Томас выглядит ужасно.
Его лицо выглядит изможденным, кожа бледная, волосы в беспорядке. Подбородок покрывает нехарактерная щетина, а под глубоко посаженными глазами мешки. Как будто последние несколько недель состарили его на десять лет.
О, он прекрасен.
— Дауд? — хрипит он, глядя на Дауда с чем-то похожим на надежду, прежде чем его глаза затуманиваются, и он качает головой.
Бездна, когда он в последний раз спал?
Дауд делает шаг к Томасу, ему нужно прикоснуться к нему, нужно знать, что это реально. — Томас…
— Нет, — рычит Томас, отступая назад. — Дауд в тюрьме. Они забрали его. Они забрали его, и я не смог их остановить. — у него перехватывает дыхание, и он закрывает глаза, чтобы остановить слезы. — Я подвел его.
Выражение страдания на его лице разрывает сердце, и Дауд знает, что есть только одна вещь, которую он может сделать, чтобы убедить Томаса, что он не галлюцинация. Он тянется к нему, не физически, а через Бездну, позволяя своей магии преодолеть расстояние между ними. Связь была разорвана, как он опасался, не потому, что все его люди мертвы, а потому, что сам Дауд так долго был отрезан от Бездны, и теперь она восстанавливается с потрескиванием электричества, от которого у него по спине пробегает дрожь.
Глаза Томаса распахиваются, когда волна магии захлестывает его, несколько слезинок скатываются с его глаз, когда он смотрит на Дауда, по-настоящему видя в нем человека, а не мираж.
— Дауд, — выдыхает он. — Как…?
Дауд выдерживает его взгляд, когда он подходит еще ближе.
— Ты не подвел меня, — твердо говорит он, ничего так не желая, как того, чтобы Томас увидел правду в этих словах. — Ты никогда не смог бы.
Теперь слезы текут по щекам Томаса, и вместо слов он тянется к Дауду, кладя дрожащую руку ему на предплечье. Это робкое прикосновение, которое быстро превращается в крепкую хватку, и Дауд притягивает его, прижимая к себе и купается в его тепле. Это реально. Это реально. Это Томас. Томас
жив.
— Я думал, ты мертв, — шепчет он в волосы Томаса, словно доверяя секрет. — Я думал, они убили тебя.
Томас прерывисто вздыхает.
— Меня не так-то легко убить.
Дауд думает обо всем, что ему пришлось пережить, начиная с детства в жестокой дворянской семье и заканчивая последним разом, когда кто-то вонзил лезвие ему в живот всего месяц назад, и склонен согласиться.
— Это хорошо, — бормочет он, лениво поглаживая Томаса рукой вверх и вниз по спине. — Я не могу…
Потерять тебя. Представить жизнь без тебя. Продолжать жить самостоятельно.
Слова застревают у него в горле.
В любом случае, его действия всегда были лучше, чем слова, поэтому он делает единственное, что может, единственное, что он хотел сделать слишком давно. Единственное, что он
должен был сделать довольно давно.
Пальцы Дауда касаются щеки Томаса, легким, как перышко, прикосновением обхватывают его лицо, и он наклоняется вперед, пока не чувствует дыхание Томаса на своих губах.
— Томас, — он выдыхает имя как вопрос.
— Пожалуйста, — шепчет Томас в качестве ответа.
Дауд наклоняется.
Их поцелуй мягкий, нежный и целомудренный, но Дауд чувствует это каждой клеточкой своего тела, знает, что не забудет этого ощущения до того дня, когда он сольется с Бездной и его душа перестанет существовать. Потому что его душа принадлежит человеку в его объятиях, целиком и безоговорочно, и нет силы ни в этом мире, ни за его пределами, которая могла бы это изменить.
Это реально, снова напоминает он себе. Это реально. Это
Томас.
Когда они расстаются, Дауд делает осознанный шаг назад, ему нужна дистанция, чтобы успокоиться. Он не может позволить себе отвлекаться, пока Эмили Колдуин находится в плену, а Империя остается на грани распада. Нет, пока он даже не знает, все ли его Китобои выбрались из Радшора невредимыми.
— Остальные, — спрашивает он, его голос низкий и хриплый. — Они живы?
Его тон заставляет Томаса принять привычную позу, и кажется, что между ними почти ничего не изменилось. Почти.
— Да.
«Они все мертвы».
«Правда?»
Конечно, черноглазый ублюдок знал. Вполне возможно, что это единственный раз в его жизни, когда он жалеет, что не послушал левиафана.
— Расскажи мне, что случилось.
Они сидят на старом диване, припасенном здесь в ожидании новой обивки, и Дауд держит одну руку Томаса между своими, успокаиваясь от этого прикосновения.
