«Мы теряем самообладание, как только темнеет… Никакие твои поступки или слова Не избавят меня от той любви к тебе… Я не хочу этого, но я люблю тебя…»
(отрывок из песни Billie Eilish – I Love You)
Голландия, Амстердам.
Тени накрывшего беспамятства содрогались от плача ребёнка. Где-то среди этой мрачной пустоши громко и отчаянно плакал младенец. И, как ей казалось, звал свою маму. Её! Мия металась в темноте, пытаясь обнаружить источник звука. Казалось, плач лился отовсюду, многократно множился, пока не начал затихать. Тьма, так ласково окутавшая девушку, спрятав ото всех и даже от самой себя, неторопливо растворялась. Слух начал улавливать непонятные фразы, но связать их в единое целое пока не удавалось. Знакомые голоса звучали картаво и искажённо, будто их записали на плёнку, которую сильно зажевало. — Мия, ты меня слышишь? — бессмысленно повторял Артур потерявшей сознание девушке. Пальцами одной руки он вцепился в тонкое плечо, а другой — начал осторожно бить по щекам, стараясь привести её в чувство. Результата не последовало. Сознание брюнетки возвращалось медленно. Оно даже не возвращалось, а скорее заползало, стараясь сначала определить себя, а потом — происходящее вокруг. Наконец, словно сдёрнули плотный занавес, и звуки обрели чёткость. Мия смогла сконцентрироваться на собственных ощущениях, погрузила в них своё внимание. Затылок и лопатки давила твёрдая поверхность кафельного пола. Это вызывало ноющий дискомфорт и кучу неудобства. Хотелось повернуться на бок. Ребёнок внутри заворочался. «Может, и он пытается упечься поудобнее?» Ей инстинктивно захотелось положить руку на живот. Но девушка во время одумалась. «Чуть не выдала себя!» Мия не спешила открывать глаза. Притворившись, продолжила лежать неподвижно. Хотя внутренне сильно металась. Она очень хотела подслушать разговор вампиров. «Возможно, узнаю нечто важное. По доброй воле они ничего не расскажут. У каждого из них свои причины помалкивать. Артур переживает за моё состояние. Или просто делает вид. София прячется за спесью и ведёт борьбу с собой, а Ксандр — по природе своей малообщителен. Виктор всегда оберегал меня и тщательно следил за информацией, в которую посвящал. Фильтровал её. Держал от своих дел подальше и постоянно что-то не договаривал… Я чувствовала это… Даже о его отъездах всегда узнавала по факту. Меня очень тревожила его частая задумчивость. Отрешённая сосредоточенность. Особенно, в последнее время, перед тем, как… Может, ему угрожали? «Милая, нет причин для беспокойства…» — всё, что я слышала в ответ на свои вопросы…» Девушка замерла в ожидании откровений. Сидевший рядом Артур, деликатно отчитывал Софию. — София, контролируй себя! Язык твой — враг твой! Не время обнажать правду! Это окончательно добьёт бедняжку! «Я была недалека от истины… Жалеет. Я бы, наоборот, предпочла знать! Особенно теперь, когда мы все сидим в одной лодке, объединённые обстоятельствами…» Фон Гельц пожала плечами. — Какая чушь! — усмехнулась вампирша, постукивая пальцами по золотому браслету на изящном запястье. — Мне кажется, Мия должна знать. Этот цирк с тайнами ни нам, ни ей не нужен. У скелетов из шкафа есть поганое свойство вылезать без разрешения и в самый неподходящий момент. Земля слухами полнится… «Спасибо, София…» — Ты ещё сообщи ей, что свадьба Виктора состоится в Бельгии, в родительском имении. И проездом вся процессия заглянет в гости. Мия почувствовала как каменеют мышцы лица, как испарилась кровь с его поверхности. Единственная мысль споткнулась на полуслове: «Нет…» От сильного волнения момент снова поплыл, скользил из яви в полуобморок и обратно. Ей показалось, или в какой-то момент, по полу действительно пронёсся сквозняк, хотя двери и окна были накрепко закрыты. — Обязательно сообщу! — уверенный ответ Софии помог ухватиться за реальность и выкарабкаться из плывущего состояния. — Может, новость хоть немного встряхнёт её. Посмотри на эту эгоистку… Нет, ты только посмотри на неё! — вид лежащей посреди зала девушки должен был вызывать хоть капельку сожаления или сочувствия, но не у фон Гельц. — Она упивается своим горем, насквозь пропиталась им. Что осталось от жизнерадостного стража сумерек, готового всегда и всем придти на помощь? Она совсем себя