бен знал, что Рей, пользуясь даром гипноза, возьмет что нужно и уйдет - вампиры не имели чести и потому не держали обещаний - но…ох, он и сам желал укуса. Его кожа на вкус была как огонь - терпкая, пряная, дымная. Вперемешку с тлеющими запахами, это могло бы снести крышу, но Рей держала себя в руках. Проведя языком по быстро бьющейся вене, девушка, выпустив клыки, слегка прикусила шею Бена, контролируя, чтобы не прокусить. Просто дразнила, слушая, как он жалко скулит, теряя самоуверенность. Резко отстранившись, она снова поцеловала его в краешек губ, проведя рукой по напряженному торсу. Мальчик зарычал. Даже её волки не издавали таких звуков. - Плевать на секс. Поцелуй. Просто поцелуй меня. Так, как целовала его. В нем горела ревность, потому что он не был тем, кого стрига любила. И разочарование, что поцелуй не состоялся, его продолжало раздирать на части. - Совсем спятил, да? - Почти сочувственно спросила девушка, опускаясь на колени. Бен разочарованно выругался. - Ты же хотел этого. Чем недоволен? Рей, продолжая издеваться, чертила дорожку из поцелуев, пальцами дразняще играя с ремнем. Бен опустил глаза, девушка же вдруг вскинула голову. Их взгляды пересеклись. Стрига улыбнулась. Колдун нахмурился. Это напоминало то видение в душе. Когда он сходил с ума, а она, обнаженная и на коленях улыбалась. Только вот глаза её не горели, а улыбка была вызовом. Страсти в этой сцене не было. Тогда, когда он выжигал все вокруг, ему казалось, что и Рей горит, и этот контраст вдруг все разрушил. - Сними чары, - резко сказал он. Ненависть, отравляющая кровь, схлынула, позволяя думать. Он был ошпарен мыслью о том, что когда все было не по-настоящему - казалось реальным, а когда реальность стояла на коленях, все, как раз-таки было не по-настоящему. - Пожалуйста. Сними их. Я не трону тебя. Его голос прозвучал так безжизненно, что Рей вдруг выполнила просьбу. Бен молча протянул руку, повернув запястье к девушке. - Пей и уходи, - буркнул он. Всякий раз, представляя их со стригой, Бен видел взаимность, не принуждение. Обоюдное удовольствие, а не секс, в котором бы Рей пыталась просто выглядеть гордой. А после того, как парень случайно подсмотрел её признание… подсознательно он хотел именно такой близости. Когда бы она шептала ему вот те слова. Без них все было лишь тупой, звериной похотью, ради которой ему не стоило ронять в лужу свои принципы, а ей… что чувствовала она, любопытно? Наверное, ненависть. - Иди на хрен, - вдруг выругалась Рей, будто подтверждая его мысли. Пренебрежительное движение оскорбило сильнее предложения секса. Гордо вскинув голову и едва не плача от голода, она поднялась. Потянулась к свитеру - насквозь мокрому - но Бен вдруг схватил за запястье и потрясенно уставился на её тело, будто до этого похотливо не любовался грудью. - Я тебя сейчас испепелю, если ты меня не отпустишь! Устав быть вежливой, Рей, правда, хотела применить магию, но следующие слова колдуна заставили её замереть. - Ты… ты замерзла, - ошарашенно констатировал он, поскольку вся кожа девушки была покрыта мурашками, её губы посинели, а саму Рей била мелкая дрожь. Она хотела отмахнуться от этого, когда поняла - ведь правда, с ней что-то не так. Нечто незнакомое заставляло её трястись… нечто неприятное… ледяное? Но как это возможно? Вампиры не испытывали холода. - Я принесу свитер, твой же влажный, - Бен продолжал выглядеть так, будто его мир перевернулся. И при этом она выглядела такой уставшей и замерзшей, что захотелось укутать её в тепло, затянуть в дом, утащить в то самое кресло от Джо Понти и напоить собственной кровью, чтобы Рей согрелась. - Заходи в мой дом. Будь моей гостьей. Рей поджала губы. Этот мальчик был слишком противоречив даже для нее. То унижал, то давал то, что вампирам редко удавалось услышать - приглашение. Она насторожилась, поскольку трикстер затеял, видимо, очередной фокус, от которого ему будет безумно весело, а ей - унизительно грустно, вот как сейчас. Потому сверкнув глазами, она выдернулась и растворилась в воздухе, оставив после себя лишь абсентовый шлейф, от которого Кайло чихнул, а затем стал жадно нюхать воздух, пытаясь за него зацепиться. - Рей. Рей. - Начал звать он так, как девушка звала его, но ничего не происходило. Потеряв терпение, он заорал: - РЕЙ! Но ответом был лишь утихающий дождь и пустота. Видимо, зов работал только в одну сторону. Она не слышала или не хотела слышать. Как ей могло быть холодно?! Истинная Носферату и… судя по недоумению, Рей и сама впервые ощутила перепад температуры. Похоже, с ней творилась та же херь, как и с ним. Осев прямо в лужу - по сути, это подводило итог произошедшему сегодня - Бен, не давая страстям выход, взъерошил волосы, анализируя все происходящее. Он слышал как Рей звала, хоть девушка вроде не звала. Стрига же ощущала холод, как будто была немного… человеком. А вдруг его жажда - тупая и неконтролируемая - с этим тоже связана. Возможно ли, что не девушка прокляла его, а они вдруг влипли в какую-то историю, которая началась в момент, когда лампочка моргнула. Так это или нет, в ближайшее время Бену вряд ли было суждено узнать, ведь он унизил Рей, пытаясь узнать границы ненависти и