Meet Cute (these dorks)

…Нет, Лю Цингэ этого не ожидал. Эти его двадцать учеников действительно стали немного сильнее. Не то чтобы он не верил Шэнь Юаню. Будь это не так, он все же заставил бы их бегать те круги. Просто не ожидал, что эффект станет очевидным так быстро. Всего лишь несколько дней спустя эти внутренние ученики сами вернулись к нему, прося об «обучении», что на языке Байчжаня означает сражение с их главой пика. Их движения были резче, увереннее и даже мощнее. Конечно, как только Лю Цингэ закончил разбираться с ними, он снова легко уложил их на землю, но нельзя было отрицать, что они стали лучше. …Может быть, он слишком много пренебрегал настоящим обучением. Он думал, что все будет хорошо, если оставит это старейшинам и учителям, но, очевидно…… Что ж, возможно, они также не видели необходимости внутренним ученикам повторять основы. Закинув тренировочный меч на плечо, Лю Цингэ задумался, что ему с этим делать. Планы уроков на самом деле не были тем, чем он… занимался. Никогда. — Шэнь-даочжан! Лю Цингэ поднял глаза, когда один из его избитых учеников попытался подняться, когда на тропинке, ведущей к тренировочному полю, появился Шэнь Юань. —…Разве его нужно называть не Шэнь-шибо? — спросил другой ученик. — Это слишком сбивает с толку. …Может быть, Лю Цингэ слишком сдерживался, если его внутренние ученики все еще могут нести чушь. — Какой «Шэнь-шибо»? — упрекнул Шэнь Юань, когда подошел достаточно близко, чтобы вступить в разговор: — Хотя я определенно… взял отпуск в своем храме, но еще не разорвал с ними связи. Правильно, им все еще нужно было помочь Шэнь Юань «разорвать связи» с Тяньти. — Тогда… настоятель Шэнь…? — Это тоже немного не то, — сказал Шэнь Юань. Он был Святым, а не настоятелем… Шэнь Юань ни за что бы не сказал им об этом. И Лю Цингэ не был уверен, потому ли что это должно было быть секретом, или же потому, что Шэнь Юань считал это чрезвычайно смущающим. Верны были оба варианта. — Значит, Шэнь-даочжан достаточно близко, да? — Достаточно близко, — согласился Шэнь Юань. Лю Цингэ вздохнул, заставив всех своих учеников внезапно вскочить и извиниться. Он смотрел, как они в замешательстве уходят. Не то чтобы он хотел, чтобы они остались, но разве они обычно двигались не слишком быстро? Казалось, что они пытались оставить своего шицзуня и Шэнь Юаня наедине. Затем Шэнь Юань повернулся к нему со своей счастливой сияющей улыбкой, и Лю Цингэ перестал беспокоиться об учениках. — Твои ученики милые, — сказал Шэнь Юань. —…Впервые слышу, — фыркнул Лю Цингэ. — Действительно? Они немного дикие, но здороваются и обращаются к другим должным образом, поэтому я не понимаю, почему у других пиков, кажется, с ними проблемы, — ответил Шэнь Юань, на самом деле выглядя озадаченным. — Это только потому, что ты им нравишься, — сказал Лю Цингэ. — Будь это не так, они вели бы себя намного грубее. — Что ж, тогда мне повезло, — сказал Шэнь Юань с ухмылкой, — иначе было бы намного труднее навестить тебя на Байчжане. Лю Цингэ только хмыкнул. Прошло всего около недели с тех пор, как он привез Шэнь Юаня в Цанцюн, но Шэнь Юань быстро познакомился со школой. На самом деле, было бы правильнее сказать, что Цанцюн быстро познакомился с Шэнь Юанем. Шэнь Юань уже обошел все вершины, за исключением Сяньшу, с нетерпением ожидая увидеть все вокруг впервые за… ну, почти всю свою жизнь. И в конце каждого дня кажется, что он взял за привычку возвращаться на Байчжань, чтобы поговорить