— В ту ночь, когда мы вернулись из Башни Дануолла, Хэвлок и Мартин планировали разрушить весь заговор, — начинает объяснять Томас. — Они хотели смерти не только нас, но и большинства других. Любой, кто не был им полезен, должен был умереть, в том числе леди Бойл и мистер Хиггинс. Лорд Пендлтон был… не согласен.
— Он был напуган, — сообщает Дауд. Хотя он благодарен дворянину за поддержку, у него нет иллюзий относительно его мотивов, и он знает, что они не имеют ничего общего с лояльностью. — Он задавался вопросом, когда его собственная полезность исчерпает себя.
Томас кивает.
— Мы могли убить его братьев и леди Бойл, но не сделали этого.
— Так что сделал Пендлтон?
— Он до последнего момента притворялся, что согласен с предательством. Пока мы были наверху с адмиралом и Верховным Смотрителем, лорд Пендлтон собрал всех в «Песьей Яме». План состоял в том, чтобы отправить Императрицу и леди Бойл через реку с Самуэлем, в то время как все остальные отправились в Затопленный квартал через канализацию. Это дало им возможность предупредить Рульфио о запланированном нападении Смотрителей и дало им время перебраться в квартал особняков.
— Но Хэвлок и Мартин забрали Эмили, — указывает Дауд. Аутсайдер сказал ему об этом, и черноглазый ублюдок не стал бы ему лгать.
— Она была в своей башне. Они не смогли добраться до нее вовремя, не подвергнув опасности всех остальных. — Томас грустно улыбается. — Каллиста не перестает винить себя за это.
Он может только представить, что должна чувствовать гувернантка, вынужденная вот так бросить свою подопечную. Если бы только он не дал Эмили ту аудиограмму.
— А как же мы? — спрашивает он далее. — Как ты сюда попал?
И почему Дауд вообще оказался в Колдридже?
— Наши напитки были отравлены. Хэвлок и Мартин хотели, чтобы наши тела остались нетронутыми, чтобы представить общественности убийц Императрицы и укрепить свое правление.
Большую часть из этого Дауд уже знал.
— По словам Самуэля, они оставили бы нас на чердаке, пока позаботились бы об остальных. Наши тела забрали бы, как только они прибудут на остров Кингспарроу.
Умно, чисто и методично. Чувствуется причастность Мартина.
— Лорд Пендлтон велел Самуэлю добавить не всю дозу яда, — продолжает — Достаточную, чтобы это казалось смертельным, но недостаточную, чтобы на самом деле убить. Он хотел, чтобы кто-нибудь из Китобоев забрал нас, как только Хэвлок и Мартин уйдут, но…
— Я не пил, — делает вывод Дауд, чувствуя иронию. — Они забрали меня с собой. У них не было выбора.
— Мы потеряли и тебя, и Императрицу, и ни черта не смогли сделать, чтобы вернуть вас обоих, — сердито бормочет Томас. — Мы с Рульфио пытались разработать план проникновения в Колдридж или штурма острова, но без магии… — Он разочарованно вздыхает и проводит свободной рукой по волосам. — Мы продолжали топтаться на месте. Я все еще не могу поверить, что тебе удалось выбраться самостоятельно.
— Не самостоятельно, — поправляет его Дауд. — Мне помогли.
— Кто? — Томас приподнимает бровь.
— Карноу.
— Дядя Каллисты? — спрашивает Томас, и когда Дауд кивает, он улыбается. — Кажется, у нас есть хорошая репутация.
Хорошая репутация. Меньше года назад само это предположение вызвало бы у Дауда усмешку. Теперь он посмеивается и запечатлевает поцелуй на тыльной стороне ладони Томаса.
— Я бы так и сказал.
Томас смотрит на то место, где губы Дауда соприкасались с его кожей, слабый румянец окрашивает его щеки.
— Дауд, — он растягивает его имя, поднимая глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, — что это?
— Я не знаю, — бормочет Дауд, и, как всегда, это правда. — Но я хотел бы выяснить.
— Я бы тоже, — говорит Томас, но в его тоне слышится неуверенность. — Я просто… мне нужно знать, если…
Он запинается, и Дауд понимает, что ему нужно услышать.
— Ты мой партнер, — повторяет он слова, которые произнес, когда Томас очнулся в лазарете после их
экскурсии на площадь Холджера, — и я забочусь о тебе. Больше, чем я ожидал. Больше, чем я думал, что способен. — Иногда больше, чем он хотел. — Возможно, я еще не знаю, что это, но ты единственный, с кем я хочу это выяснить.
Томас смеется, это мягкий и мелодичный звук, полный счастья.