понял лишь одно - она - эта ненависть - не имела границ. Почему-то. Но это было звеном иной цепи. Какой - колдун не имел понятия. Однако он разберется. Все выяснит. Все. И исправит. Тоже все. Мир перевернет, а однажды, когда они лягут в постель, Рей прошепчет именно ему “люблю”. Бену было неважно, что вампирам было дано любить лишь раз. Для него не было невозможного. Он изменит мир, но девушка полюбит его. Полюбит. Так как он… ох, ну как его угораздило-то, как? *** Рей, трясясь от незнакомого, пронизывающего кости ощущения, уткнулась лбом в скалу, в которой был врезан её замок - такой отличающийся от Брана, который к Дракуле не имел никакого отношения. Ну, провел прапрапрадед там восемь суток в плену в период, когда ещё был человеком… хотя люди умели делать коммерцию на всем, потому не удивительно. Закусив губу, она пыталась справиться с пережитым унижением. Дождь, принесенный её настроением из Вены, продолжал хлестать по обнаженным плечам. Опомнившись, Рей натянула свитер и тихо выругалась. Ей было некомфортно в мокрой одежде. Холодно. Откуда это пришло? Вампиры не могли ощущать холода и тепла, но Бен приносил эти новшества в её жизнь, будто оживляя то, что оживить было невозможно. Почему? Рей не слышала ни о чем подобном. Никогда. С большим удовольствием она сейчас ничего бы не слышала о самом Бене. Мальчишка заигрался, и выходка его была не-триксеровская, а отвратительная. Ладно, он желал секса и власти, Хаос с ним, но издевательский тон… затем протянутая под укус рука. От этого передергивало. И от холода тоже. Проклятие. Какая же гадость - этот холод. Вздохнув, Рей посмотрела на часы и переместилась в свой номер в лондонском Хилтоне, где в этом время всегда встречалась с Дином. Пользуясь временем, что было в запасе, девушка приняла горячий - ох, как было приятно ощущать! - душ, после чего долго смотрела на свое отражение в зеркале, пытаясь понять - что изменилось? Услышав стук, Рей закуталась в теплый халат и приветливо улыбнулась Дину. От голода её клыки уже не прятались. Девушка пыталась удержать себя в руках. Больше всего она боялась причинить вред и этому человеку, потому сделав пару глотков и почувствовав как теплая кровь сводит с ума, Рей тут же отстранилась. Оставшись все такой же голодной. - Спасибо, Дин, - сдержанно поблагодарила девушка, непривычно нервно затеребив пояс халата. Облизнула губы и протянула конверт. Мужчина нахмурился: - Обычно Вам нужно… больше. Рей, у Вас все в порядке? - Он протянул руку и впервые сам коснулся её. Очень осторожно. Бережно даже. Погладил по щеке. Несмело и как-то по-отечески что ли. - Возьмите ещё. - Я не контролирую себя, - тихо призналась девушка. Она знала, что её глаза полыхали алым, но человек не боялся. Продолжал стоять и не одергивать руку. Предлагая свою кровь. - У Вас есть крестик? Или что-то из серебра? Дин кивнул и вытащил из рюкзака нательный крестик. - Мистер Хакс запрещает мне при Вас носить его на себе, - пояснил он под удивленный взгляд Рей. Девушка улыбнулась. Армитаж. Он все всегда мог предусмотреть. Кроме того, что Бен… неважно. - Держите его при себе, Дин. И считайте - вслух - до…хм… - Рей прикинула сколько ей нужно будет времени, - до девяносто трех. Если я после этого не прекращу, Вы знаете, что делать. У вампиров чувствительные к боли запястья и шея. Хорошо? Дин нервно кивнул. Он не мог представить себе, как причинить вред кому-то столь чистому и прекрасному. Но видел, что она не в порядке, и ей нужна помощь. Рей ведь так помогала ему. Он это вспоминал, когда память возвращалась при их личных встречах. Благодаря ей у приемного сына было все, что нужно. Люди должны были помогать друг другу. Не только ради денег. Он закрыл глаза и подставил шею. Её клыки пробили кожу менее деликатно, чем обычно. Рей достаточно жадно пила его кровь, а Дин, ощущая как слабеет, считал нарочно медленно. Делая большие паузы между цифрами, в то время, как девушка врезалась все глубже. Даже делая больно. Очень больно. Рей, дурея от крови, и при этом не в силах заглушить голод, на краю сознания услышала проклятое девяносто три, но ничего не могла сделать. Тихо постанывая от разочарования, продолжала пить ничего не делающего человека. Он больше не считал. Его руки безвольно повисли. Делая усилие, она сама нашарила его ладонь и с силой разжала пальцы, после чего прикоснулась. И взвыв от боли, когда крестик с шипением ожег кожу, отскочила. - Простите…простите, - прошептала она, глядя как человек оседает на пол. Сама же тяжело дыша, пыталась восстановить дыхание. - Все в порядке. - Нет, - присаживаясь рядом, констатировала Рей. - Все не в порядке. И дело было не в человеке. Она успела остановиться раньше. Дело было в ней… потому, на следующий день, выплатив Дину огромную компенсацию, Рей отказалась от услуг донора, отдав распоряжение Армитажу найти ей кого-то иного. Сама же снова укрылась в своем трансильванском замке, запертая в совести и косящаяся на ожог на ладони. *** Январский новогодний привет вам, дорогие читатели! Как вы там? Доели все Оливье, допили все игристое? Соскучились за безумным мальчишкой? Обещаю, что в Новом Году у нас будет мноооого стекла в этой прекрасной истории