об этом с Лю Цингэ. Вот как Лю Цингэ узнал, что Аньдин отвечает за поддержание барьера над Имперским городом уже более века благодаря некоторым обещаниям, которые предыдущий глава пика Аньдин дал одному из придворных. Также, что на Цаньцао есть большое плотоядное растение и что действительно следует избегать запретные зоны, которые устанавливает Му Цинфан. То же самое и с Ванцзянем. На пике Десяти Тысяч Мечей много горючих материалов. Он узнал, что вершина Цюндин имеет источник вечной ясности, что у Цзянья (вершина духовных животных) есть сеть из более чем трехсот духовных птиц, разбросанных по всему миру, что у Чжуанцзо есть пруд для медитации, мягким звоном повторяющий смену дня. А на днях один идиот-ученик Цзуйсяня случайно столкнул телегу, в результате чего четыре бочки второго лучшего рисового вина Хэ Цинву рухнули с пика и пропали зря. …Лю Цингэ начал думать, что не уделяет достаточно внимания пикам своих боевых братьев и сестер, поскольку Шэнь Юань каждый день приносил ему новые факты о Цанцюн. Он понятия не имел о существовании всего этого. Слушая рассказ Шэнь Юаня о том, как глава звериного пика только что вышел из уединения, узнал о существовании Шэнь Юаня, затем пришел и утащил его из-под носа Шэнь Цинцю, чтобы взять на экскурсию по Цзянья (хотя это было одно из мест, которые Шэнь Юань посетил здесь первым делом), и знал ли Лю-сяньшэн о гроте у подножия Цзянья, полном голубого нефритового мха? Лю Цингэ поднял глаза и увидел свою сестру, стоящую на краю тренировочного поля. — …Сюнчжан, — крикнула Лю Минъянь, увидев, что и Лю Цингэ, и Шэнь Юань заметили ее. — Минъянь, — ответил он, кивнув ей, чтобы показать, что она не мешает. Когда она подошла, Шэнь Юань посмотрел на нее и Лю Цингэ. — Это твоя сестра? — спросил он с приятной улыбкой. Лю Цингэ согласно хмыкнул в ответ. — Я вижу, она прекрасна. Приятно познакомиться, я Шэнь Юань, — сказал Шэнь Юань, кивнув в знак приветствия. Лю Минъянь тихонько вежливо рассмеялась за вуалью. — Мне тоже приятно познакомиться с вами, Шэнь Юань, но разве вы не слишком самонадеянны, полагая, что я прекрасна? — Ее глаза весело заблестели. Лю Цингэ внезапно понял, что она здесь, потому что ей было любопытно узнать о Шэнь Юане. Было очевидно, что она уже слышала о нем, если уже вовсю дразнила. Но почему она была на Байчжане? За Шэнь Юанем ей следовало пойти на Цинцзин. — Женщины, которые носят вуали, чтобы скрыть свое лицо, либо несравненные красавицы, либо стыдятся своего лица, — сказал Шэнь Юань, затем взглянул на Лю Цингэ с улыбкой на губах. — А я предполагал, что сестра Лю-сяньшэна будет несравненной красавицей. Лю Цингэ был немного сбит с толку, когда увидел, что брови его сестры взлетели вверх. — Я понимаю. Это правда, что Сюнчжан довольно красив, вам не кажется? — сказала Лю Минъянь. — Н-ну, это… я… ну, да, конечно… — внезапно запнулся Шэнь Юань, его глаза расширились, а лицо покрылось румянцем. …Что замышляет его сестра? Лю Цингэ почувствовал, как у него начинают пылать уши, когда он прорычал: — Минъянь. — Ах, извините, просто Сюнчжан хорошо известен своей внешностью. — …Минъянь. Лю Цингэ действительно сожалел, что позволил Ци Цинци взять его сестру на Сяньшу. Хотя он уважал искусство владения мечом главы пика Сяньшу, он не был в восторге от того, что… личность Ци Цинци? …то, что заставляло его опасаться Ци Цинци, передалось и его сестре. После короткого разговора Шэнь Юань поднялся, чтобы уйти. — Я могу забрать