Вот пепел, который мы сделали вместе. Вот запах с печальным названием «вчера». Пустая рюмка на фортепьяно… И где-то в области сердца — дыра.
Нью-Йорк, 3 недели назад
Хозяйничающая в городе ночь повсюду нарисовала темноту. Глухие подворотни громко шептали насторожившимися тенями. От бесконечной вереницы фонарей сумрак съёживался, лишался своей глубины. Прохладный сентябрьский воздух приглушённо звучал сыростью, отдающей сладковатой прелостью опадающей листвы. Безлунное небо, подёрнутое белёсой дымкой облаков, монохромным покрывалом заботливо укутало никогда не спящий мегаполис. Злость на подругу кипятила кровь в венах. Колючими брызгами хлестала через край. От давящего, раздражающего чувства кружилась голова, мелкой дрожью лихорадило тело. Девушка не заметила, что вышла в осенний холод улицы без жакета. Дорогая вещь «от кутюр» осталась висеть в гардеробе клуба. Негатив согревал тугими жаркими объятиями. Мысли рассыпались. Обрывки единого целого напоминали пазл. Его беспорядочно разбросало по просторам сознания. Едва за спиной брюнетки закрылась резная, до невозможности изящная дверь «Сапфира», знакомство с которым, к слову сказать, ограничилось порогом, её окликнул низкий, граничащий с грубостью голос одного из охранников. — Мисс, вы нас уже покидаете? Так скоро? — суть вопроса не сразу пробила толщу скопившейся внутри бури. Слова будто преодолевали толстое наслоение помех. Бэггинс обернулась. Она скользнула по собеседнику взглядом так мимолётно, что казалось, не заметила его вовсе. — Если бы не мои длинные ноги, меня бы здесь, вообще, не было, — процедила Мия, стиснув зубы, облупленным, лишённым всяческого намёка на любезность голосом. Удержать в себе язвительную колкость не вышло. Лицо мужчины удивлённо вытянулось. Скривилось, словно он проглотил невероятно горькую пилюлю. Она холодно и чуть заметно улыбнулась его реакции. Не дожидаясь ответа, резко развернулась и поспешила догонять Тришу, которая уже успела шагнуть в толпу. Люди продолжали безуспешно штурмовать двери клуба. Их настырное желание попасть на праздник для избранных моментально пресекалось охраной. Бэггинс нашла подругу у обочины. Она смирно стояла всё ещё окутанная тонкой паутинкой гипноза. Сейчас Триша — сплошная затуманенная тишина. Девушка хмыкнула. «Такой ты мне нравишься гораздо больше. Нужно почаще усмирять внушением твой чрезмерно длинный язычок. Надеюсь, созданный тобой курьёз не выйдет мне боком. Этот Оскар… До блеска сальная натура. Его нахально самодовольный взгляд больно царапнул душу.» Мия с содроганием вспомнила его омерзительно щербатую ухмылку, плавающую на лице неземной красоты. «Пора вызывать такси и разъезжаться по домам, пока меня не догнала очередная порция неприятностей. Хоть из дома не выходи!» — Круто повеселились! Правда, подруга? — Мия задала свой вопрос с кривой усмешкой, не отрывая взгляда от электронной глубины экрана. Она щёлкала клавиатурой, набирая текст сообщения в приложении Uber. Когда заказ на две машины был оформлен и отправлен, девушка, наконец, подняла на Тришу ясные глаза. Та окатила Бэггинс задумчиво растерянным взглядом, будто вспоминала — действительно ли ей было так классно. Гипноз не позволил ей покопаться в памяти и найти нужный ответ. — Никогда ещё так не отрывалась! Повторим как-нибудь? — всё же неуверенность чётко ощущалась в положительном ответе. Секундное замешательство. Озарение. — Ничего не помню… Ты гипнотизировала меня! Зачем? — её перевёрнутое положение выстрелило грубостью. Она часто воспламенялась спичкой. Порой, для этого ей даже не нужна была искра. — Я, мать