не любит, не любит ребёнка, который уже живёт в ней и ни в чём не виноват. Жалкая! Абсолютно не знает, чего хочет. Как в таком состоянии она собралась отстаивать себя, свою поруганную честь, свою любовь, Виктора? Зачем тогда, вообще, явилась сюда с другой части света, преодолев океан? Сидела бы дальше в норе, из которой вылезла! — монолог вампирши походил на клубок перепутанных ниток. Она хаотично тянула то за одну, то за другую. Распутывая и выискивая нужную. Ей явно хотелось сказать о многом… Мия сильнее сжала веки. До красной пелены. Как если бы правдивые, но неприятные слова больно кололи ей глаза. «Отчасти, она права…» — Неужели в тебе нет ни капли жалости? Ведь она пережила настоящий для любой женщины ужас… Любая бы сломалась! — Что такое жалость, Артур? Щемящее чувство в области груди, замурованное рёбрами? Оно почти всегда деструктивно. Конечно, окружающие могут пожалеть и то не всегда искренне. Некоторые, вроде тебя, совершают поступки, чтобы облегчить душевную боль страдающего. Или, может, очистить собственную совесть? Только всё это там, за призрачным туманом… Нет, я не утверждаю, что жалость – это плохо. Просто всему есть своё место и время. Любой удар нужно принимать с достоинством. Как бы тяжело не было! Продолжим её жалеть, она не соберётся, что на руку врагу. Тот ублюдок несомненно преследовал свои цели. И, скорее всего, он их добился. В его мотиве есть что-то жуткое... Не совсем ясное, что нам предстоит осмыслить и понять. Не случайно же он тогда у дома князя оказался… — Может, ты и права… — Не может, а наверняка! Виктор запутался, чудовищно запутался в себе, в своих чувствах… Оказался во власти их агонии. Я пыталась с ним поговорить, но он не позволил, прогнал. Его тоже можно понять! — София замолкла вдруг, подошла к панорамному окну, скрестив руки на груди. Скорее выдержать паузу и перевести дыхание, а может, упорядочить мысли. В зале было сумрачно. Повсюду осели тени. Большой камин теперь давал мало света. В его брюхе от красного до насыщенно бордового переливались и шипели угли. Шелестящий звук дождя давно утих. Он больше не тревожил разговор своей бормочущей мелодией. Валики тёмных туч поредели. Узкая полоска лунного света залезла в прорезь плотных штор. Её холодное серебро, так долго ждавшее этого момента, ворвалось в помещение отеля, обесцвечивая скопившуюся под потолком ночь. Фон Гельц резко обернулась. — С её появлением жизнь Виктора изменилась к лучшему. Я перестала его узнавать. В хорошем смысле. В «Новой жизни» часто наблюдала за ними, их трепетным отношением друг к другу. Я не чувствовала фальши и поняла тогда, наконец, что их связь — не интрижка на пару ночей. Их чувства были какие-то нереальные, сумасшедшие. Сколько завистливых взглядов тайных воздыхательниц было брошено в её сторону. А он смотрел только на неё, видел только её. Мия вознесла его в то самое небо, о котором принято говорить. Её собственное небо. Невероятно высоко. Там Ван Арт ни о чём не думал. Эта девушка сумела вылечить пустоту, звенящую в нём после смерти Аллегры. Он погружался в неё, всецело растворялся, впадая в ещё большую зависимость от взгляда, голоса, запаха, прикосновений. Ему было мало… Невероятно мало всего, что касалось её. В нём почти не осталось места для собственного «я». Она стала им. Срослась с ним. Стала его продолжением, неотъемлемой частичкой… Все его чувства к ней лежали на поверхности. Их красотой можно было любоваться бесконечно… — София вздохнула. — Эти фотографии, эта «измена»… Даже я теряла почву под ногами. Я тогда поверила снимкам, но внутренний голос настырно твердил «не может быть, она не могла…» Я старалась игнорировать его… До конца не представляю, что творилось с Виктором. Видела, как он метался, не зная куда себя деть. Чувства безжалостно рвали его на куски… Эта свадьба… Попытки убежать от себя? Не понимаю, до сих пор не понимаю его спонтанного решения, — вампирша снова пожала плечами. «Откровенность Софии настоящее блаженство, граничащее с болью…» — Его выбор и меня неприятно поразил. Неуклюжие попытки клубных пустышек обратить на себя внимание Виктора разбивались о стену холодного безразличия. Сколько их было? Каждый раз, стоило ему только выйти в зал клуба, ему вслед неслись