тебя обратно, — сказал Лю Цингэ, готовясь обнажить Ченлуань. — Нет, все нормально, я могу дойти. Я учился находить дорогу по радужным мостам Цанцюн. Кроме того, твоя сестра пришла повидаться с тобой, — ответил Шэнь Юань и радостно помахал рукой, направившись к Цинцзин, оставив Лю Цингэ немного разочарованным. На тренировочном поле на мгновение воцарилась тишина. — …Что ты задумала? — подозрительно спросил Лю Цингэ. — Я слышала, что у Шэнь-шибо есть брат, и мне было любопытно, — сказала она, — он еще не приходил на Сяньшу, хотя был на всех других вершинах. — Он не может пойти на Сяньшу, — сказал Лю Цингэ, нахмурив брови. — Это правда. Шицзунь была расстроена этим, но ничего не поделаешь. Я слышала, что его часто можно было встретить в компании Сюнчжана, поэтому подумала, что попробую прийти и посмотреть, смогу ли я с ним встретиться. —… Что-то в этом насторожило Лю Цингэ, но он не мог понять, что именно. Брат и сестра, которых больше устраивало молчание, чем разговор, некоторое время стояли, прежде чем Лю Минъянь наконец пошевелилась. — Сюнчжан. Что ты думаешь о Шэнь Юане? —…Почему все меня об этом спрашивают? — раздраженно спросил Лю Цингэ. — Поскольку Сюнчжан раньше ни к кому не проявлял такого интереса, — сказала Лю Минъянь, совершенно не тронутая раздражением брата. — Эта неизбежная реакция для всех. — Я не… — начал было Лю Цингэ, но затем закрыл рот. Он сам заметил, что проводил с Шэнь Юанем столько времени, сколько мог, поэтому не мог этого отрицать. Но он все еще не понимал внезапного интереса. Поэтому вместо этого он решил сказать: — Это не их дело. — Я полагаю, что нет. Однако ходит довольно много слухов о том, что ты заинтересован в младшем брате Шэнь-шибо как в партнёре по совершенствованию. Лю Цингэ чуть не уронил тренировочный меч. Его разум стал совершенно пустым, слова сестры не совсем укладывались в его голове. — …Что…? — сказал глава пика Байчжань нехарактерно тихим голосом. — Извини, на самом деле это не слухи, но некоторые из моих шимей спрашивали, — сказала Лю Миньян без намека на извинения в голосе. — Видимо это неверная информация. — Это… я… — Впервые за долгое время Лю Цингэ почти запаниковал. Как будто Лю Минъянь ударила его из слепого пятна. Партнер по совершенствованию?! Откуда это взялось?! — Могу ли я просто сказать, что ты пока не думаешь об этом? — спросила Лю Минъянь. Лю Цингэ мог только молча кивнуть, не в силах осознать, что, черт возьми, только что произошло, когда его сестра попрощалась с ним и вернулась на Сяньшу. *** Шан Цинхуа тихонько завидовал брату Огурцу. Шан Цинхуа потребовался весь период его ученичества, чтобы достичь какого-либо уровня популярности в Цанцюн, а Шэнь Юань прославился на всю гору за неделю? Ну что ж, в этом нет ничего плохого, он просто поражен тем, что Огурец смог так легко общаться с другими, утверждая, что в своей предыдущей жизни был замкнутым. Кроме того, Шэнь Юань утверждал, что в прошлой жизни он выглядел почти так же, как сейчас, но более болезненно, что вызвало у Шан Цинхуа желание пнуть его и крикнуть: «Люди, у которых все есть, должны взорваться!», но Шан Цинхуа ценил свою жизнь. Влияние Огурца ощущалось даже на Аньдине, когда Шэнь Юань заходил посмотреть, над какими проектами работают ученики, указывая то на одно, то на другое и задавая вопросы. Он стал довольно популярен среди них, особенно после того, как нечаянно показал, что Ло Бинхэ на самом деле очень восприимчив к поглаживаниям по