Всему вопреки: пройти сквозь мрак.

POV Виктор. Париж, 3 недели назад.

Шасси дрожащего самолёта с визгом коснулись французской земли. Ночь уже давно вошла в распахнутые двери Парижа. Оттенки её атрамента смешали привычные краски потухшего дня и размыли очертания предметов. Небо, с вальяжно застывшим серпом луны, растеряло чёткую границу. Оно просматривалось насквозь, разбавленное блёклой хаотичностью созвездий. Самолёт плавно остановился. Расстегнув ремни безопасности, бегло тронул взглядом наручные часы, две стрелки которых на минуту замерли, показывая пять часов утра. В Европу прокралось раннее утро. Его сырая темнота затаилась в ожидании первых солнечных лучей. Нью-Йорк же ещё не пересёк невидимую черту нового дня. Сейчас там одиннадцать, поздний вечер. Мия. Мысли о тебе не давали покоя ни днём, ни ночью. Расстояние беспощадно давило тяжёлым грузом тысяч лье. Оно высасывало энергию и жизненные соки. «Чёрт!» Внутри что-то встрепенулось, ощетинилось, требовательно напоминая о себе. Симптомы знакомы и давно привычны. В самое ближайшее время мне необходимо выбраться на охоту. Разлука вымотала и ослабила, голод нарастал, вызывал дискомфорт. Я закрыл глаза, концентрируясь и прогоняя состояние неуютности. Беспокойно мечущиеся мысли вновь утонули в раздумьях о тебе. Ты. Моя девочка. Ласковый лучик, струящийся свет, освещающий мой путь в мире ночных теней. Ангел, не обломавший свои крылья в этом мире жестокости, лицемерия, в мире, обесценивающим и обезличивающим жизнь. Больше века я жил в дверном проёме этого прогнившего мира, удерживая на самых кончиках пальцев едва уловимое, почти забытое чувство — любовь. Теперь это чувство пульсирует, бьёт ключом в моих вздутых венах, изуродованных бессмысленным одиночеством длинною в век, борьбой с самим собой и слабо теплящейся надеждой. После гибели Аллегры я потерял в своей вечности всякий смысл. Я был затравленной тенью самого себя. Боль, жившая во мне, голодным диким зверем глодала изнутри. Ей было мало растерзать меня на части. Она хотела потушить жалкие остатки света в моей измученной душе. Говорят, что у вампиров нет души, ведь они продали её дьяволу взамен на бессмертие, навечно неприкаянное скитание в ночи. Значит я - исключение. Бездушный ведь не может чувствовать. Я же, напротив, любил, безумно любил свой непостижимый идеал. Моя душа выла так нестерпимо громко, что я выл с ней в унисон. Истошно. Душераздирающе. Ноэль, мой названый отец, пытался мне помочь, поддержать, вытащить из состояния саморазрушения. Его нравоучения раздражали, забота отталкивала. Тогда я умер, похоронил себя в заточении собственного горя. Я встретил тебя. Та встреча на маскараде вернула мне слабую надежду и веру в то, что я тоже могу быть нужным, любящим и любимым. Ты возродила меня, выудила на свет наглухо замурованное. Сейчас любовь просачивается сквозь каждую клеточку моего тела, естества и жадно, настойчиво рвётся наружу. С твоим появлением я начал чувствовать себя живым. Рядом с тобой я дышу неутолимо, ненасытно, хотя моим лёгким не нужен кислород. Я начал чувствовать лёгкость и свободу. Душевные терзания притупились. Теперь вспоминая Аллегру, я испытываю светлую грусть. Спасибо тебе, родная! Ты сделала для меня так много. Спасла от гнёта одиночества, спасла от смерти на том проклятом стадионе, ничего не требуя взамен. Мой ангел — хранитель! Спохватился. Вынырнул из стремительного потока размышлений. Вытащил телефон из внутреннего кармана пиджака. До оскомины на зубах, до озноба, до фантомной боли в теле захотелось одним звонком разорвать, сократить раздражающее расстояние между нами. Нудное гудение быстро растворилось в мягком тембре твоего нежного голоса. Я прикрыл глаза. Вгляделся в темноту опущенных век, которая тут же заискрилась мягкими изгибами твоего образа. Твоё радостное щебетание лилось из трубки. Я не спешил его прерывать. Я наслаждался этой переливчатой, мелодичной лаской для моих ушей. — Вик, милый, наконец-то! Я так ждала твоего звонка! Как прошёл полёт? Почему так долго не звонил? Ты уже в отеле или ещё в аэропорту? — радость её голоса вдруг затихла в трубке. Она прислушалась, пыталась определить моё место нахождения. За меня ей ответил шелестящий шёпот лёгкого ветерка, безудержно снующего по просторам аэродрома. — Добрый вечер, девочка моя. Отвечу по порядку. Полёт