История о чувствах, рождённых на небесах.

       Айдзима Сесиль, наверно, был самым несчастным, исходя из своего распределения, хотя конечно, об этом не думал в силу своего мягкого кошачьего характера. И поэтому, получив от Камю задание поговорить с Нанами, не думал, что ему бы не стоило нарушать правил. Хотя, вспоминая недавние события Недели, он был одним из первейших нарушителей... Исключая Рена.       Однако, в данном случае подводные камни были в другом обстоятельстве. Несмотря на то, что он попал в "Перламутр" к двум самым самовольным и высокомерным типам "Квартета", он думал о другой группе. В частности, о новеньком там - Самаэле. Этот певец с первого же взгляда, как и любой новый человек, разбудил в Сесиле природную интуицию. А согласно этой интуиции, никогда ещё его не подводившей, Самаэль Слэмм нес в себе одну очень большую тайну. Настолько большую, что на ней построена не только его карьера, но и личность, и пребывание вместе с остальными Принцами в "Блеске". И Сесиль был готов поклясться, что встреча в Магистратуре Слэмма и Куросаки Ранмару была не первой встречей в их жизни. Только вот сам Ранмару об этом не знает... Или не помнит. Для человека чуть больше внимательного, чем Рен, необычность Самаэля становилась очевиднейшим фактом. Что-то странное всегда было в его взгляде. Его глаза всегда настороженно и с предубеждением смотрели на других, и в их серых глубинах, казалось, плескалось что-то глубоко потаённое и постоянно подавляемое, о чем даже он сам не отдавал отчета. Но когда он смотрел на представителей "Квартета" появлялось нечто другое - холодная морская синева, и волны её, подкатывавшие к лицу, оставляли отпечаток напусканной отчужденности, смешанной с презрением. И в такие моменты лицо Слэмма вызывало ещё большее отторжение, чем обычно. Даже несмотря на то, что он был действительно красив.       Айдзима долгое время разглядывал его во время перелёта. Разглядывал так, словно Слэмм был его суженой, которую он увидел непосредственно перед свадьбой. И чем дольше это длилось, тем больше появлялось вопросов, нежели всплывало ответов. Во-первых, казалось, что самому лицу Самаэля от рождения не свойственно то выражение, которое всегда у него было. Словно что-то противное этому было в его натуре... Во-вторых, эмоциональность. Для рок-певца, играющего на гитаре и имеющего такой имидж, было странно, как он иногда говорил, и часто в его тихом твердом голосе появлялись вдруг живописные радужные ноты, и исчезающие так же внезапно... В-третьих, конечно, одежда. Любовь к непонятным мешковатым майкам, с подчеркнутой небрежностью выпущенной поверх черных джинс (таких же бесформенных, как и майки), и всякая странная атрибутика, вроде серебряных цепей, казалось бы, характерная его роду деятельности, и всё же... Что-то во всё этом было странно и подозрительно.       Впрочем, это всё никак не волновало других окружающих его людей. Толпы фанатов восторженно шептали его эхо и благоговейно опускали глаза; заливались румянцем восторженные девицы, если могли поймать его взгляд. Сам Сесиль, выглядывая ранее в окошко на улицу "SLMI" видел, как рисовала одна девушка его портрет. Создавалось ощущение, что прямые и отточенные черты лица Самаэля не давали никому смотреть в его душу, полностью привлекая к себе внимание. И тут позади кто-то резко кашлянул. - Ты преследуешь меня? - раздался вкрадчивый голос выходящего из-за спины Слэмма. - Я иду к Хару-тян, - последовал невозмутимый ответ. Певец ухмыльнулся, и его задорная улыбка осветила лицо. - Я слежу за тобой, Айдзима. - И я за тобой тоже. Парень пожал плечами, и прежде чем пройти дальше, бросил через плечо: - Не ты один.