голове. Ученики Аньдина быстро поддались искушению этих мягких кудрей, и Шан Цинхуа начал задаваться вопросом, взял ли он ученика или домашнее животное во время выбора учеников. Аааа! Что случилось с его несравненным главным героем-жеребцом?! …Ну ладно. Он полагает, что пока его сын счастлив… Во всяком случае, как понял Шан Цинхуа, так было и на всех остальных пиках. Любопытство Шэнь Юаня и его восторг по поводу особенностей разных вершин снискали ему всеобщую любовь. Даже дикие звери ученики Байчжаня любят его по какой-то необъяснимой причине. …Ну, ха! Смеюсь над вами, ребята! Братан Огурец мой бро, так что можете отсосать! — как бы хотел сказать Шан Цинхуа, но хотя пик Аньдин намного круче, чем он писал… но специализация на массивах все равно делает их легкой мишенью, если у них нет готового массива под рукой, поэтому Шан Цинхуа не хотел оказаться целью кулака другого главы пика. Кроме того, Огурец принес кое-какую выгоду самому Шан Цинхуа. — Почему они еще не вместе? — зашипела Ци Цинци, недавно ставшая из соучастницы по преступлению в лучшего друга навек, скользя за ним по пути к залу встреч Цюндина. С тех пор, как она узнала, что он пишет желтые книги… (— Не могу поверить, что ты сдал меня другому главе пика! Как ты узнал, что я все еще пишу порно? —… — Братан? —… — Вздох —… Конечно ты это пишешь.) …Ци Цинци потребовала показать их ей. И они ей понравились. Шан Цинхуа был бы в восторге от своего первого поклонника в этом мире, но Ци Цинци ужасающе непристойна до такой степени, что даже для Великого Самолёта это немного слишком. — Я не знаю, что тебе сказать. Шэнь Юань… отрицает, — прошептал Шан Цинхуа. — Ну, по крайней мере, он знает, что есть что отрицать. Похоже, Лю-шиди даже не осознавал, что это вариант, — прошептала Ци Цинци в ответ. — Но ведь у них определенно есть химия, не так ли? — Сю Цинцзюэ, глава пика искусств, появилась из ниоткуда, чтобы присоединиться к их шепчущейся группе, поразив двух глав пиков. — Я имею в виду, они действительно очаровательно смотрятся вместе. — Я почти уверен… — Шан Цинхуа собирался сказать: «Лю-шиди полностью соответствует типу Шэнь Юаня», но передумал, — что они совместимы. — Уф, еле избежал смерти от рук злого Огурца. — Однако Лю-шисюн ведет себя нежно и мягко, но это очень странно. Я не могу к этому привыкнуть, — прошептала Тан Цинде, глава пика ремесленников, только что вышедшая из уединения. Она наклонила голову: — Брат Шэнь-шисюна довольно милый, поэтому я не могу сказать, что не понимаю почему. Один за другим главы пиков, за исключением глав Цинцзина, Цюндина и, ну, в общем, самого Байчжаня, присоединились к большой, шепчущейся группе, идущей через Цюндин в зал для приветствий и к залу для собраний. — …Между прочим, — внезапно сказал Цзин Цинян, глава пика Кусин, — по поводу чего эта встреча? …И, действительно, о чем? Еще не время для ежемесячных встреч. Когда они вошли в зал заседаний, Шан Цинхуа внезапно заметил, что Шэнь Юань тоже был там, стоя рядом с Шэнь Цинцю. Ускользнув от своих боевых братьев и сестер, Шан Цинхуа подошел к нему. — Братан, ты знаешь, что происходит? — прошептал он. — Я не уверен, — ответил Шэнь Юань, — но если я здесь, значит, дело в Тяньти, хотя я не знаю, почему так внезапно. — …Мы проработали весь сюжет жены 236, верно? — 231. И это все, что я вспомнил из романа. Не похоже, что хоть что-то сейчас идёт по твоему сюжету. — Что ж, это должно быть достаточно хорошо, — подумал Шан Цинхуа.