— Бездна, Дауд, — выдыхает он, — это всегда был ты. Это всегда будешь только ты.
Дауд снова целует его.
Томас отстраняется, его лицо красиво красное.
— Думаю, остальные хотят узнать, что ты вернулся, — говорит он, и Дауд вынужден улыбнуться неохоте, прозвучавшей в его голосе.
Он хмыкает в знак подтверждения.
— У нас будет время, — обещает он. — как только мы вернем Эмили, у нас будет время.
И он больше не потратит его впустую. Никогда.
Они покидают импровизированный офис, и Томас ведет Дауда на небольшой балкон, с которого открывается вид на столовую этажом ниже, которую в настоящее время занимает небольшое полчище Китобоев и несколько членов бывшего заговора. Ужин проходит в спокойной обстановке, совсем не похожей на веселые посиделки в Радшоре, но факт того, что его Китобои живы и здоровы, а не заперты в Холджере — это все, о чем Дауд может мечтать.
Он подходит к перилам, балкон предоставляет ему отличную платформу, чтобы объявить о своем возвращении, но, прежде чем он успевает заговорить, громкоговоритель снаружи с треском оживает и передает сообщение за него.
— Внимание, граждане Дануолла. Ассасин Дауд, Нож Дануолла, ответственный за убийства различных высокопоставленных личностей и главный подозреваемый в убийстве нашей прекрасной Императрицы, временно сбежал из-под стражи. Любые подтверждения о его местонахождении должны быть немедленно предоставлены Городской Страже.
После этого объявления воцаряется ошеломленная тишина, и Дауд пользуется возможностью возобновить Связь, позволяя своей магии зацепиться за тех, кто поклялся ему в верности. Связь скреплена, ее прочность не ослабла за то время, что Дауд провел в заключении, и Дауд снова чувствует себя целым.
— Ебаная Бездна, босс выбрался оттуда, — первым говорит Патрик, звуча ошеломленно. — Как, черт возьми, он…
— Дисциплина, — говорит Дауд со своего места на балконе, — немного черной магии.
***
Им нужен корабль.
После того, как они отпраздновали его возвращение, и он наелся похлебки, которую приготовил Уоллес, Рульфио говорит ему это. Эмили Колдуин держат на острове Кингспарроу, хорошо укрепленном форте недалеко от берега Дануолла, где Хайрем Берроуз возвел маяк, призванный служить идеальным убежищем. Сейчас, помощь Императрице — работа, требующая куда больше ресурсов, и верная «Амарант» Самуэля едва ли сможет перевезти двоих, если Эмили будет третьим пассажиром на обратном пути.
К счастью, Дауд знает, где найти подходящее судно. В конце концов, Лиззи все еще в долгу перед ним.
Он проводит большую часть вечера, раздавая инструкции и получая ту скудную информацию, которую его Китобои собрали об острове. Они будут идти почти вслепую, но в большем количестве. Дауд выделил небольшую часть своих людей для охраны поместья Пендлтона, на всякий случай, если Хэвлок и Мартин решат нацелиться на аристократа, и проинструктировал Закари и Кирона найти Джеффа Карноу и защищать его, насколько это в их силах, но все остальные присоединятся к их операции.
Уже далеко за полночь, когда он ложится спать. Пендлтон велел Уоллесу поселить его в покоях, которые раньше принадлежали одному из близнецов, и отвращение Дауда к роскошному убранству перекрывает только ощущение горячей ванны и матраса под спиной после двух недель, проведенных в колодках.
Однако матрас не слишком помогает бороться с его кошмарами, Эмили умирает ужасной смертью от его собственных рук по меньшей мере дюжину раз, и оказывается трудно выспаться в таких условиях. Как минимум, пока он один.
Он коротко тянется к Томасу с помощью Связи не призывом, а просьбой.
Томас почти сразу появляется у его постели.
— Дауд?
— Я не могу уснуть, — бормочет Дауд.
— Разогреть тебе молока? — спрашивает Томас, и Дауд почти смеется над искренностью его тона. Забавно, если бы он сказал это Билли, она, возможно, сказала бы то же самое, но далеко не так вежливо. Но тогда он никогда бы не осмелился показать Билли уязвимость —
слабость — в первую очередь.
— Я нормально не спал после
Императрицы, — уточняет Дауд, — кроме тех ночей в «Песьей Яме». С тобой.
Приглашение недвусмысленное, но Томас колеблется.
— Я тоже, — признается он. — Но остальные…
— Они смогут справиться с этим, — ворчит Дауд. — Я устал, черт возьми.
Это все, что тому нужно было услышать. Он осторожно опускается на кровать, и Дауд притягивает его к себе, голова Томаса удобно ложится между его плечом и шеей.