завершился удачной посадкой в сказочном Париже. Сейчас стою на самом верху трапа, слушаю неясное бормотание ветра и твой голос, вызывающий во мне дрожь... Вдруг меня окликнули. Кокетливый женский голосок зазвучал внутри салона самолёта. — Милая, я перезвоню тебе, буквально через пару минут, — Мия согласилась, я нехотя разъединил звонок. Сделав шаг назад, вернулся на борт воздушного судна. Обстановка его салона была пропитана дороговизной и уютом, которые подчёркивала мягкость бортового освещения. Вместо обычных кресел тут была только пара больших диванов, обтянутых мягкой белой кожей. За одним из диванов возвышалась барная стойка и бар, наполненный самым дорогим и качественным спиртным. «Моя маленькая прихоть!» В глубине салона стояла девушка, новая бортпроводница, и вызывающе смотрела на меня. Каштановые, с медным отливом волосы, невесомой вуалью ниспадали на глаза и плечи, и время от времени она поправляла их несколько жеманными и заигрывающими жестами. В её карих глазах всколыхнулась лёгкая рябь желания. Тонкие губы раздались в широкую улыбку, оголяя немного кривоватый ряд зубов. «Впервые вижу девушку, которой так не идёт улыбаться». Она оценивающе оглядела меня с ног до головы. Ненадолго задержалась в области ширинки, вероятно оценивая угадывающийся там бугорок. Она снова улыбнулась, закусила уголок своих губ и медленной походкой от бедра двинулась в мою сторону. — Мистер Ван Арт, я тут подумала... Может, вы пригласите меня куда-нибудь? Париж — город любви, музеев, уютных ресторанчиков. Было бы непростительным преступлением упустить возможность прогуляться. Слащавая приторность голоса этой девицы начала раздражать. Пожирающий блеск в глазах и блестящая влажность её губ были мне крайне неприятны. Грубо нарушив границу личного пространства, она запустила свои длинные пальцы между пуговиц моей рубашки, вызывая ещё большее негодование. Я отошёл от неё в сторону барной стойки. Мою спину пронзил непонимающий взгляд. — Миссис..., — начал было я, но меня тут же поправили. — Мисс... Мисс Хиггинс... — Мисс Хиггинс, только из уважения к вам я отвечу, что женат, поэтому вынужден отказать в прогулке. В следующую секунду я почувствовал чужие руки на своих плечах. — Неправда! Ты меня обманываешь! Ты путешествуешь один, на твоём пальчике не красуется обручальное колечко. Женщины такое быстро подмечают, — нервный смешок вырвался из груди мисс Хиггинс. Мой категоричный отказ её не устраивал. Соблазнительную кокетку сменила истеричка с эгоистичными закидонами. Во мне кипела злость. Её хамство и эгоцентризм не имели границ. Кроме того, голод с новой силой напомнил о себе. Близость тёплой крови буквально сводила с ума моего голодного зверя. Хищник оскалился. На глаза опустилась красная пелена, рот пересох. Я резко развернулся, поймал взгляд недоуменных глаз, который в секунду остекленел. Схватил голову девушки, запрокинул её, оголяя шею. Мои обнажённые клыки, жаждущие плоти, быстро приближались к пульсирующей венке под тонким слоем нежной кожи. Безвольную жертву спас входящий вызов на моём мобильном. Я на секунду замер, но этой кратковременной заминки хватило, чтобы опомниться. «Мия. Ты, не подозревая, снова спасла меня от непоправимого шага, навеянного инстинктами.» Телефон продолжал настойчиво звонить. «Прости, милая. Не могу сейчас ответить.» Я ментально продолжал удерживать девушку, заглянул в её пустые глаза. — Сейчас я вас отпущу, и вы забудете то, что здесь произошло. Я женат. Больше про меня вам ничего знать не нужно, — едва я успел закончить внушение гипнозом, как в салоне появился капитан по имени Оливер Дункан и его помощник — Джон Стоун. Они оба — люди, но посвящённые в тайну существования вампиров и оборотней. — Мистер Ван Арт, мисс Хиггинс, у вас всё в порядке? — проявил заботу капитан. — Со мной всё в порядке. А мисс Хиггинс стало нехорошо. Вероятно, сказались последствия многочасового перелёта с непривычки. Мистер Дункан, прошу впредь более внимательно относиться к выбору персонала. Набирайте более опытных работников и желательно... мужского пола. — Простите, мистер Ван Арт. По прибытии бортпроводник будет заменён. Я лишь кивнул и помог сесть девушке на диван. Та медленно приходила в себя. Беззвучно, словно рыба, выброшенная из воды, разевала некрасивый рот и шевелила всё также влажными губами. Помощник