томные женские вздохи. А он проходил мимо безучастной тенью, не дрогнув в их сторону даже ресницей. И тут он выбрал одну из них, — Ксандр, наконец, обозначил своё присутствие. С самого начала встречи он оставался немым наблюдателем, застыл в одной позе и старательно подпирал плечом косяк окна. «Довольно, хватит с меня… Я не могу больше слышать о той, другой… Виктор правда женится…» Девушка резко открыла глаза, затянутые тонкой плёнкой слёз. Подорвалась с холодного кафеля. От резкого подъёма мир закружился вихрем. В ушах зашумело. Брюнетка ухватилась за спинку рядом стоящего стула, чтобы снова не оказаться на полу. Сильно зажмурилась, восстанавливая равновесие. Влажный бесцветный бисер тут же рассыпался по бледным щекам. Три пары глаз в упор уставились на неё. — Извини… Извините… Мне надо… На воздух! — расстроенная девушка плохо соображала. Спотыкаясь, она бросилась прочь, в свой номер, словно раненный зверь, зализывать новые раны.***
В прямоугольнике большого окна небо выглядело хмурой и сонной взвесью. Только горизонт, где через плотную завесу туч пробивались лучи восходящего солнца, подчеркнула ярко-алая полоса. Светает. Тени тихо покидали свои насиженные укрытия. Ещё включенные уличные фонари бросали странные, лунные блики на потолок и карниз. Не мигая, Мия смотрела на них побледневшей бирюзой глаз. Тоска сжимала её сердце холодной рукой. Мысли сами по себе всплывали из ниоткуда и теребили израненную душу. По телу мурашками бегала нервная дрожь. Смесь ревности и злости. Злости, возникшей на саму себя. «Я подчинилась его воле, бездействовала, просто исчезла... Не нашла в себе сил поговорить. Испугалась угроз. Дура! Всё посыпалось… И казалось бы крепкие отношения превратились вдруг в самую настоящую фикцию. В замок из песка. В дешёвую подделку. Боже! Я всё потеряла! Он давал мне так много… Но и брал взамен всё, что я могла предложить. Отбирал у меня, отрывал с мясом. Тело, мысли, душу. Мне казалось, он сможет всё, если захочет. И он хотел… Безумно. Меня. Для меня. Со мной. С ним рядом я превращалась в женщину. Женщину во всех проявлениях этого слова. Привлекательную. Желанную. Единственную. Для него. Для него одного. До сжатой челюсти. До адского пламени вожделения во взгляде. До капелек испарины на прохладной коже. Именно он, вампир, научил меня нежности. От невесомой до колючей. Как стебель той розы в нашу первую ночь. Он умел быть нежным… Настолько, что у меня выступали слёзы на глазах. Ведь так произнести «девочка моя» мог только Виктор. И сейчас, без него дни превратились в серую сплошную массу. В череду бессмысленности. Я скучаю… По-прежнему люблю… Очень…» Слабый стук в дверь оторвал от мыслей, вернул в нежеланную, теперь чуждую реальность. Артур попросил разрешения войти. — Заходи. Мия стояла у окна, погрузив взгляд в светлеющее небо. — До сих пор… До сих пор не могу поверить, что всё это происходит со мной… С нами… — едва шевеля губами, глухо прошептала она. Девушка закрыла глаза, словно побежденная внешней силой, уступившая ей. Бэггинс развернулась к вошедшему. Вид у неё был такой потерянный, что Артуру захотелось обнять её. Поддержать по-дружески. Он стоял молча, взволнованный, и не решался сделать шаг. «Я так давно не видел её слёз. С ночи Кровавой Луны. Казалось, что целая жизнь прошла за эти два года, и новая Мия совсем разучилась плакать…» — Что ж… Я рада за Виктора. Надеюсь, он обрёл своё счастье, — Мия натянула как можно более беспечную улыбку, выдавая боль за проблески радости, но та быстро потерялась на лице в тенях печали. Артур подошёл к ней, обхватил своей ладонью стиснутый кулак, который сразу же разжался, и холодные мокрые пальцы выскользнули из его руки. — Прости, я лишь хотел… — он немного отошёл, испугавшись реакции. — Не извиняйся за попытку поддержать и утешить. Это ты меня прости… С некоторых пор не люблю чужих касаний… — и разозлившись на саму себя, стиснув зубы, добавила: — Я проклята. Я несу только разрушение! Всем, кто пытается быть рядом, пытается меня любить, — не глядя на него, Мия с размаху ударила кулаком по своему отражению в зеркале. Оно треснуло. На его гладкой поверхности расползлась паутинка из косых трещинок, искажающих отражение. — Глупости… Что это ты придумала? Ты