— Порядок?
— Мхм, — отвечает Томас так же красноречиво, предпочитая ответить мягким касанием губами к шее Дауда.
Сон Дауда крепкий и без сновидений.
***
Они уходят сразу после рассвета, Дауд и Томас выходят первыми, за ними следуют остальные Китобои группами по пять человек. Им понадобится вся сила их семьи, чтобы справиться с этой миссией, но передвигаться по городу такой большой группой, даже если у них есть сверхъестественные способности — просто напрашиваться на неприятности.
Когда Дауд и Томас прибывают на побережье Ткацкого квартала, их встречает изуродованный труп, свисающий с дерева на виду у любого, кто осмелится ступить на территорию Мертвых Угрей. Дауд узнает в нем Эдгара Уэйкфилда только по почти нетронутой татуировке на предплечье — плохо нарисованной русалке, которую никому другому и в голову не пришло бы набить.
У Лиззи должно быть, была напряженная ночь. Дауд почти сожалеет, что ему приходится ее беспокоить.
Он подает сигнал Томасу, и они спускаются на землю, раскрывая свое присутствие слоняющимся вокруг Угрям. Никто их не останавливает, даже когда они пробираются на «Ундину» и спускаются под палубу в каюту капитана. С возвращением Лиззи перемирие между их бандами держится крепко.
Как и ожидалось, Лиззи все еще спит, мирно похрапывая в своей постели. В комнате пахнет кровью.
Дауд наклоняется ближе.
— Проснись, Лиззи.
Она вырывается, тянется за ножом, который держит под подушкой, но Дауд быстрее, одним плавным движением заламывая ей руки.
— Я ни хрена тебе не скажу! — яростно восклицает она, вырываясь из его хватки. — Подожди… кто?
— Дауд.
Она обмякает.
— Кто бы тебя ни послал, я заплачу вдвойне.
Дауд дает ей пощечину.
—
Поднимайся, Страйд.
— Блядь! — ругается она, резко выпрямляясь. — Сделаешь так еще раз, я повешу тебя рядом с этим сукиным сыном Уэйкфилдом, слышишь меня?
— Четко и ясно, — спокойно говорит Дауд, отступая назад. — Я хочу получить твой должок.
Она фыркает.
— Какого хера с тобой случилось? — спрашивает она, рассматривая его, вымытого, выбритого и с огнем в глазах. — Вчера ты был ходячим мертвецом.
— Это было вчера, — пожимает он плечами, даже если знает, как он, должно быть, выглядел, утратив желание жить. — Уже
сегодня.
Лиззи смеется, а затем ее взгляд перемещается на Томаса, который стоит позади Дауда, положив одну руку на рукоять своего клинка, готовый выхватить его в любой момент.
— Что за симпатичный мальчик?
— Мой заместитель.
— Правда? — в ее голосе звучит удивление. — Так вот почему ты никогда не спал с Лерк. Ты по светленьким.
Было время, когда он яростно это отрицал.
— Ты так думаешь?
Лиззи пожимает плечами.
— Должна сказать, у тебя хороший вкус.
— Ну спасибо, — растягивает слова Дауд. — Теперь к делу?
— Да-да, какого хрена тебе нужно, Дауд?
— Мне нужно, чтобы ты доставила меня и моих людей на остров Кингспарроу.
Лиззи тихо присвистывает.
— Кингспарроу, да? Тебе нужно свести счеты с нашим новым уважаемым лордом-регентом и его ручным Смотрителем?
— Нет. Мне нужно свести счеты с нашим новым уважаемым Верховным Смотрителем и его ручным регентом, — поправляет Дауд. Клеймо Еретика надежно спрятано в его пальто, только что облитое опасным химическим соединением, формулу которого Честеру удалось разобрать, пока Дауд был в Колдридже. Он не уверен, что сможет оставить Мартина в живых, но он, черт возьми, позаботится, чтобы Аббатство публично клеймило его, живого или мертвого.
— Должна была догадаться, что у тебя проблемы с этим фанатиком, — усмехается Лиззи. — Ладно, Старый Нож. Я все равно планировала скоро отправляться. — Она встает с кровати и наугад натягивает какую-то одежду, не обращая внимания на двух мужчин в своей спальне. — Дай мне немного времени, чтобы собрать этих идиотов, и я отвезу тебя, куда нужно.
— Спасибо, Лиззи.
— Можно и без этого, — выплевывает она, но почти даже не язвительно. — Я всего лишь возвращаю долг.
Она проталкивается мимо него, чтобы подняться на палубу, и Дауд слышит ее отрывистые приказы всего несколько секунд спустя.
Они будут на острове Кингспарроу до полудня.