твою, задала тебе вопрос! — Если не хочешь, чтобы я снова повторила процедуру, будь добра, прикрой свой говорливый ротик, дорогая подруга! — Мия угрожающе сверкнула глазами, и спичка Триши с жалобным шипением погасла. С приобретёнными преимуществами подруги азиатка тягаться не могла… Требовалось сгладить образовавшиеся острые углы. Мие чертовски хотелось рассмеяться. Разные ситуации требуют разного решения. Сейчас её лицо надело задумчивую серьёзность. Злость в ней понемногу притуплялась, скукоживалась. Да и не могла она долго злиться на подругу, так как слишком любила её. Иногда нужно уметь понять. Все недостатки Триши девушка списывала на молодость и типичную возрасту горячность. Это её характер, её манера, стиль поведения. Нельзя обвинять человека в том, что демоны, скопленные в нём, время от времени напрочь отключают работу мозга и одолевают им. Это всё равно, как если начать сокрушаться от того, что человек — это просто человек. Обычный. Со своим богатым внутренним багажом, в складках которого припрятаны коварные ловушки. Поэтому Мия снисходительно прощала Трише многое, если не сказать больше — ВСЁ.***
Такси мчалось сквозь город. В его глубоких улицах плескалась аспидной мутью ночь. Фонари всюду разливали жёлтую матовость. Она растекалась по тротуарам и фасадам, бледно дрожала, дробилась и множилась. Свет снова и снова вытаскивал мегаполис на поверхность сумрака. Водитель явно не любил скорость ниже ста. Плотный поток автомобилей, мало редеющий в Нью-Йорке даже ночью, заставлял его постоянно тормозить, подчиняться общему темпу движения. Мужчину это сильно раздражало. Он недовольно пыхтел и постоянно ерзал, словно сидел задницей на раскалённых углях. Как только загородная автострада приняла машину в свои пустынные объятия, двигатель натужно взревел. Попутный ветер подыгрывал его шальной прихоти. Мия улыбнулась. Он невольно напомнил ей Виктора. Тот давно приучил девушку к скорости, к её адреналиновому выхлопу. Ван Арт любил рёв мотора, вой ветра, ощущение драйва. Это расслабляло его, приводило работу неуёмных мыслей в порядок. Скорость сократила время в пути, съела его расстояние. Расплатившись, девушка покинула салон автомобиля, шагнув в стелящийся сумрак. Недовольный лай дворовых собак тревожил тишину уснувших улиц. Ветер, касаясь прохладными поцелуями, игриво ласкал ей лицо. Девушка остановилась перед домом. Закрыла глаза. Она блаженно вдыхала, наполняя лёгкие свежим, увлажнённым ночью воздухом. Тоска улавливалась в чуть заметной улыбке… Проснувшийся голод слегка беспокоил полусонный рассудок, терзал пустые стенки желудка. Из полученных за сегодняшний день калорий — выпитый с утра кофе без сахара. Рядом не было того, кто всегда скрупулёзно следил за её питанием. Виктор. Она обещала позвонить ему, когда доберётся до дома. Душевных сил на это уже не осталось. Она чувствовала себя раздавленной километрами, часовыми поясами, континентами. Короткое текстовое сообщение вампиру с короткой вставкой «извини» должно было рассеять его беспокойство о ней. Виктор всегда тонко чувствовал Мию, её настрой. Где-то на уровне запахов… Сохранял за ней право на личное пространство. Вот и сейчас — звонка, требующего немедленного разговора, не последовало. — Спасибо, — прошептала она. Рядом снующий ветер подхватил эхо слова и понёс его сквозь густые ветви деревьев.***