слегка сумасшедшая, но в целом безопасная… Если на любителя острых ощущений, так и вовсе находка, — неуклюжая шутка вампира должного отклика не встретила. Немного помедлив, Артур всё же обнял девушку за плечи. Она напряглась, но не вывернула их. — Ты очень славная. Всё у тебя будет хорошо. — Не будет, — строптиво возразила Мия. — От меня одни проблемы. — Ну, по-своему это даже пикантно… И вообще, что значит «никому не нужна»? Ты нужна ему, — он положил руку на живот, ребёнок под ладонью тут же заворочался. — Ого! — воскликнул рыжий вампир, не ожидавший почувствовать возню под ладонью. — Я не знаю как к нему относиться. Ещё не поняла… — Мия вдруг посмотрела на Артура в упор. — Он сказал, что убьёт, если когда-нибудь встретит… — Не верь ему! Прошу тебя, как друг… Верь в солнце, в мечту, в любовь. Во что хочешь, только не в слова Виктора. Убить любимую — не про него! Не о нём! Волос с твоей головы не упадёт по его вине. Поверь, я знаю, о чём говорю! Его любовь к тебе невозможно измерить или описать. «А София пыталась ночью…» — Угрозы и запугивания, не более чем маска… Жестокая, за которой он спрятал свою боль. Чем сильнее у него болит, тем сильнее он пытается ранить тебя. — А свадьба? — Неудачная попытка вытравить тебя из головы и из сердца. Он действует точно мясник, вырезая часть собственной души. И потом… Никогда не пугай себя тем, что ещё не случилось, а лишь может случиться. Воображаемые картины отравляют кровь и ослабляют душу… Горькая улыбка скользнула по потрескавшимся бледным губам. — Думаешь, она может не состояться? — В жизни всякое случается… «Я поеду в Бельгию. Буду стоять среди гостей и слушать их клятвы…» — мысль, словно ветер, пронеслась в голове. Не смотря на предупреждение девушки, Артур не выдержал и осторожно, чтобы не спугнуть, прижал к себе хрупкое тельце брюнетки. Желая подкрепить объятиями нужные ей сейчас слова. Мия вздрогнула, но впервые за долгое время она почувствовала защиту. Некую опору. Неожиданно для самой себя Бэггинс бессильно обмякла и, положив голову мужчине на грудь, поудобнее устроилась в кольце его рук. Никакого романтического намёка в этом жесте не было, лишь дружеская поддержка. — Артур, почему ты решился выслушать меня? — вдруг спросила брюнетка, нарушая хрупкий момент безмятежности. — Мне никто не верил… Даже близкой подруге оказалось проще считать меня предательницей… Сожаление и вина вновь заворочались в глубине души вампира. Между объёмными бровями, окружёнными хорошо заметными на бледной коже веснушками, появилась напряженная складка. Артур глубоко вздохнул. Настало его время каяться. — Девочка, ты даже представить себе не можешь, насколько я виноват перед тобой. Перед вами. Я наказан за свою чрезмерную самоуверенность и глупость. Изгнан лучшим другом, которого люблю… Он поручил твою сохранность мне… Вложил твою жизнь в мои руки… Я удивлён, что Виктор только выгнал, а не убил… — Не понимаю, Артур, к чему ты клонишь? — Уезжая во Францию, Виктор просил присмотреть за тобой. Мне казалось, что он сильно перегибает. Ограничивает тем самым твою свободу. Я повёл себя недобросовестно и как друг, и как помощник. Забыл, что Виктор, в первую очередь, князь и у него всегда были, есть и будут враги. Я не должен был забывать! Ни на секунду! Ты — главная мишень любого подонка, жаждущего навредить ему. Ты… Его Любовь. Его Боль. Его Слабость. Уничтожая тебя, уничтожат и растопчут Виктора. Похоже, кому-то это удалось… — Артур виновато увёл глаза. — Я ждал твоего звонка… Мне так жаль! Его слова, словно ядерный взрыв, обрушились на неё, разбивая, оглушая. Слезы заполнили глазницы, мешая разглядеть детали реальности. Крик, полный режущей боли, готов был вырваться наружу, но девушка уткнулась в грудь вампира, подавляя его, удерживая внутри. Она сжала зубами ткань белой рубашки, застонав от боли. Горькие слёзы нещадно кололи глаза, нескончаемой рекой текли по щекам и шее, мочили ворот толстовки. «Я этого не заслужила…» — мысль пульсировала в голове Мии. — Прости меня, прошу, — шептал Артур, но ничто не могло унять этой истерики. Ему оставалось только крепче прижимать её к себе и ждать, когда девушка успокоится. — Мы найдём… — услышала она, прежде чем провалиться в темноту собственных