капитана засуетился у бара. Зазвенели стаканы, зажурчала льющаяся вода. Вновь зазвонил мой телефон. — Извините, — я поспешил покинуть салон самолёта. — Добрый вечер, милая! — Здоровались уже! Виктор, что происходит? — полностью произнесённое Мией моё имя, говорило о крайнем недовольстве. Я улыбнулся и попытался сгладить углы. — Милая, успокойся! Ничего особенного не произошло. Я отдавал последние распоряжения персоналу, — уверенность моего голоса должна была успокоить беспокойную оживлённость девушки, но я сильно ошибался. — Виктор Ван Арт! Перестань меня дурить! Я давно изучила интонации твоего голоса и точно знаю, когда ты врёшь! Будь добр, веди себя как мужчина и честно ответь на мой вопрос — женщины тоже часть твоего персонала? И тут меня кипятком окатила мысль — «ты ревнуешь!» — Это была бортпроводница. Она попросила меня провести экскурсию по Парижу. — Это всё? — её ревность чувствовала подвох в моих словах. — Нет, без флирта с её стороны не обошлось, — про мой голодный срыв и нападение на мисс Хиггинс я умолчал, оберегая свою девочку от излишних переживаний. Достаточно того, что я уже успел рассказать. — А ты? — осторожно уточнила она, опасаясь моего ответа. — А что я? Я сладко зевнул, давая понять докучливой мисс, что её общество мне совсем неинтересно. — Допустим, я тебе поверила, хотя мой внутренний голос говорит мне, что ты пытаешься скрыть что-то ещё. Сейчас мне некогда это выяснять. Я еду в клуб, через пару минут буду на месте. — Стоп! Куда ты едешь? Ещё и честно отвечаешь, не скрываешь? — А чего мне скрывать? После Гальштата и Флоренции я от тебя «ничего не скрываю.» — Умница! Я ценю это. В какой клуб ты идёшь и с кем? — Мы с Тришей идём в клуб «Пантера». Выбирали специально самое тихое место, где можно спокойно посидеть, пропустить пару коктейлей. Вик, не злись на меня. И не подумай, что я тебя обвиняю, только стены большого дома невыносимо давят. Мне одиноко в нём без тебя. Он пустой и холодный. Триша позвонила, предложила развеяться. Я согласилась, — Мия тяжело вздохнула. Её вынужденное одиночество по моей вине вызвало моё сожаление. Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. — Милая, я всё понимаю. Только прошу об одном — постарайся обойтись без приключений. Обязательно позвони, когда вернёшься домой. — Хорошо, Вик, обещаю. Люблю тебя. До связи. — Люблю тебя, — только и успел сказать я. Звонок разъединился. Меня снова окликнули. На этот раз это был капитан самолёта. Снова вынужденный шаг, возвращающий меня на борт. Небольшой экипаж замер в ожидании моих дальнейших распоряжений. Мисс Сильвия Хиггинс уже полностью пришла в себя. Она бесстрастно смотрела на меня. Я заглянул ей в глаза, которые теперь струились спокойным равнодушием. «Так-то лучше» — подумал я. — Господа, благодарю за успешный перелёт, хорошая работа. Для вас забронированы номера в отеле Le Meurice. Отдыхайте и наслаждайтесь красотами Парижа. О возвращении сообщу, когда решу все свои рабочие вопросы. А сейчас мне пора, всего доброго, - с улицы послышался рёв мотора, наконец, пригнали арендованную машину. — Спасибо, мистер Ван Арт, — в ответ отозвались подчинённые. С неспокойной душой я спускался по трапу вниз. Из автомобиля мне на встречу вышел приятной внешности молодой человек, передал ключи, откланялся и поспешно удалился. Я занял место водителя, откинул голову на подголовник, прикрыл глаза. Салон наполнила мелодия, льющаяся из радиоприёмника. Композиция звучала медленно и зловеще, погружая меня в историю юной девушки, обманутой в своих ожиданиях. Рядом с ней находился человек, которому нельзя было доверять. «Ты был моей жизнью» — полное растворение в отношениях, в человеке. «Глупая! Слишком часто такое растворение становится угрожающим, ведь когда он уходит, остается только одно – смерть!» Песня закончилась. Я выключил приёмник. Взглянул на часы. Они показывали 5.30. Мия. Снова вытащил телефон. Успел услышать пару гудков. — Приветствую, друг мой, — Артур, как обычно, был бодр и весел. Он ко всему относится с присущим ему оптимизмом. Чтобы с ним ни произошло, впереди он всегда видит выход и свет, хотя сам является бездушной тенью, живущей в ночи. — Приветствую, Артур! Мне нужна твоя помощь. — Виктор, ты же меня знаешь. Чем смогу, тем помогу. — Организуй пожалуйста ежедневное наблюдение за Мией, пока я в Париже.