Зябко, одиноко, тоскливо… За окном природа дышала дождём. Ей не хватало ЕГО… Она делила их остывшую от страсти постель с мучительной бессонницей… Беспокойные мысли, скрипя, тёрлись о рассудок. В душе всё ещё теплилась шёпотом изорванная надежда на скорое возвращение Виктора. Девушка задумчиво провела по нежной поверхности кожи тонкими заледеневшими пальцами. Прочертила неровные линии синеющих вен, останавливаясь на трепыхающейся сонной артерии. Фаланги робко бил неспешно ровный темп пульса, точно метроном. Терпкость своеобразного привкуса расцвела на измученных зубами губах. Его металлическое послевкусие щекотало нервы. Больные, выжженные дотла раскалённым пеплом не одной бессонной ночи. Ритмичный шелест дождя отозвался эхом в каждой клеточке её утомленного одиночеством тела… Стылый ветер, не спрашивая разрешения, ворвался в окно. Он небрежным дыханием скользнул по оголённым шее и плечам. Бэггинс нервно передёрнула ими, скорее смахивая с них сырой запах непогоды и улицы – её до озноба коробило это. Ночь мягко баюкала её продрогшую душу сумерками. Девушка раздраженно захлопнула окно и спустилась на кухню – хотелось согревающего кофе... Вкус востока ароматной пряностью вмешался в молчание одинокого дома. Дождь снаружи устало притих. А внутри? Накинув куртку, вышла на задний двор. Стекло кружки горячими укусами жгло пальцы. Устроившись в садовом кресле, стала ожидать первые лучи, рождаемые зарей. Едва качнув головой, стряхнула с себя тлеющий осадок бессонницы… Всё, о чем Мия не успела подумать, потеряло всяческий смысл с вкрадчиво-проницательным взглядом рассвета в её мятежную душу… Одинокий луч чудом сумел пробиться сквозь плотно задёрнутые кулисы клубящихся туч и отвоевал у сентябрьского ветра законное право касаться изогнутой длинны её ресниц… Его тепло неспешно скользило по волосам брюнетки, её лицу, коже. Согревая девушку, луч осторожно пробирался к волнующемуся сердцу в надежде отогреть и успокоить его… Дрожа, она наслаждалась этим теплом. Капли света бежали по её венам. Ресницы затрепетали: на флегматичный мир смотрели глаза, полные кристаллами слез. Поймав губами лёгкий порыв ветра, Мия слегка улыбнулась… В улыбке мимолётно улавливался всё тот же оттенок тоски. Еще один день, наполненный одними и теми же докучливыми мыслями… «Ещё один день без тебя в моей жизни…»Пригород Нью-Йорка, настоящее время.
Холодный, сырой туман ядовитыми струями вползал в створки настежь распахнутой двери. Её проём тускло бледнел занимающимся рассветом. Сознание включалось медленно и нехотя, будто всеми силами сопротивлялось возвращению. В доме звенела проклятая тишина. Только изредка доносилось зловещее завывание ветра. Головная боль, казалось, мучила даже через забытье. В ушах гудело, в глазах резало, тело ощущалось ватным, но отяжелевшую голову удалось оторвать от пола. Шея сильно затекла от долгого положения в одной позе. Мия приподнялась на локтях, села и осмотрелась. Память вернулась неожиданно. Вся, разом. Пережитый кошмар запылал в голове. Сердце разорвало болью. «Виктор! Надо позвать его…» Невозможно пошевелить губами. Рот словно склеился намертво, а его мышцы парализовало. — Виктор, — слабо, почти беззвучно позвала Мия, плохо представляя к чему готовиться. Призыв отозвался всё той же тишиной. Настораживающей, пугающей. Некогда вычищенная до блеска гостиная, погрязла в хаосе беспорядка. На полу всё перемешалось — перевёрнутая мебель, осколки стекла, земля из разбитых цветочных горшков, какие-то вещи. То тут, то там белели какие-то листы с застывшими на них изображениями. Фотографии. Много. Их вяло шевелил небольшой сквозняк. Мия дотянулась до одной из них. Её замутило от увиденного… Сердце стучало так быстро, грозило разорваться. В ужасе брюнетка лицезрела своё обнажённое тело в руках незнакомца. Лица не было видно. — Нет!