мыслей. «Какая ирония! Мы все стали игрушками в руках чужого коварства! И обстоятельства сложились на редкость удачно… Виктор уехал, Артур не досмотрел, а я своими собственными ногами вошла в дом, хотя его приоткрытая дверь и отсутствие освещения буквально кричали «Беги!». Нам нужно найти кукловода, толкнувшего всех к краю бездны…» Прийти в себя после непродолжительной, но сильной истерики оказалось делом не из лёгких. Тело девушки ещё сотрясала мелкая дрожь. Грудь так сдавило, что каждый вздох чуть ли не ломал рёбра, отчего дыхание было неровным. Ей понадобилось какое-то время, чтобы отдышаться. Остатки мыслей рассеялись, оставив вместо себя глухую стену и слабый отголосок непонятных эмоций. Вроде полного безразличия… Или опустошения… Она сглотнула слюну и сконцентрировала на Артуре размытый взгляд. — Извини за этот срыв, — голос дрожал и прерывался всхлипами. Мия попыталась объяснить. — Не ты ему виной, вернее, не только ты… Он давно назревал, словно нарыв, и просился наружу. Твой рассказ, видимо, стал спусковым крючком. Мой организм устал бороться и переваривать нескончаемый стресс… Мне стало легче… Нам нужно найти этого Эштона… — воспалённые от слёз глаза забегали по лицу собеседника. — Не сейчас. Сначала ты родишь сына… Тонкая бровь девушки приобрела форму выгнутой дуги. Артур знал, что врежется в стену несогласия и непонимания. Вампир улыбнулся своей самой обезоруживающей улыбкой. — Узнаю прежнюю Мию, но тебе придётся запастись терпением…Испания, пригород Мадрида.
Сумерки. Коварное и очень опасное время суток. Предметы меняют свои очертания. Тени обретают причудливые формы. Всё становится иллюзорным, призрачным. Вуд ехал по узкой улочке, когда солнце почти скрылось за горизонтом. Кругом было тихо. Пригород Мадрида словно вымер или затаился в ожидании. Этану не очень хотелось размышлять, чего именно он ожидает. Сейчас вампир думал лишь о том, чем закончится для него встреча с испанским князем. Белоснежный особняк Анхеля Мора был довольно высоким. Малое количество узких окон в его массивных стенах не позволяло пропускать солнечные лучи и как следует осветить помещение. «Идеальное убежище для того, кто ненавидит свет…» Едва Вуд поднялся по ступеням, входная дверь отворилась, лязгнув давно немазанными петлями. В проёме мелькнула красная воздушная ткань, а затем и её стройная обладательница. Внешность девушки была необычная, обманчивая, и многие часто терялись в догадках о её принадлежности. Она могла оказаться итальянкой или латиноамериканкой с примесью ближневосточных кровей. С толку сбивали зеленовато-голубые глаза. Вампир окинул Агату беглым взглядом и уставился ей в лицо, на котором она старательно изобразила смирение, исключив остальное. Встречающая не собиралась любезничать с гостем, хоть и смазливым, который, к слову, тоже не спешил её приветствовать. А мог бы ради уважения к даме… Конечно, требовать она не стала. — Проходите, господин Мора вас ожидает. Простор залы, в которую они вошли, угадывался по слабому, но объемному шевелению воздуха. Уличный свет, подёрнутый взобравшейся на небосклон луной, едва проталкивался сквозь узкие окна, прорезанные в стенах дома, и вниз падал уже полностью обескровленным, только и способным, что лизнуть витиеватый узор на паркете, нарушенный мелкими трещинами. — Рад приветствовать, — ни малейшим движением, ни даже дуновением не сопровождалось это сообщение, исходившее из центра залы. Хозяин голоса едва угадывался поодаль. Размытым светлым пятном. — Подойдите! — если это и было приглашение, то его подкрепила чужая воля, насильно подтолкнувшая гостя ближе. — Чем могу быть вам полезен? Вы так настойчиво просили о встрече… Незваный гость не стал ходить вокруг да около. Многословность может утомить любого. — Меня зовут Этан… Этан Вуд, — он сделал паузу, выискивая на лице слушателя малейший намёк на эмоции или движение мыслей. Мора сидел расслабленно, не сдвинув ни на йоту каменного выражения. Казалось, он, вообще, уснул. — Я родной брат Итана, зверски убитого нынешним князем Виктором Ван Артом и его шлюхой. Он не по праву занимает этот титул. Управлять вампирами Нового Света должен только я… И только вы, как председатель совета князей, можете и должны помочь мне с этим вопросом…